Текст книги "Великая Испанская революция"
Автор книги: Александр Шубин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)
Для вхождения в коллективы не существовало имущественных ограничений – в движении участвовали и зажиточные крестьяне. Противник коллективизации Э. Сеговия, посещавший Арагон, встречался с богатым крестьянином, вступившим в коллектив. „Как вы стали коммунистом?“ – спросил я. У него было вдосталь земли, вина, оливкового масла, чтобы жить комфортабельно. „Почему? Потому что здесь создана наиболее гуманистичная система“. В Мас де лас Матас она работала действительно хорошо. Я помню, они послали человека, который страдал от язвы, лечиться в Барселону. Это стоило ему 7000 песет – значительная сумма по тем временам, гораздо больше, чем этот человек мог бы потратить сам…» [602]602
Fraser R. Op. cit. Р.358.
[Закрыть]Собственник магазинчика, оставшийся работать в нем после коллективизации, говорил А. Сухи: «Я не должен волноваться по поводу отдачи приказов. Я получаю достаточно средств на жизнь. Коллектив заботится обо всем. Я работал раньше. Работаю и сейчас» [603]603
Souchy Bauer A. Op. cit. P.45.
[Закрыть]. А. Пратс писал об участнике коллектива: «Все службы коллектива в его распоряжении. От рождения и до смерти он защищен коллективом» [604]604
Prats A. Op. cit. P.93.
[Закрыть].
Конечно, логика власти и привилегий засасывала некоторых местных лидеров-анархистов, условия жизни, которые создали себе лидеры Арагонского совета, были значительно лучше, чем у крестьян Арагона в среднем. Это подрывало авторитет лидеров и облегчило впоследствии разгон этого органа [605]605
Fraser R. Op. cit. Р.392.
[Закрыть]. Но в большинстве своем вожди анархо-синдикализма оставались пуританами.
По мнению участника коллективизации в Алосе, средний уровень жизни был таким же, как и до войны, но положение социально уязвимых слоев – значительно лучше [606]606
Fraser R. Op. cit. Р.360.
[Закрыть]. В то же время Ф. Буркено, посетивший Арагон, считал, что «концепция нового порядка, которая осуществляется здесь, последовательно аскетична» [607]607
The Anarchist reader. Ed. G. Woodcock. Glasgow, 1977. Р.248.
[Закрыть]. Впрочем, содержание, выплачивавшееся в коллективах (4-12 песет в день), была в несколько раз выше, чем прежняя зарплата сельскохозяйственного рабочего. Так, например, в Альканисе платили 10 песет в день при стоимости килограмма мяса 4,5 песеты [608]608
Souchy Bauer A. Op. cit. P.30.
[Закрыть].
В большинстве случаев коллектив обеспечивал, как и в городе, более высокий уровень культурной жизни, нежели до коллективизации, концентрируя средства на просветительских программах. Иногда средств хватало и на модернизацию производства [609]609
Ibid.
[Закрыть].
И. Эренбург подводил итог своим наблюдениям о жизни коллективов Арагона: «Население, привыкшее к очень низкому уровню жизни, в большинстве не страдает от установленного режима» [610]610
АВП. Ф.05. Оп.16. П.119. Д.62. Л.51.
[Закрыть].
Говоря об анархистских коллективах, писатель пророчествовал: «Однако, через 2–3 месяца эти деревни ждет катастрофа» [611]611
Там же. Вообще, Эренбург – важный свидетель, потому что признает успехи испанских коллективов с большой неохотой. Он относится к модели коллективизации, предложенной анархистами, с высокомерием: «Надо, однако, сказать, что во всем этом больше невежества, нежели злой воли. Анархистов на местах можно переубедить. К сожалению, в ПСУКе мало людей, которые понимают, как надо разговаривать с анархистами» (ПСУК – испанское сокращение ОСПК). (АВП. Ф.05. Оп.16. П.119. Д.62. Л.52.).
[Закрыть]. Этот прогноз, навеянный печальным опытом советской коллективизации, не сбудется.
Эренбург оценивал коллективизацию как либерал, мнение которого сформировалось по результатам коллективизации в СССР. Он не учитывал, что причиной катастрофы в советском селе было не самоуправление и коллективизм, а государственное давление и тотальное изъятие продовольствия.
Попытка полного обобществления собственности и ликвидации товарообмена в Арагоне столкнулись не только с трудностями в сфере обмена, но и с бригадным эгоизмом. Здесь, как и в городе, преуспевающие коллективы не хотели содержать «лодырей». По словам участника коллективизации Л. Мартина «каждая рабочая группа в конечном счете руководствовалась своим собственным интересом» [612]612
Fraser R. Op. cit. Р.355.
[Закрыть]. Конкуренция внутри коллективов дополнялась конкуренцией между ними. Началось расслоение коллективов на преуспевающие и беднеющие. Но рыночные отношения, сохранявшиеся в коллективизированном секторе в тех или иных формах, всегда ограничивались и регулировались.
* * *
Работа коллективов Арагона координировалась Арагонским советом и Федерацией коллективов Арагона, в которую входило 24 кантональных федерации, 275 селений и 141430 человек [613]613
Leval G. Op. cit. P.83.
[Закрыть]. Арагонский совет направляет коммунам удобрения и семена (хотя и немного [614]614
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.304. Л.8–9.
[Закрыть]). В Арагоне анархистская модель предполагала наличие экономического центра, выполняющего роль социального государства.
Федерация располагала фондом продуктов, осуществляла связь с рынками, регулировала перетоки рабочей силы в случае возникновения ее излишков и недостатка, организовывала инновационный процесс и рациональное землепользование, вела культурно-просветительскую работу [615]615
Leval G. Op. cit. Р. 84–85, 87.
[Закрыть]. Кантональные федерации поддерживали связи с промышленностью без торговых посредников. Крестьянские федерации и Арагонский совет вели самостоятельные внешнеторговые операции – например, торговали шафраном [616]616
Листер Э. Указ. соч. С.177.
[Закрыть].
Крестьянским и профсоюзным организациям пришлось разрешать множество противоречий и конфликтов. Во-первых, между коллективами, частниками и государственными органами, которые за пределами Арагона по инициативе коммунистов уже с октября 1936 г. вставали на сторону единоличников и кулачества («неправомерно» экспроприированных). Во-первых, между производителями продовольствия и структурами сбыта, вынужденными учитывать интересы не только селян, но и горожан, не говоря уже о потребностях фронта. В-третьих, между экстремистами анархо-коммунизма и крестьянской массой, стремящейся к более мягкой коллективизации.
14-15 февраля 1937 г. в Каспе был проведен конгресс Федерации коллективов. В нем приняли участие 600 делегатов от 300 тысяч членов из 500 коллективов [617]617
Как мы видим, эти официальные данные различаются с цифрами, которые привел Г. Леваль. Это можно объяснить как некоторым «ростом рядов» в конце 1936–1937 гг., так и бесконтрольными «приписками».
[Закрыть]. «Это была значительная цифра, если учесть, что все население республиканского сектора Арагона составляло 500 тысяч человек [618]618
По другим данным – миллион (РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.304. Л.7.).
[Закрыть]. Фактически конгресс, на котором была основана Федерация коллективов Арагона, представлял большинство населения региона», – считает В. Дамье [619]619
Концепция либертарного коммунизма. С.3.
[Закрыть].
В ноябре 1937 г. была создана Национальная федерация коллективов, призванная координировать движение в масштабах всей Испании. Экономическое значение работы коллективизированного сектора для Испанской республики было очень велико. Коллективы производили около половины зерна, поступавшего в города Испании и на экспорт [620]620
Leval G. Op. cit. P. 155–156.
[Закрыть].
Советский наблюдатель, критически настроенный в отношении системы коллективов, утверждал: «Раньше крестьянство находилось в плену у посредников. В настоящее время роль посредников взяли на себя деревенские комитеты контроля СНТ и отчасти УХТ, к которым крестьянство относится также враждебно, как и к старым посредникам» [621]621
АВП. Ф.05. Оп.17. П.131. Д.49. Л.12.
[Закрыть]. Если бы враждебность была действительно такой же, то деревня была бы охвачена восстаниями против НКТ и ВСТ (испанские сокращения – СНТ и УХТ), как она восставала против системы, существовавшей до 1936 г. Этого не было. Несмотря на свою тенденциозность, критик указал на важную черту системы снабжения – организации профсоюзов заняли нишу, которую раньше занимали торговцы. Впрочем, это явление, как бы его ни оценивать, не было всеобщим. Член валенсийского провинциального комитета Федерации работников земли возмущался: «Громадное большинство посредников в деревне – это мелкие собственники, которым так помогает декрет 7 октября, они являются врагами прогресса и республики» [622]622
«Adelante». 18.3.1937. АВП. Ф.97. Оп. 14. П.3. Д.5. Л.12.
[Закрыть]. Имеется в виду принятый по инициативе коммунистов аграрный закон, который признал коллективизацию, но гарантировал и права частных собственников, которые не вошли в коллективы.
Город не мог удовлетворить запросы деревни в условиях войны, что делало неизбежным нарастание недовольства. Однако, в отличие от советской истории 1918–1933 гг., это не привело к существенным массовым выступлениям крестьян против анархистов, за исключением трех инцидентов (во всяком случае, только о них стало известно советскому консульству). В двух селах в результате крестьянских волнений и убийств анархистов коллективы были распущены [623]623
АВП. Ф.05. Оп.17. П.131. Д.49. Л.11.
[Закрыть]. Наибольшую известность приобрел третий инцидент – в феврале 1937 г. в небольшом селении Фатарелья между мелкими собственниками и анархистами произошло столкновение, крестьяне обезоружили анархо-радикалов, после чего анархисты прислали подкрепление и подавили сопротивление [624]624
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.292. Л.7.
[Закрыть]. В результате этих событий шокированными оказались сами анархисты, НКТ и ФАИ прикладывали теперь усилия к тому, чтобы ничего подобного не повторилось (и это им удалось).
Эти события «по полной» использовались противниками анархистов для их компрометации. И. Эренбург иронизировал, что селение теперь называют «ФАИтарелия» [625]625
АВП. Ф.05. Оп.17. П.131. Д.50. Л.5.
[Закрыть]. Однако исключительность событий показательна. В заявлении по итогам Фатарельи 19 марта ФАИ выступила за свободный выбор формы землепользования, хотя и выразила уверенность, что при этом коллективизация будет преобладать [626]626
Там же. Л.21.
[Закрыть].
Другим важным конфликтом стало «апельсиновое дело» [627]627
Там же. Д.49. Л.12.
[Закрыть]. НКТ и ВСТ создали в Леванте совет сельскохозяйственного экспорта и подготовили к вывозу за рубеж урожай, но из-за неблагоприятной международной конъюнктуры не смогла его продать. Когда апельсины, подготовленные на экспорт, начали гнить, правительство вмешалось. С согласия министра Х. Лопеса в начале 1937 г. был установлен правительственный контроль над внешней торговлей коллективов. Но крестьяне левантийских деревень Тульера, Альфара, Хатива и др. не желали упускать из своих рук экспортную продукцию и не допускали к ней правительственную комиссию. Правительство направило в район Кальера войска, им навстречу выдвинулась анархистская «Железная колонна». Произошли вооруженные столкновения, был провозглашен «фронт Виланеса». Конфликты произошли также в районах Сьюдад-Реаль и Альбасете.
После вмешательства НКТ обстановка разрядилась, и кооперативы сохранили право на экспорт своей продукции, которым, правда, не могли реально воспользоваться из-за внешнеэкономической конъюнктуры. Как видим, даже в случаях явных неудач профсоюзов в деле снабжения крестьянское самоуправление защищало систему коллективизации.
Решение о правительственном контроле над экспортом было лучше воспринято в Аликанте, Альмерии и Мурсии [628]628
Там же. Л.13.
[Закрыть]. «Апельсиновое дело» скомпрометировало синдикалистов, но подтвердило – коллективы и профсоюзы оказались эффективными хотя бы в деле сбора урожая, что тоже немаловажно.
Массовую поддержку коллективизации и ее добровольный характер для большинства крестьян подтверждает и тот факт, что после поражения анархо-синдикалистов в столкновении с коммунистами в мае-августе 1937 г., когда никакой возможности применять насилие в отношении противников у анархистов уже не было, массовое движение аграрных коллективов продолжалось и даже расширялось.
В целом коллективизация дала хороший эффект и в масштабах всей страны. Положение с продовольствием весной 1937 г. заметно улучшилось, расширялись посевные площади, что признавали и противники анархистов [629]629
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 74. Д. 206. Л.2.
[Закрыть]. Успехи и неудачи конкретных коллективов зависели от их лидеров, но в целом движение, явочным порядком ликвидировавшее налоговый гнет, латифундизм и мелкое парцеллярное хозяйство, показало свою жизнеспособность.
Подводя итоги испанской коллективизации, отметим, что она имела мало общего с коллективизацией в СССР. Можно согласиться с мнением исследователя арагонского аграрного эксперимента Г. Келси о том, что «несмотря на воздействие войны, угрозу международных санкций и противодействие основных политических групп, республиканского правительства и даже Национального комитета НКТ, арагонские сельские активисты нашли возможность в состоянии коллапса существующего социального и политического порядка организовать новое, демократическое общество» [630]630
Spain in conflict., 1931–1939. Democracy and its Enemies. L., 1986. P.77.
[Закрыть].
* * *
В результате преобразований в Испании, прежде всего в Каталонии и Арагоне, возник новый сектор экономики, качественно отличавшийся как от капиталистического, так и от государственного – прежде всего развитой системой самоуправления и участия труженика в принятии производственных решений. Отрицательное отношение анархистской доктрины к «демократии» как многопартийной парламентской системе не помешало анархо-синдикалистам распространить демократию на сферу производства. Опираясь на профсоюзные структуры, анархо-синдикалисты и левые социалисты сделали практический шаг к ликвидации отчуждения производителя от средств производства. Но это был только шаг.
На место диктатуры менеджера пришла власть коллектива в лице его актива (прежде всего профсоюзных вожаков из структуры НКТ) и почти религиозное воздействие анархистских лозунгов, противодействие которым могло рассматриваться как контрреволюция. Однако влияние идеологии, разделявшейся значительной массой рабочих, играло и мобилизующую роль, в том числе на производстве.
Эффективность производства в социалистическом (коллективистском, синдикалистском) секторе оценивают по-разному. Но она и была различной, так как коллективистская экономика сама по себе была весьма многообразной. По словам Г. Джексона, «где сырье было доступно, где рабочие были горды и умелы в обслуживании своих машин, где благоразумная часть персонала симпатизировала революции, фабрика работала успешно. Где сырья было мало, где не могли найти запчастей, где соперничество НКТ и ВСТ разделяло рабочих, и где политические цели ставились выше работы, там коллективные предприятия терпели неудачи» [631]631
Jackson G. The Spanish Republic and the Civil War 1931–1939. Princeton, 1963. P.283.
[Закрыть].
Синдикалистская экономическая модель существенно отличалась от капиталистической или государственно-социалистической экономики не только по формальным признакам, но и в конкретных экономических проявлениях, например – в реагировании на кризисные условия. Так, например, кризис сбыта из-за потери рынков приводил не к росту открытой или скрытой безработицы, а к уменьшению рабочего дня. Инвестирование шло прежде всего не в индустриальные, а в культурные проекты. Обеспеченное синдикатами снижение цен на билеты в учреждениях культуры привело к массовому притоку зрителей [632]632
Fraser R. Op. cit. Р.224.
[Закрыть]. Благодаря революции многие рабочие и крестьяне впервые смогли посетить театр и кино. Количество детей, обучавшихся в школах Барселоны, возросло с июля 1936 г. по июль 1937 г. с 34431 до 116846 [633]633
Thomas H. Op. cit. P.536.
[Закрыть]. Так закладывались основы культурного процесса, который даст результаты десятилетия спустя.
По словам Р. Фрезера, «несмотря на ошибки на практике, декрет о коллективизации (в Каталонии распространено мнение, что он повлиял и на послевоенный югославский эксперимент) остается революционным памятником промышленного самоуправления. Несмотря на большие трудности, включая ожесточенную междоусобную политическую борьбу, рабочий класс Каталонии сохранил коллективизированное производство на протяжении тридцати месяцев войны» [634]634
Fraser R. Op. cit. Р.234.
[Закрыть]. При этом, по замечанию В. Ричардса, «еще никто из критиков не сообщил, что кто-то умер от голода» [635]635
Richards V. Op. cit. Р.59.
[Закрыть]. Зато после свертывания анархо-социалистических реформ голод начался и с особой силой проявился при франкистах.
Однако модель самоуправления и производственной демократии, координируемой профсоюзами и полугосударственными общественными структурами, не устраивала представителей других политических сил. В 1937 г. это привело к резкому обострению политической борьбы в республиканском лагере.
Глава V
Борьба за Мадрид и «военная демократия»
Город, нынешний город,
В твоем огромном чреве,
В недрах борьбы и трагедий,
Уже шевелится зародыш,
Будущее шевелится.
Рафаэль Альберти
Шах Мадриду
По данным Исполкома Коминтерна, на октябрь 1936 г. правительственные войска на всех фронтах насчитывали 120 тыс. человек, «но боеспособных имеется максимум 30 тыс. человек… Остальные силы представляют собою разрозненные зачастую батальоны» [636]636
Коминтерн и гражданская война в Испании. С.163.
[Закрыть]. В сентябре республиканцы попытались отбить Талаверу. Город атаковала сводная группа под командованием полковника Хосе Асенсио, который был назначен командующим Центральным фронтом [637]637
Интересно, что в это время представитель Коминтерна В. Кодовилья высоко оценивал военное мастерство Асенсио (см. Коминтерн и гражданская война в Испании. С.134). Позднее, когда Асенсио станет заместителем Ларго Кабальеро по военному министерству, а компартия начнет кампанию против премьера, Асенсио будут обвинять во всех военных бедах.
[Закрыть]. Но франкисты уже закрепились, и Асенсио был отброшен. Неудачей кончилась и попытка контрнаступления на Толедо 3 октября. В газетах, включая коммунистическую «Мундо обреро», царило «шапкозакидайство» [638]638
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.278. Л.205.
[Закрыть].
А 6 октября началось наступление франкистов под общим командованием Молы на Мадрид. Против столицы Франко сосредоточил все 10000 своей Африканской армии и еще 15 000 солдат и фалангистов. Их поддерживали 4 батальона итальянских танков. Войска Франко наступали двумя дивизиями (Ягуэ и Варелы), в каждой из которых действовали три колонны. Каждая колонна включала три компонента (как правило – по батальону), о качествах которых советские специалисты писали так: «Лучшими по боевым качествам были марокканцы, затем иностранный легион и, наконец, регулярные части» [639]639
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.518. Л.16.
[Закрыть]. Кулик отмечал «высокую маневренность колонн мятежников, все время искавших открытые фланги республиканцев, старавшихся охватить эти фланги и, окружая отдельные колонны, разбить республиканцев по частям, зная, что республиканцы боятся за фланги» [640]640
Там же. Л.24–25.
[Закрыть].
Одновременно было предпринято второстепенное наступление через Сигуэнсу на Гвадалахару.
Наступающим противостоял Центральный фронт – 30–40 тысяч [641]641
Там же. Л.3.
[Закрыть]плохо вооруженных и в большинстве своем необученных бойцов.
Как писали советские военные советники о качествах республиканской армии в это время, «бойцы пехоты охотно шли в бой, но слабая подготовка не позволяла использовать высокий боевой дух республиканских пехотинцев» [642]642
Гражданская война в Испании: Действия на Центральном фронте (октябрь 1936 – апрель 1937 года); П. Самойлов. Гвадалахара. СПб., 2006. С.46.
[Закрыть]. Еще 10 тысяч республиканцев вообще не были вооружены. Советские специалисты сообщали, что «людей (бойцов) для фронта хоть отбавляй (нужно было десять бригад – 30000, а добровольцев набралось на 60000)» [643]643
РГВА Ф.35082. Оп. 1. Д.282. Л.6.
[Закрыть]. Главной проблемой на этом этапе была нехватка оружия. Оружие часто выдавалось побатальонно за 2–3 дня до выступления. Но часть бойцов после этого уходили в тыл. Состав некоторых колонн менялся до 8 раз [644]644
Там же. Д.275. Л.14.
[Закрыть].
Поведение бойцов перед боем и в бою поражало советских специалистов: «Казалось при беседе с бойцами, что эти люди, решившиеся умереть, но не отступать. Между тем, при небольшом сравнительно нажиме противника, они отступали. Так происходит со всеми частями… Стреляют много и бесцельно, но когда противник атакует хотя бы небольшими силами, и его остановить неумелой стрельбой невозможно – отступают» [645]645
Там же. Д.278. Л.206.
[Закрыть].
Оставшиеся на стороне Республики офицеры тоже не соответствовали требованиям современной войны: «офицерский состав малограмотен в военном отношении с глубоко вкоренившимися навыками рутины и бюрократизма» [646]646
Там же. Обращаясь к оценкам советских советников, не будем забывать, что и они сами не были эталоном объективности и эффективности. С их промахами и необъективностью мы будем сталкиваться не только при оценке политической ситуации, но и в связи с военными вопросами.
[Закрыть]. Это, кстати, давало и некоторый повод для оптимизма, потому что у франкистов были такие же офицеры.
* * *
Франкистам сопутствовал успех – 9 октября они окружили республиканско-анархистскую колонну «Либертад». Однако 11–12 октября республиканцы провели сильные контратаки в сторону Толедо, заняв Баргас, и колонна «Либертад» пробилась из окружения. 15 октября на республиканцев обрушились удары немецко-итальянской авиации, что произвело на республиканцев очень тяжелое впечатление. 22 октября фашисты начали бомбить Мадрид. 28 октября в бой вступили советские летчики.
17 октября пал Ильескас – полпути до Мадрида было пройдено. Здесь, на первой линии обороны Мадрида, командующий фронтом генерал Асенсио снова предпринял контрнаступление. 19 октября колонны Меры, Листера и Модесто атаковали Ильескас и Чапинерию, но были отброшены. Однако и франкисты на время были остановлены, что подняло дух республиканских войск. Оказывается, есть шанс на успешное сопротивление.
Сначала советские специалисты связывали с Асенсио некоторые надежды. Военный атташе в Испании В. Горев писал об нем 4 сентября: «Он по сравнению с другими неплохой командир, волевой, с опытом марокканской войны, организатор». Опыт марокканской войны потом будет ставиться Асенсио в вину – ведь он служил под началом Франко. Горев сопровождает свои похвалы оговорками: «Не особенный революционер, честолюбив. Если его как следует привлечь на свою сторону, из него выйдет толк. Но смотреть за ним нужно как следует» [647]647
РГВА. Ф.33987. Оп.3. Д.845. Л.6.
[Закрыть].
Через месяц Горев был уже разочарован в Асенсио. Он резко критиковал его за то, что тот бросает в бой неподготовленное пополнение: «Асенсио – генерал генерального штаба, достаточно подготовлен, чтобы понимать, что такая мельница для малообученных резервов приведет только к истощению и к потере политико-моральных качеств войск. Однако все его операции начинались с того, что отдавался неплохой приказ, выполнение приказа никак не контролировалось, связь и взаимодействие отсутствовали, войска шли вперед, натыкались на оборону или на контрудар, останавливались. Белые вызывали авиацию, войска катились обратно, Асенсио доносил – фронт открыт, если не пришлете двух батальонов, за последствия не отвечаю» [648]648
Там же. Л.7.
[Закрыть]. Впрочем, после отставки Асенсио с поста командующего фронтом операции республиканцев здесь проходили по такому же примерно сценарию – в том числе и тогда, когда в руководстве ими участвовали советские военные специалисты. Дело было не в Асенсио, а в ситуации. С подобной «мельницей» советское командование столкнется в 1941 г., когда придется бросать в бой необученные пополнения, лишь бы замедлить продвижение врага к столице.
21 октября Асенсио был заменен на посту командующего Центральным фронтом генералом Себастьяном Посасом, вскоре став фактическим заместителем Ларго Кабальеро по военному министерству.
А Посас продолжал жаловаться на обстановку: «В стране нет организованных и обученных войск, а наспех сформированные бригады несут большие потери». И все равно был вынужден бросать их в бой: «Резервы иссякли» [649]649
Родимцев А. И. Под небом Испании. М., 1968. С.23.
[Закрыть].
Советские специалисты докладывали: «На Мадрид белые наступали на узком фронте в 15–20 километров, не пытаясь широким охватом отрезать снабжающие пути и выход из города. Для такого охвата у них сил очевидно не хватает…» Поэтому франкистам приходится маневрировать и перегруппировывать силы для новых бросков, применения «тактики сосредоточения небольших кулачков и удара ими накоротке» [650]650
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.275. Л.13.
[Закрыть]. Если бы франкистам противостояла несколько более подготовленная армия, они были бы разбиты. Но франкисты могли использовать неустойчивость правительственных войск и неумение наступать, поэтому, как казалось советским специалистам, не заботились о флангах. Однако проверка этой гипотезы показала, что она неверна.
26 октября первая линия обороны Мадрида была прорвана. Но тут в расположение республиканцев прибыла первая танковая рота из СССР. Советские военные советники включились в планирование военных операций, а при проведении некоторых из них осуществляли командование войсками. По замыслу советского военного советника Г. Кулика, нужно было бить по слабому правому флангу противника, чтобы задержать его и поднять моральный дух республиканцев.
29 октября 8–9 тысяч республиканцев под общим командованием Кулика предприняли фланговую атаку на Сесенью. Увы, замысел Кулика стал разваливаться с самого начала, о чем рассказывает сам комкор: «Бригада Листера запоздала с занятием исходного положения, и потребовалось мое личное вмешательство, чтобы заставить комбрига ускорять выполнение приказа; только один батальон был сосредоточен вовремя» [651]651
Там же. Д.518. Л.17.
[Закрыть]. Советские танки тоже задержались, потому что их окружила восторженная толпа (включая и бойцов Листера). Танковая рота под командованием Армана (П. Тылтиня) сосредоточилась раньше и, не став дожидаться, пошла в атаку. 15 танков Т-26 прорвали фронт и рассеяли кавалерию, сконцентрированную здесь для удара в сторону Мадрида. Однако танки пошли дальше, а пехота их не поддержала. «Уцелевшие группы противника быстро оправились от замешательства, привели себя в порядок, встретили наступавшие за танками два батальона бригады Листера хорошо управляемым метким огнем и отрезали пехоту от танков» [652]652
Там же. Л.18.
[Закрыть], – рассказывает Г. Кулик. Франкисты захлопнули «дверцу» за танками, отбив атаку Листера. Прилетели «Юнкерсы». Начался беспорядочный отход бойцов Листера, затем бегство. Вечером танки вернулись и с потерями в три танка прорвались через Сесенью назад [653]653
Там же. Д.518. Л.20.
[Закрыть]. Франкисты вообще быстро укрепляли свои позиции. «Всякий захваченный пункт немедленно превращался в крепость» [654]654
Там же. Л.7.
[Закрыть].
3 ноября на этом же направлении была предпринята новая контратака, но ее первоначальный успех не удалось развить из-за неорганизованности колонн Листера и Буэно [655]655
Гражданская война в Испании: Действия на Центральном фронте… С.58.
[Закрыть]. 4 ноября участникам операции было приказано срочно двигаться к Мадриду – на западном направлении республиканцы были опрокинуты, и франкисты подошли вплотную к столице.
Дивизия Ягуэ 1 ноября взяла Брунете, отрезая Мадрид от гор.
Контратаки октября – начала ноября не пропали даром. Кулик считал, что к 6 ноября «противник также понес большие потери и был сильно измотан. Наступательный порыв его выдохся. Сказалось отсутствие второго оперативного эшелона у мятежников, им нечем было развивать успех» [656]656
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.518. Л.32. Коллеги Кулика представили его в качестве воистину эпического героя: «Четыре дня подряд у Пинто, Хетафе, Леганес, Алькоркона, Карабанчель – Кулик один с танками отбивал атаки и отгонял белых с большими для них потерями» (РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.275. Л.4.).
[Закрыть]. Впрочем, следующие дни показали, что наступавшая на Мадрид армия Молы все еще сохраняла силы и наступательный порыв. Однако счет шел на дни, оборона Республики крепла, и фланговые удары замедлили наступление на Мадрид.
Армия нового типа
Поражения остро поставили перед Республикой вопрос о военном строительстве. У республиканской армии было две крайности – самостийность на Арагонском фронте и бюрократизм и неповоротливость – под Мадридом. Генералитет республики при поддержке правых социалистов и коммунистов выступал за создание традиционной кадровой армии, а анархо-синдикалисты и левые социалисты – за милиционную организацию армии, в которой присутствуют начала самоуправления и демократии.
Преимущества регулярной армии прежде всего должны были обеспечить четкость и скоординированность командования. Но как раз здесь республиканские офицерские кадры демонстрировали неважную картину: «Органы управления армией (выше бригад и колонн) существуют только формально, штаб центрального фронта фактически никем не руководит. Никто его не слушается, и он в свою очередь никого не хочет слушать» [657]657
РГВА Ф.35082. Оп. 1. Д.282. Л.3.
[Закрыть].
Конкурентом строго иерархической армии традиционного образца выступила вооруженная милиция. Она возникла в первые дни войны как реакция на переворот. Милиционные формирования выступили на фронт, когда регулярных частей у республики почти не было. Не настала ли пора реорганизовать армию «как у франкистов»? Но анархисты возражали – милиция, опирающаяся на сеть самоуправления в тылу, хорошо держит фронт в Арагоне. А переиграть франкистов на поле военных действий регулярных армий очень сложно – ведь там у них уже есть преимущество.
В итоге в Республике стала формироваться армия нового типа, сочетавшая принципы милиционности на уровне подразделений и регулярности – на уровне управления частями.
По мнению Дуррути следовало также развернуть массовую партизанскую войну в тылу франкистов, создать несколько «махновских» армий и активно снабжать их оружием и боеприпасами. Советские специалисты в принципе поддерживали идею развертывания партизанского движения, но не «махновщины», а небольших управляемых из центра диверсионно-партизанских групп [658]658
Там же. Л.12.
[Закрыть]. Были созданы специальные диверсионно-партизанские подразделения, насчитывавшие в марте 1937 г. около 600 человек. Удалось связаться с несколькими подпольными группами, которые, также как и переправленные через фронт группы, занимались преимущественно диверсиями на железных дорогах, нападениями на автомобили с солдатами, порчей линий связи и др. В горах восточнее Альбукерке действовал отряд под командованием Паскуаля и др., достигавший 400 бойцов. Но в феврале 1937 г. он потерпел поражение, и численность сократилась до 160 бойцов. Они уничтожили 6 грузовиков, разозлили франкистов, и те силами до 2000 бойцов 23–26 марта вытеснили партизан на республиканскую территорию. Существовали также еще две крупные по испанским меркам повстанческие группы – у Монтеррубано под Пособланко (180 бойцов) и Кампильо (к востоку от Сафры) во главе с местным социалистом (около 150 бойцов) [659]659
РГВА. Ф.33987. Оп.3. Д.991. Л.110–113; Там же. Д.1015. Л.6–8.
[Закрыть]. Менее двухсот партизан отвлекают на себя две тысячи франкистов. Казалось бы – вот путь к изменению ситуации на фронте. Необходимо делать все для разжигания партизанской войны в тылу врага, формировать и поддерживать изо всех сил крупные группы, делать ставку на них, а не на булавочные диверсионные уколы. Но организаторы борьбы в тылу врага (начальник разведуправления Генштаба подполковник Коэльо и советские специалисты) жалуются на «отсутствие регулярного снабжения оружием, имуществом и продовольствием» даже имеющихся групп – численностью в несколько десятков человек на целый фронт [660]660
РГВА. Ф.33987. Оп.3. Д.1015. Л.11. Даже эти руководители, которые не считали нужным разворачивать широкомасштабное партизанское движение, жалуются на «отсутствие помощи, а иногда и неблагожелательное отношение и препятствование специальной работе наших групп со стороны некоторых командующих фронтами и дивизий, на участке которых работают наши группы, объяснимое желанием этих командиров не беспокоить и жить бездействуя против противника, тихо и мирно».
[Закрыть]. Ставка на широкое развитие повстанчества сделана не была, и воздействие этого движения на ход войны оказалось минимальным.
Франкисты изначально имели преимущество над республиканцами в дисциплине, а республиканцы – в энтузиазме бойцов. Перенесение центра тяжести на партизанскую войну в тылу Франко могло дать «ассиметричный ответ» и на техническое преимущество фашистов, и на лучшую подготовку офицерских кадров Франко. Но свою роль в отказе от партизанской стратегии сыграли политические мотивы. Военное руководство и без того не доверяло возникшей в Арагоне и Каталонии «махновщине», чтобы создать еще несколько неконтролируемых партизанских зон и тратить на них ресурсы.
А. Марти, который был сторонником более активной партизанской войны, так характеризовал отношение к ней со стороны испанских коммунистов: «Наши испанские товарищи как бы боятся того, что не все население пойдет с ними, и что партизаны могут повернуть оружие против нас же» [661]661
РГАСПИ. Ф.495. Оп.18. Д.1117. Л.141.
[Закрыть]. Угроза «испанской махновщины», вышедшей за пределы Арагона и Каталонии, будет сковывать военную инициативу республиканского командования, что станет одной из важнейших причин поражения Республики.
В результате шанс был упущен. Уместно напомнить, что уже после падения республики, без опоры на свободную от франкистов территорию страны, в Испании развернулась партизанская война, которая активно продолжалась до конца 40-х гг.
* * *
30 сентября был принят декрет о преобразовании милиции в регулярную армию. Однако тогда эта мера была всего лишь переименованием – структура республиканских частей оставалась прежней.
15 октября Ларго Кабальеро начал реорганизацию армии, призванную усилить ее управляемость. Была введена единая военная повинность для мужчин в возрасте 20–45 лет. Был принят декрет о создании Генерального комиссариата. В части были направлены комиссары правительства, которые должны были поднять боевой дух и обеспечить неукоснительное подчинение приказам. Комиссары подчинялись генеральному комиссару Х. Альваресу дель Вайо и его заместителям, среди которых были не только представители республиканских партий, но и старый синдикалист Анхель Пестанья и анархист Хиль Рольдан.
Задачи комиссаров официально заключались в том, чтобы вдохновлять солдат примером в бою, проводить мобилизации на работы, преодолевать конфликты, бороться с провокаторами, обеспечивать бойцов всем необходимым, организовывать обратную связь бойцов с командирами, досуг и военную подготовку бойцов, разъяснительную политработу, работу с населением, поддержание дисциплины. Неофициально комиссары должны были приглядывать за комсоставом. Одним словом, и «рука правительства», и «отец солдатам», и завхоз, и пропагандист. На практике полномочия комиссаров были неопределенными, а качество их работы очень различным – это зависело от конкретного человека. Советские военные советники сообщали: «Отношения между командирами и комиссарами неплохие, но довольно неопределенные. Комиссары жалуются, что их недостаточно используют, а командиры – что комиссары вмешиваются в их дела» [662]662
РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.287. Л.13.
[Закрыть].
