Текст книги "Великая Испанская революция"

Автор книги: Александр Шубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

Сначала предполагалось, что все военные производства поступят в прямое подчинение КВП, но на практике самоуправление на военных производствах сохранилось, а КВП играла роль координатора и помощника. КВП „не вмешивалась ни в формы собственности компании, которые впоследствии регулировал Декрет по коллективизации, ни в отношения профсоюзов, ни в функционирование политико-социальных отношений, установленных рабочими“ [521]521
  Op. cit. P.31.


[Закрыть]. Предприятия, необходимые для военного производства, не национализировались, а подвергались инкаутации (в данном случае – коллективизации) [522]522
  Javier de Madariaga F. Op. cit. P.28. В ведение КВП перешли Товарищеское акционерное общество, Национальная фабрика красителей и взрывчатых веществ, Электро-химическое общество, Фликс, Испанский союз по взрывчатым веществам, Союз наземных и прибрежных механиков, Испано-Сюиза, Акционерное общество по строительству и производству железнодорожных материалов, Пирелли С. А., Ривьера С. А., Элизальде С. А., металлы и серебро Ривера, Франсиско Лакамбра СА. И Г. Де Андрейс, Металлографика Эспаньола, Форет, Современная механика для строительных и общественных работ, Машиностроительные индустрии.


[Закрыть]. Контроль Женералитата на этих предприятиях осуществляли делегаты КВП и Комиссии по трудовому контролю (иногда должность делегата совмещал директор фабрики). Военный сектор включал крупнейшие предприятия металлургии, машиностроения и химической промышленности. После победы Таррадельяс рассчитывал сохранить этот сектор и на его базе начать строительство современной индустрии в Каталонии. Он „считал, что необходимо вкладываться в будущее Каталонии, которая в результате импульса войны должна занять весомое место в сфере индустрии“ [523]523
  Javier de Madariaga F. Op. cit. P.28.


[Закрыть].

Как это ни странно, большие проблемы для работы КВП создавали коммунисты: „ОСПК, чье влияние и политический вес в Каталонии не переставал расти на протяжении всей войны… часто атаковала и дискредитировала работу КВП и ее результаты, включая клевету, осуществляя линию пропаганды, полную ловушек и сектантских обвинений. С самого начала их выступления были направлены на поддержку линии на военную централизацию, которую проводила КПИ…“ [524]524
  Op. cit. P.176. Была и еще одна причина неприязни ОСПК к КВП. 8 октября 1936 г. комиссия получила монополию на контроль за изготовлением вооружения в Каталонии, а ОСПК, как мы увидим, стремилась бесконтрольно пополнять запасы оружия для выяснения политических отношений в тылу.


[Закрыть]. То есть, для того, чтобы расчистить место для создания управляемого из Валенсии ВПК, коммунисты были готовы разрушить уже то, что есть и неплохо работает. Аналогичную политику проводил и министр Прието [525]525
  Как пишет Хавьер де Мадариага, Прието создал «отдельную структуру – делегацию субсекретариата вооружений министерства обороны Каталонии. Она принялась хозяйничать в сфере производства вооружений, которое уже было налажено профсоюзами и Комиссией военной промышленности Женералитата. Они видели в этом угрозу для промышленной сети, которая была основана, в частности, на политических контрактах, поставках и установке единой заработной платы по критерию… Они приводили в пример производство снарядов 7,5 калибра, чья документация и технический процесс был запрошен Делегацией для начала его производства. Они спрашивали, почему для решения этой задачи был поставлен заместитель министра, когда в Каталонии были уже изготовлены полностью 300000 снарядов, в производстве которых участвовало 47 заводов и цехов» (Javier de Madariaga F. Op. cit. P. 44–45.).


[Закрыть].

В организации своей команды КВП отошла от принципа политических квот, принятых в других коалиционных органах Женералитата. Это было встречено партиями и профсоюзами с пониманием – для работы в такой структуре важны были инженерные знания.

КВП не управляла, а координировала военное производство, обеспечивая связи между предприятиями, поставки, формируя госзаказ. Каталонский историк Ф. Хавьер де Мадариага пишет, что Женералитат через КВП „инвестировал средства в покупку иностранных материалов, в переплавку металла, строительство машин, усовершенствования промышленности; были мобилизованы и собраны рабочие, выплачивали зарплаты, давали дотации коллективам; и все это получали обратно в качестве военных материалов, пороха и взрывчатых веществ, тысяч бомб, гранат, минометов, ружей и почти ста миллионов зарядок для них“ [526]526
  Javier de Madariaga F. Op. cit. P.178. В частности, Женералитат инвестировал 22 миллиона франков в сырьевые материалы, машиностроение, инструменты и специальные стали (P.24).


[Закрыть]. Часть этих достижений (организация рабочих, часть инноваций) принадлежит не КВП, а профсоюзам и самоуправлению. Но в целом Таррадельяс, НКТ и ВСТ сумели найти оптимальное соотношение государственной координации и самоуправления.

Но Центр не хотел пускать Каталонское производство на самотек. И. Прието настаивал, что „государство не может уступать автономным организациям свои обязанности“ [527]527
  Javier de Madariaga F. Op. cit. P. 177–178.


[Закрыть]. В феврале 1937 г. „на нескольких встречах, в которых участвовали Таррадельяс, Коморера, Доменек со стороны Правительства Каталонии и Прието, Негрин и Пейро со стороны центрального Правительства, было принято решение, что производство будет координироваться таким образом, чтобы интенсифицировать его насколько это возможно“. Было решено, что структуры центрального правительства могли заключить договоры с каталонскими предприятиями и контролировать их работу. Впрочем, из этого вряд ли мог получиться толк. „Критика Прието была жесткой. Чинились все возможные препятствия и трудности для того, чтобы избежать реализации желаний правительства“ [528]528
  Viñas Á. El escudo de la República. P.186.


[Закрыть], – возмущается вслед за министром историк А. Виньяс. Ж. Таррадельяс был не в восторге от попыток И. Прието действовать через его голову, а на предприятиях вообще не понимали, почему центральные чиновники пытаются указывать, как вести дела.

Вслед за Прието А. Виньяс обвиняет барселонцев в невыполнении обязательств по поставке грузовиков [529]529
  Ibid.


[Закрыть]. Виньяс здесь доверился свидетельству Прието, и напрасно. Советские наблюдатели сообщали, что предприятия задерживают поставку шасси „Форд“ в центр, потому что правительство не рассчиталось с производителями [530]530
  РГВА Ф.35082. Оп.1. Д.284. Л.3. Здесь уместно напомнить, что республиканская армия в 1937–1938 гг. была хорошо обеспечена грузовиками. Советские военные специалисты отмечают, например, что республиканская авиация была обеспечена автотранспортом лучше, чем в РККА (РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.499. Л.19.).


[Закрыть]. Так что как раз Прието не выполнял своих финансовых обязательств, что вызывало трения и перебои в поставках. Министр авиации и флота, взяв на себя несвойственные посту обязательства, выполнял их не лучшим образом и подчас действовал как слон в посудной лавке.

Первоначально производство вооружений не входило в компетенцию Прието. Ларго Кабальеро знал, что оно уже развернулось в Каталонии. За тыл отвечали Генеральный штаб и Асенсио, который также занимался развертыванием тыловой инфраструктуры. Но Прието решил взять на себя ответственность за военное производство посредством создания Комиссариата вооружения и боеприпасов (КВБ). „По мнению Ларго Кабальеро, Комиссариат был создан под советским давлением, – комментирует А. Виньяс. – Если это так, то удивляют три вещи: первое, что Кабальеро не признавал до этого необходимость Комиссариата, которая была очевидна; второе, что он отказался от того, чтобы его министерство (Министерство военных дел), было представлено в этом учреждении; третье, что он также не счел подходящим, как его неоднократно просил Прието, трансформировать КВБ в самостоятельное министерство“ [531]531
  Viñas Á. El escudo de la República. P. 179–180.


[Закрыть]. Но Ларго Кабальеро стремился избегать создания административных структур, которые своими попытками управлять самоуправлением будут провоцировать конфликты и тем мешать делу. Если в Центральной зоне работа КВБ была полезна (тем более, что и самоуправление здесь было слабее), то вмешательство И. Прието в дела Каталонии вызвало множество конфликтов как с НКТ, так и со структурами Женералитата. Так что осторожность Ларго Кабальеро в этом вопросе вполне объяснима [532]532
  Увлекаясь задачами, подведомственным военному министерству (которое И. Прието хотел возглавить), министр авиации и флота упускал дела, которыми был обязан заниматься по службе. Так, советские специалисты отмечали, что у штаба авиации не было структуры, занимающейся развитием аэродромной сети, приходится разведывать, какие гражданские аэродромы и площадки годятся для военной авиации (РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.441. Л.3.).


[Закрыть]. Современный исследователь военного производства времен гражданской войны Ф. Хавьер де Мадариага также довольно скептически оценивает результаты работы КВБ: „Комиссариат по вооружению и боеприпасам продолжал свое официальное неэффективное существование до смены Правительства в июне 1937 года“ [533]533
  Javier de Madariaga F. Op. cit. P.40. Правительство сменилось в мае, в июне было реорганизовано Министерство обороны, что привело к ликвидации КВБ, но не его функций. Приведенная выше статистика производства патронов показывает, что КВБ cумел наладить производство до 140 тысяч патрон в сутки (не считая переснаряжения патронов в Мадриде, организацией которого занимались мадридские военные власти), что вдвое меньше, чем каталонцы. И это несмотря на то, что военное производство в Картахене существовало до войны. Если уж Прието взялся за организацию производства боеприпасов, следовало тщательнее вести эту работу в Центральной зоне, а не дезорганизовывать своим вмешательством производство в Каталонии.


[Закрыть].

* * *

Но без поставок современного военного промышленного оборудования испанское производство в любом случае было недостаточным – в этом можно согласиться с А. Виньясом. Он полагает: „Например, при ежедневной потребности в патронах для ружей и пулеметов в 3,5 миллиона, производство составляло ничтожные 380000 в декабре 1936 г. и не превысило половины миллиона в марте 1937 г. В конце этого месяца количество патронов в наличии составляло около 60–70 миллионов, что не позволяло поддерживать достаточную интенсивность военных действий. В случае со снарядами для 75-миллиметровых пушек, при потребности в 8000 снарядов, Республика производила 500-1000 в день“ [534]534
  Viñas Á. Op. cit. P.191.


[Закрыть]. Советские архивы позволяют внести важные поправки к этой картине. Потребность в патронах 3,5 миллиона рассчитывалась не для декабря 1936 г., а для апреля 1937 г. [535]535
  РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.331. Л.12.


[Закрыть], когда, с учетом возможностей советских поставок, планировалось широкомасштабное наступление. Да и возможности испанской промышленности превысили не только декабрьские 380000, но, как мы видели, и полмиллиона. Так что 3,5 миллиона патронов в день – потребности, рассчитанные „по гамбургскому счету“. Когда советская военная помощь только начинала оказываться, в ноябре 1936 г. Я. Берзин, К. Мерецков и др. советские специалисты представили более экономный доклад о суточной потребности фронта. Она составляла 1,5 млн патронов, а только без Каталонии в это время производилось 400 тыс. [536]536
  Там же. Д.278. Л.192.


[Закрыть]То есть Республика с учетом Каталонии покрывала более трети своих потребностей. Этот вклад все же нельзя называть „ничтожным“. Он был достаточно важен в условиях неритмичности советских поставок.

Из этого следует два обстоятельства: важность советской помощи, о чем уже говорилось (особенно, если бы Сталин решился поставить Республике оборудование по производству боеприпасов), и опасность для Республики затяжной войны, когда стороны целиком оказываются во власти поставок боеприпасов.

Коллективизация по-испански

Одновременно с городской коллективизацией развернулось движение за коллективизацию сельского хозяйства. „Огромный вред индивидуального хозяйства, – писал Д. Абад де Сантильян, – который ложится на всех трудоспособных членов семьи: отца, мать, детей, – это чрезмерный объем труда… Крестьянин не должен приносить себя и детей в жертву прибыли. Важно, что он должен иметь время и энергию для того, чтобы дать образование себе и своей семье, что свет цивилизации должен осветить жизнь села“ [537]537
  Abad de Santillan D. La revoluciòn y la guerra en España. Mexico, 1938. P. 107–108.


[Закрыть]. Анархо-синдикалисты стремились противопоставить беспросветному семейному труду крестьянина силу общинной солидарности, которая позволила бы рационализировать производство и высвободить часть времени сельских тружеников для их культурного развития, преодоления вековой отсталости. Идея была поддержана тысячами крестьян. Началось массовое движение коллективизации. Инициатива исходила от крестьянской массы.

Аграрная революция началась разгромом помещичьего землевладения в конце июля. Советский наблюдатель сообщал: „Положение в деревне таково: начиная с событий 19 июля, в течение нескольких месяцев, крестьянство расправилось с помещиками. Произошла настоящая аграрная революция. На территории республиканской Испании класс помещиков ликвидирован. В провинции Хаен, например, за август-сентябрь убили свыше 3 тысяч помещиков. Везде помещичья земля захвачена крестьянами и сельскохозяйственными рабочими. Декрет Урибе от 7.10. („конфискация земель помещиков-фашистов“) перевыполнен сразу, так как фактически конфискованы земли всех (или почти всех) помещиков (крупных и средних) вообще. Многие помещики „добровольно“ отдали свои земли и тем спасали свою жизнь“ [538]538
  РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.331. Л.2.


[Закрыть]. Либералы и коммунисты попытались использовать декрет 7 октября для того, чтобы уменьшить масштабы экспроприации и коллективизации. Однако крестьяне, захватившие землю и создававшие коллективы, не желали поворачивать этот процесс вспять. Как пишет историк Л. Гарридо, „при применении декрета от 7 октября все еще возникали серьезные трудности… Работники, занимавшие коллективизированные поместья, не очень ясно понимали, зачем пересматривать уже осуществленные экспроприации“ [539]539
  Garrido L. Op. cit. P. 300–301.


[Закрыть]. Так что пришлось оставить аграрную революцию в покое.

В общем порыве землю конфисковали не только у помещиков, но и у большинства кулаков. Кулаками считались те, кто применяли наемный труд круглый год [540]540
  АВП. Ф.05. Оп.17. П.131. Д.49. Л.10.


[Закрыть]. „Согласно данным Института аграрной реформы по 15 провинциям, которые не включали провинции Арагона и Кастилии, до августа 1938 г. было экспроприировано 5 458 885 гектаров (приблизительно 40 % полезной площади)“ [541]541
  Casanova J. Las colectivizaciones en el campo: hechos e ideas. // Economía y economistas españoles en la Guerra Civil. V.1. Barcelona, 2008. P.460.


[Закрыть].

„Все секвестированные земли будут находиться под контролем и управлением союза, и обработка их коллективным способом отразится в первую очередь на союзах и всех трудящихся вообще“ [542]542
  РГАСПИ. Ф.495. Оп.18. Д.1117. Л.119.


[Закрыть], – говорилось в решении крестьянского съезда Каталонии, представлявшего около 200 союзов. Впрочем, региональный пленум крестьянских синдикатов Каталонии 5–7 сентября 1936 г. оставил принципы организации новой жизни на усмотрение местных организаций.

Как и в СССР, коллективизация отчасти мотивировалась будущим применением техники на полях. Однако в Испании было только 190 тракторов [543]543
  АВП. Ф.97. Оп.14. П.3. Д.5. Л.12.


[Закрыть], и этот мотив был вторичен по сравнению с возможностью прямо сейчас организовать жизнь более справедливо. Крестьян привлекали в коллектив как выгоды совместного ведения хозяйства в тяжелых условиях войны (прежде всего в области товарообмена и культурной жизни, которые обеспечивались и поддерживались структурами НКТ), так и идеологическое (в отдельных случаях – и принудительное) давление анархистов. Однако говорить о насильственном характере коллективизации, как в СССР, в Испании не приходится – коллективы развивались и в тех регионах, где влияние анархо-синдикалистов не было доминирующим – в Леванте и Кастилии. Участник коллективизации М. Рохо считает основными ее мотивами также оказание помощи фронту (коллективы были удобной формой для организации снабжения) и установление „социального равенства“, к которому стремились крестьяне в это время [544]544
  Fraser R. Op. cit. Р.349.


[Закрыть].

По свидетельству советского писателя И. Эренбурга, посетившего Арагон и беседовавшего с крестьянами об их жизни, коллективизация была стихийной [545]545
  Письмо В. А. Антонову-Овсеенко 17.11.1936. АВП. Ф.05. Оп.16. П.119. Д.62. Л.50.


[Закрыть]. При этом „коммунисты не знали, как им себя вести. В некоторых деревнях они вместе с анархистами вначале уничтожали денежную систему. В других – они пытались отстаивать сохранение частной собственности на землю, что не было популярным среди крестьян Арагоны“ [546]546
  Там же. Л.50–51.


[Закрыть]. В итоге там, где преобладали анархисты, прошла полная коллективизация, был введен режим пайков без денег. Там, где доминировали социалисты и коммунисты, коллективизация была более мягкой, она охватывала 90 % крестьян и обошлась без обобществления мелкого скота и птицы [547]547
  Там же. Л.51.


[Закрыть].

* * *

В начале Гражданской войны в деревне, как и в городах, происходили эксцессы террора. Так, 24 сентября 1936 г. анархисты в Сесе расстреляли 10 „фашистов“ [548]548
  Там же. Л.53.


[Закрыть]. Однако после расправы над наиболее ненавистными представителями старого порядка ситуация становилась более спокойной.

В тех коллективах, где не было существенных противоречий, порядок поддерживался специально выбранным человеком, своего рода шерифом. А. Сухи подчеркивает благополучную криминальную ситуацию в местах, где ему довелось побывать [549]549
  Souchy Bauer A. Op. cit. P.57.


[Закрыть].

Как правило, коллективизация не была насильственной, но моральное давление общины было сильным фактором, который заставлял крестьян, еще не вошедших в коллектив, склоняться к участию в коллективизации, чтобы быть „как все“. Несмотря на то, что региональная конференция НКТ приняла специальное решение о недопустимости принудительного вовлечения крестьян в коллективы [550]550
  Op. cit. Р.60.


[Закрыть], моральное давление играло очень большую роль. Участник коллективизации в Мас де лас Матас Э. Маргелли вспоминает: „Наш следующий шаг был ошибкой – наибольшей, как я сейчас считаю. Мы обязали „правых“ присоединиться. Мы принуждали их морально, не физически, но все же принуждали“ [551]551
  Fraser R. Op. cit. Р.353.


[Закрыть].

Казалось, что после того как сомневающиеся войдут в коллектив, они сразу же поймут преимущества нового образа жизни, и дело пойдет быстрее. На деле принуждение имело мало смысла, так как вовлеченные в общину таким образом работали мало и „сидели на шее у коллектива“ [552]552
  Op. cit. Р.354.


[Закрыть]. Поэтому многие коллективы отказывались от вовлечения в эксперимент несогласных, устраивая экономическое соревнование с индивидуалистами [553]553
  Op. cit. Р.362.


[Закрыть].

Г. Леваль был свидетелем обсуждения на ассамблее вопроса о выходе группы крестьян из коллектива. Само право на выход не подвергалось сомнению, и обсуждался лишь вопрос о порядке пользования инфраструктурой коллектива индивидуалистами [554]554
  Leval G. Collectives in the Spanish revolution. L., 1975. P.209.


[Закрыть].

В отличие от коллективизации в СССР, на стороне организаторов коллективизации не было постоянно присутствующей государственной поддержки. Однако в отдельных коллективах устанавливались диктатуры пришлых радикалов [555]555
  Советские авторы пытались представить такие ситуации как типичные и единственно возможные, игнорируя весь материал о добровольной коллективизации. Рассказ о коллективизации, например, у К. Л. Майданика (Указ. соч. С. 192–193) превращается в очередной «сборник компромата», основанный на безусловном доверии к утверждениям коммунистов в разгар полемики с НКТ и трактовках, не вытекающих из источника. Так, автор цитирует левых социалистов: «Чтобы защитить коллективистскую систему, товарищи из НКТ сделали невозможной жизнь для единоличников… Это привело к огромному недовольству и беспорядку», и делает из этого вывод, что НКТ сгоняли единоличников с земли и таким образом загнали в коллективы 433 тыс. жителей Арагона. Далее следует ссылка на анархистского автора Х. Пейратса. Но ничего подобного утверждениям К. Л. Майданика в указанных источниках не содержится. Кабальеристы во многом справедливо заступаются за единоличников, давление на которых вызывает недовольство. Но они не упоминают о фактах сгона с земли. А Пейратс вообще сообщает о числе членов коллективов, утверждая, что подавляющее большинство их вошли в коллективы добровольно. Жуткая карикатура на испанскую коллективизацию нужна была советским авторам для оправдания коллективизации в СССР.


[Закрыть]. Об одной из таких ситуаций вспоминает Х. Авила: „Это не был режим террора, Вы не можете это так назвать. И все же мы повидали вещи, которых мы раньше не видели. Что за вещи? Расстрелы. Некоторые после суда, некоторые – без. И поэтому все вынуждены были делать то, что ОНИ скажут“ [556]556
  Fraser R. Op. cit. Р.355.


[Закрыть]. Рейды городских анархистов, пытавшихся форсировать коллективизацию, резко критиковались лидерами НКТ. Х. Пейро писал: „Революционные „знаменосцы“ уже прошли через деревню. Для ее освобождения? Для того, чтобы помочь ее освободить? Нет, они прошли через деревню, чтобы грабить тех, кто годами и веками был ограбляем людьми, побежденными революцией“ [557]557
  Peiro J. Op. cit. P. 102–103.


[Закрыть]. Осуждение радикалов анархо-синдикалистами и всеобщее вооружение крестьян не давали „знаменосцам революции“ развернуться, и в большинстве районов, охваченных коллективизацией, власть оставалась в руках местного крестьянского самоуправления. Важно также учитывать, что республиканская милиция также вмешивалась в ситуацию в селениях Арагона, помогая нежелающим жить в коллективах против анархистов-экстремистов [558]558
  РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.292. Л.7.


[Закрыть].

Идеологи анархистов считали, что оружие в руках крестьян защитит их от набегов со стороны. В радикальном анархистском издании „Идеас“ 22 апреля 1937 г. говорилось: „Трудящиеся, сохраняйте оружье! И когда на соседнюю деревню нападают наемники, весь окружной народ должен бежать им на помощь“ [559]559
  АВП. Ф.097. Оп.14. П.3. Д.7. Л.14.


[Закрыть].

* * *

Движение коллективизации было поддержано и НКТ, и ВСТ, что было закреплено в соглашении арагонских организаций этих союзов 22 февраля 1937 г.: „НКТ и ВСТ поддержат и будут стимулировать свободно создаваемые коллективы, которые могут служить примером остальным рабочим и крестьянам“ [560]560
  Souchy Bauer A. Op.cit. P.26.


[Закрыть]. Фактически это соглашение лишь подтверждало то положение, которое сложилось в июле-сентябре 1936 после первой волны коллективизации.

90 тыс. крестьян-арендаторов Арагона и Каталонии, получивших землю в результате революции, не вошли в коллективы и создали свой союз (Крестьянская федерация мелких собственников). Они не желали продавать свои продукты по твердым ценам НКТ. Гарсиа Оливер обещал их делегации „принять меры против ограничения торговли их продуктами“ [561]561
  АВП. Ф.05. Оп.16. П.119. Д.62. Л.16.


[Закрыть]. Вскоре НКТ допустила крестьянские кооперативы к торговле апельсинами [562]562
  Там же. Оп.17. П.131. Д.49. Л.21.


[Закрыть].

При формировании Женералитата НКТ Каталонии 28 марта 1937 г. сформулировала свою программу, которая исходила из сочетания коллективного и индивидуального землепользования. Земля должна предоставляться крестьянам в размере, который может обрабатываться трудом одной семьи, а остальная часть – предоставляться коллективам, „если найдутся желающие работать коллективно“. Необходимо проводить обмен земельных участков, если их расположение препятствует коллективной обработке. Батрачество запрещалось. Крестьяне должны были иметь право обрабатывать муниципальную землю, если муниципалитет не нашел ей другое применение [563]563
  Там же. Д.50. Л.30.


[Закрыть]. Все крестьяне должны быть объединены в сельские профсоюзы – ВСТ, НКТ или Рабассайрес [564]564
  Там же. Л.31.


[Закрыть].

Крестьяне разных форм собственности входили также в Федерацию работников земли (ФРЗ), включавшую 120 тысяч крестьян и батраков. В ней большим влиянием пользовались как анархо-синдикалисты, так и коммунисты. ФРЗ в принципе поддерживала коллективизацию, выступая за ее упорядочение. В марте 1937 г. съезд ФРЗ провозгласил, что в каждом селе должен быть один кооператив (а не два и более, организованных на разных принципах, как случалось в ходе стихийной коллективизации). ФРЗ гарантировала: „Мы будем уважать мелкую собственность, если речь идет о хозяйстве, которое может обслуживаться одной семьей“ [565]565
  АВП. Ф.97. Оп. 14. П.3. Д.5. Л.11.


[Закрыть].

Поскольку анархисты были признанными защитниками коллективизации, то коммунисты стали делать ставку на защиту мелких хозяев, что сдвигало курс партии вправо. Советский консул констатировал, что „базу партии в деревне составляют мелкие собственники-крестьяне“ [566]566
  АВП. Ф.05. Оп.17. П.131. Д.49. Л.11.


[Закрыть]. Этот правый курс соответствовал и другим составляющим стратегии Коминтерна в этот период. Считалось, что раз в Испании еще не решен вопрос о власти, переходить к социализму рано. Это будет следующий этап. Анархо-синдикалисты не соглашались с такой логикой – массам нужно показать, ради чего они сражаются, предложить основы нового мироустройства уже здесь и сейчас.

Когда министр-коммунист Урибе, подчиняясь правым установкам Сталина (стремившегося по международным соображениям придать Народному фронту как можно более умеренный имидж), предложил отказаться от коллективизации, это вызвало сопротивление не только НКТ, но и ВСТ. Это свидетельствует о широкой поддержке коллективизации не только анархистами, но и большинством организованного крестьянства вообще. И. Эренбург сообщал: „В настоящее время за коллективизацию против предложенной коммунистическим министром парцелляции конфискованных земель выступают не анархисты, а левые социалисты из УХТ [567]567
  ВСТ.


[Закрыть], в частности, Паскуаль Томас, фактический руководитель УХТ“ [568]568
  АВП. Ф.05. Оп.17. П.131. Д.49. Л.21.


[Закрыть]. 9 марта 1937 г. орган ИСРП „Аделанте“ выступил за добровольную коллективизацию, которая должна охватить всех крестьян [569]569
  АВП. Ф.97. Оп. 14. П.3. Д.5. Л.11.


[Закрыть]. Для полного успеха необходимы технологические предпосылки: „чтобы добиться коллективизации, нужно превратить плуги в трактора“ [570]570
  Там же. Л.12.


[Закрыть].

Большинством коллективов руководили анархисты. Но около 800 хозяйств из примерно 2500 находились под контролем социалистов и коммунистов, а в органах большинства коллективов социалисты и коммунисты присутствовали. Очаг движения располагался в Арагоне (около 450 коллективов). Влияние анархистов здесь было преобладающим, но не тотальным. Помимо органов самоуправления коллективов, в Арагоне сохранялись и местные органы власти. Так, в коллективизированном селении Альмагро анархисты заняли только 6 из 15 мест в местном муниципальном совете [571]571
  Thomas H. Op. cit. P.561


[Закрыть]. В Арагонском совете анархисты располагали 7 местами, а представители партий Народного фронта – 6. В декабре Аскасо был признан в качестве представителя центрального правительства [572]572
  РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.304. Л.9.


[Закрыть]. В соглашении Арагонских организаций НКТ и ВСТ, заключенном 22 февраля 1937 г., говорилось: „Мы предпримем усилия к реализации всех указаний легитимного правительства Испанской республики и Совета Арагона, в котором наши уважаемые организации представлены, используя для этой цели все наше влияние и ресурсы“ [573]573
  R. Fraser. Op. cit. Р.146.


[Закрыть].

Даже в Арагоне коллективизация не была тотальной – в коллективы вошло около 70 % населения провинции [574]574
  Аbad de Santillan D. Op. cit. P.94; Prats A. Vanguardia y Retaguardia de Aragon. Buenos Aires, 1938. P.81.


[Закрыть]. Движение охватывало провинции, в которых анархисты не находились у власти (Андалузия, Кастилия, Левант). Четыре пятых коллективов находились там [575]575
  Thomas H. Op. cit. P.553.


[Закрыть]. Всего в руках коллективов находилось около 9 миллионов акров земли. В Леванте коллективы объединяли около 40 % крестьян.

В провинции Хаен, например, было 400 коллективов, затем часть распалась, осталось 270 коллективов с 38000 семей [576]576
  РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.331. Л.3.


[Закрыть]. Опыт провинции Хаен свидетельствовал, „что оставшиеся в провинции „колхозы“, организованы добровольно, что сами рабочие предпочитают именно эту форму хозяйствования на бывшей земле помещиков, но что обычно везде есть меньшинство, которое хочет раздела и против этой формы“. При этом „весенние полевые работы идут полным ходом, работают хорошо. Вообще провинция, главным образом коллективы, – увеличила посевную площадь пшеницы на 30 % по сравнению с дореволюционным 1936 годом“ [577]577
  РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.331. Л.3–4.


[Закрыть]. Коллективы кормят и принимают беженцев, содержат госпитали, отгружают продовольствие на фронт, собирают деньги для нужд войны [578]578
  Там же. Л.5.


[Закрыть].

Ликвидация помещичьего землевладения и коллективизация теоретически должны были нарушить производственный процесс (как, например, в СССР), но в Испании этого не произошло. Советские наблюдатели сообщали: „Уборка произведена полностью“. Расширены посевы зерновых. А картофеля – даже в 2 раза. Запасы Арагонского совета составляют 10000 тонн зерна, не считая запасов крестьян. Карточная система позволяет обеспечить население и армию мясом [579]579
  Там же. Д.304. Л.7.


[Закрыть].

* * *

Типичные коллективы объединили по 200–500 крестьян (реже от 30 до 5000). Говоря словами А. Переса-Баро, „только меньшинство понимало, что коллективизация означает возвращение к обществу, которое, исторически было экспроприировано капитализмом“ [580]580
  R. Fraser. Op. cit. Р.232.


[Закрыть]. Организаторы коллективов считали, что создают новый справедливый мир.

Основная часть имущества в результате коллективизации становилась общей, работу вели совместно. Важнейшие решения принимались на общих собраниях. Ассамблеи решали множество вопросов – от строительства школы до определения хлебных рационов [581]581
  Op. cit. Р.357.


[Закрыть]. Часто в ассамблеях участвовали и крестьяне, не вступившие в коллектив [582]582
  Leval G. Op. cit. P.207.


[Закрыть].

Ассамблея избирала административную комиссию (исполнительный комитет), регулярно (раз в неделю или в месяц) собиравшую ассамблею для решения важнейших вопросов. Члены комиссии руководили текущей работой коллектива. В уставе коллектива Тамарите де Литера говорилось, что „все обязаны выполнять инструкции ответственных делегатов, полученные на предварительной встрече перед работой“ под угрозой исключения из коллектива [583]583
  Op. cit. Р.216.


[Закрыть]. Формально работник как истинный анархист мог отказаться от выполнения указания менеджера до начала работы, но, дав согласие, должен был держать слово. Это считалось уже проявлением не власти, а самодисциплины.

Ячейкой коммунальной демократии были бригады числом в несколько человек. Здесь крестьяне вместе трудились и вечером обсуждали производственные планы на завтрашний день, вопросы распределения и т. д.

В коллективы, как правило, входили крестьяне нескольких селений. Часть крестьян коллективизированного села в коллектив не входили, продолжая вести индивидуальное хозяйство. Частники, как правило, участвовали в некоторых мероприятиях коллектива (что определялось специальными договоренностями), имели кредит в коллективных лавках, участвовали в потребкооперации [584]584
  Souchy Bauer A. Op.cit. P.44.


[Закрыть]. Наемный труд в Арагоне был запрещен даже в индивидуальных хозяйствах [585]585
  Leval G. Op. cit. P.86.


[Закрыть].

Большинство коллективов сначала отменили деньги [586]586
  Отмена денег иногда сопровождалась отъемом их у крестьян в пользу колонн милиции (РГВА. Ф.35082. Оп.1. Д.292. Л.7).


[Закрыть]и ввели уравнительное распределение. Часть потребления осуществлялась коллективно. Так, например, в Муньесе по субботам и воскресеньям для всех крестьян сервировали столы для питья кофе. Бесплатно, а иногда и неограниченно выдавался хлеб, оливковое масло, мясо, подчас и вино [587]587
  Souchy Bauer A. Op.cit. P. 56–57.


[Закрыть]. Ограничение потребления „по потребностям“ обеспечивалось все тем же моральным давлением коллектива, по образцу отношений в семье. Но изъяны коммунистических принципов, на которых объединялись крестьяне, скоро дали себя знать. „Люди выбрасывали хлеб, потому что могли получить его свободно, – вспоминает М. Рохо, – Это была трагедия для нас, приверженцев либертарного общества, но мы столкнулись с этим“ [588]588
  Fraser R. Op. cit. Р.354.


[Закрыть]. В итоге коллективам пришлось вводить хлебные рационы [589]589
  Leval G. Op. cit. P.210.


[Закрыть]или собственные деньги. Иногда это были карточки, позволявшие приобретать определенные продукты [590]590
  Souchy Bauer A. Op.cit. P.30.


[Закрыть]. Иногда работникам выплачивалась небольшая зарплата для удовлетворения тех индивидуальных нужд, которые выходили за рамки общедоступного минимума.

Вспоминает участник коллективизации Маргелли: „С детства мы читали анархистских мыслителей, которые писали, что в деньгах – корень зла. Но у нас не было идей по поводу происшедших теперь трудностей… И введение собственных денег в каждой деревне только добавило путаницы…“ [591]591
  Fraser R. Op. cit. Р.354.


[Закрыть].

Непроработанность в программе испанских анархо-синдикалистов конкретных, „минималистских“ проблем, которые постоянно возникали при столкновении с жизнью, тяжело сказывалась на преобразованиях. Но тем не менее привлечение большого количества людей к поискам выхода из каждой сложной ситуации, возможность опробовать в каждом коллективе свой собственный вариант развития, гибкость системы коллективов – все это помогало избегать серьезного социально-политического или экономического кризиса, подобного „издержкам“ коллективизации в СССР.

Впрочем, переход к системе собственных денег коллективов далеко не везде вызывал „добавочную путаницу“. Секретарь коллектива в городке Муньес Х. Вальенте объяснял А. Сухи: „Деньги, выпущенные городом, не зависят от денег, выпущенных государством. Новые городские деньги не являются средством инфляции – только обмена… По необходимости, – добавляет Сухи, – местные деньги обменивались на национальную валюту. Но для этого должны были быть веские причины…“ [592]592
  Souchy Bauer A. Op. cit. P. 55–56.


[Закрыть].

11 марта 1937 г. „Солидаридад обрера“ выступила против ликвидации денежных знаков, поскольку на этот счет существуют разные мнения и тенденции. Идеологов анархо-синдикалистов смущало различие в доходах крестьян разных коллективов. „Солидаридад обрера“ 7 марта 1937 г. критически писала о разном положении коллективов: в Монблане работники получали 10 песет в день на семью, а в Альвегде, Альсанеле, Эстопилье, Бенабар Эльса – по 4 [593]593
  АВП. Ф.97. Оп. 14. П.3. Д.5. Л.13.


[Закрыть].

И. Эренбург писал о разных ситуациях, сложившихся в коллективах, которые он посетил в Арагоне. Во Фраге анархисты ввели равные пайки. Каждый из 10 тысяч жителей получал книжку с указанием, на сколько песет в неделю какой продукт можно брать. В книжке делались соответствующие пометки, при которых „песета“ была не купюрой, а количественной мерой продуктов, цена которых устанавливалась самим коллективом. По свидетельству Эренбурга, в кафе продуктов не было, крестьяне просто сидели и отдыхали там. Лидеры местного комитета выступали против торговли с Барселоной, опирались на собственные силы вплоть до анекдотических ситуаций. Председатель комитета предлагал доктору не покупать книгу в Барселоне, а напечатать ее в местной типографии. В Пине действовала сложная система карточек – на каждый вид продуктов и услуг [594]594
  Эренбург И. Г. Указ. соч. С.573.


[Закрыть].

Режим пайков установился и в небольшой деревне Сеса с населением 800 человек. Крестьяне были вооружены, что исключало принуждение их к порядкам, которые бы их не устраивали.

Здесь паек составлял 50 гр. мяса в день (больные получали 150 гр.), пол-литра молока, 30 гр. сахара и 5 гр. кофе в неделю, 10 папирос в день. Полагалось также четверть литра растительного масла на четверых.

Хлеб выдавался без ограничений (мыслимо ли было такое при советской коллективизации). Несмотря на то, что Эренбург был весьма скептически настроен в отношении испанской коллективизации, он вынужден признать: „Но все же они едят теперь больше мяса“ [595]595
  АВП. Ф.05. Оп.16. П.119. Д.62. Л.53.


[Закрыть].

По словам местного врача, которого Эренбург счел объективным свидетелем, этой системой теперь довольно 70 % жителей [596]596
  Там же.


[Закрыть].

В деревне Уэрто анархисты не получили преобладания. В совете коллектива состояли 60 коммунистов и 20 синдикалистов. Из 800 человек населения 5 семей не вошли в коллектив. Сам коллектив строился по модели советского колхоза, как она официально провозглашалась. Свиньи, кролики и птица оставались в индивидуальном хозяйстве. У коллектива был трактор [597]597
  Там же. Л.55.


[Закрыть], что придавало объединению и технологический смысл.

Коллектив не отменил деньги, но распределялся доход уравнительно. Одинокие мужчины получали 6 песо в день. Глава семьи – 5 песо, член семьи – 2 песо, дети до 14 лет и старики старше 60 лет – 1 песо (если не работают) [598]598
  Там же.


[Закрыть]. „Члены комитета говорят, что уравниловка, потому что все работают пока что с энтузиазмом“. Но если уравниловка приведет к падению стимулов к труду, то можно будет ввести и трудодни [599]599
  Там же.


[Закрыть].

По сути, в Уэрто сложилось социальное государство в миниатюре. Работники получали фиксированную поденную зарплату, остальные – пенсию. Жители собирали продукты в дар госпиталям. Работали кооперативное кафе, танцклуб, библиотека [600]600
  Там же.


[Закрыть].

По словам Г. Эсенвейна, „характеристикой большинства коллективов, например, было сильное чувство социальной солидарности… Существовало также сильное стремление к образованию, некоторые коллективы впервые предприняли усилия к созданию школ, особенно в отдаленных деревушках, где люди веками были лишены базового права на образование“ [601]601
  Bolloten B. Op.cit. P.78.


[Закрыть].