Текст книги "Вампиры Восточной Европы"

Автор книги: Александр Волков

Животное

Напоследок мы коснемся редких случаев пития человеческой крови животными, а не людьми. Образы животных, зоологические и мифологические, наложили отпечаток на современные представления о вампирах.

Подавляющее большинство кровососущих тварей в зоологии – это насекомые: комар, слепень, овод, москит, клещ, вошь, клоп и др. Инстинктивная жажда крови, ее опьяняющее воздействие, лишающее кровососа бдительности («слепота» самки слепня), коварная маскировка и раздувание насыщенного кровью тела (клещ), обезболивание места укуса (клоп) во многом напоминают вампирские повадки.

Миссис Эмворт. Иллюстрация В. Финлэя (1940-е гг.).

В рассказе Э.Ф. Бенсона «Миссис Эмворт» (1922) ранки на шее, оставленные зубами вампира, выглядят как след от укуса крупного черного комара, оттого герою кажется, что «какое бы окно я ни открывал, лицо миссис Эмворт парило перед ним точно беззвучный черный комар, от чьего укуса невозможно уберечься»[49]49
  Пер. С. Антонова.


[Закрыть]. Но вампир принимает вид насекомого, если только гипнотизирует жертву (гипноз войдет в моду с середины XIX в.), иначе ей легко раздавить кровососа. Например, в рассказе В. О’Салливана «Желание» (1898) красные глаза жука-кровопийцы притягивают героя, «впиваются в него, словно зубы»[50]50
  Пер. С. Теремязевой.


[Закрыть]. В фольклоре вампир оборачивается волком или птицей, в литературе – летучей, мышью, но никак не презренной букашкой (исключение – румынский морой).

Сравнение вампира с пиявкой дальше метафоры не заходит. Между тем пиявка, как и древние духи, любящие кровь, может не только присасываться к коже, но и проникать внутрь организма, например в дыхательные пути, желудочно-кишечный тракт. Та же способность приписывается обычной ванделии – маленькой прозрачной рыбке, водящейся в реках бассейна Амазонки. Рыбка-паразит заплывает в жабры крупной рыбы, протыкает расположенные там кровеносные сосуды своими колючими выростами и питается вытекающей кровью. Индейцы уверяют, что она может заплыть в анальное отверстие, в вагину и даже в пенис обнаженного человека до самого мочевого пузыря. Человек будет страдать от сильных болей, а упившаяся кровью рыбка погибнет, не имея возможности выбраться наружу.

Известные науке птицы не потребляют человеческую кровь, но некоторые виды чистильщиков выпивают кровь насекомых-кровососов (волоклюй) или других птиц (вьюрок с Галапагосских островов).

Согласно данным ученых, летучие мыши Vampyrum spectrum, обитающие в Центральной и Южной Европе, ничью кровь не пьют, а питаются плодами растений, насекомыми и мелкими позвоночными. Согласно поверью некоторых славянских народностей, такая летучая мышь может ночью напасть на спящего человека и, прокусив ему горло, выпить его кровь. Судя по всему, поверье это возникло уже после включения вампира в число персонажей европейского фольклора. В старинных преданиях о кровососах летучая мышь не фигурирует. Ее латинское имя означает «кажущийся вампир, вампир-призрак».

То есть действует она неприметно – может, ученым не хватило наблюдательности? – и кровью не объедается, иначе в воздух ей не подняться.

Летучая мышь-вампир в зоопарке города Денвера (США).

Признанные наукой кровососущие летучие мыши живут в Центральной и Южной Америке от Мексики до Северной Аргентины. Они отнесены к подсемейству десмодовых. Эти твари питаются кровью других млекопитающих, в основном – крупного скота, но могут напасть и на отдыхающего человека. Они прокусывают кожу и высасывают кровь через некое подобие трубки, в которую свернута нижняя часть их языка. Жертва не погибает от потери крови, но вполне может заразиться от кровососа бешенством, переносчиком которого он является.

Индейцы считают этих мышей родственниками демонов или самими демонами. В поверьях народа агуаруна (Перу) летучие мыши возникают из крови уничтоженного людьми семейства демона. Этот демон был женат на земной женщине и, взбешенный тем, что она не давала ему пить кровь, обезглавливал людей. Племя коги (Колумбия) связывает мышей-кровососов с женскими менструациями. Если в Европе на кровь, вытекающую из женщины, слетались злые духи, то в Южной Америке этим занимаются летучие мыши. «Тебя укусила летучая мышь?» – спрашивают у девушки, достигшей половой зрелости, чтобы узнать, начались ли у нее месячные.

Пеликан поит кровью птенцов. Миниатюра Даремского бестиария (XIII в.).

От науки перейдем к мифологии. Здесь перед нами сразу встает серьезная проблема. Как отделить животное от того, кто под него маскируется? Например, у южных славян мара может обернуться бабочкой и в таком виде душить спящих и сосать их кровь. Чрезвычайно важна информация об античных совах-сипухах, но эти безобидные птицы были случайно приняты за демоническое существо – стригу.

В мифе саамов к загривку старика прицепляется мерзкая лягушка (или паук), грозящая высосать из него кровь, если он не возьмет ее в жены, а прежнюю жену прогонит. Требование лягушки доказывает, что на самом деле она – ведьма Оадзь. А вот на спящего в гостинице французского маршала Морица Саксонского напал настоящий паук – черный и крупный. Он влез ему на грудь и сосал кровь. Денщик маршала ухватил щипцами отяжелевшую от крови тварь и швырнул ее в горящий камин.

Жажда крови присуща птенцам орла (Иов. 39: 30). В бестиариях самец или самка пеликана, разодрав свою грудь, каплет кровью на мертвые тела птенцов и воскрешает их. В романском искусстве пеликаны могут поить своей кровью и человека. Символически эта птица уподобляется Христу.

Ворону же впору уподобить дьяволу. Красноватые края ее клюва объясняются тем, что она хотела выпить кровь, капающую из ран распятого Христа, за что и была проклята Богом. Ворон до сих пор просит крови и поэтому кричит «Кров!» или «Крыви!». Такова версия русских. Болгарам и полякам слышится в его крике призыв к похоронам – «Гроб!» или даже «Труп!». Одно из болгарских наименований ворона – гробник – иногда присваивают вампиру. В Болгарии кровь некрещеных детей пьет также кулик.

В околонаучных кругах XVIII в. бытовало мнение о кроте и рыси, умеющих сосать кровь людей (трактат Кальме), но в легендах оно не нашло отражения. В одной из версий ирландской саги о смерти Кухулина кровь раненого героя пьет выдра. Псы в Библии лижут кровь убитых (3 Цар. 21: 19; 22: 38; Пс. 67: 24) и струпья праведного Лазаря (Лк. 16: 21). Китайцам известны собаки-оборотни (чэн-чэн), которые «крадут печенку и кровь людей и кормят ими Небесную собаку» («История южных династий»). В русской сказке «Девушка и медведь» лесной хищник высасывает кровь девушек. В мифе варрау (Венесуэла, Суринам, Гайана) ягуар лижет менструальную кровь своей возлюбленной. В мифе тукуна (Бразилия, Колумбия, Перу) вожак обезьян колотит себя по носу, собирает текущую кровь в чашу и жадно ее выпивает, нахваливая домашнее пиво (как видим, пиво из крови делали не одни казаки).

По сведениям М.М. Забылина, в гриву лошади на конюшне забирается ласка и сосет ее кровь. Обличье ласки умели принимать ведьмы. Ну а феномен кровососущего фамильяра мы уже рассмотрели. Вид самого животного, под которым скрывается дьявол, здесь абсолютно неважен (у борцов с ведьмами существовала иная точка зрения, о которой скажем позднее).

Героев изложенных мифов вряд ли можно считать заядлыми кровопийцами. Но одно животное обладает устойчивой связью с кровью. Речь опять о змее. Средневековые бестиарии повествуют об эморрорисе, выжимающем из человека кровь и лишающем его жизни. Французский поэт Филипп Танский (XII в.) так излагает свойства змея:

 
Эти любят кусать,
Кровь людскую сосать.
Клеопатра – царица
(В книгах так говорится)
Только смерти ждала,
Как младенцу, дала
Грудь змее кровожадной,
Чтобы гад беспощадный
Кровь царицыну пил,
Смерть ее торопил[51]51
  Пер. В. Микушевича.


[Закрыть].
 

С подачи Клеопатры змею накрепко привязали к женской груди, а питие крови заслонило вливание яда в тело жертвы. Правда, сосет змей преимущественно молоко, но ведь в молоке содержится менструальная кровь. В результате с женщиной случается та же история, что и с жертвой вампира. В романском искусстве грешница Луксурия, наследница архаической богини со змеями, выкармливает грудью двух змей. Дама из «Римских деяний», в чью грудь впиваются змеи, быстро испускает дух. В сербской песне царица Милица, к которой летает змей, «невесела, бледна». Русская баба, встречающаяся по ночам с огненным змеем, «худеет, бледнеет, чахнет, болеет, теряет жизненные силы, становится замкнутой, молчаливой и умирает или находит способ избавиться от вредоносного любовника» (Л.Н. Виноградова).

Смерть Клеопатры. Картина К. Виньона (1650). Кажется, что острый язык змеи прокалывает человеческую кожу. Вскоре такой язык появится у вампира.

* * *

Из каких побуждений человек пьет кровь ближнего своего? Все случаи пития крови акцептором можно условно поделить на те, что предполагают согласие донора, и те, что связаны с насилием над ним[52]52
  Насилие над акцептором (туземцы арунта) или его неосведомленность (кровь убитых детей для отца, менструальная кровь для мужчины) встречаются довольно редко.


[Закрыть]. При первом условии кровь исполняет функцию жизни, при втором она может нести смерть или осуществлять связь с миром мертвых.

Обычно человек неохотно делится своей кровью. Поэтому среди кровопийц преобладают насильники. Добровольно поят кровью родители детей, побратим побратима, товарищ товарища – все они заботятся о душевном (кровном) сродстве, о солидарности душ.

Кровь мертвеца воздействует на психику античного кровопийцы и его врага на поле боя. Питие крови не всегда дает ожидаемый результат, и впоследствии от него отказываются, чтобы не обезуметь и не уподобиться мертвецу. Лишь на исходе Средневековья эта кровь перестает внушать страх: убийца лижет кровь убитого, эпилептик пьет кровь казненного и т. п. В монстра превращается человек, отваживающийся напиться собственной крови, но медики дозволяют это средство.

Напоив своей кровью инородные сущности, ведьма и колдун сталкиваются с необходимостью возместить утрату и пополнить запасы «корма». Особый смак состоит в том, чтобы выпить кровь еще живого человека, но грань между жизнью и смертью очень зыбка. Кровопийцы с того света привыкли к крови жертв, и их служители поневоле должны пить кровь мертвеца.

В сфере медицины нарушаются почти все религиозные и мифологические запреты на кровь. В погоне за жизнью, заключенной в крови, больной забывает о ее смертоносной функции. Показательно сходство между легендарными тиранами древности и страдальцами XIX столетия. Все они озабочены физическим здоровьем, не служат никаким духам, не занимаются «кормежкой». Позабыв о содержащейся в крови душе, они преследуют сугубо практические цели или потакают собственным страстям. В результате такой, с позволения сказать, охотник за кровью превращается в заурядного насильника, которого тошнит от крови, но который все-таки пьет ее, потому что «так делают вампиры». Попытки придать Дракуле и Кровавой Графине статус колдунов, а Жилю де Рэ – статус кровопийцы успехом не увенчались. Их «дьявольская» репутация обуславливается массовыми убийствами, а не питием крови.

О животных мы побеседовали лишь для того, чтобы убедиться в их незначительном участии в истории вампиризма. В вышеприведенном перечне кровососов ни одно животное не превалирует, и, к разочарованию поклонников тотема, должен заметить, что, скорее всего, животные переняли любовь к крови у духов (это касается и змея, схожего с прочими демоническими любовниками). Мифологическое животное выступает как объект для атаки кровопийцы или как средство для его маскировки. В то же время ряд повадок кровососов из мира зоологии был усвоен вампиром XIX–XX вв.

ЧАСТЬ III
УПЫРЬ

Вампир древности

ы явились свидетелями многовековой тяги различных существ к крови – загадочной субстанции, наделенной мощнейшим потенциалом. Охочи до крови и духи, обитающие на горних высотах, в подземных глубинах, на грешной земле, и люди, поклоняющиеся, прислуживающие духам, защищающиеся от них или погруженные в заботы о себе самих. Триста лет назад в пеструю компанию кровопийц затесалось существо, окрещенное упырем (вампиром), чья неуемная жажда крови постепенно вознесла его над всеми. Оно успело побывать в роли живого духа и мертвого человека, пока, наконец, в наши дни не заняло место среди граждан цивилизованного мира.

Мы будем пользоваться собранной информацией о крови и кровопийцах и уделим пристальное внимание остальным свойствам упыря. Их немало выявилось за три минувших столетия, и они затмили само питие крови. Одному из этих свойств даже пришлось посвятить четвертый раздел.

Такой заголовок не совсем корректен. Кем был русский упырь, неизвестно, а вампира обозвали вампиром в XVIII в. Но ряд кровососущих монстров мы вправе считать предками восточноевропейского персонажа, и именно в ранге таковых они описаны в литературе о вампирах. Это не люди и не животные, а духи, которым не воздавались божественные почести и не приносились жертвы, как древним богам и русским упырям, но которые сами нападали на человека, чтобы заполучить его кровь.

Царица ночи. Месопотамский рельеф из Британского музея (1800–1750 до н. э.). По одной из версий, на нем изображена Лилит.

Древний Вавилон, Китай, Индия, Древняя Греция и Рим – все они знали о демонических существах, пьющих кровь. Шумерам были знакомы эдимму – бестелесные призраки, высасывающие жизнь из спящего человека, и кровососущие акшары, которые скитались в темноте, убивали новорожденных младенцев и беременных женщин. Их позднейшими аналогами стали духи Лилу, Лилиту и Ардат Лили, давшие имя злому женскому демону Лилит, чей образ был усвоен иудейской демонологией.

Наведение порчи на младенцев, питие их крови и высасывание мозга из костей – древнейшее из занятий Лилит, описанной в Талмуде как волосатое (Эрубин 18б) и крылатое (Нидда 24б) существо. Большое значение иудеи придавали каббалистическим заговорам для рожениц, защищающим их от нападения демона. Один из популярнейших заговоров рассказывал о святом, заставившем Лилит назвать все свои девять имен и поклясться, что она не повредит роженице и младенцу, если увидит эти имена в доме (в форме амулета или письменного заклинания).

Лилит подозревалась также в охоте за мужчинами, чью кровь она, однако, не пила, а совокуплялась с ними, чтобы родить от них детей. Впоследствии получила развитие легенда о первой жене Адама по имени Лилит, и демон обрел облик прекрасной, соблазнительной женщины. В эпоху Возрождения популярностью пользовались многочисленные рассказы о любовных похождениях Лилит. Она соблазнила бедняка из Вормса, прикинувшись царицей Савской, и заморочила голову каббалисту Иосифу делла Рейна.

Древнекитайские цзян ши («окостеневшие, неподвижные трупы»), демоны-мертвецы, пожирающие людей, угодили в число кровопийц недавно. Мариньи возводит их к VI в. до н. э., но Де Гроот, заслуживающий большего доверия, говорит, что до XVIII в. ни один китайский текст не упоминает о цзян ши как об охотниках за человеческой кровью. Ученый приводит случай из сборника «Цзы бу юй». Описанный в нем цзян ши выбирается из могилы, летает по воздуху, похищает и съедает маленьких детей. Звон колоколов, не прерывающийся ни на минуту, заставляет демона кружиться вокруг своей могилы. С наступлением утра он падает на землю обессиленный, а крестьяне подбирают его и сжигают. Цзян ши наделены способностью превращаться в волков.

Апологеты теории заимствований вампиров не изучали, но в наши дни многие думают, что кровососущие чудовища родились не в Европе, а в Индии. В пестрой индуистской демонологии запутаться недолго. Многие тамошние монстры – веталы, живущие в деревьях и на кладбищах и способные вселяться в мертвые тела; пишачи, вредоносные демоны, насылающие болезни; ракшасы, бывшие грешники или ночные оборотни, принимающие облик птиц, – действительно пьют человеческую кровь, но это не главная составляющая их рациона питания (ракшасы так прямо зовутся каннибалами). Образы демонов женского рода – чепиди и чурелы, выпивающие кровь из спящих мужчин, – испытали влияние более древней (Лилит) или собственной (богиня Кали, в чью свиту входит чурела) традиции и на европейского вампира повлиять не могли.

Древние греки знали о склонности демонов к кровавым трапезам, и в их мифах много персонажей, не равнодушных к человеческой крови[53]53
  Христианские энциклопедисты пополнили их список. Например, Исидор Севильский уверял, что циклопы, живущие на Сицилии, «питаются человеческой кровью», а морское чудовище Сцилла «враждебно мореплавателям и вообще всем людям, чьи плоть и кровь почитает за лакомство».


[Закрыть]. Однако ни змееволосые горгоны, дочери титана Форкия, разрывающие людей на части, ни керы, дети богини Никты, кидающиеся на раненых в пылу сражения, в прямом смысле слова кровососами не являются. Они могут быть отнесены к той же категории людоедов-призраков, что и эдимму, акшары, веталы, пишачи, ракшасы.

Греческие ипостаси Лилит – эмпуса (дневной демон) и ламия (ночной демон). Эмпуса, привидение из свиты богини Гекаты, похищало младенцев и преследовало юношей. Оно появлялось главным образом в полдень в слепящем свете солнца и, согласно Аристофану (комедия «Лягушки»), могло менять обличье: бык, мул, прелестная женщина, страшный пес, чудовище с пылающим лицом и медной ногой. Ламия, в отличие от Лилит, высасывала кровь не только детей, но и юношей. Поначалу жертвы ламии представлялись спящими, но в Средние века ее, как и Лилит, наделили сексуальным аппетитом: кровожадные ведьмы «подстрекают молодых людей вступать с ними в телесное общение, и после того как эти юноши истощат силы в распутстве, они пожирают их».

Ближайшей античной родственницей восточноевропейского упыря выступает, пожалуй, стрига (лат. strix, strigis; греч.), давшая имя румынскому (стригой) и силезскому (стржига) кровососам. Этот демон в обличье птицы имел общее имя с совой-сипухой, с которой его путали греки и римляне. Впервые слово strix использовал Плавт в комедии «Псевдол» (191 г. до н. э.), обозначив им отвратительную приправу к блюду. У Горация «перья мрачных филинов (strix)» – ингредиент приворотного зелья (Эподы 5: 20), а Сенека поселяет этих существ в Тартар (Геркулес в безумье 687). Овидий пытается отделить сипух от маскирующихся под них ведьм:

 
Ночью летают, хватают детей в пеленах колыбельных
И оскверняют тела этих младенцев грудных.
Клювами щиплют они, говорят, ребячьи утробы
И наполняют себе выпитой кровью зобы.
Это сипухи. Их так по сипению все называют,
Ибо от них по ночам жуткий разносится сип.
Так что иль птицы они от рожденья, иль старые ведьмы,
Силой марсийских словес преображенные в птиц[54]54
  Пер. Ф.А. Петровского.


[Закрыть].
 

(Фасты 6: 135–142)

Гарпия. Рельеф собора в Фиденце (Италия, XII в.). Близкая родственница средневековой стриги.

Антонин Либерал в «Метаморфозах» вновь смешивает демона и птицу. Боги превращают в филина несчастную Полифонту, которую Афродита лишила разума и которая родила от медведя двоих сыновей-людоедов: «Полифонта стала филином (strix), кричащим по ночам и живущим без еды и без питья; голову он опускает вниз, а лапы держит высоко вверх и служит для людей вестником войны и смуты»[55]55
  Пер. В.Н. Ярхо.


[Закрыть] (21: 5). О любви филина к крови ничего не сказано.

Имя стриги, как и ламии, вошло в лексикон средневековой демонологии. Термин striga (stria) был знаком франкам и лангобардам, чьи церковные проповедники осуждали народные верования в таких ведьм, готовящих в котле варево и пожирающих внутренности человека. Против верующих в стриг и ламий направлены эдикт короля лангобардов Ротара (643) и капитулярий императора франков Карла Великого (787). Бурхард Вормский писал о женщинах, которые в определенные ночи отправляются на свои сборища верхом на животных: «Народная глупость именует такую ведьму (striga) Хольдой». Пико делла Мирандола в XV в. использовал слово strega для именования ведьм, в частности сосущих кровь у детей.

Кровососущая женщина-демон, именуемая Стрия (в переводах часто используется слово estrie), присутствует в сборнике Сефер Хасидим («Книга благочестивых»), составленном в Германии в XII–XIII вв. несколькими поколениями раввинов, прежде всего Иегудой из Регенсбурга (1140–1217), и впервые опубликованном в 1538 г. Стрия была создана в «сумерках» (в канун первой субботы Творения). Находясь в комнате с двумя женщинами, заболевшая Стрия хотела напасть на ту, что спала («распустила волосы и хотела взлететь, и высосать желала кровь спящей»), но была вовремя остановлена ее бодрствующей подругой. «Поскольку не сумела она нанести вред другой, умерла Стрия, так как надобно той, что происходит от крови, глотать кровь из плоти». Интересно указание на происхождение Стрии от крови. Получается, евреи приписывали его демону, а не человеку. Может, поэтому автор Книги Бытия устранил кровь из описания процесса сотворения Адама?

Следом говорится о Стрии, явившейся одному еврею под видом кошки. А в оксфордском манускрипте (MS Oxford 1567), автором большинства текстов которого считается Иегуда, описана процедура обезвреживания лежащей в могиле Стрии: «И нет иного средства, кроме как вогнать кол ей в рот и в землю. Тогда не станет она более чинить вред. И по этой причине надобно наполнить ее рот камнями»[56]56
  Пер. С. Шаргородского.


[Закрыть].

Авторы «Молота ведьм» называли веру в стриг и ламий «бредом одураченных дьяволом отдельных безумцев». Стрига ассоциировалась исключительно с ведьмой – главным вампиром Средневековья, а служители Церкви и власть имущие на Западе уже тогда не желали признавать факт вампиризма.

В среде инквизиторов родился и первый «бунт против крови». Оказывается, крови лишали не только вампира, но и самого дьявола! «Как это может быть, чтобы дьявол, дух, не нуждающийся в питании и поддержке, желал чужой крови? – задавался вопросом знаменитый Мэтью Хопкинс и отвечал: – Он не ищет их (ведьм. – А.В.)крови, поскольку может жить без этой поддержки, но приходит к ним и берет у них кровь, чтобы усугубить проклятие ведьмы и не дать ей забыть о заключенном договоре». А чем же в таком случае занимаются фамильяры? Поскольку в их тела вселился дьявол, они сосут кровь ведьмы и, надо думать, принимают ее в себя, раз дьяволу она не нужна. Хопкинс превратил-таки бедных зверушек в кровопийц!

Авторы, лучше Хопкинса осведомленные о древней «кормежке», понимали, насколько для дьявола важна кровь и заключенная в ней душа ведьмы, над которой он получал власть. А специалисты вроде Генри Холлиуэлла, магистра искусств Кембриджского университета, предпринимали забавные попытки осмыслить «кормежку» в свете современных им (1681) научных данных. По словам Холлиуэлла, демоны «настолько распутны, что при продолжительном выделении частиц могут исчезнуть и, следовательно, нуждаются в питании, чтобы восстановить часть исчезнувших атомов, что и делается путем сосания крови и жизненных сил этих несчастных… И нет никакого сомнения в том, что этим нечестивым демонам доставляет одинаковое удовольствие высасывать теплую кровь людей и животных, как бывает приятен для здорового и бодрого телосложения глоток чистого и свежего воздуха».