Текст книги "Вампиры Восточной Европы"

Автор книги: Александр Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Кровь и растения

Ни камень, ни вода, ни даже земля не служили обиталищем духов в такой степени, как растения, особенно дерево. В Средние века большинство передвигающихся, плачущих и кровоточащих статуй были деревянными, а не каменными. Трудности же, которые встретил переход от деревянных строений к каменным, по версии М. Пастуро, были вызваны не экономическими и техническими причинами, а символическим мироощущением: дерево – живое и развивающееся, а камень – нет[19]19
  Пастуро М. Символическая история европейского Средневековья / Пер. Е. Решетниковой. СПб.: Александрия, 2012. С. 85.


[Закрыть].

Темы духов, живущих в растениях, мы уже касались в «Страшных немецких сказках». Здесь нас будет интересовать взаимосвязь растений и крови. Либо пролитая кровь сама создает растения – в них, таким образом, воплощается душа, либо растения кровоточат при рубке – тогда эта кровь принадлежит живущему в них существу.

Невозможно перечислить все мифы о преобразовании крови в растения. Из крови быка образуются два дерева (древнеегипетская «Повесть о двух братьях») или виноградная лоза (небесный бык Митры), из крови Диониса – гранаты, Адониса – розы и анемоны, А– тиса – фиалки, Нарцисса и Гиацинта – одноименные цветы. В Англии маки выросли из крови дракона, убитого святой Маргаритой, или из крови распятого Христа (странная альтернатива дракону, но от крови Спасителя происходит множество растений). Табак появился из крови дьявола (просто потому, что курить вредно), она же (или кровь Христа!) придала желтизну древесине ольхи. В других легендах ольха окрасилась кровью козы или чертовой бабушки, которую внук в сердцах отлупил ольховой палкой[20]20
  В ольхе, однако, может обитать самостоятельный дух. См. стихотворение И.В. Гете «Erlkönig» (буквально «Ольховый царь»), в переводе В.А. Жуковского «Лесной царь».


[Закрыть], а осина – кровью удавившегося Иуды, вылившейся после того, как «расселось чрево его, и выпали все внутренности его» (Деян. 1: 18)[21]21
  Кровь там действительно была – «земля крови» (Акелдама) до сих пор существует в Иерусалиме, но скорее она названа не по крови самоубийцы, а по крови Христа. «Цену крови» (30 сребреников, брошенные Иудой) уплатили за эту землю первосвященники (Мф. 27: 6–8).


[Закрыть]. Цветы и плоды красного или просто яркого цвета (пион, шиповник, бузина, сирень, базилик, скумпия) замешаны на крови невинно убиенных детей, христианских мучеников, павших на поле боя солдат, несчастных влюбленных и т. п. В сказках из крови убитых вырастают яблони и красивые цветы.

Из населяющих деревья духов наиболее известны античные гамадриады. Они ближе, чем дриады, связаны с деревом, так как рождаются и гибнут вместе с ним. Когда Эрисихтон приказал срубить дуб в роще Деметры, из его рассеченной коры заструилась кровь нимфы (Овидий. «Метаморфозы» 8: 762), и осквернитель был наказан.

Тема демонов, живущих в дереве, чрезвычайно распространена в китайской мифологии. Эти демоны – шэнь[22]22
  Шэнь могут жить в дереве, но, строго говоря, древесными духами не являются. Китайский философ Чжу Си (1130–1200), рассуждая о злых духах, воющих по ночам в домах людей, обозначил их иероглифами гуй и шэнь: «Те самые гуй и шэнь, что стонут и свистят по ночам на крышах домов и ударяются нам в грудь, есть злые создания тьмы». Удар в грудь роднит шэнь с марой и вампиром.


[Закрыть], как правило, преследуют женщин и умерщвляют людей, отдыхающих под кроной дерева.

Повесившийся Иуда. Капитель испанской церкви Сен Жиль де Луна (около 1170 г.).

В «Истории династии Мин» рассказано о спасении двух девушек, которых пленил шэнь, поселившийся на вершине дерева. Когда дерево начинают рубить, из ствола изливается поток крови, а когда оно падает на землю, из гнезда наверху выпадают две пленницы, по их уверению, занесенные туда ветром. Кровососущее чудовище йара-ма-йаха-ху из фольклора Австралии живет на верхушках больших фиговых деревьев и нападает оттуда на остановившихся внизу путников.

Генрих Латвийский в «Ливонской хронике» (XIII в.) упоминает некоего бога эстонцев Таара (Тоора), родившегося и живущего в тенистой роще на горе. Когда немецкие миссионеры вырубали эту рощу и уничтожали стоявших там идолов, язычники ожидали, что из деревьев потечет кровь. «Житие Стефана Пермского» (XV в.) описывает рубку проклятой березы, населенной бесами, – священного дерева коми. Из ствола при этом сочится кровь. Легенда, излагаемая всеми русскими фольклористами, повествует о трех почитаемых в народе липах по прозванию Исколена, выросших из колен обесчещенной и убитой девицы. Священника и его помощников, пытающихся срубить деревья, ослепляет брызнувшая из-под коры кровь.

Вообще деревья на Руси часто вырастали из крови заложных (умерших неестественной смертью) покойников, но народ их не боялся и даже уважал. Вероятно, крестьяне были довольны тем, что мертвец не шатается по деревне, а мирно живет в дереве. Однако под дерево или полено могли маскироваться злобные твари. В сибирской былинке хозяева находят в доме осиновый чурбан, бьют по нему, и из него начинает течь кровь. Наутро соседку-ведьму находят дома ободранной и избитой. В сказках богатырь рубит яблони, в которые обратились родственницы убитого чудища, и из них брызжет кровь.

Естественно, «живые» растения постоянно нуждались в крови. При жертвоприношениях на полях кровь не просто питала духов злаков, но и создавала новые колосья, которым тоже требовалась кровь прежде, чем они найдут вторую смерть во время жатвы. В Афинах праздник поминовения усопших приходился на середину марта, когда зацветали первые цветы. Духи вселившихся в них мертвецов бродили по улицам в поисках пищи, а греки старались защитить свои жилища и храмы. Гонды (Центральная Индия) окропляли кровью убитого юноши распаханное поле или спелое зерно.

Архигалл (верховный жрец) приносит жертву Аттису. Древнеримский рельеф III в.

Римляне и галлы в Кровавый день 24 марта совершали обряд «кормления» священного дерева – сосны, к которому привязывалась статуэтка Аттиса (когда-то юноша Аттис оскопил себя под сосной). Дойдя до исступления, жрецы культа Кибелы и Аттиса бичевали себя до крови, вскрывали себе вены, а неофиты отрезали свои половые органы и забрызгивали кровью алтарь и сосну.

Для галльского бога Езуса жертву подвешивали на дерево и выпускали из нее кровь. Так же поступали багобо, жители одного из Филиппинских островов, радеющие о хорошем урожае, причем участники жертвоприношения заботились не только о духе дерева, но и об обитателях кладбища. Отрезав от трупа кусок или собрав часть крови, они относили добычу на могилы родственников, чтобы отвадить от них гуля (пожирателя трупов).

В мифологии бамбара (Западная Африка) дух дерева Баланза требовал дважды в год окроплять себя кровью человеческой жертвы для возрождения. Возродившись, он обновлял и омолаживал людей, в частности совокуплялся с женщинами – для этого к его стволу специально привязали вырезанный из дерева фаллос. Потом Баланза обиделся на людей и проклял их, и тогда восемь старейших принесли ему в жертву свою кровь. Кровь содержалась в цветах, листьях и плодах Баланзы. Один человек срезал на дереве почки, и Баланза окончательно рассорился с людьми, перестав их омолаживать. Так среди людей появилась смерть.

Рассказы о кровавых жертвоприношениях позднее сменились байками о деревьях-кровососах. Эти деревья примкнули к дружной семье вампиров из мира духов, людей и животных. В 1880 г. немецкий миссионер Карл Лихе опубликовал в журнале «Нью-Йорк уорлд» статью о принесении в жертву малагасийской девушки. Несчастной приказали влезть на дерево и опоили ее до состояния транса. Запах сивухи учуяли древесные листья и лианы. Они впились в девичье тело и высосали из него кровь под аккомпанемент истошных криков и отвратительного бульканья. После этого дерево едва ли не рыгнуло, вогнав в краску миссионера, а через десять дней выбросило из своих недр череп жертвы на память родным и близким (ср. с судьбой двух китайских девушек).

Рассказ о деревьях был бы неполным без мотива «состязания». Он нашел воплощение в народной медицине. В Германии эпилептики сливали свою кровь в дыру, проделанную в дереве, и затыкали ее деревянной пробкой в полном согласии с фольклорной традицией заманивать в дерево злых духов. Больной лихорадкой подходил к дереву и обмазывал его кровью из мизинца, приговаривая: «Уходи, лихорадка, уходи в дерево». Литовцы, страдавшие от зубной боли, раздирали десны щепкой (гвоздем) до крови и помещали окровавленную щепку (вбивали гвоздь) в древесный ствол. После этой процедуры следовало удалиться, не оглядываясь, чтобы дух болезни не привязался снова. Как видим, больные надеялись на победу дерева над кровью.

От крови животных до крови детей

Идентичность крови человека и крови животного, по мнению Элиаде, восходит к «мистической солидарности» между первобытным охотником и его жертвой. Однако идентичность эту не следует преувеличивать – она имеет свой предел. Несмотря на повсеместность человеческих жертвоприношений, кровь людей пилась в исключительных случаях, а вот кровь животных, приносимых в жертву, употреблялась весьма охотно.

Во время мистерий Кибелы и Аттиса посвящаемого обливали кровью заколотого быка, и он с благочестивым пылом впитывал ее всеми частями своего тела и одежды. Участники культа Диониса ели мясо быка и пили его кровь, а вакханки разрывали на части встреченных в лесах и горах диких зверей и упивались их кровью. В храме Аполлона в Аргосе ежемесячно приносился в жертву ягненок, а жрица, напившись его крови, приходила в экстаз и начинала пророчествовать и прорицать. В городе Эгире жрица Земли, прежде чем спуститься в пещеру, чтобы пророчествовать, пила теплую кровь быка. Жрец острова Целебес (Индонезия), отведав крови зарезанной свиньи, предсказывал, какой в этом году ожидается урожай риса.

Купание жреца Кибелы в крови жертвенного быка. Гравюра Б. Роде (1780).

Ученые антропологической школы видят в этих обычаях обряд причащения кровью божества (пресловутого тотема): всякое такое животное символизировало бога, например бык – Аттиса или Диониса. Мы же вспомним ритуальную «кормежку» богов. Человек упивался жертвенной кровью животного – кровью, предназначенной для бога. Он действительно приобщался к богу, но не потому, что вкусил его крови, а потому, что бог тоже пил кровь жертвы. Важнейший принцип солидарности между теми, кто пьет кровь, соблюдался и здесь, поэтому человек усваивал божественный дар – дар пророчества. В Южной Индии жрец удостаивался этого дара, выпив крови из перерезанного горла козы и дождавшись, когда к нему снизойдет богиня Кали, – именно она говорила его устами. Кали же приходила не потому, что прежде была козой, а потому, что чуяла кровь.

Питие крови животных было распространено у германцев и славян. Ритуальные пиры, на которых подавали эту кровь, устраивались в Германии до XI в. – у источников, на скалах, в лесах. Строго запрещали употреблять кровь птиц и зверей Бурхард, архиепископ Вормский, и новгородский епископ Нифонт. О божественном даре предвещаний, даруемом языческому жрецу кровью животных, говорил Гельмольд из Босау. Митрополит Иларион (XI в.), восхваляя новую веру, писал: «И уже не жертвенныя крове вкушающе погибаем, но Христовы пречистыя крови вкушающе спасаемся».

Вне обрядовых рамок кровь животного передает часть его свойств отведавшему ее человеку и окропленному ею предмету. Дикари выпивают кровь и съедают мясо хищников, но не зайцев и обезьян. Айны (древнее население Японских островов) пьют теплую кровь медведя, «чтобы к ним перешло мужество и другие добродетели, которыми обладает это животное».

Шаман из Габона «братается» с животным, обмениваясь с ним кровью, а бороро стараются не притрагиваться к крови дикого зверя, убитого на охоте, чтобы не подвергнуться атаке мстительного духа. Кафры (Южная Африка) выливают капли крови больного на козла и выгоняют животное на пустынное пастбище. Козел победит болезнь или болезнь убьет козла – разница не принципиальна. Куми (Юго-Восточная Индия) для борьбы с эпидемией оспы убивают обезьяну и обрызгивают ее кровью порог каждого дома – получив кровь, злой дух должен удалиться. Так же поступают славяне, обмазывающие кровью ягненка порог или верхнюю перекладину дверного проема, чтобы в дом не проникли порча, наговоры, болезни.

Мы уже называли тех животных, чья кровь на востоке Европы помогает от недугов. Ее роль очистительная (человек усваивает здоровье и жизненную силу животного) или апотропеическая (кровь отгоняет, точнее – ублажает духов). При первом расчленении кровной жертвы славяне заботятся о том, чтобы кровь животного осталась в доме. Болгары поят этой кровью предков-покровителей и берегут ее от посторонних духов, как Одиссей – кровь овец, предназначенную для Тиресия. Кровь поросенка, курицы, ягненка вытекает на глиняные полы, выливается на порог дома или хлева, закапывается под плодовым деревом, в огороде, у очага. На Балканах кровью обрызгивают двор, стены дома и алтаря церкви, рисуют кресты на воротах, дверях, мажут лица детей, домашний скот.

Роль крови в религии еврейского народа до сих пор не поддается осмыслению – ее восприятие колеблется от возвышенных аллегорий до циничного прагматизма. В свое время Фрэзер, очарованный тотемизмом, всерьез полагал, что древние евреи «поклонялись свиньям и мышам и причащались их мясом и кровью – как мясом и кровью бога». Чтобы побороть эту веру, создатели Торы провозгласили зверушек нечистыми.

Действительно, как понять отвращение евреев к крови животных в ту пору, когда все остальные народы ею наслаждались? Драгоценная кровь, одухотворяющая человека, выливалась впустую и не употреблялась в пищу. С другой стороны, за исключением пития евреи осуществляли с кровью те же действия, что и язычники. Логику языческих ритуалов усвоить легко, а вот исследователи еврейских поневоле вынуждены трактовать их символически.

Судите сами. Пасха Господня сопровождалась помазанием кровью агнца косяков и перекладин дверей в домах. Чем не языческое предохранение жилища от злого духа? Этот дух или ангел смерти, поражающий египетских первенцев, должен, по идее, удовольствоваться кровью жертвы и не тронуть людей. Но мимо проходит не он, а сам Иегова, и, следовательно, кровь на доме теряет апотропеическую функцию, превращаясь в обычный знак: «И пойдет Господь поражать Египет, и увидит кровь на перекладине и на обоих косяках, и пройдет Господь мимо дверей, и не попустит губителю войти в домы ваши для поражения» (Исх. 12: 23). Понятно, что у евреев «губитель» не имеет власти, не попущенной ему Богом, но средство для его усмирения – то же, что у язычников!

Окропление евреев кровью. Иллюстрация к Книге Левита (1984).

Хотя евреи не пили кровь, они ею мазались и окроплялись по аналогии с участниками древнеримских мистерий. «И взял Моисей крови и окропил народ, говоря: вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сих» (Исх. 24: 8). После совершения жертвоприношения кровью убитого животного, слитой в сосуд, помазывали край правого уха, большой палец правой руки, большой палец правой ноги и одежду первосвященника. Затем первосвященник обмазывал кровью со всех сторон рога жертвенника, окроплял ею сам жертвенник и завесу храма, а оставшуюся в сосуде кровь выливал у подножия жертвенника. Это действо считалось настолько важным, что оно уцелело даже в эфиопской литургии Двенадцати апостолов и в коптской литургии святого Кирилла Александрийского, во время которых священник обмакивал палец в Кровь Христову и делал ею знак креста на Святом Теле!

Опять-таки у язычников, одушевлявших и сам жертвенник, и кровь, дающую силу богу, а с ним и жрецу, если последний мазался ею, подобные действия имеют ясный смысл. Но ведь Иегова не был заключен в камне, и, уж конечно, ни Он, ни первосвященник не зависели от этой крови. Тогда зачем вообще использовать кровь? «Кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело», – поясняет автор Послания к Евреям (9: 13). Под этими словами подписались бы и язычники, но только у них это очищение гарантируется духом самой крови, а в еврейских кроплениях и помазаниях это всего лишь символ примирения с Богом. Вот почему вышеописанные операции трактуются на все лады и иудеями, и христианами. Скажем, помазание рогов жертвенника «служило доказательством того, что жизнь принесена в жертву и, следовательно, вина оплачена» – тем самым подчеркивался особый смысл жертвы за грех, отличающейся от жертвы всесожжения и мирной жертвы, при которых кропилась только внешняя сторона жертвенника («Еврейская энциклопедия»). Четыре рога жертвенника, равно как и четыре угла площадки у жертвенника (Иез. 43: 20; 45: 19), могли прообразовывать крест, обагренный кровью Христа (толкование христианских экзегетов).

Поскольку «без пролития крови не бывает прощения» (Евр. 9: 22), она необходима при жертвоприношениях, и этим, кстати, аргументируется запрет употреблять ее в пищу. Раз кровь назначена средством искупления за грехи, она не должна служить никакой другой цели. Из пяти важнейших видов жертвоприношений в иудейском законодательстве кровь животных принимает участие в четырех. Но почему именно кровь, а не какое-либо иное средство? В этом месте обычно вспоминают про тождество крови и души. Душа животного возвращается к ее Создателю, а души жертвователей очищаются: «Потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает» (Лев. 17: 11). В язычестве выпускание крови из тела (при лечении) тоже очищает душу, но душу того, кому ее выпускают. Кровь животного может способствовать очищению души человека только при отвлеченном понимании жертвенного кровопролития (до того, что люди и животные суть единое целое, иудеи, конечно, не додумались).

Христиане рассматривали жертвоприношения Ветхого Завета лишь в качестве прообразований Христовой жертвы. При ином подходе они неминуемо упирались в языческую «кормежку»: «В Ветхом Завете, когда люди были несовершенны, Он такую же кровь, какую язычники приносили идолам, благоволил и Сам принимать, чтобы отвратить от идолов» (Иоанн Златоуст). Иными словами, Иегова делал вид, что пьет кровь, чтобы иудеи не поили ею демонов. Ибо для чего же еще нужна кровь?[23]23
  «Подражание» идолам заходило порой слишком далеко. Достаточно указать на непрекращающуюся тягу родителей к принесению в жертву детей: Исаака (Быт. 22: 1-14), дочери Иеффая (Суд. 11: 30–40), Ионафана, сына Саула (1 Цар. 14: 24–46).


[Закрыть]

Кровь животных утратила свое значение с принесением в жертву Богочеловека. Прощение грехов осуществилось раз и навсегда, и необходимость в символической жертве за них отпала. Апостол Павел рьяно выступал против ветхозаветных запретов, хотя воздержание от крови (Деян. 15: 29) просуществовало какое– то время в среде христиан из иудеев, навязавших его язычникам.

Но и сами евреи тоже отказались от кровных жертв после разрушения Иерусалимского храма в 70 г. н. э., заменив их молитвой, изучением Торы и строгим следованием ее ритуальным и этическим предписаниям. Со временем отсутствие жертв в иудаизме стало казаться абсурдом и иудеям, и христианам. Иудеи-реформаторы исключили из своих молитвенников всякое упоминание о принесении в жертву животных, и лишь ортодоксы ждут его возобновления в восстановленном храме. Ну а христиане решили, что евреи по-прежнему проливают кровь – кровь не животных, а людей.

Царь Соломон приносит жертву идолам. Картина С. Бурдона (XVIII в.).

Так называемый «кровавый навет на евреев» базировался не только на упомянутом недоумении, но и, как это ни парадоксально, на отсутствии запрета на человеческую кровь в иудаизме. В Ветхом Завете принесение в жертву людей осуждено категорически, но повседневный контакт с их кровью правилами не регулируется, кроме женской «нечистоты» при менструациях. Впоследствии правила появились, хотя и в незначительных количествах. В случае кровотечения тщательно следили за тем, отделилась кровь от человека или нет: «Если человек откусил хлеб или что-то в этом роде, и кровь из его зубов оказалась на поверхности куска – следует отрезать то место, на котором кровь, и выбросить его; но кровь, находящуюся между зубов, разрешается высосать и проглотить – в будни, если она не вытекла наружу»[24]24
  Пер. О.А. Кутукова.


[Закрыть] (Шулхан Арух 46: 3). При этом исчез безоговорочный запрет на «кровь животного, зверя или птицы», которую человек «ест для лечения» (40: 18).

Мало-мальски добросовестные обвинители евреев вроде священника И. Пранайтиса признавали отсутствие в источниках еврейского вероучения «догмата крови», то есть разрешения на употребление чужой крови, но объясняли его скрытностью врага. А исследователи, мягко выражаясь, невнимательные[25]25
  Таковые преобладали среди «наветчиков». Например, И.И. Лютостанский, автор множества книг о евреях и Талмуде, называл раввином… Жиля де Рэ.


[Закрыть] выискивали достойные изумления места из еврейских книг. Так, В.И. Даль[26]26
  Борцы с антисемитизмом оспаривают авторство Даля.


[Закрыть] в своем «Розыскании об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их» (1844), обратив внимание на исчезновение в Шулхан Арух запрета на кровь животных, переиначил его: «Кровь скота и зверя употреблять в снедь нельзя, а кровь человеческую, для пользы нашей, можно». Цитата же из книги раввина Хаима Виталя «Эц-Хаим» (1573) полностью изобличала еврейских кровопийц: «Из всего оного мы заключаем, что убиением и питием крови гоя (неверного) умножается святость Израиля или евреев».

Убийство евреями мученика Симона Трентского. Гравюра 1493 г.

В.В. Розанов цитировал неловко переданную в синодальном переводе фразу: «Вот, кровь ее жертвы не внесена внутрь святилища, а вы должны были есть ее на святом месте» (Лев. 10:18). Есть должны были, разумеется, жертву, освободив ее от крови в святилище. Философ указывал также на высасывание могелем крови из раны младенца при обрезании и на омовение присутствующими своих лиц в кровяной воде. Согласно Розанову, евреи тянутся к крови по-бабьи, «безумно и сладостно», «восхищенно и восторженно».

Такова теоретическая подоплека «навета». На практике в течение нескольких веков евреям была предъявлена масса обвинений в использовании крови христиан, в первую очередь – детей. Согласно им, евреи останавливали кровью христианских младенцев кровотечения при обрезании; клали добытую кровь в тесто для мацы (опресноков); мазались ею и пили ее для исцеления от недугов; смешав с яичным белком, мазали глаза покойникам на похоронах; помещали в медовые пряники, которые пекутся на праздник Пурим; влив в яйцо, давали отведать новобрачным или торговцу, нуждающемуся в благословении; облегчали трудные роды; употребляли для половых возбуждений, для избавления от бесплодия, для колдовства и, наконец, для жертвенного примирения с Богом. Кроме последнего пункта и ряда ритуальных особенностей, во всем остальном практика употребления крови евреями совпадала с практикой христиан, обращенных из язычников. Возмущение вызывала не человеческая кровь, а совершающиеся ради ее добычи убийства (подобный грех вменялся также колдунам и ведьмам).

От обвинений в ритуальном пролитии крови людей защищал евреев еще Иосиф Флавий («О древности еврейского народа. Против Апиона»). В рассказе Апиона царь Антиох, войдя в Иерусалимский храм, видит там эллина, которого евреи заманили внутрь, откармливали всевозможными яствами и собирались принести в жертву для вкушения его внутренностей. Флавий весьма резонно замечает, что вход в святилище храма заказан не только эллинам, но и рядовым иудеям, и никаких действий, кроме предписанных в законе, там совершать не разрешается. Апиону, как и Пранайтису, остается лишь сетовать на хитрость иудеев, прикрывающих свои преступные действия непонятными миру законами.

До середины XIII в. почти неизвестны случаи выпускания евреями крови из младенцев (кроме поимки шести злоумышленников в Праге в 1067 г.). Пробуждение интереса к ним совпадает по срокам со взлетом европейского антисемитизма, вызванным конкуренцией новых христианских и старых еврейских торговцев. В 1261 г. (или в 1281 г.) была выкачана кровь из жил семилетней девочки из немецкой деревни Торхан, а в 1260 г. (1270 г.) – из жил семилетнего мальчика из Вайсенбурга (Бавария).

В 1288 г. в Бахарахе на Рейне ребенок положен под гнет для выжимания из него крови, в 1293 г. вскрыты вены христианина из Кремса на Дунае (Нижняя Австрия), в 1303 г. – вены школьника из Вайсензе (Тюрингия).

В иудейском законодательстве в ту пору никто не копался, и жажда евреями крови обуславливалась выдержками из Евангелий и цитированием святых отцов. Поминали всем известный возглас «Кровь Его на нас и на детях наших!» (Мф. 27: 25). Следствием этих неосторожных слов, по заверению Рудольфа Шлеттштадтского, ссылавшегося на одну иудейку, стали кровотечения у евреев по нескольку раз в году, остановить которые могла только кровь христиан.

Выкачивание евреями крови из христианских младенцев. Картина XVIII в. из собора в Сандомире (Польша).

Фома из Кантимпрэ в обоснование довода о еврейских преступлениях приводил высказывание блаженного Августина: «Вследствие проклятия отцов преступное предрасположение переходит и теперь в нечистую кровь детей, так что вследствие буйного течения ее безбожное потомство терпит неизбывную, неискупаемую муку, пока оно, раскаявшись, не признает себя виновным в крови Христа, и тогда получит исцеление». Не желая каяться и признавать Христа, евреи пытаются лечить свою нечистую кровь христианской кровью.

Пережив небольшой спад в XIV столетии, охота за младенческой и отроческой кровью продолжилась бурными темпами вплоть до начала XX в. Еще в 1899 г. мюнхенская газета в своем отзыве по делу еврея, убившего девятнадцатилетнюю девушку, писала: «Суд… ответил утвердительно (на вопрос, имеет ли место еврейское ритуальное убийство): он признал, что существует религиозный обычай ортодоксального еврейства пить кровь зарезанных христиан».

Убийцы добывали кровь посредством уколов и ранок на теле ребенка (1442, Линц; 1502, Прага; 1540, Нейбург; 1598, Вязники; 1636, Люблин; 1753, Маркова Вольница, Польша; 1817, Велиж; 1843, Луцк), отрезая ему голову (1456, Анкона), закалывая его на жертвеннике (1486, Регенсбург). Иногда евреи, найдя взаимопонимание с деловыми христианами, покупали у них уже готовую кровь (1401, Диссенхофен, Швейцария; 1462, Ринн, Тироль; 1639, Ленчица, Польша; 1833, Плитчаны, Минская губерния).

Для нас наибольший интерес представляют два случая пития крови, описанные задолго до вампирской лихорадки XVIII столетия. В 1494 г. в Тирнау[27]27
  Ныне Трнава (Словакия).


[Закрыть] (Венгрия) было казнено двенадцать евреев, вскрывших вены мальчику и выпивших его теплую кровь. В 1529 г. в венгерском городе Пезинок[28]28
  В разных источниках этот венгерский (ныне в Словакии) город именуют то Пезинг (город в Баварии), то Боссинген (такого места в Венгрии нет). В начале XVI в. он назывался Bosing.


[Закрыть] один из евреев, задержанных по подозрению в издевательствах над девятилетним мальчиком, признался, «что они высасывали через пустые перья и трубочки эту кровь из ребенка».