Текст книги "Вампиры Восточной Европы"
Автор книги: Александр Волков
Жанры:
Мифы. Легенды. Эпос
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Тиран, маньяк, безумец
Львиная доля кровососов среди живых людей – убийцы. Убивают ли они своими руками или отдают приказ об убийстве, в любом случае они заинтересованы в крови, а питие крови мертвеца их не пугает. В этой главе мы поговорим о знаменитостях, которым была приписана жажда крови. Мы не можем обойти вниманием ни Дракулу, ни Елизавету Батори – хотя кровь они не пили, их образы оказались навечно привязаны к образу вампира.
Цепочка сильных мира сего, желающих подобно «царю Египетскому» искупаться в человеческой крови или испробовать ее на вкус ради выздоровления и омоложения, тянется через все Средневековье к XVII столетию.
Симеон Метафраст, Михаил Глика, Никифор Каллист, Георгий Кедрен и армянский писатель Моисей Хоренский рассказывают историю, происшедшую с императором Константином Великим (272–337). В пору своего язычества он был поражен проказой в наказание за преследования христиан. Жрец Юпитера Капитолийского (у Кедрена – еврейский врач) посоветовал ему искупаться в детской крови. Собрали детей, но плач матерей растрогал Константина, и он объявил, что лучше пусть страдает он один, чем причинять страдания стольким людям. Больной отправился к папе Сильвестру I, тот посоветовал ему креститься, и после совершения таинства проказа спала.
В одной из легенд проказа настигает английского короля Ричарда Львиное Сердце (1157–1199). К его услугам – лекарь-еврей, советующий не только принять кровавую ванну, но и уничтожить «внутренний зародыш болезни», для чего нужно вынуть сердце ребенка и «съесть и проглотить теплым и сырым».
Швейцарский гуманист Ансельм (Валерий Рюд) первым пустил в ход байку о любви к крови французского короля Людовика XI (1423–1483), чья репутация тирана базируется на выводах прогрессивной историографии. В 1520 г. Ансельм написал о Людовике: «Когда он сильно заболел, то испытал всевозможные средства, в частности, по прихоти употребил много детской крови». В XVIII в. мысль швейцарца подхватил французский историк-иезуит Г. Даниэль, в духе времени приписавший королю вампирские повадки: «Ему давали пить кровь от нескольких детей в надежде, что это питье сможет исправить его испорченную кровь и восстановить его прежнюю силу». Наконец, немецкий поэт Ф.М. Клингер, чья драма «Буря и натиск» дала имя целой литературной эпохе, включил Людовика в свой роман «Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад» (1791). Король пьет кровь младенцев «в безумной надежде, что его старое, дряхлое тело помолодеет от свежей и здоровой детской крови».
Людовик угодил в число кровопийц из сугубо политических соображений (в следующем разделе мы столкнемся с целой толпой таких «вампиров»), и предъявленные ему обвинения представляются вдвойне абсурдными с учетом неприязни короля к тайным снадобьям и придворным астрологам. Симон де Фарес, составитель сборника трудов всех знаменитых астрологов той эпохи, жаловался на недоверие Людовика к их писаниям и предсказаниям, не одобренным Церковью.
Людовик XI. Портрет работы неизвестного художника XV в.
Солидная порция обвинений досталась папе Иннокентию VIII (1432–1492) – передовые историки мстили ему за буллу (1484), направленную против ересей и колдовства. Выяснилось, что у самого святого отца «рыльце в кровушке». Он заботился не только о незаконнорожденных детях, но и о собственном драгоценном здоровье. У Ф. Грегоровиуса врач-еврей предлагает за деньги перелить умирающему папе кровь трех десятилетних мальчиков, заручившись их согласием, но папа не дает своего одобрения и отталкивает от себя коварного искусителя. А печально знаменитый Л. Такс иль утверждал, что кровь папе все-таки влили, причем ценой смерти мальчиков, о которой он знал.
Менструальная кровь была противна европейцам, а вот корейский герой Квак Чеу (1552–1617) пропитывал ею свою одежду, получив в народе имя Генерал в Красных Одеждах. Никто генерала за это не проклинал, так как в его поступке был смысл: темная женская энергия Инь делала доспехи неуязвимыми для японского огнестрельного оружия, воплощавшего мужскую энергию Ян[41]41
Hawley, Samuel. The Imjin War: Japan’s sixteenth-century invasion of Korea and attempt to conquer China. Seoul: Royal Asiatic Society, Korea Branch, 2005. P. 271.
[Закрыть].
Упомянутых деятелей вампирами не обзывали. Зато вампирские лавры достались валашскому господарю Владу III Дракуле, или Цепешу (1431–1476). По иронии судьбы в особой приверженности к крови Влад не был замечен ни при жизни, ни в большинстве последующих легенд, исказивших его облик. О нем вспомнили благодаря Б. Стокеру, создавшему образ вампира – графа Дракулы, слабо зависящий от исторических реалий.
Мы коснемся только тех деталей биографии Влада, реальной и мифической, которые можно привязать к вампиризму. Все остальное читатель может почерпнуть из жизнеописаний Дракулы, изданных на русском языке.
Начнем с двух прозвищ Влада. Прозвище Дракула[42]42
Ударение на втором слоге. Неверное произношение прижилось у нас, по-видимому, из-за созвучия оригинала с «акулой».
[Закрыть](рум. Draculea, Dracuglia, Draculye, Dragulya, Drakulya) он унаследовал от своего отца, звавшегося Влад II Дракул. Сначала отца и сына величали Дракул Старший и Дракул Младший, но потом у сына возобладала уменьшительная форма.
Румынское слово dracu происходит от латинского draco, draconis – «дракон». Оно приклеилось к имени Влада II после его вступления в 1431 г. в рыцарский орден Дракона, созданный в 1408 г. в качестве преемника сербского ордена Дракона святого Георгия Победоносца. Название, оскорбляющее слух средневекового христианина, членов орденов почему-то не смущало. Главной их целью была провозглашена не борьба с турками на вражеской территории и организация Крестовых походов, а убийство султана Мурада I (у первого ордена) и защита императора Сигизмунда Люксембургского и Венгерского королевства от турецкого нашествия (у второго). Первая цель была достигнута на Косовом поле 28 июня 1389 г., но победу турок она ничуть не умалила. А вторая потеряла свое значение после смерти престарелого Сигизмунда в 1437 г.
Сигизмунд был душой своего ордена и, кстати, не брезговал занятиями магией. Орден имел два варианта эмблемы, впоследствии вошедшие в гербы не только потомков Влада II, но и венгерских семейств Батори и Ракоши. На первой эмблеме был изображен дракон в сопровождении креста, на второй, композиционно схожей с древним символом Уроборос, – дракон с хвостом, намотанным вокруг шеи (крест изображался символически у него на спине, а не в роли самостоятельной величины).
Эмблема Ордена Дракона.
В уставе ордена говорилось, что крест торжествует над драконом, который ассоциируется с врагами Церкви. Однако из эмблемы и названия это отнюдь не следовало.
А сербы и валахи так и вовсе не считали дракона ипостасью дьявола или образом врага. У древних даков верховный бог представлялся в виде дракона (змея) с волчьей головой. В балканском фольклоре змей, дракон – зачастую положительный персонаж, защитник рода, герой, побеждающий демона. Поэтому Влад II с гордостью носил эмблему ордена и часто помещал ее на свои печати и монеты. На башне архиепископской церкви Куртя де Арджеш, освященной в 1439 г., Дракул повесил резную табличку с изображением дракона, поражающего животное, похожее на льва. Уважение к этому символу он передал сыну.
Несмотря на приверженность к явно нехристианской символике, Влад II не был обвинен потомками в преступлениях и жестокостях. Не был изгоем и сербский князь (деспот) Вук Бранкович по прозвищу Огненный Змей, прославившийся почти в одни годы с Дракулой, хотя в одной из легенд ему приписывалось знакомство с «вилами и драконами». А вот Владу III прозвище его отца аукнулось дьявольской кличкой. Дело в том, что на румынском языке слова «дракон» и «дьявол» (dracu, множественное число draci – «черти») пишутся одинаково. Когда летописцы XV в. ополчились на Дракулу, они с легкостью обозвали его даже не сыном дьявола, а самим дьяволом.
«Сын дракона» переродился в «дьявола» уже в первом описании жизни Влада III на немецком языке в 1462 г. Это был акт мести со стороны одного из саксонских торговцев или их соратников, жителей городов Брашов и Сибиу, чьи права регулярно нарушались правителем Валахии. Почти сразу позорная кличка была подхвачена при дворе венгерского короля Матьяша Корвина.
Матьяш искал себе оправданий в глазах главы Римского престола. В 1459 г. папа Пий II призвал к новому крестовому походу против турок. Православный Влад откликнулся на призыв[43]43
Не могу не процитировать здесь послание Влада III к королю Венгрии: «Это будет честью для нас и важной помощью, если Ваше Величество поможет всем православным христианам. Мы не хотим сдаваться им (туркам. – А.В.), но хотим биться с ними всеми способами. А если случится так, что Господь не позволит этого и наша маленькая страна погибнет, то для Вашего Величества это станет существенной потерей и разрушением христианства».
[Закрыть], а католик Матьяш проигнорировал его, по сути, присвоив себе выделенные Римом деньги. Он без труда нашел общий язык с купцами из Валахии, чьим прогрессивным вкусам претила вражда с турками. Во время пребывания в Брашове и Сибиу короля Венгрии убедили, что пошлины и ограничения, утвержденные Владом, наносят серьезный удар по благополучию королевства, лишая его крупного источника доходов.
Саксонцы, а вместе с ними и Матьяш приняли сторону Раду Красивого, младшего брата Влада, пообещавшего отменить постановления «дьявола». Раду много лет находился в почетном плену у турок, участвовал в их походах и, по некоторым данным, принял ислам. Он пользовался особой благосклонностью султана Мехмеда II, обожавшего смазливых юношей и мальчиков. Баловень судьбы занял престол Валахии, уплатив своему сердечному другу Мехмеду дань в размере 12 тысяч золотых дукатов, а «дьявола» Матьяш в 1462 г. засадил в темницу крепости Буда. Все остались довольны, а недоумевающему папе отправили три подметных письма, рассказывающие о дьявольских повадках Влада.
Игра слов «дракон» и «дьявол» быстро прижилась, об отце Влада III позабыли, и многим стало казаться, что прозвище с самого начала подразумевало негативную характеристику. Дьяк Ф.В. Курицын, возглавлявший в 1482–1484 гг. русское посольство к венгерскому королю и создавший, по мнению историков, рукопись «Сказание о Дракуле», именует дьявола «тезкой» Влада. В начале XIX в. У. Уилкинсон, английский посланник в румынских княжествах, не помня о «драконьих» корнях прозвища, приписывает валахам обычай называть дьяволом «всех людей, прославившихся своей храбростью, жестокостью или же мастерством». Фразу Уилкинсона почти дословно передает в своем романе Стокер.
Влад Дракула в образе Понтия Пилата. Картина немецкого художника родом из Трансильвании (1463).
Итак, на первом этапе мифотворчества Дракула превратился из «сына дракона» в «дьявола». Следующим актом, обусловленным дьявольской природой Влада, стала его трансформация в маньяка-убийцу. Шаблоны, уже встречавшиеся нам в байках о Жиле де Рэ, Салтычихе и других монстрах, расцвели пышным цветом и в легендах о Дракуле. По традиции изобилию слухов о преступлениях героя предшествовало его заключение под стражу.
Правда, еще в 1459 г. валашский авантюрист Дан, именовавший себя «князем всей Валахии», собирал жалобы «торговцев из Брашова и страны Барса», на чье имущество Влад наложил арест. По словам Дана, не ограничившись конфискацией, Дракула «схватил их и посадил на кол, всего 41 человек», а затем, войдя в раж, «собрал 300 мальчиков из Брашова и страны Барса, находившихся в Тырговиште и других городах Валахии, и решил, кого посадить на кол, а кого сжечь». Немецкий памфлет «История воеводы Дракулы» (1463), изданный в Вене Ульрихом Ханом, скорректировал эту информацию: во время пира в палатах Тырговиште 25 марта 1459 г. Дракула посадил на кол 500 человек. В этом же произведении описывались события Дня святого Варфоломея в 1460 г., когда Дракула расправился с валахами, живущими в деревне Амлас. Одних он сжег, других посадил на кол, а третьих приказал разрубить на мелкие кусочки, погубив в итоге более 30 тысяч (!) человек.
Таковы были первые сведения о казнях Влада, благодаря которым он получил свою вторую кличку Цепеш (от рум. cap – «кол»). Она впервые упоминается в 1508 г. в письме венгерского короля Владислава, тем не менее считается, что ее придумали турки, пораженные масштабом осуществляемых Владом убийств. Масштабы эти немногим уступали фантастическим цифрам немцев. Сотрудничавший с турками грек Лаоник Халкокондил описывал целую долину, усеянную крестами и колами, на которые было посажено «до 20 тысяч безжалостно замученных» мужчин, женщин и детей.
Рассказами о колах пестрили все без исключения книжонки о зверствах Дракулы. Страсбургское издание 1500 г. было украшено живописной сценой пиршества Влада под трупами пронзенных им людей. Обед на поле боя среди тел поверженных и казненных врагов приписывался и другим воинам той эпохи – трансильванскому воеводе Яношу Хуньяди, венгерскому полководцу Павлу Кинижи, а в следующем веке – Ивану Грозному с его опричниками. Но пир Дракулы, чьи слуги расчленяют человеческие тела, навевал мысли о людоедстве со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Помимо сажания на кол, Влад отметился следующими набившими оскомину забавами: 1) сжигал пленников, четвертовал, вешал, отрубал им руки, носы и уши, скальпировал, закапывал живьем в землю, расстреливал из луков, сбрасывал с крыш, травил собаками, разрывал на части лошадьми, размалывал мельничными жерновами, забивал в жерло пушек и стрелял ими[44]44
На последний пункт обратил внимание В.В. Эрлихман. Согласно его сведениям, пушек в тогдашней Валахии попросту не было.
[Закрыть]; 2) устраивал аутодафе нищим и голодным, посвященные светлой памяти епископа Гаттона; 3) вспарывал животы беременным женщинам; 4) заставлял матерей кушать своих детей в жареном виде, а мужей – отрубленные груди своих жен; 5) варил людей в огромном медном котле, а цыган заставлял съедать сваренные тела соплеменников; 6) подавал знати раков, откормленных мозгами их родителей и друзей; 7) прибивал береты то ли итальянских, то ли турецких послов гвоздями к их головам.
Среди его зверств были и сексуальные. До Жиля де Рэ ему, конечно, далековато, но вот с Салтычихой он вполне может посостязаться. По информации Курицына, Дракула проявлял особый интерес к блудницам и юницам, лишившимся девственности. По его приказу им сдирали кожу, вырезали половые органы и втыкали раскаленный прут в зад.
Пир Дракулы. Гравюра немецкого художника (1500).
Издевательства над женщинами, равно как и болезненное пристрастие Дракулы к сажанию на кол, сей жизнеутверждающий символ, по версии историков Р. Флореску и Р. Макнелли, объяснялись его импотенцией[45]45
Версия высказана в годы сексуальной революции. Потом историки от нее отказались.
[Закрыть]. В отличие от своего братца-шалуна, Влад не славился чувственностью, но дети у него имелись, а по уверению Эрлихмана, были даже любовницы.
Ну а теперь остается сделать третий шаг. Дьявол, тиран и кандидат в людоеды наверняка упивался человеческой кровью. Но, увы, все данные о вампиризме Дракулы – плоды измышлений не сочинителей XV–XVI вв., равнодушных к вопросам крови, а позднейших историков, сделавших надлежащие выводы из старинных мифов.
Активное участие в сборе компромата на Дракулу принял миннезингер из Гамбурга Михаэль Бехайм, чей светлый путь оборвался внезапно и трагически – он был убит в пьяной драке или в отместку за оскорбление. Его стихотворение «О злодее, который звался Дракул и был воеводой Валахии» (1463) содержало важнейшее указание на «кровавость» Влада:
Погружением рук в кровь и поэтической гиперболой дело ограничилось. Но немецкие памфлеты упоминали также кровь невинных детей, заколотых Дракулой, которая обеспечивала защиту спрятанному им кладу (деяние в манере Жиля де Рэ). А безымянный турецкий летописец рассказывал о волшебном саде Дракулы в Тырговиште. Рядом с ним осуществлялись многочисленные казни, и из крови, пропитавшей землю, выросли яркие тюльпаны.
Кровожадность Влада нашла себе выход и после его заточения в темницу. Габриэль Рангони, епископ Эгера, обвинявший Влада в убийстве 100 тысяч валахов (цифра, как видим, значительно возросла), после 1476 г. сочинил анекдот о мышах, которых Дракула отлавливал у себя в камере, разрывал на части или втыкал в них куски дерева. Выдумки Бехайма и Рангони популяризовал Курицын.
В «Сказании» Влад услаждается (слово lust, использованное Бехаймом) кровью убитых людей, а в тюрьме, кроме мышей, расправляется с птицами.
В 1476 г. Матьяш выпустил Влада на свободу. Король Венгрии повзрослел, и его начала беспокоить ситуация на восточных границах королевства, лишенных сильного правителя, способного противостоять туркам. К освобождению Влада приложил руку и мудрый молдавский господарь Стефан Великий. Однако долго Влад не провоевал. За 15 лет тюремного заключения многие навыки оказались утеряны, к тому же против него был составлен боярский заговор, инициированный турками. В декабре 1476 г. (январе 1477 г.) Дракула был убит в бою при невыясненных обстоятельствах, а через пять лет султан узаконил за собой право утверждения господаря в Валахии.
Выход из темницы и гибель Влада в свою очередь породили ряд легенд, удостоверивших его вампирскую сущность. Предположительно одним из условий освобождения Влада был его переход в католичество. Согласно версии М.П. Одесского, перемена веры серьезно повлияла на посмертную репутацию Дракулы, ведь румыны считали вампиром того, кто отрекся от православия. Их поверье было теоретически оправдано: православные причащались Кровью Христа, а католики – нет. Следовательно, лишившийся Крови вероотступник должен был стремиться компенсировать «ущерб» с помощью дьявола, в чью власть он отдался. Хотя в XV в. упыря воспринимали скорее как колдуна и чернокнижника, чем как кровососа, Дракула вполне мог претендовать на это звание.
Поверье с течением времени менялось. Если верить П. Мериме («Константин Якубович»), в XIX в. вампиром мог стать даже православный, погребенный на католическом кладбище. Откуда нам известно, как воспринимали смену веры современники Дракулы? С неменьшим основанием можно предположить, что римскую веру принял отец Влада – Влад II. Об этом свидетельствует не только его пылкая преданность ордену Дракона, но и составленный им список привилегий монахам– францисканцам, дающий право на свободное исповедание католичества в Валахии (версия М. Казаку). Однако «дракона» валахи не подозревали ни в сделке с дьяволом, ни в вампиризме.
Обстоятельства смерти Дракулы в точности не установлены. Согласно данным его современника Леонардо Ботта, посланца герцога Миланского в Вене, Влад был «порублен» вместе со своей маленькой армией превосходящими силами противника. По мнению польского хрониста Яна Длугоша, Дракулу предал один из его слуг – турок, подкупленный Мехмедом II. Во время сражения он подкрался к Владу со спины и снес ему голову ударом сабли. Турецкий источник тоже говорит об отрубленной голове Влада, посланной султану. «Анналы» монастыря Мелка (1477), не вдаваясь в детали сражения, уверяют, что Дракула был «убит своими же приближенными». Наконец, в «Сказании» Курицына люди Дракулы, по ошибке приняв своего вождя за турка, пронзают его «многими копьями». Протыкающие тело копья и отделенная от него голова дали повод Одесскому сравнить смерть Влада с фольклорной расправой над вампиром.
Неясна также ситуация с могилой валашского господаря. Большинство специалистов сходятся в том, что он был захоронен в православном монастыре Снагов на одноименном озере. Но позднее там были обнаружены две или даже три могилы! Первую демонстрировали посетителям монахи в XIX в. Она представляла собой камень, врезанный в плиточный пол монастырской церкви. Надпись на нем давно стерлась, но, по заверению монахов, под камнем покоились останки Влада, положенные туда для того, чтобы входящие попирали прах грешника. Вторую могилу, расположенную напротив алтаря, раскопали археологи в 1932–1933 гг. В ней не было ничего, кроме мусора и костей «невиданных зверей». Археологи решили исследовать пространство вблизи пустой могилы и на глубине трех метров наткнулись на склеп.
Дальнейшая информация проверке не поддается. По словам ученых, в склепе находился прекрасно сохранившийся труп мужчины (с головой на плечах), одетого в роскошную одежду по моде XV столетия. Рядом с его руками лежала золотая корона, украшенная фаянсовыми пластинами с золотыми оттисками бирюзового цвета. Как только воздух проник в склеп, труп рассыпался в прах, его даже не успели сфотографировать. Ну а корона и другие сохранившиеся предметы впоследствии исчезли, и в музее остались только пуговицы и фрагменты ткани.
Из истории с могилой были сделаны очередные «вампирские» выводы. Осквернение пустой гробницы приписали монахам, перезахоронившим останки вампира на рубеже XVIII–XIX вв. Рассыпание в прах, напротив, было многими воспринято как свидетельство отсутствия в трупе вампирской нетленности. Но мы уже знаем, что свойства «ходячего» покойника не всегда присущи вампиру. Участь мертвеца из Снагова постигла, к примеру, красавицу Кларимонду, вампиршу из повести Т. Готье, после окропления ее тела святой водой: «Едва эта Божья роса коснулась бедной Кларимонды, как ее прекрасное тело рассыпалось в прах; осталась лишь ужасающе бесформенная кучка пепла и наполовину обуглившихся костей»[47]47
Пер. Н. Лоховой.
[Закрыть]. В русской сказке Маруся, поговорив с упырем, «как плеснет на него святой водою – он так прахом и рассыпался».
Влад Дракула – праотец современного вампира– мужчины. Елизавета (Эржебет) Батори (1560–1614) по прозвищу Кровавая Графиня – одна из прародительниц вампира-женщины. Знаковый роман о ней не был написан, поэтому розыск о питии крови графиней всерьез не проводился. Однако подробности кровавых оргий Елизаветы позволяют включить ее в элиту мифических любителей крови. Дракула и Салтычиха действовали открыто и в основном на свежем воздухе. Елизавета по примеру Жиля де Рэ вершила свои злодеяния тайно, в молчаливых стенах Чахтицкого замка (ныне в Словакии).
Жиль отдавал предпочтение детишкам, Елизавета – юным девушкам. Как и Салтычиха, она активизировалась после смерти мужа Ференца Надашди в 1604 г., хотя есть версия, что начало убийствам было положено еще при его жизни. Говорят, Ференц даже обращался к жене с увещанием, предлагая ей помучить не девушек, прислуживающих по дому, а ни на что не годных турецких пленников, которым он и сам любил выпускать кровь. Но графиня отвергла предложение мужа – она следовала заветам Людовика XI и Иннокентия VIII, и девичья кровь требовалась ей для оздоровления духа и тела.
Современная интерпретация образа Елизаветы Батори (Г. Бонадьюс). Фото С. Канино.
Число жертв Елизаветы исчислялось сотнями (600–700 девушек), но не тысячами. Ей недоставало государственного размаха Дракулы и Ивана Грозного. Но подручные у графини имелись – после разоблачения трех ее служанок отправили на костер, а одному слуге отрубили голову. Сообщники заманивали в замок крестьянок, вскрывали им вены и сливали кровь в каменную ванну, где купалась графиня. Процесс выкачивания крови проходил медленно и сопровождался душераздирающими криками, пока оглохшая графиня не послала верных людей в Испанию. Те выкрали из застенков инквизиции «железную деву» – полую фигуру, составленную из двух частей и утыканную длинными шипами. Чудо инквизиторской техники облегчило труд подручных и поспособствовало нормализации атмосферы в Чахтице.
Авторы позднейших легенд, озабоченные моральным обликом графини, несколько завуалировали роль слуг. По их данным, Елизавета сама собирала кровь, подвешивая жертву на крюк, разрезая ее кожу ножницами или кромсая бритвой. Иногда она набрасывалась на девушек с иглой в руке (орудие евреев), колола их, а потом зубами вырывала из тел куски мяса. Эти манеры отвечали новому облику Кровавой Графини, приближенному к вампирскому.
Читатель, ознакомившийся с мифом о Салтычихе (см. «Привидения русских усадеб»), должен помнить о его фрейдистских оттенках, получивших развитие в недавнее время. То же произошло с мифом о Елизавете. А. Бехтерев, с пафосом повествующий о вырождении рода Батори – сборища эпилептиков и пьяниц, маньяков и подагриков, – приводит весьма любопытные сведения о самой графине. Оказывается, в 14-летнем возрасте она родила сына от лакея (Салтычиха забеременела от простолюдина в зрелые годы). Надашди, за которого ее срочно выдали замуж, увидел однажды голую крестьянку, привязанную к дереву в саду и облепленную мухами и муравьями. Елизавета вымазала ее медом, чтобы «проучить за воровство» (очевидно, после этого довольный муж прекратил увещевать жену). Кроме того, графиня сажала девиц на муравейник, обливала на морозе водой, отрезала им губы и уши (почему не груди?) и заставляла их кушать. Помните страстные вскрикивания Салтычихи? Они оглашали и своды пыточной комнаты в Чахтице: «Бей ее! Еще! Еще!»[48]48
Бехтерев А. Страшные тайны Карпат // Вокруг света. 2007. № 1 (3).
[Закрыть] У К.Н. Николаева графиня Батори – лесбиянка, да еще и с астрологическим уклоном (лесбиянство она могла перенять у вампирш из кино 1960—1970-х гг.).
А теперь черты, роднящие графиню с Жилем де Рэ. Она вела дневник, где фиксировала свои злодеяния с указанием примет замученных девушек (у Ивана Грозного, кстати, тоже был синодик). Алхимией она не увлекалась, дьявола не призывала, но имела волшебное зеркало, а омывшись в девичьей крови, воспаряла на крышу дома и часовни. Граф Дьердь Турзо, прибывший в Чахтице в декабре 1610 г., нашел там необходимые улики: тазы с высохшей кровью, клетки для пленниц, разломанные части «железной девы».
Хотя суд над графиней не состоялся (ее поместили под домашний арест), некоторые историки вынесли ей, как и Жилю, оправдательный вердикт. Снова не обошлось без интриг недоброжелателей (Турзо) и происков церковников. Турзо зарился на земли Батори, а католическая Церковь, по обыкновению, вредничала. Во-первых, испанцы потребовали вернуть назад ценный автомат, но получили из Венгрии лишь обломки. Во-вторых, венгерские иерархи поучаствовали в разделе имущества опальной графини. В-третьих, Елизавета была протестанткой, что автоматически переводит ее из разряда виновных в разряд пострадавших за веру.
Продолжатели дела Дракулы и Кровавой Графини действовали скромнее. Зато их репутация вампиров сомнению не подлежит. В Сербии известностью пользовались Михайло Катич и Сава Саванович. Катич жил в XV в., состоял в ордене Дракона, очаровывал женщин и пил их кровь. Саванович был героем популярного романа «Девяносто лет спустя» (1880) писателя М. Глишича, но о нем позабыли вскоре после выхода в свет «Дракулы» Стокера. В Российской империи курсировали слухи о киевском полковнике Антоне Михайловиче Танском (?-1742), грабителе и нечестивце, утопившем в Днепре афонских монахов и проклятом за это специально приехавшим с Афона архимандритом. В соответствии с украинской традицией мертвый полковник не выпивал кровь людей, а бродил и стонал, наводя ужас на всю округу.
По мере того как СМИ обращаются к теме маньяков, психопатов и уголовников, в обществе появляются люди, действительно пьющие человеческую кровь. В 1861 г. в Швейцарии был казнен некий Белленот, убивший женщину, чтобы выпить ее кровь. Однако, будучи эпилептиком, он не позиционировал себя как вампира, а ссылался в свое оправдание на практику лечения падучей. В 1871 г. церковный сторож Петр Вороженцов из деревни Бобинское (Вятская губерния) взял из свежей могилы кровь младенца в качестве лекарства от болезни и выпил ее, смешав с вином.
Французский доктор Т. Паскаль в книге «Семь принципов человека» рассказал о даме преклонного возраста, жившей в 1868 г. в Париже. Она нанимала на службу молодых компаньонок, те начинали чахнуть на глазах и быстро умирали. Отец одной из девушек обратился в полицию, и к даме был прислан врач, решивший, что с ней опасно оставлять наедине детей и молодых особ. Подозреваемая была вынуждена уплатить солидную компенсацию девушке и ее отцу, а вскоре после этого скончалась. Случай с дамой-кровососом лег в основу рассказа М.Э. Брэддон «Добрая леди Дакейн» (1896).
Кровопийцы XX столетия, оценившие внимание публики к их персонам, с гордостью именовали себя вампирами. Елизавета Батори пренебрегала турками, а Фриц Хаарман (1879–1925) из Ганновера ввиду своей сексуальной ориентации, наоборот, считал женщин «вместилищем порока и распространителями венерических заболеваний» и брезговал их кровью.
Фриц Хаарман. Фото 1924 г. Взятый под стражу «вампир» с гордостью позирует фотографу.
Он выбирал себе партнеров, приводил их домой и после любовных утех душил, перегрызал горло и лакал кровь. Всего он убил от 24 до 27 юношей. После объявления смертного приговора он рассмеялся и крикнул: «Я все равно вернусь! Вы же знаете, что вампиры бессмертны!»
Еще один немец, Петер Кюртен (1883–1931) в большей степени отвечал фольклорному типу вампира, чем Хаарман.
Объектом его внимания были молодые женщины и дети, у которых он выпивал кровь из горла и других частей искусанного им тела. Будучи завлечен видом крови, Кюртен тем не менее насиловал своих жертв. От выпитой крови его тошнило, но он продолжал поглощать ее. Бравируя своими преступлениями, Кюртен признался в 69 убийствах, значительная доля которых была им выдумана.
Петер Кюртен. Фото 1930 г.
Атласский Вампир из Стокгольма получил свое имя по названию района, в котором в 1932 г. было совершено убийство проститутки. Сначала убийца вступил в сексуальный контакт с жертвой, а затем размозжил ей череп тяжелым предметом. В комнате проститутки был найден окровавленный ковш, из которого предположительно пили кровь.
Кровавую Графиню навела на мысль об омолаживании случайно попавшая ей на кожу кровь служанки. Британец Джон Хэйг (1909–1949) пережил эмоциональное потрясение, ненароком слизнув кровь во время автомобильной аварии. Хэйг был во многом продуктом своей эпохи, бредившей о вампирах древности, устремленных к мистическому идеалу. Вряд ли он имел в виду легендарных евреев, чьим способом выцеживать кровь через трубочку пользовался. Да и сам факт пития крови Хэйтом, убившим не более девяти человек, так и не был установлен судом, ведь тела жертв убийца растворял в серной кислоте. Изнасилованиями он не занимался.
Лавры некрофила достались Ричарду Чейзу (1950–1980) из Сакраменто (Калифорния), насиловавшему трупы убитых им женщин (всего убито шесть человек), выливавшему из них кровь в ведро (как упырь из русской былички), обливавшемуся ею и пившему ее в небольших количествах. Кроме того, он выпил кровь двух убитых им щенков, заслужив в итоге прозвище Вампир из Сакраменто.
Больные, не удостоившиеся славы серийных убийц, хотя и апеллировали к традициям древности, пользовались установками массовой культуры XX столетия, к этим традициям отношения не имеющими (о них пойдет речь в следующем разделе). Так, Сальваторе Агрон из Нью-Йорка, казненный за убийства в 1959 г., выряжался в костюм популярного актера Б. Лугоши, игравшего стокеровского Дракулу. Однако кровь жертв Агрон не сумел заставить себя выпить, по иронии оказавшись в этом сродни историческому Дракуле.
Джеймс П. Рив, застреливший в 1980 г. свою бабушку и выпивший ее кровь, слышал голоса призывающих его вампиров как раз в ту пору, когда усилиями Э. Райс и других писателей на свет родились вампирские сообщества. Австралийка Тресси Виггинтон, осужденная за убийство в 1991 г., утверждала, что она, будучи вампиром, с удовольствием пила кровь не только своей жертвы, но и друзей. В 1996 г. во Флориде группа «вампиров» во главе с Родериком Ферреллом совершила двойное убийство, вызвавшее большой резонанс.
