Текст книги "Конкуренты (СИ)"

Автор книги: Александр Барышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Среди прочих существовало даже мнение спустить все на тормозах вплоть до сдачи позиций. Типа, лишь бы не трогали.

– Это что же ты предлагаешь? – вкрадчиво поинтересовался Бобров. – Чтобы я с веревкой на шее встал посреди агоры на колени и кланялся во все стороны? И при этом крича: «Простите, люди добрые! Бес попутал! Не буду больше!»

– Да ну, – сказал Никитос.

А предложил именно он.

– Вечно ты преувеличиваешь.

– Это не я. Это ты преувеличиваешь. Мне вон Серегина позиция гораздо ближе. Хоть он и радикал.

Но принято было предложение Смелкова. Так сказать, человека со стороны. Которому виднее. Юрка заявил, что здесь просматривается нечестная конкуренция и использование административного ресурса. И предложил задавить противников экономически. Тем более, что у поместья есть для этого все возможности.

– Как это? – тупо спросил Серега.

А очень просто, – охотно объяснил Юрка. – Поясняю для бестолковых.

Серега грозно засопел.

– Повторяю, для бестолковых. Хочешь возразить?

Кончайте собачиться! – прикрикнул Бобров.

Оба спорщика посмотрели на него и Смелков сказал:

– Ну ладно. Значит смотрите. Сейчас в город мы поставляем товары, которых они нигде больше не возьмут. Ну там, свечи, керосин, ткани, сахар и еще чего – вон Никитос скажет лучше меня. Предлагаю дополнить перечень плодами огорода дяди Васи. Причем теми, которых в городе просто не знают.

Народ загудел, а Серега, угрюмо слушавший Смелкова, победно посмотрел на Боброва. Юрка поднял руку, призывая к тишине.

– Вот смотрите. Мы выбрасываем на рынок помидоры, картошку, что там еще есть экзотического… дядя Вася, подскажи.

– Кукуруза, – сказал дядя Вася.

– А еще мы учим греческий народ всем этим пользоваться. Тут лучше задействовать Агафона с его забегаловкой. И, как только народ привыкнет, мы ему все удовольствие обламываем. То есть напрочь прекращаем поставки товара, который есть только у нас. Бедняки поропщут и заткнутся, а вот богатые молчать не будут. И властям станет неуютно. Вот увидите, они пойдут на компромисс. Только надо все это проворачивать быстро.

– Ты уверен? – Бобров как всегда был недоверчив.

Юрка беспечно махнул рукой.

– Они же тут как дети малые. Вот увидишь, что буквально через неделю после того как мы прекратим поставки дойдет если не до открытого бунта, то до ропота точно.

– Ну хорошо. Никитос, ты все уловил?

– Я-то уловил, – сказал Никитос и поежился. – А еще я уловил, что финалом может быть разгром лавки и, если я не успею удрать, то избиение меня ногами.

– Ну, это издержки, – небрежно сказал Смелков. – Что же вы хотите, на елку влезть и не уколоться.

– Никитос, – сказал Бобров, показав Юрке кулак. – Перед концом, – он еще раз выразительно посмотрел на Смелкова, – уберешь семью в усадьбу, а потом, когда объявишь о конце поставок, смоешься сам. И не трясись ты так – охрану тебе обеспечим.

На следующий же день поместье приступило к выполнению своего коварного замысла. Горожане еще ничего не подозревали, а лодка нагруженная плодами дяди Васиных огородов уже отплыла в сторону порта. Секретное оружие поместья в лице Ефимии отправилось в город коляской. Не любила Ефимия морские прогулки. Ей вменялось в обязанность обучение Агафоновского персонала изготовлению блюд из плодов дяди Васиного огорода. С Агафоном все обговорили с утра, и он был очень заинтересован. А уж за вставить фитиль стратегу он был просто в восторге.

Для создания первоначального спроса на агоре Прошкиной агентурой были наняты несколько товарищей, которых слегка приодели, чтобы они не выглядели явными оборванцами. Товарищи, получившие дневное содержание опытного гоплита, да еще собирающиеся на халяву отобедать у самого Агафона, радостно потирали руки. Прошкина агентура и сама собиралась присоединиться к пиршеству. У Агафона ожидался наплыв посетителей.

Нехитрая маркетинговая схема из двадцатого века сработала и в веке четвертом до новой эры. Скептически настроенный Агафон такого и не ожидал. Блюда, приготовленные его поварами под мудрым управлением Ефимии (он ей совершенно не льстил и Ефимия это прекрасно знала) ушли влет за какие-то пару часов. Клепсидра, она врать не станет.

Привлеченные гудящей толпой в таверну Агафона стали заглядывать любопытные. И им было на что посмотреть. В таверне подавали какие-то новые блюда и как раз вокруг них и вспыхнул весь ажиотаж. Ну а народ, он склонен к подражанию. Тем более, что то, что предлагалось, оказалось действительно вкусным. Ефимия, она дело знала.

Итак, начало было положено. Херсонес, город маленький, слухи расходятся быстро. Оставалось немного подождать. Смелков подбросил Никитосу новую партию товара, а тот слегка снизил цены и народ бодро поперся в ловушку. В овощных рядах рынка вдруг появились гигантские огурцы и всякая заморская овощ, вроде как из дальних стран Востока, который, как известно, дело тонкое.

Через неделю все это было распробовано и стало приобретать популярность. Ефимия с тоской посматривала на урезанные нормы снабжения с огорода, потому что львиную долю забирал городской рынок. А уже через две недели Прошка доложил собранию, что несмотря на поднятие цен, все овощи разметают за полчаса. Срочно вызванный Смелков, как инициатор, побывал инкогнито на агоре и вынес вердикт, что ловушка захлопнулась.

И тут, как будто стратег ждал того же, начался предвидимый наезд. Бобров узнал об этом сначала из донесения начальника кредитного союза и страховой компании, к которому пришли архонты со стражниками и потребовали отчет, а потом, буквально через пару часов, в поместье появились доброхоты из купцов, которые знали, кому на самом деле принадлежит и союз и компания. Купцов как раз положение дел с Бобровым вполне устраивало и изменения в статусе путало им все карты.

Парни, которые рулили в Бобровской конторе встали в позу, мол, какого хрена, мы вольноотпущенники и сей вид бизнеса обществом не порицается. Но тягаться в знании законов с прожженными сутягами не смогли. Тогда они повесили на дверь специально завезенный ради такого случая замок и уехали в поместье. А Бобров распространил через свою агентуру клич-воззвание звучащий, если коротко, то:

– Ах, так!

Это сработало как инициирующий заряд – где-то хлопнуло и ситуация взорвалась. Грохота, конечно, не было, но результаты появились чуть ли не сразу. В лавке Никитоса мгновенно пропали товары с Востока, то есть больше половины ассортимента. На базаре куда-то исчез торговец овощами из поместья. В таверне Агафона перестали подавать всем полюбившиеся блюда, и вызванный хозяин нагло ответил, что знать ничего не знает и пусть спрашивают с поставщиков.

Предупрежденный Никитос с утра отправил жену и дочерей в поместье. Радуясь, что получили внеочередной отпуск, дамы отбыли, предвкушая чудеса усадьбы. Никитос подождал пока обстановка станет накаленной и тоже слинял вместе с сыном и помощником. Отступление его прикрывали воины Евстафия в полном вооружении. Горожане орали, но лезть на мечи не рискнули. Они бы может быть, в отместку побили стекла в лавке, но на Никитосово счастье стекол еще не было.

Бобров даже не ожидал, что его товары пользуются такой популярностью среди народных масс города, а делегация от купцов подтвердила правильность организации кредитно-страхового союза.

В самом же городе босоногая Прошкина агентура начала планомерную работу как по дискредитации демократических институтов власти, так и по поднятию популярности несправедливо обиженного Боброва. Кстати, бочки тоже перестали поставляться. Гончары забили тревогу, потому что никто не выкупал наготовленные ими впрок амфоры. Прибывшая на следующий день представительная скифская делегация выразила недоумение по поводу прекращения поставок коньяка. Недоумение было выражено в грубой форме с демонстрацией обнаженного акинака.

Случившийся рядом Агафон увел сильно переживавшую делегацию с собой и через двадцать минут их видели направлявшимися в сторону поместья. Примерно через час они клялись в вечной дружбе и предлагали Боброву поделить Херсонес. Бобров обещал подумать.

Утром обитатели Неаполя скифского очнулись с больной головой и были сильно не в настроении. Однако, потребив вина со льдом, воспрянули, а получив в дар бочонок коньяку, пришли в прекрасное расположение духа и умчались.

Интрига развивалась по какому-то своему сценарию уже независимо от Боброва и, похоже, от стратега. Тот, конечно, применял административный ресурс, но возмущение горожан и именитых купцов, лишившихся удобных денег, пока было сильнее. Бобров, в отличие от стратега, которого содержал город, терпел прямые убытки и хотя ресурсы поместья позволяли в принципе прожить и без города, тем более, что наличествовал портал, но ведь существовала сторона и за порталом, а там Юрка ждал товара, который поставлял город.

В таком шатком равновесии прошла неделя. Народ в поместье, чувствуя настроение Боброва, слегка приуныл. Тем более, что Бобров, опасаясь нападений, запретил своим ездить в город. Все сообщение осуществлялось через бригаду рыбаков, которые продолжали жить в городе. На их лодках проникали в поместье Прошкины малолетние агенты. Так что обстановку в городе Бобров знал только через них. Агафон всю неделю не появлялся и информации от среднего звена Бобров не имел. А хорошо бы было поиметь еще и что-то из звена верхнего. Из архонтов, к примеру, из городского совета. Бобров даже готов был раскошелиться на месячный заработок архонту, готовому поделиться слухами. Что ему двадцать драхм. Слёзы. Но для этого нужен был Агафон. Не передавать же деньги с мелкими Прошкиными агентами.

Наконец до Боброва, когда он стоял, так сказать, «на берегу пустынных волн» дошло, что они с городом сейчас практически на равных: на суше у него приличная территория со своим виноградником и огородом (чего, кстати, нет у горожан), с водой и мастерскими; он стал напрямую общаться со скифами, игнорируя городских посредников в лице Агафона (хотя с ним, бесспорно, было удобнее). А, обладая мощным флотом, он вообще может на этот город покласть или забить, это кому как нравится. Ведь Херсонес фактически кроме рыбы и вина имеет все привозное. А привозное обеспечивает флот. Так чего же…

Бобров назвал себя балбесом, лопухом, бестолочью и многими другими относительно цензурными словами. Если бы рядом был Серега, он бы с радостью присоединился и тогда Бобров цензурными словами бы не отделался. Атак пришлось довольствоваться чем есть.

Бобров бросился к идущей вниз, к причалу лестнице, откуда хорошо была видна часть бухты с кораблями. К его радости у пирсов обнаружилось их целых три штуки. И среди них еще не успевший никуда уйти «Трезубец Посейдона».

– Вован! – закричал он, сложив ладони рупором.

На палубе «Трезубца» появился капитан.

– Ну чего вопишь? – хмуро поинтересовался он.

– Погоди, сейчас спущусь, – заторопился Бобров.

Через час Бобров знал весь расклад. Шесть Вовановых кораблей от самого мелкого до сравнимого размерами с «Трезубцем» находились в разгоне. Пять по контрактам с купцами в качестве перевозчиков и только один, причем не самый крупный, ушел в Гераклею со своим грузом.

– У тебя еще контракты есть? – поинтересовался Бобров.

– Только два осталось, – ответил Вован. – А что такое?

– Да, понимаешь, мысль у меня появилась, – сказал Бобров.

– Мысль это хорошо, – тут же одобрил Вован. – А об чем?

– Вот, смотри. Мы сейчас вроде как наложили на город экономические санкции: контора наша не работает, овощи мы им не продаем, якобы восточные товары, тоже. Но так уж получилось, что мы вынуждены тару под вино у них не покупать. И масло оливковое тоже. А это рушит нашу торговлю с запортальем. Вот я и подумал, а на хрена там тот Херсонес, если у насесть свой флот. Что у нас тут будет поближе? Ольвия? Или Тира? Или вовсе Гераклея?

Вован задумался. Потом посмотрел на Боброва и ответил:

– Гераклея, конечно, получше будет. Она и крупнее и товар там дешевле, потому что предложение выше. Правда, идти надо через море. Поэтому мелочь я туда посылать не буду. А вот что-то типа «Трезубца» раз в неделю – запросто.

– И еще, – сказал Бобров. – Надо будет наших рыбаков возить куда-нибудь в район Камышовой бухты раз в два дня. А то рядом как-то неуютно. Проглядим, и без рыбы останемся и без ловушек.

– Да без проблем, – ответил Вован. – Здесь как раз кто-нибудь из мелких справится. А вообще, не мешало бы нам подумать над другими способами заработка. Ну что мы все: рыба, вино да масло.

– Ну предложи, – Бобров посмотрел на него внимательно. – И учти, серебро мы уже пробовали.

– Да ничего тут нет, – махнул рукой Вован. – Все уже украдено до нас. И вообще в этом Средиземноморье кроме морепродуктов и сельхозпродуктов ничего нет. Вот вспомни что-нибудь.

И как Бобров ни напрягался, ничего вспомнить ему не удалось. Ну, кроме нефти. Да и та была на Ближнем Востоке. Они еще посидели, погоревали и Бобров ушел. Разговор с Вованом быстро забылся. Тем более, что набежали другие события.

Вспомнив о том, что в городе все-таки демократия, стратег решил подкрепить свои начинания мнением народа. Чтоб, значит, упрочить свое положение, сославшись на массы. В случае чего, мол, это все народ. А как известно, глас народа – глас божий. Правда это станет известно позже и по другому поводу, но и сейчас актуально, правда в несколько иной интерпретации.

Но вот чего Бобров не боялся так это народного собрания. Во-первых, у него была в этом народе хорошая база. Ну, то есть люди ему обязанные, настроенные дружелюбно и попросту купленные. Во-вторых, он не гражданин города и значит, все решения властей для него необязательны. Втом числе и собрания. Ну, подвергнут его остракизму, ну изгонят. А ведь собственность не его. Все записано на Никитоса, Агафона и еще пару уважаемых людей. А он, Бобров простой арендатор. И еще он восточный купец.

Уже сейчас народ, кстати, достаточно уважаемый и влиятельный народ начинает роптать. А если Бобров соберет манатки и отъедет, скажем, в Пантикапей. И уже им будет поставлять свои товары. То-то же.

Так что Бобров не особо и боялся. Его другое стало мучить. Постепенно стал теряться смысл их нахождения здесь.

Бобров-то как думал. Отхватит он приличную территорию с выходом к морю, создаст там передовое хозяйство с использованием технологий двадцатого века, чтобы, значит, не надрываться как раб на триере. Ну и будет жить в свое удовольствие. Свежий воздух, чистая вода, неиспорченные нравы. А буде кто посягнет, то и повоевать можно в охотку.

А скучно станет, к его услугам портал и можно сходить в свое время развеяться. Кино, скажем, посмотреть, театр посетить. Да, наконец, просто на машине прокатиться, а то с этими мулами просто беда.

Серега вон все хочет изменить жизнь херсонеситов. А зачем ее менять? Живут люди, как могут ну и пусть себе живут. И не надо им мешать. И так вон косятся. Корабли, понимаешь, повозки, оружие, опять же. Отношения в поместье другие. Многим такое не нравится.

А Бобров считал для себя, что он очень неплохо устроился, фактически став этаким древнегреческим помещиком. Огромный участок плодоносящей земли, прекрасная усадьба – мечта любого олигарха, красивая девушка – жена. Прямо сказать – очень красивая и какая-то не то что преданная, а скорее, верная. Причем, именно до гроба. Боброву спервоначалу даже страшновато становилось, потому что такая верность требовала ответного чувства. А потом, несколько позже, когда сам едва не попал в рабство, причем, настоящее, без дураков, когда его девушка самоотверженно бросилась на мужиков намного сильнее ее, да к тому же вооруженных, чтобы спасти его, Боброва жизнь, он понял, что и сам готов, презрев себя, броситься на кого угодно ради нее. Мало того, он так и сделал. И даже не задумался по этому поводу. Обстановка окружающая что ли так повлияла? Или воздух здесь какой-то особенный? Или… Бобров пообещал сам себе над этим подумать. А пока:

– Злата! – крикнул Бобров, рассчитывая больше на то, что призыв передадут по адресу, чем на то, что Златка его услышит.

Однако, оказался неправ и, странное дело, порадовался этому факту. Златка вбежала в таблинум, словно ошпаренная и с порога зыркнула по сторонам, ища опасность. Иначе с чего это ее Бобров так орал. Но опасности не наблюдалось и Златка, облегченно вздохнув, подошла к Боброву.

– И по какому случаю крик? – поинтересовалась она, усаживаясь к нему на колени.

Бобров с огромным удовольствием обнял хрупкое на вид, но такое сильное под хитоном тело. От Златки приятно пахло, она была такая прохладная, такая гладкая. Ткань хитона так скользила по ее коже, что Бобров сразу забыл, что он хотел сказать. Однако, подняв глаза, он заметил, что Златка смотрит на него поощрительно, рассмеялся и вспомнил.

– Радость моя, – сказал он. – Как ты посмотришь на то, чтобы сменить место жительства?

Златка насторожилась и осторожно спросила:

– А на что?

Бобров неопределенно покрутил в воздухе ладонью:

– Ну, скажем так, на что-нибудь.

– Нет! – Златка энергично помотала головой и добавила простодушно. – Мне здесь нравится.

Бобров и сам не мог наверно себе объяснить, почему он спросил Златку об этом. Тлела в нем подспудно растревоженная Вованом неоформившаяся пока мысль о том, что слишком уж он погрузился в эту самую древность. Даже, несмотря на то, что среда его обитания в усадьбе не слишком отличается от такой же в его времени. Но он вынужден время от времени взаимодействовать с окружающим миром и последнее время это стало надоедать. Ну не нравились Боброву налагаемые цивилизацией правила. Особенно после неспровоцированного наезда.

Не то, чтобы Бобров боялся. После бандитов девяностых здесь боятся было просто некого. Даже самые, казалось коварные люди, если присмотреться, просты как угол дома. Но опять связываться, уговаривать, подкупать… Боброва даже передернуло от предчувствия.

– Устроить этому стратегу что ли какую-нибудь пакость, – лениво подумал Бобров. – Вот Серега-то обрадуется небось.

Златка, словно что-то почувствовав, завозилась у него на коленях, и Бобров устыдился своих мыслей. Но вопрос все равно требовал решения.

На следующий день поместье посетила группа граждан Херсонеса. Богатых граждан. Беднякам Бобров и его товары были неинтересны. Они даже радовались, когда всенародно (ну почти всенародно) избранный стратег плющил этого зажравшегося богатея. Лучшие граждане просили не держать зла на город и вернуть в лавки товары, а в кредитно-страховую контору обслуживающий персонал.

Бобров ответил категорическим отказом и заявил, что вообще намерен покинуть город, у кормила которого стоит такой неадекватный правитель. Намеков лучших людей, что скоро выборы, он предпочел не понять.

Крайне раздраженный этим визитом, Бобров поднялся в спальню и застал там Златку. Златка валялась поперек кровати на животе и читала толстую слегка потрепанную книгу.

– Чего читаешь? – ворчливо спросил Бобров.

Спросил просто так, без всякой задней мысли.

– «Копи царя Соломона», – гордо и в то же время небрежно ответила Златка. – А ты что ж, думаешь, что я еще «Букварь» не одолела?

– Да нет, – сказал Бобров, ошеломленный ее напором.

И вдруг, пораженный, замер.

– Как ты сказала? А ну повтори.

Златке стало немного не по себе. Тон Боброва ей не понравился. Она осторожно перевернула книжку и посмотрела на обложку. Потом показала ее Боброву, мол, если мне не веришь, то читай сам.

Бобров вместо того, чтобы лично удостоверится, вдруг схватил девушку за щеки и поцеловал в нос. А потом умчался, хлопнув дверью.

– Серега! – долетел его громкий голос уже с лестницы. – Серега!

Златка пожала плечами и снова взялась за книгу, но дальше слов: «Что вы слышали в Бамангвато о путешествии моего брата? – спросил сэр Генри, пока я набивал свою трубку.» сдвинуться не могла. Ее все время отвлекала мысль о том, что же Бобров мог такого почерпнуть в названии книги. Наконец любопытство победило и, решительно захлопнув книгу, Златка отправилась на поиски мужа.

Бобров обнаружился в таблинуме на пару с Серегой. Серега выглядел недовольным и Златка искренне посочувствовала Дригисе (а иначе чего это Сереге быть недовольным). А Бобров, не обращая внимания на выражение его физиономии, что-то ему повествовал таинственным голосом. Что именно Златка не расслышала, потому что Бобров прервал свою речь и повернул голову. Взгляд его привычно потеплел.

– Чего тебе, радость моя?

Златка молча подошла и положила на стол книгу названием вверх, не выпуская ее из руки и вопросительно посмотрела на мужа. Бобров переглянулся с Серегой. Тот подумал и сказал:

– А ладно. Имеет право. Только я тогда и Дригису позову.

– Зови, – сказал Бобров. – Но на этом остановимся.

Серега тут же смылся и вернулся буквально через пять минут, таща за руку недоумевающую Дригису. Увидев сидящую Златку, она перестала сопротивляться и села рядом, тут же спросив шепотом:

– Чего это он?

Златка отмахнулась, одновременно пожав плечами, мол, не мешай, я тоже понятия не имею. А Бобров, постучав согнутым пальцем по обложке, сказал:

– Вот, что мне подсказал заголовок. Как вы знаете, на юге лежит страна Африка. А вот уже на ее юге находится место, где в наше время станут добывать алмазы. Место это прекрасно обозначено на картах и в данное время совершенно пустынно. Поэтому я и предлагаю совершить путешествие по морю и основать там поселение, вернее, два. Одно в качестве порта, а другое как раз на месте добычи алмазов.

– Ну, – тут же задала вопрос практичная Дригиса, которую нисколько не удивило ни наличие алмазов, ни то, откуда Бобров об этом знает. – И куда потом эти алмазы девать?

Тут в разговор вмешался Серега.

– А для этого у нас есть Смелков.

Смелков начал предполагать, что ему готовят какую-то пакость сразу, как только вошел втаблинум. Уж больно ласков был Бобров, уж больно благодушен Серега. А уж девицы… Что Бобровская Златка, что Серегина Дригиса. Смелков подозрительно огляделся. Как говорится, ничего более не предвещало.

Но тут Смелкова усадили в кресло и Бобров, встав перед ним в позу, начал вещать. Примерно после второй его фразы Юркины глаза стали величиной со старый советский юбилейный рубль. Не тот, который к столетию Ленина, а другой, больше диаметром. Только цвет они имели не серебристый, а какой-то оловянный. А рот очертаниями стал похож на букву «О», вытянутую по вертикали.

Бобров, похоже, наслаждался произведенным эффектом, потому что, закончив речь, победно взглянул на Серегу. Тот, правда, и не думал грустить по этому поводу, а улыбнулся весьма плотоядно.

– Погодите, мужчины, – наконец произнес обретший дар речи главный коммерсант. – Насколько я вас понял, вы предлагаете мне заняться продажей необработанных алмазов?

– Верно! – воскликнул Бобров.

– Соображаешь, – подтвердил Серега.

– Ну что вы там для этого организуете, это ваши личные заморочки и меня вроде как не касаются.

– Тпру, – сказал Серега. – Охолонь малость. Касаются и еще как. Чтобы снарядить экспедицию нам потребуются немалые средства и твоя помощь. Потому как отправляться туда подобно древним грекам мы не собираемся.

– А не соблаговолите ли объясниться, – Юрка надеялся, что вопрос прозвучал достаточно иронично.

– Извольте, – не остался в долгу Серега.

Бобров наблюдал их со стороны и тихо веселился. Девчонки, в силу своего неполного еще приобщения к цивилизации двадцатого века, не могли постичь всей тонкости пикировки, но видели, что Бобров радуется, и тоже улыбались таинственно. Во всяком случае, им так казалось.

Серега тем временем окончательно взял в руки нить разговора.

– Продуктами мы тебя нагружать не будем. Так, если по мелочи. А вот оружие и инструмент мы здесь не произведем. Так что готовься.

– Погодите, погодите, – Юрке с трудом удалось вставить слово посреди Серегиной тирады. – Наверно все-таки надо сперва определить схему продажи этих самых алмазов. Может мне и не удастся их никому впарить или я по вашей милости надену полосатый спинжак.

– Ты, главное, не трусь, – вмешался доселе помалкивавший Бобров. – Алмазы у нас не краденые. Это, во-первых. Во-вторых, тебе всегда есть куда смыться. А в-третьих, у тебя в распоряжении всегда будут наши спецназовцы, которые тренированы куда лучше тамошних бандюганов и крови не боятся. Соответственно, и угрызениями совести терзаться не будут.

Смелков перестал топорщиться и задумался. Бобров и Серега замолчали, понимая, что Юрка сейчас мысленно прокручивает комбинации с участием кучи народа, в числе которого представители власти, силовых структур, бандиты, иностранцы и другие заинтересованные лица, а также определяет проценты откатов и размер взяток. И не надо ему в этом мешать.

Минут через пять Смелков оттаял.

– Значит так, – сказал он вполне серьезно. – Сначала вы должны объяснить мне вот что. Во-первых, на хрена это все. Во-вторых, сколько времени вам понадобится для того, чтобы вручить мне хотя бы один алмаз. Ну и третье, самое простое – что вам конкретно надо и лучше списком.

– Здрасьте, Настя, – сказал Бобров укоризненно. – Не помнишь, кто здесь кручинился по поводу того, что кроме рыбы, вина и масла с нас, и взять-то нечего. Серебро у вас не в почете. А золота у нас нет. Кстати, а чем золото лучше алмазов?

Все дружно промолчали, а Бобров продолжил:

– У нас здесь, конечно жизнь попроще будет и повольготнее. Так ведь и ты там не бедствуешь вроде бы. Правда, возни, говоришь, много с рыбой, с маслом, с вином. С алмазами-то проще будет. – Бобров ухмыльнулся.

– Ну да, – без выражения сказал Смелков. – Конечно, проще. Только дают за них больше, а иногда и стреляют.

– А вот не надо смешить, – Бобров поморщился. – Можно подумать, ты с пригоршней алмазов выйдешь на центральный рынок и будешь кричать «а вот кому!». Да вся городская милиция, вернее, ее начальство этой пригоршней и покупаются. Они тебе даже охрану предоставят. И потом, мы пропадать в южной Африке будем минимум полгода. Да за это время ты успеешь Де Бирс на свою сторону склонить. Так что не надо ныть. И, если у тебя не получится, мы и здесь сбыт найдем. Правда, здесь меняюттолько на серебро, а оно нам ни к чему. Ну да ладно. Это к твоему второму вопросу. А к первому ответ может кому-то и не понравиться.

Бобров обвел глазами присутствующих и остановил взгляд на Сереге.

– Чего это мне не понравится? – сразу возмутился тот. – Пока мне все нравится.

– Ну, тогда чтоб не вякал. Значит, я хочу организовать свою Южно-Африканскую республику. Вот так. Ни больше, ни меньше. И для этого, как понимаешь, мне много чего надо. А это деньги. Вот отсюда и алмазы. Компренэ?

– Еще как уй, – Юрка почесал затылок пока Серега ошарашенно таращился на Боброва. – А чего обязательно Южно-Африканскую? Чего, поближе ничего не оказалось?

– Ну, во-первых, там алмазы, – начал объяснять Бобров. – А во-вторых, там до прихода голландцев практически не было народонаселения. Так изредка бродили готтентоты, да пробегали бушмены. Да и то севернее. Холодно им, понимаешь, было на юге, – Бобров хохотнул. – А то надоели мне соседи хуже горькой редьки. Хочу попробовать вообще без соседей.

– Я – за! – заорал, наконец обретший дар речи Серега. – Шеф, это ты здорово придумал!

Серега вскочил со стула и попытался изобразить па вальса, но запутался в ногах и едва не упал. Но девчонкам понравилось.

– Ну, я понял, – начал, было, Юрка, но Бобров сделал ему знак замолчать и продолжил. – И, заметь, нам надо от тебя только оружие, инструменты ну и двигатели и дельные вещи на корабли. На это уйдет минимум от того, что тебе удастся выручить за камни. Потому что, к примеру, из Большой Дыры Кимберли за время ее разработки было извлечено почти три тонны камней. Если мы даже несколько килограмм достанем, враз Крезами заделаемся. Так что ты там, главное, не зазнайся.

– Да понял я, – опять сказал Юрка. – Теперь с вас осталось получить список барахла и я, пожалуй, приступлю к закупкам. Кстати, а как там с нашими товарами дела?

– Ага, – оживился Серега. – Шеф тут учудил. Мы теперь масло с Гераклеи возим. Ну и тару для вина оттуда же. Ас конторой пока ничего не решили. Но в Херсонесе ее теперь однозначно не будет. Может у себя устроим. А что, причалы у нас хорошие.

– То есть, поставки будут по-прежнему, – уточнил Юрка.

– Нуда, – подтвердил Бобров. – Мы же не все отсюда уйдем. Тут народу еще много останется. Они и будут тебя обеспечивать. Пока камни не привезем. Ну что, согласен?

– Я еще подумаю, – уклончиво сказал Смелков.

– Ну думай, думай, – Бобров и не собирался разочаровываться.

Задание Евдокимосу он уже дал и рабочие, хоть и с ворчанием, разбирали на стапеле набор боевого корабля, чтобы заложить на его месте систершип той самой шхуны, которую спустили перед этим. Бобров надеялся до окончания зимних штормов иметь еще два до вопросов, а когда она опомнилась, было уже поздно – Серега выпал в осадок. Тогда девушка, страдая от осознания своей никчемности, поутру пошла к подруге, умоляя ее спросить то же самое у Боброва. Мол, Бобров опытнее, лучше себя контролирует и у Златы может прокатить. Златка фыркнула, и просто пошла и спросила. В результате в запасах появились бочки с солеными огурцами и помидорами.

Так как рыбой и мясом, собственно, продовольственные возможности, если иметь в виду продукты длительного хранения, этого мира были ограничены, то остальное пришлось так сказать завозить извне. Серега еще залил пару бочек оливкового масла и сговорился с Андреем, что он потом заполнит оставшееся место бочками с вином. И пошел падать в ноги Смелкову.

Падение в ноги принесло ему коробки с макаронными изделиями, причем как весовые, так и в отдельной упаковке по четыреста пятьдесят грамм. Смелков даже расщедрился на итальянские спагетти, но благодарности от Сереги не дождался. Потом последовали крупы. Г речка, пшено, ядрица и даже пресловутый геркулес. Причем не в коробках, а в мешках.

Сереге пришлось увеличить производство бочек и даже частично отказаться от их продажи, потому что грузить в трюмы крупы и макароны в мешках и коробках это все равно, что сразу скормить их корабельным крысам. Капитаны отсутствие крыс на кораблях не гарантировали, хотя и боролись с ними всеми доступными методами вплоть до выращивания крысиных волков.

Не забыли и сладенькое. Сахар-рафинад грузился ящиками, конфеты ими же, а вот чай ссыпали из пачек в большие жестяные банки, стараясь при этом не очень смешивать марки, хотя, конечно, и случалось. Кофе брали только растворимый, чтобы не забыть вкус, потому что возиться с кофемолками и кофеварками никому не хотелось.

Завершали продовольственную вакханалию поставки рыбных консервов. Но так как рыба в виде солений уже была, то Смелков поставил продукт без особого фанатизма. Так, по нескольку ящиков на судно.