Текст книги "Варвары без царя в голове (СИ)"

Автор книги: Александр Высоченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Хотя, что я так возмущаюсь, я ведь сам советовал бывшему императору Марциану подставить римлян и тем самым остаться единственной сверхдержавой в это трудное время.

Вот и пришёл ко мне в очередной раз посланец от Радомира с просьбой продать корабли и еще дать воинов для увеличения его дружины.

Корабли я конечно дал, ну не дал а поменял на железную руду, а вот воинов вначале хотел не давать, но они сами напросились. Поэтому я узнав о том, что в поход вся северная банда собирается через луну после весеннего солнечного равноденствия у Датских проливов. Я пообещал человеку Радомира направить добровольцев при оружии и на собственных кораблях в большой поход.

В общем пока я спокойно сидел в своем болоте, пока там реальные пацаны делили римское золото, и в заднице у меня свербело, так хотелось посмотреть древний город Рим. Посмотреть и пограбить заодно.

Как же паршиво вот так вот сидеть, на меня уже стали косо поглядывать мои самые боевые дружинники, они тоже хотели в поход за римским золотом, но я был категоричен, и рассказывал о том, что мы мол к походу не готовы, а еще мне караван по Волге отправлять, да и торговлю по Дону без сильной дружины не потянуть, там в степи стало не спокойно, теперь всякие мелкие банды кочевников пытаются даже нападать на мои корабли в период ночных стоянок, а это не хорошо. Не дай боги застопорят мне выгодную торговлю с греками.

И самое главное, что всё это время ко мне маленькими ручейками текли люди, бежали прото словяне с юга, бежали в ужасе подальше от разбушевавшейся степи.

Я наивный думал, что сейчас мы сможем совершить исторический рывок и выйти в южные районы, а может даже сможем прорваться к границам Византийской империи, что бы занять освободившееся от готтов место, а получается что готы тоже бегут, бегут безоглядно на запад, спасаясь от одичавших орд детей степи.

И в мои земли опять пошли беженцы. Вот только год назад мои городища Орша и Смоленск имели всего по полторы-две сотни людишек, а сегодня там уже вавилонское столпотворение. Десятки больших и малых родов со скотом и барахлом пытаются пройти в землю богатого и сильного лесного царя Чеслава.

Да, беда.

Я опять оказываюсь под угрозой голода, вся торговля летит в тар-тарары. Зерно, что возили мне с южных земель теперь надолго уйдет с нашего рациона и мы опять сядем на мясную и рыбную диету. И это не хорошо, потому что в моих землях уже имеется огромное количество коней, коров и коз, которых кроме травы нужно подкармливать зерном. А если зерна нет, то мне придется опять резать скот. Хорошо хоть рыба есть, в реках, и в море ловят таких монстров, что можно одним трехметровым хвостом кормить целую неделю не очень большую деревеньку.

Примитивный подсчет показал, что я опять вышел на приличное количество населения, и сейчас имел под рукой почти 30 тысяч подданных, из которых можно формировать уже НАРОД. Теперь я наверное смогу посадить вдоль волоков по несколько десятков поселений, что бы хоть как то оборонять важное стратегическое направление.

Правда этот самый народ был не очень дружелюбным, то есть слова 'толерантность', 'интернационализм', 'добрососедство' и все остальные красивые слова из 21-го века, были моим новым людишкам совсем не известны.

То там, тот тут постоянно возникали ссоры, иногда перерастающие в настоящие схватки. Появились первые трупы, и мне даже пришлось казнить нескольких зачинщиков кровавых разборок из числа переселенцев.

Иногда даже мои дружинники вели себя не очень достойно, да что там сказать ну совсем по скотски, как ведут себя обнаглевшие от безнаказанности наемники.

А получилось почти банальное событие, так сказать у половины моей дружины обнаружился 'боевой синдром'. Вернувшись с похода самые без башенные дружинники у которых не было семей стали просто кошмарить моих работяг и жителей города Полоцк. То кто-то набьет рожу обнаглевшему мастеровому, что пытался накрутить цены на свои товары, то бабу чужую кто то из воинов изнасилует, а мне потом разбирайся с ними. В общем без предельщики меня достали, и я не знал что с ними делать, кроме как отправить их в большой поход. В придачу к без предельщикам я выделил несколько десятков бывших бунтовщиков из народа буссова, что с их бывшим вождем Радко ходили на штурм Орши. И всей этой банде я наказал спустится вниз по Западной Двине к Риге и готовится к большому морскому походу.

На очередном военном совете мне вожди как то пространно намекнули, что мол самые отчаянные дружинники жаловались на то, что их царь хочет отсидеться в болотах в то время как боги требуют идти на подвиги.

Ага, на подвиги мля. Суки!

Жадность их зовет на новый грабёж, а не подвиги.

А вот идти на этот самый грабеж под рукой чужого вождя по имени Радомир они не хотят, так как боятся что всю эту гопкомпанию Радомир просто сольёт где не будь в ненужной атаке, что бы не делится добычей. Вот и мутят мои варвары воду, распускают слух, что боги мол указали знаками о том, что дружина должна идти на Рим, так как первый раз в походе с Атли мы мол не выполнили волю богов, вот жители небес и осерчали на нас. Неурожай, склоки в народе, то да сё, это мол всё намеки богов, что царь должен довершить начатое, иначе беда ко всем родам лесным придет.

Слухи это очень плохо, особенно если эти слухи подрывают мой авторитет и заставляют делать то, чего я не хочу. А идти в поход именно сейчас я не хочу, не хочу но придется. Однако вы товарищи не на того напали, я вам покажу самки собаки, что с царем играть не стоит, у царя все карты краплёные.

Однако беда не приходит как говорится одна. Пришел доклад, что охотники обнаружили пустой острог на северном берегу Ладожского озера. Там два года назад мой переселенец по имени Малобуд должен был осваивать дикие места и искать оловянно-серебряные рудники в Карелии, а тут надо же пропали все люди. Острог стоит, а людишек нет. Быстрое расследование показало, что моих людей никто не побил, следов битвы вообще нет, а местные охотники из народа Весь сказали, что мол ушли большие лодки за солнцем.

Сбежал Малобуд, тварь.

Сбежал к Радомиру, я этого и боялся. Предатель это генетика, предателя бесполезно прощать и давать ему второй шанс, он никогда не исправится, ибо у таких людей нет понятия ни совести ни чести. Иудино племя.

Я долго не думая наказал совершить тихий розыск беглецов в земле своего брата Радомира, и потихоньку нанять людишек охочих до серебра что бы выкрасть беглецов или прибить втихаря. При чем заплатить не от моего имени, а от имени бургундского короля. Бургунды давно на Радомира взъелись, вот я и подумал, что будет неплохо наказать перебежчиков, да и братца лишить носителя государственных секретов. А то не дай боги, освоит Радомир сам плавку руды и останусь я в этих болотах без качественного метала. На одной болотной руде не проживешь.

А тут еще и в Полоцке бунт стал назревать, опять мастеровые да купчишки стали плакать о непомерных требованиях царя, да о неприличном поведении дружины.

Старейшины просто умоляли меня придумать какую либо войну, и на ту войну спровадить буйных дружинников. Ну я конечно внял их просьбам и потребовал серебра на морской поход. С какой радостью полоцкие людишки клепали огненные бревна и баллисты для оснащения новых чаек, тут даже ударники коммунистических строек позавидовали бы. Вот что такое мотивация, она просто чудеса творит.

Когда доносчики сообщили о самых говорливых людишках, я порешил готовить ритуал отбытия дружины в большой поход.

В дубовой роще, где уже пять лет стоял истукан молниерукого бога Перуна перед каждым походом по совету моих воевод мы приносили кровавую жертву, то есть забивали быка, смазывая губы истукану кровью, а потом мы собственно пили, веселились и жрали жаренное мясо убиенного быка.

И вот теперь старейшины, по науськиванию неизвестных недоброжелателей пытались сбагрить меня подальше от Полоцка в очередной поход. Я подготовился к представлению. И узнал имена троих самых гнусных уродов, что распускали слухи о том, будто бы подлые гунны нашего царя подменили и вместо смелого и отчаянного Чеслава подослали трусливого голубоглазого самозванца.

Да еще воеводы мои гундели всё время. Мол не отпускай царь людей к Радомиру, переманит он наших людишек, и останемся мы без дружины, а чего хуже так и надумает братец мой отобрать мое царство государство, и приведут мои бывшие дружинники ворогов на нашу землю, так как воины идут не за царем, а за силой. А сидючи в Полоцке ты силу воинам не покажешь, силу мол нужно в делах ратных показывать. Дружина мол идет не за трем, кто сидит на троне и злато под себя подгребает, а за тем, кто впереди строя мечем булатным разит рать неприятельскую.

Вобщем братва, то бишь дружина готова выдать своему царю черную метку. Типа ты царь того, не зарывайся нам в поход надо, ну очень надо, а то там девки Римские не топтаные и золото ничейное лежит, непорядок. А если не хочешь на Рим, то пошли на Константинополь. А что там тоже золото есть.

Не, неа!

Нет, парни, мне на Константинополь нельзя, с кем я тогда торговать то буду, если уроды мне Византию разграбите.

Лучше уж на Рим, там все равно бардак, и в том бардаке можно достаточно легко разжиться золотишком, не ожидая серьезного сопротивления немаленькой армии.

Всё святилище Перуна было огорожено и имело всего один вход и один вход.

На входе я поставил двух дружинников и писаря. Всех мужчин Полоцка я наказал гнать в святилище для совершения жертвоприношения. Ну все и пришли, люди думали, что мы опять быка резать будем, а потом опять бухать и пить всю ночь, а с утра все дружинники во главе с бесноватым царьком свалят в поход.

Ага, щаз, я в поход конечно пойду, но вы суки мутные меня долго помнить будете.

На входе каждому мужу выдавали маленькую табличку, а писарь выводил на этой бирке имя посетителя. Когда в загон вокруг идола вошли почти три сотни мужчин, жителей Полоцка я пнул жреца и тот выйдя в центр начал свою песнь и пляску вокруг идола. Потом жрец поднял руки в верх и о чем то начал спрашивать небеса. Жрец рычал, скулил и как будто бы умолял небесных жителей о чем то. От такого представления все перепугались до усрачки, даже я. Хотя я конечно знал, что этот юродивый может и не такие театральные сценки показывать.

Вот в установленное время жрец рухнул на колени и склонился перед идолом Перуна. Постояв так несколько мгновений жрец встал и на трясущихся ногах подошел к сидящим отдельно старейшинам.

– Перун, бог воинов гневается на нас – завопил жрец – будто не исполнили мы волю его и вместе с золотым всадником не вошли в город Ром. Теперь же нам наказание будет. Три лета не будет рождаться зерно на полях, и три зимы морозы будут стоять такими лютыми, что все звери уйдут из наших лесов.

Толпа загудела, все присутствующие прямо здесь и сейчас получили ясное подтверждение тем слухам, что гуляли уже целую луну по Полоцку.

– Боги наказали дружине в три сотни человек идти в поход и завершить недоделанное Аттли – продолжил свое вещание жрец – также боги требуют к себе трех достойных мужей, что будут прислуживать Перуну в небесных чертогах.

Народ зашумел громче, а я все это время сидел задумчива аки древнегреческий мыслитель, даже руку под подбородок подставил и брови свел.

Думали шушукались и совещались и старейшины, типа мои бояре. Потом они что-то решили и вытолкали перед мои ясные очи своего представителя.

– Кхе, кхе – вывел меня из задумчивости плюгавый мужичок – прости нас царь, но не в силе мы противится воле богов, сам ведь слышал, требует Перун себе троих слуг в царство небесное.

– Слыхал, слыхал – задумчиво произнес я, как бы не веря в предсказание жреца – только думаю что в новом походе мои воины проявят не меньшую храбрость в боях чем было ранее, и многие из дружинников попадут на небеса, где станут служить богам. Так почему здесь и сейчас мы должны дать трех слуг?

Я посмотрел на старцев, потом обвел взглядом всех присутствующих.

– Может подождем первой битвы и уже там на поле бранном определим, кто из смертельно раненных воинов достоин служить Перуну?

– Нет, что ты – завопил жрец – воины не могут быть слугами. Воины, что с честью примут смерть на бранном поле, они есть братья младшие бога войны, славного сына Сварога молниерукого отважного Перуна и будут сидеть с ним за пирственным столом, а те кто замарает свою честь в бою и помрет как трус, так такие недостойные собаки богам не нужны, таким недостойно быть в чертогах небесных, а место им в помойной яме.

– Так что ж вы предлагаете? – переспросил я.

– Тут присутствуют самые достойные мужи града Полацка – проговорил старейшина – пусть каждый испытает свою судьбу. Пусть каждый попробует достоин ли он быть слугой в чертогах небесных.

Я кивнул.

– Ну что ж, раз вои не могут быть слугами то выбор достойных проведем среди простых мужей города Полоцка. Пусть каждый из вас бросит табличку со своим именем в мешок и испытает свою удачу.

В центр полянки тут же вынесли большущий мешок, и передали его жрецу, а тот двинулся вдоль ошарашенных людей требуя бросить сою табличку в мешок.

Все это действие заняло достаточное время, и толпа гудела не переставая, обстановка накалялась и требовала своего разрешения.

Когда все таблички были брошены, жрец завязал мешок, и с песнями да плясками опять стал ходить вокруг идола. После третьего круга жрец остановился, потом с протянутыми руками медленно пошел ко мне.

– Сделай выбор сварожич, избери троих достойнейших мужей.

– Может выбор сделают старейшины? – я посмотрел на лавки своих бояр, но те отрицательно замотали головами.

– Кому еще позволено делать такой важный выбор, как не внуку самого Сварога – прогундосил один из стариканов – тебе царь доверили боги пригляд за землей нашей, тебе и избирать достойнейших.

Я встал со своего кресла, что по непонятному недомыслию называлось троном и подошёл к жрецу, что так и стоял с протянутым в руках мешком. Потом я посмотрел на идола, поднял голову вверх, а все присутствующие по инерции тоже стали пялится в небеса, стараясь в проплывающих облаках увидеть какой то сигнал. Я его увидел и качнув головой решительно засунул руку в мешок, вытащит одну табличку и бросил её к ногам идола, потом проделал то же самое еще два раза. Затем не смотря на упавшие таблички развернулся и пошел назад к своему креслу. Таблички с нужными именами своих недоброжелателей я заранее засунул под куртку у кисти руки, и в мешке только повернул руку и нужная табличка тут же падала мне в ладонь.

Шаман достал какую то палочку и распевая заунывный мотивчик начал приближаться к идолу, потом присел и начал палочками переворачивать и придвигать к себе таблички.

– Есть, есть – радостно заорал жрец – боги сделали свой выбор. Искусеви – заорал первое имя жрец, Прастен – тишину капища огласило второе имя, Улеб – прокричал третье имя жрец.

И в этот момент что-то в толпе начало происходить, и там послышались истерические крики.

– Нет, этого не может быть, моего имени там не может быть.

Улеб давно подрабатывал на одного из известнейших людей Полоцка.

С тех пор как царь Чеслав стал ходить в дальние походы, людишки Полоцка зажили более спокойно, особенно те, кто был при власти. Теперь можно было не сдавать весь товар в царский амбар, а втихаря подсовывать добрые мечи и целые корзины солнечного камня заморским купцам, а купчишки платили хоть и меньше реальной стоимости товара, однако все то серебро да злато шло мимо царя в карман уважаемого мастера Руальда. А уж мастер Руальд не был жаден и подбрасывал серебришко своим верным слугам. Когда в очередной раз часть дружины стала собираться в поход в далекие земли все почесывали руки. Вот-вот уйдет жадный царь Чеслав и все пойдет так же как и было ранее, но Чеслав не захотел идти в поход, сославшись на дела в Полоцке.

Вот тогда и придумал Руальд распускать слухи о воле богов и недовыполненном походе. Руальд говорил, что Чеслав не захочет прослыть трусом и подчинится воле богов, ведь царю очень важно, что бы людишки Полоцкие и окрестных городов считали его самым храбрым и самым удачливым вождем. Вот пусть и идёт песий сын в земли ромейские и не мешает добрым старейшинам и мастерам управлять землёй Полоцкой, авось сгинет там на поле бранном или утопнет в пучине морской.

Вот все о чем было уговорено уже свершилось, вот уже весь люд Полоцкий шепчется о том, что мол нужно идти Чеславу в поход, вот и жрец подтвердил. Видно жрец тоже был подкуплен щедрым мастером Руальдом, и вот тут началось такое.

Когда Улеб услышал свое имя он не выдержал и заорал – нет, этого не может быть, моего имени там не может быть.

Улеб даже не бросал табличку со своим именем в этот мешок, пусть дурные людишки Полоцкие испытывают волю богов, а вот Улеб сам хозяин свое судьбы и он не собирался играть в эти варварские игры с жертвоприношениями, которые назывались 'выбор достойных'.

Однако более кричать Улебу не дали, четыре сильные руки схватили его как тисками и вытащили к идолу Перуна. Улеб было пытался что-то сказать, но мерзкий жрец всунул в рот несчастного что-то горьковатое и липкое, после чего голова Улеба закружилась и он поплыл по небу аки бесформенное облако. Улеб выдел как жрец поднес к его шее кривой нож, но его уши уже ничего не слышали, ничего не держало его в этом мире, Улебу хотелось туда в облака, туда, где бежали по небу огромные белые облака. Рука жреца метнулась перед глазами Улеба и тот вознесся вверх, и помчался догонять убегающую тучку.

Наконец то это варварско-сюрреалистическая картина закончилась, все радовались, пили, молодые отроки взявшись за плечи и встав в круг танцевали воинственный танец, а рядом с ногами идола стояли три отрезанные головы. Уже наступала ночь и в ночной марева полыхал погребальный костер, сжигая безголовые тела троих провокаторов. Жаль, что на том костре нет 'уважаемого' мастера Руальда, но это не страшно, не всё сразу, нужно вначале как то перехватить управление и отобрать у Руальда плавильные мастерские. Хотя нет, раз пошла такая пьянка, то нужно все довести до логического конца, до моего отплытия в далекие земли.

Когда все уже было подготовлено и я получил доклад о том, что мои мастеровые спустили на воду десяток морских чаек я решил зайти в мастерские, где выплавлялись якоря для новых кораблей.

Мастер Руальд улыбался и скакал козленком вокруг меня кудахча непрерывно как курица, рассказывая и показывая как он освоил новый способ литья больших якорей. И вот теперь под навес, где стояла доменная печь зашел я и четверка моих личных охранников, а остальные шесть человек из десятка личной стражи остались снаружи.

Четверо мужиков притащили форму и подставили её поближе к печи, затем поклонившись вышли задом из мастерской.

– Сейчас мой царь, сейчас ты увидишь как рождается из огненной массы якорь для твоего корабля – улыбался и прыгал маленьким барашком мастер Руальд.

А я стоял и думал, думал о том почему? Почему они такие? Почему все эти чинуши рождаются нормальными людьми, а как дорвутся до власти и денег, то превращаются вот в это. Это ничтожество, что улыбается тебе и кланяется почти в пояс, а тем временем думает только о том как бы воткнуть тебе кинжал в спину.

Служба внутренней безопасности работала как швейцарские часы и я точно знал, всех кто распространял все эти слухи, кто мечтал сбагрить своего царя в дальний поход в надежде на то, что римляне таки разобью мою дружину и я сгину в далеком краю. А они станут новыми царями, они подхватят упавшую власть, кого нужно купят, кого нужно отравят или нашинкуют болтами, ведь это все они, они построили это царство. Это они хозяева жизни, а не этот выскочка Чеслав, поэтому всё и должно принадлежать именно им.

Что то такое я помню и в той жизни. Там после развала СССР, после краха великой державы бывшие партийные чинуши быстренько прибрали к рукам тысячи заводов, фабрик и пароходов, а потом с пеной у рта доказывали, что это именно они эффективные собственники, всё это они построили. Деятели бля.

Когда единственный стоявший у домны подмастерье заглянул через маленькое отверстие в печь и кивнул, показывая что пора. Руальд потер ладошки и крикнул – давай.

– Нет, что ты – остановил я подмастерье поднятием руки – пусть сам уважаемый мастер Руальд пробьем дорогу металлу, а ты подмастерье иди, постой там снаружи.

Плечи мастера дрогнули и опустились.

Руальд взял из рук подмастерья длинный металлический лом и с недоверием сопроводил взглядом выходящего из мастерской своего помощника, потом неуверенно ткнул глиняную заглушку печи ломом.

Но с первого раза пробить заглушку и освободить путь сплаву по желобку в подготовленную форму не удалось.

Руки Руальда тряслись и он не мог пробить толстую глиняную заглушку, он ударил раз, потом другой, третий и вот наконец-то металлическая река медленно, все набирая темп потекла из печи наружу, а Руальд отбросил лом схватился за выдвижной лоток и надавил его всем весом, стараясь совместить желоб с отверстием в форме.

Вот в этот момент я и схватил предателя за отворот кожаной куртки и с силой притащил к себе, укладывая несчастного мордой на лоток.

Дикий вопль разнесся по мастерской.

Жёлтый ручеек метала вначале недоверчиво ощупал препятствие, а потом начал пробивать себе дорожку через щеки и зубы несчастного вниз по лотку.

Воздух наполнился запахом горелого мяса.

– Не ори урод – я наклонился к уху кричащего мастера – ты думал, что хитрее своего царя? Ты предал меня Руальд, а я предательства не терплю, прощай мастер, передавай привет предкам.

Когда я закончил свою не очень трогательную, но очень злую речь, тело мастера уже не шевелилось, он потерял сознание от болевого шока.

– Зовите подмастерьев – повернулся я к охране – пусть заберут этого неудачника и тащат его к знахарке.

Знахарка была толковой бабой и когда я вчера ей сказал, что у нее в доме умрет завтра человек, она посмотрела на меня внимательно но ничего не сказала, лишь кивнула.

Когда принесли бесчувственного, обожженного мастера Тильда поднесла к его губам настой зелья забвения и влила в рот тому, кто должен был по предсказанию царя сегодня умереть.

– Долгомысл – я крикнул своего доверенного человека – принимай плавильные мастерские, семейство Руальда твое, делай с ними что хочешь.

– А ты сотник собери самых доверенных людей Руальда и подготовь их к походу, мы возьмем их с собой.

Десятник кивнул и пошел работать по списку, что подготовили мне доносчики. Хотя нет, слово то какое то паскудное, не доносчики, а СОЗНАТЕЛЬНЫЕ ГРАЖДАНЕ.

На широкой лавке у стены моего 'дворца', то есть огромного двухэтажного сруба с приличным чердаком, где имелись оборудованные по кругу бойницы сидел седобородый старик.

– Здравствуй Боян – я приобнял старика и уселся рядом с ним.

– Поздорову и тебе Чеслав.

Дед был мне дядей, то есть братом отца настоящего Чеслава, да и относился он ко мне намного теплее, чем к своему настоящему сыну Радомиру. Вот и я относился к старику не просто с почтением, а как к главному мужчине в роду. А посему старый Боян имел право говорить когда вздумается и присутствовать на любом совете, даже там где я пытаясь сохранить тайну и очень многих воевод не призывал.

Однако уже почти год дед Боян чувствовал себя не очень хорошо, годы брали свое, и старый Боян всё больше сидел дома, рядом с печью, которую топили даже летом.

– Лютуешь царь?

Дед покачал головой, видно не одобряя мое поведение в Полоцке.

– А что мне делать дядька? – возмутился я – пока дружинный люд кровь свою проливает, да каждую гривну потом добывает эти – я махнул рукой на посадские дворы – казну мою разворовывают, да с соседями нашими против царя своего умышляют.

– Умышляют – вздохнул старик – а ты как думал? Многие люди и не помнят уже как их царь до володетель земли болотной выглядит. Ты всё по землям заморским шляешься, а до своей земли тебе и дела нет.

– Не говори так Боян, ты же не отрок малый и прекрасно понимаешь, что проливая кровь дружинников своих там за лесами и болотами, я мир в земле нашей стерегу. Коли есть в лесах тати, душегубы да воры, на то старшины городские и младшая дружина имеется, пусть уж за порядком в своих волостях сами смотрят, а вот за ворогом сильным я присмотрю и все напасти заранее отведу. Посему мы и порешили бить наших ворогов в их земле, а не ждать когда они жадностью своей обуянные придут наши городища жечь да грабить.

– Всё так, всё так – вздохнул старик – только вот и ты понять не можешь, что акромя тебя некому землёй править. Старшины да головы городские всё о себе да о родах своих думают, а о земле нашей им мысли не приходят, так как и земля то не их. Как пришли так и уйдут восвояси, коль беда начнется.

– Вот поэтому то я и лютую дед – я приобнял старика – не знаю что делать, я ведь не царь, я воин, и нет у меня в голове мыслей как заставить всех старшин служить себе. Я могу их купить, да только вряд ли это даст пользу, так как серебра у них тепереча более чем у их царя. Я могу попробовать их запугать, да только дружина моя не будет в распри между царем и старшинами городскими влазить, а коли не удержу дружину, то вои мои разбираться не будут, а порубят всех скопом да и делов то. Вот и приходится мне кровь малую пускать, да самых наглых на тот свет спроваживать.

– Не уводи дружинников с земли – тихо как будто от усталости молвил Боян – пусть в землю заморскую только пришлые вои идут, а дружину под рукой воеводы верного оставь.

– Так и зделаю, у меня уже пять сотен добровольцев от соседних родов набралось, а дружинников своих брать не буду, токмо охранную сотню заберу.

– Кого оставишь за себя?

– Радагаста оставлю, он человек правильный и сговориться с кем сможет, а с кем не сговориться, того головы лишит не задумываясь. А купить или запугать такого воеводу невозможно.

– Тогда накажи прямо сейчас что бы Радагаст всех людишек буссовых, что в Смолянке сидят в Данапрас выселил. Там Цветана сидит, вот пусть её родовичи туда и уезжают.

– Что бузят?

– Не то слово, за спиной воеводы Смолянского зговор с аланскими вождями учиняют, железо твое вывозят безпошлинно, да и нет веры им, что городище отобьют коль ворог пожалует.

Накажу, сослать их в городища разные, а самых неспокойных с собой в поход заберу.

Раздав всем доверенным лицам задачи и распределив зоны ответственности я дождался прибытия трех десятков дружинников со Смолянки, собрал свою сотню, и на конях спустился к Риге. Где меня ждали готовые к походу добровольцы. А добровольцами оказались именно те, у кого в заднице шило, те, кого потом назовут людьми длинной воли. Держать таких воинов без войны очень опасно, если у них нет приключений на заднее место, то эти товарищи приключения найдут себе сами. Они опасны в мирной жизни для граждан собственной страны, а вот в военное время они незаменимы как кислород для огня. Именно на пассионариях держится моральный дух дружины, и если в вашей дружине нет хотя бы десяток пассионарно настроенных личностей, то ваше дело швах.

Я распределил на каждый корабль по 35-40 человек и через две седмицы мои десять кораблей медленно вышли в Рижский залив.

Пройдя солеваренный остров корабли опустили по сигналу паруса. Я вскочил на нос корабля и поднял руки к небу.

– Чернобог, позволь нам свершить задуманное и наказать кичливых ромеев, сделай наш поход спокойным, что-бы волны морские не топили наши корабли и солнце не пряталось в густом тумане, сбивая с пути смелых ратников, прими в дар наши жертвы.

Я кивнул головой и на каждом корабле тут же схватили самых паккостных заговорщиков, что подбивали людей на бунт в Полоцке, е еще десятков Смоленских старшин.

Быстрыми движениями мои воины перерезали ножами предателям горло и побросали тела в море.

– Вы вои смолянские следите за каждым своим шагом и за каждым словом – я крикнул так громко, что бы на всех кораблях слышно было.

– Ибо нам еще в путь долгий идти, и коли деяния ваши покажутся мне нечестивыми, то пойдете на дно в царство Чернобога. За поведение ваше и думки нечестивые, за то что сговор в Смолянке противу царя своего удумать решили, я лишаю вас доли в добыче, и за каждый учиняю пригляд. Вину свою кровью искупить должны, тогда и поговорим о будущем вашем.

Новый поход начался вполне удачно, зарождающийся бунт подавлен, самые неуправляемые воины убраны из царства, все недруги получили последнее китайское предупреждение, по крайней мере я так надеюсь. Да и Радогаст, тот мужик непростой, он грабить земли не даст, и ни один корабль без досмотра более не выпустит, хоть тут я спокоен. Я вообще мне нужно подумать не просто о сторожевой службе, а о настоящей таможенной. Что бы ни один хапуга не имел возможность вывозить кораблями железо без моего дозволения и уплаты надлежащих налогов. А то закон то я придумал, и даже пошлины торговые установил, а вот как это всё контролировать и собирать я не придумал, вот и воруют собаки женского пола, найдя лазейку в законодательстве.

Мои корабли подняв огромные треугольные паруса пошли на юго-запад к Датским проливам, где должен собираться флот северных конунгов для похода к царю вандалов Гейзериху. Мы целенаправленно шли вдоль Руяна, что бы показать силу флота, а заодно и добровольцев с собой зазвать. Как ни странно, но Святозар встретил мой флот без раздражения и даже отпустил четыре корабля с добровольцами в поход. Хотя конечно я видел, что этот поход Руянцам уж точно не нужен, но вот то, что огромный флот северных конунгов и ярлов сваливает с моря, это Святозар оценил, и пользу для себя сразу просчитал. Не факт, что даже половина этих кораблей и дружинников назад вернутся, а сейчас можно окончательно ютландские проливы почистить. Я в принципе именно для этого и шел через Руян, что бы показать местным жрецам, что пора приступать к более решительной внешней политике, и пользоваться положением. А то сидят, ждут черти знает что. Нужно додавливать бошей и саксов, а даже окончательно закрепится в землях бывших бургундских конунгов. Мне очень нужно, что бы руянци направили всю свою политику именно за запад, а не на север. Так, что пусть дерзают.

Прошлый раз, поход Аттли был не окончен, мы Рим не взяли, хотя золота награбили приличное количество, а самое главное. Что в том походе были серьезно сдвинуты цивилизационные границы. Германцы, что ранее расселялись от Лабы до Эльбы, теперь все ушли на запад, и сдвинули со своих мест франков, а те собственно сдвинули бургундов. Бургунды же как оказалось загнали окончательно на остров Британь саксов и англов. И вот теперь получается начало образовываться то самое новые объединение 'англо-саксы'. Где-то там в жаркой Испании еще сидят непонятные свевы, а вот за ними простираются огромные владения царя вандалов Гейзериха. Варвары медленно но верно начали поглощать земли бывший римской империи, осталось всего несколько набегов и Западная римская империя будет окончательно разгромлена и низвергнута с пьедестала истории. И я собираюсь в этом поучаствовать. 'Просвещенные европейцы' должны ответить за тысячелетия геноцида и военных преступлений, за уничтоженную кельтскую цивилизацию, за галлию и Карфаген, за миллионы рабов, что сделали Рим великим городом, а сами по статусу в этом городе были ниже собаки.