Текст книги "Легендарь"

Автор книги: Александр Силецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

25. Прелюдия славы

Ошарашенный таким количеством импозантно-блестящей публики, среди которой там и тут виднелись столпы местной цирцеянской прессы, а также прочие элитные столпы, полустолпы и иже с ними, Крамугас прицелился было сразу пройти в полутемный уголок и здесь в смущении застыть.

Он еще не представлял в точности, что же лично ему надобно на эдаком значительномКонгрессе, как именно вести себя и о чем лучше всего разговаривать, да и стоит ли вообще говорить что-либо.

Но где-то в подсознании таилась робкая надежда: ну, а вдруг сейчас случится нечто – пусть и ерундовое, в конечном счете, но о котором все-таки неплохо будет после написать, тем самым лишний раз продемонстрировав свою недюжинную хватку журналиста, оборотистого, в меру ловкого и даже, может, беспринципного – ведь, если уж по совести, на том вся пресса на Цирцее-28 и стоит, чтоб в главный принцип возводить отсутствие какого-либо принципа и, бесконечно умиляясь этим, врать напропалую. Врать свободно и легко, как дышишь. Соблюдая, впрочем, должный реализм.

Когда-нибудь я выбьюсь в короли, решил внезапно Крамугас, в большие, всеми почитаемые короли – пусть хоть война теперь, хоть конец света, хоть не знаю что, но уж потом-то я свое возьму сполна!..

Неподалеку, на стене, в золоченых рамах с вензелями рядком висели задницы.

И под каждою было указано, чье это высокое лицо и когда изображено.

К стене паралитической походкою приблизился вихрастенький задохлик с важной свитой.

– Кто позволил? Что за дребедень? Всю эту порнографию отсюда – снять! – скомандовал задохлик. – Мне не нужны потом вопросы!

– Да помилуйте, – немедленно послышалось из свиты, – это ведь не просто… Это же – иконографическая порнография! Канон веков! Для просвещения грядущих поколений. Вы сами приказали вешать именно сюда!

– Вот как?.. – задохлик малость растерялся. – Видимо, забыл. Немудрено! Такая суматоха, столько нервов – и себя-то позабудешь! – Тут он заметил Крамугаса и, не то желая снять с себя ответственность, не то ища единомышленника, вдруг доверительно спросил: – Вы порнографию… как – любите?

– Люблю. И даже больше – обожаю. С детских лет! – мгновенно отозвался Крамугас, нутром почувствовав, что надобно ответить умно и тактично, да при том не уронить ни своего престижа, ни чиновного – как знать, быть может, эта встреча вовсе не последняя… – А кто ее не любит?! Если люди знатные и место подходящее…

– Да, место, – коротко кивнул задохлик. – Это вы сострили славно. Лишних всяких много, но зато тут вправду темновато – подходяще… Место, чтоб повесить… Хорошо! Следите, чтоб сюда не подходили, – приказал он Крамугасу. – Отвлекайте, разговоры затевайте. Даже попугайте малость, ежели никак иначе… Криминала нет, но – мерзость! А теперь пойдем еще посмотрим…

Свита удалилась.

А кругом бродили люди, доносились голоса…

– Да? Вы считаете, что смелость города берет?

– Конечно, нет! Но я считаю: истинная смелость попросту не допускает существования таких вот городов, которые бы можно было взять…

– Что за болван там разглагольствует?!

– Тс-с, это же начальник! О нем – только хорошо. Его сейчас положено любить.

– Подумаешь, начальник!..

– Нет, не подумаешь! Нет, не подумаешь! Ему, по штату, все Блюстители подчинены. И наш духоводитель нынче утром поминал его весьма душевно… Явно неспроста! А вы тут спорить начинаете… Хорошенькое дело!.. Да вы рассуждаете, как сущий враг! Уж я-то в этом разбираюсь! Цирцея и начальники – едины! Мы говорим «начальник», а подразумеваем…

– Батюшки, да что же он – совсем без недостатков, что ли? У кого их нет, скажите?! Тоже мне, святой! Смешно… Одна походка чего стоит! А ужимки, а манера выражаться!.. И потом: сегодня – есть, а завтра… Все они – временщики, наросты ядовитые. Вот мы – заслуженный народ, а они – так…

– Ну, милый мой, когда начальника не станет наконец, о нем тем более начнут помалкивать. Даже ругать не будут – не достоин. Но покуда-то он – с нами! Так что вы обязаныкричать ура и говорить хорошие слова. Иначе – не поймут. И Церковь, знаете, активной стала… Там иконы любят.

Слушая все это, со смиреньем опустив взор долу, Крамугас робко жался в своем темном уголку.

К тому же было велено – кем, почему, неважно! – просто велено: не подпушать…

Правда, никто сюда покуда и не лез…

Однако в этом тоже, при желанье, можно было усмотреть многозначительный намек на козни и интриги притаившихся везде врагов…

Как всякий начинающий, но полный трепетных амбиций, Крамугас искренне и честно полагал, что его время – не приспело, звездный час еще не пробил, так что нет особых оснований задираться и глаза мозолить остальным, куда как более влиятельно-маститым.

– Ба!.. – внезапно испустил восторженный вопль человек неподалеку. – Да неужто – Крамугас?! Собственной персоной?! Вы взгляните, кто пришел! Нет-нет, вы только поглядите! Несравненный Крамугас!..

В этом кричащем Крамугас, к немалой радости своей, признал одного из тех сотрудников редакции, с которым он совсем недавно вламывался к зайцу в кабинет, и потому легонько, очень скромно помахал ему рукой. Мол, я вас помню, друг сердечный, вы теперь мне не чужой. Коллега и соратник…

Все тотчас оставили свои разговоры и с любопытством повернулись к Крамугасу.

– Вот так встреча! Смею искренне поздравить вас от всей души! От всей души! И – абсолютно искренне! Ей-богу!.. – подскочил к нему крошечный лощеный человечек, совершенно лысый, с чирьем на носу. – Ваша статья изумительна! Такой мощный, искрометный слог, такая ясность мысли! И до чего же своевременно! А проблематика!.. Вы титан, Крамугас! Я преклоняюсь!

– Н-ну… спасибо, право же, не стоит… – со смущением поблагодарил Крамугас. – Вы так добры… Конечно, я старался отобрать материал получше, посерьезней… Непростое дело. Очень рад, что вам понравилось… А я вот, представьте, еще не видел своей статьи. У вас случайно нет с собой экземпляра? Я верну! Мне б только посмотреть…

– Да вот… вы знаете… – замялся человечек, – это сложно объяснить, но… сам-то я ее и не читал… Хотя мне так подробно все пересказали!..

– А… – разочарованно вздохнул Крамугас. – Я-то думал… А вы – нот так… Кто мне даст сегодняшнюю утреннюю газету? Которая журнал! Ежемесячный журнал, который – утренняя газета! Кто мне даст?

– Это «Культурный высев», что ли? – уточнил кто-то.

– А другого такого у нас и нет. Исключительно культурный. И во всей Вселенной нет. Такое высевают – мамочки мои!.. – откликнулся веснушчатый горбун. – Только у нас… Каждое утро выходит газета, а в конце месяца ее – шлеп-клеп, на закрепочку! – и вот вам готовенький – ежемесячный! – журнал. Как же это вы не знали, батенька? Поди, уже лет десять эдак издают. И – дьявольски удобно: ежели в какой день глупость напечатали или какую пакость пропустили, просто номерочек этот – вжик, из стопочки долой! – и уже нет в самом журнале каверзных страничек! И ни выдерки тебе, ни наказанья… Все подписчики об этом знают, а вы, стало быть…

– Да я обычно покупаю, – принялся оправдываться уточнявший. – И не каждый раз мне достается – оттого и не скрепляю. Думал, что обычная газета… Ведь журналом-то ее нигде не продают… А сегодня вот – прошляпил… Да и не на что теперь купить – все деньги упразднили. Были старые запасы, но сегодня, как назло, иссякли…

– Значит, подписываться нужно было, следить за рекламой! На такой журнал подписки не иметь!.. Срам! Ну, и вообще… Все это, извините, нынче подозрительно, весьма. Еще проверить надобно, – внушительно, с угрозой произнес горбатенький и как-то незаметно, сразу, затерялся среди окруживших Крамугаса почитателей.

Тот слушал этот разговор, разинув рот. Он и не знал таких подробностей о месте своей новой службы и о способах публикования.

– Так кто же даст мне свежий экземпляр газеты, а? – громко, в третий раз спросил он у собравшихся.

Кругом в момент заспорили, заволновались, нервно начали браниться, стали слышаться обидные слова: «Эх, ну и жмот!», «А ты-то сам – безграмотный читака!» – и так далее, но вскоре распря кончилась.

Ни у кого газеты вообще не оказалось. Больше того, как выяснилось очень скоро, никто ее и не читал, однако содержание статьи известно было всем в деталях, и все, основываясь на взаимных пересказах, в один голос выпевали Крамугасу дифирамбы.

Впору было в пляс от радости пускаться…

– А вот удивительное дело, – вдруг послышался сердитый хриплый голос, – это ведь уже не в первый раз!.. И не только с утренней газетой.

А нормальные – вполне серьезные! – журналы, книги, каталоги, справочники!.. То, что они есть, известно вроде каждому… Есть и вместе с этим – нет. За последние годы вы видели их где-нибудь в продаже? Хотя чтива разного – навалом. Уж такая чушь лежит на всех углах!

– Да, тиражи растут, а читать нечего, – уныло подытожил первый. – Такое впечатление, что ничего и не выходит – только объявляют тиражи. Но, вероятно, где-то, для кого-то, иногда… Я полагаю, объявляют ради гласности: мол – вон как хорошо!.. Трепаться, лапшу на уши вешать можно сколько влезет, а как дело делать…

– Воруют! – гулко вздохнул кто-то рядом. – Столько веков все шло спокойно, а теперь вот – снова началось… История! Спираль…

– Да что вы говорите?!

– Точно! Фактов – пруд пруди. Окостенелых, звонких, духовитых… На том стоим, затем и существуем! Сколько б ни писали… Пишут-то – такие же…

– И вправду, денег нет – откуда кто чего берет?

– Воруют, – повторил тоскливо голос. – По закону.

– Нет закона, чтобы воровали!

– Тайный – есть. А скоро и публично огласят.

– Ах, вашими устами мед бы пить!..

– Может, родственники у кого с Земли подарки временами шлют? – предположил наивно Крамугас. – Или еще с каких-нибудь других планет? Ну, словом…

– Дорогой, не делайте нам всем смешно! О чем вы говорите?! Вы еще не знаете таможню на Цирцее!.. Либо все зацапает как есть, либо такой обложит пошлиной, что хоть беги. Комар извне не пролетит.

– А как же я тогда? – удивился Крамугас. – Хотя, естественно, я налегке и был, одни бумаги деловые… Правильно меня в Отделе Виз предупреждали!..

– Ну, а мы о чем?! То-то и оно! Вы бы попробовали въехать к нам с набитым сундуком!.. Вмиг начались бы разговоры: да откуда, да зачем, да это вот с собой не стоит, а вот это и совсем нельзя… И ободрали бы, как липку! Да еще заставили бы благодарность написать – дескать, спасибо, что впустили вообще… Хвала неустанной заботе, любви и прочей требухе, от которой кровь порою стынет… Ничего, когда-нибудь столкнетесь. Вам не миновать.

– Но хуже всего, если вас вдруг на чужих планетах напечатают, – встрял в разговор квадратный дядька с золотым значком, где среди пальмовых – с кедровой шишкою – ветвей угадывалась надпись: «За культуру».

– Неужели запрещают? – всплеснул руками Крамугас, ошеломленно озираясь.

– Нет, отчего же, даже поощряют… Предлагают временами – эдак ненавязчиво… Вот только гонораров не дождетесь. Ни вы, ни ваши внуки. Ежели опубликуют там, где разные купюры натурально греют, то таможня не упустит – все присвоит, шиш вернет. Ведь на Цирцее-то купюр иметь нельзя!.. Налоги есть, никто не отменял, но как платить, когда купюр нет?! Аза неуплату, сами знаете… Вот и придумали начальники, где взять – при том, что вроде бы и не из чего взять… Хвала начальникам, хвала! Такие головы, так об отечестве радеют!.. А вам взамен подкинут три конфетки, чтобы не скучали. Больше – не дадут. Не то вдруг возгордитесь… Да-с! Таможне – радость, вам – позор. Смотрите, Крамугас!

– Ну вот… А ежели статью и в самом деле напечатали не на Цирцее-28? – всполошился Крамугас.

– Нет, вряд ли, – важно покачал седою головой на удивление мохнатый человек, вблизи похожий на объеденного молью льва. – Уж можете мне верить, я вопрос штудировал. Такие вещи оговаривают загодя, чтоб вы потом не суетились. Когда вам с гонорара шиш пришлют…

– Но это все ужасно странно, – признал, печалясь, Крамугас. – Я ничего подобного не слышал. Вот так-то с умными людьми поговоришь… У нас на Бетисе-0,5 все по-другому. Денег, правда, тоже нет, но остальное… Слушайте, а может быть, газета вообще не выходила?

– Ну, здрасьте!.. – возразили ему. – Откуда ж мы тогда узнали про статью? Вы сами посудите: кто-нибудь, чтоб рассказать потом другим, обязанбыл ее прочесть!

– Э, голубчик, бросьте. Это, знаете, из области: кто первым сочиняет анекдоты…

– Вы на что, простите, намекаете?

– А где редактор? – вдруг спросил Крамугас. – Я уже давно пытался с ним поговорить. Быть может, он-то и подскажет, что стряслось…

Кругом ретиво засмеялись.

Смех был злой и очень нездоровый.

– Нет больше редактора! Сбежал косой!

– Как – нет?!

– Да уж – вот так! Войны какой-то испугался, говорят. Ему шепнули – он и испугался. Именно: дрожал-дрожал, потом собрал вещички – и тю-тю! Ответственности, стало быть, не вынес. Да что там, был дурак – дураком и остался! Теперь, сказывают, к вам в редакторы хотят посадить Дармоеда. Очень ценный, по нынешним временам, кадр – гнида из активных. Еще тот подарочек… Наплачетесь вы с ним!

– Вот те раз!.. – растерянно произнес Крамугас. – Но почему же вдруг? Редактор – и сбежал… Я, знаете, по спецзаданью над статьей работал – мне сам главный приказал: чтобы к войне была статья!

– А это уж вы зря, – сочувственно зашумели вокруг. – Поторопились… Ну, мало ли что приказал!.. Если каждый дурацкий приказ выполнять… Это вы по молодости лет… Войны-то ведь – не будет! Никакой!

– Позвольте!.. – ахнул Крамугас, безумно вдруг перепугавшись: коли правду говорят, то вся его работа на корню летит к свиньям под хвост! – Немыслимое дело! Я не знаю… Почему вы такрешили?!

– Ну, а что тут, собственно, решать? Не мы придумали – сигналы нынче сверху поступили!

Крамугас почувствовал себя как никогда, оплеванным и уязвленным.

– Мне редактор четко объяснил, – упрямо повторил он, – что война вот-вот начнется.

– Было дело, собирались воевать, – согласно закивали посетители Конгресса. – Вдруг с чего-то взбудоражились, хотели поразить мир небывалой и отчаянной отвагой… А потом переиграли все – и бойню отменили.

– Прочему? – строго спросил Крамугас, ибо подобное с трудом укладывалось в голове.

– Да вот, официальное сообщение пришло, – не без удовольствия поведали ему. – Наши контрподглядчики с Вистулы-0 вернулись. И как раз перед Конгрессом.

– Нет, я решительно отказываюсь понимать! – жалобно промолвил Крамугас, дурея от обрушившейся на него информации.

– Дело-то вот какое, – с готовностью принялись его просвещать. – Контрподглядчики установили все! До тютельки! Эти тарпеты-гамаксобии, с которыми мы собирались воевать, – никакие не враги и не агрессоры. Это – обычные кочевники, вроде ныне вымерших земных хазаропапуасов. Только тем и занимаются, что кочуют с планеты на планету да пугают мирных граждан. Ракеты дикие пасут… Пятьсот лет гам, двести – тут, и так далее… Ну вот. Войну-то они, потехи ради, и впрямь объявили, страху на нас нагнали, пробудили в людях патриотов, а сами взяли да и отбыли в неизвестном направлении – свои ракеты пасти. А ракеты, между прочим, скверные, никто не хочет брать… Вот эти самые тарпеты-гамаксобии и злятся… Словом, сгинули они куда-то – и не с кем теперь воевать! Может, лет через сто о них еще услышим. Может, снова пожалуют в наши края…

– Но отчего же в городе такая паника? – поразился Крамугас.

– Не паника это, а всеобщее ликование! Вам просто показалось, только и всего… Народ ликует, во-первых, потому, что война не состоялась, а во-вторых, потому, что – впервые! – здесь, у нас, на Цирцее-28, взамен войны проводится очередной Конгресс. Полувселенский Содом Наций. К нам в гости прибыл ПОВСОНАЦ! Фантастика!.. Невероятный факт! Люди ощутили вкус свободы!.. Вы очень вовремя успели – точно в перерыв, ко второму отделению. В первом-то были выборы: с трех раз угадывали, кто теперь станет председателем… Ну, и разная другая чехарда… Пустое отделение, народ уснул. Тогда как во втором… Тут самое-то интересное и будет, гвоздь программы! Перл Конгресса!..

26. Тишь да гладь…

ПОВСОНАЦ учредили давно.

Проку от него, в сущности, не было никакого, только так – одно название, но зато ажиотаж вокруг него самого и вокруг его Конгрессов разгорался страшный.

Все миры из кожи лезли вон, лишь бы ПОВСОНАЦ удостоил их своим вниманием.

Тут на первый план, безусловно, выступало зауряднейшее честолюбие – как у заправской модницы: ведь не важно, для чего все эти рюшечкида побрякушечки, главное – чтобы не меньше было, нежели у прочих, и непременно, чтоб блестело, звякало, болталось всюду, пусть топорщилось, мешало, задевало где-то, но при том обильно поражало всех и было в лучшем виде – так сказать, на уровне…

Семь знаменитейших миров, организуя у себя бедовые Конгрессы и пуская с важным видом пыль в глаза, буквально разорились, в одночасье вылетев в трубу, и ныне прозябали в полной и позорной нищете, однако же гордиться продолжали, будто сотворили исключительное дело, без которого Вселенной – не существовать.

Другие же миры, впав в сходный искус расточительства, кой-как потом оправились: уже не процветали, но и не готовились уйти с цивилизованной арены.

И совсем немногие – таких по пальцам можно было сосчитать – перенесли удар судьбы вполне достойно. Даже более того, могучие Конгрессы – на словах все так любили ПОВСОНАЦ! – они у себя с редкостным гостеприимством умудрялись принимать неоднократно.

Как им это удавалось – совершеннейшая тайна…

Впрочем, если не кривить душой, на пользу это никому не шло, поскольку столь роскошное житье-бытье лишь провоцировало многие планеты победнее тоже показно куражиться – да только на пустом, в конечном счете, месте.

Все решения Конгрессов силы ни малейшей не имели и существовали как бы втуне, для оправдания помпезности собраний, каковые, по соображениям престижа, сделались такой традицией, что отказаться от нее уже никто не мог.

Это был бич Вселенной, пострашней тарпетов-гамаксобиев, воспринимаемый повсюду, точно пряник, который неизвестно кто невесть кому усиленно заталкивает в рот.

Созвать у себя очередной Конгресс почиталось делом величайшей чести.

Вот почему Цирцее-28 – в виде компенсации за срыв войны, способный, безусловно, разорить планету, если очень постараться, – в неких кулуарах (без особенной огласки, но при этом твердо) посоветовали ублажить в очередной раз ПОВСОНАЦ.

Трудно сказать, до какой степени именно Цирцея-28 была готова к эдакой торжественной напасти, – о состоянии планетной экономики никто из ее жителей не ведал: ни высокое начальство, ни простые поселяне. И потому все ликовали как могли.

Все эти подробности Крамугас узнал здесь, в фойе конференц-зала, пока шел антракт, а заодно выяснил, что председателя, лично которому загодя следовало адресовать здравицу, избрали только час назад, в первом отделении, так что теперь ему, Крамугасу, представится счастливая возможность созерцать председателя живьем.

Кстати, редкий случай – не исключено, потом уже не повторится никогда.

Глядишь, нечаянно зарежут председателя как не сумевшего удачно оправдать возложенные на него надежды, или ненароком потеряют где-нибудь в дороге вместе с багажом и накладными, или просто на Конгрессы приглашать не станут, чтобы не мозолил впредь глаза.

Короче, уникальная возможность. Упускать нехорошо.

– Кто нынче председатель? – с любопытством глядя на собравшихся в фойе, осведомился Крамугас.

– Какая разница!.. Никто не знает. Это-то и славно! Темная лошадка, человек со стороны… Всем, по большому счету, наплевать. Ни склок, ни затяжных интриг, ни продвиженья чьих-то шкурных интересов… Просто – председатель. Так и надо. Если не сорвется, не напакостит народам, не возьмется воровать, то будет даже уважаемой фигурой…

– Ну, а что там – на повестке дня? – спросил небрежно-деловито Крамугас. – Какие, собственно, вопросы собирается решать Конгресс?

– Вот – председателя избрали…

– Это не вопрос, – парировал немедленно мохнатый, столь похожий на объеденного молью льва. – Это – проблема. Ею можно пренебречь. А на вопросы надо отвечать!

– Действительно, – поддакнул Крамугас.

– Вопросы… Да зачем же сразу – много?! Хватит и единственного. Быть или не быть – вот в чем вопрос! – громким хором ответили ему.

– Это в каком таком смысле? – опешил Крамугас. – Тут вариантов, знаете, довольно много…

– Да в самом общем! – радостно вскричал мохнатый. – Со всех точек зрения, во всех аспектах. Откуда ни взгляни – важнее нет! Вечная и потому злободневная проблема! Сейчас, во втором отделении, вы сами все услышите. А за статью – спасибо! Просветитель вы наш!..

– Вот уж – и впрямь!.. – загомонили отовсюду.

Пока длились разговоры, антрактная толчея незаметно вынесла Крамугаса на середину фойе, но теперь это уже его не смущало, и приказание – гнать всех врагов из темного угла – как-то само собой забылось…

Он внезапно ощутил неведомые ему ранее уверенность и силу, с удивлением поймав себя на том, что сознает за собой право больше не таиться, но, напротив, быть постоянно на виду, вступать в любые разговоры и дискуссии, с внимательной снисходительностью выслушивать чужие мнения и с достоинством высказывать свои, как и подобает значительному, всеми почитаемому человеку – пусть даже почитаемому просто так, из мелкого подхалимажа, нуда в том ли суть!..

Теперь уже не важно, какдрузья или завистники его воспринимают за глаза, – ведь за глаза все сделки и толковые контакты с ним,что там ни говори, осуществить нельзя!.. Только при личной встрече… И вот это – основное!

Неожиданно какой-то человек с бульдожьей челюстью, подслеповатыми живыми глазками и сразу двумя плешами на голове игриво, пальчиком, ткнул Крамугаса в бок.

– Я тоже… знаете… к перу привязан. С детства. Мертвой хваткой! – сообщил двуплеший очень радостно. – Но только не статьи пишу – романы!

– Ну и что? – не понял Крамугас.

– Да вы ведь, как я слышал, несравненный критик!

– Кто сказал?

– Мир слухом полнится…

– Н-ну, может быть, и так, – решил не ввязываться в споры Крамугас.

– Вот-вот! – обрадованно подхватил двуплеший. – М-да уж… Видите насквозь, в такую глубину!

– И еще дальше, – усмехнулся Крамугас.

– Как вы сказали? – изумился собеседник. – А, вполне возможно, я не отрицаю…

– Что вы от меня хотите? – вяло осведомился Крамугас.

– Я только что большой роман закончил – «Повесть о неразделенной дефлорации»! – поведал жарким шепотом двуплеший. – Прямо сказка! Язык, повороты сюжета!.. Все в запой читают. Даже есть эпиграф из Ясирки Бахрюноскэ: «Давай-ка отбацаем танчик, милашка, но будь начеку – под ногами какашка!». Правда, остроумно? Весь роман – как на ладони. Написали бы о нем, а?

– Да, право… я литературной критикой – в последнее-то время…

– Бросьте! Кто поверит?!.. У меня в запасе есть и кое-что похлеще, да! Богатая трилогия с пикантнейшим названием: «Ужо!..». Ядаже не отдал пока в печать – сегодня только завершил. Ну как, возьметесь написать – хотя бы предисловие, а? Комментариев не надо, это уже блажь… А от трилогии отстегивают крепко! Почти сериал, вы сами понимаете… Почти проект!

– А почему проект? – пожал плечами Крамугас. – Ведь вы же – написали! Завершили вещь!

– Вот это в наши дни проектом и зовут. Мол, в принципе-то – сделано, продукт имеется, но сколько еще можно довертеть!.. Свершение – когда немного, а добавить нечего. На это смотрят косо. Уловили? Я-то сам по складу приквелист, а тут – трилогия… И сиквела не надо! Сразу – хипвел. Куча-мала! Всякого… И снова повторяю: за трилогии, за разные проекты – щедро оделяют!..

– Прежде – может быть. А нынче, всем известно, денег нет. Нигде. И не морочьте голову, – сурово отозвался Крамугас. – И не ходите в штанах вовсе нараспашку – здесь гуляют сквозняки… А что касается трилогии… Вот напишите новую – «Исчо!..»– тогда я, может, и подумаю…

– Смеетесь… – оскорбленно закивал двуплеший. – Разумеется, вам можно, вы теперь в фаворе… Полагаете, что это – так, пустяк… А ведь роман отбацать – труд большой, особенно трилогию!..

– А вы его – как танчик, о котором ваш эпиграф. Можно даже – и с милашкой… – посоветовал глумливо Крамугас, гордясь собой безмерно.

– Что ж, теперь мне все понятно, – прошипел двуплеший и исчез.

Вот – у меня уже есть настоящий враг, подумал Крамугас. И это хорошо. У настоящего таланта, как я слышал, их должно быть много – крови алчущих врагов…

Но почему-то радостней от этого не стало…

Тотчас откуда-то сбоку, из толпы, выскочил ушастый человек с невообразимо длинными усами и, весь цветя, в приветственных поклонах припадая то на левую, то на правую ногу, галантно подлетел к Крамугасу.

– Вот и прекрасно, что вы тут! – вскричал он, широко раскидывая руки. – Здравствуйте! Давно мечтал иметь такую, с позволенья, честь…

Крамугас без особенного энтузиазма поклонился в ответ, мучительно гадая, что же этому-то горлопанящему типу срочно нужно от него.

– Позвольте вас спросить, – не унимался человек, – остановились – где?

– В казенном доме. С крышей. И с окном, – ответил скромно Крамугас. – Так поселили…

– Поселили… Ах, как это несерьезно! – всплеснул руками ушасто-усатый. – Просто… срам, да-да! Такая знаменитость – и черт знает где!..

– Ну уж и прямо, знаменитость… – нее еще не в состоянье побороть свою природную стеснительность и полусветскую зажатость, пробормотал Крамугас. И с неожиданным вызовом добавил: – А куда еще прикажете деваться?!

– Свой дом надо заводить, свой! – доверительно сообщил, подойдя с другого боку, могучий толстяк с огненно-квадратной бородой. – Хоромы строить!..

– Да, вот-вот, – немедленно возник еще один доброжелатель. – Это верно. К вам ведь вскорости и в гости захотят… Не просто люди – люди знаменитые, с высоким положением. И отказать не сможете – неловко… А в гостинице – свинарник, тараканы, хамство!..

– Теперь вы, голубчик, вроде как – элита, – подытожил бородатый, – высший свет – по старому понятью, вот ведь времечко-то было, в старину!.. И корни наши – там! Теперь уж вам перепадет изрядно: интервью, приемы, девки, бардаки, заказы от центральной прессы… С вашим мнением считаться будут! Под писанья ваши-то, поди, и нравственность подлаживать начнут… Всенепременно! Ну, и много разного другого…

– Да, но… как же мне… – смущенно начал Крамугас, – короче, сами понимаете…

– Как вам с жильем наладить, так? Я верно уловил мыслишку? – грянул басом некто, устрашающих размеров. – Уж, дружочек, положитесь на меня! Особняка не обещаю, виллу – тоже, к сожаленью, но добротную квартирку, чтоб людей не стыдно было на порог пускать, – да, это я устрою, помогу! Вы после заседания меня найдите – обо всем и потолкуем.

– Даже и не знаю, как мне вас благодарить! – пролепетал счастливо Крамугас.

– Нас – не за что! – возвысив голос, отозвался бородатый. – Совершенно! Это вы у нас… один такой!.. Вы и творец легенд, и сам – легенда!.. Легендарь вы наш! Властитель дум!..

– О!.. Вам, конечно же, видней… – скромно потупясь, молвил Крамугас.

Жизнь поворачивалась к нему еще одной – наиприятнейшей – стороной.

И все из-за какой-то там единственной статьи – подумать только!..

Да, из-за статьи, которую все знали в основном лишь по взаимным и, похоже, завиральным пересказам. А читал ли кто реально – оставалось совершенной тайной.

Но ведь радовались, как ни странно, и нахваливали – все наперебой!

Выходит, что-то было!..

Самое смешное, что, спроси его вдруг кто-нибудь, о чем же там конкретно речь, счастливый Крамугас и не сумел бы внятно объяснить.

Так – обо всем… О замечательном, хотя и несомненно трудном, прошлом, каковое будет вечно согревать сердца; о потрясающем – вне всякого сомненья! – настоящем; о фантастическом, безоблачном грядущем; о несравненных героических свершениях цирцейского народа, тех самых восхитительных свершениях, которым – несть числа, но посередь которых пальма первенства принадлежала, безусловно, подвигам несокрушимо-легендарного гиганта мысли и потуг, блистательного Фини-Глаза. Все было там, в той статье…

– Послушайте, я очень бы хотел спросить, – вновь подступился к нему ушасто-усатый. – И как же это вы – один? Всегда, везде – один?!

– Ну, и что тут такого? – удивился Крамугас. – Почему это вас интересует?

– Жених вы нынче просто завидный, – пояснил охотно бородатый. – Неужто никого у вас нет на примете?

– Нет, – признался Крамугас с невольным вздохом. – Абсолютно никого. Я даже не задумывался – никогда. Чтоб так-то вот, всерьез… А впрочем!..

Ладно, вдруг решился он, пора бросать свои замашки. Коли уж Фортуна улыбнулась, хватать надо все подряд. Да, все подряд, до чего можно дотянуться!.. Здесь, на Цирцее-28, похоже, по-другому и нельзя. И – чтобы не продешевить, ни-ни!.. А то ведь перестанут уважать. За сто парсеков видно, чтоза публика здесь подобралась.

– Мне бы хорошенькую сиротку, – молвил Крамугас, как будто ненароком подпуская в голос мечтательно-жадное вибрато. – Да, прелестную сиротку, с дачей на Земле… Или вдову с индивидуальным космопланом…

– А угрюмую дочку продвижного чинуши – не хотите? – мигом встрепенулся ушасто-усатый.

– Это как же?

– Да все – на предмет безумной, деловой любви! Гнушаться не рекомендую. Честно говорю. Вы ей – законный обильный приплод, папаша весь в соплях от счастья, ну, а там уж левака – как захотите, только тихо. Главное, чтоб по закону – для общественности – было. Тут к вам все и приплывет.

– Самая жизнь! – вмешался бородатый. – И сомнений никаких! Ловить надо сразу. Это ведь пока вас печатают – вы на коне. А бросят печатать – что тогда? Никто ведь, понимаете, не застрахован… Вот тут-то семейные связи и нужны! Я этот экспонат отлично знаю. Фатера, карьера, шальной мамашин экстерьер, да и подружек разных непорочных – тьма!.. А о похвальных всяких колпаках и говорить нет смысла – будут, только успевай хватать… Могу и с тетушкой свести – так, между прочим… Член семьи, а в целом – ничего!.. Но это уж – с кем раньше захотите… Ну так что?

Взгляд бородатого пылал надеждой…

– М-да, хорошо бы… – вздохнул, задумываясь, Крамугас. – Действительно – не по-людски: один все да один… Не то чтоб скучно, но… А что, страшна?

– Кто именно?

– Ну, дочка!

– Как бы вам сказать… Не без того, – разом замялись сваты. Видно, среди их деяний это был всегдашний камень преткновенья. – Впрочем, разве лишь от внешности зависит наша жизнь?! О чем, по сути, спор?! Вам теперь партия достойная нужна! И – повторяем: есть мамаша, тетка и подружки…

– Вы еще папашку позабыли! – хмыкнул Крамугас. – Нет, я шучу, конечно! С детства юмор прививали… Что вы испугались?.. Ладно, я подумаю. Надеюсь, не горит? – он отчего-то ощутил смертельную тоску и раздражение. А тут еще припомнилась вдруг беззаботная редакторская секретарша… Ах, все к одному! – Не знаю, право, – он трагически вздохнул, – возможно, мне и рановато…