Текст книги "Гуманная мизантропия"

Автор книги: Александр Силаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Наш «бюджетник» не может ничего накопить, это да. В силу чего беззащитен перед «внезапными трудностями». Ну так ведь и средний класс – в среднем ничего не копит.

И никто сейчас в городах России более-менее крупных не предлагает пролетарию меньше 200–300 у.е. Это – нижний предел для разнорабочего (вплоть до рядового нефтяника, получающего себе подчас и 2000 у.е.). Это бедновато, но это не та нищета, при которой «нечего терять кроме своих цепей». Человек может восстать, к примеру, за свое достоинство – но пойти в смертельную драку по чисто экономическим (точнее даже, потребительским) причинам он не пойдет.

Кто действительно нищ – так это пенсионеры, и некоторые деревни. Но это и не претендует жить, это умирает. Россия – хреновый хоспис, она экономит на уходящих. В деревнях, положим, не на что купить закуску. Ну если бухать по-настоящему, бухать смертельно – закуска там не требуется…

Это что касается «бочки». Если где-то и есть хранилище пороха, то не в том углу, где ищется. Не в экономическом.

Что до «спички», то сам собой отлажен механизм – тихой закупки протестных интеллектуалов. У моего друга был рассказ, и там выдавали «удостоверение диссидента», оно считалось в целом весомее, чем «удостоверение мента». То есть огораживается некий угол, где собираются на тусу, и все.

– Хочу бороться за мировую революцию…

– Угу, – тихо шелестит каталогом «анонимная диктатура», – дело говоришь. Есть такое в символической экономике – протирание образа мировой революции. А чего ты можешь?

– Это самое… Маркузе могу… Франкфуртскую школу – того… И полиции по морде. И сам по морде, конечно.

– Нехило… Ну вот тебе грант. Тебе че лучше – место в редколлегии или на кафедре?

– В коллегии…

– Так, пишем. Еще чего – быстро отвечай – место депутата или на кассе?

– Депутата бы…

– Ну лады… Иди протирай – там тебя народ заждался. Только ты это… осторожно там.

Сто лет назад такого в мире, кажется, не было. Если бы даже Ленину захотелось, вряд ли он мог входить в «оппозиционный спектр политического истеблишмента».

Поэтому – были Ленины. Ну и еще по ряду причин.

С онтологией у них было лучше. С проектностью. И ставка была: все – или ничего.

И драйв.

Антиглобалисты ведь мало представляют себе – мир «победившего антиглобализма»? И кем они будут там? И зачем? Ведь и здесь – не так уж и плохо?

Еще бы пивка для рывка…

Доктор Будда и красные комиссары

Я не буддист, не буддолог, и дилетантски разумею, что там – поток дхарм как единства воспринимаемого, воспринимающего и трактующего, т. е.

1). так называемый «объективный мир»,

2). так называемые «органы чувств»,

3). и самое главное – то поле кодировок, на которое ложится социальный сигнал, и распознается как « больно»или « благостно».

Особенно, конечно, интересно последнее.

Вот это хорошо или плохо – когда тебе плюют в лицо за твою «идею»? А это кому как. Настоящий христианин – стремится к тому, что это «хороший сигнал», ибо пахнет царствием небесным… Для либерала это не может быть хорошим сигналом, в любом случае. Поэтому мученик за либерализм, сознательный мученик – это какой-то нонсенс, перверсия (есть подозрение, что советские диссиденты – либо вообще не были за либерализм, либо плохо представляли, что это такое). Поэтому христианская «кодировка» тут лучше: с ней не так тяжело.

Но это когда как. Если кругом бухло и голые девки – на христианскую кодировку это плохо ложится. Это искус. Что бы это стало благой «гулянкой», надо подойти с иным полем.

И т. д.

Задача в том, чтобы поток знаков лег на расположенную к нему кодировку.

И в этом смысле наша эпоха – одна из самых несчастных. Ибо разлад между кодировкой, дающей нам набор желаний и сигнальным потоком – чудовищен.

Все хотят, чтобы все было и ничего за это не было. Но так не бывает. Все хотят молодых-красивых, но мало кто интересен им, все хотят престижного потребления, но оно на то и престижно, что не у всех, все хотят эффекта наркотиков – без их следствий, и т. д. Безумный мир.

Питекантропам было куда как проще. Или монахам. Или советским строителям социализма. Никогда еще культурное поле и социальное не входили в такой зазор.

Так я себе и вижу новый социализм. Решающий проблему зазора. И культуру придется покорежить, и социальное… Главное: корчевать лишнее желание. Помнить, как учил Гаутама Шакьямуни, что страдание – есть, и желание – причина. А счастье – избавление от желания иметь какие-либо желания.

Вообще, самая практичная философия – под видом религии. Циничная в лучшем смысле этого слова. С нулевой онтологией, где «ничего нет» (хрен его знает, чего там за бытие – и не надо), и больным существованием, которое лечат.

Доктор Будда! Пишут тебе больные… Возьми скальпель. Отрежь нам кусок ума, в котором общество потребления. Оно ведь только в нашем уме. Больше его нигде нет.

Звездотень

Самый лучший символический капитал, который есть в современной РФ – быть звездой первой величины в последние годы СССР. Неважно: в кино, музыке, политике. Если ты ей был, дальше можно вообще ничего не делать. Тебя будут просто возить и пихать тебе в карман деньги.

Звезда второй величины уже рисковала бы свалиться в небытие. Звезда, возникшая позднее, в 1990-е годы, тем более в 2000-е – нуждалась бы в постоянной подпитке. Как минимум, приходилось бы работать. Как максимум, вкладываться в маркетинг.

Самое главное, что у звезд родом из позднего СССР нет конкурентов в принципе. Их не затмят. Все более поздние «звездюки» могут разве что потеснить друг друга.

Здесь много объяснений локальных.

Самое фундаментальное: как это ни странно, эпоха звезд в мире проходит вообще. Достигшая расцвета во второй половине 20-го века, она тихо-мирно пошла на спад. Новые имена уступают старым, ибо тогда был самый сезон, а сейчас так себе.

Редактор журнала «Афиша» Сапрыкин говорил, что последней музыкальной всенародной звездой была в России Земфира… То есть ее знали все – независимо от того, хотели знать или нет. Такого – 100-процентной узнаваемости – больше не будет.

Никогда.

Резервация для мутации

РФ – заповедник гоблинов. Территория чиновников, ведущих себя как бизнесмены, и бизнесменов, ведущих себя как чиновники. Все это в совокупности заставляет с нежностью вспоминать чистоту классических форм: «хищных акул свободного рынка», «тупых бюрократов советской системы» и т. п.

Башенки с часами

Бывают социальные институты, главное назначение которых – радовать глаз. «Смотрите, а в нашем городе тоже есть башенка с часами». Правда, часы нарисованные – ну и хрен. Еще бывает функция – экономить на демонтации. Уже никому не надо, но разобрать дороже, чем поддерживать. Тем более если разбирать, принято строить взамен. А это и вовсе накладно.

В какой мере наша система образования – на стыке первого и второго? А «наука»? А, например, «союзы писателей»? В том пути, которым идет страна, не особо нужно «университетское образование», «наука» и т. д. Нужно лишь говорить про них – по ряду причин. Время от времени.

Вот и торчат горелые «симулякры». Радуют глаз. Экономят на демонтации. Всем, кто там обретается, будет проще, коли они поймут – реальное назначение институтов.

Импортные «хотелки»

Чудовищные пробки – в центре Красноярска. В часы «пик» между некоторыми остановками быстрее ходить пешком. Первый заместитель губернатора мне говорит: «Пробки – лучшее доказательство нашего роста…». Кивая. Всяко доказательство. Господи, а чего дальше-то?

Мы ведь и дальше будем «расти».

На одном заседалове делюсь в жанре бреда:

– Объявить бы чрезвычайное автомобильное положение, ввести под него специальный налог… На новые дороги-развязки. Покупаешь новый автомобиль – платишь в казну сто тысяч. А лучше – его стоимость. Только, боюсь, мера не законная.

На меня зашикали. Кто-то собрался купить себя машину. Кто-то встал за права человека.

– А чего, – говорю, – права? Надо жертвовать частью во имя целого.

Мало понимаю людей, покупающих машину без надобности. Более чем половине автовладельцев – без надобности. Тратят на машину денег-времени больше, чем экономят с ней. Хрень какая-то.

И вообще глубинный конфликт – между инфраструктурами жизни, рассчитанными на коллективизм, и образом жизни. Дома, дороги, общественные учреждения, медицина, образование – все здесь строилось не под это. Ничего особо нового не построилось, но «хотелка» стала иной, импортной. А инфраструктур под всеобщий индивидуализм– нет. Ну для элит еще чего-то делается, а на массовом уровне ни черта. Но с «хотелкой» массы не расстаются. Порождая тяжкую несовместимость.

Запустить по городу в два раза больше автобусов, репрессивно ограничить частный автопарк, чтобы ездили только богатые или те, кому сильно надо. Так ведь нет. Предложи такое – освищут. Словно плюнешь в самый колодец новой национальной идеи…

Дюма и откаты

Коррупция текущей российской реальности выступает не столько антисистемным элементом некой системности, сколько системным элементом – антисистемности. Это главное в диагнозе.

Вообще, сама по себе «коррупция» – не раковая, и, может, даже не опухоль. С этим живут. С этим даже развиваются. Во всем мире, кроме современного Запада, это скорее норма, чем извращение: будь то Российская империя, Бразилия, или та же Франция энное число веков назад.

Вспоминается читанный по детству Александр Дюма. Там же совершенно коррумпированная реальность: четкие тарифы взяток, «откаты», «кормления» – все как у нас, или в какой-нибудь Средней Азии. И самое главное: это принимается за норму. Никто с этим особо не борется, и особо не скрывает.

И ничего. Жили же мушкетеры. Радовались, как водится, на своем веку.

Против РФ, правда, может выкатить следующее: вы воруете с развития или с его отсутствия? С прибылей или с убытков? С проектов – или вместо проектов?

Мировая культура коррупции все-таки подразумевает, что тырить надо с проектов, а за сам проект – башкой отвечать перед королем Людовиком или там бразильским народом. Культурно надо воровать.

Так что если у нас воруют – это еще не хана. Ну Бразилия так Бразилия, Людовик так Людовик. Живут же люди.

А вот если мы воруем некультурно– это хана.

Старая добрая площадь

Несколько лет назад занесло в администрацию президента. Стоял поздний Ельцин. На первом этаже легендарного здания торговали книгами. Обычный такой столик, мало отличный от столика в вестибюле любого вуза или учреждения… Я подошел: чего там читает власть?

Власть была едина с народом. Книг было немного – штук пятьдесят максимум. Делились на три категории:

1). Маринина.

2). Александр Дугин со стрелками, как Бегемот должен врезать Левиафану.

3). Пособия дачникам типа «Мои шесть соток».

Не знаю, как там стало потом…

Портфель и шарик

Несколько лет назад на партийной конференции СПС у меня украли портфель. Положил на стул – немного отошел – нет портфеля. Осталась байка про отношение либералов к собственности.

На партийной конференции «Единой России» у меня исчез шарик. Самой партией и подаренный. Положил – отошел – опа… А портфель на месте. За портфель в новой политической реальности я спокоен. Да здравствует культура российского политического центризма!

Хренопутало

В московском издательстве «СТОЛИЦА-Принт» у меня вышла пара книжек. И там был редкой силы корректор. Я не знаю, что он там делал. Но ошибок в напечатанном тексте было больше, чем в электронной версии. И надпись на обложке с ошибкой в имени автора… Я почти уверен, что сотрудника даже не пожурили. Более того, как-то в интернете – вижу месячную зарплату корректоров сего издательства. Больше гонорара за книгу. Понятно, что рыночная экономика – в интересах капиталиста, менеджмента, инвестора. Это по определению. Но наша модель – с изюминой. Она еще в интересах разного хренопуталы. Неэффективного и по людским понятиям, и по рыночным.

«тоже люди»

Представьте такие щиты по городу: «Русские тоже люди», «Евреи тоже люди», «Чеченцы тоже люди» и т. д. Формально такие высказывания корректны: не люди они, что ли? Но слух явно режет. И вот что интересно – за какой щит его автор огреб бы больше? Про кого? И от кого? И с какой формулировкой? По-моему, добрый тест про национальный вопрос…

Зверь и кукла

Как возможно сейчас книжка или песня, известные в национальном масштабе? Боюсь, что уже никак. Но как вариант – могу описать. Надо с толком продаться дьяволу.

Например, написать на обложке книжки: автор – маньяк, зверски убивший пятнадцать человек. Кто именно будет там писать и о чем – вопрос второй. Главное вот этот ход. Зверский некросадист, признанный психически невменяемым… Ждите новых книжек нашего автора!

Писать такое лучше коллективом авторов, маньяка изобретать – бригадой маркетологов и психологов, а конспирировать его, что до «нашего автора» не добрались – бригадой оперативников.

И будет всенародная книга, в том смысле, что обсуждать ее пойдут по всем кухням, как некогда «Архипелаг ГУЛАГ» или там «Москва – Петушки», или даже «Мастера и Маргариту».

Что до музыкальной группы, то это должен быть «адский рок», совершенно не форматная штука с проповедью секса и насилия в извращенных формах. Должны быть песенки, под которые хочется убить всех. Под которые сподручно – разнести весь город в качестве ритуального жеста. При этом не обязательно разносить. Можно и сублимировать потихоньку.

Чем большим гонениям это дело будет подвергаться, тем лучше. Гонения – не более чем механизм бесплатного маркетинга. В период постмодерна ничто нельзя загнать так, чтобы оно исчезло (можно только замолчать). «Гонения» будут формировать «полемический дискурс», а будет дискурс – будет и касса.

К этой возможности предельной популярности обязательно должны подобраться. Других возможностей для выхода на предел я как-то не вижу. Такая штука, как «пошлость», использована попсой уже на все сто, и скоро станет тонуть, ибо перестанет цеплять. После гламурненького – должно хотеться только готичненького, и более уже ничего. После «готичненького» должно хотеться только реальненького: оргии, шприцем по вене, и т. д.

У одного автора стадия заката безобидной пошлостимассового гламура называлась: зверь сожрет куклу.

Зверь – он все-таки живой.

И не кукле же порвать зверя?

Кто призывает?

Объяснял студентам понятие «отчуждения».

– Есть отношения, которые устанавливают люди, а есть отношения, которые устанавливают людей. Понятно?

– Нет.

– С девушками устанавливали отношения?

– Ну.

– Вы же можете – переустановитьих? Или вообще закончить по своей воле? А в военкомате были? Вы там объект приложения власти, это понятно… А чьей власти – вы думали?

– Ну там военкома.

– Ага. Лично военком решил вас обломать и туда позвал. Делать ему больше, садисту, нечего. Да где бы он был – если бы вас не позвал? Он ведь тоже подчиненный…

– А, – говорят. – Тогда это министр обороны. Или президент.

– Ага. А где бы был министр обороны, если бы 1 апреля и 1 октября не начинал очередной призыв? И пусть у нас будет президент-пацифист, тоже ведь будет заниматься призывом. Ибо где будет в ином случае? То есть понятно, кто объект власти, а субъекта как бы и нет…

– Но власть ведь всегда чья-то?

– А в пьесе? Кто-то царь, кто-то холоп – можно сказать, что царь властвует над холопом?

– По пьесе?

– Нет. По жизни.

– Нет. Властвует режиссер, или даже сценарист.

– Вот мы и подошли к понятию «отчуждение». Значит, есть пьеса, есть цари, но есть сценарий. И вот теперь – откуда он берется? Никто не писал его лично, но общество его производит. Вроде как пищеварение человека – оно ему присуще, но это не его решение, а так случилосьдо него… И большая часть общественных правил – случились до нас, за нас и без нас… Вы придумывали деньги? А государство? А традиции?

…И т. д. Кажется, ничего особо не переврал. И все понятно, начиная лет с десяти.

Последнее прибежище идиота

«Патриоты России», «враги России», «друзья России», «пожертвовать за Россию» – я немного серчаю с этой риторики, ибо не понимаю: а какая Россия имеется ввиду? Ибо если друзья, враги, жертвовать – это все касательно некоего образа, а он не бывает «вообще». Он все-таки определен, и эта определенность обязательно произносится. Ну, например, святая православная Русь, с колокольным звоном, с самодержцем. За такое уже можно жертвовать. У такого уже бывает – и друзья, и враги. Или наша советская родина– тоже тема.

Не просто кусок земли с такой отчужденной формой, как государство, вырабатывающим какой-то там ВВП, а действительное, взятое в отношении к идеальному. Может даже, скорее идеальное.

Вообще не понимаю, как можно быть фанатиком эмпирии – государства, этноса. Но очень можно быть – фанатиком проекта, должного и возможного, того, чего нет. Тогда и эмпирии с этого будет хорошо.

А патриоты «просто России» – какой-то бред. Ну предъявите проект, ребята. Когда отменяли СССР, имели ввиду некую «новую Россию» как нацию модернистского типа. Оглянулись – модерн помер. В том числе – нашим участием. Эмпирия осталась. То есть какие-то люди, трубы, какой-то, говоря по хайдеггорски, постав, включая и денежную наличность. Все это нужно охранять, налаживать, кормить, обворовывать. В 1990-х такая чисто реактивная деятельностьпочему-то называлась построением демократии, сейчас то же самое, оказывается, патриотизм.

Умирать за «путинскую Россию», даже если хочется помереть – редкого ума дело. Сам Путин – пойдет? А «команда Путина», как думаете?

Бывают культурные ситуации, где жертвенность – просто не комильфо. Вроде как пукнуть в приличном месте: не поймут. Представьте себе – жертвенный эффективный менеджер… Самоотверженный собственник…

А патриотизм? Ну а базар за патриотизм в отсутствии партийного идеала– последнее прибежище… идиотов.

Техника зла

Читаю в инете статью про то, как «национальные проекты» – наше все, и подняли страну в 2006 году.

Думаю про автора плохо.

Но вот статья кончается, и всякие анонимы пишут то, чего я думаю, правда, своим языком. Как водится: уебан, убей сибя апстену, аффтара в топку,и т. д. Ничего более не говоря.

И я на стороне автора.

Убить надо сначала форум. С автором как-нибудь потом разберемся.

Называется: форма одолела содержание.

Вообще полагаю главным содержанием интернет-статьи с форумом – саму ее форму, включающую этот форум. Ибо форум – это смерть той формы, в которой только и может состояться смысл. Ну представьте себе лекцию, куда заходит любой желающий, и совершенно свободно: ты, профессор, пиздос и хуирас… Почему – не скажу. И удаляется. Все.

Любая полемика всегда идет по уровню нижнего собеседника. То есть если кто-то поднял тему на условные семь баллов, кто-то на пять, а кто-то на три, круглый стол идет на уровне трех баллов. Самое лучшее, что могут все сделать – заткнуться и выслушать лекцию семибалльного товарища. После чего задавать ему вопросы в формате, который тому удобен. Плюс его право выставить любого за дверь. То есть полная диктатура лектора. И за круглый стол – с улицы не садятся.

Если ты умный – читай свои лекции.

Любой смысл, под которым начинается «форум», убит по определению. Ибо рано или поздно туда зайдет глупый человек, ведущий себя по хамски, и обнулит любое содержание. Ибо все «страты», «дискурсы», «диспозитивы» – обнуляются простым «говном», которое тот обязательно скажет.

Интерактив убивает.

Я мечу банальности, да… Это все знают. Но тогда – зачем?

Понятно, что масштабная спецоперация по зачистке смысла идет спонтанно, но ее легко завернуть.

Каждый имеет право на свое занудство, на свое «Карфаген должен быть разрушен». Моим «Карфагеном» бы сейчас было: ебаные форумы идут на хуй.

Ну а если от форумного языка перейти к человеческому, то просто: форумы отменяются.

Надо признать: есть техника, усиливающая добро, и есть техника, усиливающая зло.

Книгопечатание по своим итогам – усилило разум: низовая грамотность, прочный фундамент, быстрый транслятор, и т. д. А вот интернет, но не вообще, а на сегодняшний день? (вообще его судить рано). Есть брать среднее качество текста, размещенного в печати и сети? Или надо брать что-то другое? Потому что по качеству – это же ясно…

В наши годы…

Может, я чего-то не видел, но в моем детстве (1980-е годы) – дети не использовали мат как фон. То есть они знали слова, но говорили в специальных случаях. Не было такого: «ну я въебал тому уебку, он ебнулся», и т. д. Мат был все-таки выделением, а не контекстом, не речью быта. И был все-таки нижний возрастной ценз. Шестилетние не слали на хуй. А сейчас иду поздно вечером, с горки катаются ребята лет 5–6, и кто-то орет: «я тебя сейчас ебану». Или я чего-то не видел? Не с теми детьми рос? Но видел-то вроде всех. Могли и ебнуть – но звали это как-то иначе.

Педократия

Чего там пишет Лимонов, что «молодежь является эксплуатируемой группой»? Хрен-та. Современный мир – это педократия, власть детей. Точнее, не детей все-таки, а именно молодежи. Он создан вовсе не ею, но кажется, что в интересах нее. Все, что в этом мире ценно – секс, здоровье, новизна ощущений, энергичность, работоспособность, наркотики всех мастей – ее удел. Единственная проблема молодежи лишь в том, что ее-то нет. Есть люди. А люди стареют.

Информационная эра: шняга и передоз

Как лучше спрятать нужный журнал – затырив в самый темный угол комнаты или раскидав по ней еще тысячу журналов?

Вот и я о том же.

Мы живем в условиях информационного передоза, при этом процент паленкивозрастает с каждым десятилетием. Ответы на простые вопросы в таком разливе ищутся все сложнее. Если в свободном доступе текстов нет, и хорошие тексты надо доставать– это менее грустная культурная ситуация, чем свобода и соотношение полезного текста к шняге 1: 1000.

Лучше быть не информированным, чем отравленным. Лучше не знать, и знать о том, что не знаешь– чем получить усиленный токсикоз, где качество принятого усугублено его количеством.

Базары и фильтры

В современном «открытом информационном обществе» – самое простое зарыто так, что хрен выкопаешь. По меньшей мере, обычному человеку. Вот, говорят, интернет. Хорошо – пускай интернет. А теперь представим себе человека, который не имеет никаких фильтров, поставленных ему культурой офф лайн. Пусть он найдет нам ответы – на десятку не мудреных вопросов, взятых навскидку. Посредством интернета, и только. Сходит на порталы, на топики, на ЖЖ, библиотеки, информагентства, к черту, к дьяволу, и ответит:

1). Каков эффект и вред наиболее распространенных наркотиков? Каковы механизмы первого и второго?

2). Главные изобретения, произведения и открытия 20 века.

3). Какую роль сыграли в истории масоны?

4). Каковы центры принятия решений – в современном мире?

5). В твоей стране?

6). В твоем регионе?

7). Кто чем владеет в России на самом деле, плюс история капиталов.

8). Сколько в стране психопатов, наркоманов, преступников того или иного вида?

9). Каковы реальные, а не декларированные доходы – всех страт российского населения?

10). Каковы последние достижения фундаментальной науки?

Дать на подготовку любое время. Спрашивать на экзамене. Ведь ясно же, что ответит на двойку? И что местами прозвучит – редкостное гониво?

Смысл найдет лишь тот, кто уже имеет культурный ценз, для него сеть – техника усиления осведомленности. При любви к мышлению и удаче фильтр и ценз могут образоваться в режиме он лайн, но это – редко…

Короче: фильтруйте всемирно-информационный базар.

Сплав енота с бегемотом

«Народ»– довольно фантомная конструкция. Слишком уж много там должно сцепиться характеристик, чтобы это были характеристики явного большинства.

Можно взять оба типа риторики, в которых проживает «народ». В риторике негативный это обязательно темный, злющий, бухущий, ни черта не умеющий, вороватый, верящий во всякие глупости, ленивый, фашизоидный, на понтах, послушный и агрессивный одновременно, ценящий силу, срущий на духовность, блядовитый, вне этики, эстетики, и т. д.

В риторике позитивной это работящий, добрый, терпящий, патриотичный, исполненный скрытой духовной силы, не чуждый некоему стилю, и т. д.

В обоих риториках это – гегемон.

И где вы его такого видели?

В реальности это всегда какая-то помесь, сплав енота и бегемотом.

Например: бухущий, на понтах, добрый, терпящий, вороватый и отзывчивый. Или: работящий, патриотичный, срущий на духовность, ценящий силу. Или: ленивый, блядовитый, добрый, находчивый. Или еще как-то. Да как угодно. Подавляющим большинством такой сплав не будет. Будет некий типаж, даже без претензий на субкультуру.

И вся концепция «народа» – хорошего ли, плохого – с посвистом летит к черту.

Имманентная хуйня

Когда вижу, что для человека мат уже стал контекстом и фоном, особливо для подростка – пиздец, думаю. Он ведь не выделяет, не ругается, он дает понять, что таков его текущий фон, на котором все остальное… Когда же у него внутри все хуево-то, думаю я. Иначе он нашел бы своему нутру какой-то иной коррелят. И как хуево у нас в России снаружи – если более чем для половины молодых это так, и никак иначе? Неужели в СССР – было также? И при царе? Чтобы вот шли ребята – и обсуждали эдак урок? Вряд ли, думаю. Тоже, наверное, не сахар было, но все-таки не так… Это все демократия виновата. Сука, нах.

«А теперь выступает»

«А теперь выступает Владимир Путин», – объявил по ТВ Максим Галкин. Сошлись, что это точка фиксации тренда. Суть же оного в том, чтобы Путин как-нибудь объявил Галкина…

«правда жизни»

Один политтехнолог мне говорит: знаешь, кто выиграл президентские выборы 1996 года? Какой Зюганов? Лебедь их выиграл чисто конкретно. Там они втроем набрали около 21 % каждый: Зюганов, Лебедь, Ельцин. Но именно в таком порядке, т. е. Ельцин во второй тур не шел. А его голоса отходили к Лебедю. Оттого, мол, генерала так и боялись – первый человек в стране по реальному рейтингу. Оттого и тащили в Сибирь: рейтинг закопать и забыть.

Чего я думаю? Давайте корректно назовем это «фольклором»: мы не говорим, что такая правда, и не говорим, что такая ложь. Бытует фольклор, так скажем. Думаю тривиально: сам факт такого фольклора – диагностирует… Даже если так не было, российский политический класс согласится, что могло бы и быть.

Девиации по стратификации

«Правда ли, что он гомосексуалист?» – спрашиваю про одного политика. Слухи-то ходят. Отвечает компетентный товарищ: «Это он педик для широкой публики… Для нас-то он еще педофил…».

Не дурак, и так далее

«Не дурак» – еще не значит, что «шибко умный». «Не слабак» не значит сильный, «не подонок» не значит добрый. Лучше всего это поясняется на образе Владимира Путина. Явно не дурак. Не слабак. Не злыдень. Но почему-то все добродетели только в такой форме, с частицей «не». Я не знаком с президентом – он может быть что угодно… Я об образе.

Виды с колоколен

Смотрели какую-то юморень по ТВ, чуть ли «Камеди клаб».

– Как ты к этому относишься?

– Как кто?

– В смысле?

– Ну, из какой позиции? Если как ответственный человек, государственный муж – запретить его к черту. Ибо развращает народ. Не грубыми словами, конечно, а общим фоновым глумом. При детях – а люди у нас как дети – нельзя глумиться.

– Но ты же сам смеялся!

– Ну так я смеялся с позиции частного лица… Оно у меня такое… Может быть глупым, вообще уродом… С позиции моей частной морды – пусть будет.

– Ну а вообще как, на самом деле? Запрещать или нет?

– Сначала поставьте меня в позицию…

Девственность: период полураспада

В 10-м классе одноклассники показывали на девчонку со школы, и шепотом: «А она ебется…». Подразумевалось, что другие – так себя не ведут. На первом курсе вузе сокурсник шепчет про сокурсницу: «По-моему, она еще девочка». Подразумевалось, что остальные – нет. Когда же успело сформироваться новое большинство? Разные люди – типа жизнь знающие, типа сами себе социологи – называли мне совершенно разные цифры периода полураспада девственности, и для девочек, и для мальчиков. Разброс ни хрена себе – как в оценке децильного коэффициента в России. Ну и личные расспросы тут, ясно дело, картины никакой не дают: одно из приличия завысят, другие занизят, большинство – пошлет… А ведь емкая была бы картина, если облепить ее цифирью со всех сторон. Базовая цифра – и десятки вокруг. На разные корреляции. Например, такая цифирь: какой процент завысит себе реальную дату, а какой занизит? Из каких соображений – будут те и другие? Но такое ведь, к сожалению, не мониторится вообще никак?

Промеж Дьявола и Святой Инквизиции

Почему-то, думая о культурной политике с позиции глобального модератора, мыслишь себя каким-то инквизитором… «Запретить», «не пущать», «откатить назад». С общим пафосом: лучше выплеснуть масс-культуру с чем-нибудь хорошим, чем ничего не трогать. Так, чтобы выплеснуть лишь ее – не получится. Получится лишь, как в СССР. То есть лишить 1 % населения доступа к условному «Дерриде», чтобы 99 % не смотрело всякую херь и рекламные ролики. Чтобы, значит, тотальный маркиз Детсад, лишь бы не рыночное регулирование, не сфера культурных услуг, с ее гоблинизацией населения РФ. Чтоб, значит, сидели мудаки-цензоры с подробной инструкцией, чего душить (умные и творческие в цензоры, увы, не идут). Уж лучше так.

Мысля себя с позиции субъекта в культуре – наоборот: ничего не могу поделать: мыслю себя каким-то, по преимуществу, «сатанистом». То есть я знаю, как раскрутить имидж зла, зло как бренд– в музыке, в кинематографе, в литературе. Это будет психодел, это будет идеология, это будет цеплять и это не будет в чистом смысле «попса». Это будет полуэлитарная вещь. И это, к сожалению, вполне себе творческая задача. Самая естественная из творческих задачв начале 21 века. Кто сказал, что творчество должно быть добрым?

Наверное, только очень хорошие люди могут занимать какую-то третью сторону. А просто неплохие ребята – или чуточку «сатанисты», или чуточку «инквизиторы». Может быть, по соотношения, чего в них больше – Подростка или Отца. Или по тому, куда их вперед позвали.

Немного стратификации

Я бы вообще представлял себе социальные страты не по доходу. Скорее по функции, или даже по потенциалу к функции. Или по способу получения дохода– так скажем.

«Лоу»– рядовые работающие. Рабочий там. Независимо от дохода. Включенный в индустриальный, или постиндустриальный конвейер – как исчисленная функция, как полностью и заранее данный атом, воткнутый в цепь рутинных автоматических действий (при коммунизме все такие человечки менялись на роботов, это такие проклятые профессии, которые не могут быть призванием вообще никак).

«Миддл»– не рядовые. К офицерским званиям трудовых армий начала 21 века причисляется не только менеджмент, но и, допустим, работник сферы образования (он ведь тоже управляет, он – менеджер развития, или менеджер его видимости), или медийщик, или рекламщик. Т. е. совокупность не столь даже чистых управленцев, сколь приравненных к ним, управленцев сознанием, например. Это потенциально творческие профессии, скажем так. Труд, который может быть представлен как деятельность, ежели постараться.