355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Шувалов » Контролер » Текст книги (страница 6)
Контролер
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 12:11

Текст книги "Контролер"


Автор книги: Александр Шувалов


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 7

Я включил компьютер, зашел в почту и принялся изучать, что же такого хорошего и разного накопал Волков со своими «маркетинговыми технологами» по интересующему меня персонажу. Кое-что нашлось, как говорится, от людей на деревне не спрячешься. Тем более что он особо-то и не скрывался, жил все это время в свое удовольствие, небо коптил. Ну, здравствуй, что ли, Вадик-гадик! Красавец-мужчина, супермен, разведчик. С чего начнем?

Начнем с самого начала, с того, что в 1963 году в семье скромного военнослужащего Зяблицына В.И. родился мальчик, которого нарекли в честь отца Василием. Становится понятно, почему он выбрал такую красивую служебную фамилию, а заодно и имя. Больше чем уверен, своя с раннего детства не очень нравилась, во дворе, небось, иначе чем «Зябликом», не называли. Это еще ничего, со мной в классе учился Эдик Захудский, вот тот-то настрадался по самые гланды. Впрочем, я отвлекся. В 1984 году Вася окончил московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного совета РСФСР, стал лейтенантом и пополнил собственной персоной ряды пехотных командиров. Получил назначение в ордена Ленина Забайкальский военный округ на должность, ого, командира роты. Странно немного, если учитывать тот факт, что его папа в то же самое время безропотно тянул армейскую лямку в генеральном штабе и успел дослужиться до погон с двумя звездами в один ряд и элегантных штанишек с широкими лампасами, то есть был генерал-лейтенантом.

Впрочем, странности тут же и закончились. Кадрированная (кастрированная, как грубо говорят военные) рота численностью аж в семь штыков, вместе с самим командиром, была прикомандирована к штабу арбатского военного округа и размещалась в Сокольниках, так что воин-забайкалец Зяблицын В.В. спокойненько жил дома у папы с мамой на Новослободской и ежедневно добирался до своего персонального отдаленного гарнизона на метро с одной пересадкой. Не вижу в этом ничего удивительного, по рассказам старших товарищей, во времена оные, среди московского генералитета, было очень модно направлять собственных отпрысков служить, черт знает куда, подальше, предварительно переведя это самое «черт знает» поближе к дому и маминым котлеткам.

Ротой Вася командовал долго, почти целый год. За это время повзрослел, набрался опыта и женился по страстной любви на девушке из простой семьи, папа которой имел на погонах ровно на одну звезду больше, нежели Зяблицын-старший, и проходил службу на какой-то незначительной должности все в том же генштабе. На основании всего вышеперечисленного, где надо решили, что он достоин, и направили куда надо, учиться на разведчика.

В 1989 он закончил обучение и был направлен, невзирая на высоких родственников, подальше от Москвы. В Стокгольм. Через два года вернулся и почти тут же укатил во Францию. Потом были Греция, Египет и почему-то Панама. В 1998 году папу уволили со службы по возрасту, а тестя разбил инсульт. Вася тут же перестал кататься по миру, как путешественник Миклухо-Маклай в погонах, и на долгие полтора года осел в Москве. За это время успел (сердцу не прикажешь) разлюбить осиротевшую жену и развестись с ней. Снова полюбил и опять женился на девушке из скромной военной семьи. Начало нового века Вася Зяблицын, извините, Вадим Островский встретил в Южной Америке.

Проработал он там без особых взлетов и падений, в основном, на «паркете» пять лет, вплоть до провала операции против Режиссера, до сих пор не пойму, с какого такого перепуга его назначили ей руководить. Потом был отозван на Родину. К тому времени его тестя номер два с некоторым треском и вонью попросили куда подальше со службы, вот с зятьком и обошлись исходя из принципа «не важно, ты шубу украл или у тебя украли».

Пару лет после этого трудился «классной дамой», то есть курировал подготовку очередной популяции российских военных разведчиков. В 2007 уволился со службы и сразу же разлюбил жену номер два. При разводе великодушно не стал делить совместно нажитое, а просто ушел, оставив бывшей трехкомнатную квартиру улучшенной планировки в Беляево и автомобиль марки «Жигули» девятой модели 1997 года выпуска. Чтобы не остаться без крыши над головой, снял скромную двухкомнатную квартиру на Пречистенке (это возле Остоженки, если кто не в курсе), прихожая в которой ненамного уступала по площади оставленным хоромам на юге Москвы. Дабы сэкономить на общественном транспорте, приобрел подержанный «мерседес» 2006 года разлива. В начале 2008 года получил лицензию и стал работать частным детективом. В том же году, видимо, чтобы не тратить зря деньги за аренду, выкупил снимаемую жилплощадь.

С тех пор живет скромно, посещая рестораны не чаще двух раз в сутки и казино – раз в неделю. В промежутке между всем этим умудряется даже заглядывать в фитнес-центры. В 2007 разок-другой посетил зал на Академической, с тех пор больше там не появлялся.

Что еще? Да, ничего особенного. Обычная жизнь простого военного в отставке: кабаки, бабы, тачки, скромная (ровно в два раза больше моей) пенсия. А, вот, с 2007 года пять раз выезжал за рубеж, причем, как по загранпаспорту на собственную фамилию, так и по дипломатическому, выписанному на некого Островского и утерянного им еще в 2006 году. Очень странно, что этот паспорт не был аннулирован. Дальше: адреса, некоторые персоналии, номера телефонов. Будет, над чем поработать.

В конце подборки отдельным пунктом было выделено, что за прошедшие годы НИКТО НИ РАЗУ не сделал, НИ ЕДИНОГО запроса по данному персонажу, ни наша служба, ни какая другая. Как говорится, помер Максим, и хрен с им...

* * *

– Что дальше?

– А дальше они оба начали сопеть, как будто передвигали мебель. Потом она застонала и сказала, что ей хорошо.

– Ценная информация. А что сказал он?

– Что ему тоже очень здорово и попросил кофе с коньяком.

Заседание штаба общества обманутых вкладчиков проходило на Преображенке. Утром Костя с Женей встретили клиента у офиса, провели с ним весь день, понаблюдали за ним, послушали – волковские ребята установили «клопов» в обоих его офисах: на Пресне и на Электрозаводской. Вечером Берташевича с Сироткиным сменил Шадурский, проводил того до места ночлега и остался там.

Из всего этого вырисовывалось следующее: в 9.52 клиент подъехал к своему офису на Пресне. Причем, не один, а в компании с сексуального вида брюнеткой лет двадцати пяти на вид, собственной секретаршей. (Пирожкова Надежда Сергеевна, 1972 года рождения, москвичка, разведена, детей не имеет, проживает на Открытом шоссе рядом с метро «Улица Подбельского»). Вызывает интерес тот факт, что передвигались они не на «Вольво», а на подержанной «Нексии» цвета несвежего винегрета, зарегистрированной на всю ту же Пирожкову Н.С.

В 10.12 красавица Надежда заказала по телефону пиццу, которую подвезли через сорок минут. В 11.30 секретарь зашла в кабинет к шефу и они «начали сопеть»... В 12. 25 он закончил пить кофе, сообщил дамочке, что убывает на встречу с клиентом и вернется часа через три, после чего покинул офис. Проверился и сел в машину. Доехал до метро «Станция 1905 года», оставил там машину, снова проверился и нырнул под землю. В 12.52 вышел на станции «Электрозаводская», немного прошелся пешочком, любуясь витринами, и в 13.07 вошел в собственный офис номер два по адресу: Барабанный переулок, дом двенадцать. Пробыл там два часа тридцать пять минут. Все это время ерундой типа сопения с дамочками не занимался (ну, не было там никаких секретарш), а упорно работал: звонил и договаривался насчет транспорта на послезавтра, обеспечения охраны какой-то загородной базы, доставки туда продуктов и подготовки к «заезду контингента», отправлял и принимал факсы. Минут за тридцать до ухода ему позвонил какой-то Сева, и клиент упорно торговался с ним из-за стоимости «оборудования». Сошлись на пятидесяти, предположительно, тысячах, непонятно, в какой валюте.

В 16.32 вышел из метро «1905 года». В 16.42 вошел в итальянский ресторан возле зоопарка, где его ожидала все та же Наденька. До 17.35 они обедали. В 17.49 вернулись в офис и почти сразу же принялись сопеть. В 17.57 клиент возжелал кофе с коньяком, который и был ему подан в 18.10. В 18.30 в офис пришла клиентка и до 19.13 выслушивала доклад детектива о проделанной работе. Кабинет опять наполнился сопением и стонами, на сей раз, они звучали в записи. С 19.13 до 19.18 дамочка взволнованно и матом выражала мнение по поводу состояния нравственности собственного супруга, ни разу при этом, не сбившись и не повторившись в выражениях. Даже стало немного завидно. Потом она успокаивала нервы с помощью виски, кофе и еще раз виски. В 19.42 ей была представлена смета на выполненные услуги. В 19.51 супруга-рогоносица испросила еще виски, потом расплатилась и отчалила.

В 20.14 засобирались из офиса и клиент с Надей. В 21.35, заскочив по дороге в супермаркет, добрались до ее дома на Подбелке. В 22.16 приступили к позднему ужину с выпивкой. В 23.21 ушли в спальню. До разного рода глупостей на сей раз дело не дошло, просто легли и заснули. Умаялись, знать, за день, сердечные. Все.

– Какие будут мнения? – поинтересовался я Берташевича с Сироткиным и устроившегося чуть в отдалении от них Крикунова. Что интересно, рассаживались все они рядом друг с другом, а потом эти двое как-то незаметно от Киры отодвинулись.

– Наденька... – мечтательно промурлыкал Костя и тут же показал руками, какая она, эта самая Надежда. – Когда все закончится, заберу к себе, на Дальний, – и добавил простодушно: – Все равно, Островскому она уже не понадобится.

– Женишься? – ехидно спросил Сироткин

– Зачем? Устрою к себе. У меня как раз секретарша...

– Ушла в декрет? – предположил я.

– В какой декрет, уехала с мужем на Запад – на Дальнем Востоке «Западом» называется любая точка на карте России, слева от Урала.

– А, если серьезно? – наконец-то раскрыл рот Крикунов.

– Если серьезно, то вопросов море: что за база, какой туда заедет контингент, когда заедет...

– Что за оборудование, – продолжил Костя.

– Нетрудно догадаться, – сказал Женя и принялся сооружать бутерброд, оголодал, бедняга, за день.

– Догадываться будем в «Поле чудес», если пригласят, – сурово одернул его я, и сам от собственной серьезности развеселился. – Скажи лучше, офис в Барабанном на сигнализации или нет?

– Думаю, нет.

– А когда он вышел оттуда, мусор выбрасывал?

– Нет.

– Вот и чудненько. Самое, значит, время заехать туда и на месте осмотреться. Кир, ты еще с компьютером обращаться не разучился?

– Вроде, нет.

– Молодец, – похвалил его Сироткин, – приходи ссать в лифт.

– Значит, сейчас кофейку попьем для бодрости и тронемся, – я встал и направился на кухню. Оттуда позвал: – Жень, можно на минутку?

– Да, командир... – появился, такой красивый в дверях, с бутербродом в руке.

– Ты, это, Жека, на Кирилла слишком не гони, не надо. Нам, между прочим, еще вместе работать, а, может, и не только.

– Я постараюсь, хотя, знаешь, иногда просто руки чешутся.

– Ты меня понял?

– Все понял, дяденька, я больше не буду.

– Смотри, а то из пионеров исключу. Ладно, с этим ясно. Скажи мне лучше, не было ли чувства, что он вас просек?

– Ни разу, я бы почувствовал, – Сироткин знал толк в наружном наблюдении. К нам в подразделение он пришел от «притворщиков». Самую малость не доучился, программу закрыли. – Ты знаешь, вообще такое ощущение, что этот Вадик, он же Вася, вообще страх потерял. Проверялся как-то лениво, все равно, что никак.

– Хорошо, если так: Слушай, а откуда это про поссать в лифте, в Интернете выудил? – Женька любил на досуге полазить по сети.

– Это мне Берташевич поведал, когда мы назад ехали. Был он недавно в одном городке, там у них...

– И?

– Ну, городок бедный, последний хрен, можно сказать, без соли доедают, короче, как везде в России, даже похуже.

– Удивил.

– Слушай дальше. Так вот, местные власти вдруг взяли да приняли программу «Жилье для неимущих», выклянчили под это дело деньгу из центра и построили.

– Что?

– Как, что? Дом для неимущих, то есть для себя, любимых. Справный такой домишко, целых двенадцать этажей, с лифтом. Единственная во всем городе высотка, можно сказать, местный небоскреб. Заселили туда чиновников из мэрии и всех прочих местных бугров, как раз сорок квартир и заполнили.

– И, как народ, безмолвствует?

– Не сказал бы. Сначала ходили туда как на экскурсию, на лифте катались, а потом повадились каждую ночь этот самый лифт зассыкать, да еще и гадить на лестницах.

– Ну, прямо, революционеры. А, что жильцы?

– Ничего с этим поделать не могут. И консьержей нанимали, и наряды милиции выставляли, и аппаратуру вешали. Один черт, к утру лифт обоссан, лестницы обосраны, а изображения нет, потому что все камеры кем-то сняты.

– Круто!

– И не говори. Просачиваются народные мстители...

– А менты?

– Ментам тоже квартир не дали, так что они на стороне повстанцев. А у местных это вообще превратилось в какой-то обряд. Костя говорил, что если парень пару раз в тот дом не сходит, ни одна девка с ним гулять не пойдет.

– Да уж... – я допил кофе и пошел прочь из кухни.

– Командир... – тихонько позвал меня он, и я остановился в дверях.

– Что?

– Без обид, ты с дверью-то справишься? – когда-то у меня неплохо получалось с замками: бойцам из группы Волкова в свое время организовал по этой теме мастер-класс его друг Саня Котов, а для проведения лабораторных работ привозил самого настоящего профессора этого ремесла, солидного седовласого мужчину с тридцатилетним стажем работы и всего двумя отсидками за мастерство.

– Должен справиться, – я посмотрел на собственные пальцы: вроде, не дрожали. Пошевелил ими. – Ручки-то помнят, да и инструмент есть. Осилю как-нибудь.

– Как ты говоришь, вот и чудненько. Нам-то что делать?

– Как все со стола сметете, идите дремать, но только чтоб одним глазом, и Дед, и мы, можем позвонить, мало ли что. Завтра вам опять на подвиг, – из нас пятерых клиент знал в лицо только меня и Крикунова, так что других кандидатур для ведения слежки у нас просто не было.

– Понял.

– Кира, на выход! – и мы двинулись.

Герой-разведчик не стал ставить офис на сигнализацию, наивно веря, что если в соседнем подъезде располагается опорный пункт милиции, то никто не осмелиться зайти. А мы осмелились. На то, чтобы отпереть входную дверь, у меня ушло минуты две. Не самый хороший, признаю, результат, но, во-первых, некуда было спешить и, во-вторых, я старался не оцарапать замок.

Чуть больше времени ушло на то, чтобы разобраться с пузатеньким сейфом производства фирмы PDD – «Ponty Dorozhe Deneg». Говоря о подобного рода чудесах инженерной мысли, надежных исключительно, на первый взгляд, тот самый дядя с профессорской внешностью говорил, что основным их преимуществом перед другими хранилищами является то, что при утере ключа не стоит особо расстраиваться. Достаточно взять обычную канцелярскую скрепку, слегка изогнуть ее, и путь к успехам открыт.

Пока я вспоминал уроки из прошлой жизни, Кирилл возился с хозяйским компьютером. Включил его, достал из кармана флешку и вставил в разъем на системном блоке.

– Как дела? – поинтересовался я.

– Порядок, комп навороченный, а запаролил только вход в «винду». Одно слово, «чайник». Секундочку. Опаньки, готово.

И у меня все было готово. Дверка с радующим душу взломщика скрипом распахнулась. Внутри находились деньги, много денег, около ста пятидесяти тысяч долларов, сто тысяч евро и кое-какие схемы и документы.

Все-таки правильно говорят, что любой шпион, вернувшись на родину, расслабляется. Старательно проверяется, как учили, на маршруте от дома до ближайшей пивной или при походе от супруги по бабам, привычно запоминает лица проходящих мимо граждан, марки и номера проезжающих автомобилей и при всем этом забывает спустить в унитаз отработанные за день документы и стереть из почты все входящее-исходящее. Кстати о почте, для того чтобы ее открыть, даже не пришлось подбирать пароль, его услужливо подсказал сам компьютер.

Творчески исследовав содержание мусорной корзины, отксерили все, представляющее интерес. Распечатали кое-какие документы, хранившиеся в компьютере, и решили, что пора и честь знать. В гостях, как известно, хорошо, но обрабатывать полученную информацию лучше дома, в смысле, на Преображенке. Навели порядок и тронулись к выходу. Я запер дверь и, избавившись от больничных бахил, надетых поверх обуви, мы заторопились к оставленной за пару кварталов от переулка машине.

На Преображенке мы расстались, Кирилл поехал в Зельев переулок к ребятам, а я поймал «джихад-такси» и отправился на Рублевку помыться, сменить бельишко, поспать немного и обдумать кое-что в одиночестве. Вольготно раскинулся на заднем сиденье «четверки», попросил водилу приглушить звук «джихад-шансона» и попытался задремать. Не получилось, в голову полезли мысли, всякие и разные. Это меня и сгубило.

Думать, ребята, нужно часто, тут я с Котовым не спорю. Но исключительно в специально отведенных для этого местах. Вот наши избранники, например, думают исключительно в помещении Государственной Думы. Телевизор смотрите? Обратили внимание на их перекошенные от напряжения лица? Это они так думают, а напрягаются, потому что трудно, не привыкли. У нас ведь кого в депутаты выбирают? Правильно, спортсменов, артистов, певцов, танцоров и молодых прохиндеев в качестве кадрового резерва.

Я расплатился, вылез из машины и пошел к дому, продолжая думать думу. Мыслитель, блин, нет бы осторожненько добраться до квартиры, засесть в сортир и размышлять там, под журчание воды, сколь душе угодно. Четыре последних года спокойной и пьяной жизни все-таки здорово меня расслабили и превратили в типичного пострадавшего.

Обойдя нагло припаркованный посреди пешеходной дорожки джип, я поднялся по ступенькам. Зашел в темный, насквозь прокуренный подъезд. То, что внутри кто-то есть, я понял с небольшим опозданием, уже захлопнув за собой дверь. Как известно, небольшое опоздание ничуть не лучше опоздания большого. Либо ты, дружище, успел, либо нет. И совершенно неважен размер этого самого «неуспева», то ли доля секунды, то ли год.

Я попытался выскочить наружу, но в глаза ударил яркий свет фонаря и кто-то, хекнув от усердия, приложил мне сзади чем-то тяжелым. В последний момент я успел немного дернуть головой, поэтому удар пришелся немного вскользь и получился не тяжелый нокаут, а просто нокаут. Как будто одновременно выключились свет и звук.

Немного пришел в себя, когда ударился головой обо что-то твердое, в аккурат тем местом, куда меня двинули до того. Открыл глаза, в уши ворвались чудные звуки:

– «Вези меня, извозчик по гулкой мостовой,

А если я усну...».

Где я, черт? Кругом темно, орет музыка, я куда-то еду, вернее, меня везут. Машина еще раз подпрыгнула, и я начал приходить в себя. Где-где, в багажнике, естественно. Лежу на боку спиной к салону, руки скованы наручниками за спиной, рот заклеен, на голове какая-то тряпка. Прямо, как много лет назад, когда я скрывался от призыва и трудился в одной интересной структуре в Москве. Доводилось, знаете ли, не только паковать в багажник других, но и пару раз прокатиться самому. Машину еще раз тряхнуло. Неужели? Неужели клиент просек что к чему, и начал действовать? Чушь какая-то, если так, он мог побрать нас с Кирой прямо у себя в офисе. И потом, при всем моем неуважении к паркетному супермену Васе, как-то уж больно тупо со мной сработали, даже толком не обыскали, лежу вот на боку, и в бедро мне упирается собственный складной ножик.

– Приходите в мой дом, мои двери открыты... – затянул приятный с хрипотцой голос, к владельцу которого однажды пришли на дом.

Я перевернулся на спину и, пыхтя от натуги, начал упражнение. Немного мешал отросший животик, но, слава богу, от регулярного употребления спиртного, не становятся длиннее ноги, а потому, что-то стало получаться. Не успела закончиться песня, как скованные руки поменяли положение.

Машина запрыгала на кочках, я понял, что она съехала на грунтовку и времени на личную жизнь остается с гулькин хрен. Достал ножик, немеющей рукой раскрыл нужное лезвие, с великим трудом из-за всей этой тряски вогнал лезвие в замок. Браслет на левой руке щелкнул и раскрылся. Быстренько размял руку и продолжил.

– ...Если что-то не так, вы простите меня... – попросил главный пацанский певец и замолчал. Машина остановилась, мотор смолк.

– Пойду отолью, а ты лоха вытаскивай, – значит, их в тачке всего двое. Это радует.

Багажник открылся. Я по-прежнему валялся на боку с руками за спиной и заклеенным ртом, только без тряпки на физиономии. Рассвело и я смог разглядеть стоящего – лет 25, коротко стриженный, с редкими рыжими усами.

– На выход, Гена – весело скомандовал он, схватил меня за шиворот и потянул наружу.

– У-у-у... – замычал я заклеенным ртом и уперся.

– Ты, че, б... – он сделал шаг вперед и, наклонившись надо мной, схватил второй рукой за ногу.

Как говорится, что и требовалось доказать. Я рванулся к нему и прихватил моего нового знакомого за шею. Простой, между прочим, прием, но очень эффективный. Если кто попадется на него на спарринге, выход один: стараясь не делать резких движений, аккуратно постучать ладошкой по ковру. Другого контрприема просто не существует. Он, правда, об этом не знал, начал дергаться, а потому сам себе сломал шею.

Прихватив валявшуюся в багажнике монтировку, я осторожно выбрался наружу и осмотрелся. Так, с первым противником все понятно, половина тела в багажнике, жопа с ногами – на воле. А где же второй?

– Ефа, ты где? – а вот и он, даже искать не надо. Сам идет навстречу, застегивая по дороге ширинку.

Лет тридцати, невысокий крепкий, с бычьей шеей и мятыми ушами, из борцов, наверное. Точно, из них: противник номер два широко распахнул руки и бросился ко мне. У них, у борцов, это называется «проход в ноги». Хороший прием, но действует не всегда, например, когда у противника в руке монтировка. Ею я и тюкнул его по темечку, не со всей дури, конечно, а так, чтобы вырубить ненадолго. Как они меня возле дома. От всех этих физических нагрузок стало трудновато дышать, и я сорвал с губ пластырь.

– М-м-м, ой, блин! – больно.

Башка у «борца» оказалась на удивление крепкой, и очухался он быстро, даже не пришлось помогать. Постарался встать, но куда там! Он валялся на спине, на собственных скованных сзади руках, а ноги я зафиксировал его же ремнем. Пока он был в отрубе, я заглянул в машину, попил водички из пластиковой бутылки и осмотрел бардачок. Нашел там, среди всего прочего, тонкие кожаные перчатки и опасную бритву. Перчатки надел, что-то похолодало, а бритву сунул в карман.

– У-м-м, ы-ы-ы, – мычал он, много ли наговоришь с тряпкой во рту.

– Сейчас я выну кляп, будешь отвечать на мои вопросы. Попробуешь кричать, перережу горло, понял? Если понял, моргни.

Он усиленно заморгал и затряс головой: понял, значит.

– Ты кто?

– Мужик, ты не понял... – как я и ожидал, мой собеседник оказался из тех, кто начинает гнуть пальцы, даже если у него связаны руки.

Закрыв ему рукой рот, я провел бритвой по горлу, несильно, но кровь показалась, и он это почувствовал.

– Еще раз спрашиваю, ты кто?

– Рыба, – ничего себе пескарик!

– А по паспорту?

– Рыбин... Костя.

– Дальше давай. Кто меня заказал?

– Нас с Ефой послал Вишня.

– Зачем?

– Ты, это... Давай договариваться.

Я опять прикрыл ему рот и, схватив за мошонку, сжал. Сначала несильно, потом всерьез.

– Зачем вас послали?

– Сказал глушануть тебя, привести сюда, бросить в яму и засыпать.

– Грохнуть?

– Нет, – он, как ему казалось, незаметно согнул и разогнул ноги. Надумал, видно, постараться достать меня, а пока, глупышка, решил отвлечь разговором. – Просто бросить и засыпать. Пойми, Ген, это ваши с Вишней дела, я в них никаким боком. Наклонись поближе, что скажу...

– Это можно, – я послушно склонился над ним и воткнул палец в горло, под кадык.

Придя в себя по-новой, он загрустил: на этот раз я сидел на нем верхом, держа бритву у горла.

– Попробуешь встать на мостик или еще чего, умрешь мигом, уразумел?

Он кивнул.

– Кто такой Вишня?

– А то ты сам не знаешь.

– По какому адресу вас послали?

– Забыл, где живешь, у-у-у... – я провел тупым концом бритвы ему по щеке, а ему показалось, что острым.

– Адрес!

Он назвал адрес. Все правильно, за малым исключением. Не знаю, почему, но после первого корпуса нашего дома идет третий, а второй находится в ста метрах за ним. Многие путаются, особенно если учесть то, что здания абсолютно одинаковы, а таблички с номерами отсутствуют. Стало смешно и грустно одновременно. Представьте себе, собрался человек отомстить за погибших ребят и свою, поломанную об коленку жизнь, а заодно спасти мир, и тут какой-то Банан, Клюква или там Вишня как раз в это же самое время посылает парочку безмозглых отморозков, Ефу и Рыбу, треснуть по башке какого-то Гену, привести в лесополосу и закопать живьем. И эти дебилы, мало того, что не могут найти нужный дом, еще и нападают на совершенно постороннего! Хоть бы документы спросили, перед тем как вырубать. Да, можно только представить, что скажут мужики, если вдруг узнают. Нет, не узнают, потому что не буду об этом рассказывать. Подполковник, пусть даже бывший, боевой оперативник ГРУ, и так попался. Стыдоба какая.

– А где Ефа? – вдруг открыл рот мой пленник.

– Поверни голову вправо. Жопу видишь? Это – его.

– А что с ним?

– Ничего особенного, помер Ефа.

– Ответишь, Гена, – прошипел он. В том изысканном обществе, где он вращался, видимо, так принято пугать.

– Не перед тобой, – я уперся левой рукой ему в челюсть и отклонил голову вбок. – Да, едва не забыл, я не Гена... – и ударил его в висок камнем. Как говорится, если что-то не так, вы простите меня. Перед тем, как глушить человека и везти на природу закапывать заживо, стоит все-таки удостовериться, он это или не он.

У этих двоих здорово получались земляные работы, то ли в строительных войсках служили, то ли в свободное время землекопами подрабатывали, а, может, у Вишни в бригаде насобачились. Не знаю. Все равно, могила получилась просторная, эти двое легко влезли, даже место осталось.

Я забросал яму землей, утрамбовал, добавил еще земли и снова утрамбовал, а под конец покрыл ее опавшей листвой из кучи, которую заботливо подготовили для Гены покойнички. Потом попил еще воды, умылся, почистил одежду и сел в джип.

Посидел, подождал, когда перестанут трястись руки, выкурил пару сигарет. Отвык я все-таки от таких нагрузок на нервы, совсем разбаловался у себя в магазине. Последний раз мне приходилось сражаться там с одним-единственным алкашом, возомнившим себя слишком крутым, и призом в том бою была не моя собственная жизнь, а бутылка «Журавлей». Полистал паспорта граждан Рыбина и Ефимова, потом порвал их, обрызгал бензинчиком из канистры и сжег вместе с водительскими правами все того же Рыбина. Забросал костер землей и листвой, сел, наконец, в машину и поехал.

Я бросил джип у въезда в город, поймал частника и поехал к себе. С точки зрения безопасности и здравого смысла, стоило, конечно, отправиться на Преображенку, но я уперся и пошел на принцип. «Упертый хохол» – называет меня в таких случаях мама и добавляет, что с годами я стал точной копией родного отца.

Из маминых рассказов, достаточно редких и неохотных, я знаю, что папа был прокурором, причем, честным и несговорчивым. Никогда не «входил в положение», не любил «решать вопросы», не останавливался на полдороге и не любил проигрывать. Все это, вместе и по отдельности, создало ему много проблем в жизни и, видимо, испортило характер.

Я почти не помню его, они с мамой расстались, когда мне было чуть больше двух лет. Иногда всплывают в памяти картинки из прошлого: громадный мужик подбрасывает меня вверх, и мы оба хохочем. Для двухлетнего ребенка, впрочем, любой взрослый мужчина кажется нереально большим. Говорить о нем мама не любит, знаю, что он уехал из города, а она через три года после этого вышла замуж за молодого доцента кафедры марксизма-ленинизма местного политеха, вздыхавшего по ней еще со школы.

В квартире было тихо, соседка вредной привычки подниматься в такую рань не имела.

Звонить на Преображенку я не стал, Костя с Женей уже уехали, а Дед еще не вернулся. Принял душ, обработал небольшую ранку на голове перекисью. На мое счастье, кто-то из покойничков огрел меня по башке не железной трубой, а резиновым шлангом со стальным сердечником. Я его потом нашел в машине и прихватил на память о приятном знакомстве. В общем, пощипало немного и прошло.

Забросил бельишко в стиральную машинку, а сам пошел пить чай на кухню. Попробовал было поразмышлять: аккурат перед тем, как мне дали по башке, туда заглянула какая-то интересная мысль, но ее тут же выбили. Захотелось есть, и эта новость вызвала сдержанный оптимизм: при сотрясении мозга аппетит пропадает напрочь. Хотя, если разобраться, что там у меня в голове может стряхнуться, пустота, что ли?

Я засобирался выпить еще чаю с бутербродами, но передумал. Пошел к себе, поставил будильник на половину второго, лег на диван, поудобнее устроил на подушке голову и сам не заметил, как вырубился.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю