Текст книги "Контролер"
Автор книги: Александр Шувалов
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Глава 19
Жена на три дня укатила навестить внуков, а потому первый вечер свободы генерал твердо решил посвятить разврату. Каждый понимает это по-своему: кто-то щекочет нервы в казино, кто-то перед бурной ночью любви томно гуляет в ресторане особь противоположного или своего пола, кто-то, живо сопереживая действующим лицам и исполнителям, смотрит порнушку по телевизору, а кто-то перебирает старые фотографии в альбоме.
Отпустив охрану, вошел в подъезд. Кивнул, вскочившему и вытянувшемуся в струнку, двухметровому «консьержу», вошел в лифт и нажал кнопку четвертого этажа. На душе пели птицы. Сейчас он придет домой, отварит картошечки, порежет селедку и посыплет ее лучком. Когда охладится пиво, достанет из холодильника первую бутылку и начнет ужинать. А потом просто посидит на кухне, глядя в темноту за окном и думая мысли. И никто, ни одна живая душа не будет гудеть над ухом, что лук вреден для его печени, а пиво – для почек. Ближе к полуночи он включит телевизор и посмотрит под оставшееся пиво какой-нибудь старый фильм или футбол. И ни в коем случае никаких новостей или политики: обо всем, происходящем в стране и в мире, он узнавал раньше телевизионщиков, а телодвижения политиков давно уже, который десяток лет, не представляли для него загадки.
Генерал вошел в квартиру. Отключил сигнализацию, поставил звякнувший пакет на пол, разулся, снял форменное пальто с фуражкой и повесил на вешалку. Стягивая на ходу китель, вошел в гостиную.
– Здорово, Михалыч, – приветливо поздоровался с хозяином квартиры, расположившийся за овальным столом в центре комнаты.
– Привет, Витальевич, – ответил тот, – как же ты?.. – оторопело посмотрел на датчик сигнализации у двери. Рассмеялся и махнул рукой – Черт, кого спрашиваю, для тебя же это просто семечки. Пиво будешь?
– Пиво тебе завтра самому понадобится.
– Даже так? Ну, тогда чаю попьем.
– С удовольствием.
– Погоди минутку, я только переоденусь.
Достал было из ящика стола диктофон, но махнул рукой и положил на прежнее место. Вообще-то, его квартира была оборудована устаревшей, но достаточно надежной, постоянно работающей системой видеонаблюдения, но именно в этот вечер она не работала, и вывел ее из строя сам хозяин. В обед ему вдруг вздумалось повесить картину в прихожей. Генерал взял дрель и со снайперской точностью воткнул сверло прямо в кабель. А еще время от времени включалась стационарная прослушка, расписание работы которой хозяин не знал.
– Проходи, располагайся. Голодный?
– Нет.
– Тогда я, с твоего разрешения, – и разом заглотнул половину бутерброда.
Допив чай, оба закурили.
– А я ведь испугался, – хозяин квартиры долил себе чаю. – Будешь еще?
– Достаточно.
– Как знаешь. Испугался, говорю. Прихожу домой, а у меня в квартире Сова. Сидит и перышки чистит.
– Испугался, – гость хмыкнул, – а за пистолетиком не полез.
– Нашел, что ли?
– А то.
Собеседники были знакомы давно, почти тридцать лет. В первый раз судьба столкнула их на двухмесячных курсах, куда руководство управления так любило и до сих пор любит посылать своих офицеров. Вместе изучали что-то жизненно необходимое, то ли тропическую медицину, то ли вязание на спицах, а, может быть, поэзию эпохи Тан. Не суть важно, главное, что познакомились и прониклись некоторой взаимной симпатией. Потом пересекались на разного рода совещаниях и даже разок отдыхали вместе в санатории. Дружбы между нами не получилось (в конторе принято дружить исключительно по месту работы), но за бутылкой разок-другой посидели.
– Значит, убивать меня не будешь, – генерал хмыкнул, – тогда что, кошмарить?
– Что-то ты, Михалыч, развеселился.
– Это тебе так кажется. На самом деле я в полном расстройстве чувств. Прикинь, собирался человек спокойно посидеть за пивом, чтобы никто ему не дудел на ухо о том, что почки сейчас отвалятся... Кстати, как у тебя со здоровьем?
– Не жалуюсь.
– Даже завидно, – помотал головой и усмехнулся, – никакого уважения к чину, к заместителю начальника Главка могли бы кого и пострашнее прислать. Например, Большакова. Ты знаешь, я недавно специально справлялся в кадрах. Оказывается, действительно был такой на самом деле.
– А ты не верил.
– Признаться, нет. Уж больно много о нем легенд и сказок. Он, кстати, еще жив?
– Жив и поздоровее обоих присутствующих. Хочешь встретиться? Только скажи.
– Нет, уж, уволь, его, говорят, даже людоеды боялись.
– Точно, – подтвердил Сова, – до поноса.
– Опасались, что он их слопает?
– Что заставит жрать живьем друг друга.
ТОТ САМЫЙ Большаков, не поверите, позывной Ромашка, действительно, пользовался мрачноватой известностью и не без основания считался человеком опасным. Настолько, что когда в конце семидесятых президент одной африканской страны решил вдруг изменить политическую ориентацию, повернуться толстой черной задницей к Советскому Союзу, а круглой щекастой мордашкой – к демократическим ценностям, никаких острых акций со стороны родины победившего социализма не последовало. Отцу нации и верховному главнокомандующему просто намекнули, что к нему в гости вдруг засобирался человек, который в свое время привел его к власти. И все вернулось на круги своя. Из страны тут же выдворили американского посла и разогнали европейский культурный центр, зато открыли еще один университет марксизма-ленинизма. А сам президент продолжил твердо придерживался единственного истинно верного курса и только в начале девяностых, когда не стало СССР, а Россия с головой нырнула в светлые воды демократии, наконец, осмелился робко спросить: таки уже можно перестать строить социализм или как?
– Ладно, обойдемся без Большакова. Зачем пришел?
– Поговорить. Скажи-ка, четыре недели назад вам передали бывшего полковника Зяблицына?
– Как ты сказал, Зяблицына? Что-то не припоминаю.
– Все ты прекрасно помнишь, Михалыч. К этому уроду еще диск прилагался с записью допроса. Речь шла о некоем Чжао.
– Чжао, погоди, это который Режиссер?
– Вот, видишь, а ты говорил.
– Что я говорил? Диск, насколько я знаю, не читался, а этот Зяблицын...
– Еще живой? – поинтересовался Сова.
– Понятия не имею, сам понимаешь, не мой уровень. Да и насчет Чжао что-то не очень верится. С ним «соседи» вопрос уже закрыли.
– В прошлом году?
– Так точно.
– Михалыч, я, конечно, человек простой, но ты уж совсем меня за идиота не держи. Этого Чжао уработали за несколько дней до того, как вы «не прочитали» диск.
– Бездоказательно.
– Не скажи. Если ты не забыл, пальчики этого Режиссера есть во всех картотеках.
– Ну.
– Вот тебе и ну. Около месяца назад один гражданин взял да и помер на Ленинградском вокзале.
– Сам?
– Не совсем.
– Ну, помер и помер. «Соседи», думаю, быстренько распорядились его кремировать, так что, нет человека, нет и проблемы.
– А то, что его нашли без двух пальцев на правой руке, ты, конечно же, не в курсе?
– Нет.
– Серьезно?
– Какой мне смысл врать?
– Значит, теперь ты в курсе. Сам понимаешь, любая экспертиза без проблем подтвердит, что клиент год назад был скорее жив, чем мертв. Получается, кое-кто немного ввел в заблуждение мировую общественность.
– И получил премию.
– Совершенно верно, целых пять миллионов евро. Ты хоть представляешь себе, какая поднимется вонь, если это всплывет?
– А это всплывет?
– Очень даже может быть.
– Вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее.
– Без проблем.
– Для начала объясни, какой во всем этом твой интерес?
– Самый что ни на есть.
– Витальевич, ты что решил на старости лет в шантажисты податься? Денег захотелось?
– Денег мне своих хватает, а что касательно шантажа... Как говорится, возможны варианты.
– Я тебя очень внимательно слушаю.
– В тот же день, как грохнули этого Режиссера, в больнице города Никольска, это под Москвой, спецназ ФСБ захватил двоих парней. Вернее, один в это время был без сознания, а второй сдался сам.
– Ну и что?
– Где твой ноутбук?
– В портфеле.
– Достань и ознакомься вот с этим, – Сова достал из кармана диск и выложил на стол.
– Прямо, как в кино... – генерал поднял глаза от экрана. – Чаю будешь?
– Не откажусь.
– Скажи, а ты каким боком ко всему этому?
– Это наши парни.
– Из действующих?
– На пенсии оба, но все равно наши.
– Жалко мужиков, но что я могу сделать? Будем считать, что им просто не повезло.
– Все?
– К сожалению, да.
– Это вряд ли, – достал из кармана еще два диска, – просмотри по диагонали, получишь массу удовольствия.
– Что здесь?
– Черная магия и ее разоблачение, – Витальевич широко улыбнулся. – Статьи, которые появятся в зарубежной прессе, если эти двое не окажутся на свободе, и еще кое-что.
– Ишь ты, – генерал задвигал курсором мышки, – открыли, блин, Америку, – двинулся дальше: – А вот это хрен докажете.
– Запросто.
– Неужели? А вот это уже...
– Чистая правда.
– Я имел в виду, что ты пошел против родной конторы. Это уже называется предательством, Витальевич, – и вдруг приблизил сжатую в кулак пятерню к столу, как будто собирался ударить.
«Трах!» – кулачище собеседника с треском впечатался в подоконник, да так, что тот жалобно заскрипел, а горшки с цветами подпрыгнули и зависли в воздухе.
– Предательство, – страшным шепотом проговорил Сова, – ты знаешь, что такое предательство? Когда нас посылают на край географии и предупреждают, что никто не выручит, если что не так, это не предательство. Это нормально. А когда у себя в стране ребята спасают целый город и «гасят» международного террориста, между прочим, объявленного вне закона, а их за это сажают за решетку! Вот это самое настоящее предательство.
– Ну, допустим, не за это. Откуда у них оружие?
– При чем тут оружие?
– И все-таки?
– Нашли.
– Сразу же верится. Кто, скажи на милость, их просил захватывать больницу?
– Так получилось.
– Получилось... Тогда почему они не обратились в органы?
– Один из них, Коваленко, сразу же прибежал к нам в контору.
– И?
– И ничего. Почему не обратился к «соседям», сам понимаешь.
– Так что, им теперь героев присваивать?
– Достаточно просто отпустить.
– Что я, по-твоему, должен делать?
– Выйдешь на своего Первого, а потом встретитесь с людьми из ФСБ. Думаю, они все поймут правильно. Да, едва не забыл, если с парнями что-нибудь случится в СИЗО, мало не покажется.
– По минному полю ходишь, Витальевич.
– Мы привычные.
– Ты хоть понимаешь, какие последствия могут быть лично для тебя?
– О себе подумай. Если все это дерьмо всплывет, вовек не отмоешься.
– Хорошо, допустим, «соседи» пойдут нам навстречу. Что потом?
– А потом вы договоритесь с прокуратурой.
– Как ты себе это представляешь?
– Будете торговаться. Уверен, у вас с со смежниками есть чем.
– Как у тебя все просто. Наша контора, чтоб ты знал, должна работать только за рубежом, а на территории России...
– Конечно, должна. А менты должны защищать население, чиновники – помогать гражданам, депутаты...
– На митингах выступать не пробовал, ироничный наш?
– Не отвлекайся. Что скажешь?
– Я постараюсь.
– Не надо стараться, Михалыч, просто сделай все как надо.
– А какие гарантии, что эта информация не уйдет на сторону?
– Мое слово, – на полном серьезе ответил Сова.
– Слово – это хорошо, – генерал встал и подошел к холодильнику. Достал оттуда початую бутылку водки и посуду из настенного шкафчика. Разлил водку по стаканам. – Тебе не предлагаю, – и отсалютовал собеседнику. – Руки, сам понимаешь, не подаю, – громко и четко проговорил он, легонько массируя кисть. Лапа у его старого знакомого за прошедшие годы слабее не стала.
– В течение недели жду звонка, – собеседник покрутил в воздухе пальцем. Тот пожал плечами.
– А если не получится?
– Сам узнаешь, – и пошел к выходу.
Проводив его, генерал немного постоял у окна на кухне, в ожидании, когда тот выйдет из подъезда. Не дождался.
– Ах, ты, старый хрен, – расхохотался он. Налил еще полстакана и накатил. Подошел к стоящему в прихожей телефону закрытой связи, снял трубку и набрал номер.
– Добрый вечер, это я.
– ...
– Через час буду у тебя, – генерал и начальник Главка двигались по службе параллельными курсами и уже больше двух десятков лет были на «ты». Не при посторонних.
– ...
– Знаю, только мои новости будут поважнее твоего завтрашнего доклада, – положил трубку и тут же принялся названивать по другому телефону, на сей раз, в гараж Управления.
Несколько дней назад, прочитав оказавшуюся на его столе записку, генерал сначала собрался было сразу проинформировать Первого, но, поразмыслив, делать этого не стал. Он был наслышан о репутации Совы и в возможность блефа с его стороны не верил. Да и потом, что ни говори, возраст, целых шестьдесят три года. Пора, как говорят водоплавающие, на лопату. Самое время подумать о душе, о том, кого и что растерял, поднимаясь по карьерной лестнице. В конце концов, просто представить, что каждый год, каждое пятое ноября у тебя дома ни разу не зазвонит телефон. Вот и пришлось взяться за электродрель, между прочим, второй раз в жизни.
А насчет пива Сова оказался совершенно прав. Вернувшись домой, генерал первым делом прошел на кухню и залез в холодильник. Остатки водки чудно легли на ранее выпитое дома, и виски, освоенный за компанию с начальством. Так что вечером следующего дня пиво прошло просто на ура.
Глава 20
– А у вас интересная биография, Игорь Александрович.
– Шутите.
– Я очень редко шучу на работе.
– Так что интересного вы обнаружили в моей биографии?
– Самое интересное в ней это отсутствие чего-либо интересного. Знаете, у меня вообще возникло ощущение, что она вовсе даже не ваша.
– Тогда чья же?
– Какого-то ничтожества и воришки в погонах.
– А ранения?
– Такие же странные, как сама биография.
– Именно поэтому вы приказали написать ее еще раз?
– Я уже говорил, что предыдущий экземпляр потерялся.
– А я – то думал, что рукописи не горят.
– Рад, что вы сохранили чувство юмора. Горят, уверяю вас, горят, а еще теряются. Если следовать должностной инструкции, я должен был написать докладную начальнику отдела, а он, в свою очередь – отправить на пенсию делопроизводителя, благо ей уже далеко за шестьдесят.
– И?
– Жалко старушку, – он смущенно улыбнулся. – Вот я и подумал, что вам будет не так трудно описать вашу жизнь еще раз.
– Конечно же, не трудно, – какой он все-таки славный парень, мой следователь. Старушек жалеет.
– Кроме того, я надеялся, вдруг вы вспомните еще что-нибудь.
– И как вспомнил?
– Нет, – огорченно сказал он, – в обоих экземплярах одно и то же, – извлек из портфеля две скрепленные стопочки бумаги и положил перед собой, – только разными словами, – пододвинул ко мне, – вот, сами посмотрите.
– Значит, делопроизводитель потеряла, – проворчал я.
– Именно, а потом разыскала, ее на радостях едва удар не хватил.
– Скверная штука старость.
– И не говорите. Так вот я послал запросы о частях, в которых вы служили.
– Будем ждать ответа.
– Уже пришел, и, знаете, что опять очень интересно?
– Что?
– Все до единой части, в которых вы проходили службу, расформированы.
– Да? – и я сделал вид, что удивился.
– Не расстраивайтесь, частей нет, а люди остались. Будем искать ваших сослуживцев... – и попробуй тут не расстроиться. Мое личное дело, самое настоящее «третье», как известно, рассчитано исключительно на поверхностную проверку по типу «запрос-ответ», не более.
– Если надо, я не против, – как будто, кто-то интересовался моим мнением.
– Исключительно в интересах следствия, Игорь Александрович. А оно требует самой подробной информации о вас. Так что будем трудиться без лишней спешки и суеты, – я ощутил себя сухим поленом. Сейчас этот Дровосек взмахнет топориком и... Стало грустно и я улыбнулся, зачем, сам не знаю.
– Вот и отлично, – он достал из кармана сигареты, – не желаете?
– Нет, спасибо.
– Ах да, у вас же режим. Давайте-ка, немного побеседуем. Меня интересует...
– А потом появился спецназ. Я очень испугался...
– Странно, а работавший по этому делу офицер ФСБ указал в рапорте, что вы держались очень спокойно.
Спасибо, Равшон...
– Какое уж там спокойствие.
– Ничего не хотите добавить к сказанному?
– Нет.
– Согласитесь, что вся эта история в вашей трактовке выглядит не совсем правдоподобно.
– Не спорю, – я опять улыбнулся, на сей раз, криво, – истина очень часто не выглядит как истина... – и сам не понял, что сказал.
– Да вы у нас просто философ.
– Где уж мне, – на сей раз, я улыбнулся скромно. Спросите, почему? Исключительно от страха. Когда-то мне советовали больше всего опасаться умных следователей. Повезло. Передо мной сидел не просто умный, а очень умный. Сидел себе и играл со мной, как сытый кот с мышонком.
– Хорошо, на этом сегодня закончим. Распишитесь и укажите на каждой странице...
– Помню, – пододвинул к себе бумаги и принялся изучать, что же такого интересного я сегодня наболтал. Немного, но если он ухватится даже за это... – Позвольте ручку, – и принялся визировать листы.
– Желаете встретиться с адвокатом?
– На этой неделе – нет... – мэтр Тищенко уже приезжал вчера с хорошими новостями. Только вот после сегодняшнего допроса в них не особо-то и верилось.
– Просьбы, пожелания?
– Не знаю, возможно ли это...
– Что?
– Хотелось бы пару гантелей от шестнадцати до двадцати кило, эспандер и эластичный бинт.
– Боюсь, что не получится.
– Что ж, – я вздохнул и, в который уже раз, улыбнулся, – тогда просьб и пожеланий нет.
Следователь нажал на кнопку. Вошел конвой, меня окольцевали и повели к выходу.
– Минутку, – и мы, все трое, остановились, – пару слов напоследок, вы меня слушаете?
– Да, конечно.
– Не знаю, где это вас так научили держаться на допросах, но обязательно узнаю, – Не хотелось бы. Даже не хочется думать, что будет, если у него это получится. – Я, вообще, собираюсь очень подробно изучить вашу биографию. А пока добрый совет: осознайте, наконец, что проиграли, и начинайте сотрудничать. – Я лишний раз зауважал этого Сотника за то, что он не начал ездить мне по ушам на тему, что мой подельник уже раскололся до задницы и валяет одно чистосердечное за другим. – До встречи, задумайтесь над сказанным.
– Обязательно. Всего вам доброго, – и, не снимая с лица улыбки, я двинулся на выход походкой победителя. Так и шел, скалясь, до самой камеры.
Я уселся на шконку лицом к стене и с силой провел ладонями по физиономии, пытаясь вернуть ей нормальный вид. Получилось не очень здорово, от всего этого натужного веселья у меня свело лицевые мышцы, так что возникла реальная возможность прожить остаток жизни «человеком, который смеется 2009».
Серьезный парень этот Сотник и, как посмотрю, не только дровосек, но и землекоп. Если так пойдет и дальше, нароет он обо мне много всякого и разного. Так что, если в ближайшее время не случиться чуда, придется... А что, собственно говоря, придется? Сам не знаю.
Ладно, побренчали нервами и довольно. Все равно я победил, при всех раскладах победил. Вот только как бы теперь избежать приза за эту самую победу.
* * *
Ничто так не укрепляет здоровье, как пешие прогулки по зимнему лесу. Беда в том, что зима в России в последнее время все больше и больше напоминает крымскую, то есть никакого мороза со снегом, зато много дождей и грязи.
Генерал поднялся на невысокий пригорок и остановился, переводя дыхание. С недавнего времени он старался больше двигаться, опять начал делать по утрам зарядку и даже подумывал о приобретении абонемента в бассейн. Еще одна, сто двадцать первая попытка начать новую жизнь. Предыдущие сто двадцать закончились одинаково: наваливалась работа и забирала все время и силы без остатка.
Орлиным взором оглядел раскинувшийся в низине дачный поселок и полез в карман за сигаретами. Чертыхнулся и одернул руку, новая жизнь предполагала ограничение в куреве, не больше пачки в сутки. Пнул обутой в резиновый сапог ногой ветку и, подняв воротник куртки, остался стоять, где стоял.
– Привет, Витальевич, – негромко сказал он, не оборачиваясь.
– Здорово, – тот подошел и встал рядом.
Минуту-другую постояли молча. Юрий, он же, Витальевич, он же, Сова, закурил. Генерал плюнул и присоединился.
– Старею, – грустно проговорил подошедший.
– Точно, – согласился собеседник.
– Услышал, как я подбираюсь, а, Михалыч?
– Нет, – рассмеялся тот, – я тебя просто вычислил.
– Значит, все-таки старею, – посмотрел вниз на поселок, – ни фига не Рублевка.
– Не «Никольские озера» и даже не «Золотые пески».
– Бедно живете, ваше превосходительство.
– Пудрю мозги общественности. Видел бы ты мое шале в Куршавеле.
– И замок в Нормандии, – подхватил собеседник.
– И его тоже.
– Богатые люди – особые люди. Ты хоть знаешь, какие хибары у твоих?..
– Все я знаю, Юрка, – генерал поскучнел лицом, бросил сигарету на землю и растер, – вон тот дом, видишь? – и показал рукой. – Справа от него через два двора – мой личный Куршавель и Нормандия в одном флаконе. Семь соток, электробатареи, баня, сортир во дворе. Смотри и завидуй.
– Сейчас зарыдаю.
– Грубый ты, Витальевич.
– Это точно. И ни хера не женственный. Зачем звал, боярин?
– Есть предложение по твоим пацанам.
– Слушаю.
– Вам предлагается...
– Сделка?
– Не перебивай. Хорошо, пусть будет сделка. Они получат на полную катушку, но только по статье триста тридцать уголовно-процессуального кодекса.
– Что за статья?
– Самоуправство, то есть самовольное совершение действий, правомерность которых оспаривается... Черт, дальше не помню.
– Теперь я вспомнил, это наказывается штрафом.
– Верно или, максимум, арестом от трех до шести месяцев...
– Которые они проведут в следственном изоляторе.
– Прекрати, наконец, перебивать!
– Извини.
– В их случае до пяти лет лишения свободы.
– С какой радости?
– С такой, потому что совершено то же деяние, но с применением насилия.
– Хреново.
– Но, – генерал сделал паузу, – в мае ожидается амнистия по случаю годовщины Победы. У твоих мальцов, надеюсь, боевые награды имеются?
– Обязательно.
– Значит, подпадут под нее.
– А если не подпадут?
– Должны.
– Все, что нам должны, давно прощено и забыто. Не пойдет, Михалыч.
– А как пойдет?
– Первая часть триста тридцатой или снятие всех обвинений.
– Наглый ты, – генерал тяжко вздохнул.
– Точно, наглый, – согласился собеседник, – с вами иначе нельзя. Ладно, я пошел.
– Пока, – генерал протянул руку, – а, знаешь, Витальевич, я ведь увольняюсь.
– Выгоняют?
– Сам.
– Когда?
– С твоими орлами разберусь и сразу подам рапорт.
– Твердо решил?
– Тверже некуда.