Текст книги "ФБР (СИ)"

Автор книги: Александр Рыжков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Ветер колыхал растущую из трещин полынь, наполняя и без того не первой чистоты воздух её пыльцой. Две крысы дрались за облепленный грязью кусочек чего-то более-менее съедобного. А я трусил мимо обветшавших домов с засаленными окнами и тешил себя приятной мыслью, что вскоре увижусь со Светкой и начну выслушивать её глупые разговоры про одноклассниц и одноклассников, про уроки и контрольные, про стервозных учителей и ещё более стервозного завуча. И какими бы не казались наивными её байки по сравнению с суровой прозой моей жизни, на душе действительно становилось легко и спокойно, словно после долгого заточения в погребе я выбирался наконец-то на поверхность и глотал свежего воздуха. А может, именно из-за наивности, которая ещё теплится в светлой головке Светки, мне так легко и приятно общаться с ней?

Ох, Света, Светка, Светушка, вырастешь ведь совсем скоро, повзрослеешь… Будет ли меня и после этого тянуть общаться с тобой? Скорее всего, да. Но будешь ли ты хотеть видеть во мне только друга? Разочаруешься ли ты во мне, забудешь меня, пустившись по зову плещущихся в голове гормонов? Мне опять суждено потерять лучшего друга? Опять остаться одному? Быть единицей социума, нужной лишь для выполнения грязной милицейской работы, не больше. Мои чувства никому не интересны, всем наплевать на то, что творится у меня внутри. Всем только и нужно, чтобы я выполнял своё дело, подставлял грудь под пули ради их спокойного сна ночью. Всем только и хочется, чтобы я превратился в чёрствую оболочку человека с мёртвым металлическим стержнем внутри. Всем, кроме тебя, Светка. Всем, кроме тебя…

Но надолго ли?..

Ход размышлений вмиг прервался, стоило мне выйти на улицу, на которой стоял сигаретный автомат. Возле него топтались два мужика в серых робах с гербами города на спинах. Рядом находилась металлическая тележка, точь-в-точь как у грузчиков центрального рынка, которые толкают её перед собой, заваленную мешками с чем-нибудь тяжёлым, и кричат прохожим, чтобы те посторонились.

– Эй, ребята, что это вы тут делаете? – окликнул их я.

– Шёл куда-то, вот и иди, хрен моржовый, – с арабским акцентом буркнул мне тот, что пониже ростом и с солидным пивным животом.

– Что-что? – переспросил я, сунув руку в карман.

– Проваливай, придурок, – добавил второй, который был похож на гориллу.

– Это не очень-то и вежливо, ребята, не находите? – я вынул из кармана красную корочку сержанта ОБООП и ткнул её в нос вначале горилле, а потом и пузану. Хорошо, что у меня позавчера не потребовали это удостоверение в участке. Мне нужно будет сдать его при получении удостоверения старшего лейтенанта.

– Эмм, простите сержант Закиров, – замямлил тот, который горилла, – но вы так молодо выглядите…

– И что с того, дружище? – меня эти придурки действительно взбесили, хотя такое бывает крайне редко. – Значит, мне хамить можно, раз я моложе тебя, да? Чего вы со своим коллегой достигли в этой жизни? Обучились правильно унитазы прочищать, мусор на свалку свозить и на прохожих варежку развевать? Улицы похожи на полигон Ядерной Войны, а вы и пальцем о палец не ударите! Ладно, денег на новый асфальт в казне нет, но разве так сложно пройтись и скосить все эти сорняки?

– Сэр, мы погорячились, – елейным голоском вклинился пузатый коротышка, – но мы не отвечаем за муниципальную политику. Мы простые исполнители приказов, как и вы, сэр…

– Оскорблять людей – тоже такой приказ есть? – ещё более елейно спросил я.

– Нет, товарищ сержант, это была отсебятина, мы приносим свои извинения, – выдавил из себя горилла, словно разжёвывал покрытую гнойными бородавками жабу.

– Мне, собственно, наплевать на это, – признался я. – Меня больше интересует ответ на вопрос, который я задал в самом начале нашей встречи. Что вы хотите сделать с этим несчастным сигаретным автоматом?

– Мы его демонтируем, – ответил горилла.

– С какой такой стати? – спросил я.

– Решение принято свыше, мы лишь скромные исполнители, – горилла немного подумал и добавил, – сэр…

– Решение принято лишь по этому автомату? – спросил я.

– Нет, – подал голос пивной пузан. – Насколько мне известно, товарищ сержант, это решение принято нашим Верховным Советом. Сигареты с недавнего времени объявлены запрещённым товаром, и все источники их распространения в ближайшее время закрываются или демонтируются. Как этот автомат, к примеру.

– Тупые, обдолбанные байганом ублюдки! – прорычал я.

– Слушай, парниша, мы ведь и обидеться можем, и забыть на время, что ты сержант милиции… – сообщил мне горилла, невзначай хрустя костяшками, сжимая пальцы в кулаки.

– Да это не на вас, – махнул рукой я. Помедлив немного, поразмыслив, я спросил: – Пока вы его не демонтировали, дайте я из его металлопластиковых потрохов всё выгребу. Вам ведь всё равно, какой аппарат демонтировать – полный или пустой, верно?

Тот, что короткий и с пивным животом вмиг покраснел лицом, его ноздри протестующее раздулись и губы задрожали, вот-вот, он скажет какую-нибудь пакость… Но горилла опередил его:

– Это можно, но при условии, что деньги за сигареты ты будешь совать не в щель автомата, а в мой карман, договорились?

– И с чего бы это? – задал естественный вопрос я.

– А с того, – ухмыльнулся горилла, – что бесплатно только птички поют. Сигареты из автомата я достать могу, а опломбированную коробку с выручкой нам с коллегой трогать запрещено под страхом увольнения. А ведь тебе должно быть прекрасно известно, как трудно в городе Н найти работу. Особенно если ты человек…

– Меньше текста, – я отсёк его бесполезный поток слов. – Вытаскивай сигареты, да поживее.

– Как скажешь, – кивнул горилла. – Алаекин, поработай отвёрткой и плоскогубцами, как ты это умеешь.

Мужчина с пивным животом едва кивнул и принялся за дело. Его пухлые пальцы, на первый взгляд годящиеся только для разгрузки мешков с углём, работали виртуозно. Этакая отвёрточно-плоскогубцевая симфония. Витринная крышка автомата была снята со скоростью, которой бы позавидовал любой профессиональный медвежатник. Коротышка всунул руку с отвёрткой в лоток для сигарет, поковырялся там до того момента, пока в раздаточный карман не выпала пачка «кэмэла блю». Пузан ковырял отвёрткой ещё какое-то время, но новые «дары» не появлялись.

– Жаль, только одна, – подытожил гориллоид.

Я ничего не стал говорить. Взял пачку, протянул Алаекину деньги за неё, и пошёл прочь, не удосужившись попрощаться с муниципальными работниками. Впрочем, они также не попрощались со мной. Взаимное неуважение – это наш конёк…

До двадцать второй школы я добрался без новых приключений. Неприятный разговор отнял у меня гораздо больше времени, чем я ожидал, и посему пришлось хорошенько поднажать, чтобы успеть вовремя. Но я не успел. Звонок с последнего урока отгремел минут двадцать назад. Я с досадой поглядел на часы и в который раз мысленно проклял муниципальщиков.

Как ни странно, мне повезло – в школьном дворе, возле парадных дверей стояли девчонки и о чём-то горячо спорили. Среди них самой горячей спорщицей оказалась Светка.

– Я говорю вам, говорю – огромная ядовитая змея, настоящее чудовище, она ползла за нами и шипела, у меня сердце в пятки ушло! Ей Богу! – тараторила Соловьёва.

– Так, какая ещё змея, ну-ка поподробнее, – я подкрался к ним незаметно, я это умею.

– Ох! – Светка подскочила от неожиданности.

Симпатичная черноволосая китайчанка прожгла меня насквозь взглядом карих глаз, а после принялась шептать что-то на ушко высокой пышногрудой девушке с огненно-рыжими кудрями; правда, лицо пышногрудой мне показалось грубоватым – тонкий длинный нос, острый подбородок… Нет, многим эта рыженькая бы пришлась по вкусу, но лично мне больше по душе миниатюрная азиатская брюнеточка. Кажется, её зовут Вэньг Ли, если память не изменяет. А рыжеволосую… как же её зовут… нет, не помню. Я эту парочку частенько видел в компании Светы.

– Таня, нам пора домой, к Свете пришёл ухажёр, – излишне театрально произнесла Вэньг Ли.

Да! Рыжую зовут Таня! А фамилия… то ли Жукова, то ли Паучкова, то ли Кузнечкова… Нет, точно не вспомню.

– Да, девочки, пошли домой, – Таня поддержала театральную манеру подруги, – а то ещё арестует нас Говард, наручниками к кровати прикуёт…

– Дура! – рявкнула покрасневшая Света.

– Да ничего страшного, – я попытался стать «мистером-сама-любезность», – я сегодня не при исполнении, так что приковывать наручниками никого не буду…

– Пошли, девочки, – сказала Вэньг, наши взгляды опять пересеклись.

Клянусь, по мне пробежал электрический разряд. Я не выдержал и опустил глаза. Довольная собой, Ли демонстративно направилась к воротам школьного двора. Девчонки пошли за ней, как за предводительницей, королевой десятиклассниц. Все, кроме Светы. Она стояла, вся красная и злая.

– Привет, Светик-Светка-Светулечка, – поздоровался я.

– Отвали, Говард, – буркнула она и топнула ножкой. – Зачем ты сюда пришёл?

– Я… эмм… Я просто хотел тебя увидеть, вот и всё…

– Ты мог хотя бы предупредить?

– Ну, я хотел сделать тебе сюрприз…

– Считай, что у тебя получилось, Говард, опозорил меня перед всеми подругами!

– Так, Света, что случилось? – я начал терять терпение. Что-то сегодня куда ни плюнь – везде пытаются испортить настроение. Прям дома только и сиди, чтоб никто не доставал! – Как я тебя опозорил? Что за глупости. Ты вообще отдаёшь отчёт своим словам? Я спешил к тебе, как угорелый, хотел встретиться, пообщаться, а вот как ты меня встречаешь: опозорил, отвали… Складывается впечатление, что ты вообще не дорожишь нашей дружбой, раз позволяешь себе так со мной разговаривать.

Светка ничего не ответила.

Я нервно похлопал по карману, достал пачку сигарет и почувствовал себя американским солдатом в Ираке, небрежно выдыхающим выхлоп голубого верблюда на фоне разбомбленного дома и изуродованных ошмётков детских тел. Конечно же, мне бы лучше ощутить себя ковбоем в широкополой шляпе и красной клетчатой рубахе, накидывающем лассо на матёрого быка, вот только не всегда бывает так, как нам лучше…

К реальности меня вернула Света:

– Так и будешь стоять? И как ты эту дрянь вдыхать можешь?

– Эту дрянь? – я поглядел на дотлевающий бычок в руке. – А как ты байгановую дрянь вдыхать можешь?

– Говард…

– Вар, – поправил я.

– Вар, не смеши меня, все знают, что байган безвреден. И он очень приятный, хоть я и пробовала только «Юный бриз». После того как сдам тест на совершеннолетие – попробую другие. Я уже не могу дождаться…

– Ты пробовала сигареты? – гласом змея-искусителя спросил я.

– Нет, – выпучила глаза Света.

– Хочешь попробовать?

– Хех, нет. Ты в своём уме? – Светка посмотрела на меня, как на идиота.

– Пока Светик! – тявкнул какой-то рыжеволосый пацан, легонько хлопнув Свету по плечу. – До завтра.

– До завтра, Серёженька, – уж слишком сладко улыбнулась ему Светка.

«Серёженька» враждебно посмотрел на меня, не выдержал боя взглядами и побрёл прочь, бормоча под нос что-то вроде «до завтра, Светик, а завтра сделай мне омлетик»…

– О чём мы говорили? – небрежно спросила Света.

– Серёженька… – задумчиво протянул я. – Твой парень?

– Да нет, глупый, это мой сосед по парте. Серёжа Довлатов.

– Странно, я у него чемодана не наблюдаю.

– Какого чемодана?

– Как какого? Обтянутого бельевой верёвкой.

– Чего?

– Ничего. Не обращай внимания.

– Странный ты какой-то, Говард, ей Богу странный.

– Вар, – поправил я.

– Да хоть самовар! Тебя зовут Говард. Вар – мне не нравится. Так и хочется добавить «садовый». Мне Говард нравится. Это гордо звучит.

– Вар, мне лично нравится, чтобы меня называли Вар.

– Мало ли чего тебе нравится, – упрямилась до последнего Светка. – Мне вот не нравится, что ты куришь, и что теперь? Ты ведь продолжаешь курить. И мне предлагать эту мерзость пытаешься…

– О! – хлопнул себя по лбу я. – Вспомнил, о чём наш разговор. Ты вот умничаешь что сигареты это гадость и всё такое, мол, бросай, хватит соску дымную лобызать… А ведь сама и не знаешь что это такое.

– А зачем мне знать? Мне отвратительного дыма хватает, который ты выдыхаешь.

– Нет, это ведь совсем не одно и то же. Когда втягиваешь дым непосредственно из фильтра – это особенное чувство. Хотя, в чём-то ты и права, особенного удовольствия от этого я не получаю. Так, привычка…

– Вот и бросай свою привычку, – заключила Света. – И вообще, ты лицемер.

– Так, это всё хорошо, но мы долго будем возле твоей школы стоять? Пошли, прогуляемся лучше.

– Пошли, – согласилась Света.

Но не прошагали мы и нескольких метров, как она вновь заговорила:

– Да, Говард, ты лицемер.

– С чего ты взяла?

– А просто всё: ты мне тут рассказываешь, что я никогда не курила и что не мне тебе рассказывать про мерзость сигарет… Но, блин, Говард, зачем ты тогда поучаешь меня про байган? Ты его сам хоть когда-то пробовал?

– Ух, какие мы умные стали. Это тебя так в школе спорить научили?

– Да причём здесь школа? Ответь лучше на вопрос: пробовал или нет?

Я какое-то время шёл молча, дымя новой сигаретой.

– Ну? – не сдавалась Соловьёва.

– Нет, я никогда не подносил к лицу «маску счастья».

– Но почему?

– Из вредности. Не хочу быть как все и точка. С детства не хотел. И никогда не буду хотеть!

– Странный ты Говард… – заключила Света. – Очень странный… – немного помедлив, она добавила, – но за это я тебя и люблю.

Опа, приехали! Что, святые небеса, только что произошло? Светка открыто призналась мне в любви, или это просто неудачно подобранное выражение? Друга ведь тоже можно любить. Интересно, сколько тысяч раз мне надо подумать фразу «друга любить», чтобы так и случилось? Глупо всё это. Лучше сменить пластинку.

– Я нам билеты взял на «Боно Укротителя Мутантов».

– На самого Боно? – выражение лица Светы вмиг изменилось – из задумчивого, облачного, оно превратилось в восторженное, солнечное.

– На него, родимого.

Признаться, до того, как увидел его чупакабровую криво-улыбающуюся мину на постере, то и не подозревал о его существовании.

– Спасибо, Говард, ты умничка! Я так хотела на него пойти! Так хотела! – Светка полезла ко мне обниматься. И таки не удержалась, поцеловала в щёку. Ещё, ещё поцеловала. Ближе к губам. Ближе. Прямо в уголок губ. Её тёплые, мягкие губы, так и созданные для поцелуев. Соблазн, какой соблазн…

– Так, Светка, не балуйся! – я буквально отлепил её от себя.

Соловьёва посмотрела на меня такими глазами, которые я у неё ещё никогда не видел. В них было разочарование, раздражение и… страсть! Неодолимая, неукротимая, истинная страсть, на которую только способна женщина. Да, именно женщина, а не девчонка.

Светка, ты всё-таки выросла…

Из жизни доблестной милиции 6

Майор ОБООП Чан Вэй Кун не любил сидеть без дела. Если ему позволяла стрелка, засевшая в допустимом для выполнения служебных обязанностей секторе настроения, то почему бы и не делать свою работу? Смертельно-опасную работу гладиатора – патрулировать улицы, выискивая и отлавливая психокинетов.

Чан без раздумий отказался от полагающихся дней отгула за операцию в Киеве. Пусть молодёжь отдыхает, а старому зубру Малышу не сидится на месте. Покуда будут существовать телепаты и телекинеты, Чан Вэй Кун не успокоится.

Враги общества должны понести заслуженное наказание!

Поскольку в рабочей инструкции чётко сказано, что на патрулирование можно выходить составом не менее двух сотрудников отдела, а напарник Закиров пребывал в отгуле, то Малыш попросту «сел на хвост» товарищам: гладиатору Джорджу Радману и баранщице Лидии Ивановне Корицыной. Целый день они патрулировали город Н и ближайшие города области, сканировали дома на наличие психокинетических мозговых импульсов, проверяли адреса, переданные по бортовой рации… Ничего. Никаких даже крохотных намёков на анормальные нарушения. Но мало этого, даже обычных нарушений не наблюдалось: ни тебе уличной разборки бомжей за водку на донышке бутылки, ни тебе мёртвых тел, прибитых к берегу волнами лимана, ни тебе слетевшего с катушек старикана, которому последняя неделя до пенсии показалась слишком долгим испытанием…

Но Чана не проведёшь. Зло есть. Зло всегда было. Зло всегда будет. Оно просто затаилось, забилось в свои долбанные щели. Оно выжидает, оно пытается усыпить внимание добропорядочных граждан, чтобы нанести очередной удар молниеносно и как можно болезненнее! Так было всегда. И долг честных слуг закона – таких как Чан Вэй Кун, Говард Закиров или Джордж Радман – всегда быть начеку, всегда смотреть в оба, всегда быть готовыми принять удар на себя, отбить его.

А если отбить не получится, то хотя бы смягчить…

Одно из проявлений зла – водка. Её пьют те, кто не может позволить себе байган. Пьют и становятся неуправляемыми, становятся бездумным скотом, тупорылым быдлом, не способным на полноценную жизнь. Правда, не следует путать два похожих на первый взгляд понятия: пить и выпивать. Выпивать может каждый нормальный человек. Под настроение. А вот пить – методично, изо дня в день, из недели запоя в другую неделю запоя, в месяц, а то и в год…

Водка водкой, а в тот день Радман, Корицына и Чан вернулись с патрулирования, словно с прогулки. Перед тем, как загнать на стоянку флаер, баранщица Лидия Ивановна Корицына развезла Чана и Джорджа по домам – всё равно почти по пути.

Дальше разговор пойдёт о ней.

Лидия Ивановна – сотрудница ОБООП со стажем в семнадцать лет. Начав карьеру практиканткой из милицейского училища, она не очень-то и высоко поднялась по карьерной лестнице за все эти годы. Предельное звание баранщика – старший сержант. Его-то Корицына и получила на пятый год службы. А после – тишина… Амбиции были сломлены, юношеские мечты – разбиты, как китайский фарфор.

Пройдя по бешенному конкурсному отбору в милицейскую школу, закончив её с отличием, молодая Лидия Андреева видела свою карьерную лестницу в блеске радужных надежд и дымке юношеского оптимизма. Казалось, весь мир создан только для неё, и всё-всё-всё будет так, как этого хочется молодой, перспективной, а, главное, красивой сотруднице столь серьёзного и хорошо спонсируемого корпорацией ФБР милицейского отдела. А почему бы и нет? Лидия очень много работала, вкладывая душу в каждое дело, за какое бы ни бралась. А ведь старания человеческие должны вознаграждаться, ведь верно?

«А вот фиг тебе!» – сказала Жизнь и плюнула Андреевой в лицо.

Лидия Ивановна прекрасно помнит тот роковой день, когда удача отвернулась от неё. День, который изменил ход всей её жизни, который разбил все планы. Это случилось на посвящении в гладиаторы, в «идущие на смерть». Сержанту Андреевой предстояло в одиночку совершить поимку телекинета первой степени. Как признался в рапорте о происшествии наставник Андреевой – капитан Сергей Александрович Куница – он был абсолютно уверен, что его подопечная справится с заданием. Цитата из аудио-рапорта: «Я, ёлки зелёные, не сомневался в Лидочке ни на секунду. За тот год, который я с ней работал, она зарекомендовала себя с лучшей стороны. Признаюсь, ёлки, таких исполнительных и толковых напарников у меня отродясь не было. Кто ж знал, что она окажется долбанной истеричкой, трусихой, мать её за ногу?»

Да, один неправильный поступок способен поставить крест на карьере. И этот поступок, увы, имел место быть в жизни сержантки Лидии Андреевой.

Телекинет прятался в подвале заброшенного дома, что располагался на окраине города Н. Старший напарник Сергей Куница остался ждать во флаере, а Лидия пошла совершать задержание. Мгновениями ранее, Сергей растолковал ей про «баранщиков» и «идущих на смерть». Без промедлений, Андреева выбрала свой путь – она хотела стать гладиатором. Хотела дослужиться до званий заоблачных высот, хотела заработать уважение старших коллег, хотела… да много чего она хотела. Молодёжь…

Телекинеты первой степени не так опасны как их более могущественные собратья по запретному виду мозговой деятельности.

Для сравнения:

– Телекинет первой степени способен уронить пустой стакан на пол. Если очень уж напряжётся, этот стакан может зависнуть на несколько секунд в воздухе. Телекинет способен передвигать мозговыми импульсами небольшие предметы с невысокой скоростью. Если милицейский всегда начеку, то вред от подобной способности злоумышленника с лёгкостью можно минимизировать, либо вообще свести на нет.

– Телекинет второй степени способен передвигать предметы с большой скоростью. Нет, пулю 44-го калибра разогнать до скорости вылета из ствола «магнума» он не в состоянии. Но вот запустить метательный нож вам прямо в горло – всегда пожалуйста!

– Телекинет третьей степени… что о нём говорить? И так ясно, что при желании, он способен поднять тело своей жертвы в воздух и похрустеть его костями, вывернуть суставы, разломить череп, выжать, как брынзу…

Как несложно догадаться, сравнительно лёгкое задание Лидия Андреева завалила. У неё попросту затряслись руки, палец отказался жать на курок электропистолета. Нарушительница – женщина бальзаковского возраста с длинными, до пояса волосами цвета нефти – скрылась, бросив на Лидию испуганный взгляд. Кто знает, быть может, если бы женщина проявила агрессию, если бы она напала на Андрееву с ножкой от табуретки в руках или применила свои психокинетические силы… Но нет, женщина просто стояла на месте, прижавшись спиной к стене, сверкая затравленным взглядом зверя, смирившегося со своей судьбой, зверем, который не будет нападать на тебя в отчаянной попытке выцарапать глаза и удрать. И когда Лидия не нажала на курок – женщина просто ушла. Сказав два слова: «спасибо тебе». Эти слова огненным клеймом отпечатались в голове девушки – словно красная печать в личном деле с простым на первый взгляд словосочетанием «не годится».

А сбежавшую женщину в тот же день, ближе к вечеру отыскал и арестовал наставник Андреевой капитан Сергей Куница. У него-то рука не дрогнула, и провода электропистолета системы «Тэйзер Икс 42» вонзились в тело правонарушительницы, парализовав вереницей разрядов в пятьдесят тысяч вольт…

Лидия не прошла испытание. А в отделе по борьбе с особо опасными преступниками второй шанс никому никогда не дают.

Девушку записали в «вечные баранщицы».

Вторым масштабным ударом судьбы для Лидии оказался брак с Виктором Корицыным – моряком, служившим на судне, доставлявшем из Африки сырьё для экзотических разновидностей байгана. Там, где дело касается «масок счастья» – всегда водятся деньги. И хоть быть простым моряком – не то же самое, что капитаном, всё равно заработок очень даже неплох по сравнению со средним доходом граждан города Н. Конечно, за это приходилось платить длительными разлуками, но что тут уж поделать?

Вернее, ударом судьбы оказался не сам брак, а развод – после которого у Лидии не осталось ничего, кроме фамилии мужа. Она не смогла родить ему ребёнка, из-за чего, собственно, брак был расторгнут. Со скандалами и избиениями… Из квартиры бывший муж её выжил, чтобы поселить престарелую мать, которой до пенсии оставалось года четыре, может пять, уже трудно вспомнить.

Лидия не стала бороться за квартиру. Ей казалось, что так и надо, что это всё – расплата за её бесплодность, необходимая дань. Что ж, впоследствии она часто жалела об этом решении, особенно когда в общежитии зимой отключалось отопление, замерзали и лопались трубы…

Лидия Ивановна Корицына забросила Малыша и Радмана домой, после чего поставила патрульный флаер на площадку для стоянки. Домой, как и всегда, она направилась пешком. Не так и долго идти, всего четыре квартала. Годы тяжёлой работы в милиции сделали женщину подозрительной и нервозной. Чуть ли не каждый вечер, ей казалось, что по дороге домой её кто-то преследует. Лидия Ивановна оборачивалась, ускоряя шаг, успокаивая себя тем, что поглаживала рукоять табельного оружия одной рукой, а второй сжимала в кармане цилиндр баллончика с сильнодействующим слезоточивым раствором…

Как правило, все преследования совершались исключительно в гипертрофировавшемся за время службы воображении. Но в тот вечер оно разыгралось уж слишком ярко – до такой степени, что и не скажешь, реальность это или вымысел. Усатый человек с козлиной бородкой и старомодным котелком на голове плёлся следом, даже не пытаясь скрыть, что преследует женщину. Лидия Ивановна ускорила шаг; и на какое-то время ей показалось, что от погони удалось скрыться, но вскоре козлобородый вновь замаячил позади. Он бежал мелкой трусцой, придерживая рукой котелок, чтобы тот не сдуло ветром.

Взвесив все за и против, Корицына решила продолжить путь. До общежития оставалось совсем ничего, а преследователь находился на нейтральном расстоянии, и сокращать его не спешил. В любом случае, Лидия всегда успеет выпустить едкую струю перечного раствора ему в лицо, а если надо будет, так и вовсе – продырявить его череп пулей девятимиллиметрового калибра, чуть ниже полей чудаковатого головного убора.

У подъезда Лидия остановилась и осмотрелась. Преследователь исчез, словно и не было его вовсе. Но в отличие от всех тех мнимых случаев преследования, сейчас Корицына не имела и малейшего сомнения в реальности происходящего. Странный какой-то преследователь: преследовал, преследовал, а потом раз, и исчез. Испугался он чего-то или просто передумал преследовать – вряд ли суждено узнать. Да и надо ли знать простым труженицам закона и порядка, таким как Лидия Ивановна, что происходит в голове первого попавшегося психа? Может, и надо… Но в данном случае она решила, что заморачиваться не стоит. Исчез куда-то – вот и хорошо, вот и славно.

На проходной сидела Зоя – моложавая вахтёрша в застиранном халате, когда-то имевшем насыщенный синий цвет. Зоя недолюбливала Лидию. Лидия недолюбливала Зою. По какой причине это происходило – трудно сказать, если вообще возможно. Кто-то криво посмотрел, кто-то где-то не так улыбнулся, что-то не так сказал… Никто и не вспомнит наверняка. Просто взаимная антипатия, корни которой затерялись во времени, сплетясь в не распутываемый клубок завядших эмоций.

Зоя сидела за стойкой и глядела в одну точку. Рядом лежал затасканный кроссворд, карандаш и резинка. Сколько помнила Лидия, кроссворд не менялся долгие месяцы, а то и годы. Вахтёрша решала его, потом вытирала карандашные пометки резинкой, после чего начинала решать заново. Вероятно, таким образом она самоутверждалась…

Вход в корпус не был закрыт проржавевшей металлической перегородкой, что как минимум настораживало. Обычно Зоя не спешила открывать проход Лидии. Корицына прошла внутрь, даже не доставая удостоверения. Зоя, видимо, слишком уж замечталась, или задумалась, что не пустила в след колкое замечание.

Странный день сегодня, подумалось Лидии. Ни одного врага народа на дежурстве, непонятная погоня и ещё более непонятное прекращение этой погони, и теперь вот Зоя какая-то не такая, как обычно. Хотя кто-кто, а Зоя всегда не такая, как обычно. Глупая курица.

Восьмой этаж, седьмая дверь направо по коридору. Замочная скважина и надломленная пластмассовая ручка. Пожелтевший выключатель, грязный плафон в крохотной прихожей, излучающий тусклый свет.

Лидия Ивановна повесила пиджак на ржавеющий гвоздь, сняла туфли, ощутив облегчение в ногах. Умылась холодной водой из крана над эмалированным тазом, служившим умывальником. Поставила чайник. Пока вода закипала, Лидия сбросила с тела остатки милицейской формы и облачилась в махровый халат. Свисток жалобно завизжал, напоминая о себе. Корицына надорвала пачку с борщовым концентратом, высыпала содержимое в тарелку и залила кипятком. Сметана месяц как не появлялась на прилавках рынков и магазинов, но и без неё борщ оказался достаточно съедобным. Конечно же, в нём не помешали бы ещё несколько кусочков мяса. Настоящего мяса… Да, давненько Лидия его не пробовала. Всё соевые и синтетические заменители. Ну и ладно. Они полезней, в этом сомнений нет, да и вкуснее.

Наверное…

Отужинав, Лидия направилась в спальню. Перед сном она, как и обычно, хотела пощёлкать телевизор и поглядеть какой-нибудь сопливый сериальчик в промежутках рекламы байгана. Ей повезло – чуть ли не сразу она попала на «Счастливы вместе». Показываемую серию Лидия смотрела не в первый раз. Собственно, как и все остальные. В последнее время мало что нового снимают, всё больше старьё крутят. Ну и ничего, новое – это хорошо забытое старое. Вот правда эту серию Корицына ещё не успела забыть…

Гена Букин сетовал на жену, которая без разрешения потратила его заначку на байган. Барон, поджав хвост, забился в уголке. А Лидию Ивановну крепкая рука схватила за волосы. От резкой и неожиданной боли из глаз женщины брызнули слёзы. К горлу прижалась холодная сталь десантного кортика.

Мужской голос был мягкий и молодой, словно принадлежал прилежному школьнику или студенту, в свободное время помогающему старушкам носить сумки с рынка, а не хладнокровному маньяку убийце:

– Рыпнешься, сука, я тебе колумбийский галстук сделаю. Ясно?

Лидия кивнула, насколько позволяла вцепившаяся в волосы рука. Острое, как алмазная бритва, лезвие кортика впилось в шею. Из небольшого пореза выступили капли крови.

– Он сейчас придёт. Лежи смирно.

Из динамика телевизора донёсся коллективный смех, которым режиссёры сериала приправляют несмешные шутки.

– Ну что, легавая сука, наловила сегодня врагов народа, да? Выкуси, мразь. Все вы выкусите, ох как выкусите. Мало вашему брату не покажется, – экстатически шептал молодой голос.

Лидия Ивановна слышала слова, но их смысл проплывал где-то за гранью понимания. Страх и сожаление парализовали её мозг. Если бы она не переоделась, если бы на поясе по-прежнему висел ремень с оружием… Хотя что бы изменилось? Вряд ли маньяк упустил бы шанс полоснуть по горлу жертву.

– Вы думаете, так будет всегда? Ментовские псы будут травить психокинетов, загонять в щели и выкуривать оттуда, как беззащитную дичь? Рвать наших ни в чём не виновных ребят, истреблять? Безнаказанно заниматься этим геноцидом? Ох, сука ты драная, легавая подстилка, ты даже не представляешь, что вас ждёт. Час расплаты близок. Очень близок.

Голос шептал, упиваясь каждым словом. Голос принадлежал одержимому. Человеку, который без промедлений способен лишить жизни другого.

Лидия так не могла. Поэтому и осталась в «вечных баранщиках».

– Барон! Перестань, паршивый пёс! – завопил Гена Букин на писающую ему в ботинок овчарку.

Лидия почувствовала, что держащая волосы рука чуть ослабла, лезвие десантного кортика не так сильно прижималось к горлу. Маньяк оказался фанатом «Счастливы вместе»… Или сейчас, или никогда. Корицына вцепилась пальцами в запястье, держащее кортик, насколько хватило сил выкрутила его и впилась зубами в ладонь. Адреналин стучал в висках, блокировал болевые рецепторы так, что Лидия даже не почувствовала, как вторая рука маньяка вырвала у неё клок волос. Кортик выпал из окровавленной руки, скатился по махровому халату и упал на дощатый пол. Кулак, из которого торчали вырванные волосы, обрушился на лицо Лидии. Колокольный звон в голове и снопы разноцветных искр перед глазами. Милиционерша разжала челюсти и вскочила с кровати.