Текст книги "ФБР (СИ)"

Автор книги: Александр Рыжков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 12

ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ!!!

Проносилось в голове Зиновия Сергеевича Градова.

ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ!!!

«Гррравк! Грравк! Рровлф! Ровлф! Грравк!» – срывалось с его пасти. Новое тело всё лучше слушалось. Оно было сильное, выносливое, быстрое. Оно требовало мести.

ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ, ГОРГОРОТ…

*****

Вот уже третий день в самом сердце города Н – на пересечении бульвара Макарова и улицы Советской – возвышался красно-белый шатёр. Гигантский купол стал объектом бесчисленных разговоров и взглядов. Праздные зеваки кружились возле него, как мухи возле бугристого продукта пищеварения… Особо смелые и наглые пытались проникнуть внутрь, подглядеть. Охрана чётко и жёстко пресекала любую подобную выходку. Если тебе так уж хочется оценить коллекцию мутантов Боно – плати деньги!

И приходилось платить.

Несмотря на то, что жители города Н не отличались особым финансовым достатком – последние билеты на представление были раскуплены за две недели до прибытия Укротителя в город. Чему сейчас особенно радовались запасливые перекупщики, шныряющие вместе с зеваками у шатра и предлагающие по невероятно накрученной цене «своё место, от души оторванное, ведь на представление пойти ну никак не получается, жена заболела/собаке в ухо клещ заполз/родственники из Мешково-Погорелово незвано приезжают».

В принципе, ничего удивительного. Город Н не очень-то и балуют представлениями. Нет, есть, конечно же, местные коллективы артистов, но их выступления большинству обывателей давно приелись. Многие изголодавшиеся по зрелищу жители душу готовы продать за свежую порцию эмоций. И тут, как бальзам на душу, приезжает Боно! Не какая-нибудь увядающая эстрадная фиалка, а настоящий бессмертник цирковых представлений, всемирно известный Укротитель Мутантов! Великий и Ужасный собственной персоной!

День оказался на удивление солнечным и ясным. После всех этих мрачных туч и кислотного дождя подобный контраст производил ошеломляющее впечатление. Но чистоту неба компенсировала Светка. Она была хмура, насуплена и молчалива. Я долго думал, как можно нарушить неловкое молчание, но ничего дельного в голову не приходило. Тупой банальщиной вроде «как тебе погода» или «как успехи в школе» усугублять ситуацию не хотелось.

Так мы и прошли всю дорогу до красно-белого шатра Боно. Погрузившись в мысли. Даже не держась за руки…

Представление должно было начаться через сорок минут, но у входа уже толпилась куча народа. Охранники, в лучших традициях своего ремесла, крайне медленно пропускали желающих поскорее занять свои места.

Смысла поддаваться паническим веяниям стадного рефлекса я не узрел. Пусть быдло поддаётся. Да к тому же, моя милицейская корочка может стать ключом для «сокращения дистанции». У одного охранника знакомая физиономия. Зуб даю, что он из наземной патрульной службы. Эти ребята дальше шмона карманов малолеток не продвинулись.

Неясно откуда возник унылый человек с невероятно вытянутым лицом и грустными глазами. Перед собой он катил белую тележку с выцветшим рисунком, который, по всей видимости, когда-то был чем-то похожим на воздушный розовый комок на палочке.

– Купите своей прекрасной даме сладкую вату.

– Она у тебя свежая? – усомнился я, с недоверием поглядывая на рисунок.

– Лучшая в городе… – вздохнул продавец. Мне показалось, что ещё чуть-чуть, и он заплачет.

– Ну да, другой здесь не наблюдается, – я протянул ему завалявшуюся в кармане мелочь, лишь бы он поскорее скрылся с глаз моих.

Но, о чудо, взамен милостыни я получил воздушный моток нитей из застывшего сахарного сиропа. Моток был тут же передан Светке. Продавец уныло кивнул и растворился в толпе, как сахар в слюне. Светка от ваты не отказалась.

– Ну и как ты её вдул, дорогой, сзади входил или старым добрым миссионерским стилем? – с набитым ртом спросила Светка.

Меня как молнией пришибло.

– И как это было? – стояла на своём она. – Расскажи, дорогой, мне очень интересно.

Светка говорила нарочито наивно, хлопая ресницами, делая ангельское личико и тем самым очень уж походила на котёнка у опрокинутой банки со сметаной, глядящего в глаза так преданно и невозмутимо… и, чёрт побери, начинаешь верить, что пакость не его лап дело!

Вот только напакостил я…

– Свет, во-первых, я ведь тебя сколько раз просил не называть меня дорогим. Во-вторых, я… я не понимаю о чём ты…

– Да всё ты понимаешь, дорогой, всё прекрасно понимаешь, – в голосе Светки проблеснуло отчаяние. Но лишь на мгновение. – Ты трахаешь мою бывшую подругу Вэньг Ли, – имя моей любимой Светка произносила так, словно изрыгивала комок чего-то мерзкого, ядовитого и обязательно при этом покрытого плесенью.

– Она тебе рассказала?

– Да, дорогой, она много чего мне о вас рассказала…

Странно, я ожидал истерики, криков, обвинений и рукоприкладства. Светка же выбрала совсем другую тактику. Не до конца мне понятную, если честно.

– Свет, моя личная жизнь – это моё дело, ты должна понимать… – замямлил я.

– Ну да, милый, я понимаю всё, конечно, – Светка обнажила серебряные пластинки в широкой, почти искренней улыбке. – Ну так как, ты давал ей в рот? Она глотала твою сперму?

– Чёрт! – внутри меня всё вскипело. – Солнышко, что же ты такое несёшь?

– Значит, не дошло до этого, – с облегчением выдохнула Светка, поглаживая русые волосы.

– Я… это моё дело. Не хочу больше говорить.

– Ну конечно, Вар, это твоё дело, не мне, глупой малолетке, в него вмешиваться, – она взяла меня за руку. – Пошли лучше на мутантов смотреть.

Светка посмотрела сквозь меня. И, поскольку я не стеклянный, она заглянула за мою спину. Что она там высматривала? Хотела ещё сладкой ваты? Увидела знакомого? Нарочито пыталась показать, как игнорирует меня? Какая разница…

– Ох, Говард, ты мне так дорог, – вдруг призналась Светка, взяв мою вторую ладонь в свою.

Так мы и стояли, держась за руки, друг напротив друга. Умные серые глазки смотрели пронизывающе. Взгляд женщины, знающей, чего она хочет и как это получить. Я не понимаю, как произошло… Просто наши губы встретились… Её язычок был сладким от сахарной ваты. Но я готов голову на отсечение дать, что и без сладостей он сохранит тот же вкус.

– Вар… Говард… Садовый… КОЗЁЛ!!!

Этот голос был невероятно знаком мне.

Вэньг Ли!

Я оторвался от Соловьёвой. Слева стояли две девушки. Моя возлюбленная Вэньг и грудастая рыжеволосая бестия модельного роста. Я видел её несколько раз до этого в компании Светки. Глаза последней ликующе горели, хоть всем видом она пыталась показать, как ей стыдно и неловко.

– Вэньг, я…

– Между нами всё кончено! – слова любимой ледяными копьями пронзили сердце.

– Да чтоб тебя, – я понял, что по-прежнему держу Светку за руки, стряхнул их, и направился к Вэньг.

– Не подходи ко мне, – прорычала она. – Никогда больше не подходи, дрянь! Изменник! Сволочь!

Ни одна слезинка не сорвалась с её глаз. Вэньг была слишком рассерженна, чтобы плакать.

– Любимая…

– Не разговаривай со мной. Не приближайся ко мне. Не показывайся мне на глаза. Исчезни из моей памяти. Таня, пошли, этим любовным птичкам нужно нащебетаться.

Рыжеволосая лишь пожала плечами, обменялась многозначительными взглядами со Светкой и поплелась за Ли. Прямо в жерло гипертрофированной толкучки у входа в шатёр.

А мы со Светкой остались. За недавнее время на работе мне два раза пришлось пройтись по лезвию. Руками напарника со мной чуть не разделалась малолетняя психопатша; мне чуть не расплавили мозги. Я всё это пережил и стал сильнее. А сейчас мне не хватило духу пуститься вдогонку за Вэньг…

Я трус, мать вашу!

– Ты, должно быть, очень расстроился… – притворяясь участливой, сказала Светка.

– Что?

– Я имею ввиду, дорогой, что у тебя приятные губы, не удивительно, что эта дура Ли на тебя позарилась.

– Опять двадцать пять.

– Вар, я сейчас серьёзно, я люблю тебя, – эти слова были искренними, как мне показалось.

Правда, красоту момента немного подмочил толстяк с громадным бумажным стаканом «пэпси», блюющий у столба. Но Светка его не видела и не слышала.

– Я всегда любила тебя, глупый ты эгоист! Сколько времени мы дружим, сколько раз я пыталась тебе об этом сказать. И я говорила. Говорила поступками. Говорила жестами. Но ты не слушал. Нет, мистер, ты не слушал! Твоё счастье – это я. Я всегда была и буду рядом, Вар. Я никогда тебя не брошу, дорогой, как эта дрянная Ли! Эта кукушка, подбрасывающая свои яйца в чужое гнездо! Она не достойна тебя, она предательница. Она подлая. Что ты в ней нашёл, Вар? Что ты нашёл в этой сучке?

Я хотел влепить Соловьёвой отрезвляющую пощёчину. Но поздно было строить из себя мужчину. Надо раньше проявлять характер.

Надо было не подавать напрасных надежд…

Я ничего не ответил ей. Мне нечего было ответить. Мне хотелось вернуться домой, накачаться водкой, выкурить блок контрабандных китайских сигарет, обнюхаться байганом, который я никогда и не пробовал…

Но, чёрт подери, билеты стоили так дорого. И Вэньг. Она будет на представлении. Я вполне могу встретить её после всего этого мутагенного цирка и объясниться. Нет, я не позволю рушить пока ещё зыбкую стену нашего с ней совместного счастья! Светка, глупая дурочка. Ты ничего не понимаешь, ты ослеплена своей молодостью и гормонами. Я не пара тебе. Ты не пара мне. Ты достойна кого-то получше. Кого-то, кто будет трепетно носить тебя на руках, сдувать с тебя пушинки и боготворить твою осиную талию, твои пышные русые волосы, твой вздёрнутый носик и твои изящные бёдра. Но только не я. Я не вижу в тебе никого, кроме друга. Которого, увы, совсем скоро потеряю…

– Ну так что? – потребовала ответа она.

– Пошли, скоро начнётся, – буркнул я и поплёлся к входу, осаждаемому всё увеличивающейся живой массой людей и чупакабр.

Я был страшно зол. Без особых церемоний, я принялся рубить локтями путь в живой массе очереди. Светка незаметным хвостиком жалась ко мне. Мне хотелось потерять её в толпе… Увы, бегство от проблем – не панацея.

– Эй, чего без очереди прёшь?

– Так уж вышло…

– Полегче, гражданин.

– Иди в жопу.

– Эй, эй, чего надумал, парень?

– Вчерашний день поймать пытаюсь.

– Но-но-но-но! Спешишь на тот свет, сопля? Я тебе сейчас морду набью, молокосос!

Я не стал распыляться на разговоры, а лишь пнул пожилого жлоба в голень. Вся его спесь куда-то испарились.

– Куда прёшь, кретин?

– На тот свет.

– Ну, тогда иди с миром…

– Ты прошёл вне очереди, уважаемый, вернись в начало и дочку свою не забудь.

– Ты называешь эту давку очередью? И девочка мне не дочь, она претендует на роль моей подстилки, – цинично сообщил я охраннику. – Слушай, парень, мы ведь с тобой коллеги, – я показал ему удостоверение сотрудника ОБООП.

Охранник невольно выпрямился; видимо, когда прочёл словосочетание «старший лейтенант»:

– Проходите…

Буравящий взгляд его молчаливого коллеги в миг перекрасился из презрительного в уважительный.

– А вы чего уставились? – эти слова были адресованы простым смертным, не имеющим на руках корочки ОБООПовца. – Следующий!

– Сам ты подстилка, – буркнула Светка, когда мы подходили к своим местам.

Мягкие раскладные сиденья располагались вокруг сцены, возвышаясь с каждым новым рядом. Мы уселись чуть ниже условного центра рядов. Достаточно неплохой обзор. Нет, конечно же, это вам не VIP-ложа, но всё же…

Толкучке перед входом не было оправдания. Зал наполнен зрителями лишь на треть. А широкий входной коридор без проблем пропустил бы всю уличную толпу обилеченных граждан за считанные минуты. Но нет же! Люди, стойте у входа, терпите унизительные процедуры ковыряния в ваших сумочках и портмоне, выворачивайте свои карманы на радость больным «синдромом вахтёра» охранникам!

Хотя, какая разница, когда ты уже сидишь на своём законном месте и дожидаешься начала представления?

Светка сидела насупленная, вздыхала и ёрзала, «совсем случайно» задевая меня. Но в эту маленькую игру я не стал играть, без особых усилий не обращая внимания на её попытки привлечь к себе внимание. Я безуспешно высматривал Вэньг Ли. В очереди у входа её не увидел. Да и не мудрено – в том море лиц не сложно раствориться.

От моего профессионального милицейского взгляда не скрылось обилие вооружённой охраны. И вооружены ребята были не резиновыми дубинками а-ля «чесалка задницы», а игрушками посерьёзнее. Огнестрельное и электрическое оружие, в основном. Этот засранец Боно печётся о своей безопасности, ничего не скажешь. Говорят, некоторые его мутанты смертельно опасны. Поэтому сцена затянута куполом из стальной сетки. Усиленная охрана предназначалась на случай, если какой-нибудь «экспонат» вырвется наружу. Но уверен на сто двадцать процентов, что Боно больше волновала его собственная репутация, благодаря которой представления собирали аншлаги, чем, собственно, здоровье зрителей, как таковых, обеспечивающих эти аншлаги. Знаем мы таких…

Тем временем кресла заполнялись людьми и чупакабрами. Местные полукровки не преминули раздобыть билеты на представление их знаменитого собрата по генетическому материалу. И, следует отметить, за ценой не постояли. Практически все передние ряды и VIP-ложи забиты чупакабрами. А потом вопросы возникают, почему люди к чупакабрам не очень-то и хорошо относятся. Почему милиция на днях проигнорировала анонимные звонки и не полетела в гетто… Как к ним хорошо относится, если они всем видом показывают, что богаче нас? Правда, бывал я в байгановых магазинах пару-тройку раз, интереса ради. Так там они – как сама любезность. Сложно понять их, в общем.

А вот и моё солнышко, моя азиатская принцесса!

Вэньг Ли и её рыжеволосая подружка гордо прошествовали вдоль рядов, потолкались в скоплениях спешащего занять места народа и в конечном итоге уселись в кресла. Они расположились в противоположной части амфитеатра, на два ряда выше наших со Светкой мест. Обзору мешали решётки клетки, накрывшей сцену и, конечно же, шныряющие вдоль рядов люди. Вэньг Ли упорно делала вид, что не смотрит в мою сторону. Её подружка не скрывала, что заметила нас. Она даже помахала нам. Светка помахала в ответ.

Раздалась пронзительная трель.

«Первый звонок!» – прогремело из динамиков, щедро понатыканных вдоль брезентовых стен шатра и свисающих с потолка дивными техногенными фруктами.

И без того суетливое мельтешение зрителей, разыскивающих свои места, усилилось. Мне и Светке несколько раз приходилось подниматься, чтобы пропустить вяло извиняющихся граждан, желающих умоститься на нашем ряду. Справа от меня уселась грузная пожилая женщина в пёстром канареечном платье, с фальшивой лисицей на плечах. От неё пахло дешёвыми духами и лекарствами.

Ко второму звонку наш ряд заполнился зрителями за исключением двух мест по левую руку от Светки.

Напряжение повисло в воздухе, как что-то ощутимое, материальное. Казалось, вот-вот, протянешь руку и поймаешь пальцами кусочек потного, нервозного, сжатого, как пружина, напряжения…

По всей видимости, охранники утолили зуд гипертрофированного чувства собственной важности, поскольку проход был расширен и наплыв людей по обратную сторону шатра ускорился.

Разумеется, началась давка.

Разумеется, без потасовки не обошлось. Один худосочный очкарик, похожий на божьего человека, которого тронуть грех, влепил оплеуху охраннику, за что отведал резиновой дубинки. Хорошо, хоть не пошёл в ход электропистолет или ещё чего посерьёзнее.

За очкарика вступился лысый здоровяк из толпы. Либо закон равновесия действительно существует, либо у мужика просто чесались кулаки. Но результат один – охранник получил по полной. Для меня загадка, почему его коллеги не ввязались в драку.

Здоровяк и спасённый им очкарик прошли по коридору, отыскали свои места и тихонечко в них уселись, став общим пейзажем зрителей амфитеатра.

Двое человек пробирались через наш ряд. Не сложно догадаться, на какие места.

– О, привет, Говард, – дядя Афанас поздоровался со мной за руку, когда пролезал мимо. Он был одет во всё тот же костюм тройку и котелок.

Следом за козлобородым протискивался по ряду худосочный мужчина в чёрном трико. Его правильное лицо чем-то мне напомнило лицо одного западного актёра в молодости, игравшего британского агента с правом на убийство. Не помню ни имени актёра, ни имени его персонажа. А вот лицо… чертовски красивое лицо… да, его забыть невозможно.

Мистер красавец прошёл мимо, едва не вывалив меня за спинку кресла своим внушительным мужским достоинством, так бесстыдно бугрящимся под трико.

Женщина-канарейка с фальшивым боа даже не скрывала, что пялится на него.

«Третий звонок!» – громогласно сообщили динамики после мелодичной трели.

И началось!

Барабанная дробь, оттеняемая едва уловимой флейтой.

В зрительном зале погас свет. Яркие лучи десятков прожекторов в одночасье зажгли манеж. Красный, жёлтый, зелёный, оранжевый, фиолетовый, синий, белый – сгустки света множества оттенков и цветов сменяли друг друга в хаотичном бесчинстве. С потолка спустились три громадных зеркальных шара, щедро разбрызгивающих ослепительные блики в лица зрителей.

Звучание флейты нарастало. Дробь ненавязчиво сменил бой африканских барабанов. В композицию вкраплялись экзотические струнные аккорды – загадочная смесь арфы, электрогитары и лютни. В нарастающую вакханалию музыки и света вклинилась скрипка. Вначале одна, потом несколько, и вот уже слышен унисон дюжин скрипок и виолончелей, выводящих прекрасную, сладкую, но в то же время грустную мелодию.

Не знаю, как там других, но меня эта музыка унесла в таинственный край вечных грёз, бесконечного голубого неба и колышущихся на ветру маков…

Так бы в той стране я и остался, если бы внутри клетки, накрывшей манеж, не началось движение. Из прохода одна за другой начали появляться уродливые твари – орломартышки. Они были наряжены во что-то вроде униформы лакея: красный с чёрными полосами жакет и чёрные брюки. Я видел их на постере. Тело мартышки, морда мартышки, но только с клювом вместо рта и носа, и орлиные крылья за спиной, продетые в прорези жакета.

Эти бесовские создания кувыркались, цеплялись за прутья клетки, порхали в воздухе, время от времени делая захватывающие акробатические трюки. Парочка тварей затеяла драку. Но при рассмотрении, дракой это и не назвать. Скорее психоделический танец уродцев на земле и в воздухе.

Пространство внутри клетки заполнялось новыми орломартышками. Всё больше и больше их становилось. Перевёрнутая чаша из крепких стальных прутьев заполнялась до отказа генетически-модифицированными организмами. Казалось, вскоре зверькам совсем не останется места, и они превратятся в единую массу перьев, шерсти и клювов.

Вспышка, словно какой-то умник взорвал световую гранату. Резкая смена музыкального оформления, на более ритмичную, дикую, агрессивную музыку.

Когда в глазах прояснилось, я попросту не поверил тому, что увидел. Верх клетки был откупорен. Из проёма бил гейзер орломартышек. Они взлетали к потолку, откуда пикировали на зрителей. Раздались крики множества впечатлительных дам и некоторых мужчин. Светка завизжала и вцепилась мне в руку. Уродец пролетел от нас на расстоянии вытянутой руки. Так, что был ощутим его острый звериный запах. И ещё один уродец, и ещё…

В бешеном ритме музыки и разноцветных вспышек света, мутанты кружились над зрителями.

– Бояться нечего, – сквозь шум и гам я попытался докричаться до Светки. – Они приучены не прикасаться к нам.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! – истерически завизжала канареечная женщина, когда крылатая обезьянка сорвала боа с её плеч.

Мда… таки прикасаются…

Светка сильнее прижалась ко мне.

Дядя Афанас показательно рассмеялся. Его спутник в трико вторил примеру.

Обезьянка таки сжалилась, и метнула искусственную лисицу обратно хозяйке, которая, впрочем, верещать не перестала.

Раздался выстрел.

Виновник всего этого хаоса стоял посреди арены. Из ствола револьвера в его руке едва различимо струился дымок.

Великий и Ужасный Боно! Укротитель Мутантов!

Как по мановению волшебной палочки, орломартышки все, как одна, влетели в брешь в клетке и скрылись там, откуда появились в самом начале. Стоило последней зверушке исчезнуть, как клетка захлопнулась.

Музыка утихла. Разноцветный хаос прожекторов прекратился. Сцена залилась простым светло-жёлтым светом.

Динамики заговорили восторженно доверительным басом:

– Дамы и господа! Он приехал к вам из далёкого Нью-Йорка, чтобы покорить ваши сердца! Он не знает страха! Он не знает усталости! Он укротил необузданную природу генома! Он собирает аншлаги в Париже и Риме, Токио и Пекине, Москве и Минске, Лос-Анджелесе и Мехико! Его неоднократно встречали и провожали бурными овациями в Дагонске-1! А теперь он прибыл к вам, в город Н! Вы никогда не видели нечего подобного! И никогда больше не увидите, если он этого не захочет! Просим любить и жаловать! Великий и Ужасный! Неповторимый! Непревзойдённый! Неподражаемый! Бо-оно-о-о-о! Укротитель Мутантов!

Фитиль напряжения догорел, и толпа взорвалась стоячими овациями!

Боно впитал нужный заряд аплодисментов и выстрелил из «Смит-энд-Вессона».

Условный знак был распознан молниеносно. Все затихли. Жаждущие зрелища тысячи глаз с надеждой смотрели на своего новоявленного бога – чупакабру в красном с чёрными полосами костюме, с пристёгнутой к поясу плетью.

– Что же, мой приветствие вам! – начал Боно. – Я не любить много говорить. Я любить много делать. Вы прийти ко мне на представление, вы хотеть получить экстрим, да. Я дать вам его, очень дать! Вы хотеть драйв мэд мьютант шоу?

– Да-а-а! – завопил кто-то из зала.

– Я вас плохо слышать! – Боно поймал в мушку револьвера того, кто кричал.

– Да-а-а-а-а-а! – подхватило ещё человек десять.

– Ай донт хиа ю!

– ДАААААААА!!! – восторженной смесью голосов взревел зал.

– Ах так, хотеть, значит, – Боно театрально почесал подбородок, якобы размышляя о чём-то невероятно важном. – Ну, раз хотеть, так получать!

Укротитель разрядил остаток холостых патронов. Манеж вспыхнул разноцветными прожекторами. Зеркальные шары закрутились ещё неистовей. Колонки изрыгнули странную музыку с различимыми восточными нотками вперемежку с чем-то тревожным и непонятным…

Боно тем временем вытряхнул из барабана отстрелянные гильзы и принялся показательно медленно, но уверенно вставлять новые патроны.

Голос из динамика оповестил:

– Дамы и господа! Вы никогда не видели ничего подобного! Закройте глаза своим впечатлительным детям! Спрячьте взоры сами, если не готовы к тому ужасу, который сейчас предстанет пред вами! Это невероятно! Это страшно!

Пока звучал голос, распахнулся проход, и четверо лысых мускулистых парней в красно-жёлто-синих облегающих трико волокли на сцену нечто громоздкое и прямоугольное, на колёсах, покрытое завесой. Нетрудно догадаться, что под завесой находилась клетка. Волокли они её за цепи, сторонясь стенок, как огня. Совсем скоро клетка заняла центр манежа – рядом с зубоскалящим Боно.

Кто-то, или что-то внутри клетки негодовало.

– Итак! Ошибка мутагенной инженерии! Существо, созданное дагонским учёным Ньегоном Седьмано, который не выдержал уродства своего создания и покончил с собой! Приготовьтесь получить свою долю ужаса и страха! Пред вами предстаёт… СЕРПЕНТИНА!!!

Ассистенты сорвали завесу.

Зал ахнул.

Стройные женские ножки, сочные груди, красивое лицо… Будь посмертно проклят Ньегон Седьмано, это ведь женщина! Вернее, две третьих женщины, а всё остальное – скользкая змеиная чешуя… Она стояла, скаля острые ядовитые клыки, выбрасывая из широких чувственных губ чёрный раздвоенный язык, вцепившись в прутья клетки руками со змеиными головами вместо ладоней. Из потолка выплыл объёмный экран, на котором появился приближённый вид на клетку. Не знаю… На экране глаза с фиолетовыми вертикальными зрачками Серпентины выглядели совсем и не злыми. Печальными, что ли… И выражение лица – такое бывает только у несчастных людей… Ненависть и страх? Нет, я испытал искреннюю жалость к этой затравленной женщине…

– Пусть вас не вводит в заблуждение её внешность! От человека в этой твари нет ничего! Ошибка генетического кода, досадная оплошность! Волк в обличии ягнёнка! Она не способна мыслить! Её главное желание – впиться всеми шестью клыками в ваше тело и влить в него стократную лошадиную дозу смертоносного яда! Но не стоит бояться, дорогие зрители, ведь с нами Великий и Ужасный Укротитель Мутантов! Он вмиг усмирит эту дикую и безжалостную змею!

– Сейчас эта гадина получить своё! – подхватил Боно, снимая с пояса плеть. – Сейчас!

Он взмахнул плетью. Кожаный хлыст опустился на прутья. Зашипев, Серпентина заметалась по клетке. Она протягивала руки сквозь прутья, пытаясь вонзить ядовитые клыки в Боно. Тот специально стоял в нескольких сантиметрах от её змееголовых конечностей, дразнился и хлыстал плетью.

Женщина-змея бесилась. Лицо её искажалось от ярости и гнева, изо рта текла пена.

Невидимый ведущий вновь перенял инициативу, и донёс до зрителей через динамики:

– А теперь, друзья, смертельный номер! Боно покажет вам, почему его зовут Великий и Ужасный Укротитель! Не падайте со своих кресел, ведь сейчас Серпентина покинет свою клетку!

Боно демонстративно вытянул вверх правую руку, на которой заблестел в свету десятков прожекторов металлический браслет. Крупный план на экране не дал усомниться – брелок был испещрён кнопками. Тонкий чупакабриный палец ткнул на одну из них, и клетка посреди арены раскрылась, как экзотический цветок в жаркий майский день.

Шипя и брызгая пеной, серпентина вырвалась наружу.

Не нужно быть гением, чтобы разгадать простую истину: она ненавидела Боно всей душой (вернее тем, что у неё было вместо души).

Выпад, второй, третий, из клыков брызгал яд, что охотно и в деталях демонстрировал зрителям объёмный экран – и всё мимо, всё впустую, хоть порой до цели не хватало нескольких миллиметров. Но Боно был неуловим. Он двигался молниеносно и точно. Его тело было неуклюжим только на вид.

Боно дразнил Серпентину, подставлялся, но в самый последний момент каким-то чудом уклонялся. Это бесило женщину змею. Она шипела и скалилась, совершая неудачные атаки. Моё воображение невольно рисовало ужасные сцены того, что могло бы случиться, будь Боно чуточку медленнее.

Но Укротитель был на высоте. На потеху толпы вдоволь наигравшись с жертвой, он взмахнул кнутом. Серпентина повалилась на пол – стоило Боно дёрнуть за плеть, овившуюся вокруг ноги женщины-змеи. Мгновения спустя, Великий и Ужасный восседал на связанной извивающейся Серпентине. Несмотря на скованность, она не оставляла попыток наградить мучителя укусом смерти. Ещё немного поиграв на публику, водя руками в миллиметрах от клыкастого рта женщины, одёргивая их, порой даже трепля её волосы и уши, Боно набросил остаток длинной плети на шею Серпентины. И принялся душить. Мертвецки белое лицо женщины-змеи вмиг покраснело. Она жалобно заскулила. Глаза Серпентины вылезли из орбит. Она задыхалась. Всё слабее она извивалась, в попытке сбросить с себя Укротителя.

Экран показал крупным планом одержимое лицо Боно. Признаться, я не сильный специалист по эмоциям чупакабр, но сомнений не возникло: Укротитель явно получает кайф.

– Ты убьёшь её, подлый ублюдок! – раздался отчаянный женский голос из зала.

– Да, отпусти! С неё хватит! Достаточно! – подхватили другие сочувствующие…

Боно словно очнулся от наваждения. Посмотрел на бессознательное тело Серпентины, потом на свои руки, продолжающие душить её, потом в зрительный зал.

– Да, я думать, с этой снэйк бич хватит, – согласился он и ослабил хватку. – Бойс, забрать её квикли!

Из прохода на сцену выбежали четыре мускулистых парня в трико. Боно слез с жертвы, и они подхватили Серпентину, заволокли её в клетку и закрыли проход. Ещё какие-то секунды, и клетка вместе с перевязанной плетью женщиной-змеёй скрылась в проходе.

И в это время на арену выбежал пятый ассистент чупакабра, который без лишних церемоний передал Боно новую плеть и тут же скрылся.

– Не волноваться, друзья, Серпентина спит, – обратился к опешившему залу Укротитель. – Через полчаса она опять будет хотеть кусать ядом меня и вас!

– Дамы и господа! Ваши бурные аплодисменты Великому и Ужасному Бо-о-о-оно! Непревзойдённому Укротителю Мутантов! – взревели колонки!

Зал взорвался овациями.

– Тихо! – рявкнул Боно.

Зал стих.

– Я что-то чувствовать себя колюче, на душе змея ползать! – признался Укротитель.

Пока зрители переваривали его слова, отчаянно гадая, что они могут значить, на сцену выполз громадный красный удав с гребнем длинных колючек от головы и до хвоста. Существо не производило отпугивающего впечатления. Скорее вызывало недоумение и жалость. Я поймал себя на странной мысли, что мне симпатичен этот извивающийся уродец. Было в нём что-то из давно забытой детской сказки, что не пугало. Что-то такое, что располагало к себе, несмотря на всю несуразность и идиотизм сочетания змеиной чешуи и колючек дикобраза.