Текст книги "ФБР (СИ)"

Автор книги: Александр Рыжков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 13

– У-у-у-ф-ф-ф, гравк, ровлф, у-у-у-ф-ф-ф, гравк, т-у-у-у-ф, – поскуливал Горгорот, поглаживая четырёхпалой лапой русые волосы Светы. Девушка не приходила в сознание…

*****

Я протолкался сквозь живую гущу страха и растерянности к дыре в брезенте шатра. Какие-то мгновения, и прохладный ночной воздух хлыстнул меня по лицу.

– Дамы и господа… это ужасная трагедия… сохраняйте спокойствие… Великий и Ужасный Укротитель навсегда останется в наших сердцах… – доносился мне в спину скулёж незримого ведущего.

Куда бежать? Повсюду тёмные переулки, битые фонари и отчаяние…

Я едва сдерживал себя, чтобы не разрыдаться, как пятилетний мальчишка, потерявшийся в толпе, оказавшийся в незнакомом месте, вдали от мамы…

– К чему такая спешка, друг, – чья-то рука легла на моё плечо.

Захват. Резкий разворот и залом. Коленом давим шею. Классика.

Парень в чёрном трико лежал у меня под ногами и стонал, чтоб я отпустил. В сумраке ночи лицо было размыто, но это не помешало мне различить его правильные, красивые черты. Ба! Неужто это компаньон Дяди Афанаса? Чего это ему от меня надо?

– Говард, отпусти его, что он тебе сделал? – чуть с запозданием попросил Дядя Афанас. Я чувствовал его присутствие спиной. Почему он заговорил не сразу, а ждал какое-то время, пока я душил его товарища – для меня загадка.

– Что вам от меня нужно? – я не собирался играть роль «мистера учтивость», но душить перестал.

– Я перейду сразу к сути, Говард, – не стал церемониться Афанасий. – Мутант унёс твою спутницу. И ты, хоть и мент, но не имеешь и малейшего представления о том, где начинать поиски. Они сейчас могут быть где угодно. Это при условии, что Светка ещё жива…

– Ах ты паскуда, откуда ты знаешь её имя? – крышка с котла моего самообладания слетела окончательно. Я замахнулся на Дядю Афанаса, но тот встретил мой кулак ладонью. Стоило нашим рукам соприкоснуться, как мою голову пронзила резкая, пульсирующая боль, одновременно ледяная и горячая, неосязаемая и чертовски реальная. Я уже испытывал подобную боль. Такое испытываешь, когда тебе в голову забирается сильный психокинет…

Ноги мои подкосились. Я потерял контроль над телом, которое рухнуло на землю, как мешок с ослиным навозом. Будь ты проклят, Махно!

– Да, парень, я из тех ребят, которых ты обязан отлавливать и поставлять подкармливающей тебя «Фармацевтике Бережных Рук». Я проверил, ты и представления не имеешь о том, что они с нами делают…

Я мог только слушать. В голове роились обрывки собственных мыслей, подавляемые мощной чужеродной волей. Я превратился в овощ.

Сейчас меня нарежут для салата…

– Серёга, пошли, здесь слишком людно, – произнёс Дядя Афанас красавцу в трико.

– На тебе! – Серёга пнул меня в живот, но боли я не почувствовал, ведь всё во мне, даже нервные рецепторы, было подчинено психокинетическими волнами. Парень с завидным достоинством, бугрящимся под трико, поднял меня на ноги и закинул мою болтающуюся как хлыст руку себе на шею. От него пахло табачным перегаром.

Ноги плелись сами.

Как Дядя Афанас, так и его компаньон – молчали всю недолгую дорогу. По пути нам встретился охранник с озадаченным лицом и электрической дубинкой в слегка дрожащей руке. Но он, видимо, счёл меня пьянчугой, которого тащат домой заботливые друзья, и прошёл себе мимо.

Мы оказались в тёмном переулке, укрылись за пузатыми мусорными баками. Не то ли это место, в котором Дядя Афанас спас меня от разъярённого амбала, треснув того старинными часами по лысой башке? Наверняка не то, ведь подобных мест по городу, как крыс не резаных.

Значит так, мальчик, я сейчас отпущу тебя. – Прозвучал голос у меня в голове. – Обычно, таких как ты я давлю, как клопов, но ты особенный. Я никогда не забуду того, что ты решил прикрыть меня тогда, в переулке. Того здоровяка я свалил больше ради удовольствия, чем ради твоего спасения. Но твои действия были искренни. Уж я-то знаю… В общем, сейчас я отпущу тебя. И не вздумай делать глупости – от этого напрямик зависит твоя жизнь. И если не ради себя, так уж точно ради своей подруги Светы Соловьёвой. Я могу помочь тебе. А ты можешь помочь мне. Услуга за услугу, договорились?

Я сделал титаническое усилие, чтобы кивнуть.

– Вот и прекрасно, – прошептал Афанасий Михайлович Махно, отпустив моё сознание. – Я запросто могу держать тебя в постоянном психокинетическом контроле, сделать твоё тело послушной марионеткой. Но сейчас мне этого не надо, а тебе – уж подавно. Нет, парень, ты будешь работать на меня по своей воле!

Серёга не сводил с меня глаз, время от времени почёсывая своё достоинство.

– Ты сказал, что можешь помочь мне… – ах, как приятно вновь завладеть собой, быть способным произносить собственные слова, думать без цепких «строгачей» инородных мыслей! Хотя… какая уверенность в том, что Дядя Афанас не продолжает прощупывать мои мысли? Без сомнений, он телепат третьей степени! А такие ребята могут многое. Очень многое…

Я влип. Окончательно и бесповоротно. Хотя плевать с высокой горы – я на всё готов, если это только поможет спасти Светку!

– В общем, Говард Андреевич Закиров, приготовься к жгучей правде, – сказал Дядя Афанас. – Тебя и таких как ты идиотов – гладиаторов и баранщиков, как вы любите себя называть – имеют во все дыры ребята из ФБР. А вы им ещё и спасибо говорите, и челом бьёте, и жопу лижете до блеска. Я уже говорил тебе, что дагонцев не существует. Это всё обман, промывание мозгов. А вот что реальность – так это то, что из органов и крови психокинетов делают байган. Да, да, да, парнишка, ты и такие как ты – снабжаете эти алчные морды сырьём…

– Всё бы ничего, – набрался смелости я, – но ведь дагонцы есть. Существуют. Это реальность. Я видел одного своими собственными глазами. Его звали генерал Машхаран, и он повысил меня до старшего лейтенанта за поимку опасной телепатши.

– Чего? – у Дяди Афанаса округлились глаза. – Чего ты мелешь?

– Я не боюсь тебя, – соврал я. – А раз я тебя не боюсь, то и не стану молчать. Но всё же… помоги мне спасти Светку, если ты действительно это можешь…

Цепной пёс Серёга растерянно посмотрел на хозяина.

– Секундочку, – козлобородый усач сделал успокаивающий жест.

В эту «секундочку» мой мозг свело от невыносимой боли, словно тысячи мозговых червей принялись копошиться в извилинах.

– Бляха, мусорской ушлёпок говорит правду, – с этими словами Дяди Афанаса прошла боль в голове. – И это не имплантированные воспоминания. Уж их я-то различить могу. Серёга, мне самому тяжело в это поверить… Но дагонцы и вправду существуют. По крайней мере, один уж точно.

– И что мы теперь будем делать, Дядя Афанас? – дрожащим голосом, полным разочарования и досады, спросил цепной пёс-красавец.

– Да ничего! – рявкнул его хозяин. – Это не меняет ровным счётом ничего. Начало уже положено. Обратного пути нет. Мда… Дела осложняются… Но всё же… Всё же… Ну да, ничего не меняется.

– Но Дядя…

– Заткнись! – Афанасий снял несуразный котелок и вытер капли пота с лысины. В темноте, едва разбавляемой тусклым уличным фонарём, не составило труда разглядеть вздувшиеся вены на лбу.

– Ах, – только и выдохнул Серёга, хватаясь за голову, медленно оседая на землю, как подрубленная сосна.

– Хватит лирики, – подытожил Дядя Афанас. – Перейдём сразу к делу. Если ты, Закиров, хочешь вырвать свою Светку из лап чудовищного мутанта Горгорота, то тебе придётся немного-немало – угнать для нас милицейский флаер. Для тебя это не составит труда, насколько я могу судить по твоим служебным обязанностям, засевшим у тебя в мозге, как ядовитая игла.

– Но зачем? – это был риторический вопрос.

Я уже было приготовился к новой порции психокинетического удара по мозгу, как Дядя Афанас ни с того ни с сего заговорил:

– Всё очень просто, парень. Я изначально не хочу, чтобы ты думал, что мы с Серёгой, – он кинул беглый взгляд на поднимающегося с земли раба, – твои враги. Мы друзья. Настоящие. Твой враг – подлая корпорация ФБР, которая пользуется тобой, как послушной марионеткой. Стоят за ней дагонцы или люди, чупакабры или антропоморфные коты с планеты Мяу-Трах – не важно. Важно то, что я бы без проблем мог прополоскать твои мысли и сделать из тебя послушную овечку, блеющую даже при намёке на команду. Но я ведь не делаю этого, Вар, потому что я твой друг. И сейчас я трачу на тебя время, объясняю тебе всё только по этой причине. Скоро… Намного быстрее, чем ты можешь вообразить, всё поменяется. И те парни, которые раньше правили балом, окажутся в лузерах. Грядёт новая эпоха… Ну да ладно, я ещё успею тебе об этом рассказать. Сейчас нам надо спасать твою девочку.

– Если ты мне друг, Дядя Афанас, то хотя бы расскажи, зачем тебе милицейский флаер?

– Всё очень просто. Ты когда-нибудь задумывался над тем, как работают ваши бортовые датчики психокинетической энергии? Нет. Я так и думал. Разумеется, о датчике настроения на руке каждого – ты тоже не утруждался размышлять. Так вот, мой мальчик, ваши бортовые игрушки – ничто иное, как считыватели информации с датчиков настроения. Эти датчики – паразиты, которые выдают хозяина, стоит мозгам настроиться на волны психокинетии.

– И всё так просто? – профессиональный интерес взял надо мной верх. – У тебя, Дядя Афанас, и у твоего дружка в руках экраны датчиков настроения. Ты сейчас в активной психокинетической фазе. Почему тебя не засекают радары моих коллег? Почему, чёрт подери, который день мы не улавливаем ни одного вредоносного сигнала? Все психокинеты разом сговорились и сломали свои датчики?

– Ты почти догадался, Вар, – глаза козлобородого загорелись недобрым светом, – но сам подумай, сколько бы привлекли к себе ненужного внимания мои коллеги, вздумай они разом вывести из строя датчики? Ведь всем прекрасно известно, что любые поломки датчиков настроения тут же отображаются в базе данных ФБР. Это нужно для «эффективного взаимодействия корпорации и клиента». Для тотального контроля, короче. Даже самые тупые ментяры заподозрили бы неладное, а про ваш элитный ОБООП уж и говорить не приходится. Массовые поломки начинают вызывать вопросы… Всё очень просто, Вар. Твой покорный слуга нашёл способ перехитрить датчик. Всего-то и нужно – выкурить сигарету! Да, дружище, именно так! Вот ты куришь просто так, из вредности или попытки выделиться из общего стада байгановых наркоманов. А я и такие как я – мы курим ради того, чтобы ваша ментовская братия нас не отыскивала. Никотин и смолы совсем немного действуют на длину мозговых волн, но и этого достаточно, чтобы одурачить ваши радары. Я долго готовился к тому, что мы сейчас имеем. Я научил своих братьев прятаться от вас. Если неделю назад это были только жители Города Н и области, то сегодня это практически все психокинеты Украины, России, Беларуси, Молдовы, Казахстана, Туркменистана и Грузии. Ещё неделя – и этот секрет узнают психокинеты всего мира!

– Ах ты ж хитрый сук…

– Но-но, Говард, нет причин для ругани, – ухмыльнулся Дядя Афанас. – Это было неизбежно. Когда на зверя идёт охота, у него есть только два выхода. Либо сдаться и умереть, либо замаскироваться. И вот когда охотник проходит мимо места маскировки, ничего не подозревает – можно нанести смертоносный удар!

– Такой же удар, который произошёл в нашем главном здании? Погибло пять милиционеров…

– Поверь мне, Говард, ни я, – Афанасий кинул взгляд на своего щерящегося пса, – ни Серёга – не имеем к тому теракту и малейшего отношения. Насколько я могу судить по статьям в газетах, его совершила ваша сотрудница. Корочкина или Корицкина, не помню.

– Корицына, – поправил я. – Она была из тех людей, о которых без притворства говорят: «она и мухи не обидит».

– Ничего не знаю, Вар, – Дядя Афанас неудачно изобразил участие. – Но поверь моему глубокому опыту телепата. Люди далеко не такие, какие кажутся со стороны…

– Поэтому с улиц демонтировали последние сигаретные автоматы? – спросил я. – Но почему тогда не перекрыли контрабанду китайских сигарет?

– Это простое совпадение, ничего больше, – вздохнул Дядя Афанас. – ФБР, как и любая уважающая себя мультикомпания, душит рынок продукции, способной составить байгану конкуренцию. А контрабанда… Что ж, здесь без нашего брата не обошлось…

– Пока мы здесь говорим, вполне вероятно, что тварь Горгорот уже разорвал Светку на мелкие кусочки, – эти слова вырывались из моего рта сухими колючими комьями…

– На самом деле, это маловероятно, – решился успокоить Афанасий. – Я ведь был рядом, когда эта дрянь утащила твою девочку. Я успел заглянуть Горгороту в мысли…

Я выпучил на него глаза. Так, должно быть, смотрит на фары грузовика застывший на трассе лис. Дядя Афанас поймал взгляд, какое-то время он молчал, изучая мои глаза. Это было не больно, значит, в голове моей он не копался. Потом всё-таки Афанасий сжалился надо мной и продолжил.

– Он похитил её не просто так. Он знал её имя. Ещё в его планах не было причинять ей вред. Это всё, что мне удалось различить в запутанном клубке его странных мыслей.

Какое-то время мы молчали.

– Ну да, тогда не хотел вредить, а что он хочет сейчас? – нарушил тишину я. – Мало ли что может прийти в голову этому мутанту. Ты сам сказал, что его мозги запутаны.

– Вот поэтому-то я предлагаю тебе заткнуться и слямзить для нас милицейский флаер, – тявкнул Серёга, поглаживая свой внушительный пах.

– Как это поможет отыскать Светку? – я вернулся к тому, с чего начал.

– Очень просто, – поднял бровь Дядя Афанас. – Через радар психокинетических волн можно отыскать любого человека с датчиком настроения на руке. Нужно лишь немного его «перенастроить». Мы умеем это делать быстро и качественно. На самом деле, у нас был такой радар достаточно долгое время. Через него мы и отыскали наших товарищей по психокинетическому дару и рассказали им про сигареты, посвятили в наши планы… Но позавчера кое-кто разлил на радар кофе… – он испепеляюще глянул на Серёгу.

Словно поджавшая хвост дворняга, Серёга потупился, бурча под нос что-то вроде «извините» или «он всё равно бы скоро сломался».

– Хорошо, я сделаю это, – едва заметно кивнул я. – Мне не составит труда взять наш с Чаном патрульный флаер. Ради Светки.

– Вот и чудесно, – похлопал меня по плечу Дядя Афанас. – Но запомни, друг, я рассказал тебе сейчас намного больше, чем тебе следовало бы знать. Если ты дорожишь нашей с тобой дружбой (а если не дорожишь, то в любом случае дорожишь здоровьем Светланы Соловьёвой), ты будешь нем, как рыба. Ок?

Я кивнул.

– И не вздумай шутить, – продолжил Дядя Афанас. – Я могу отследить каждый твой шаг, могу услышать каждую твою даже крохотную мыслишку. А ещё я могу превратить твои мозги в пережаренную гренку. Но расслабься, я не собираюсь ничего этого делать, – он хищно улыбнулся, сверля маниакальным взглядом. – Друзья должны доверять друг-другу, ведь так?

– Так, – согласился я.

– А иначе я вырву телекинетическими щипцами позвоночник у тебя из спины и воткну его тебе в задницу, – поставил жирную точку в беседе Серёга.

Вполне резонная причина не злить моих новых друзей, как по мне…

Из жизни доблестной милиции 13

Старший лейтенант отдела по борьбе с особо опасными преступниками Говард Андреевич Закиров вернулся из внепланового отпуска также неожиданно, как и взял его. Хотя в общей суматохе, не устаканенной толком после теракта в здании ОБООП и добавленной мутантом-убийцей, сбежавшим прямо с представления всемирно известного артиста – на какого-то там лейтенанта и его график внеочередных отпусков всем было по большому счёту плевать.

«Надоело парню баклуши бить» – подумалось смотрителю взлётной площадки Юлию Григорьеву, когда мимо его пропускной будки промелькнула решительная фигура Говарда.

– Пока ты прохлаждался, твой напарник сделал несколько одиночных вылетов, – тявкнул вслед смотритель.

– Вот как, – буркнул себе под нос Закиров. – Спасибо.

– Решил составить ему компанию в ночном дежурстве? – продолжал праздную беседу седоволосый коротышка Юлий.

Но Говард не расслышал этих слов. Не сбавляя шаг, он уверенно приближался к своему «Крылатому Патриоту – 1280». В салоне лейтенанта ждал непредвиденный сюрприз, способный свести на нет всё задуманное.

– Привет, Говард, – на чистом русском поздоровался Малыш. – Давно не виделись.

– Чан… – Говард попытался собраться с мыслями. – Чан… Я хотел… Представление… Я на нём был… Эмм…

– Ты был на «Укротителе Боно»? – поднял левую бровь Малыш.

– Да, Чан…

– По рации передали, что мутант похитил Светлану Соловьёву, – не стал церемониться Чан Вэй Кун. – Это с ней ты был на представлении?

– Да…

– И ты тут же пришёл сюда, за флаером, чтобы начать её искать?

– Да…

– Что ж, Закиров, тебе чертовски повезло, что у меня такие же планы, – попытался подбодрить Малыш. – Ты в состоянии сесть за штурвал?

– Да, Чан, я в состоянии… – Говард помедлил, нервно потирая подбородок. – Слушай, Малыш, это ведь личное… Не обижайся, но я хотел бы заняться этим в одиночку.

– Так, понятно всё, ты не в состоянии вести, – вздохнул Чан, заводя моторы, сквозь гул которых он прокричал: – Садись, дурья башка, мы твою девчонку вмиг отыщем и мозги тому уроду продырявим.

Говард не смел ослушаться.

Патрульный флаер взмыл в звёздное небо города Н.

Звёзды были чисты, луна полна, а воздух свеж.

Подобно голодным диким псам, рыщущим в поисках добычи, небо расчерчивали лучи прожекторов патрульных флаеров. Они искали сбежавшее чудовище. Мутанта, ошибку генной инженерии. Тварь, убившую самого Великого и Ужасного УМБ! Мразь, похитившую несчастную десятиклассницу Свету.

Они искали Горгорота.

– Пока ты задницу прохлаждал в своём отпуске, – решил развеять повисшее молчание Чан. – Я в одиночку ходил в патрулирование. Ничего особенного, ни одного психокинета – одни только психи и мелкие жулики. Скукотища…

Говард молчал. Но это молчание стоило ему очень многого. Его лицо приняло болезненный, напряжённый вид. В голове Чана тут же возникла ассоциация с молчаливым военнопленным, попавшим на допрос.

– На тебе лиса нета, – произнёс Малыш. – Ты хочеся мне сказать что-та?

– Чан, я… – кожа Говарда стала белее мела, а голос задрожал. – Я даже не знаю, Чан. Я… Блин, Малыш, ты даже не представляешь, как мне сейчас трудно!

– Я не совсем понимаю того, что ты испытываешь в связи с пропажей Соловьёвой, – вновь перескочил на питерский русский Чан Вэй Кун. – Но, должно быть, тебе сейчас очень плохо душевно…

– Эх, Чан, если бы ты только знал… – Говард разрывался на части. Он явно знал что-то очень важное, но всё никак не мог решиться рассказать об этом напарнику. – Это всё объясняет. Всю эту глушь на наших датчиках психокинетических волн…

– Так, Говард, не спеши, сделай глубокий вдох и расскажи мне то, что ты знаешь, – предложил Чан тоном психолога, ковыряющегося резинкой карандаша в ухе, у кушетки с душевнобольным.

– Я… Я не могу так! – бледное лицо Говарда покрылось багряными пятнами. – Посади флаер, Чан, я так не могу. Посади его немедленно!

Малыш посадил флаер на тротуаре проспекта Ленина.

– Вар, ты можешь говорить. Я выслушаю всё, что хочешь сказать.

– Чан, ты лучший на свете напарник, Чан, мне действительно больно, – глаза Закирова заслезились. – Малыш, прости меня!

Чан Вэй Кун забился в судороге. Из его шеи торчали иглы на проводах. Какие-то мгновения, и отступник Карающего Феникса отключился. Иуда Говард аккуратно, почти с материнским тщанием вытянул иглы из шеи напарника и протёр ранки спиртом из аптечки. После чего он вытянул Малыша наружу, оттащил его к ближайшей стенке полуразваленного дома, и оставил там.

Патрульный флаер системы «Крылатый Патриот» вновь рвал дюзами звёздное небо.

«Это всё ради Светки, только ради неё» – пытался утешать себя Говард Закиров.

Щёки взмокли от слёз. Слёзы были чертовски горячими и, казалось, что мокрые борозды разъедают кожу, словно серная кислота.

Слёзы предательства…

Глава 14

Светлана Соловьёва очнулась. В выбитое окно просачивались первые лучи восходящего солнца. В тени облезлых, покрытых мхом и плесенью стен прятался мутант-убийца. Образ уродливого мохнатого чудовища нарушали разве что его тёмно-зелёные глаза. Уж слишком человеческими они были…

– Я тебя не боюсь, – заявила ученица десятого «В» класса.

– Т-у-у-у-у-у-у-ф, – жалобно протянул Горгорот.

– Зиновий Сергеевич, это ведь вы? – не удержалась Света. – Я знаю, что это вы. Что с вами случилось?

Загнутые в сторону противоположную человеческим колени согнулись, монстр сел рядом с девушкой. Несмотря на густой мех, он дрожал.

– Вам холодно? – спросила Света.

– У-у-у-у-у-ф-ф-ф, – Горгорот покачал головой. Он старался отворачивать свою страшную клыкастую морду от бывшей ученицы. Градов стыдился своего уродства.

– Нам сказали, что вы ушли на пенсию, – сказала Светка, подбирая к груди колени и обхватывая лодыжки тонкими пальчиками. – Вы сейчас должны быть в Ялте…

– Гравк! – возмутился Горгорот.

Света какое-то время молчала. Ей было невыносимо жалко своего учителя. А ещё она злилась на себя, ведь вместо того, чтобы расплакаться, она сидела себе, как ни в чём не бывало, и вела беседу с Зиновием – беднягой, изувеченным генной инженерией…

– Вы теперь не можете говорить? – спросила Светка.

– Т-у-ф, – жалобно тявкнул Горгорот.

– Но вы всё понимаете, вы – всё тот же Зиновий Сергеевич, ведь так?

Монстр отрицательно покачал головой.

– Что с вами случилось? Кто это сделал? Как бесчеловечно, бессердечно, ужасно… Вы не можете говорить… Но ведь писать вы можете? Зиновий Сергеевич, напишите мне… Да хоть на полу пальцем! Хоть как-то…

Горгорот отрицательно покачал головой.

– Но почему?

Горгорот продемонстрировал. Он коснулся толстым когтистым пальцем пыльного пола. Попытался вывести когтем какую-то букву. Кажется, это должно было быть «В», но на половине дела мутант взвизгнул от боли и схватился за четверню, внезапно забившуюся в конвульсии.

Горячий ком подобрался к горлу девушки, но она не смогла заплакать. Слёзы кончились ещё на представлении Боно. То, что сейчас она испытывала, было намного хуже слёз. Когда ты плачешь – ты вымываешь из души накопившуюся боль. Когда ты не можешь плакать – эта боль, не находя выхода, раздирает тебя изнутри, как загнанная в коробку крыса.

Зиновий Сергеевич хотел утешительно похлопать Свету по плечу, но опомнился, увидев свою уродливую лапу. В тот миг ему захотелось умереть…

– Вам, наверное, очень одиноко…

– У-у-у-у-у-ф-ф, – жалобно протянул Горгорот.

– Мне тоже… – вздохнула Светлана Соловьёва. – А знаете, Зиновий Сергеевич, давайте друг друга развеселим?

Мутант вопросительно посмотрел на Светку. На какие-то секунды он забыл, что старается прятать свою чудовищную морду от девушки. Хотя во взгляде последней не было отвращения. Уже хорошо…

– Да, именно! – загорелась идеей Соловьёва. – Давайте будем разговаривать. Я буду говорить, а вы будете давать мне знать – «да» или «нет».

Горгорот положительно кивнул.

– Вот и здорово, – попыталась улыбнуться Света, хотя ничего хорошего во всей этой ситуации не видела.

Её учитель превращён в безжалостное чудовище, которое совсем недавно лишило жизни знаменитого Укротителя. Боялась ли Соловьёва? Отчасти. Но не за свою жизнь, нет. Вряд ли Горгорот причинит ей вред – если уж она до сих пор дышит, то… Света боялась за мир, в котором приходится жить. В чём можно быть вообще уверенной, если вместо ялтинского отдыха – твой учитель в облике уродливого мутанта выволочен на сцену в качестве кровавого развлечения? Толчок стола, и карточный домик иллюзий вмиг рассыпался, оставив на гладкой лакированной поверхности пустоту и разочарование, растерянность и грусть…

– Т-у-у-у-ф, – почти весело тявкнул Градов-мутант.

– Скажите, как вы будете говорить мне «нет»?

– Гравк, – тявкнул Горгорот.

– А «да»?

– Ровлф!

– Тогда начнём?

– Ровлф!

– Вот с чего бы начать, – Светка почесала затылок. – Всегда сложно начать. Дальше просто. Вот чем бы нам… чего бы… эх… Зиновий Сергеевич, вы любите мороженое?

– Ровлф.

– А вы много сортов пробовали?

– Ровлф!

– А я вот, только один раз пробовала – шарик с кокосовой стружкой. Оно было подтаявшее, но всё равно вкуснее я ничего не ела. Мама принесла его домой. Где она достала эту невероятную редкость – для меня до сих пор загадка. Правда, я всем подружкам рассказывала, что съела тогда полведра мороженого разных вкусов и сортов. Некоторые даже верят. Особенно эта сраная корова Вэньг Ли. Как-то по-детски, да?

– Ровлф…

– А тупица Вэньг Ли вообще никогда мороженого не ела!

Зиновий посмотрел взглядом любопытной собаки, пытающейся понять мысли своего хозяина.

– Она украла у меня парня, сучка узкоглазая, – Светка почувствовала, как всё внутри закипает, досада и зависть тысячами крошечных сколопендр забегали по сердцу.

Зиновий Сергеевич Горгорот захотел погладить бывшую ученицу, но не посмел. Он вообще хотел отгрызть себе лапы за то, что осмелился схватить ими Светлану в шатре и принести её в эти развалины на окраине города. Но инстинкт самосохранения не позволял причинять себе вред.

– Вы ведь знаете моего бывшего парня Говарда Закирова? – немного успокоившись, спросила Светка.

– Гравк.

– Ну да, откуда вам его знать? – девушка задумчиво почесала затылок. – Ах, я и забыла совсем. Он сидел рядом со мной на представлении.

Горгорот пожал громадными плечами, покрытыми густой коричневой шерстью, мол, слишком народу было много, на тебя только и обратил внимание.

– Не важно. Это наша последняя прогулка. Знаю я Ли. Сучка своего не упустит. Её показуха, что она его бросает… Дешёвка!

Горгорот внимательно слушал, время от времени кивал, и как никогда сожалел, что не может сказать и слова. Ох, был бы он былым Зиновием Сергеевичем Градовым – вмиг успокоил Светлану и перекрутил всё так, что девушка рада была бы, что у неё парня увели. Говард ведь педагог с не одним десятком лет стажа…

– А знаете, Зиновий Сергеевич, я начинаю догадываться, кто мой отец, – неожиданно переключилась Светлана Соловьёва. – Вы вот спрашивали у меня, и с мамой моей разговаривали. Думаю, для вас её «молчаливый пост» показался чем-то странным. Мне тоже её молчание и… – Света пощёлкала пальцем, подбирая подходящее слово. Слово вскоре нашлось, вероятно даже подчерпнутое с уроков Зиновия Сергеевича, но в значении сего слова Света была не совсем уверена, хотя это не помешало его произнести: – апатия… Да, апатию мамы я долгое время не понимала. Хотя совсем недавно… вы не поверите, но это случилось после теста на совершеннолетие и… попробовала взрослый байган… В общем, я начала немного понимать свою мать. Всё стало на свои места. Я читала её тайный дневник. Упоминания об отце в нём были тщательно вырезаны или замазаны. Я слишком сильно обращала внимание на них, и только сейчас поняла, что разгадка лежала совсем не в отсутствующих записях. Разгадка лежала в остальных записях. Тогда мама была примерно моего возраста. Она страдала от неразделённой любви. Прямо как я сейчас… Всё это записано в дневнике с большой точностью и деталями. А ещё мама писала, что раны может лечить любовь к детям… Тут бы в пору догадаться, что моя мамочка просто пошла и переспала с первым встречным, чтобы зачать меня. Но вы ведь не знаете того, что знаю я.

Горгорот слушал, навострив уши. Очень внимательно, впитывая каждое слово, как губка. Перерыв в исповеди Светы, да ещё и на самом интересном месте – заставил его невольно поёжится. Он с надеждой поглядел на рассказчицу и жалобно тявкнул.

Света медлила по двум причинам. Первая – она просто собиралась с мыслями. Вторая – просто хотелось помучить учителя. Сколько лет подряд он непрерывно что-то рассказывал на уроках, а Светка и её одноклассники внимали. Теперь всё поменялось, из рассказчика Градов превратился в слушателя. Правда, он ещё и в мутанта превратился…

Странное дельце получается: чтобы начать слушать, нужно ни много, ни мало – просто перестать говорить!

– Думаю, вам можно это рассказать, – Светка решительно кивнула, словно побеждая саму себя в мысленной баталии. – Я не была первой у своей мамы. Был выкидыш на седьмом месяце. Мальчик, мама ему даже имя дала. Вова. Я долгое время думала, что это имя моего отца… И так бы всегда думала, наверное, если бы не перечитала дневник. На этот раз пошла домой другой дорогой, мимо странной вывески на покрытом белой плиткой двухэтажном здании «экстракорпоральное оплодотворение». Я специально выучила. Да, можно это списать на любовь к деталям. Но, чёрт подери, почему в дневнике, который кишит деталями и дотошными описаниями – про дорогу домой в тот день сказано одним предложением? Ни тебе разговоров с подружками, ни тебе описания погоды, ни тебе других зданий по пути… Это непохожее на остальные предложение мама оставила мне специально. Она не хочет и не может говорить с кем-либо об этом. И только Богу известно, что она испытывает, когда кто-то спрашивает её о моём «отце». Мама специально оставила дневник, не сожгла, хотя вполне могла. Она сберегла его для меня вместе с загадкой, которую может понять только взрослый. И вот я выросла…

Света сделала глубокий вдох:

– Зиновий Сергеевич, я дитё из пробирки.

Горгорот участливо смотрел на Светлану.

Щёки Соловьёвой взмокли от слёз. Девушка даже и не заметила, что они потекли. Физиология, ничего больше. Слив накопившейся в слёзных железах жидкости. Правда, их не мог не заметить Зиновий Сергеевич…

– Да… Сомнений здесь не может быть…

Некоторое время Света молчала. Последующие слова срывались с её губ весьма нехотя, тихо, словно девушка невольно озвучивала свои мысли:

– Жаль, что вы не можете говорить. Никто не знает того, что я сейчас скажу. Во снах ко мне приходит мой не родившийся братик. Окровавленным зародышем он разговаривает со мной. Но его слова очень трудно понимать, ведь детский ротик ещё плохо предназначен для разговоров. Порой я различаю некоторые слова… мама, семья, смерть, детство… Я думаю, что вижу его потому, что у нас с ним был один донор спермы. А вы как думаете?

– Ровлф… Гравк…

– Ну да, сложно всё, – вздохнула Светлана. Её знобило.

Сердце Горгорота разрывалось на части. Соловьёвой сейчас нужен совет педагога, психолога, друга… А он, мутант хренов, даже слова сказать не может, только тявкает и поскуливает. Нет! Плевать на своё физическое уродство. Внутри грузного и лохматого тела прячется добрая душа Зиновия Сергеевича Градова. Если и не советом, так хоть её теплом он согреет Свету.

Шершавая лапа с четырьмя когтистыми пальцами легла на спину девушки. Нежные и бережные поглаживания действовали успокаивающе. Соловьёва прижалась к мягкой и тёплой шерсти Горгорота. Девушка хотела согреть своё тело. Но больше всего, она хотела согреть свою душу. И, как ни странно, оба её желания начали осуществляться…

– Убери свои грёбаные лапы от неё, тварь! – тигром прорычал старший лейтенант Говард Закиров.