Текст книги "Евгений Онегин. Драматические произведения. Романы. Повести"

Автор книги: Александр Пушкин

Мельник, дочь его.

Мельник.

 
Оx, то-то все вы, девки молодые,
Все глупы вы. Уж если подвернулся
К вам человек завидный, не простой,
Так должно вам его себе упрочить.
А чем? разумным, честным поведеньем;
Заманивать то строгостью, то лаской;
Порою исподволь обиняком
О свадьбе заговаривать – а пуще
Беречь свою девическую честь —
Бесценное сокровище; она —
Что слово – раз упустишь, не воротишь.
А коли нет на свадьбу уж надежды,
То всё-таки по крайней мере можно
Какой-нибудь барыш себе – иль пользу
Родным да выгадать; подумать надо:
«Не вечно ж будет он меня любить
И баловать меня» – Да нет! куда
Вам помышлять о добром деле! кстати ль?
Вы тотчас одуреете; вы рады
Исполнить даром прихоти <его>;
Готовы целый день висеть на шее
У милого дружка – а милый друг
Глядь и пропал, и след простыл; а вы
Осталися ни с чем. Ох, все вы глупы!
Не говорил ли я тебе сто раз:
Эй, дочь, смотри; не будь такая дура,
Не прозевай ты счастья своего,
Не упускай ты князя, да спроста
Не погуби самой себя? – Что ж вышло?….
Сиди теперь, да вечно плачь о том,
Чего уж не воротишь.
 

Дочь.

 
Почему же
Ты думаешь, что бросил он меня?
 

Мельник.

 
Как почему? да сколько раз, бывало,
В неделю он на мельницу езжал?
А? всякой божий день, а иногда
И дважды в день – а там всё реже, реже
Стал приезжать – и вот девятый день
Как не видали мы его. Что скажешь?
 

Дочь.

 
Он занят; мало ль у него заботы?
Ведь он не мельник – за него не станет
Вода работать. Часто он твердит,
Что всех трудов его труды тяжеле.
 

Мельник.

 
Да, верь ему. Когда князья трудятся
И что их труд? травить лисиц и зайцев,
Да пировать, да обижать соседей,
Да подговаривать вас, бедных дур.
Он сам работает, куда как жалко!
А за меня вода!.. а мне покою
Ни днем, ни ночью нет, а там посмотришь:
То здесь, то там нужна еще починка,
Где гниль, где течь. – Вот если б ты у князя
Умела выпросить на перестройку
Хоть несколько деньжонок, было б лучше.
 

Дочь.

 
Ах!
 

Мельник.

 
Что такое?
 

Дочь.

 
Чу! я слышу топот
Его коня…. Он, он!
 

Мельник.

 
Смотри же, дочь,
Не забывай моих советов, помни…..
 

Дочь.

 
Вот он, вот он!
 

(Входит князь. Конюший уводит его коня.)

Князь.

 
Здорово, милый друг.
Здорово, мельник.
 

Мельник.

 
Милостивый князь,
Добро пожаловать. Давно, давно
Твоих очей мы светлых не видали.
Пойду тебе готовить угощенье.
 

(Уходит.)

Дочь.

 
Ах, наконец ты вспомнил обо мне!
Не стыдно ли тебе так долго мучить
Меня пустым жестоким ожиданьем?
Чего мне в голову не приходило?
Каким себя я страхом не пугала?
То думала, что конь тебя занес
В болото или пропасть, что медведь
Тебя в лесу дремучем одолел,
Что болен ты, что разлюбил меня —
Но слава богу! жив ты, невредим,
И любишь всё попрежнему меня;
Неправда ли?
 

Князь.

 
Попрежнему, мой ангел.
Нет, больше прежнего.
 

Любов<ница>.

 
Однако ты
Печален; что с тобою?
 

Князь.

 
Я печален?
Тебе так показалось – нет, я весел
Всегда, когда тебя лишь вижу.
 

Она.

 
Нет.
Когда ты весел, издали ко мне
Спешишь и кличешь – где моя голубка,
Что делает она? а там цалуешь
И вопрошаешь: рада ль я тебе
И ожидала ли тебя так рано —
А нынче – слушаешь меня ты молча,
Не обнимаешь, не цалуешь в очи,
Ты чем-нибудь встревожен верно. Чем же?
Уж <на меня> не <сердишься> ли ты?
 

Князь.

 
Я не хочу притворствовать напрасно.
Ты права: в сердце я ношу печаль
Тяжелую – и ты ее не можешь
Ни ласками любовными рассеять,
Ни облегчить, ни даже разделить.
 

Она.

 
Но больно мне с тобою не грустить
Одною грустью – тайну мне поведай.
Позволишь – буду плакать; не позволишь —
Ни слезкой я тебе не досажу.
 

Князь.

 
Зачем мне медлить? чем скорей, тем лучше.
Мой милый друг, ты знаешь, нет на свете
Блаженства прочного: ни знатный род,
Ни красота, ни сила, ни богатство,
Ничто беды не может миновать.
И мы – не правда ли, моя голубка?
Мы были счастливы; по крайней мере
Я счастлив был тобой, твоей любовью.
И что вперед со мною ни случится,
Где б ни был я, всегда я буду помнить
Тебя, мой друг; того, что я теряю,
Ничто на свете мне не заменит.
 

Она.

 
Я слов твоих еще не понимаю,
Но уж мне страшно. Нам судьба грозит,
Готовит нам неведомое горе,
Разлуку, может быть.
 

Князь.

 
Ты yгадала.
Разлука нам судьбою суждена.
 

Она.

 
Кто нас разлучит? разве за тобою
Идти вослед я всюду не властна?
Я мальчиком оденусь. Верно буду
Тебе служить, дорогою, в походе
Иль на войне – войны я не боюсь —
Лишь видела б тебя. Нет, нет, не верю.
Иль выведать мои ты мысли хочешь,
Или со мной пустую шутку шутишь.
 

Князь.

 
Нет, шутки мне на ум нейдут сегодня,
Выведывать тебя не нужно мне,
Не снаряжаюсь я ни в дальный путь,
Ни на войну – я дома остаюсь,
Но должен я с тобой навек проститься.
 

Она.

 
Постой, теперь я понимаю всё…
Ты женишься. (Князь молчит.)
Ты женишься!
 

Князь.

 
Что делать?
Сама ты рассуди. Князья не вольны,
Как девицы – не по сердцу они
Себе подруг берут, а по расчетам
Иных людей, для выгоды чужой.
Твою печаль утешит бог и время.
Не забывай меня; возьми на память
Повязку – дай, тебе я сам надену.
Еще с собой привез я ожерелье —
Возьми его. Да вот еще: отцу
Я это посулил. Отдай ему.
 

(Дает ей в руки мешок с золотом.)

 
Прощай.
 

Она.

 
Постой; тебе сказать должна я
Не помню что.
 

Князь.

 
Припомни.
 

Она.

 
Для тебя
Я всё готова…. нет не то… Постой —
Нельзя, чтобы навеки в самом деле
Меня ты мог покинуть… Всё не то…
Да!.. вспомнила: сегодня у меня
Ребенок твой под сердцем шевельнулся.
 

Князь.

 
Несчастная! как быть? хоть для него
Побереги себя; я не оставлю
Ни твоего ребенка, ни тебя.
Современем, быть может, сам приеду
Вас навестить. Утешься, не крушися.
Дай обниму тебя в последний раз.
 

(Уходя.)

 
Ух! кончено – душе как будто легче.
Я бури ждал, но дело обошлось
Довольно тихо.
 

(Уходит. Она остается неподвижною.)

Мельник. (входит)

 
Не угодно ль <будет>
Пожаловать на мельницу… да где ж он?
Скажи, где князь наш? ба, ба, ба! какая
Повязка! вся в каменьях дорогих!
Так и горит! и бусы!.. Ну, скажу,
Подарок царский. Ах он благодетель!
А это что? мошонка! уж не деньги ль?
Да что же ты стоишь, не отвечаешь,
Не вымолвишь словечка? али ты
От радости нежданой одурела,
Иль на тебя столбняк нашел?
 

Дочь.

 
Не верю,
Не может быть. Я так его любила.
Или он зверь? иль сердце у него
Косматое?
 

Мельник.

 
О ком ты говоришь?
 

Дочь.

 
Скажи, родимый, как могла его
Я прогневить? в одну недельку разве
Моя краса пропала? иль его
Отравой опоили?
 

Мельник.

 
Что с тобою?
 

Дочь.

 
Родимый, он уехал. Вон он скачет! —
И я, безумная, его пустила,
Я за полы его не уцепилась,
Я не повисла на узде коня!
Пускай же б он с досады отрубил
Мне руки по локоть, пускай бы тут же
Он растоптал меня своим конем!
 

Мельник.

 
<Ты бредишь!>
 

Дочь.

 
<Видишь ли>, князья не вольны,
Как девицы, не по сердцу они
Берут жену себе…. а вольно им,
Небось, подманивать, божиться, плакать
И говорить: тебя я повезу
В мой светлый терем, в тайную светлицу
И наряжу в парчу и бархат алый.
Им вольно бедных девушек учить
С полуночи на свист их подыматься,
И до зари за мельницей сидеть.
Им любо сердце княжеское тешить
Бедами нашими, а там прощай,
Ступай, голубушка, куда захочешь,
Люби, кого замыслишь.
 

Мельник.

 
Вот в чем дело.
 

Дочь.

 
Да кто ж <его> невеста? на кого
Он променял меня? <о,> я узнаю,
Я доберусь – я ей скажу злодейке:
Отстань от князя – видишь, две волчихи
Не водятся в одном овраге.
 

Мельник.

 
Дура!
Уж если князь берет себе невесту,
Кто может помешать ему? Вот то-то.
Не говорил ли я тебе….
 

Дочь.

 
И мог он
Как добрый человек со мной прощаться,
И мне давать подарки – каково! —
И деньги! выкупить себя он думал,
Он мне хотел язык засеребрить,
 
 
Что<б> не прошла о нем худая слава
И не дошла до молодой жены.
Да бишь, забыла я – тебе отдать
Велел он это серебро, за то,
Что был хорош ты до него, что дочку
За ним пускал таскаться, что ее
Держал не строго… В прок тебе пойдет
Моя погибель.
 

(Отдает ему мешок.)

Отец (в слезах).

 
До чего я дожил!
Что бог привел услышать! Грех тебе
Так горько упрекать отца родного.
Одно дитя ты у меня на свете,
Одна отрада в старости моей.
Как было мне тебя не баловать?
Бог наказал меня за то, что слабо
Я выполнил отцовский долг.
 

Дочь.

 
Ох, душно!
Холодная змия мне шею давит…
Змеей, змеей <опутал> он меня,
Не жемчугом.
 

(Рвет с себя жемчуг.)

Мельник.

 
Опомнись.
 

Дочь.

 
Так бы я
Разорвала тебя, змею злодейку,
Проклятую разлучницу мою!
 

Мельник.

 
Ты бредишь, право, бредишь.
 

Дочь (сымает с себя повязку).

 
Вот венец мой,
Венец позорный! вот чем нас венчал
Лукавый враг, когда я отреклася
Ото всего, чем прежде дорожила.
Мы развенчались. – Сгинь ты, мой венец!
 

(Бросает повязку в Днепр.)

 
Теперь все кончено.
 

(Бросается в реку.)

Старик (падая).

 
Ох, горе, горе!
 

Свадьба. Молодые сидят за столом. Гости. Хор девушек.

Сват.

 
Веселую мы свадебку сыграли.
Ну, здравствуй, князь с княгиней молодой.
Дай бог вам жить в любови да совете,
А нам у вас почаще пировать.
Что ж, красные девицы, вы примолкли?
Что ж, белые лебедушки, притихли?
Али все песенки вы перепели?
Аль горлышки от пенья пересохли?
 

Хор.

 
Сватушка, сватушка,
Бестолковый сватушка!
По невесту ехали,
В огород заехали,
Пива бочку пролили,
Всю капусту полили,
Тыну поклонилися,
Верее молилися:
Верея ль, вереюшка,
Укажи дороженьку
По невесту ехати.
Сватушка догадайся,
За мошоночку принимайся,
В мошне денежка шевелится,
К красным девушкам норовится.
 

Сват.

 
Насмешницы, уж выбрали вы песню!
На, на, возьмите, не корите свата.
 

(Дарит девушек.)

Один голос.

 
По камышкам по желтому песочку
Пробегала быстрая речка,
В быстрой речке гуляют две рыбки,
Две рыбки, две малые плотицы.
А слышала ль ты, рыбка-сестрица,
Про вести-то наши, про речные?
Как вечор у нас краска девица топилась,
Утопая, мила друга проклинала.
 

Сват.

 
Красавицы! да это что за песня?
Она, кажись, не свадебная; нет.
Кто выбрал эту песню? а?
 

Девушки.

 
Не я —
Не я – не мы…
 

Сват.

 
Да кто ж пропел ее?
 

(Шопот и смятение между девушками.)

Князь.

 
Я знаю кто.
 

(Встает изо стола и говорит тихо конюшему.)

 
<Она сюда прокралась.>
Скорее выведи ее. Да сведай,
Кто смел ее впустить.
 

(Конюший подходит к девушкам.)

Князь (садится, про себя).

 
Она, пожалуй,
Готова здесь наделать столько шума,
Что со стыда не буду знать, куда
И спрятаться.
 

Конюший.

 
Я не нашел ее.
 

Князь.

 
Ищи. Она, я знаю, здесь. Она
Пропела эту песню.
 

Гость.

 
Ай да мед!
И в голову и в ноги так и бьет —
Жаль горек: подсластить его б не худо.
 

(Молодые цалуются. Слышен слабый крик.)

Князь.

 
Она! вот крик ее ревнивый.
 

(Конюшему.)

 
Что?
 

Конюший.

 
Я не нашел ее нигде.
 

Князь.

 
Дурак.
 

Дружко(вставая).

 
Не время ль нам княгиню выдать мужу
Да молодых в дверях осыпать хмелем?
 

(Все встают.)

Сваха.

 
Вестимо, время. Дайте ж петуха.
 

(Молодых кормят жареным петухом, потом осыпают хмелем – и ведут в спальню.)

Сваха.

 
Княгиня душенька, не плачь, не бойся,
Послушна будь.
 

(Молодые уходят в спальню, гости все расходятся, кроме свахи и дружка.)

Дружко.

 
Где чарочка? Всю ночь
Под окнами я буду разъезжать,
Так укрепиться мне вином не худо.
 

Сваха(наливает ему чарку).

 
На, кушай, на здоровье.
 

Дружко.

 
Ух! спасибо.
Всё хорошо, не правда ль, обошлось?
И свадьба хоть куда.
 

Сваха.

 
Да, слава богу,
Всё хорошо – одно не хорошо.
 

Дружко.

 
А что?
 

Сваха.

 
Да не к добру пропели песню
Не свадебную, а бог весть какую.
 

Дружко.

 
Уж эти девушки – никак нельзя им
Не попроказить. Статочно ли дело
Мутить нарочно княжескую свадьбу.
Пойти-ка мне садиться на коня
Прощай, кума.
 

(Уходит.)

Сваха.

 
Ох, сердце не на месте!
Не в пору сладили мы эту свадьбу.
 

Княгиня и мамка

Княгиня.

 
Чу – кажется, трубят; нет, он не едет.
Ах, мамушка как был он женихом,
Он от меня на шаг не отлучался,
С меня очей бывало не сводил.
Женился он, и всё пошло не так.
Теперь меня ранешенко разбудит
И уж велит себе коня седлать;
Да до ночи бог ведает где ездит;
Воротится, чуть ласковое слово
Промолвит мне, чуть ласковой рукой
По белому лицу меня потреплет.
 

Мамка.

 
Княгинюшка, мужчина что петух:
Кири куку! мах мах крылом и прочь.
А женщина, что бедная наседка:
Сиди себе да выводи цыплят.
Пока жених – уж он не насидится.
Ни пьет, ни ест, глядит не наглядится.
Женился – и заботы настают.
То надобно соседей навестить,
То на охоту ехать с соколами,
То на войну нелегкая несет,
Туда, сюда – а дома не сидится.
 

Княгиня.

 
Как думаешь? уж нет ли у него
Зазнобы тайной?
 

Мамка.

 
Полно, не греши:
Да на кого тебя он променяет?
Ты всем взяла: красою ненаглядной,
Обычаем и разумом. Подумай:
Ну в ком ему найти, как не в тебе
Сокровища такого?
 

Княгиня.

 
Когда б услышал бог мои молитвы
И мне послал детей! К себе тогда б
Умела вновь я мужа привязать….
А! полон двор охотниками. Муж
Домой приехал. Что ж его не видно?
 

(Входит ловчий.)

 
Что князь, где он?
 

Ловчий.

 
Князь приказал домой
Отъехать нам.
 

Княгиня.

 
А где ж он сам?
 

Ловчий.

 
Остался
Один в лесу на берегу Днепра.
 

Княгиня.

 
И князя вы осмелились оставить
Там одного; усердные вы слуги!
Сейчас назад, сейчас к нему скачите!
Сказать ему, что я прислала вас.
 

(Ловчий уходит.)

 
Ах боже мой! в лесу ночной порою
И дикий зверь и лютый человек
И леший бродит – долго ль до беды.
Скорей зажги свечу перед иконой.
 

Мамка.

 
Бегу, мой свет, бегу…
 

Русалки.

 
<Веселой толпою
С глубокого дна
Мы ночью всплываем,
Нас греет луна.>
Любо нам порой ночною
Дно речное покидать,
Любо вольной головою
Высь речную разрезать,
Подавать друг дружке голос,
Воздух звонкий раздражать,
И зеленый влажный волос
В нем сушить и отряхать.
 

Одна.

 
Тише, тише! под кустами
Что-то кроется во мгле.
 

Другая.

 
Между месяцем и нами
Кто-то ходит по земле.
 

(Прячутся.)

Князь.

 
Знакомые, печальные места!
Я узнаю окрестные предметы —
Вот мельница! Она уж развалилась;
Веселый шум ее колес умолкнул;
Стал жернов – видно, умер и старик.
Дочь бедную оплакал он недолго
Тропинка тут вилась – она заглохла.
Давно-давно сюда никто не ходит;
Тут садик был с забором – неужели
Разросся он кудрявой этой рощей?
Ах, вот и дуб заветный, здесь она,
Обняв меня, поникла и умолкла…
Возможно ли?..
 

(Идет к деревьям, листья сыплятся.)

 
Что это значит? листья
Поблекнув вдруг свернулися и с шумом
Посыпались как пепел на меня.
Передо мной стоит он гол и черн,
Как дерево проклятое.
 

(Входит старик, в лохмотьях и полунагой.)

Старик.

 
Здорово,
Здорово, зять.
 

Князь.

 
Кто ты?
 

Старик.

 
Я здешний ворон.
 

Князь.

 
Возможно ль? Это мельник!
 

Старик.

 
Что за мельник!
Я продал мельницу бесам запечным,
А денежки отдал на сохраненье
Русалке, вещей дочери моей
Они в песку Днепра-реки зарыты,
Их рыбка одноглазка стережет.
 

Князь.

 
Несчастный, он помешан. Мысли в нем
Рассеяны как тучи после бури.
 

Старик.

 
Зачем вечор ты не приехал к нам?
У нас был пир, тебя мы долго ждали.
 

Князь.

 
Кто ждал меня?
 

Старик.

 
Кто ждал? вестимо, дочь.
Ты знаешь, я на всё гляжу сквозь пальцы
И волю вам даю: сиди она
С тобою хоть всю ночь, до петухов,
Ни слова не скажу я.
 

Князь.

 
Бедный мельник!
 

Старик.

 
Какой я мельник, говорят тебе,
Я ворон, а не мельник. Чудный случай:
Когда (ты помнишь?) бросилась она
В реку, я побежал за нею следом
И с той скалы прыгнуть хотел, да вдруг
Почувствовал, два сильные крыла
Мне выросли внезапно из-под мышек
И в воздухе сдержали. С той поры
То здесь, то там летаю, то клюю
Корову мертвую, то на могилке
Сижу, да каркаю.
 

Князь.

 
Какая жалость!
Кто ж за тобою смотрит?
 

Старик.

 
Да, за мною
Присматривать не худо. Стар я стал
И шаловлив. За мной, спасибо, смотрит
Русалочка.
 

Князь.

 
Кто?
 

Старик.

 
Внучка.
 

Князь.

 
Невозможно
Понять его. Старик, ты здесь в лесу
Иль с голоду умрешь, иль зверь тебя
Заест. Не хочешь ли пойти в мой терем
Со мною жить?
 

Старик.

 
В твой терем? нет! спасибо!
Заманишь, а потом меня, пожалуй,
Удавишь ожерельем. Здесь я жив
И сыт и волен. Не хочу в твой терем.
 

(Уходит.)

Князь.

 
И этому всё я виною! Страшно
Ума лишиться. Легче умереть.
На мертвеца глядим мы с уваженьем,
Творим о нем молитвы. Смерть равняет
С ним каждого. Но человек, лишенный
Ума, становится не человеком.
Напрасно речь ему дана, не правит
Словами он, в нем брата своего
Зверь узнает, он людям в посмеянье,
Над ним всяк волен, бог его не судит.
Старик несчастный! вид его во мне
Раскаянья все муки растравил!
 

Ловчий.

 
Вот он. Насилу-то его сыскали!
 

Князь.

 
Зачем вы здесь?
 

Ловчий.

 
Княгиня нас послала.
Она боялась за тебя.
 

Князь.

 
Несносна
Ее заботливость! иль я ребенок,
Что шагу мне ступить нельзя без няньки?
 

(Уходит. Русалки показываются над водой.)

Русалки.

 
Что, сестрицы? в поле чистом
Не догнать ли их скорей?
Плеском, хохотом и свистом
Не пугнуть ли их коней?
 
 
Поздно. Рощи потемнели,
Холодеет глубина,
Петухи в селе пропели,
Закатилася луна.
 

Одна.

 
Погодим еще, сестрица.
 

Другая.

 
Нет, пора, пора, пора.
Ожидает нас царица,
Наша строгая сестра.
 

(Скрываются.)

(Русалки прядут около своей царицы.)

Старшая русалка.

 
Оставьте пряжу, сестры. Солнце село.
Столбом луна блестит над нами. Полно,
Плывите вверх под небом поиграть,
Да никого не трогайте сегодня,
Ни пешехода щекотать не смейте,
Ни рыбакам их невод отягчать
Травой и тиной – ни ребенка в воду
Заманивать рассказами о рыбках.
 

(Входит русалочка.)

 
Где ты была?
 

Дочь.

 
На землю выходила
Я к дедушке. Всё просит он меня
Со дна реки собрать ему те деньги,
Которые когда-то в воду к нам
Он побросал. Я долго их искала;
А что такое деньги, я не знаю —
Однако же я вынесла ему
Пригоршню раковинок самоцветных.
Он очень был им рад.
 

Русалка.

 
Безумный скряга!
Послушай, дочка. Нынче на тебя
Надеюсь я. На берег наш сегодня
Придет мужчина. Стереги его
И выдь ему навстречу. Он нам близок,
Он твой отец.
 

Дочь.

 
Тот самый, что тебя
Покинул и на женщине женился?
 

Русалка.

 
Он сам; к нему нежнее приласкайся
И расскажи всё то, что от меня
Ты знаешь про свое рожденье; также
И про меня. И если спросит он,
Забыла ль я его иль нет, скажи,
Что всё его я помню и люблю
И жду к себе. Ты поняла меня?
 

Дочь.

 
О, поняла.
 

Русалка.

 
Ступай же.
 

(Одна.)

 
С той поры,
Как бросилась без памяти я в воду
Отчаянной и презренной девчонкой
И в глубине Днепра-реки очнулась
Русалкою холодной и могучей,
Прошло семь долгих лет – я каждый день
О мщеньи помышляю…
И ныне, кажется, мой час настал.
 

Князь.

 
Невольно к этим грустным берегам
Меня влечет неведомая сила.
Всё здесь напоминает мне былое
И вольной, красной юности моей
Любимую, хоть горестную повесть.
Здесь некогда <любовь> меня встречала,
Свободная, <кипящая> любовь;
Я счастлив был, безумец!.. и я мог
Так ветрено от счастья отказаться.
Печальные, печальные мечты
Вчерашняя мне встреча оживила.
Отец несчастный! как ужасен он!
Авось опять его сегодня встречу,
И согласится он оставить лес
И к нам переселиться…
 

(Русалочка выходит на берег.)

 
Что я вижу!
Откуда ты, прекрасное дитя?
 

Мартын.

Послушай, Франц: в последний раз говорю тебе как отец: я долго терпел твои проказы; а долее терпеть не намерен. Уймись или худо будет.

Франц.

Помилуй, батюшка; за что ты на меня сердишься? Я, кажется, ничего не делаю.

Мартын.

Ничего не делаю! то-то и худо, что ничего не делаешь. Ты ленивец, даром хлеб ешь, да небо коптишь. На что ты надеешься? на мое богатство? Да разве я разбогател, сложа руки, да сочиняя глупые песни? Как минуло мне четырнадцать лет, покойный отец дал мне два крейцера в руку, да два пинка в гузно, да примолвил: ступай-ка, Мартын, сам кормиться, а мне и без тебя тяжело. С той поры мы уж и не видались; славу богу, нажил я себе и дом, и деньги, и честное имя – а чем? бережливостию, терпением, трудолюбием. Вот уж мне и за пятьдесят, и пора бы уж отдохнуть да тебе передать и счетные книги и весь дом. А могу ли о том и подумать? Какую могу иметь к тебе доверенность? Тебе бы только гулять с господами, которые нас презирают да забирают в долг товары. Я знаю тебя, ты стыдишься своего состояния. Но слушай, Франц. Коли ты не переменишься, не отстанешь <от> дворян, да не примешься порядком за свое дело – то, видит бог, выгоню тебя из дому, а своим наследником назначу Карла Герца, моего подмастерья.

Франц.

Твоя воля, батюшка; делай, как хочешь.

Мартын.

То-то ж; смотри…

(Входит брат Бертольд.)

Мартын.

Вон и другой сумасброд. Зачем пожаловал?

Бертольд.

Здравствуй, сосед. Мне до тебя нужда.

Мартын.

Нужда! Опять денег?

Бертольд.

Да… не можешь ли одолжить полтораста гульденов?

Мартын.

Как не так – где мне их взять? Я ведь не клад.

Бертольд.

Пожалуй – не скупись. Ты знаешь, что эти деньги для тебя не пропадшие.

Мартын.

Как не пропадшие? Мало ли я тебе передавал денег? куда они делись?

Бертольд.

В дело пошли; но теперь прошу тебя уж в последний раз.

Мартын.

Об этих последних разах я слышу уж не в первый раз.

Бертольд.

Нет, право. Последний мой опыт не удался от безделицы – теперь уж я всё расчислил; опыт мой не может не удаться.

Мартын.

Эх, отец Бертольд! Коли бы ты не побросал в алхимический огонь всех денег, которые прошли через твои руки, то был бы богат. Ты сулишь мне сокровища, а сам приходишь ко мне за милостыней. Какой тут смысл?

Бертольд.

Золота мне не нужно, я ищу одной истины.

Мартын.

А мне чорт ли в истине, мне нужно золото.

Бертольд.

Так ты не хочешь поверить мне еще?

Мартын.

Не могу и не хочу.

Бертольд.

Так прощай же, сосед.

Мартын.

Прощай.

Бертольд.

Пойду к барону Раулю, авось даст он мне денег.

Мартын.

Барон Рауль? да где взять ему денег? Вассалы его разорены. – А, славу богу, нынче по большим дорогам не так-то легко наживаться.

Бертольд.

Я думаю, у него деньги есть, потому что у герцога затевается турнир, и барон туда отправляется. Прощай.

Мартын.

И ты думаешь, даст он тебе денег?

Бертольд.

Может быть и даст.

Мартын.

И ты употребишь их на последний опыт?

Бертольд.

Непременно.

Мартын.

А если опыт не удастся?

Бертольд.

Нечего будет делать. Если и этот опыт не удастся, то алхимия вздор.

Мартын.

А если удастся?

Бертольд.

Тогда… я возвращу тебе с лихвой и благодарностию все суммы, которые занял у тебя, а барону Раулю открою великую тайну.

Мартын.

Зачем барону, а не мне?

Бертольд.

И рад бы, да не могу: ты знаешь, что я обещался пресвятой богородице разделить мою тайну с тем, кто поможет мне при последнем и решительном моем опыте.

Мартын.

Эх, отец Бертольд, охота тебе разоряться! Куда ж ты? – постой! Ну, так и быть.

На этот раз дам тебе денег взаймы. Бог с тобою! Но смотри ж, сдержи свое слово. Пусть этот опыт будет последним и решительным.

Бертольд.

Не бойся. Другого уж не понадобится…

Мартын.

Погоди же здесь; сейчас тебе вынесу – сколько, бишь, тебе надобно?

Бертольд.

Полтораста гульденов.

Мартын.

Полтораста гульденов… Боже мой! и еще в какие крутые времена!

Бертольд и Франц.

Бертольд.

Здравствуй, Франц, о чем ты задумался?

Франц.

Как мне не задумываться? Сейчас отец грозился меня выгнать и лишить наследства.

Бертольд.

За что это?

Франц.

За то, что я знакомство веду с рыцарями.

Бертольд.

Он не совсем прав, да и не совсем виноват.

Франц.

Разве мещанин недостоин дышать одним воздухом с дворянином? Разве не все мы произошли от Адама?

Бертольд.

Правда, правда. Но видишь, Франц, уже этому давно: Каин и Авель были тоже братья, а Каин не мог дышать одним воздухом с Авелем – и они не были равны перед богом. В первом семействе уже мы видим неравенство и зависть.

Франц.

Виноват ли <я> в том, что <не> люблю своего состояния? что честь для меня дороже денег?

Бертольд.

Всякое состояние имеет свою честь и свою выгоду. Дворянин воюет и красуется. Мещанин трудится и богатеет. Почтен дворянин за решеткою своей башни – купец в своей лавке…

(Входит Мартын.)

Мартын.

Вот тебе полтораста гульденов – смотри же, тешу тебя в последний раз.

Бертольд.

Благодарен, очень благодарен. Увидишь, не будешь раскаиваться.

Мартын.

Постой! Ну, а если опыт твой тебе удастся, и у тебя будет и золота и славы вдоволь, будешь ли ты спокойно наслаждаться жизнию?

Бертольд.

Займусь еще одним исследованием: мне кажется, есть средство открыть perpetuum mobile…

Мартын.

Что такое perpetuum mobile?

Бертольд.

Perpetuum mobile, то есть вечное движение. Если найду вечное движение, то я не вижу границ творчеству человеческому… видишь ли, добрый мой Мартын: делать золото задача заманчивая, открытие, может быть, любопытное – но найти perpetuum mobile… o!..

Мартын.

Убирайся к чорту с твоим perpetuum mobile!.. Ей-богу, отец Бертольд, ты хоть кого из терпения выведешь. Ты требуешь денег на дело, а говоришь бог знает что. Невозможно. Экой он сумасброд!

Бертольд.

Экой он брюзга!

(Расходятся в разные стороны.)

Франц.

Чорт побери наше состояние! – Отец у меня богат – а мне какое дело?

Дворянин, у которого нет ничего, кроме зазубренного меча да заржавленного шлема, счастливее и почетнее отца моего. Отец мой сымает перед ним шляпу – а тот и не смотрит на него. – Деньги! потому что деньги достались ему не дешево, так он и думает, что в деньгах вся и сила – как не так! Если он так силен, попробуй отец ввести меня в баронский замок! Деньги! деньги рыцарю не нужны – на то есть мещане – как прижмет их, так и забрызжет кровь червонцами!.. Чорт побери наше состояние! – Да по мне лучше быть последним минстрелем – этого, по крайней мере, в замке принимают… Госпожа слушает его песни, наливает ему чашу и подносит из своих рук… Купец, сидя за своими книгами, считает, считает, клянется, хитрит перед всяким покупщиком:

«Ей-богу, сударь, самый лучший товар, дешевле нигде не найдете». – Врешь ты, жид.– «Никак нет, честию вас уверяю»…. Честию!.. Хороша честь! А рыцарь – он волен как сокол… он никогда не горбился над счетами, он идет прямо и гордо, он скажет слово, ему верят… Да разве это жизнь? – Чорт ее побери! – Пойду лучше в минстрели. Однако, что это сказал монах? Турнир в* и туда едет барон – ах, боже мой! там будет и Клотильда. Дамы обсядут кругом, трепеща за своих рыцарей – трубы затрубят – выступят герольды – рыцари объедут поле, преклоняя копья перед балконом своих красавиц… трубы опять затрубят – рыцари разъедутся – помчатся друг на друга… дамы ахнут… боже мой! и никогда не подыму я пыли на турнире, никогда герольды не возгласят моего имени, презренного мещанского имени, никогда Клотильда не ахнет… Деньги! кабы знал он, как рыцари презирают нас, несмотря на наши деньги…

Альбер.

А! это Франц; на кого ты раскричался?

Франц.

Ах, сударь, вы меня слышали… я сам с собою рассуждал…

Альбер.

А о чем рассуждал ты сам с собою?

Франц.

Я думал, как бы мне попасть на турнир.

Альбер.

Ты хочешь попасть на турнир?

Франц.

Точно так.

Альбер.

Ничего нет легче: у меня умер мой конюший – хочешь ли на его место?

Франц.

Как! бедный ваш Яков умер? отчего ж он умер?

Альбер.

Ей-богу, не знаю – в пятницу он был здоровешенек; вечером воротился я поздно (я был в гостях у Ремона и порядочно подпил) – Яков сказал мне что– то….. я рассердился и ударил его – помнится, по щеке – а может быть и в висок – однако, нет: точно по щеке; Яков повалился – да уж и не встал; я лег не раздевшись – а на другой день узнаю, что мой бедный Яков – умре.

Франц.

Ай, рыцарь! видно, пощечины ваши тяжелы.

Альбер.

На мне была железная рукавица. – Ну что же, хочешь быть моим конюшим?

Франц (почесывается).

Вашим конюшим?

Альбер.

Что ж ты почесываешься? соглашайся. – Я возьму тебя на турнир – ты будешь жить у меня в замке. Быть оруженосцем у такого рыцаря, как я, не шутка: ведь уж это ступень. Современем, как знать, тебя посвятим и в рыцари – многие так начинали.

Франц.

А что скажет мой отец?

Альбер.

А ему какое дело до тебя?

Франц.

Он меня наследства лишит…

Альбер.

А ты плюнь – тебе же будет легче.

Франц.

И я буду жить у вас в замке?…

Альбер.

Конечно. – Ну, согласен?

Франц.

Вы не будете давать мне пощечин?

Альбер.

Нет, нет, не бойся; а хоть и случится такой грех – что за беда? – не все ж конюшие убиты до смерти.

Франц.

И то правда: коли случится такой грех – посмотрим, кто кого…

Альбер.

Что? что ты говоришь, я тебя не понял?

Франц.

Так, я думал сам про себя.

Альбер.

Ну, что ж – соглашайся…

Франц.

Извольте – согласен.

Альбер.

Нечего было и думать. Достань-ка себе лошадь и приходи ко мне.

Берта и Клотильда.

Клотильда.

Берта, скажи мне что-нибудь, мне скучно.

Берта.

О чем же я буду вам говорить? – не о нашем ли рыцаре?

Клотильда.

О каком рыцаре?

Берта.

О том, который остался победителем на турнире.

Клотильда.

О графе Ротенфельде. Нет, я не хочу говорить о нем; вот уже две недели, как мы возвратились – а он и не думал приехать к нам; это с его стороны неучтивость.

Берта.

Погодите – я уверена, что он будет завтра…

Клотильда.

Почему ты так думаешь?

Берта.

Потому, что я его во сне видела.

Клотильда.

И, боже мой! Это ничего не значит. Я всякую ночь вижу его во сне.

Берта.

Это совсем другое дело – вы в него влюблены.

Клотильда.

Я влюблена! Прошу пустяков не говорить… Да и про графа Ротенфельда толковать тебе нечего. Говори мне о ком-нибудь другом.

Берта.

О ком же? О конюшем братца, о Франце?

Клотильда.

Пожалуй – говори мне о Франце.

Берта.

Вообразите, сударыня, что он от вас без ума.

Клотильда.

Франц от меня без ума? кто тебе это сказал?

Берта.

Никто, я сама заметила; когда вы садитесь верьхом, он всегда держит вам стремя; когда служит за столом, он не <видит> никого, кроме вас; если вы уроните платок, он всех проворнее его подымет – а на нас и не смотрит…

Клотильда.

Или ты дура, или Франц предерзкая тварь…

(Входит Альбер, Ротенфельд и Франц.)

Альбер.

Сестра, представляю тебе твоего рыцаря, граф приехал погостить в нашем замке.

Граф.

Позвольте, благородная девица, недостойному вашему рыцарю еще раз поцеловать ту прекрасную руку, из которой получил я драгоценнейшую награду…

Клотильда.

Граф, я рада, что имею честь принимать вас у себя… Братец, я буду вас ожидать в северной башне… (Уходит.)

Граф.

Как она прекрасна!

Альбер.

Она предобрая девушка. Граф, что же вы не раздеваетесь? Где ваши слуги?

Франц! разуй графа. (Франц медлит.) Франц, разве ты глух?

Франц.

Я не всемирный слуга, чтобы всякого разувать.

Граф.

Ого, какой удалец!

Альбер.

Грубиян! (Замахивается.) Я тебя прогоню!

Франц.

Я сам готов оставить замок.

Альбер.

Мужик, подлая тварь! Извините, граф, я с ним управлюсь… Вон!.. (Толкает его в спину.) Чтобы духа твоего здесь не было.

Граф.

Пожалуйста, не трогайте этого дурака; он, право, не стоит…

* * *

Клотильда.

Братец, мне до тебя просьба.

Альбер.

Чего ты хочешь?

Клотильда.

Пожалуйста, прогони своего конюшего Франца; он осмелился мне нагрубить….

Альбер.

Как! и тебе?… Жаль же, что я уж его прогнал; он от меня так скоро б не отделался. Да что ж он сделал?

Клотильда.

Так, ничего. Если ты уж его прогнал, так нечего и говорить. Скажи, братец, долго ли граф пробудет у нас?

Альбер.

Думаю, сестра, что это будет зависеть от тебя. Что ж ты краснеешь?….

Клотильда.

Ты всё шутишь – а он и не думает…

Альбер.

Не думает? о чем же?

Клотильда.

Ах, братец, какой ты несносный! Я говорю, что граф обо мне и не думает…

Альбер.

Посмотрим, посмотрим – что будет, то будет.

* * *

Франц.

Вот наш домик…. Зачем было мне оставлять его для гордого замка? Здесь я был хозяин, а там – слуга… и для чего?… для гордых взоров наглой благородной девицы. Я переносил унижения, я унизился в глазах моих – я сделался слугою того, кто был моим товарищем, я привык сносить детские обиды глупого, избалованного повесы… я не примечал ничего….. Я, который не хотел зависеть от отца – я стал зависим от чужого… И чем это всё кончилось? – боже… кровь кидается в лицо – кулаки мои сжимаются….О, я им отомщу, отомщу… Как-то примет меня отец! (Стучится.)

Карл (выходит).