Текст книги "Евгений Онегин. Драматические произведения. Романы. Повести"

Автор книги: Александр Пушкин

Борис несколько раз отирает лицо платком.

 
Я посылал тогда нарочно в Углич,
И сведано, что многие страдальцы
Спасение подобно обретали
У гробовой царевича доски.
Вот мой совет: во Кремль святые мощи
Перенести, поставить их в соборе
Архангельском; народ увидит ясно
Тогда обман безбожного злодея,
И мощь бесов исчезнет яко прах.
 

Молчание.

К н я з ь Ш у й с к и й

 
Святый отец, кто ведает пути
Всевышнего? Не мне его судить.
Нетленный сон и силу чудотворства
Он может дать младенческим останкам,
Но надлежит народную молву
Исследовать прилежно и бесстрастно;
А в бурные ль смятений времена
Нам помышлять о столь великом деле?
Не скажут ли, что мы святыню дерзко
В делах мирских орудием творим?
Народ и так колеблется безумно,
И так уж есть довольно шумных толков:
Умы людей не время волновать
Нежданною, столь важной новизною.
Сам вижу я: необходимо слух,
Рассеянный расстригой, уничтожить;
Но есть на то иные средства – проще.
Так, государь,– когда изволишь ты,
Я сам явлюсь на площади народной,
Уговорю, усовещу безумство
И злой обман бродяги обнаружу.
 

Ц а р ь

 
Да будет так! Владыко патриарх,
Прошу тебя пожаловать в палату:
Сегодня мне нужна твоя беседа.
 

Уходит. За ним и все бояре.

О д и н б о я р и н

(тихо другому)

 
Заметил ты, как государь бледнел
И крупный пот с лица его закапал?
 

Д р у г о й

 
Я – признаюсь – не смел поднять очей,
Не смел вздохнуть, не только шевельнуться.
 

П е р в ы й б о я р и н

 
А выручил князь Шуйский. Молодец!
 

Равнина близ Новгорода-Ceверского

(1604 года, 21 декабря)

Битва.

В о и н ы

(бегут в беспорядке)

 
Беда, беда! Царевич! Ляхи! Вот они! вот они!
 

Входят к а п и т а н ы М а р ж е р е т и В а л ь т е р Р о з е н.

М а р ж е р е т

 
Куда, куда? Allons…1 пошоль назад!
 

О д и н и з б е г л е ц о в

 
Сам пошоль, коли есть охота, проклятый басурман.
 

М а р ж е р е т

 
Quoi? quoi?2
 

Д р у г о й

 
Ква! ква! тебе любо, лягушка заморская, квакать на русского царевича; а мы ведь православные.
 

М а р ж е р е т

 
Qu’est-ce а dire pravoslavni?.. Sacre€s gueux, maudites canailles! Mordieu, mein herr, j’enrage: on dirait que зa n’a pas des bras pour frapper, зa n’a que des jambes pour foutre le camp3.
 

В. Р о з е н

 
Es ist Schande4.
 

М а р ж е р е т

 
Ventre-saint-gris! Je ne bouge plus d’un pas – puisque le vin est tire€, il faut le boire. Qu’en dites-vous, mein herr?5
 

В. Р о з е н

 
Sie haben Recht1.
 

М а р ж е р е т

 
Tudieu, il у fait chaud! Ce diable de Samozvanetz, comme ils l’appellent, est un bougre qui a du poil au cul. Qu’en pensez vous, mein herr?2
 

В.Р о з е н

 
Oh, ja!3
 

М а р ж е р е т

 
Не2! voyez donc, voyez donc! L’action s’engage sur les derriиres de l’ennemi. Ce doit кtre le brave Basmanoff, qui aurait fait une sortie4.
 

В. Р о з е н

 
Ich glaube das5.
 

Входят немцы.

М а р ж е р е т

 
На, ha! voici nos Allemands. – Messieurs!.. Mein herr, dites leur donc de se rallier et, sacrebleu, chargeons!6
 

В. Р о з е н

 
Sehr gut. Halt!1
 

Немцы строятся.

 
Marsch!2
 

Н е м ц ы

(идут)

 
Hilf Gott!3
 

Сражение. Русские снова бегут.

Л я х и

 
Победа! победа! Слава царю Димитрию.
 

Д и м и т р и й

(верхом)

 
Ударить отбой! мы победили. Довольно; щадите русскую кровь. Отбой!
 

Трубят, бьют барабаны.

Площадь перед собором в Москве

Н а р о д.

О д и н

 
Скоро ли царь выйдет из собора?
 

Д р у г о й

 
Обедня кончилась; теперь идет молебствие.
 

П е р в ы й

 
Что? уж проклинали того?
 

Д р у г о й

 
Я стоял на паперти и слышал, как диакон завопил: Гришка Отрепьев – анафема!
 

П е р в ы й

 
Пускай себе проклинают; царевичу дела нет до Отрепьева.
 

Д р у г о й

 
А царевичу поют теперь вечную память.
 

П е р в ы й

 
Вечную память живому! Вот ужо им будет, безбожникам.
 

Т р е т и й

 
Чу! шум. Не царь ли?
 

Ч е т в е р т ы й

 
Нет; это юродивый.
 

Входит ю р о д и в ы й в железной шапке,

обвешанный веригами, окруженный мальчишками.

М а л ь ч и ш к и

 
Николка, Николка – железный колпак!.. тр р р р р…
 

С т а р у х а

 
Отвяжитесь, бесенята, от блаженного. – Помолись, Николка, за меня грешную.
 

Ю р о д и в ы й

 
Дай, дай, дай копеечку.
 

С т а р у х а

 
Вот тебе копеечка; помяни же меня.
 

Ю р о д и в ы й

(садится на землю и поет)

 
Месяц светит,
Котенок плачет,
Юродивый, вставай,
Богу помолися!
 

Мальчишки окружают его снова.

О д и н и з н и х

 
Здравствуй, Николка; что же ты шапки не снимаешь? (Щелкает его по железной шапке.) Эк она звонит!
 

Ю р о д и в ы й

 
А у меня копеечка есть.
 

М а л ь ч и ш к а

 
Неправда! ну покажи.
 

(Вырывает копеечку и убегает.)

Ю р о д и в ы й

(плачет)

 
Взяли мою копеечку; обижают Николку!
 

Н а р о д

 
Царь, царь идет.
 

Ц а р ь выходит из собора. Б о я р и н впереди раздает

нищим милостыню. Б о я р е.

Ю р о д и в ы й

 
Борис, Борис! Николку дети обижают.
 

Ц а р ь

 
Подать ему милостыню. О чем он плачет?
 

Ю р о д и в ы й

 
Николку маленькие дети обижают… Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича.
 

Б о я р е

 
Поди прочь, дурак! схватите дурака!
 

Ц а р ь

 
Оставьте его. Молись за меня, бедный Николка.
 

(Уходит.)

Ю р о д и в ы й

(ему вслед)

 
Нет, нет! нельзя молиться за царя Ирода – богородица не велит.
 

Севск

С а м о з в а н е ц, окруженный своими.

С а м о з в а н е ц

 
Где пленный?
 

Л я х

 
Здесь.
 

С а м о з в а н е ц

 
Позвать его ко мне.
 

Входит р у с с к и й п л е н н и к.

 
Кто ты?
 

П л е н н и к

 
Рожнов, московский дворянин.
 

С а м о з в а н е ц

 
Давно ли ты на службе?
 

П л е н н и к

 
С месяц будет.
 

С а м о з в а н е ц

 
Не совестно, Рожнов, что на меня
Ты поднял меч?
 

П л е н н и к

 
Как быть, не наша воля.
 

С а м о з в а н е ц

 
Сражался ты под Северским?
 

П л е н н и к

 
Я прибыл
Недели две по битве – из Москвы.
 

С а м о з в а н е ц

 
Что Годунов?
 

П л е н н и к

 
Он очень был встревожен
Потерею сражения и раной
Мстиславского, и Шуйского послал
Начальствовать над войском.
 

С а м о з в а н е ц

 
А зачем
Он отозвал Басманова в Москву?
 

П л е н н и к

 
Царь наградил его заслуги честью
И золотом. Басманов в царской Думе
Теперь сидит.
 

С а м о з в а н е ц

 
Он в войске был нужнее.
Ну что в Москве?
 

П л е н н и к

 
Все, слава богу, тихо.
 

С а м о з в а н е ц

 
Что? ждут меня?
 

П л е н н и к

 
Бог знает; о тебе
Там говорить не слишком нынче смеют.
Кому язык отрежут, а кому
И голову – такая, право, притча!
Что день, то казнь. Тюрьмы битком набиты.
На площади, где человека три
Сойдутся, – глядь – лазутчик уж и вьется,
А государь досужною порою
Доносчиков допрашивает сам.
Как раз беда; так лучше уж молчать.
 

С а м о з в а н е ц

 
Завидна жизнь Борисовых людей!
Ну, войско что?
 

П л е н н и к

 
Что с ним? одето, сыто,
Довольно всем.
 

С а м о з в а н е ц

 
Да много ли его?
 

П л е н н и к

 
Бог ведает.
 

С а м о з в а н е ц

 
А будет тысяч тридцать?
 

П л е н н и к

 
Да наберешь и тысяч пятьдесят.
 

С а м о з в а н е ц задумывается.

Окружающие смотрят друг на друга.

С а м о з в а н е ц

 
Ну! обо мне как судят в вашем стане?
 

П л е н н и к

 
А говорят о милости твоей,
Что ты, дескать (будь не во гнев), и вор,
А молодец.
 

С а м о з в а н е ц

(смеясь)

 
Так это я на деле
Им докажу: друзья, не станем ждать
Мы Шуйского; я поздравляю вас:
Назавтра бой.
 

(Уходит.)

В с е

 
Да здравствует Димитрий!
 

Л я х

 
Назавтра бой! их тысяч пятьдесят,
А нас всего едва ль пятнадцать тысяч.
С ума сошел.
 

Д р у г о й

 
Пустое, друг: поляк
Один пятьсот москалей вызвать может.
 

П л е н н и к

 
Да, вызовешь. А как дойдет до драки,
Так убежишь от одного, хвастун.
 

Л я х

 
Когда б ты был при сабле, дерзкий пленник,
То я тебя
 

(указывая на свою саблю)

 
вот этим бы смирил.
 

П л е н н и к

 
Наш брат русак без сабли обойдется:
Не хочешь ли вот этого,
 

(показывая кулак)

 
безмозглый!
 

Лях гордо смотрит на него и молча отходит.

Все смеются.

ЛЕС

Л ж е д и м и т р и й, П у ш к и н.

В отдалении лежит конь издыхающий.

Л ж е д и м и т р и й

 
Мой бедный конь! как бодро поскакал
Сегодня он в последнее сраженье
И, раненный, как быстро нес меня.
Мой бедный конь!
 

П у ш к и н

(про себя)

 
Ну вот о чем жалеет!
Об лошади! когда все наше войско
Побито в прах!
 

С а м о з в а н е ц

 
Послушай, может быть,
От раны он лишь только заморился
И отдохнет.
 

П у ш к и н

 
Куда! он издыхает.
 

С а м о з в а н е ц

(идет к своему коню)

 
Мой бедный конь!.. что делать? снять узду
Да отстегнуть подпругу. Пусть на воле
Издохнет он.
 

(Разуздывает и расседлывает коня.)

Входят несколько л я х о в.

 
Здорово, господа!
Что ж Курбского не вижу между вами?
Я видел, как сегодня в гущу боя
Он врезался; тьмы сабель молодца,
Что зыбкие колосья, облепили;
Но меч его всех выше подымался,
А грозный клик все клики заглушал.
Где ж витязь мой?
 

Л я х

 
Он лег на поле смерти.
 

С а м о з в а н е ц

 
Честь храброму и мир его душе!
Как мало нас от битвы уцелело.
Изменники! злодеи-запорожцы,
Проклятые! вы, вы сгубили нас –
Не выдержать и трех минут отпора!
Я их ужо! десятого повешу,
Разбойники!
 

П у ш к и н

 
Кто там ни виноват,
Но все-таки мы начисто разбиты,
Истреблены.
 

С а м о з в а н е ц

 
А дело было наше;
Я было смял передовую рать –
Да немцы нас порядком отразили;
А молодцы! ей-богу, молодцы,
Люблю за то – из них уж непременно
Составлю я почетную дружину.
 

П у ш к и н

 
А где-то нам сегодня ночевать?
 

С а м о з в а н е ц

 
Да здесь в лесу. Чем это не ночлег?
Чем свет, мы в путь; к обеду будем в Рыльске.
Спокойна ночь.
 

(Ложится, кладет седло под голову и засыпает.)

П у ш к и н

 
Приятный сон, царевич!
Разбитый в прах, спасаяся побегом,
Беспечен он, как глупое дитя;
Хранит его, конечно, провиденье;
И мы, друзья, не станем унывать.
 

Москва. Царские палаты

Б о р и с, Б а с м а н о в.

Ц а р ь

 
Он побежден, какая польза в том?
Мы тщетною победой увенчались.
Он вновь собрал рассеянное войско
И нам со стен Путивля угрожает.
Что делают меж тем герои наши?
Стоят у Кром, где кучка казаков
Смеются им из-под гнилой ограды.
Вот слава! нет, я ими недоволен,
Пошлю тебя начальствовать над ними;
Не род, а ум поставлю в воеводы;
Пускай их спесь о местничестве тужит;
Пора презреть мне ропот знатной черни
И гибельный обычай уничтожить.
 

Б а с м а н о в

 
Ах, государь, стократ благословен
Тот будет день, когда Разрядны книги
С раздорами, с гордыней родословной
Пожрет огонь.
 

Ц а р ь

 
День этот недалек;
Лишь дай сперва смятение народа
Мне усмирить.
 

Б а с м а н о в

 
Что на него смотреть;
Всегда народ к смятенью тайно склонен:
Так борзый конь грызет свои бразды;
На власть отца так отрок негодует;
Но что ж? конем спокойно всадник правит,
И отроком отец повелевает.
 

Ц а р ь

 
Конь иногда сбивает седока,
Сын у отца не вечно в полной воле.
Лишь строгостью мы можем неусыпной
Сдержать народ. Так думал Иоанн,
Смиритель бурь, разумный самодержец,
Так думал и его свирепый внук.
Нет, милости не чувствует народ:
Твори добро – не скажет он спасибо;
Грабь и казни – тебе не будет хуже.
 

Входит б о я р и н.

 
Что?
 

Б о я р и н

 
Привели гостей иноплеменных.
 

Ц а р ь

 
Иду принять; Басманов, погоди,
Останься здесь: с тобой еще мне нужно
Поговорить.
 

(Уходит.)

Б а с м а н о в

 
Высокий дух державный.
Дай бог ему с Отрепьевым проклятым
Управиться, и много, много он
Еще добра в России сотворит.
Мысль важная в уме его родилась.
Не надобно ей дать остыть. Какое
Мне поприще откроется, когда
Он сломит рог боярству родовому!
Соперников во брани я не знаю;
У царского престола стану первый…
И может быть… Но что за чудный шум?
 

Тревога. Бояре, придворные служители в беспорядке бегут, встречаются и шепчутся.

О д и н

 
За лекарем!
 

Д р у г о й

 
Скорее к патриарху.
 

Т р е т и й

 
Царевича, царевича зовет!
 

Ч е т в е р т ы й

 
Духовника!
 

Б а с м а н о в

 
Что сделалось такое?
 

П я т ы й

 
Царь занемог.
 

Ш е с т о й

 
Царь умирает.
 

Б а с м а н о в

 
Боже!
 

П я т ы й

 
На троне он сидел и вдруг упал –
Кровь хлынула из уст и из ушей.
 

Царя выносят на стуле;

все царское семейство, все бояре.

Ц а р ь

 
Подите все – оставьте одного
Царевича со мною.
 

Все удаляются.

 
Умираю;
Обнимемся, прощай, мой сын: сейчас
Ты царствовать начнешь… о боже, боже!
Сейчас явлюсь перед тобой – и душу
Мне некогда очистить покаяньем.
Но чувствую – мой сын, ты мне дороже
Душевного спасенья… так и быть!
Я подданным рожден, и умереть
Мне подданным во мраке б надлежало;
Но я достиг верховной власти… чем?
Не спрашивай. Довольно: ты невинен,
Ты царствовать теперь по праву станешь,
Я, я за все один отвечу богу…
О милый сын, не обольщайся ложно,
Не ослепляй себя ты добровольно –
В дни бурные державу ты приемлешь:
Опасен он, сей чудный самозванец,
Он именем ужасным ополчен…
Я, с давних лет в правленье искушенный,
Мог удержать смятенье и мятеж;
Передо мной они дрожали в страхе,
Возвысить глас измена не дерзала.
Но ты, младой, неопытный властитель,
Как управлять ты будешь под грозой,
Тушить мятеж, опутывать измену?
Но бог велик! Он умудряет юность,
Он слабости дарует силу… слушай:
Советника, во-первых, избери
Надежного, холодных, зрелых лет,
Любимого народом – а в боярах
Почтенного породой или славой –
Хоть Шуйского. Для войска нынче нужен
Искусный вождь: Басманова пошли
И с твердостью снеси боярский ропот.
Ты с малых лет сидел со мною в Думе,
Ты знаешь ход державного правленья;
Не изменяй теченья дел. Привычка –
Душа держав. Я ныне должен был
Восстановить опалы, казни – можешь
Их отменить; тебя благословят,
Как твоего благословляли дядю,
Когда престол он Грозного приял.
Со временем и понемногу снова
Затягивай державные бразды.
Теперь ослабь, из рук не выпуская…
Будь милостив, доступен к иноземцам,
Доверчиво их службу принимай.
Со строгостью храни устав церковный;
Будь молчалив; не должен царский голос
На воздухе теряться по-пустому;
Как звон святой, он должен лишь вещать
Велику скорбь или великий праздник.
О милый сын, ты входишь в те лета,
Когда нам кровь волнует женский лик.
Храни, храни святую чистоту
Невинности и гордую стыдливость:
Кто чувствами в порочных наслажденьях
В младые дни привыкнул утопать,
Тот, возмужав, угрюм и кровожаден,
И ум его безвременно темнеет.
В семье своей будь завсегда главою;
Мать почитай, но властвуй сам собою –
Ты муж и царь; люби свою сестру,
Ты ей один хранитель остаешься.
 

Ф е о д о р

(на коленях)

 
Нет, нет – живи и царствуй долговечно:
Народ и мы погибли без тебя.
 

Ц а р ь

 
Все кончено – глаза мои темнеют,
Я чувствую могильный хлад…
 

Входит п а т р и а р х, с в я т и т е л и,

за ними все б о я р е.

Царицу ведут под руки, царевна рыдает.

 
Кто там?
А! схима… так! святое постриженье…
Ударил час, в монахи царь идет –
И темный гроб моею будет кельей…
Повремени, владыко патриарх,
Я царь еще: внемлите вы, бояре:
Се тот, кому приказываю царство;
Целуйте крест Феодору… Басманов,
Друзья мои… при гробе вас молю
Ему служить усердием и правдой!
Он так еще и млад и непорочен…
Клянетесь ли?
 

Б о я р е

 
Клянемся.
 

Ц а р ь

 
Я доволен.
Простите ж мне соблазны и грехи
И вольные и тайные обиды…
Святый отец, приближься, я готов.
 

Начинается обряд пострижения.

Женщин в обмороке выносят.

Ставка

Б а с м а н о в вводит П у ш к и н а.

Б а с м а н о в

 
Войди сюда и говори свободно.
Итак, тебя ко мне он посылает?
 

П у ш к и н

 
Тебе свою он дружбу предлагает
И первый сан по нем в московском царстве.
 

Б а с м а н о в

 
Но я и так Феодором высоко
Уж вознесен. Начальствую над войском,
Он для меня презрел и чин разрядный,
И гнев бояр – я присягал ему.
 

П у ш к и н

 
Ты присягал наследнику престола
Законному; но если жив другой,
Законнейший?..
 

Б а с м а н о в

 
Послушай, Пушкин, полно,
Пустого мне не говори; я знаю,
Кто он такой.
 

П у ш к и н

 
Россия и Литва
Димитрием давно его признали,
Но, впрочем, я за это не стою.
Быть может, он Димитрий настоящий,
Быть может, он и самозванец. Только
Я ведаю, что рано или поздно
Ему Москву уступит сын Борисов.
 

Б а с м а н о в

 
Пока стою за юного царя,
Дотоле он престола не оставит;
Полков у нас довольно, слава богу!
Победою я их одушевлю,
А вы, кого против меня пошлете?
Не казака ль Карелу? али Мнишка?
Да много ль вас, всего-то восемь тысяч.
 

П у ш к и н

 
Ошибся ты: и тех не наберешь –
Я сам скажу, что войско наше дрянь,
Что казаки лишь только селы грабят,
Что поляки лишь хвастают да пьют,
А русские… да что и говорить…
Перед тобой не стану я лукавить;
Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов?
Не войском, нет, не польскою помогой,
А мнением; да! мнением народным.
Димитрия ты помнишь торжество
И мирные его завоеванья,
Когда везде без выстрела ему
Послушные сдавались города,
А воевод упрямых чернь вязала?
Ты видел сам, охотно ль ваши рати
Сражались с ним; когда же? при Борисе!
А нынче ль?.. Нет, Басманов, поздно спорить
И раздувать холодный пепел брани:
Со всем твоим умом и твердой волей
Не устоишь; не лучше ли тебе
Дать первому пример благоразумный,
Димитрия царем провозгласить
И тем ему навеки удружить?
Как думаешь?
 

Б а с м а н о в

 
Узнаете вы завтра.
 

П у ш к и н

 
Решись.
 

Б а с м а н о в

 
Прощай.
 

П у ш к и н

 
Подумай же, Басманов.
 

(Уходит.)

Б а с м а н о в

 
Он прав, он прав; везде измена зреет –
Что делать мне? Ужели буду ждать,
Чтоб и меня бунтовщики связали
И выдали Отрепьеву? Не лучше ль
Предупредить разрыв потока бурный
И самому… Но изменить присяге!
Но заслужить бесчестье в род и род!
Доверенность младого венценосца
Предательством ужасным заплатить…
Опальному изгнаннику легко
Обдумывать мятеж и заговор,
Но мне ли, мне ль, любимцу государя…
Но смерть… но власть… но бедствия народны…
 

(Задумывается.)

 
Сюда! кто там?
 

(Свищет.)

 
Коня! Трубите сбор.
 

Лобное место

П у ш к и н идет, окруженный н а р о д о м.

Н а р о д

 
Царевич нам боярина послал.
Послушаем, что скажет нам боярин.
Сюда! сюда!
 

П у ш к и н

(на амвоне)

 
Московские граждане,
Вам кланяться царевич приказал.
(Кланяется.)
Вы знаете, как промысел небесный
Царевича от рук убийцы спас;
Он шел казнить злодея своего,
Но божий суд уж поразил Бориса.
Димитрию Россия покорилась;
Басманов сам с раскаяньем усердным
Свои полки привел ему к присяге.
Димитрий к вам идет с любовью, с миром.
В угоду ли семейству Годуновых
Подымете вы руку на царя
Законного, на внука Мономаха?
 

(Кланяется.)

Н а р о д

 
Вестимо нет.
 

П у ш к и н

 
Московские граждане!
Мир ведает, сколь много вы терпели
Под властию жестокого пришельца:
Опалу, казнь, бесчестие, налоги,
И труд, и глад – всё испытали вы.
Димитрий же вас жаловать намерен,
Бояр, дворян, людей приказных, ратных,
Гостей, купцов – и весь честной народ.
Вы ль станете упрямиться безумно
И милостей кичливо убегать?
Но он идет на царственный престол
Своих отцов – в сопровожденье грозном.
Не гневайте ж царя и бойтесь бога.
Целуйте крест законному владыке;
Смиритеся, немедленно пошлите
К Димитрию во стан митрополита,
Бояр, дьяков и выборных людей,
Да бьют челом отцу и государю.
 

(Сходит.)

Шум народный.

Н а р о д

 
Что толковать? Боярин правду молвил.
Да здравствует Димитрий, наш отец!
 

М у ж и к н а а м в о н е

 
Народ, народ! в Кремль! в царские палаты!
Ступай! вязать Борисова щенка!
 

Н а р о д

(несется толпою)

 
Вязать! Топить! Да здравствует Димитрий!
Да гибнет род Бориса Годунова!
 

Кремль. Дом Борисов. Стража у крыльца

Ф е о д о р под окном.

Н и щ и й

 
Дайте милостыню, Христа ради!
 

С т р а ж а

 
Поди прочь, не велено говорить с заключенными.
 

Ф е о д о р

 
Поди, старик, я беднее тебя, ты на воле.
 

К с е н и я под покрывалом подходит также к окну.

О д и н и з н а р о д а

 
Брат да сестра! бедные дети, что пташки в клетке.
 

Д р у г о й

 
Есть о ком жалеть? Проклятое племя!
 

П е р в ы й

 
Отец был злодей, а детки невинны.
 

Д р у г о й

 
Яблоко от яблони недалеко падает.
 

К с е н и я

 
Братец, братец, кажется, к нам бояре идут.
 

Ф е о д о р

 
Это Голицын, Мосальский. Другие мне незнакомы.
 

К с е н и я

 
Ах, братец, сердце замирает.
 

Г о л и ц ы н, М о с а л ь с к и й, М о л ч а н о в

и Ш е р е ф е д и н о в. За ними т р о е с т р е л ь ц о в.

Н а р о д

 
Расступитесь, расступитесь. Бояре идут.
 

Они входят в дом.

О д и н и з н а р о д а

 
Зачем они пришли?
 

Д р у г о й

 
А верно, приводить к присяге Феодора Годунова.
 

Т р е т и й

 
В самом деле? – слышишь, какой в доме шум! Тревога, дерутся…
 

Н а р о д

 
Слышишь? визг! – это женский голос – взойдем! – Двери заперты – крики замолкли.
 

Отворяются двери. Мосальский является на крыльце.

М о с а л ь с к и й

 
Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы.
 

Народ в ужасе молчит.

Народ безмолвствует.

Конец

Комната.

С а л ь е р и

 
Все говорят: нет правды на земле.
Но правды нет – и выше. Для меня
Так это ясно, как простая гамма.
Родился я с любовию к искусству;
Ребенком будучи, когда высоко
Звучал орган в старинной церкви нашей,
Я слушал и заслушивался – слезы
Невольные и сладкие текли.
Отверг я рано праздные забавы;
Науки, чуждые музыке, были
Постылы мне; упрямо и надменно
От них отрекся я и предался
Одной музыке. Труден первый шаг
И скучен первый путь. Преодолел
Я ранние невзгоды. Ремесло
Поставил я подножием искусству;
Я сделался ремесленник: перстам
Придал послушную, сухую беглость
И верность уху. Звуки умертвив,
Музыку я разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию. Тогда
Уже дерзнул, в науке искушенный,
Предаться неге творческой мечты.
Я стал творить, но в тишине, но в тайне,
Не смея помышлять еще о славе.
Нередко, просидев в безмолвной келье
Два, три дня, позабыв и сон и пищу,
Вкусив восторг и слезы вдохновенья,
Я жег мой труд и холодно смотрел,
Как мысль моя и звуки, мной рожденны,
Пылая, с легким дымом исчезали.
Что говорю? Когда великий Глюк
Явился и открыл нам новы тайны
(Глубокие, пленительные тайны),
Не бросил ли я всё, что прежде знал,
Что так любил, чему так жарко верил,
И не пошел ли бодро вслед за ним
Безропотно, как тот, кто заблуждался
И встречным послан в сторону иную?
Усильным, напряженным постоянством
Я наконец в искусстве безграничном
Достигнул степени высокой. Слава
Мне улыбнулась; я в сердцах людей
Нашел созвучия своим созданьям.
Я счастлив был: я наслаждался мирно
Своим трудом, успехом, славой; также
Трудами и успехами друзей,
Товарищей моих в искусстве дивном.
Нет! никогда я зависти не знал,
О, никогда! – ниже2, когда Пиччини
Пленить умел слух диких парижан,
Ниже2, когда услышал в первый раз
Я Ифигении начальны звуки.
Кто скажет, чтоб Сальери гордый был
Когда-нибудь завистником презренным,
Змеей, людьми растоптанною, вживе
Песок и пыль грызущею бессильно?
Никто!.. А ныне – сам скажу – я ныне
Завистник. Я завидую; глубоко,
Мучительно завидую. – О небо!
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений – не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан –
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!
 

Входит М о ц а р т.

М о ц а р т

 
Ага! увидел ты! а мне хотелось
Тебя нежданной шуткой угостить.
 

С а л ь е р и

 
Ты здесь! – Давно ль?
 

М о ц а р т

 
Сейчас. Я шел к тебе,
Нес кое-что тебе я показать;
Но, проходя перед трактиром, вдруг
Услышал скрыпку… Нет, мой друг, Сальери!
Смешнее отроду ты ничего
Не слыхивал… Слепой скрыпач в трактире
Разыгрывал voi che sapete1. Чудо!
Не вытерпел, привел я скрыпача,
Чтоб угостить тебя его искусством.
Войди!
 

Входит с л е п о й с т а р и к со скрыпкой.

 
Из Моцарта нам что-нибудь!
 

Старик играет арию из Дон-Жуана;

Моцарт хохочет.

С а л ь е р и

 
И ты смеяться можешь?
 

М о ц а р т

 
Ах, Сальери!
Ужель и сам ты не смеешься?
 

С а л ь е р и

 
Нет.
Мне не смешно, когда маляр негодный
Мне пачкает Мадону Рафаэля,
Мне не смешно, когда фигляр презренный
Пародией бесчестит Алигьери.
Пошел, старик.
 

М о ц а р т

 
Постой же: вот тебе,
Пей за мое здоровье.
 

Старик уходит.

С а л ь е р и

 
Что ты мне принес?
 

М о ц а р т

 
Нет – так; безделицу. Намедни ночью
Бессонница моя меня томила,
И в голову пришли мне две, три мысли.
Сегодня их я набросал. Хотелось
Твое мне слышать мненье; но теперь
Тебе не до меня.
 

С а л ь е р и

 
Ах, Моцарт, Моцарт!
Когда же мне не до тебя? Садись;
Я слушаю.
 

М о ц а р т

(за фортепиано)

 
Представь себе… кого бы?
Ну, хоть меня – немного помоложе;
Влюбленного – не слишком, а слегка, –
С красоткой или с другом – хоть с тобой, –
Я весел… Вдруг: виденье гробовое,
Незапный мрак иль что-нибудь такое…
Ну, слушай же.
 

(Играет.)

С а л ь е р и

 
Ты с этим шел ко мне
И мог остановиться у трактира
И слушать скрыпача слепого! – Боже!
Ты, Моцарт, недостоин сам себя.
 

М о ц а р т

 
Что ж, хорошо?
 

С а л ь е р и

 
Какая глубина!
Какая смелость и какая стройность!
Ты, Моцарт, Бог и сам того не знаешь;
Я знаю, я.
 

М о ц а р т

 
Ба, право? может быть…
Но божество мое проголодалось.
 

С а л ь е р и

 
Послушай: отобедаем мы вместе
В трактире Золотого Льва.
 

М о ц а р т

 
Пожалуй;
Я рад. Но дай схожу домой сказать
Жене, чтобы меня она к обеду
Не дожидалась.
 

(Уходит.)

С а л ь е р и

 
Жду тебя; смотри ж.
Нет! не могу противиться я доле
Судьбе моей: я избран, чтоб его
Остановить, – не то мы все погибли,
Мы все, жрецы, служители музыки,
Не я один с моей глухою славой…
Что пользы, если Моцарт будет жив
И новой высоты еще достигнет?
Подымет ли он тем искусство? Нет;
Оно падет опять, как он исчезнет:
Наследника нам не оставит он.
Что пользы в нем? Как некий херувим,
Он несколько занес нам песен райских,
Чтоб, возмутив бескрылое желанье
В нас, чадах праха, после улететь!
Так улетай же! чем скорей, тем лучше.
Вот яд, последний дар моей Изоры.
Осьмнадцать лет ношу его с собою –
И часто жизнь казалась мне с тех пор
Несносной раной, и сидел я часто
С врагом беспечным за одной трапезой
И никогда на шепот искушенья
Не преклонился я, хоть я не трус.
Хотя обиду чувствую глубоко,
Хоть мало жизнь люблю. Всё медлил я.
Как жажда смерти мучила меня,
Что умирать? я мнил: быть может, жизнь
Мне принесет незапные дары;
Быть может, посетит меня восторг,
И творческая ночь, и вдохновенье;
Быть может, новый Гайден сотворит
Великое – и наслажуся им…
Как пировал я с гостем ненавистным,
Быть может, мнил я, злейшего врага
Найду; быть может, злейшая обида
В меня с надменной грянет высоты –
Тогда не пропадешь ты, дар Изоры.
И я был прав! И наконец нашел
Я моего врага, и новый Гайден
Меня восторгом дивно упоил!
Теперь – пора! заветный дар любви,
Переходи сегодня в чашу дружбы.