Текст книги "Ржевская дуга генерала Белова"

Автор книги: Александр Пинченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

10. ОЖИДАНИЕ КОНЦА

ВОЙНА ЧУЖИМИ РУКАМИ

Однажды, уже в послевоенные годы, на посвященном Дню Победы митинге в Ельне моя мать услышала всего две фразы, значивших больше, чем произносимое ораторами. Запомнилось и было передано мне, привожу, как слышал. Стоявший в толпе рядом с матерью явно не местный участник ельнинских боев в какой-то момент сказал:

– У вас тут в земле с войны больше народу лежит, чем теперь живет… Помню, овраги доверху заполняли.

Подчеркну, это было сказано в 1950-х годах, когда было еще кому знать и было перед кем «не заливать», все помнили реально произошедшее.

В отличие от более-менее спокойного северного фаса подконтрольного П.А. Белову Дорогобужского партизанского края, южнее в апреле—мае 1942 г. по-прежнему гремели бои. В очередной раз решалась судьба «ельнинского узла» – города Ельни, узла коммуникаций, беловского Гордиева узла. Ни развязать, ни разрубить этот Гордиев узел генерал-лейтенанту П.А. Белову так и не удалось. Да и не диво – ведь он там лично появляться пока и не думал. Чтоб потом нести ответственность? – дудки. Под Ельней все, как и прежде, делалось чужими, партизанскими руками. Лилась кровь, повторялось пройденное в марте.

С советских времен народу предложен, и с прицелом уж если не на века, то на десятилетия вперед, лестный для города Ельни «бренд»: Ельня – Родина Гвардии! Город был награжден орденом Отечественной войны, а это немало значит.

Но ельнинской земле, «родине», а точнее кладбищу первых советских гвардейцев, суждено было стать еще и кладбищем негвардии. 1942 и 1943 гг. не добавили таланта советским генералам, как и не убавили стойкости и профессионализма противника.

Поскольку наше повествование посвящено событиям 1942 г., не умолчим о пролитой именно в 1942-м под Ельней крови, пусть ее в тот год все же не хватило-таки для окончательного освобождения местности. Правда, жертвенности и крови народной хватало для сдерживания врага, почти полгода хватало – пока все это не было обесценено высокими советскими генералами и самим «вождем». Разумеется, и прыткий противник не сплоховал.

Бои весны 1942 г. гремели в тех же самых местах, что и летом—осенью 1941-го. Только вот сказать, что в одних и тех же деревнях, можно не всегда. Например, деревню Клемятино, село Песочню, хутор Волосково в оперсводках 1942-го мы не обнаруживаем – их к 1942-му, после «славной» ельнинской победы войск Резервного фронта Г.К. Жукова, уже не было на божьем свете. Именно поэтому 1-й партизанский батальон «ФД» занимал фронтом Кузнецово, Дядищево, Холмец, затем, продвинувшись через клемятинскую пустыню вперед к 6 июня 1942 г., – Юрьево и Митьково. Пустыня в районе Клемятино – результат боев и применения здесь РС-ов, «катюш» в 1941-м. Потом осень, зима, жилье на пепелищах никто больше не восстанавливал. Северо-западнее Ельни партизанский фронт правофлангового полка «Дедушки» в 1-й половине 1942 г. пролег прямо там же, через те же деревни, что и в 1941-м на «Ельнинской дуге»: Дашино, Садки, Гурьево. То же самое можно сказать о лежащих юго-восточнее Ельни Старом и Новом Шевелеве, Среднем Починке. Отведя в сентябре 1941-го войска с ельнинского выступа, противник закрепился западнее по линии Бол. и Мал. Тишово, Ново-Тишово, Озеренск, Сивцево, Кукуево, Соловеньки. Все эти пункты, как и занятые восточнее них 24-й советской армией в 1941-м Петрово, Волково-Егорье, Леоново, – все они также знакомы нам упоминаниями по боям марта—июня 1942 г. Иными словами, в 1942 г. неласковая к русским деревням Госпожа История, не удовлетворившись здесь «рождением Гвардии» РККА (гибелью тысяч вчерашних крестьян и рабочих), взяла доплату. Немалую доплату: на этот раз бои шли более 4-х месяцев.

Одна из характерных советских боевых операций группы П.А. Белова у Ельни – блокирующе-штурмовые действия в районе деревни Петрянино, что в 7 км севернее города. В крупной деревне Петрянино была окружена достаточно сильная немецкая группировка, оцениваемая советской стороной в 6 рот. Овладение Петрянино позволяло советским частям срезать вражеский выступ фронта, разделявший участки 1-й и 2-й партизанских дивизий, снизить риск рассечения группы Белова ударом от Ельни на Дорогобуж, приблизиться непосредственно к Ельне для возможного в дальнейшем ее штурма. Для осуществления операции создавалась специальная сводная группа, общее руководство действиями которой возлагалось П.А. Беловым на начальника штаба 2-й партизанской стрелковой дивизии подполковника П.И. Русса. Поскольку находившихся на этом участке фронта сил собственно 2-й ПСД явно недоставало, к участию в операции были привлечены также 3-й гв. кавполк 1-й Гв. КД, подразделения 2-го партизанского полка 1-й ПСД «Дедушка».

Именно германское командование, как ни странно, спровоцировало советскую сторону на активные действия на этом участке фронта. На рубеже апреля—мая 1942 г., после того как германская группировка в районе Ельни была усилена «свежими» батальонами, была предпринята попытка раскола советского фронта в направлении Дорогобужа. Солдатам предварительно на полном серьезе обещано отправление в глубокий тыл и отпуска сразу же после успешного завершения прорыва от Ельни на Дорогобуж. Ударив по 3-му гвардейскому кавполку дивизии В.К. Баранова и правому флангу 1-го батальона партизанского полка им. 24-й годовщины РККА, немцы овладели Софьевкой и Серебрянкой (5 км севернее г. Ельня), прорвались отсюда в Семешино и далее в Мишново (совр. написание: Мишнево). Такой сравнительно глубокий – более 5 км, – быстрый вражеский прорыв требовал от советского руководства не попытки выстраивания частей в новую оборонительную линию, а срочных активных контрмер, решительного контрудара. Такой удар был совершен силами 1-го батальона «Годовщины» с танковой группой гвардии старшины К.С. Сударева. В боях 1 мая 1942 г. деревни Семешино, Софьевка/Софеевка, Серебрянка были у противника отбиты. Танки, несмотря что всего-то «Т-26»-е, произвели на пытавшихся обороняться должное впечатление. «Вражеские силы дрогнули и бросились в паническое бегство»– указано в описании подвига К.С. Сударева, когда он был представлен за эти бои к ордену.

Лесной район восточнее Ельнинско-Дорогобужского большака был очищен от противника, но вот западнее большака в немецких руках так и оставалось Петрянино, полуокруженное и почти изолированное от Ельнинского гарнизона. Немцы, рассчитывая удержать Петрянино как основной пункт развертывания частей для будущих ударов на Дорогобуж, в самом начале мая стали перебрасывать чанцовской дорогой к Петрянину мелкие группы пехоты. Однако уже 3 мая 1942 г. встречными ударами левофланговых подразделений «Дедушки» и группы Русса дороги от Петрянина к Ельне и Чанцову были надежно перекрыты, начата блокада петрянинской группировки 221-й охранной дивизии. В этот же день в советской разведсводке, направленной с этого участка в штаб группы П.А. Белова, на основании опроса пленного в качестве вывода сообщалось: «221 пд … имеет задачу уничтожения группы партизанских отрядов и овладения г. Дорогобуж». Требовалось сорвать наступательные планы врага, разбить группировку в Петрянино. Задачу на наступление П.А. Белов 6 мая 1942 г. определил (его дневниковая запись 6 мая) так: «Окруженного в Петрянино противника уничтожить. Если обстановка позволяет, быстрым наступлением овладеть Ельня…»

Однако «быстрым наступлением овладеть Ельня…» было всего лишь генеральской мечтой. Противник располагал не только массой пехоты (число рот в батальонах доходило до 6-ти; роты были укомплектованы – например, по показаниям пленного, в 230-м батальоне 45-го ПП 221-й охранной дивизии на 3 мая 1942 г. было до 700 человек), но и танками. Танки применялись группой, численно превосходившей советские танки, обеспечивавшие атаку партизан. Сдержать вражескую контратаку, не имея противотанковых средств, партизаны в Петрянино не могли. Что мог и желал знать об этом П.А. Белов? На практике бои выглядели так:

«…пошли днем, уже с другой стороны. И опять с нами было два танка. Один танк вывели на большак, что перед деревней, и он был подбит. Мы начали отходить с боем, причем с нами отступал и танк. Отходили мы потому, что нам сообщили, что из Ельни вышли 6 танков противника. Отходили мы в лес, а танки нас прикрывали. Когда подошли 6 немецких танков, то наш танк подбил один немецкий танк и немецкий танк загорелся. Надо было нашему танку отходить, но он продолжал стоять, в результате его подбили. Танк наш загорелся, танкист выскочил весь обгорелый».

Обратим внимание, участник боя (С. Каледин, слова которого выше процитированы) нисколько не озабочен действиями пехоты врага, словно ее и нет, а вот танки… снова то же самое, что и в марте. Именно действия танков решают судьбу боя! Командование группы П.А. Белова это не понимало? – понимало, прекрасно понимало, но в своем интересе. Ведь в этот же период, именно в разгар этих боев, 4 мая 1942 г., П.А. Белов в радиограмме главкому Г.К. Жукову просит (п. 2 подп. «в»): для 329 сд, 2 гв. кд и 4 вдк доставить орудий ПТО, не менее 12 орудий.Для регулярных своих войск. Не для партизан, которые единственные из всех войск Белова в те дни вели активные бои – бои под Ельней! А вот партизанам через день, 6 мая, тот же самый генерал приказывает «…уничтожить …овладеть Ельня». Сегодня это именуется двойными стандартами. У генерала Белова двойные стандарты для регулярных своих частей и местных смоленских партизан – системное явление. Не исключение и петрянинские бои.

Показательно, что привлеченный (на бумаге) к участию в операции 3-й гв. кавполк ни в первых (1—3), ни в последующих (5—7 мая) боях в самой деревне Петрянино реально не участвовал. Командир партизанского полка им. 24-й годовщины РККА полковник Ф.П. Шмелев в августовском 1942 г. отчете начальнику штаба партизанского движения при Военном совете Западного фронта о майских боях среди прочего сообщает: …полк …вернул ряд деревень, сданных 3 ПСП и Барановым…Как сдавать, получается, так «конногвардейцы», а как возвращать, так партизаны. Причем цифры потерь полка свидетельствуют, что уж кто-кто, а партизаны десятками под пулями ложились, побывали не сторонними наблюдателями: в этой операции полк потерял до 100 человек убитыми и ранеными и 2 танка.

Постепенно расширяя участок активных наступательных действий под Ельней, П.А. Белов, – о чем свидетельствует радиограмма Г.К. Жукову от 7 мая 1942 г., – «поставил задачей отрезать Ельня запада путем соединения “Лазо “ и “Дедушка“». Таким образом, имела место по существу вторая – после мартовской – операция беловских сил с целью овладения г. Ельня. И если свою причастность к судьбе мартовского штурма генерал в мемуарах всячески отрицает, то уж майская операция всецело его «детище». Как и прежние беловские проекты-прожекты, «детище» в итоге оказалось мыльным пузырем. Правда, большак западнее Ельни в какой-то момент был партизанами «Лазо» под Ново-Тишово перерезан. Но не надолго. 3-й Гв. КП во взаимодействии с партизанами «Дедушки» оттеснили противника из Дорогинино и даже Чанцово, но на Ельню пойти не решились. Единственное, что во всей масштабной майской Ельнинской операции П.А. Белову удалось важного достичь – заставить немцев отвести свои роты из Петрянино, устранив угрозу своим (именно своим, регулярным!) силам в направлении Петрянино – Ушаково – Дорогобуж. А стабильность контроля над районом Дорогобужа была для командования фронта приоритетом, неспроста Г.К. Жуков в течение весны 1942-го неизменно требовал от Белова оставлять здесь 1-ю гвардейскую кавдивизию. Раз так, то Ельня была «личным делом» Белова, неудача заранее была простительна. Постепенно бои северо-западнее Ельни затихли.

После пстрянинско-чанцовских боев западнее и северо-западнее Ельни этот участок у П.А. Белова наступательных надежд не внушал. Задействованные здесь силы – также заставляли отказаться от наступательных планов на этом участке. Кавалеристов (и в т.ч. коровинский 3-й гв. кавполк) генерал старался беречь как резерв. Партизаны «Дедушки», умея обороняться, в наступлениях себя не показали. Да и окрестности Ельни, и сам город – чужой для «Дедушки» район действий. Оставалось атаковать восточнее, рассчитывать на 2-ю ПСД, точнее т.н. «группу Москалик» – на партизанские полки Ф.П. Шмелева и В.В. Казубского. В начале июня 1942 г. генерал П.А. Белов предпринял силами этих полков еще одну наступательную затею. Эти малоизвестные боевые действия партизанами полков 2-й ПСД проведены в период со 2 по 4 июня 1942 г. в районах А—12 км восточнее и юго-восточнее Ельни. Временный успех ночных атак был сведен на нет вступлением в бой немецкой танковой группы и иных резервов, вовремя подошедших из города к месту боя. Лазовцы отступили на рубеж Поповка – Шевелево, подразделения полка Ф.П. Шмелева (4 ПСП им. 24-й годовщины РККА) – к Юрьево и Митьково. Целостность коммуникационной горловины из Ельни к Спас-Деменску была восстановлена.

Вникая в конкретику ельнинских боев партизан с дивизиями противника, неизменно констатируем: на тактическом уровне важные результаты часто срывались из-за отсутствия четкого понимания задач командирами нижнего звена, отсутствия слаженности в действиях подразделений, отсутствия минимума артиллерийского и саперного обеспечения действий стрелковых рот. Кто-то на это пренебрежительно скажет – так чего хотите, это ж партизаны. Не согласимся: во-первых, многие среди них – та же РККА, только 1941 г Во-вторых, идя на смертельный риск, каждый из них и все вместе были заинтересованы в скорейшем и успешном выполнении общей задачи, в удачном исходе боя. И в большинстве наступлений первые задачи достигались, а вот потом… Организация боя – это еще и разведка, связь, маневрирование, огневая поддержка, ввод в бой резерва, если потребуется. Это ведь уже не от взводных и не от ротных зависело. Что получается? Подводило одноэтапное планирование схемы боя, неумение командования в звеньях полк – дивизия реагировать на обострения обстановки, привлекать резервы. Да и где эти резервы при фронте полков в десятки и десятки километров? Мы не говорим здесь о такой роскоши, как привлечение бомбардировочной авиации авиадивизий Западного фронта. Где все эти авиаполки, с 10 мая 1942 г. составившие 1-ю воздушную армию? Ударь по шести сгрудившимся в Петрянино ротам хоть один советский авиаполк, так бежали бы к Ельне все 7 километров без ориентировки по компасу. Или взять попытку выстроить руками партизан коридор для отхода в июне частей Белова через Лозинки – Рябинки. Важное вроде бы дело. Неспроста после войны военком лазовцев о промежуточном результате боев напишет:

«…Замысел командования был выполнен. Впервые, пусть на очень непродолжительное время, но наша партизанская дивизия соединилась» ^{112} .

Дивизия соединилась, звучит. В книгах. А на деле-то в Рябинках лишь рота, да в Лозинки вступает …лишь взвод, 27 человек! Это при том, что всего в 30 км отсюда с конца мая ежесуточно высаживаются сотни и тысячи человек, воздушно-десантные бригады. Почему бы не послать к Лозинкам хоть батальон? Ведь ради судьбы всей вашей многотысячной опергруппы коридор пробивают… 27 человек! Извиняюсь, точнее «…один взвод, т.е. 27 человек, а второй взвод должен был идти на Калошино…»Дрожи, фашист! И после этого говорить о том, что взятие Ельни или хотя бы ее блокирование были П.А. Белову, а тем паче Г.К. Жукову нужны? Вспоминается поговорка о собаке и ее пятой ноге. Где в этих операциях штаб опергруппы П.А. Белова? Никудышный и запоздалый контроль штаба беловской опергруппы – зачастую уже по факту провала. Контроль этот, понятное дело, нужен был лишь для отчета перед штабом Западного фронта, перед Г.К. Жуковым. Хладнокровно-формальное отношение к проводимым боевым операциям, характеризующее штаб опергруппы П.А. Белова с марта по 5 июня 1942 г., проще можно назвать «отбыванием номера». Как у детей, не видящих разницы между репетициями и ответственнейшим выступлением на сцене. Усталость? В июне, когда речь пойдет о спасении своих жизней (о том особая речь, отдельная книга), усталости наблюдаться не будет. Но пока что, весной 1942-го, – «отбывание номера», плавно перерастающее в ожидание конца этого надоевшего «номера».

БЕЗОТХОДНАЯ ТЕХНОЛОГИЯ 1942-го

В нормальной стране с нормальной армией действуют нормальные и эффективные механизмы мобилизации. Был ли такой страной СССР? Ответ на данный вопрос – предмет целой монографии, поныне не изданной даже разобравшимися в теме. Блицкриг 1941-го многим обязан не вражьим полчищам, а ущербности советской собственной мобилизационной стратегии. Однако вернемся к нашим… героям повествования, их задачам и попыткам реализации намеченного, которые, как известно, зависят от обеспечения потребностей.

Одно дело, когда на фронт по строгому лимиту, крайне мало, но все ж поступает столько-то боеприпасов, вооружения, амуниции, живой силы. Но мы здесь – совсем не о той войне. Совершенно иной, нежели фронтовая, выглядит ситуация с пополнением частей в изолированных в немецком тылу наших советских войсках. И тут же – нужда в продовольствии, в фураже. А не отмобилизовать ли тех, чья живность пускается под нож?

Беловские офицеры быстро разобрались в особенностях использования своей сугубо военной власти на освобожденных в немецком тылу территориях. Возникла возможность влиять на людей через перспективу мобилизации как «законный» инструмент террора. Убивалось два зайца: первое – пополнение полков живой силой. Второе – мобилизация стала, как мы ниже проследим, важным элементом механизма расправы над недовольными среди местных жителей. «Комиссии» по мобилизации зачастую были фикцией, прикрывавшей собственно командование частей. Эти же «комиссары» потом и посылали призванных ими в бой, иногда – в последний и решительный, точнее – в единственный, с предсказуемым на 95% результатом.

Однако была в действиях беловских комиссий – продовольственно-мобилизационных одновременно, как увидим, – и тонкость. Действовать приходилось в деревнях, имевших тесную связь с освободившими их партизанами. Требовалась быстрота, наглость, использование любых административных рычагов.

Не знаю, откуда о советских партизанах сложилось и широко распространилось мнение, как о недоармии, об эдаких махновцах Второй мировой. Боевые качества и оперативная значимость партизанщины, дескать, почти ноль. Скорей всего, этот миф, будучи выгоден генерал-историкам и государственным идеологам, ответственным за данный сектор Дурилки, – сочинен и пущен в оборот ими же, при содействии повоевавшей публики мегаполисов. Можно, конечно, возразить: мегаполисов тогда не было – но мы о солидных дачниках, псевдоохотниках, а уж их с 1945 г. хватало, об их детках с коньячно-шашлычными душонками в турпоездках, в горах и на пляжах. Придание полукомичности военной теме, в частности, анекдоты, слоганы-поговорочки, и смысловые пренебрежительные ярлыки о партизанах – на совести подобной публики. И тиражировано не мыслящими, вплоть до детей.

По сию пору приходится сталкиваться с крайне поверхностными, ошибочными суждениями по поводу роли и качеств партизан в той войне. Может быть, где-нибудь партизаны и отсиживались, но не к западу от Москвы – не в ближнем тылу противника, не ведущие месяцами фронтальный бой с действующей германской армией. Вот в подтверждение немногословное, но ведь из уст западногерманского историка (Г. Теске) подтверждение этой констатации: «Первая битва, которую проиграл вермахт во Второй мировой войне, была битва против советских партизан зимой 1941– 1942гг. Затем последовали дальнейшие поражения в этой борьбе» ^{113} .Заметим: указанное утверждается в статье (журнальной статье, а не в частной извне никем не замеченной беседе), в той стране, где было в 1964 г. кому вспомнить Восточный фронт вермахта и оспорить подобный вывод, не имей он под собой почвы.

Странно, но пренебрежительность в рассуждениях о партизанах «в отечестве своем» заметна и теперь. Не избежали репродукции устоявшегося штампа даже авторы-энтузиасты (т.е. пытающиеся служить правде, а не халтурно-гонорарной конъюнктуре) Максим Северин и Александр Ильюшечкин. В книге «Решающий момент Ржевской битвы», с. 79—80 читаем типичное:

«Партизанские группы… в обороне они также не были стойкими… предпочитали отступать, отрываясь от врага и укрываясь в лесном массиве. Белов понимал неблестящие возможности партизанских групп и поэтому всячески избегал перемешивания личного состава своих частей и партизанских отрядов: необходимое пополнение кавалерийских дивизий, подразделений десантников и лыжных батальонов осуществлялось из числа тщательно проверенных людей, преимущественно “окруженцев”, имевших боевой опыт и хорошо проявлявших себя в боях…»

И это сообщается в книге, специально рассматривающей битву зимы—весны 1942-го на Смоленской дуге – месяц за месяцем, операцию за операцией. Провалы регулярных войск – ничего, божья роса. А что партизанский край огромный в то же самое время здесь же возник, что города и райцентры брали они, а не беловцы, что с января по июнь, «отрываясь от врага и укрываясь в лесном массиве», именно партизаны фронтальной обороной стойко удержали весь центр Смоленщины – это как?! Что же касается оценки партизан П.А. Беловым, честно говоря, в его единственной книге «За нами Москва» нам не удалось, в отличие от авторов вышеприведенной цитаты, найти прямое указание на неблестящие возможности партизанских групп, – Белов писал о целесообразности объединения отрядов в крупные формирования в зависимости от ситуации и задач, не более. Возможностям же партизан П.А. Белов цену знал, немалую цену. Теперь про отрывы от врага…

Стоговский «котел» под Вязьмой – партизан вина? Там партизан не было.

Бекасовский «котел» у Семлево – из-за партизан? Под Сакулино партизан не было.

Группу «Хаазе» партизаны деблокировать немцам позволили? Нет. Десанты и беловщина.

Были «отрывы от врага» (непартизанские, вопреки М. Северину и А. Ильюшечкину) и после. В июне 1942-го уходящие беловцы – по освобожденной партизанами земле – уходящие от немцев войска П.А. Белова аж 6 суток были жестко прикрыты от пытавшегося их преследовать врага партизанским полком имени С. Лазо. «Белов понимал неблестящие возможности» партизан таким образом, что принял решение на прохождение к городу Киров именно их районами, именно под их защитой: «Дедушка», затем «Лазо», Тризновские леса и Раменная дача «группы Галюга». Белов рассчитывал и давал приказы на фланговое и арьергардное прикрытие своих частей именно партизанам. И надежды его на партизанские «неблестящие возможности» полностью оправдались.

А теперь об отборе для пополнения кавдивизий. Мы не пишем о «беловском отборе», ибо генерал-лейтенант, видимо, закрывал глаза на созданные его штабными ухарями-«конногвардейцами» схемы функционирования частей корпуса на занимаемой территории…

Конечно, афганские и кавказско-чеченские схемы – достижение сугубо теперешней армии. При Сталине технология «бизнеса» была проще, но безотходная технология мясного конвейера существовала, работала успешно. Поставка местного продовольствия для частей по существовавшему порядку оформлялась документацией зачета заготовок в колхозах по госпоставкам. А если продовольствие изыскано особым образом (без официального контакта с руководством колхозов, без участия районных исполнительных органов и сельсоветов), воины сыты, а документы, так сказать, временно сэкономлены… Особенно, если это в 30 км от своего района дислокации, где найден сговорчивый и сметливый местный хозяйственник. Финансовой стороны дела никто тыщу лет не поднимет. Может быть, до денег и не доходило, ограничивались «натуральным продуктом». Кое-что, например, можно было бы придумать, правда, актуальное лишь в местных условиях, с «освободившимися» накладными в счет госпоставок. Не гадаем, однако «если звезды зажигаются, это кому-то нужно». И мы констатируем: свидетельства существования самой схемы есть…

Итак, одна из освобожденных ельнинскими партизанами деревень. Район партизанского полка им. 24-й годовщины РККА. Около 40 километров и от Мытишино – штаба 1-го гв. кавкорпуса генерала П.А. Белова, и от Дорогобужа – района размещения 1-й гв. кавдивизии этого корпуса. То есть территория абсолютно вне сферы внимания руководства корпуса П.А. Белова. Партизан в деревне нет, они на позициях у Ельни.

Из воспоминаний Михаила Северьяновича Глухова, партизана партизанского полка им. 24-й годовщины РККА и затем «беловца»:

«…капитан Яхов и майор Докторунов со своими людьми, всего человек 6. Можно сказать, прямо-таки ворвались в деревню. Председателя сельсовета не было, и они начали убивать скот. Заходят во двор и весь мелкий скот убивают.

У меня было 4 овцы, свиньи и гуси – и они всех поубивали. А корову оставили. Вдруг прискакали председатель сельсовета Старостин и Амиров и запретили убивать и вывозить из Ветитнова. Мне было очень жалко гусей и кур, без пути зарезали. Тогда они стали подобру просить отдать мясо. Тогда отец снес овцу, кто нес теленка, кто поросенка. (…)».

Только решительное вмешательство комиссара партизанского полка Г.С. Амирова было способно немного приостудить пыл беловских ухарей. Указанные офицеры – командование одного из полков «конной гвардии» генерала Белова. Инцидент исчерпан? Как бы не так, это только начало.

«Потом мы (…) были вызваны майором Яховым в Мазово. Тут же был и Докторунов. Вызвали через председателя сельсовета.

Они сидели за столом втроем. Вместе с ними сидел какой-то лейтенант. Партизан здесь не было. Они нас записали и сразу на коней, и отправили в Яковлево, под Дорогобуж.

Мы поехали. Я был за старшего группы. Там нас было 32 человека молодежи. Нас приняли. Мы спросили, что и зачем нас прислали. Оказывается, мы были приняты в корпус Белова и должны были здесь воевать».

Вспомним текст М. Северина и А. Ильюшечкина: необходимое пополнение кавалерийских дивизий, подразделений десантников и лыжных батальонов осуществлялось из числа тщательно проверенных людей, преимущественно «окруженцев»… Беловский майор, капитан и лейтенант внагляк, не считаясь с командованием партизанского полка, берут три десятка деревенской партизанской молодежи, скот семей которых этой же «комиссией» и порезан, и отправляют… если бы только просто воевать:

«Амиров просил, чтобы нас вернули, приезжал даже посыльный, но нас никуда не отпускали. Погнали нас на станцию Баскаковка, к деревне Колпита…

Из Колпиты ходили на станцию Баскаковка, чтобы помочь 33-й армии сделать прорыв. Шли мы болотом. Правда, лошади были, так как здесь были конно-гвардейские пулеметы на лошадях. Взяли провожатого старика, который несколько раз проводил наших людей.

Когда подходили к передовой, то наши станковые пулеметы были в 300 метрах от передовой, но тут кто-то из нашего начальства дал выстрел из пистолета, и немцы это услышали. Двинулись на нас…»

Глухову довелось поучаствовать в боях в составе 2-й гв. кавдивизии. Рождается вопрос: зачем кто-то из нашего начальства дал выстрел из пистолета? Ответ прост: чтоб немцы услышали. И немцы это услышали. Так стоит ли удивляться, что Миша Глухов, чудом спасшийся в этом бою, в очередной апрельской «мясорубке» был ранен у станции Баскаковка в живот, в левую ногу и в правую руку выше локтя… Да, кстати, не случайными пулями: именно смоленскому парнишке Глухову «конногвардейцами» было приказано подавить пулеметную точку. Подавил.

Таких, как М.С. Глухов, в гвардейских кавдивизиях были десятки и сотни. Интересно, сколько выжило? Из воспоминаний Глухова ясно, что местные смоленские «рекруты» были для Белова, Докторупова, Яхова и подобных лиц пушечным мясом. Но вот вопрос: почему именно их срочным образом вызвали через председателя сельсовета, именно из деревни, где преступное самовольство беловцев могло получить дальнейшую огласку и нежелательное развитие? Смеем попутно предположить, что Ветитнево на Угре было далеко не единственной деревней, где «отличились» той весной доблестные командиры и начальники штабов группировки П.А. Белова.

По воспоминаниям Ивана Пименовича Шайкова—«ФД», т.е. Федор Данилович Гнездилов, командир партизанского полка, – два беловских ухаря даже арестовал:

«Было это как будто в феврале [рукописная вставка над строкой в оригинале текста: 1942 г.], Белов приказал резать весь скот. Заскакивают беловцы в деревню и начинают резать скот. А у нас был партизанский отряд, и Старостин был, председателем сельсовета, и ему об этом донесли. Тогда приехал из штаба ФД, и беловцев задержали. До нашего двора дошли, всех гусей порезали, а ФД два беловских ухаря арестовал и сказал всем, что “здесь есть Советская власть, есть председатель сельсовета, есть председатель колхоза на месте, несмотря на то, что рядом враг, поэтому так действовать нельзя. Надо сказать людям, чтобы они собрали скота сколько возможно, а не самочинничать”».

Ошибка беловских ухарей была в том, что штаб партизан был неподалеку, в Некрасах, и командование партизан, – ФД и Амиров, – во-первых, своевременно узнали о происходящем, во-вторых, не побоялись беловских начальничков. А уж их-то беловцы в свой «мясной конвейер» отправить и при желании не имели права, вернее – возможности. Но вот с рядовыми местными, такими как Глухов, чуть позже рассчитались сполна. И это происходило поблизости от партизан. Здесь вмешалось руководство партизанского полка, да и то – с половинчатым результатом. А каково народу там, где своим не сообщишь? А что происходило в глубине освобожденного края? Кто бы там решился перечить беловским ухарям? Если посмевшие и были, «тщательно проверенные», так до первого боя, до первых немецких пулеметов, до первого выстрела за спиной какого-нибудь «конногвардейского» ухаря с черным списком в кармане.