Текст книги "Ржевская дуга генерала Белова"

Автор книги: Александр Пинченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

РАЗБОР ПОЛЕТОВ, 1942 г.

Выше мы упомянули, что полк им. С. Лазо с атакой на Ельню явно запоздал. Часы – это много, чтобы выглядеть как случайность. Это и не расхлябанность – Ельня рядом, да и с детства знали туда любую тропинку. И не животная трусость – лазовцам позади уже хватало боев. Попробуем предположить, что двигало при такой постановке дела руководством лазовского полка и Разговоровым? Наиболее вероятный ответ – прагматический расчет: ФД атакует и увязает в уличном бою, но и немцы отвлеклись от южного сектора, измотаны, мы подходим, атакуем с неожиданного для немцев направления и решительно добиваем, победа – именно благодаря нам. Более того: все ведь понимали, что «Годовщина», вынужденная в силу осташевского приказа-указания выдвигаться к Ельне еще вечером, в светлое время, будет неизбежно обнаружена вражескими постами гарнизонов на линии Митьково – Ярославль (т.е. до выхода к городу). А следовательно, начавшийся здесь бой спровоцирует ельнинский гарнизон на выход из города для помощи этим силам гарнизонов. И тут-то с юга на город ррраз… Разговоров с курируемыми им лазовцами – победители!

Получилось как получилось.

С 31 марта по 4 апреля 1942 г. комиссией из 1-го гв. кавкорпуса было проведено «расследование» неудачного штурма Ельни. П. А. Белов в своих мемуарах свидетельствует, что на таковое был соответствующий приказ штаба Западного фронта ^{80} . Именно «расследованием» это названо в воспоминаниях проводившим соответствующие действия Иосифом Фактором. Примечательно, что И.Г. Фактор был направлен исключительно лишь в один из участвовавших в штурме полков. Другие полки никем из беловцев с миссией «расследования» не посещались. Естественно, виновным в провале операции было назначено руководство партизанского полка 24-й Годовщины РККА.

Очень вероятно, что подобные результаты «расследования» были заранее инспирированы, запрограммированы людьми, направившими Г.И. Фактора с указанной миссией. В первую очередь речь об отношении к Ф.Д. Гнездилову генерал-майора В.К. Баранова. Комдив Баранов в тот момент – непосредственный начальник командируемого для «расследования» И.Г. Фактора, командира в тот период 3-го гв. кавполка. Это раз. Второе: генерал-майор Баранов еще за две недели до штурма Ельни был крайне недоволен независимостью от него командира партизанского полка Ф.Д. Гнездилова – 9 марта генерал Баранов из группы войск генерала Белова радировал в Западный фронт:

«Партизанский полк Гнездилова с 26 февраля стоит на месте.

Мои приказы не выполняет, мотивируя, что задачу имеет от Западного фронта. Прошу Ваших указаний в отношении партизанского полка Гнездилова.

Баранов» ^{81} .

Откуда Баранову знать о февральских боях «ФД», если Баранов прибыл с кавдивизией лишь 1 марта? И прибыл, кстати, в Дорогобуж, а не под Ельню к Ф.Д. Гнездилову. И каким боком, извините, Баранов в Дорогобуже (фронтом на север) к Гнездилову у Ельни (фронтом на юг)? Между ними освобожденной от немцев земли – около 30 километров. Никаких совместных участков фронта, никаких совместных операций. Выпад В.К. Баранова против «ФД» – банальный навет. Причем, по указанному свидетельству А.Ф. Юденкова (имевшего ученую степень и доступ к документам в советских архивах), этот навет не был «зарублен» П.А. Беловым, а наоборот, через него-то и преподнесен командованию фронта!

Чем занимался генерал-майор В.К. Баранов со своей дивизией в начале марта 1942 г.? Дислоцировался в городе Дорогобуж и окрестностях. Является самым боевым генералом вверенной мне группы войск,– напишет чуть позже о нем П.А. Белов, представляя к ордену. А партизан потрудимся реабилитировать мы, хотя бы теперь, спустя семь десятилетий:

«В первых числах марта наша разведка сообщила, что с фронта на отдых и переформирование прибыла немецкая воинская часть и расположилась в деревнях Щелкино, Вараксино. В ночь на 4 марта подразделения батальона окружили новый гарнизон противника, ночью ворвались в его расположение и полностью разгромили врага. Жалкие остатки противника в панике бежали в сторону Ельни».

Так вспоминает события начала марта 1942 г. командир в ту пору 1-го батальона оклеветанного В.К. Барановым партизанского полка старший лейтенант A.M. Литвиненко ^{82} . Щелкино и Вараксино – не такие уж маленькие деревни, и не в глуши, а на прямой линии с фронта партизанского полка на город Ельню, в 14—11 км от нее. Более того, сдача Вараксино означала для врага выход партизан здесь на «Калужский большак», соединяющий Ельню со Спас-Деменском, ведь от Вараксина до большака – поле, по прямой ни единой деревни. Другими словами, уязвимость с этого момента единственной коммуникации противника из Ельни на восток. Учитывая, что на следующую ночь, с 4 на 5-е, западнее Ельни был разбит на Смоленском большаке немецкий гарнизон в Балтутино, можем себе представить обстановку для врага в Ельне: лишь две дороги, на обеих ждут партизанские пули. Так что партизаны свою работу на своем участке выполняли очень даже неплохо, вне зависимости от генеральских кляуз и наветов.

А что происходило 4 марта на фронте группы П.А. Белова? Их «успехи» в сравнении с партизанскими, что называется, убьют кого хочешь:1) отступая, считали уцелевших в безуспешно-катастрофических боях за днепровский железнодорожный мост; 2) юго-западнее Вязьмы именно в этот день были отсечены противником от остальных войск Белова 329-я СД и 250-й воздушно-десантный полк. Окружение этих сил означало скорую утрату занимаемого ими района, утрату здесь возможности любого наступления под Вязьмой.

Весть о начале разгрома противником вяземского выступа группы Белова ошеломила не его одного. Главком Г.К. Жуков, ежедневно подписывавший подаваемые в Генштаб оперативные сводки по действиям войск Запфронта (и группы П.А. Белова в том числе), «вдруг» осознал пагубность самовольства Белова, выслав тому 5 марта 1942 г. грозную радиограмму:

«Почему вы, вопреки приказу Ставки и Военного совета фронта, ушли из-под Вязьмы? Кто вам дал право выбирать себе задачу? Задача определена моим приказом. Вы, кажется, забыли, что бывает за невыполнение приказа» ^{83} .

Так что претензии у непредвзятого компетентного наблюдателя могли быть отнюдь не к партизанам. А в генеральских наветах (и интригах) здесь чисто субъективное: ненависть бессильного властителя. Аналогичная позиция, естественно, была и у командования корпуса – у Белова и Щелаковского: генерал-лейтенанту с бригадным комиссаром не может нравиться независимость какого-то лейтенанта (Гнездилов с 1941 г. пока так и был лейтенантом), да еще притом командира полка! И тем более успешно показавшего себя полка, занимавшего фронтом – в отличие от беловского кавкорпуса – десятки километров. Фактор попросту отработал заказанное, выбрав среди суммы обстоятельств только нужное для обоснования обвинения Гнездилова. «Заказ» этот, извиняемся за распространенную ныне терминологию, настолько очевиден, что доказуем независимо от вышесказанного простейшим аргументом: И.Г. Фактор для «расследования» ездил только в партизанский полк им. 24-й годовщины РККА, в штаб «ФД» (Гнездилова), что в деревне Некрасы.

А как же насчет роли в провале привлекавшихся к штурму глинковских партизан? Никак: они ведь город не захватывали, да и ушли так быстро, что на проводившийся иными штурм это «не влияло».

А как насчет роли в провале штурма лазовцев, ведь именно им отводилась задача блокировать большаки, и Спас-Деменский тоже – по коему и подошли в город немецкие танки? Никак: они город ведь не захватили, а на нет и суда нет!

А вот «ФД», полк имени 24-й годовщины РККА – вы город брали, вы город не удержали, сами не отрицаете. Вы во всем и виноваты. Зачем ездить в другие полки? Абсолютно НКВДшно-прокурорское тех времен: признание – царица доказательств!

Почему так произошло? Все абсолютно понятно: генерал-майору В.К. Баранову было удобнее воевать не своей дивизией, а чужими руками – партизан. Их предстояло сделать послушным инструментом. Им следовало навязать жесткую вертикаль субординации – под Белова, под Баранова. И приказным порядком кинуть в наступательный бой до упора. О подобной установке комдива-1 В.К. Баранова, устраивавшей с некоторых пор и его начальника А.П. Белова, свидетельствует (в сравнении с боевыми действиями полка 24-й годовщины РККА) общая картина занятости 1-й гв. кавдивизии в течение большей части весны 1942 г., до последней недели мая – до большого немецкого наступления. Слово «занятости» применяем неслучайно: боевыми действиями проживание дивизии на освобожденной партизанами территории не назвать.

Партизаны полка им. 24-й годовщины РККА, за спиной которых отсиживались весной «конногвардейцы» 1-й Гв. КД В.К. Баранова, прекрасно видели происходящее. И во многом прав, что касается частей В.К. Баранова, боец 8-й роты полка «ФД» / 24-й годовщины РККА Михаил Мельников в своей простецкой констатации: «Беловцы все находились в центре партизанского края, а не воевали с немцами. Они знали только забирать хлеб, фураж и коней. Они же были без обоза, только кони да клинки».Подобное слышится и в характеристике беловцев Алексеем Макаровичем Голубковым, служившим в 1942-м старшиной истребительной роты 1-го батальона партизанского полка им. 24-й годовщины РККА:

«В это время здесь был Беловский корпус, который стоял как бы на отдыхе, в боях не участвовал. А мы держали оборону. А части Белова стояли внутри нашей территории, но ничего не делали, отдыхали. Какое их было количество– не скажу, больше конница. Они располагались в деревнях около Островщина– Мухино».

Конечно, не весь «Беловский корпус» стоял как-бы на отдыхе.Но насчет барановцев – правда.

Локальное привлечение полков и эскадронов к операциям партизан было, но кратковременное и большей частью безуспешное. Так, когда этим беловским частям пришло время вступить здесь, у дорогобужского большака, в бой – они побежали и сдали несколько деревень. Возникла угроза прорыва противника от Ельни на Дорогобуж. В.К. Баранов в конце апреля сдавал деревни, а полк 24-й годовщины РККА после их отбивал назад. Вот, например, строчки отчета Ф.П. Шмелева, сменившего «ФД», Гнездилова, на должности командира партизанского полка:

«…полк провел ряд кровопролитных боев под Ельней. Вернул ряд деревень, сданных 3 ПСП и Барановым, нанес поражение двум батальонам противника, захватил богатые трофеи /трофеи сообщались сводкой/ и сорвал майское наступление противника на Дорогобуж».

Боеспособность своих кавалеристов П.А. Белов с В.К. Барановым имели неоднократную возможность оценивать и до апрельско-майских боев. И для себя негласные выводы, естественно, имели. Именно поэтому по прибытии в район Дорогобужа сразу же занялись не столько собственными боевыми операциями, а командно-штабными интригами, подминая под себя здешние партизанские формирования и их руководителей. Таковое снимало бы все прежние риски: успех партизан – наш успех, ведь мы номинальное командование, провал партизан – их провал, мы-то в Дорогобуже, не разорвешься! Именно так произошло и с ельнинской операцией.

Белов и его команда ждали лишь первого повода для отстранения Ф.Д. Гнездилова и Г.С. Амирова от командования полком. Ельнинская операция… провал? – что ж, отлично. Проведя формальное для приличия разбирательство, подвели некую базу для устраивающего командование корпуса решения. И вот это руководство полка им. 24-й годовщины РККА в последних числах апреля было отозвано в советский тыл.

Интересно, что Ф.П. Шмелеву и ПА. Мельникову – новым командиру и комиссару – приказом по войскам Западного фронта было приказано принять партизанский полк им. 24-й годовщины РККА еще аж 18 апреля 1942 г. Это показывает, что решение на замену командования партизанского полка было принято не по сумме каких-либо накопившихся недочетов в деятельности Гнездилова и Амирова, а исключительно как реакция на ельнинские события и возникшую в итоге неудачи конфликтную ситуацию. Сюда же следует добавить, что уже в поданном радиограммой 10 апреля главкому Западного направления Г.К. Жукову наступательном плане П.А. Белов среди прочего предполагал:

«…3. Особой группе отрядов полковника Москалика оставить небольшие силы для блокировки Ельни, а главными силами наступать на Спас-Деменск» ^{84} .

Это означает, что именно полку им. 24-й годовщины РККА (2-му и 3-му батальонам, ведь 1-й широким фронтом оборонялся у Ельни) предстояло ни больше ни меньше, как очистить – насколько получится – от немцев Спас-Деменский район Смоленской (ныне Калужской) области. И дело не в том, что двум партизанским батальонам разбить полторы, если не больше, регулярных дивизии – это нереально, смысл задачи был в содействии прорыву кавкорпуса на долгожданное для него соединение у Милятино с войсками Запфронта. Дело в другом: партизан, причем понимавших такое соотношение сил, надо было кому-то погнать в бой на Спас-Деменск железной рукой. Вместо Ф.Д. Гнездилова и комиссара – любимца партизан – «Геннадия» (так звали в полку Амирова) нужны были другие.

Найдите в действующей Красной армии, да еще 1942 кровавого года, такой полк, где с уезжающими командиром и комиссаром полка бойцы массой, провожая их, бегут на 200—300 метров, а кто повольнее – и дальше на километры. Именно так было с Амировым и Гнездиловым, навсегда уезжавшими из штаба полка по дороге в Асеевку…

…Летели не к теще на блины. Не представителю штаба Запфронта капитану М.М. Осташеву с командованием полка им. Лазо, а именно Гнездилову и Амирову предстояло держать ответ (перед Жуковым!) за провал ельнинского штурма. На командном пункте фронта эти двое резко выделялись из общей массы офицеров и генералов: трофейное оружие, хоть и перешитое, но германское обмундирование. Сдав автоматы, вошли к Жукову. Амиров описывает последовавшее:

«Вот, оказывается, каков наш Хозяин, о ком с каким-то суеверным ужасом говорили пленные фашисты там, во вражеском тылу.

Началось детальное знакомство: где и когда кто из нас родился, в какой части служил, где воевал… Командующий фронтом интересовался составом, численностью, вооружением полка, морально-политическим состоянием партизан. И наконец, тот самый вопрос, который в Зиновино задавал генерал Белов:

– Почему не удержали Ельню?

Совершенно неожиданно для меня Гнездилов спросил:

– Товарищ генерал, а почему до сих пор не взят Смоленск? Ведь еще в марте Ставкой была поставлена задача освободить Смоленскую область, разгромить армейскую группу “Центр”?

Командующий крикнул: (…)» ^{85} .

Рассказали, как и что произошло в Ельне. В отличие от посылавшихВ.К. Баранова и П.А. Белова с их «расследовавшими», Г.К. Жуков слушал, спрашивал, выяснял интересующее. Ему ведь предстояло именно гнездиловскими партизанами разыграть еще не одну, судя по обстановке, боевую затею. Бои под Ельней и Спас-Деменском продолжались.

20 мая 1942 г. произошло два знаменательных, редких, если не исключительных, события. Первое – партизанский полк им. 24-й годовщины РККА был официально зачислен в состав войск Западного фронта. Второе событие закрывало вопросы по ельнинскому штурму к командованию этого полка. Гнездилова и Амирова по особому (лишь на 2 фамилии!) Указу ВС СССР …наградили орденами Красного Знамени.

Покинув полк в начале мая, бывший командир полка Ф.Д. Гнездилов в июне 1942 г. отправлен на командирские курсы, в свой же полк ему вернуться не позволили. Вопрос был решен заранее, уже к моменту личной встречи Ф.Д. Гнездилова с командующим Г.К. Жуковым. В ходе этой беседы на КП фронта в Перхушкове Жуков после обсуждения ельнинской операции интересовался дальнейшей управляемостью полком безГнездилова и Амирова. О возвращении их в полк не было речи.

Аналогичным образом поступили и с бывшим комиссаром полка им. 24-й годовщины РККА ГС. Амировым. Несмотря на высказанное в штабе фронта желание вернуться в полк, Амирова ждала работа совсем в других партизанско-диверсионных отрядах, совсем в других районах. Интересна деталь, сообщаемая ГС. Амировым в книге «Непокоренная земля»: «…командиры рассудили …направить… Амирова Г.С.– в распоряжение т. Щелаковского для работы среди партизан» ^{86} .Комиссар беловского 1-го Гв. КК Щелаковский сделал в штабе Запфронта партизанскую карьеру? Нет, конечно нет. Возможно, штаб фронта ненавязчиво предлагал командованию корпуса (не Белову, а Щелаковскому, потому что Амиров относился в РККА не к командному, а к политсоставу) найти в кавкорпусе Амирову достойное место. И что же? – подтверждается весенняя предвзятость штакора к партизанским вожакам. Партизанский комиссар пришелся А.В. Щелаковскому, что называется, явно не по вкусу. О том неоспоримо свидетельствует показательный факт. Ни в кавкорпусе, ни «среди партизан» левого крыла Запфронта Амирову места не нашлось. Осенью 1942 г. Г.С. Амиров с С.В. Лещинским были десантированы в лесах западнее Сычевки (север Смоленской области) в качестве командования не имеющего никакого отношения к 1-му Гв. КК диверсионно-«партизанского» отряда. Потом была страшная в тех краях, достойная особых книг, боевая зима на 1943-й. Уцелел.

«ПРЕВОСХОДИЛИ ПАРТИЗАН В ТАКТИКЕ…»?

В руках – книжка 2010 г. издания. Среди прочего здесь и попытка, так сказать, разбора полетов – попытка сделать выводы, дать объяснения партизанской неудаче штурма Ельни. Попытка нового, собственного взгляда на те далекие события? Никак нет. Сужденья черпают из… простите, «забытых газет» от участников-ветеранов, к сожалению, в распоряжении исследователей, видимо, не имелось. А жаль. Следствие – репродукция давно набивших оскомину штампов, аккуратно когда-то созданных для принижения героизма не получавших никакой зарплаты.Вредные, противоречащие истине штампы:

«Но все-таки партизанские отряды… не могли на равных противостоять действующим против них немецким подразделениям, которые были намного лучше оснащены и превосходили партизан в тактике ведения боя. Результатом качественного превосходства противника стал скорый переход к нему инициативы действий, несмотря на то что он зачастую не обладал серьезным численным превосходством» ^{87} .

Итак, немцы «превосходили в тактике», действовали решительнее и профессиональнее: «качественное превосходство противника». Выше мы описывали февральские бои у Дорогобужа, где о превосходстве в тактике ведения боя ярко свидетельствует соотнесение потерь партизан и оккупантов. Бой под Новомихайловским – немцев 42 убито, 6 спаслось, из партизан 1 убит и 1 ранен. Бой под Быково—немцев 20 убито, из партизан 1 убит, 4 ранено. На севере Глииковского района аналогично: бой в районе Новый Плотавец – немцев 23 убито, 15 ранено, у партизан потерь вообще нет! Кто не верит – не упрекайте нас в фальсификации истории войны, сходите в архив. Но, быть может, это лишь под Дорогобужем и Глинкой так, а в Ельне почему-то иначе? Проиллюстрируем-ка это «качественное превосходство противника» без обладания «серьезным численным превосходством» именно в Ельне:

«Я стоял с пулеметом на углу винзавода. По большаку, со стороны железной дороги, на Заречье шло человек 40– 50 немцев, видимо фронтовиков. Они были в сапогах, пилотках, шинелях. Лица были обвязаны шарфами, то есть внешний вид их говорил о том, что это люди с фронта. Теплых вещей у них не было.

Они подошли к нам метров на сто. Я хотел открыть огонь, но один казах, которого звали Иван Коккинаки, он был из военнопленных и жил в “зятьях” в Истопках, он был с ручным минометом, С ним были 2-й и 3 номера – заряжающие. Он сказал мне: “ставь пулемет с другой стороны, а я буду бить в упор”, Фрицы подошли метров на 70—80, Первая мина упала между 3-м и 4-м немцами. Они гили по два человека, цепочкой.

Немцы залегли и начали перебегать в сторону винзавода. Тогда я открыл пулеметный огонь, и таким образом мы фрицей [так] перебили» [17]17
  Сомневающимся в правдивости приведенных слов Н.А. Морозова сообщим: именно после подобной практики он, попав в регулярные войска РККА, заслужил три ордена Славы, – пулеметчиком!


[Закрыть].

Вот как в действительности выглядело «качественное превосходство противника», причем, заметьте, без обладания «серьезным численным превосходством» над «зятъком» Коккинаки и пулеметчиком-допризывником Колей Морозовым – всего-то на четыре-пять десятков солдат!

ПРО ОБЕЩАННЫЕ БЕЛОВСКИЕ ТАНКИ

Немец, как видим, превосходил ни в какой не тактике. Так в чем же, почему партизаны отошли из города? Ответ прозаичен. Из воспоминаний участника ельнинских боев Михаила Степина, партизана полка им. 24-й годовщины РККА:

«В это время немцы сосредоточились и начали бить ураганным огнем, пустили на шоссе два танка. Тогда командование дало приказ отойти от города и занять оборону на окраине Ельни. А я с группой бойцов не мог выйти с территории винзавода, так как подошли два танка на расстояние 20 метров и начали обстреливать винзавод. Мы отстреливались…»

Два танка переломили ход событий! Не наших причем, а никудышных в сравнении с советскими, немецких два танка. Степин дополняет: один из этих танков, закидав гранатами, партизаны подбили. Второй, взяв на буксир подбитый танк, тоже покинул район винзавода. Но ведь вернутся, и тогда будут бить не с 20 метров, поостерегутся. Шла потихоньку вперед и немецкая пехота, та самая, по теперешним книжкам «зачастую не обладавшая серьезным численным превосходством». Степин невольно отвечает на таковое: «Двое бойцов, из 6-ти, было ранено, но мы их забрали и потащили…»Так что считайте сами, не раненых партизан лишь четверо оставалось. Но это в арьергарде, не успевших отойти с винзавода. Такие сцены были и в других частях города. Решение на отступление последовало из-за танков, будь они неладны, не наших танков! Кстати, а как насчет танков наших, хоть одного?

Прекрасный вопрос. Танки были. И в немалом количестве, ведь и сам П.А. Белов имел основания написать о «своих» смоленских танках следующее:

«…мы сформировали отдельный танковый батальон……В батальоне насчитывалось теперь более двадцати танков, среди них два тяжелых KB и восемь Т-34.

Бойцы, партизаны и местные жители обнаруживали все новые и новые боевые машины, пригодные для ремонта. Восстановление танков продолжалось ускоренными темпами. Представлялось совершенно реальным развернуть батальон в танковую бригаду» ^{88} .

Действительно, из оставшихся с осени 1941 г. советских танков в РБД группы Белова вполне реально было скомплектовать и целую танковую бригаду. Множество танков оставили здесь советские танковые бригады, причем не одна и не две. Напомним, в октябрьских боях 1941 г. юго-западнее Вязьмы прекратили существование аж пять танковых бригад Резервного фронта: 144 и 146 ТБР (из состава 24-й армии), 145 и 148 ТБР (из состава 43-й армии), 147 ТБР (во фронтовом подчинении). 144 и 146 ТБР были разбиты у Ельни и северо-восточнее, где в 1942 г. действовал партизанский отряд «ФД» / полк им. 24-й годовщины РККА. 145 ТБР сражалась и прекратила существование в районе последовавших действий партизанского полка им. С. Лазо, южнее Ельни. 147 ТБР в начале октября 1941 г. дислоцировалась, – а значит, оставила танки – в «котле» у Дорогобужа. 148 ТБР пыталась противостоять врагу на Московско-Варшавском шоссе у села Шуи и северо-восточнее, отступала на северо-восток через Куйбышевский, Спас-Деменский районы и окончательно была разбита во Всходском районе, юго-западнее железнодорожной станции Угра. Суммировав эти факты, констатируем – за исключением 145-й ТБР, множество танков из 4-х других танковых бригад Резервного фронта остались к весне 1942 г. непосредственно на основной территории Дорогобужского партизанского края, на территории действий группы П.А. Белова и подчиненных этому генералу партизанских сил. Часть танков, конечно, восстановлению не подлежала. Но учитывая, что речь идет о четырех бригадах, – понятно: было что выбрать и послать в бой. Было бы горючее, и было бы кому повести эти машины. Была бы инициатива командования группы. Привинчивали ведь ордена за взятые зимой города – «специалисты по штурмам», понимаешь. Последний штурм, уже февральский, штурм Семлево должен был генерала П.А. Белова и его окружение окончательно убедить: шашкой и лихим наскоком города на Смоленщине уже не взять, да что города, даже села! Должны были понимать роль танков в таких атаках. Понимали, на словах. Но на деле вышло иначе.

Кто-либо, пожалуй, мог бы здесь задать резонный вопрос: а как же с партизанскими танками у самого-то полка им. 24-й годовщины РККА? Ответим и на такое. В марте полк располагал первой восстановленной в селе Мазово тридцатьчетверкой. Но в Ельню пойти она не могла по обстоятельствам объективным. Для броска на Ельню танк прежде требовалось вывести от Мазово на левый, западный берег Угры. Путь к Ельне от брода д. Холбни был замкнут вражеским укрепленным узлом Семешеово – Брынь, не говоря уже о размещенных ближе к городу гарнизонах. Мархоткинский же мост на Угре – единственный здесь в партизанских руках оптимальный пункт переправы транспорта, танков – был пока разбит и раньше завершения половодья ремонту не подлежал.

…А что касается 145-й ТБР (1941 г.), то ведь и ее танки могли сыграть роль в штурме Ельни. Лазовцы, наступавшие с юга на город, имели несколько этих машин. Однако в решающий момент в Ельне наших даже одного-двух танков – не было! «Можно было бы бросить в бой наши танки, но мы не хотели рисковать», – объясняет сам комиссар полка ^{89} . «Прекрасно»! По логике А.Ф. Юденкова получается, что лучше рисковать сотнями жизней, чем бездушной сталью. Полк понес в Ельне самые большие потери.

Теперь подробнее о собственно беловских танках. Иллюстрацией того, что и в наше время почти ничего конкретного о действиях танкистов П.А. Белова не известно даже специально исследовавшим тему, является, например, опубликованная в 2008 г. работа В. Гончарова о Вяземской воздушно-десантной операции ^{90} . Указанный автор, непосредственно после описания мартовских 1942 г. боевых событий и указания на документы от 24, 25 марта 1942 г. в локальном выводе, отмечает: «Таким образом, наличие в немецком тылу крупной организованной группировки советских войск с артиллерией и танками (у Белова имелись даже отремонтированные тяжелые КВ), не только дезорганизовало коммуникации группы “Центр”, но и отвлекало значительные немецкие силы».Не отвлекаясь на «отвлекающие силы», констатируем: количество танков автором не указывается, вместо описания конкретного боевого применения танков …они «имелись», об отремонтированных танках KB сообщается в привязке к концу марта 1942 г. – по совпадению или нет, именно в интересные нам дни ельнинского штурма, 24—25 марта.

Вопрос: был ли у Белова пригодный для мартовского боя за Ельню хоть один «живой» танк? Вот что находим у П.А. Белова: «В конце марта три танка, один из них тяжелый, были готовы к боевым действиям», о чем тогда же и отчитался перед П.Л. Беловым лейтенант В.М. Кошелев ^{91} .

Штурм Ельни завершился 27 марта. «В конце марта» (беловское), конечно, можно понимать по-разному. Но это не 31 марта – Белова в то время в Дорогобужском районе не было, у Белова шли бои за станцию Угра, а танкоремонтная мастерская находилась в дорогобужском Волочке, далековато от штаба корпуса, и Кошелеву потребовалось бы время добраться и известить Белова. Возможен, но гораздо менее вероятен вариант извещения Кошелевым Белова через штаб 1-й Гв. КД. В обоих случаях дело это не легкое и не быстрое. В самую распутицу (после Евдокей ездит поп да лакей) ни 35 верст по прямой до беловского штакора в Подлипки – Курганье, ни 21—23 версты до барановского штадива в Яковлево – Дорогобуж за сутки не добраться.

Поскольку же речь идет не об одном, а о трех танках, смеем утверждать, что танки стали пригодны не единомоментно, не в одни и те же сутки. Как ни крути, а к 26—27 марта, ко времени отхода партизан из Ельни, один-два беловских танка уже были готовы к боевому использованию. И стояли они как раз там, где на Ельню бы им и пойти – в Волочке! Но не пошли. Как говорится, война – … главное – маневры! Лейтенанту В.М. Кошелеву приоритетней было порадовать генерала П.А. Белова отчетом о готовности танков к боям, чем помочь в Ельне у винзавода М. Степину и трем его не раненным пока боевым товарищам-партизанам.

И вот после этого вернемся к упомянутому выводу В. Гончарова: «…наличие в немецком тылу крупной организованной группировки советских войск с артиллерией и танками (у Белова имелись даже отремонтированные тяжелые KB) не только дезорганизовало коммуникации группы “Центр “, но и отвлекало значительные немецкие силы. Это уже само по себе оправдывало решение на проведение операции без достаточного ее обеспечения, принятое в конце января командованием Западного фронта».Это про дни ельнинской-то операции. Оправдано ли такое «оправдывало» в XXI веке? Конечно. Ведь нынче нет ни Шведовых, ни Степиных, которым было бы что рассказать не видевшим войны, не глядевшим в жерла германским танковым орудиям на ельнинской улочке.

Так что же в действительности? Белов и его «конногвардейцы» свою роль в ельнинских событиях все же («прав» Гончаров!) сыграли – даже не участвуя в них. Но роль эта неславная. Предоставим слово участвовавшему в штурме партизану И.Д. Шведову:

«…мы ждали, когда подойдут танки от беловцев, а подошли тапки немцев, и начался настоящий погром партизан».

Автор вышеприведенного высказывания, Игорь Шведов, в те дни, будучи помощником-секретарем военкома полка им. 24-й годовщины РККА, вел по поручению Г.С. Амирова записи в специальном дневнике (сданном позже Амирову при вылете того в советский тыл), записывал ежечасно все главное из звучавшего в штабе. Так что насчет танков от беловцев – не какой-нибудь уличный слушок. Шведов знал в деталях все чаяния, надежды, распоряжения и договоренности командования полка. Мастерские по восстановлению танков партизанами (Мазово) находились всего в 17 км от аналогичных беловских (Волочек). От партизанских деревень Курвости и Немерзи (тыловой район полка «24-й годовщины РККА») до Волочка и того меньше – 11 км. И те и другие «рыскали» на десятки километров по округе в поисках новых танков, инструмента и деталей. И несколько недель проходит в таком соседстве. Не знать о состоянии дел друг у друга партизанские и беловские ремонтники не могли. Знали. Знали, стало быть, и Гнездилов с Амировым (командование «24-й годовщины РККА»). Приказ на участие в ельнинской операции ими был получен с запозданием, оставалось исполнять. Свои танки из Мазово повести на Ельню не приходилось из-за отсутствия моста на Угре, но иное дело – беловские танки из Волочка: село располагалось прямо на Вяземско-Ельнинском тракте, исстари проложенном вне крупных переправ… Ждали, когда подойдут танки от беловцев…Надеялись на основе добрососедства или уже договорились? Договариваться о привлечении непосредственно к ельнинскому бою кошелевских танков партизанским представителям приходилось, вероятно, уже 23—24 марта. Возможно, существовала еще до того предварительная договоренность – на уровне В.М. Кошелева, но явно никак не генерала В.К. Баранова, учитывая его мартовские наветы на партизанский полк. А лейтенант Кошелев самовольничать вне согласования с ближайшим беловским представителем (генералом!) не мог. Так кем же была предварительная договоренность аннулирована?