Текст книги "Восстание «попаданцев» (сборник)"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 62 страниц)

ГЛАВА 33

ВЭК

Генерал-капитан – не человек, а золото. Одно хорошо – остался жив, не умер от смеха, читая прихваченные в столе сеньора интенданта документы. Не поверите, оказывается, в Гаване ночами холодно, и требуются дрова… семь месяцев в году. И дрова довольно дороги!

В Мадриде докладам верили. Испания – страна не северная, а холодно бывает. Король Филипп Третий, царствие ему небесное, изволил угореть от зачадившей жаровни – придворный чин, имевший право отапливать комнату короля, приболел, прочие не решались взять на себя ответственность. Опоздаешь – припишут цареубийство! Успеешь – накажут за превышение полномочий. Потому и верят… и еще потому, что на карте остров Кубу украшают горы… а в Пиренеях наметает снега метра на три.

Да, занесенные снегом по зубцы серых стен города, трескучий мороз, неизменно губящий оливы и лозу – это тоже Испания. Там знают, что такое холод. А потому, если чиновники сговорились и уверяют, что по ночам в Гаване нужно топить…

– …то поверят скорее им, чем нам. Ведь наверняка делятся!

Дон Луис задумчиво захлопывает папку.

– По правде говоря, принеси вы мне эти бумаги вчера, я предпочел бы о них забыть… на время. Право, Фернандо, вы последнее время слишком прямолинейны. Чем плох вор, о котором ты знаешь, что он вор, и готов это доказать? Он будет брать в меру… и не будет мешать тому, кто может доставить ему большие неприятности. Однако история с мушкетными пулями…

– Очень интересна!

Хефе сегодня не только сверкает шитьем, он словно светится изнутри. Он полон идей, которые так и брызжут – вместе со слюной изо рта. Хорошо еще, развитое чувство титулованной спеси не позволяет ему слишком приближаться к собеседнику…

– Кому интересен вор, Луис? Но на носу война, и в попытке разоружить морскую пехоту лично я вижу французские деньги… вложенные в ожидании гораздо больших денег! Их приватиры получат изрядное преимущество при абордаже, поток средств в метрополию сократится… Вы улавливаете мысль?

Генерал-капитан медленно кивает.

Разоружи интендант любую часть, кроме гаванского гарнизона и морской пехоты, – было бы дело по-нынешнему на Золото Короля? Благословенному металлу, вливающему толику жизни в нищающий полуостров? Скоро человек, который хотел всего лишь денег – самую чуточку больше, чем следовало, – будет поспешно перечислять имена в морском министерстве, надеясь, что ему поверят и не потащат к страшным приспособлениям, на фоне которых меркнут пресловутые инструменты инквизиции.

Список выйдет длинным… и, безусловно, почти целиком ложным. Никто не будет хватать порядочных людей – но будет установлена слежка, тайные службы короля устроят несколько испытаний, которые покажут не обязательно виновных, но, безусловно – недостойных.

Главное – если начнется следствие, персоны, на которых покажет вор, временно лишатся шанса на повышение. О, безусловно, ненадолго! Но хефе уверен – ему времени хватит. Подпрыгнуть на ступеньку – точно, перескочить через две – быть может, если повезет. И если окажется достаточно расторопен.

– Я не могу оставить пост, вверенный мне Его Католическим Величеством, – говорит он, – но полагаю необходимым известить Мадрид о заговоре как можно скорее. Полковник вы успеете передать ваш новоизобретенный фрегат береговой охране до наступления сезона, благоприятствующего путешествию на полуостров? Если вам удастся опередить слухи…

То, возможно, проверка выявит не жадного и невнимательного, а – истинного виновника, не исключено – французского агента. Лишний шанс, как говорится, подлететь. На ту самую ступеньку, которую человеку, не уродившемуся дворянином, преодолеть трудней всего – к званию бригадного генерала или ордену, дающему право именовать себя habito – рыцарем!

– Успею.

Кровь из носу. Впрочем, ребята знают – если я полезу наверх, я постараюсь потащить за собой и тех, кто мне помог. Потому – из кожи вывернутся, ночами работать будут. Только в сиесту – шабаш. Жить-то хотят.

– Остальные ваши объекты передадите другим мастерам. Мне нужен… Да, проглот. Если надо, вы положите мой отчет к ногам короля… Нет, лучше к ногам Годоя! Пусть знает, кто хотел его оставить без гроша!

– И если сам великий человек вполне достоин того, чтобы к прочим своим мундирам прибавить и одеяние морского министра, – заметил дон Луис, – то ему несомненно понадобятся помощники, которые будут тащить грубую черновую работу. И, разумеется, исправно доставлять серебро Америк.

Он помолчал. Достал табакерку, втянул табачную пыль… вот этой забавы человеку века двадцать первого не понять! Что за радость в чихании? Генерал-капитан поймал недоуменный взгляд.

– Когда-то я курил трубку, – сказал, – простую солдатскую трубочку… Вот это было удовольствие! Увы, врачи уверяют, что мне следует отказаться от табака – или выйдет грех самоубийства. Так-то… возможный родственник!

Снова пауза.

– Тебе нужно попасть именно к Годою, – сказал он. – Фаворит их величеств человек тщеславный и златолюбивый, но по сути своей неплохой… Мне приходилось убедиться – он умеет быть верным и сам ценит в людях такое свойство. А потому нам следует поставить на него.

– Потому, – продолжил хефе, – что мундиры он себе пошьет сам… А золото ему доставим мы. На быстрых кораблях с русскими обводами и вашим типом набора.

Он улыбался в предвкушении славы, точно жених на свадьбе. Хефе – жених, Мануэль Годой – невеста, а сеньор Ортега-и-Аларкон – лошадь в тройке. Пока пристяжная… Пока!

Декабрь 1792 года. Гавана. Кабак-бордель «Загляни, моряк». Котозавр

– Эй, марьяча! Сыграй нам что-нибудь задорное!

Народ гуляет. В кабаке, естественно. А что поделать – наемник существо простое, консерватории посещать не привыкшее. Да и туговато на Кубе с индустрией развлечений: музеев с филармониями нет, зато есть дешевый местный ром, дорогое не местное вино, девицы всех цветов и нетяжелого поведения. Что характерно – парням хватает.

Несколько дней спустя.

Патрик О'Хара оказался превосходным вербовщиком. Ирландцы есть везде – даже здесь, потому что на родине жрать нечего, английские власти не устают гнобить Пэдди-католиков, [30]а нужда в солдатах есть везде. Дикие Гуси отметились везде: в Южной Америке, в Войне за Независимость, во всех европейских заварушках, их нанимало Великое Княжество Литовское, и московский царь, что вообще удивительно, учитывая горячие чувства тогдашней РПЦ к католикам.

Было бы странно, если бы эти ребята не оказались и на Кубе. Первый же поход по кабакам закончился полезными знакомствами – Патрик нашел пару соотечественников подходящего типа: морячки со слегка законопослушного купца, [31]ага, знаю я этого «купца», ящик флагов у боцмана, пять судовых журналов у капитана и абордажников втрое от обычного.

Сами они менять работу не захотели, но к кому и как обратиться-таки подсказали. В таких делах хорошая рекомендация значит больше чем золото. Социальная сеть, знаете ли. Гавана – большой портовый город, но если присмотреться, то все всех знают, или как минимум имеют общих знакомых. Имея правильных друзей можно рассчитывать на совершенно другое отношение. Например, кабатчик уже не просто наливает, а может поговорить, подсказать, завсегдатаи не зыркают, ограничиваясь разговорами о погоде, а прислушиваются к предложениям.

– …Торусу не давай денег в долг. Рубака знатный, музыкант хороший, но взаймы не давай…

– Что забывает отдать?

– Нет, не забывает, просто не отдает. – Мой собеседник, ничуть не смущаясь присутствием за столом упомянутого лица, отхлебнул из кружки и продолжил:

– Одиннадцать лет назад этот побрекито пожил в Тринадцати колониях, и решил сваливать, там совсем нечего было делать, а на прощание пропился, как последний индеец, не то что на корабль не сядешь, жрать нечего было. Вот он и занял триста песо у жида Розенблюма, который там с товаром приключился, мол, в Гаване отдам. Вот до сих пор отдает.

Хорхе почесал седую бороденку, точнее сильную небритость, и, глядя честными глазами, сказал:

– Отдам я ему. Чуть попозже, у меня сейчас нет, но как только – так сразу…

Вот с таким контингентом и приходится работать. Но ребята подобрались бравые, и главное – не очень зашоренные. Конечно, расцвет пиратства позади, но двести лет кровавого беспредела воспитали целую культуру некультурного, пиратского вооруженного конфликта, которая никуда не делась после начала всяческих запретов. Вот ни одного желающего ходить в рост под пулями не нашлось, а рассказ о ползании по грязи и отстреле врагов, прячась в кустах, был только одобрен. Первый состав – десять человек, разных рас, наций и возрастов, знают, с какой стороны надо за саблю держаться, имеют неплохой личный арсенал – за исключением парочки гуляк, проигравшихся до исподнего. Первыми задачами новоизбранных, стала охрана нашей резиденции, заодно они проходили первую проверку на вшивость. Как буквально – Мама Яга свои манеры не улучшила, так и образно-небольшие такие тесты на лояльность. Замена одежды на нечто вроде кубинской формы двадцатого века – команданте Фидель наверно хорошо знал, что лучше для войны в таком климате? Вооружение: передельные [32]капсюльные ружья и двуствольные пистолеты. Особо продвинутых стрелков вооружаем револьверами из собственных запасов.

Когда сеньор Эухенио мне дал понять, что дальнейшее расширение не только не вызовет вопросов, но и будет поддержано, утроение численности не вызвало никаких проблем: первый состав просто оповестил своих друзей. Набралась немалая толпа, хоть я и опасался, что наши методики боевой подготовки отпугнут народ, не склонный к излишней дисциплине. Патрик, болтливый ирлашка! Как единственный участник двух боев, причем за и против нынешних нанимателей, он заливался соловьем, каждый вечер зарабатывая себе выпивку. Рассказ про разгром десанта слушатели по обычаю делили на четыре – но все равно впечатляло. Про убой мексиканских бандитов рассказывали и другие свидетели – сухой счет потерь и количество трофеев понравились еще больше. Так что выбор был. Явные доходяги – на фиг. Дурные – туда же. Остальные – на пляж, бегать, купаться, стрелять, снова бегать, снова плавать и заниматься взаимным мордобоем. Старички лыбятся, «мы уже это проходили» – в строй бегом марш, пример показывать! Отсеянные на втором этапе получили по паре монет на добрую память и дружно ушли пить за здоровье оставшихся – совершенно справедливо, им оно понадобилось.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
«ТОТ САМЫЙ НАПОЛЕОН»

«Ужаса, Летящего На Крыльях Ночи, из меня не вышло.

Придется переквалифицироваться…».

Синий Птиц

ГЛАВА 34

Стоял апрель, а может, март… (с)

Претендент на престол. Узник замка Каре

– А-аа!!

Тресь! Бреньц!! Искры из глаз!

Фра дьяболо!..

О-е!..

Слезы в два ручья. Ничего себе приложился… Голова-то хоть цела? Цела вроде… Блин! Почему я ничего не вижу?

Свеча погасла. Дрянь тут свечи…

Какая свеча?

Обыкновенная. Которая на столе горела. На такой вот случай…

На какой на такой?… Ой, башка-то как болит… Обо что это я треснулся-то?

Обо стол. И надо скорей свет зажечь. Иначе нехорошо выйдет…

Чего нехорошо? А, елки-палки – понял! Где тут свет включается? А то ведь до унитаза не добегу – опять во что-нибудь лбом въеду!..

Какой еще унитаз? Где кремень и огниво? Где подсвечник?

Чего?? Какой кремень, какое огниво? Что у меня с головой – кругом все идет… Неужто сотрясение заработал? И что это за голос у меня в башке с какими-то странными свечами («Господа гусары – молчать!!»)? Блин – отлить надо срочно!!

Да, нужду надо справить как можно быстрей! Огниво ищи! А то ведь ночную вазу не увидишь!

Да ищу уже… Где выключатель?… Раскомандовался! Кто ты вообще такой?!

Кто? А ты на чьем лбу шишку трогаешь?

На своем – на чьем же еще?

Ну вот это я и есть.

Шишка, что ли? Еще того интересней… А звать-то тебя как?

Да не меня – а тебя! Неужели удар был так силен?

Да, не слабо шандархнулся. Раз внутренний голос проклюнулся…

Никакой я не голос. А всего лишь твоя собственная память. А зовут тебя, если уж ты забыл – Наполеоне Буонапарте…

Чего?!

Ну-ка, еще раз: КТО Я? НА-ПО-ЛЕ-ОН?!

Ну да. По-французски – Наполеон Бонапарт. Бригадный генерал. Начальник артиллерии в Итальянской армии генерала Дюгомье…

КТО-О-О-О-О-О????….

Е-е-е-е-е-е-е!.. Бу-га-га!!

Ой, блин – как голова болит…

Но все равно – не могу: держите меня сто семьдесят пять человек! Не то уржусь!

И что здесь смешного?…

Да, я – Наполеон!!!! Ы-ы-ы!.. К психиатру – адназначна! Уж по-всякому мог бы тронуться, но чтоб ТАК?!

Да? И кто же тогда ты такой?

Кто я такой?! Ну, знаешь!..

Упс…

Черт…

Что за фигня?

Совершенно не помню – кто я.

Ну – абсолютно.

То есть – не то, чтобы совсем не помню… Какие-то обрывки в голове есть. Помню, что я из двадцать первого века. Но вот имени своего вспомнить не могу. Помню, что язык на котором разговариваю – русский. Помню улицы города, где жил. Но название его тоже не помню. Помню другие города, где бывал: Находка, Иркутск, Симферополь, Москва… Помню людей, с которыми был знаком. Имен – не помню. В общем – совсем как в «Джентльменах удачи»: тут помню, а тут – не помню…

А вот Наполеон – помнит…

Это что же получается? Это не он – мой глюк, а я – его?

Глюк? Композитор? А он тут при чем?

Какой композитор?! А да… «Историки до сих пор спорят – существовал ли на самом деле композитор Глюк – или он только померещился своим современникам!..» А он что – уже был?

Был. Умер. Несколько лет назад.

А Моцарт?

Тоже умер. Совсем недавно.

Черт, что у вас творится?! Кого ни возьми – тот уже и умер!

Не знаю, отчего тебя так интересуют композиторы. Но если ты сейчас не зажжешь свет и не найдешь горшок – то точно обмочишься!

Епрст! Совсем забыл! Блин! Где эта долбаная свеча?!

А, вот она… Огниво… Кресало… Быстрей, блин! Черт – по пальцам попал! Так, затлело! Раздуваем… Поджигаем фитиль…

Елки-палки – где я?!

Найдя горшок и справив нужду – едва разобрался со штанами, черт бы их побрал! – засунул «ночную вазу» (ага…) под кровать. Взялся за гудящую голову и еще раз огляделся. Уже более тщательно.

Замок Иф, блин…

Каменный каземат с махоньким зарешеченным окошком под потолком. Сейчас темным – ночь. Кондовая деревянная кровать из толстенных плах – или топчан? Еще имеется такой же кондовый стол со стоящей на нем потухшей свечой в подстаканнике… в смысле в подсвечнике. И кувшином с водой. И не менее кондовый стул. На кровати лежит шинель – я ее вместо одеяла использовал. На стене – на гвозде – висит треуголка. Все. Ну, еще горшок под кроватью, ага…

ГДЕ Я?!

В тюремной камере форта Каре.

ЧЕГО-О?! Что я здесь делаю?!

Посажен за связь с Огюстеном Робеспьером…

Э?… Он же Максимилиан. Я точно помню!

Младший Робеспьер – брат Неподкупного! Оба гильотированы десятого термидора… А меня арестовали как подозрительного декаду спустя – двадцатого термидора Второго года Республики… И вот уже полторы декады идет следствие, а я жду его результатов…

А?…

Ну, десятого августа тысяча семьсот девяносто четвертого… Сейчас двадцать четвертое по старому календарю. Или шестое фрюктидора по новому…

Мать моя женщина… Ничего не понимаю. Лег спать. Никого не трогал… Где хоть этот форт Каре находится?

В Антибе…

ГДЕ ЭТО?

В Южной Франции… Недалеко от Ниццы…

Здравствуй, белочка моя… Какая Франция? Какой тысяча девятьсот… тьфу! СЕМЬСОТ девяносто четвертый год?! Какой, на фиг, фруктодор?! И ведь не пил же ничего! И не фкуривал!! С чего вдруг?!?!

Не фрУктОдор. А фрЮктИдор. Месяц урожая. Фрукты когда собирают… Новый республиканский календарь, введен в действие декретом Национального Собрания.

Не, ну я понимаю – фруктовый сезон, да… «Золотая осень». Время урожая… «А-а за ни-и-им – и сва-а-адьбы!.. Ы. Ы-ы-ы…» «Придем к изобилию» – последний официальный портрет товарища Сталина…

Блин, голова буквально раскалывается…

Точно, белочка… Или шизофрения? Белочке просто взяться неоткуда… Я ж ничего про все эти Национальные собрания, фруктодоры, а уж тем более про форт Каре – ни сном ни духом! Отрывки только из того, что в школе учили, да в тырнете прочитал… А вот подсознание – оно может…

О-е… В психушке я – точно… Больше негде. В палате номер шесть.

Да, похоже на то: никогда ничего подобного от себя не слышал! Даже когда меня комиссары арестовывали…

Какие комиссары?!

Да комиссары Национального Конвента, тупые трусливые сволочи…

Почему тупые и трусливые сволочи??

А по чьей милости я здесь сижу?! Ни за что! Вместо того чтобы быть с армией в Пьемонте! (Пьемонт – это Северная Италия – если ты забыл!) И действовать по мной же самим разработанному плану!! Но нет – им не хочется воевать, дуракам!.. Страшно вылезти за пределы любимой Белль Франс!.. А понять того, что только наступлением мы можем надежно обороняться – у них не хватает мозгов!

У-у!.. Плохо-то как… Но я-то помню, что никаких планов вторжения в Пьемонт не разрабатывал… Потому что не мог разрабатывать никак. Аминь. Так что точно – шизофрения… Печально, господа, но приходится признать сей факт… В чем и надо будет честно сознаться доктору завтра поутру на обходе. А то не миновать мне, чую, галоперидола… Или чем там нынче скорбных головой пользуют…

Что за странная идея, черт побери? Или это действительно тюремное заключение так влияет на рассудок? Всего за четырнадцать дней! А ведь сколько мне здесь сидеть – совершенно неведомо! Во что я превращусь, когда за мной придут, чтобы отвести на гильотину?

На гильотину? Вот и хорошо! Пусть скорей приходят… Нет надежнее средства от головной боли!.. Лечь, пожалуй, надо. И – я же тут кувшин видел? – компресс на голову сделать… А то я так до гильотины вообще не доживу! Есть тут какая-нибудь тряпка?!

Носовой платок.

Благодарю Вас, Ваше Императорское Величество! Так… Платок намочить. На лоб и – лечь… Уф-ф… Полегчало хоть немного. Сейчас бы поспать еще – тогда, глядишь, поутру мозги осядут после взбалтывания. И весь этот бред забудется как дурацкий сон… Тоже, блин, придумают – на гильотину… Наполеона! За связь с Робеспьером! Блин – сейчас опять засмеюсь… Гы…

Что тут смешного? После того как жирондисты гильотинировали его, его брата и всех главных монтаньяров связь даже с младшим братом Максимилиана – это верная смерть! А я еще и обязан ему всем!

Кому?

Огюстену Робеспьеру разумеется, черт побери! Ты что – действительно все забыл?! Это он настоял на присвоении мне звания после взятия Тулона! Без него никто бы и не почесался… И именно он привлек меня для организации итальянского похода!

Засыпаю, извини… И соображаю уже плохо. Однако – приходит в голову первая самостоятельная мысль: что-то тут не так…

Шаг, еще один, еще один, поворот… Шаг, еще, еще, еще, еще – поворот! Пам-парам – парам-парам-пам… Пам-парам – парам-парам-пам…

– Пам-парам!..

– Хорошо живет на свете Бо-на-парт!

– В голове его опилки – он нач-арт!

– И не важно, чем он занят…

– Если он худеть не станет!

А он худеть не станет, если, конечно, не похудеет внезапно на длину головы… Черт все побери!

Императором он станет – как пить дать!!

Черт! Что лезет в голову?! И в самом деле – опилки какие-то…

Чем я занимаюсь? Бегаю по камере.

Голова у меня прошла. А заодно наступило утро. И мой разум вступил в свои права и начал осознанно мыслить.

И обнаружил, что я – по-прежнему Наполеон!

Три тысячи чертей! Уж лучше бы я оказался поручиком Ржевским!

А еще лучше – графом Монте-Кристо! Тогда бы из ближайшей стены сейчас выкопался бы аббат Фариа и предложил бы поменяться с ним местами в похоронном мешке. А еще бы и сокровища кардинала Спада в придачу!..

Мне ни черта не приснилось! Бонапарту и в самом деле светит гильотина! И именно за связь с Робеспьером! А я напрочь не помню ничего такого в его биографии! И еще – он почему-то не командующий Итальянской армией. А только начальник артиллерии! А командует вообще какой-то, этот, как его?… Дюгомье! Кто это вообще такой?! И армия эта уже успела вторгнуться в Италию!! Еще весной! Уж не знаю, глюк это у меня (или у Бонапарта) или нет – но мне этот расклад не нравится!

И еще странность: генеральское звание – прямо из капитанов! – мне – ну, Наполеону, так я теперь он и получаюсь! – присвоили в начале года за взятие Тулона. Тут все вроде нормально – я помню, что именно там он и отличился первый раз. Но! Я помню весь ход компании – наполеоновская-то память в отличие от моей не пострадала! – помню отчаянную атаку на Малый Гибралтар – ключевой пункт Тулонской обороны – помню, как шел во главе штурмовой колонны, навстречу изрыгающим смерть вражеским позициям и как потом мои ребята громили артиллерийским огнем английские суда в гавани… Помню.

Но я абсолютно не помню НИКАКОГО Аркольского моста! Ну, все же классику проходили: «А все Аркольский мост и вечные французы!» Да и Андрей Болконский в свое время своими рассуждениями про этот Аркольский мост поддостал изрядно… Так вот – я сильно подозреваю, что никакого такого моста в Тулоне вообще нет!

В ЭТОМ Тулоне. И вообще в ЭТОМ мире.

Вот именно. Очень похоже на то, что я угодил НЕ В НАШУ историю. Что, кстати, и должно было быть – ибо в прошлое вернуться невозможно. В принципе. Все равно, что укусить себя за затылок – уже сама попытка может привести к печальному результату. А раз так – то и Бонапарт мой может оказаться СОВСЕМ ДАЖЕ НЕ ТЕМ Наполеоном. А, может, и никем не оказаться… Отчекрыжат ему голову – и привет. То есть – МНЕ отчекрыжат, черт побери! И в достаточно близкое время! Поэтому сидеть тут и дожидаться – я не желаю. Так что я решил бежать.

Правда, боюсь, от моих решений мало что зависит. Ибо Наполеон номер один – слава Богу хоть он перестал меня донимать, уконтрапупившись до состояния всего лишь памяти (ну – иногда еще внутреннего голоса, но это терпимо…) – еще в самом начале изложил мне, почему отсюда сбежать невозможно. И сейчас только хмыкает на очередную мою завиральную идею. Вроде гениальной придумки придушить тюремщика, что носит мне еду, переодеться в его одежду и так выбраться наружу…

Впрочем, я этого тюремщика уже видел – приходил он. С утра. Принес завтрак. Завтрак, как ни странно – ничего. Хотя и не из ресторана. Но и мне и Наполеону приходилось питаться и похуже. Так что сожрали все принесенное. Сожрал я. А не мы, черт побери! Если уж я и рехнулся – то давайте это будет сумасшествие без раздвоения личности!.. Короче – завтрак оказался нормальный. А вот тюремщик – не очень. Ибо был старше Наполеона чуть не втрое, телосложением напоминал согнутую вешалку и двигался, припадая на одну ногу. Ветеран крепостного дела, блин… Поседевший в здешних казематах. Придушить-то мне его, может, и удастся. И даже переодеться. Но вот дальше… До первого поста.

А может, подкупить тюремщика частью сокровищ кардинала Спада? Да, это был бы крутой ход. Но, боюсь, результат выйдет такой же как и в оригинале… То есть – нулевой. Да еще с зачислением меня в сумасшедшие… Ага… Только от гильотины оно меня вряд ли спасет. Не те времена…

Слушай, а если не выбираться из замка… то есть из форта?

То есть?

Да сбежать из камеры – и спрятаться здесь внутри. Я же помню – твоей памятью – как меня вели сюда после ареста. Тут такие закоулки – неделю скрываться можно гарантировано при малочисленности гарнизона. Я не шучу! Мы в похожих катакомбах в прятки играли – в шаге человек проходит и тебя не замечает! И никто, кстати, не станет искать сбежавшего арестанта в самой тюрьме! Зачем ему в ней оставаться, если сбежал? Дождемся вечера, обед и ужин сэкономим и – вперед! Заныкаемся. А потом, как шухер уляжется – что-нибудь придумаем насчет выбраться наружу.

Гм… В этом что-то есть… Только продумать надо тщательнее. И подготовиться получше…