Текст книги "Восстание «попаданцев» (сборник)"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 62 страниц)

ГЛАВА 19

Дядя Саша

– Становись!

Моя команда была продублирована нашими переводчиками и теми из испанцев, которые уже более-менее понимали по-русски.

Шеренги солдат дрогнули и замерли.

– Вольно!

Выхожу на центр квадрата, образованного солдатами обоих полков. Две с лишним тысячи человек молча и с настороженным вниманием смотрят в мою сторону.

– Здорово, покойники!

По рядам солдат прокатывается ропот.

– Я не ошибся! Вы все, стоящие здесь, – уже мертвы! Мертвы с того момента, когда взяли деньги у вербовщика. Мертвы, с момента отхода вашего корабля из Испании. Вы умерли уже тогда, когда решились стать солдатами! Что толкнуло вас на этот шаг? Наверняка у каждого из вас была на это причина. Но мне сейчас и здесь нет до этого никакого дела! Вы не смогли выжить там, дома, не смогли прокормить себя и своих близких – и вот вы тут. Кого поманили легкие деньги, кто спрятался тут от альгвазилов, а может быть, кто-то надеялся изменить свою жизнь к лучшему? Ну и как – удалось?

Солдаты молчат. Их офицеры, те, что согласились остаться после моей с ними беседы, стоят отдельной группой чуть в стороне.

– Молчите? Да, вас никто не обманул, и вы получили свои деньги. Король не обманывает своих солдат. Но, только вот шансов дожить до окончания десятилетнего срока службы у вас немного. И что вас ждет после? Кто из вас вернется домой целый и с деньгами?

Прохаживаюсь перед строем, оглядывая солдат. Их лица мрачны.

– Я не ангел и не сбрендивший от жары гранд. Никто из нас не знает такого слова, как сострадание. И то, что вас привезли сюда, не значит, что нам больше нечего делать, кроме как помогать неудачникам. Да! Именно неудачникам, ибо те, кому повезло, не служат в колониальных войсках!

Снимаю шляпу и вытираю вспотевший лоб. Так и голос сорвать недолго, надо чуть потише орать, да и переводчикам надо успевать переводить мои слова.

– Но у вас все же есть шанс! Мне! Я говорю – мне, а не королю! Так вот – мне нужны солдаты! Не такие, которыми вас почему-то называют. А – настоящие! И вы можете ими стать…

Ага, оживление пошло! Ща, я вам добавлю…

– А можете – и не стать… В любом случае – вас слишком много для этого. Мне столько не нужно.

На лицах офицеров проступает удивление.

– Наши солдаты способны в гораздо меньшем количестве устроить бойню намного более сильному и опытному противнику, чем вы. И любому другому тоже. Вы все видели кладбище у рощи. Так вот – это сделали всего тридцать человек, включая женщин. И еще двести человек взяли в плен. Так зачем мне слишком много лишних людей, когда с пятью сотнями таких солдат я пройду сквозь любую армию, как раскаленная пика через кусок масла?

Так, а они уже начали оглядываться по сторонам. Будущих конкурентов выискиваете?

– Поэтому у вас есть два пути. Первый – вы остаетесь здесь и поступаете под командование моих офицеров. Трудно не будет. Будет адскитрудно! Так что вы все еще не раз проклянете тот день и час, когда согласились остаться тут. Но зато потом… Мальчишки побегут за вами по пятам, когда вы вернетесь домой! Не нищим и израненным солдатом – а гордым доном с высоко поднятой головой! Ибо такойсолдат стоит дорого! И платить ему буду я сам!

Так… оживился народ…

– Есть и второй путь. Тот, кто хочет и дальше тянуть лямку, кто боится поставить на карту свою, уже проданную королю жизнь, может уйти. Сейчас. Последний корабль еще не отплыл и ждет вас. Второго шанса не будет, ибо уйти отсюда пешком – невозможно. Но когда вы, с индейской стрелой в брюхе, будете подыхать под палящим солнцем – вспомните! Вспомните, что у вас был шанс! От которого, вы, по трусости своей, отказались…

Оглядываю солдат.

– У вас есть время подумать. Пока я дойду до берега и назад, вы еще можете решить свою судьбу сами. После того как я вернусь… у вас такой возможности уже не будет…

Прохожу сквозь расступившиеся шеренги и спускаюсь вниз к морю.

– Да… – качает головой Старый Империалист. – Вломил ты им…

Он идет рядом и время от времени оглядывается назад.

– Не сбегут?

– Корабль столько не возьмет. А следующий – через месяц. Отправим их в бывший английский форт, там гарнизон усиливать тоже нужно.

– Может быть, не стоило их так уж сразу… через колено-то?

– Потом бы все равно пришлось. Сам видел, из офицеров больше половины отказались. А они и поумнее будут.

– И познатнее.

– Грандов тут все равно нет, а эти все – так… Только и гонору, что дворянами именуются. А за душой так же пусто, как и у солдат. Ну, может, чуть побольше есть, так и то – не слишком.

Оглядываюсь назад. К кораблю уже потянулись первые «отказники». Сколько их? Отсюда не видать, но пара сотен, пожалуй, что и будет.

– Ну что, назад? Там уже, похоже, что определились.

Снова осматриваю лица солдат. Нахмурились, на мордах мрачная решимость.

– Вы все подумали?

Тишина. Только ветер посвистывает.

– Хорошо…

Снимаю шляпу, опять пот прошиб.

– Мне все равно кем вы были раньше! Мне все равно – кто вы сейчас! Но мне не все равно, кем вы станете! Ибо в бою вы прикрываете мою спину, а я – вашу! И я должен буду вам верить!

Набираю воздуха в грудь.

– Испанцы вы или немцы – мне все равно! Вы мои солдаты! Если доживете до этого момента, когда получите право так себя называть! И еще… Рядом с вами будут ваши вчерашние враги – англичане.

Ряды солдат дрогнули.

– Они и мои враги в прошлом. Это с ними мы воевали совсем недавно. И оставили в живых тех, кто этого заслужил. Не всех…

Обвожу шеренги взглядом.

– Не всех мы можем взять к себе и дать в руки оружие. Им пришлось делом доказать нам свою искренность. И это тоже стоило им недешево – могил на кладбище стало больше… Так вот! Вы все – англичане и испанцы, немцы и португальцы – все! Вы можетестать моими солдатами и гордо заявлять об этом в будущем. Ибо вторых таких – нет! И не будет еще очень долго…

Солдаты молчат. Кажется мне – пролети сейчас муха, ее будет слышно всем.

– Становись!

Строй дрогнул.

– Равняйсь!

Шеренги подтянулись.

– Смирно!

Поворачиваюсь к Империалисту.

– Давай, командуй нашим – пусть ведут их в лагерь. Будем начинать работу…

ГЛАВА 20

Старый Империалист

Жизнь, оказывается, состоит не только из работы и бесконечного латания «тришкиного кафтана». Бывают, конечно, редкие «радости», вроде визита англичан, но в общем-то жизнь, что в двадцать первом, что в восемнадцатом веках – рутина. Одно могу сказать в безусловную защиту этой жизни – наши жены! Подруги, которые добровольно взяли на себя обязанность скрашивать наши будни, и своими капризами держать мужчин в состоянии боеготовности. Вот так и моя прекрасная, явно прельщенная примером Котенка и американками, захотела стать ученым.

Все-таки одну беду из будущего мы уже занесли в это невинное прошлое. Эмансипация называется. То-то вождь искоса смотрит. Ну хорошо, с этим разбираться будем потом, а пока дела есть более срочные. Организовать саперную роту, из двадцати испанцев, списанных Котенком и Дядей Сашей. А в роте должно быть минимум сотня. Если бы мне дали двадцать гидр, толку было бы намного больше. Так-с, будем внимательно читать списки личного состава, попутно объясняя своей звездочке, что такое «противотанковый еж». Хотел бы я сам знать, как это будет звучать на языке нуму. Надо будет у нашего атамана спросить. Вот ведь гений! Моментально научил свое казачество русскому языку с индейским произношением. В результате их перестали понимать и русские, и индейцы. А не попахивает ли это сепаратизмом? Надо будет озадачить старшего майора (звание ему я сам присвоил, с разрешения Дяди Саши, конечно) Кобру. Пусть беспокоится, а то прикинулся кладовщиком и вообще не отсвечивает.

Что ты говоришь, любимая? Пойдем спать? И незачем так краснеть, конечно, мы идем спать. Сейчас, только задую свечу…

Котенок

– Стой! – лейтенант Гарсия повелительно взмахнул рукой. – Капрал, командуйте привал!

– Слушаюсь, сеньор тененте! – чернявый капрал обернулся к колонне. – Стой! Привал!

Гарсия, сбивая тростью верхушки цветов, подошел к упавшему дереву. Смахнул с него мусор и присел.

– Ну и где этот лейтенант? – спросил он у подошедшего капрала. – Это ведь то самое место?

– Да, сеньор тененте! Полковник указал именно сюда!

– Хм… странно, обычно его офицеры всегда точны и не опаздывают…

– И в этот раз тоже, сеньор лейтенант…

Оба испанца подскочили со своих мест.

Почти сливаясь с кустами, напротив них стоял человек невысокого роста в какой-то странной пятнистой одежде. На его лицо падала тень от полей шляпы, так что оно почти скрывалось в тени. Мешковато висящая одежда резко контрастировала с пышными мундирами обоих испанцев. Кроме двух пистолетов на поясе у незнакомца было еще какое-то оружие, которое он носил в деревянной кобуре, висевшей на длинном ремешке наискось через плечо.

– Я не очень хорошо говорю по-испански? Прошу меня извинить, у меня было не так уж много практики…

Странный у него голос. Высокий и необычно мелодичный, прямо как у…

– Святая дева Гваделупская! Сеньор тененте, да ведь это…

– Лейтенант Борисова. К вашим услугам, сеньоры…

Лейтенант согнулся в изящном поклоне. Он слышал уже про эту… женщину? Офицера? Про кавалерственных дам ему уже приходилось слышать, даже и встречаться как-то довелось, но вот про армейского офицера-женщину? Не только не видел, но даже и не слышал никогда!

– Не соблаговолите ли, присесть э-ээ… сеньорита…

– Мария, сеньор лейтенант.

– Какое прекрасное имя, сеньорита! Вы подошли так тихо, что я… мы даже и не слышали ваших шагов!

– Я не подходила. Это единственное дерево, на котором можно тут присесть, вот я и ждала вас около него.

– То есть мы вас просто не заметили? Где были мои глаза?!

– Полагаю, что там же, где и всегда, сеньор лейтенант. Ну, раз уж вы здесь, то, может быть, приступим?

Смущенный лейтенант гаркнул команду. Не менее его смущенный капрал продублировал, и вот уже пятьдесят человек выстроились полукругом вокруг офицеров. Для занятий на этот раз отобрали сержантов и капралов из обоих полков. Были тут и бывшие английские солдаты, их обучение шло одновременно с испанцами. Ротой англичан командовал лейтенант Мору. Он и выделил наиболее сообразительных солдат для обучения.

– Итак, сеньоры, – негромко произнесла женщина-лейтенант, сняв шляпу, – у нас с вами сегодня первое занятие. Темой его будет рассыпной бой. Командование специально распорядилось отобрать только капралов и сержантов, чтобы потом уже вы сами передали полученные вами знания своим солдатам.

– Лопни мои глаза! – пробормотал капрал Гонсалес. – Это девчонка! И прехорошенькая! Зачем только волосы так коротко стрижет?

– Это дьявол в юбке, – глухо произнес сержант Мак-Грегор. – Не уверен, правда, что она ее носит. Но если внимательно посмотреть под штанами, не удивлюсь, если там окажется хвост!

– И, должно быть, прехорошенький хвостик! – не унимался Гонсалес. – Жаль, что под ее мундиром не видно всего остального!

– Ты совсем ослеп? – покосился на него Мак-Грегор. – Говорю тебе – это дьявол!

– С чего ты это взял, старина? Сеньорита – и прехорошенькая!

– Да? Ты видел ее в бою?

– Ее? Ты шутишь, старина!

– Хотел бы я пошутить… Эта… она остановила весь наш батальон!

– Это, каким образом? Юбку приподняла?

– Быстрее, чем ты выпиваешь свою вечернюю порцию, она успела застрелить не менее пяти человек! Мы далеко не новички, но батальон встал. Каждый, кто поднимал голову, получал от нее пулю в лоб! По ней стреляли целым батальоном, я сам делал это несколько раз! Даже пушки подкатили! И все без толку, ее почти и не видели, а она лежала у нас под носом и расстреливала наших канониров! Так и ушла… Никто даже и не задел ее ни разу…

– У вас есть что-то интересное по теме занятий? – резко обернулась к ним женщина-офицер. – Так выходите вперед, поделитесь с нами своими соображениями!

Смутившийся Гонсалес попятился назад. Рассвирепевший Гарсия показал ему свой кулак, отчего говорливому капралу ощутимо поплохело.

Солдаты быстро выстроились в каре.

– Так вот, сеньоры, – прошлась перед ними преподавательница. – Кто из вас хочет жить? В смысле – здоровым и счастливым?

Солдаты молчали, сбитые с толку таким вопросом.

– Я неясно выражаюсь? Хорошо. Скажу по-другому. Как много из вас уцелеет в бою, если это будет обычный бой с такими же солдатами, как и вы? В таком же количестве и на этом самом месте?

– Ну… – пожал плечами смуглолицый капрал, – это уж как повезет… Как стрелять будут, да как драться… половина уцелеет, а то и больше.

– Не многовато?

– Сеньорита лейтенант, – вступил в разговор Гарсия, – это война. А на войне могут и убить… Солдат должен быть к этому всегда готов.

– Не спорю. Должен. Но этого недостаточно. Он должен не просто уцелеть, но и нанести урон противнику. Иначе – зачем его учить?

– Ну… всех учат одинаково.

– Не всех, сеньор тененте. Вас учат по-другому. Хорошо! – кивнула она головой. – Выстраивайте солдат! Направление атаки – на тот лес.

А дальше… дальше началось то, о чем Гонсалес вечером высказался кратко – каторга.

Невысокая сеньорита, казалось, постоянно была рядом с каждым солдатом. Кого-то она безжалостно сталкивала в сторону, показывая, куда и как он должен отойти от возможного выстрела. Куда при этом он падал, ее мало беспокоило.

– Вы должны видеть все! Своего товарища, любое возможное укрытие от выстрела спереди и любого с боков. Не бойтесь порвать свой мундир, или вы хотите красиво выглядеть на похоронах? Вы должны видеть врага и понимать, куда и в кого он будет стрелять. И если у него на мушке будет ваш сосед, вы должны успеть оттолкнуть его в сторону. Чтобы в следующий раз он сделал то же самое и для вас. Запомните все! Ваша жизнь зависит от жизни ваших товарищей! Пока живы они – будете жить и вы тоже.

– Но так и шею можно свернуть… – осмелел Гонсалес.

– Можно. Если на ней глупая голова. Смотрите…

И она на бегу резко нырнула в сторону, прямо в густые заросли кустов. Затрещали ломающиеся ветки… и все стихло.

Озадаченный капрал, выждав несколько секунд, подошел ближе.

– Сеньорита лейтенант?

В кустах никого не было. Виднелась только примятая трава. И все…

Солдаты завертели головами, пытаясь обнаружить исчезнувшего инструктора.

– Чего глядим?

Она стояла уже позади строя.

Но как?

– Все просто, капрал. Вы, падая на землю, остаетесь на месте, оттого и предугадать место, где вас нужно искать – нетрудно. Это понятно, ибо большинство солдат сделает то же самое. А я, в отличие от вас, не жду, а сразу ухожу дальше. Только уже не так шумно. И пока вы ищете меня на прежнем месте…

– Но… как вы видите, куда нужно прыгнуть? И не свернуть при этом шею?

– Вы тоже это увидите… не сразу, но и вы будете это делать не хуже меня.

Час беготни и прыжков. Перекаты и падения, повороты на месте…

Гудящие от усталости ноги… перерыв… снова прыжки и перекаты. Резко потяжелели ружья в руках, намокли от пота мундиры. Заскрипел на зубах песок…

– Оп!

Не рассчитавший своих сил Мак-Грегор, поскользнулся в прыжке на камень. Выпустил ружье из рук и замахал ими в тщетной попытке удержать равновесие…

Бум!

Упав с камня, он ударился боком об пень.

– Годдэм!

Солдаты окружили своего товарища.

– Что с тобой, сержант? – присел рядом капрал Леннокс.

– Рука… все плечо и спина… не чувствую ничего… пошевелить не могу, только боль…

– На-ка… – отодвинув неожиданно сильными руками в стороны солдат, присела рядом с ним инструкторша. – Что там у тебя?

Ее тонкие пальцы пробежались по плечу, по руке… Забрались за спину и прошлись вдоль позвоночника.

– Хм… могло и хуже быть… Слава богу, что хоть не сломал ничего. Хотя позвонок не на месте, да и ключицу ты выбил.

– Да куда уж, хуже-то? – скрипнул зубами сержант.

– Тащить его в Форт? – Леннокс повернулся к лейтенанту. – Мы можем вырезать несколько деревьев… сделаем носилки…

– Нет нужды, – не отрываясь от осмотра, возразила ему инструкторша. – Что там, что здесь – одно и то же делать придется. Сам дойдет, только ружье его возьмите.

– Да я и шевельнуться-то не могу! – сержант чуть не взвыл от боли.

Вместо ответа она встала и вытащила откуда-то из-за спины сверток материи. Развернула. В ее руках оказался пятнистый плащ длиной почти во весь рост сержанта.

– Вон там место приготовьте. Сучки, камешки – все долой!

Менее чем за минуту солдаты очистили клочок земли и растянули на нем плащ.

– Так. Осторожно его берем… не за руки! Поддерживаем их, чтоб не болтались, руками за ноги, за бедра беритесь. Под спину ему ружья подсуньте… так… понесли… кладем его.

Сержант растянулся на плаще.

– Мундир долой! Рубашку тоже…

Она осмотрела стоящих рядом солдат.

– Ты и ты – на ноги. Держать, чтоб не брыкался. Ты, – палец уткнулся в Леннокса, – вот эту руку держишь. А вон ту руку будет держать самый болтливый! И не сейчас, а когда он ей двигать сможет!

Гонсалес смущенно затоптался на месте.

– Все готовы?

Солдаты присели на землю.

Лейтенант скинула свою странную куртку и осталась в пятнистой рубашке с коротким рукавом. Солдаты потупились – рубашка слишком плотно обтягивала ее тело…

– Крест дайте.

В ее руку кто-то сунул крест.

– Целуй крест! Так… Теперь молитву читай. Так, чтобы все слышали!

Тонкие пальцы скользнули по плечу…

– А-аа!

– Молитву!

– Больно же!

– Ты нежная девка?! Читай!

Солдаты навалились на руки и на ноги товарища.

– А-аа!

– Все… отпустите его… – девушка вытерла руками пот со лба и села на землю.

Стоявшие вокруг солдаты молчали.

– Что смотрите? Все уже… – она повернулась к сержанту. – Вставай, уже можно. Только рукой этой не махай особо с недельку.

Мак-Грегору помогли встать. Он неверяще пошевелил пальцами руки, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Ну как? – Гонсалес тронул его за руку.

– Болит еще, но… уже не так. Шевелить рукой могу, вон, видишь – пальцы шевелятся, а раньше и не чувствовал их совсем.

– Ничего себе… да это прямо-таки…

– Колдовство? – усмехнулась инструкторша. – Это с молитвою-то? Нет, парни, просто нас учили… как надо. И этому тоже…

ГЛАВА 21

Старый Империалист

Сапоги ужасно жали. Этот факт, изрядно портил утро, которое по теории должно красить все нежным цветом. Я прохаживался перед строем «бравых» военных, и пытался отвлечься от мыслей об идеальном сапожнике, никогда не существовавшем в природе. Впрочем, сейчас мне надо было взбодрить те два десятка человек, которые мне достались. Общение с Котенком всегда удручающе действует на мужчин, одетых в военную форму. И на меня тоже. Такая хрупкая, изящная, и… М-да-аа… Надо что-то сказать. А, ладно:

– Господа! Я, капитан Алехандро Кулкин, поздравляю вас со вступлением в новые войска! Мы первые! И не только потому, что мы – это костяк будущей роты, но мы первые всегда! Мы первые приходим на поле боя, и последние уходим с него. Мы всегда идем впереди! Нам дозволено носить высокое звание инженеров, потому что для нас не существует слова «невозможно»!

О, немного оживились. Так, теперь немножечко дегтя:

– Наша служба будет тяжела. Тяжела чисто физически. Мы сами будем копать и таскать бревна. Мы будем строить мосты даже под обстрелом. Но мы это сделаем, потому что за нами пойдут наши товарищи, и они победят! И мы облегчим им путь, для того чтобы победить самого страшного врага, который есть у человека…

Я замолчал, и повернулся к строю.

– Дьявола? – кто-то из второго ряда несмело подал голос. Впрочем, по неистребимому акценту кокни, ясно было, что это бывший каторжник.

– Оставим эту победу падре, – улыбнулся я. – Наша цель более приземленная, мы должны победить войну. И мы это сделаем, пусть и перекопаем для этого всю земную твердь. Но это потом. А сейчас мы будем учиться.

Отбросив в сторону прутик, который использовал вместо стека, я щедро предложил разбирать шанцевый инструмент. Как и следовало ожидать, первыми потянулись к нему англичане. Испанцы стали переглядываться, пока один из них, молодой парень, не возмутился:

– Я дворянин, мои предки были гранды, и я не буду копать землю, как какой-то раб.

Ожидаемое всегда сбывается, поэтому я остался спокоен:

– Позвольте узнать имя благородного идальго?

– Дон Мануэль Эмс и де Санта Пауло, – заносчиво вскинул подбородок юнец, и уже потише добавил: – Эскудеро…

– Очень хорошо. Имя мое вы слышали, ну а титул мой – князь. Так что, благородный дон, будем работать в паре. Рекомендую взять лопату и присмотреться к работе киркой.

– Но… – растерялся юноша.

– Никаких «но», берите лопату и следуйте за мной! Это приказ!

Вооруженный киркой я подошел к ровному участку, заранее посыпанному песком, и подозвал всех:

– Господа, прошу ознакомиться с чертежом. Все размеры пока указаны в английских футах, но прошу учесть, что в следующий раз мы будем работать по метрической системе. Фут везде разный, а в нашем деле нужна точность. Итак, приступаем…

По нормам Советской армии окоп в одиночку делается за два часа, но мы работали вдвоем. Дон Мануэль с большим интересом наблюдал за моими стараниями, и когда я передал ему кирку, взялся за нее как за меч. Впрочем от вопроса о моем княжестве он не удержался. Я пожал плечами, выбил трубку, и погромче, чтобы все слышали, ответил:

– У нас в Литовии князей много, земли вот только маловато. Болота, леса, да завистливые соседи.

Похоже, это объяснение его устроило, дело-то, как скажет Карлсон, житейское. А я, взяв лопату, стал выравнивать бруствер, попутно размышляя о рабочей форме. Пожалуй, лучше формы ВСО ничего и не придумаешь. Эх, найти бы еще в ноутах как кирзу делали, кожаные сапоги жалко. Хотя… картон, пропитка, обойдется намного дороже, чем кожа. Так. Мысли отставить, взять шаблонную рейку и отправиться на проверку. Солнышко уже высоко, а к товарищу Мануэлю надо будет присмотреться повнимательней, командиры взводов мне потребуются.

Жизнь не стоит на месте, конечно, это банальность, но так оно и есть. Честное слово, я проклял все, пока последний мой солдатик не выполнил норму по земляным работам. Другие развлекались, гоняли вновь обуревших наглов, приводили индейцев в нужное для нас состояние, даже поехали в Гавану. А я, вконец отупевший от земли, которая сыпалась изо всех карманов, все так же отрабатывал норматив по принципу «Бери больше, кидай дальше. Пока летит, отдыхай». Но все-таки что-то от серого вещества в голове еще осталось. И когда уже сержант Мануэль задумчиво стал интересоваться моим мнением по поводу мыслей французских революционеров, от разговора я не отказался:

– Наше сегодняшнее жизнеустройство нормально для этого времени. Оно представляет собой пирамиду, где в основании крестьянство, а на самой вершине – король. То есть чем шире основание, тем устойчивей пирамида. В идеале эта конструкция вечна.

– Но, господин капитан! – подал голос кто-то из испанцев. – Французы ведь свергли своего короля, и даже говорят, отрубили ему голову…

Стояло полное безветрие, дым от трубки упорно лез в глаза, и рассмотреть сомневающегося не удалось. Впрочем, неважно. Ответ был готов уже давно.

– Во французском королевстве случилось самое страшное, что может произойти. Нет, это не казнь Людовика, как это ни кощунственно звучит. На плахе короли становятся людьми, можете поинтересоваться у своих коллег из Англии. Самое страшное, это когда дворянство забывает о своем долге. Кому много дано, с того много и спрашивается. А под флагом с тремя лилиями слишком много офицеров-дворян забыли о своем долге. Они решили, что могут прожигать жизнь в бесконечных удовольствиях, и стали слишком много требовать со своих крестьян. Нельзя выжимать человека насухо и отказывать ему в праве быть человеком.

– Можно подумать, у вас в Литве жизнь лучше, ваше сиятельство… – пробурчал Браун, крепко сбитый англ, обычно неразговорчивый, работающий за себя и за того парня. Тот парень, верткий, как угорь, итальянец Джованни, явно выбравший в Неаполе между армией и веревкой, на этот раз промолчал.

– Лучше, хуже… – пожал плечами я. – У нас просто по-другому. Царь, король, они все далеко, а соседний пан – рядом. И в бой мне приходилось идти со своими холопами. Так что лучше я поем с оловянного блюда, и потом буду уверен в своих людях, чем…

Я махнул рукой, показывая, что воспоминания о потерянном княжестве мне неприятны, выбил трубку и рывком поднялся.

– Сержанты, стройте людей! Переходим к водным процедурам. Будем возводить переправы.

Смерть большая модница и кокетка. Каждому она является в разном виде. Некоторые видят ее несколько раз, точь-в-точь как мышки в когтях у кошки. В самый последний момент она их отпускает, побегай, мол, я еще не наигралась. Вот и меня старая знакомая, обворожительная до потери дыхания, русалка отпустила в четвертый раз.

«Водными процедурами» мы успешно занимались несколько недель. Деревья рубить умели все, кто не умел – научился. Правила безопасности освоили тоже быстро, десятиметровая сосна, с грохотом падающая туда, где ты мог бы стоять, если бы не сержантский рык, это очень наглядная агитация. Да и понимание, что чем лучше обрубишь сучья, тем легче будет во время строительства переправы, тоже стимулирует трудоспособность. В принципе данный этап подходил к завершению, когда я решил, что оконечный свой мост, лучше построить в условиях, максимально приближенных к боевым. Господин полковник хмыкнул, но согласился выделить несколько лучших стрелков. Первый залп из кустов на противоположном берегу, нанес серьезный ущерб материальному оснащению роты. То есть штук пять топоров бесследно канули в воду. Вслед за ними нырнули и мои доблестные «инженеры». Сомневаюсь, что они прыгнули за топорами. Но сержанты не растерялись, и это было замечательно. Очередные «бревноносцы», свалив бревно с плеч, залегли за ним и увлеченно открыли огонь из револьверов. Три человека, сначала ползком, потом поднявшись, побежали за винтовками. Я лежа разрядил барабан револьвера в сторону реки и поставил боевую задачу:

– Сержант Эмс! – Секунду подумал и добавил для внушительности: – Де Санта Пауло. Обеспечьте заградительный огонь. Не давайте мерзавцам на том берегу поднять головы. Капрал Браун!

– Йес, сэр!

– Берете пять человек, и за мной. Инструмент обязателен. Мануэль!

– Здесь, дон капитан!

– Этих водоплавающих, когда вынырнут, на заготовку бревен. Пускай обсыхают.

Откуда же я знал, что Котенок решила показать мастер-класс своим лучшим стрелкам. В общем, когда с моей головы улетела панама, сбитая пулей, топор я не бросил! Вместо топора в реку рухнул князь Великой Литвы Кулкин. Если учесть, что в полете еще приложился башкой о бревно, то разница между мной и топором была только в количестве брызг. Течение было сильное, так что меня крепко приложило о деревянную клетку и милосердно выбило последнее сознание. Очухался я уже на берегу. Возле меня стояли все «диверсанты» и подчиненные. Госпожа лейтенант деликатно объясняла сержантам, что при строительстве переправы все нужно привязывать. Особенно командиров, и обязательно в тылу. Открыв один глаз, я выплюнул остатки воды и строжайшим шепотом спросил:

– Переправа?

– Через пять минут закончим! – так же почему-то шепотом, но испуганным, доложил сержант Эмс де Санта Пауло.

– Стоимость утерянного снаряжения высчитать из жалованья. Подчиняться госпоже лейтенанту! – скомандовал я и вновь потерял сознание. Уплывая в туманную даль я все-таки пообещал ехидно журчащей речке, что обязательно пожалуюсь жене. Она-то найдет управу на всяких-разных русалок. Взяли, понимаешь, моду по князьям стрелять… И специально не попадать…

Болезнь штука неприятная. Особенно сотрясение головного мозга, вернее, цитируя наших эскулапов: «Того недоразумения, что находится у пациента в голове». Оглядываясь по сторонам и понижая голос, все-таки расскажу ужасную правду. С прибытием товарища капитана медицинской службы единственным доступным видом терапии стала шоковая. Даже наш деликатный доктор, который всегда извинялся, перед употреблением «рашэн наркоза», стал профессионально циничен. Во время консилиума, который проходил в моем домике, я очнулся только из-за страха. Нет, что вы! Литовские князья за себя не боятся!! Ну какая разница, чем мне ампутируют больной орган, то есть голову. Колуном или, по штату, острым мечом. Которого все равно нет. Вот за медиков мне стало страшно. Моя Звездочка уже стала подозрительно поглядывать на торчащий из кобуры револьвер. По всей видимости, военно-медицинский юмор двадцать первого века ей не понравился. Удивившись, что больной очухался сам, и недовольно спрятав какой-то пузырек, явно замену нашатырному спирту, медики прописали полный покой и удалились. После получаса горьких слез, упреков и полного прощения Звездочка ускользнула от моих поползновений и открыла дверь для Дяди Саши. Сославшись на неотложную работу, жена покинула домик, ибо господина полковника она искренне уважала и немного побаивалась. Получив причитающееся, я скромно сказал, что больше погибать не буду. После чего получил целую кипу бумаги, категорическое запрещение переутомляться и напутствие быстрее привести документацию в порядок. Ожидалось прибытие третьего, а также четвертого полка «нового строя», и дел у нашего командира было выше наблюдательной вышки. Потянулись мучительные дни болезни. Особенно мучительные они были потому, что медики злорадно запретили мне курить, а великий атаман войска Калифорнийского, собрав свою банду, то есть красных казаков, отбыл в глубокий рейд, с целью определиться, куда же американцы успели добраться. До свидания, верный друг. Только он один меня мог понять, остальные… У-у-у!! Одну трубку утром, одну в обед и одну перед сном. Женщины-ы-ы, как они мечтают о комнатном муже… И как они же ждут немыслимых подвигов от своих мужчин, мамонтов на обед, саблезубых тигров на тапочки. Не понимаю… но все равно люблю. Наш главный купец тоже откочевал с казаками. Похоже, что фронтир ждет всеобщее рыдание и скрежет зубовный. Торговать Зубрилка любит, и большое количество пейсов будет вырвано в американских городах, ибо сыны Израиливы получат немало уроков, а вот прибыли намного меньше. Итак, полный список вновь прибывших, и раза в три пообъемнее, список того, что им надо. Две резолюции, Дяди Саши, и господина Снэйка. Первая: «Обеспечить», вторая: «Ничего нет». А виноват кто будет? Правильно, господин капитан, князь литовский, его сиятельство господин Кулькин. О-оо, бедная моя голова! Думай, головушка, думай. Я тут табачка припрятал, как раз на трубочку хватит. Вот встану, по стеночке, аккуратненько, на крылечко. Сядем, закурим, и будем думать, кого раздеть, чтобы быстренько одеть. Но уже других. Дисциплина начинается с формы.