Текст книги "Восстание «попаданцев» (сборник)"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 62 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Не все дороги выложены желтым кирпичом

Лошади – плотоядны!!!

(Саперный майор)

Весна 1792 года. Калифорния. Старый Империалист.

1

Утро началось с медосмотра. Пора было приниматься за дела саперные, а то штабные бумаги, пергаменты и доски струганые меня уже достали. До сих пор наши медики «и примкнувшая к ним» жена успешно отражали мои солдафонские попытки вырваться в чисто поле, «разобраться как следует и наказать кого попало». Но все-таки я выпросил разрешение у нашего полковника. В общем, медосмотр был пустой формальностью и поводом немного пошутить. Шоно был важен и величав, являя в себе сразу римского Асклепия, греческого Эскулапа и участкового терапевта из советской поликлиники. Внимательно осмотрев меня, он поинтересовался, не тошнит ли меня по утрам, не хочется ли солененького. На мой возмущенный вопль о том, что это моей жене солененького хочется, он меланхолично заметил, что аква витас лучше все-таки соленым закусывать. А раз мне не хочется, так он наливать и не будет. После чего, не внимая моим возгласам и рассказам (с леденящими душу подробностями) о том, как мне ХОЧЕТСЯ соленого, небрежно чиркнул пару строк, сунул в руку рецепт и отправил на подвиги.

Выйдя из нашей больницы, я присел на скамеечку, достал трубку и задумчиво прочитал назначения врача: «Guillotine. Used medical». Что-то в этой латыни мне не нравилось.

Тень закрыла строчки рецепта. Поднимаю голову. Неутомимый наш иезуит, с любопытством рассматривает вырезанную над входом надпись «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

– Доброе утро, святой отец. Как вы вовремя.

– А что случилось, господин майор? – удивился падре. – Что-то я не замечал доселе такого интереса ко мне с вашей стороны. Вы что, креститься захотели?

– Падре, я уже крещен. И веру предков менять не собираюсь. Вот у меня назначение врача на латыни, а мои знания, увы, на латынь не распространяются.

– Услуга за услугу. – Иезуит присел на скамейку. – А вы прочитаете мне надпись над больницей. Говорить по-русски я уже научился, а вот с чтением еще проблемы.

Взяв рецепт, поп прочитал, потом поднял голову и задумчиво посмотрел на больницу:

– Юморок у вас, господа… Прямо-таки склепом попахивает. Хотя здесь я, конечно, отстал от европейских новостей, но про изобретение доктора Гильотена наслышан. Какая жалость, что доктор медицины изобретает машину для убийства.

– Ага. Значит медицина шутить изволит, ну ничего, я тоже шутить люблю. А вторая фраза?

– По назначению врача… – меланхолично ответил священник.

– Не помню, как это по-латыни, но «врачу, исцелися сам» гарантировано! Впрочем, падре, оставим эти мелочи и поговорим серьезно.

– Aliorum medicus, ipse ulceribus scates. Впрочем, это из Святого Луки. А о чем вы хотите поговорить, господин майор?

– О науке.

– Не понимаю, почему со мной? Скромным священником на краю цивилизованного мира.

– Свя-я-ятой отец. Не будем о скромности, которая пуще гордыни в данном случае. Я просто хочу обвинить один, известный нам обоим. Орден в пренебрежении своим долгом.

– Надеюсь, у вас достаточно убедительные доводы, – подобрался иезуит.

– Разумеется. Только прошу учесть, что это только мои мысли. А не мнение нашего командования. Итак, падре. Посмотрите, до чего дошло увлечение натурофилософией во Франции, нет-нет, я не обвиняю философов. Но интерпретированные невежественными и беспринципными политиками, казалось бы, невинные наблюдения за природой привели к большой крови. Разумеется, королевская власть и дворянство сделали все, чтобы подготовить почву для мятежа, но куда смотрела Церковь?

– Куда, куда… – священник помрачнел, – вы же знаете, что творилось в приходах Франции.

– Да, знаю. Но ведь на лозунгах были написаны выводы из сочинений философов. Умные люди говорят: не можешь запретить, возглавь! Так вот, Католическая церковь не смогла обуздать пытливый человеческий ум. Впрочем, я бы первый начал бороться с этим. В конце-то концов, это непростительный грех.

– Почему?

– Человек создан по «образцу и подобию» творца. Следовательно, он должен развиваться и стремиться к совершенству. Так вот, не сумев запретить, Церковь должна была возглавить науку.

– Но первые университеты были основаны с помощью Церкви.

– Правильно! Но потом все было пущено на самотек.

– И что вы предлагаете?

– Создать университет под патронажем вашего Ордена. Изначально ведь одной из прямых обязанностей вашей организации было образование. Для всех, пусть даже язычников и таких оригиналов, как китайцы с индийцами. С их совершенно уникальными религиозными концепциями. – За время общения с нами падре нахватался терминов и словечек, совершенно несвойственных этому веку. И вполне успешно ими пользуется. Так что особо выбирать слова в разговоре с ним не приходится. Если не допускать разглашения информации под грифами… – Не спеша сманить туда лучших ученых и предоставить им полную свободу научной деятельности.

– Хм-м-м, что-то я никак не могу понять хитросплетений ваших мыслей. То вы требуете призвать к порядку, то вдруг, настаиваете на абсолютной свободе.

– Падре. Все очень просто.

Я наконец-то раскурил трубку, выпустил клуб дыма и продолжил:

– К примеру, новый университет основывается где-нибудь в Андорре…

– Зачем? – удивление дона была искренним. – В этой деревне?..

– О-о-о! – многозначительно помахал я трубкой. – С основанием университета деревня быстро станет городом. Да и горные пейзажи помогут отвлечься от мирской суеты. И еще один немного приземленный момент… У нас в Литве жизнь небогатая, так холопы любят поговорку: «Кто первый встал, того и лапти». Так что проверить, кто из жителей Андорры работает на республиканскую Францию, будет очень просто. А в дальнейшем всегда можно по старым адресам вычислять вновь прибывших. А они, конечно же, будут.

– С этим затруднений не будет, – отмахнулся падре, – но вы так и не ответили на мой вопрос. Как совместить порядок и свободомыслие?

– Легкомыслие, святой отец, легкомыслие. – Поморщившись, продолжил: – Гении похожи на детей. Редко кто из них думает о последствиях своих размышлений. Так вот. В том садике для детей, что будет представлять собой университет, нужны добрые, но строгие воспитатели. Никто из ученых не будет знать ни малейшей нужды, но все свои открытия они будут отдавать Ученому совету. А вот он-то и будет решать, что можно обнародовать, а что и отложить… на время.

– Пожалуй, никого в эту золотую клетку заманить не удастся, – подумав, возразил падре. – И еще. Кто сможет организовать этот ученый рай? И куда девать студентов? Андорра их не прокормит, да и знания будут с ними утекать.

– Мотивацию для гениев организовать можно. Организовывать лучше какой-нибудь частной компании, под отеческим наблюдением вашего ордена и нашей Директории. А студентов не будет, вообще. Зачем они нам нужны? Только отвлекать наших ученых на разные глупости будут.

– Да, озадачили вы меня, дон Алехандро. Надо очень серьезно подумать. Да, кстати. Прочитайте мне надпись, прошу вас.

Пожимаю плечами и читаю вслух надпись над дверями лазарета. Падре только вздохнул и, бормоча себе под нос что-то непонятное, пошел своей дорогой. А я тоже вздохнул, раскурил погасшую было трубку и стал размышлять о вечном. То есть о своем доблестном саперном батальоне. Как построить дорогу, и желательно на века? По-русски или как положено?

2

С утречка вновь впрягся в ярмо комбата. Новости не заставили себя ждать. Во-первых, пополнение, ну, на этих у меня есть капралы и сержанты. А во-вторых, чудо. Вот с чудом, скрепером на паровой тяге, надо было разбираться самому. Да и просто насладиться видом этого металлического левиафана. Только теперь я понял фанатов паропанка. ЭТО сверкало надраенными цепями, изрыгало клубы дыма и пара и грохотало… Оно было величественным и шумным, как кафедральный собор в какой-нибудь праздник. Подумав это, я невольно оглянулся. К счастью, хитрого иезуита, чтобы услышать мои богохульные мысли, не было. Всю «службу» возглавлял сержант-ирландец. Стоя на мостике, он вел «литургию» преимущественно жестами, периодически добавляя в них понятные всем народам идиомы на русском языке. Огромные колеса с хрустом давили камни, ослепительно сверкающее лезвие ковша погружалось в девственную землю, и клубы пара скрывали таинство подготовки дорожного полотна. Давление пара поддерживали несколько кочегаров, щедро жертвуя ненасытному молоху котла уголь. Только луженая глотка сержанта позволяла держать марку на необходимом уровне. А между тем в промежутках между основными занятиями, то есть пусканием пара в глаза и распугиванием всей живности, наша машина работала! Пока скрепер, но экскаватор у меня тоже будет! Дорога до миссии – это только проба сил, впереди у нас основная задача – дорога до заводского района.

Мы строили дорогу. И пусть не железную, пусть не великую, но мы работали. И притирались при этом, становясь одним целым, саперным батальоном Директории. Во все времена и на всех континентах армия была, есть и будет лучшим плавильным котлом. Из русских (пусть считающихся литвинами), англичан, ирландцев, испанцев, итальянцев должны получиться СОЛДАТЫ! И жадный я, жадный. Это будут солдаты не вице-короля (что бы он себе ни думал), а наши солдаты! Лучшие саперы этого времени, и пусть для этого я вообще дома не буду жить! Какие же они капризули, наши любимые беременные жены…

3

Неприятности всегда учитывают характер тех, к кому приходят. Это, кстати, не мешало бы взять на вооружение пушистому полярному зверьку, склонному к полноте. А то является, когда его не ждут, и когда ждут, тоже. В общем, ко мне неприятности являются всегда по утрам. Самое неприятное для меня время.

В то утро я наслаждался горячим сладким кофе, сидя на скамейке у своего дома. Заканчивалось лето, и следовало ухватывать все прелести последних ясных деньков. В принципе, дела были в порядке, вот только в штабе, как обычно, завал. Я еще не разбирался, но серьезно подозревал, что большая часть бумаг вообще адресована не мне. Тут на улицу вышла моя любимая Звезда, и мир растворился, чтобы не мешать любоваться чудом, что сотворили мы вдвоем. Беременность очень украшала мою любимую, но вот речи ее заставили меня поперхнуться.

– Когда ты наконец-то приведешь в дом вторую жену?

– А это обязательно? – робко поинтересовался я.

В ответ узнаю много интересного о правах и обязанностях мужчины, тем более такого высокого ранга, как ее муж. Задумчиво почесывая в затылке, отправился в «присутствие», ну не могу я спорить с теми, кого люблю. После часового разбора горы бумаги, нет, спрашивается: зачем вообще ее научились делать? Других забот не было, что ли? Как все было хорошо сначала, найди доску, отстругай ее, чернила сделай… Мгновенно поймешь, что ничего тебе уже не надо, и писать заявку тоже. А тут… В принципе, как всегда, я был прав, и большая часть украсилась короткими резолюциями, типа: «Зам по МТО. Разобраться. Послать в пущу. Доложить». Но в самом основании этой бюрократической горы лежал приказ нашего полковника:

«Командиру инженерного батальона. Провести занятия по инженерно-саперной подготовке с группой спецназа».

Ой. И чему, спрашивается, я буду учить этих ухо– и прочее-резов? Они сами кого хотят научат и желание обучаемого спрашивать не будут. Дверь стремительно отворилась, и в комнату влетела юная девушка или мальчик, не разберешь в этом комбинезоне:

– Господин майор! Вам просила передать господин лейтенант, что группа к занятиям готова!

Дверь захлопнулась за посланником, хотя правильнее сказать, за посланницей, уж больно характерно по мне стрельнули глазками, прежде чем я успел спросить – а где, собственно, проводить занятия?

– Красивая, хм-м, ножки, – задумчиво сказал вслух я и ничуть не удивился, даже почти не вздрогнул, услышав из-за спины:

– И главное, быстрые! Еле успела.

– Здравия желаю, господин лейтенант. – Поворачиваюсь к сеньорите дел Ампаро. – Вот скажите мне, чему я буду вас учить?

– Мне самой интересно, – сделала скромный вид наш самый милый диверсант.

Если судить по имени – Мария дел Ампаро – Покровительница, Защитница, родители не предполагали, чем будет заниматься их дочь, даже не успев найти себе жениха. Но нынешний жестокий век не делает выбора, кого осиротить. Так и остался первый ребенок отставного сержанта армии короля Испании и одной из прихожанок дона Хосе совсем одна на белом свете. Ни родителей, ни братьев с сестрами. Обычное дела в этих местах. Отдаленная ферма, слишком мало мужчин для защиты. И не так важно, что даже женщины у испанцев частенько берутся за оружие, чтобы защитить свою честь или своих детей. Силы были не равны… Кочевое племя индейцев, стремительно убегавшее от постоянных краснокожих жителей этих мест, прокатилось через селение подобно степному пожару. В живых чудом остались несколько стариков и детей, ушедших в тот страшный день на дальнее пастбище. Падре, вот за что ему отдельное спасибо, забрал всех выживших в миссию. Дал кров, занятия по силам. А потом девчонка попалась на глаза Котенку. Или сама Мария углядела необычную сеньориту, не просто на равных державшуюся с мужчинами, а сражавшуюся вместе с защитниками форта с красномундирниками!

Всех подробностей я не знаю, но к нам она переселилась сразу после того памятного боя. Стала тенью Марины, сделала ее своим кумиром и образцом для подражания. Неудивительно, что дел Ампаро одна из первых освоила русский, не говоря уже о разных смертоносных умениях, которым была готова обучаться ежеминутно. Других занятий, более присущих девушкам, у нее не было – если не считать уроков в школе. Которые она посещала не менее исправно, чем тренировки. И находила время на общение с нашими технарями. Не пропускала ни одного «попаданца», оказывающегося в пределах досягаемости. Впитывала любые знания с удивительной жадностью и упорством. Так что к моменту отъезда Артема и Марины в дальнюю командировку вопрос о кандидатуре командира второго взвода СпН даже не обсуждался.

Меня она тоже периодически теребила, но это были, как понимаю, только цветочки. Сейчас наступало время ягодок…

Кряхтя и демонстративно захватив тросточку, я выбрался из-за стола, но, перешагнув за порог, замер и вновь повернулся к лейтенанту:

– Может, убьешь меня здесь? Я еще больной и раненый, мне нельзя даже подходить к этим зверям!

Тут Мария встревожилась по-настоящему:

– Так я самую спокойную лошадку для тебя выбрала. Садись на нее, и все. Галопировать не надо.

– Лучше мне назначение врача на своей шее испробовать! – продолжаю ворчать, громоздясь на это ходячее салями.

Всю дорогу, недолгую, мне в голову приходили утешительные мысли о велосипедах, самокатах, паровых автомобилях и железной дороге. Когда мы уже подъезжали, то я вспомнил о монгольфьерах и вообще пришел в хорошее расположение духа. Так что свою лекцию вольготно расположившимся слушателям я прочитал с блеском:

– Господа! Для меня огромная честь немного помочь вам сделать очередной шаг к идеалу. Итак, что я хочу, чтобы вы знали? Нет необходимости учить вас причинять мелкие и крупные неприятности нашим врагам. Есть специалисты, которые в этом разбираются лучше меня. Но для нашей общей пользы вы, глаза и уши наших войск, должны разбираться в инженерной разведке. Что такое инженерная разведка? Это… – тут я ненадолго замолчал, а потом постарался процитировать выборочные места из наставления инженерным войскам Советской армии.

Инженерная разведка местности проводится различными способами и методами. Результатом инженерной разведки местности является ответ на вопрос о проходимости местности для личного состава, о возможности маскировки личного состава (как своих, так и чужих). Для этого надо получить сведения о рельефе местности, например, крутизна холмов; наличии и пропускной способности дорог; о возможности движения вне дорог, не заболочена ли местность, глубок ли снег, есть ли овраги; о наличии водных преград – реки, ручьи, озера, зоны затопления; о густоте лесов и опасности пожара. В общем, местность, на которой предстоят боевые действия, следует тщательно изучить и понять – как она может повлиять на решение боевых задач. Без этого любые самые хитрые боевые планы окажутся просто прожектами, и войска окажутся разбитыми. Естественно, что противник тоже изучает местность и старается затруднить действия наших войск. Для этого противник проводит ряд мероприятий для ухудшения возможностей движения наших войск. Он разрушает или готовит к разрушению дороги, мосты, плотины, устраивает лесные завалы, отрывает рвы и траншеи, устраивает баррикады, сооружает укрепления. Инженерная разведка обязана обнаружить эти мероприятия противника, спрогнозировать действия противника. Способы ведения инженерной разведки зависят от того вида боя или маневра, который предстоит провести (наступление, оборона, отход, марш). Для ведения инженерной разведки в частях и подразделениях могут организовываться инженерные наблюдательные посты, инженерные разведывательные дозоры, инженерные разведывательные группы, группы глубинной разведки. Обычно эти посты и группы создают инженерные подразделения. Для этого в состав постов и групп включаются солдаты или сержанты инженерно-саперной роты полка. (Но их нет у нас, вернее их мало, и тем более они не могут действовать, как вы.) Невозможно описать в краткой речи всю сложность и многообразие задач инженерной разведки, их верного решения. Очень простенький пример – на пути наступления нашего полка лежит ровное зеленое поле. Командира полка интересует – пройдут ли там солдаты или кавалерия.

Инженерная разведка обязана дать точный и однозначный ответ – да или нет. Ведь под зеленым ковром травы могут таиться ловушки или непроходимое болото. Что произойдет, если разведка ошибется, предугадать несложно. А вот как разведать, если это поле под прицелом многочисленных стрелков врага и артиллерийским огнем? Саперы проявляют изобретательность, рискуют своими жизнями, несут потери и, наконец, дают точный ответ. (Потери у нас будут большими, а вот вы сможете все сделать незаметно.) Саперы же под огнем противника проделывают проходы среди ловушек, настилают гать через болото. Полк добивается успеха. Вся слава пехоте. Ведь они выиграли бой. А что же саперы? Про них снова забыли, хотя своим успехом полк в значительной мере обязан им. Впрочем, и неуспех тоже можно списать на саперов. Вот поэтому я и прошу вашей помощи, кроме вас, никто лучше с этим не справится.

Дальше было скучно, приемы определения на глаз расстояний, высот, другие премудрости. Все это я уже говорил, и даже не раз. Мои лейтенанты и сержанты эту речь могли повторить даже среди ночной пьянки. В глотке пересохло, так что предложенную флягу принимаю с благодарностью и осушаю почти до дна. Одно было замечательно, дисциплина. Как меня слушали! Честное слово, на секунду даже поверил в свою гениальность. Но и поймали меня на слове замечательно! Обсуждая штурм здания и увлекшись описанием вентиляционных отверстий и прочих дырочек, куда так удобно закидывать разные сюрпризы для обороняющихся, я увлекся. Пообещал построить такой домик для тренировок. Не говоря уже про индивидуальные занятия с прекрасной сеньорой лейтенантом, которые я пообещал, заранее предвидя просьбу и смирившись. Болтаясь на спине крайне ленивого средства передвижения, теперь думаю о трех проблемах. Какая муха укусила нашего полковника с этой лекцией и как зовут хозяйку быстрых ножек? Вторая проблема была гораздо интересней. Как построить «типовое здание»?! И какого типа? Английское, испанское, индийское? В последнем, впрочем, они и без меня разберутся. Мда-а, но как же мне снова стать хорошим для своей жены? Времени-то нет… и не будет.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Этюды светской жизни в производственных тонах

Концлагерь с рабами и надсмотрщиками гораздо менее рентабелен, чем территория с самоподдерживающейся инфраструктурой и умеренно-образованным населением, работающим по контракту.

Розов, «Меганезия 2»

Март 1792 года. Гавана, Куба. Котозавр.

– Паршивый Котяра! Я тебе покажу «модный плащик»! Модельер! Фетишист! Шей valenki для медведей!

Бац! – очередной апельсин, пущенный умелой рукой, разбивается о стену совсем рядом с моей головой. Еле увернулся. Так ведь и сбить может. Народ наслаждается зрелищем, охранники-ирландцы подбадривают ее:

– Сестренка, давай!

Даже Мама Яга выглянула из лаборатории.

– Ты зачем девочку обидел, сын греха и порока?!

– А че сразу я?.. – бац! Попала, надо перемещаться по карнизу (да здравствует колониальная архитектура!) и как-то это прекращать, не то ром придется мешать с водой, а кошерный коктейль «Мачете» требует именно апельсинового сока.

– Да тебя нужно каждый день пороть, все равно будет за что!

Салли отвернулась к корзине, пополнить боезапас, прыжок(!), земля встречает жестковато, но спасибо Андрюхиной десантной науке – перекат помогает, заодно и увернулся от очередного апельсина! Хвать! Да здравствуют компактные женщины: их можно схватить в охапку и с воплем «Это моя добыча!» уволочь в темный угол, невзирая на сопротивление. И заглушить ее невоздержанную речь самым подходящим способом. Когда уже дыхания не хватает, а руки начинают подрагивать, ставлю супругу на землю.

– Прости, солнышко, я забыл все ее титулования. А на взгляд, там вполне годный второй-третий размер есть. Буянить не будешь?

– Про все виденные сиськи помнишь, наизусть! Не буду, но только попробуй еще раз сделать такой сюрприз! Сначала плащик Лины Иверс, [45]потом контактный комбинезон Аски попросишь одеть, потом в Сейлор Юпитер…

– Я просто нарисовал портному парадную пелерину, с золотым шитьем и стразами, как раз от кареты до крыльца дойти. Смотрится нарядно, от ветра прикроет, ты же у меня благородная дама… Кстати, а почему именно Юпитер?

– Она, как и я, рыжая, рост пять футов и один дюйм, любимый цвет – зеленый.

– Так, теперь я знаю, чему вас учили в Полицейской академии, какие глубокие познания в предмете…

Салли покраснела и начала оправдываться: мол, смотрела с малолетней дочерью подруги, пока та… видимо, на моей глумливой роже было отчетливо написано такое недоверие к рассказу, что супруга перешла в контратаку:

– Хватит смеяться! Не то я тебе ТАК припомню наш первый завтрак в форте!

Ох ты ж, блин… Девичья память меня не спасла.

Лето 1790 года. Вихревой форт.

– Wow! Look! It is a really Deerslayer! [46]– воскликнула Аманда, проводив изумленным взглядом Рысенка, скинувшего у кухонного навеса тушу здоровенного подсвинка. Сегодня ему – Рысенку, конечно, не кабанчику, – изменило чувство меры: ушел далеко, тащить тяжело, в результате оставшихся сил хватило на вежливый поклон и витиеватое общее приветствие на архаичном английском. С тем и удалился, оставив домохозяек в недоумении: мы-то уже попривыкли, но на свежих людей его вид произвел впечатление своим полным сходством с классическими иллюстрациями к Куперу. Даже «длинное ружье», дульнозарядный штуцер, Рысенок не сменял ни на что другое: кабанам хватает одной пули, а воевать ни с кем не надо. Уважаемый человек, все окрестные племена его знают.

А ведь домохозяйки не знают про аватаров! Черновик плана возник мгновенно, осталось его немного шлифануть и подговорить исполнителей. Командир озадачил Логинова как самого англоговорящего из нас провести первичный инструктаж американок и свалил по делам в миссию – падре уже заколебал своим любопытством, лучше уж мы к нему в гости поездим. Как известно, когда господь раздавал порядок и здравый смысл – авиация была на вылете. Толь Толич всегда готов присоединиться к безобразию или организовать таковое. Сегодня теток отмыли, одели и накормили, пусть отсыпаются, а вот завтра будет им инструктаж!

– Привет, девушки. – Логинов был насквозь неофициален, расхаживая вдоль стола, за которым сидели американки. С высоты его роста было удобнее заглядывать в декольте.

– Как вам уже сообщили, на дворе тысяча семьсот девяностый год, мы находимся в Калифорнии, которая сейчас не штат, даже не территория, а окраина испанских владений…

– Гусар! Ходи сюда, у нас проблема! – вопль откуда-то из лаборатории отвлек его от лекции.

– Чего там? Я занят!

– Успеется, тут технарь срочно нужен!

– Понятно… Милые дамы, извините меня, вынужден вас покинуть, в курс дела введем чуть позже… Опа! Нат! Прикрой меня, расскажи нашим очаровательным гостьям, что здесь происходит, наши порядки и все такое, хорошо?

Рысенок и Курбаши, ну совершенно случайно проходившие мимо, молча синхронно кивнули, и Толик убежал.

У зрительниц легкий ступор.

– Добрый день, меня зовут Натаниэль Бампо, а это мой друг Большой Змей. – Андрей стоит рядом в максимально аутентичном виде: рожа кирпичом, руки скрещены на груди, взгляд поверх голов – не стоят белые скво разглядывания, на поясе томагавк, в башке перья. Американки загалдели, и Рысенку пришлось отвечать на все вопросы одновременно.

– …да, именно так…

– …а почему странно?

– …он мой давний друг из племени мохигане, что живут на реке святого Лаврентия, добрый христианин и великий воин, давший обет дойти до Горькой Воды Заката…

– …нет, я с ним не знаком…

– …странно, мои русские друзья тоже про него спрашивали, неужели мистер Купер так известен, что я обязательно должен его знать?

Март 1792 года. Гавана.

– …так что ты там про матросский костюмчик с короткой юбочкой? Я лицо заинтересованное, давай рассказывай.

– Я ничего не предлагала, это ты! Ты… Ты, вечно озабоченный котяра!

– Ой-ой, а ты этим так недовольна, так недовольна, не устаешь выказывать неудовольствие. И не уклоняйся, рассказывай про матроску…

– Пошляк! Ну ладно, сошью, МОЖЕТ БЫТЬ, но сама!

Весна 1792 года. Гавана, Куба.

Вы знаете, что такое енот? Это такой няшный и кавайный пушистик, с полосатеньким хвостиком и черненькой масочкой на мордочке. Прелесть, милые дамы тают и тискают, суровые мущщины втихаря подкармливают… Гнусного ворюгу и обжору! Представьте себе тварь, размером с очень крупного кота, но, в отличие от кошек, имеющего ловкие когтистые лапы, которым нипочем щеколды и завязочки, опять-таки в отличие от кошки – енот умеет лазать не только вверх, но и вниз, и для полного счастья – енот всеяден. Только военнослужащий срочной службы способен поспорить с енотом в троеборье «пролезть, спереть, сожрать». Вот и сейчас:

– Где эта блохастая заготовка для швабры, банник ему в казенную часть?! Я его самого на ветчину пущу!

Это ежеутренний пострадавший. В этот раз – Дед Никто. Работа у нас разная и непредсказуемая, завтрак – единственное время и место общего сбора и планирования. Именно поэтому служанки сервируют стол и отправляются подальше, а мы разговариваем свободно. Коля отвернулся от стола к самовару – и моментально поплатился за это. Цап – с сиротского кусочка хлеба испарился добрый кусок мяса. По традиции, потерпевший должен цензурно, но вычурно обругать вора и пообещать ему стр-р-рашную кару. Претворять угрозы в жизнь чревато – Яга за любимицу прибьет и скажет, что так и было, да и бесполезно: пойманный на месте преступления ПудЕль (официальное имя, именно так, с ударением на Е) сначала делает умильную морду Кота-в-Сапогах, ту самую, которой обманулась стража в «Шреке», а при попытке воспитать звездюлями – сразу притворяется дохлятиной. Талантливо притворяется, с-скотина: можно трясти за шкирку, поднимать за хвост – по фигу. Одно хорошо – с некоторых пор в лабораторию не лезет. Эта прекрасная пора началась, когда Зорро…

– Сеньор Клим, а почему вы называете енота лисой. [47]

– Да потому, что она мартышка пакостная!

…когда Зорро вляпалась в мастику, предварительно опрокинув бутылку с ней… и полку… и початый мешок с гипсом… и еще что-то… Отмыть ее не удалось, но ненависть чистоплотной зверушки к слипшейся шерсти была столь велика, что она полдня с воем вычищалась самостоятельно. Итог – грязь отдельно, счастливый енот отдельно. Лохматость, правда, понизилась значительно, с некоторых ракурсов даже радикально. Душераздирающее зрелище. От сострадания и желая обезопасить резиденцию от возможных катастроф, Хорхе-Торус в свои дежурства начал дрессировать Пудель. У него почти зоологическое образование: в молодости неоднократно пьянствовал с младшими служителями Королевского зверинца. Через две недели енот стал предъявлять к осмотру пойманных крыс, получая за каждую порцию вкусняшек. Еще через неделю мы вдруг обратили внимание, что часть крыс имеет очень нетоварный вид. Расследование показало, что осмотренные трупики утилизировались неправильно, и эта хитрая ленивая сволочь наловчилась предъявлять их по новой.

Но зато лаборатория могла работать спокойно. Эксперименты с резиной дали наконец приличный результат, а промежуточные ошибки я отправил с большой посылкой в форт. Корабль до Панамы загрузили недорезиной, каучуком, нефтью, семенами всего, до чего сумели дотянуться, и далее по списку на полсотни наименований. Надеюсь, дойдет. Зубр выжал все, что мог, из «карамельки», и его ракеты летают прям как настоящие. Но резина плюс селитра плюс еще что-то, по его утверждению, дадут хороший прирост тяги. Если не увлечется дальностью – на фиг она неуправляемой ракете, – то можно сделать компактную ракету с БэЧе в килограммы, а это уже вкусно. Можно будет стрелять не только по городам, но и по компактным целям – вроде корабля, не входя в зону действительного огня орудий.

Панама… вот и переигрались наши планы. Приехавшие на Кубу Арт и Котенок рассказали кучу новостей, в том числе про очередной наезд английских бизнесменов, забрали Вадима и помчались в Англию – шпионить и злодействовать. Судя по количеству «глухих» стволов и взрывчатки – у Британии будут проблемы. Мама их обеспечила домашними заготовками: тушенкой и лимонным вареньем, чтоб доплыли до места, не грызя солонину, но еще старательнее обеспечила Марину своим любимым варевом – ядами. Нет, не тривиальным мышьяком, который и местные пользуют давно и успешно, а растительными ядами, которые здесь идентифицировать не смогут в ближайшие полста лет. Считается, что самая продвинутая на текущий момент школа отравителей – итальянская, у них давняя – от республиканского Рима традиция. Но опять-таки значительная часть рецептов – производные мышьяка, а с животным и растительным сырьем работают мало. Про одну казненную отравительницу писали: «…она знала мышьяк, купорос, слизь жабы, а лекарством почитала молоко…» Дикие люди: рицин, поганочки (эх, до стрихнина далеко, но семена чилибухи я найду), ботулотоксин, тетродотоксин – красотища. Все пасленовые, картошка и помидорчики, и даже наши любимые ландыши – все может быть источником яда. Наперстянка та же самая – в малых дозах лекарство. В немного больших – отрава. Котенок выслушала с интересом, но взяла только несколько склянок, с самыми простыми препаратами, все же профиль у нее не совсем тот, она специалист по высококлассному насилию над ближним своим. Пистолет, нож, голые руки и подручные предметы – до этой лиги мне еще качаться и качаться. Грех было не взять уроки у такого специалиста, и все время, пока ожидался попутный корабль, Марина гоняла нас до изнеможения, одобрив результат, но вдребезги раскритиковав процесс уничтожения мексиканских бандитов. Все верно – было слишком много везения и промахов.