Текст книги "Первокурсник (СИ)"

Автор книги: Александр Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

* * *

Дора Михайловна зашла в аудиторию и, ещё до того, как спросить старосту о наличии студентов, нашла взглядом обоих. Она серьёзно сказала:

– Карташова! Кузнецов! Я видела ваше вчерашнее выступление! Спасибо, получила огромное удовольствие! Но рукоприкладство в институте это безобразие! Это ничем не извинительно!

– Да он нас уже до печёнок достал, Дора Михайловна! – возбуждённо вскричала Катя. – Сколько можно? Ему сто раз сказали, что не собираемся мы участвовать в этом дурацком балагане! Сашка его даже довольно культурно послал! Ничего не помогает! Пристал, как банный лист!

Вмешался в разговор и Вася Кузнецов:

– Точно! Я сам свидетель! И другие ребята видели! Это просто какое-то издевательство! Они одно твердят, а ему как об стену горох! Будто и не слышит! Я удивляюсь терпению Сашки. Я бы этому лосю ещё утром в ухо дал!

– Вот вы, Василий, могли бы и вмешаться! – спокойно возразила Дора. – По сравнению с малолетним и неразумным Александром Петровичем вы всё же взрослый человек. Отвели бы этого, как вы выражаетесь, «лося» в сторонку и объяснили ему, что назойливость – это неприлично! Всегда, любой вопрос можно решить, не прибегая к силе! Всегда!

– Можно подумать, ваши сыновья не дерутся… – мрачно буркнул Саша, не глядя на неё.

Она огорчённо вздохнула:

– Дерутся… Ещё как дерутся. Но ещё ни разу они не слышали от меня слов одобрения их дракам. И не услышат!.. Ну да ладно! Приступим! Староста?

– Все на месте, Дора Михайловна. Можно начинать, – ответил Вася.

* * *

Лида вошла в аудиторию сразу после звонка на перерыв. Кивнув Доре Михайловне, с которой сегодня уже виделась, быстро нашла глазами стол, за которым сидели Кузнецов и Карташова, и подбежала к ним. Не обращая внимания на звонок, Саша смотрел в окуляр лабораторного микроскопа. На столе возле микроскопа стояла узкая картонная коробочка – вместилище заранее приготовленных образцов. Катя уже откинулась на стуле и сейчас внимательно следила за ней.

Кивнув Кате, Лида положила руку Саше на плечо. Тот оторвался от микроскопа и поднял на неё задумчивый взгляд. Опять от этого взгляда по всему телу полыхнул знакомый огонь, который, впрочем, тут же погас.

– Саш, тебя декан вызывает, – огорчённо сказала она. – Пошли скорее! Этот, которого ты ударил, на тебя нажаловался. Требовал милицию вызвать, но Яков Степанович хочет сначала с тобой поговорить.

Саша кивнул и начал выбираться из-за стола. Он бросил взгляд на Дору Михайловну. Та боком сидела на преподавательском стуле и внимательно наблюдала за ними. Саша вздохнул и начал собирать свой портфель.

– Кать, можешь потом мои образцы в порядок привести и сдать? Я могу не успеть вернуться.

– Я с тобой пойду! – она тоже вскочила на ноги.

– Нет, не пойдёшь! – это было сказано твёрдо. – Я сам справлюсь! Ты мне будешь только мешать!

– Саш, ну пожалуйста!

– Нет, Кать, не нужно. Мне и без тебя трудновато будет, а с тобой в два раза сложнее выйдет! Не переживай! Я справлюсь! И не с такими делами справлялся! – он улыбнулся и подмигнул ей.

Лида переминалась в нетерпении.

– Пошли, Саш, пошли!

– Погоди! Нужно Доре Михайловне сказать…

Дора Михайловна уже поднялась со своего места и неторопливо приближалась к их столу.

– Я уже поняла. В деканат вызывают?

– Угу… Я, наверное, не смогу на втором часу присутствовать…

– Жаль… Хотела показать вам один интересный образец и поговорить о нём…

– Какой образец? – заинтересовался он.

Дора Михайловна усмехнулась:

– Иди, иди. Не заставляй Якова Степановича ждать! Он у нас товарищ не очень терпеливый. Потом поговорим!

Она проводила их взглядом и так же неторопливо вернулась на своё место. Нравился ей этот мальчишка. Даже не столько своим живым интересом ко всему тому, что составляло смысл и её жизни. Своей первобытностью нравился. Вот этой своей непричёсаностью и прямотой. Своей смелостью нравился. Видела она этого «лося», которого он так ударил, что тот не смог прийти в себя даже к началу семинара. Он же раза в два крупнее худенького Саши! А ведь не дрогнул, не побоялся!

Отчитала его, конечно, но это больше из педагогических соображений. Поняла она слова его опекунши, которая сказала, что таким сыном любая мать могла бы гордиться. Она бы тоже, наверное, гордилась, будь Саша её сыном…

Глава 32. Разговор с деканом

Через пять минут после начала следующего часа, дверь аудитории без стука отворилась. На пороге стояла профессор Колокольцева. Дора Михайловна оборвала свою речь на полуслове и поспешила к ней. Обе женщины вышли из аудитории.

– Что с Малышом? – спокойно спросила Марина. – Я почувствовала, что у него неприятности. Простите, что не поздоровалась…

– Ничего, ничего. Да, у него неприятности. Его вызвали в деканат.

– Что он натворил?

– Подрался… – пожала плечами Дора.

Марина прикусила нижнюю губу, помолчала и снова посмотрела ей в лицо.

– Надеюсь, без серьёзных последствий? С кем подрался?

– Один из комсомольских функционеров. Не помню его фамилию. Не волнуйтесь, Марина Михайловна, с Сашей всё в порядке!

– Я не о нём. За него я не переживаю. Малыш прекрасный боец. Всё время боюсь, чтобы он кого-нибудь случайно не покалечил. Рука у него очень уж тяжёлая.

– Ах, вы вон о чём? Нет, с тем тоже всё в порядке. Когда я его видела, он стоял на собственных ногах и держался рукой за грудь. Был бледным, испуганным, но живым…

Марина кивнула. Взгляд её сделался мягче.

– Он сейчас в деканате?

– Должен там быть.

– Спасибо, Дора Михайловна. Я, пожалуй, тоже туда схожу. Интересно послушать, что его так из себя вывело. Он, вообще-то, мальчишка спокойный и сдержанный… – она покачала головой, улыбнулась Доре, развернулась и поспешила прочь.

* * *

– А, Марина Михайловна! – Яков Степанович, улыбаясь, неспешно выбирался из своего кресла. – Пришли полюбоваться на своего подопечного? Очень хорошо! Очень правильно! Проходите, присаживайтесь. Мы как раз только что начали.

Марина одним взглядом оценила обстановку. Перед столом декана, оглянувшись на неё стоит Малыш. Взгляд удивлённый и раздосадованный. Недоволен тем, что она пришла. Ничего, потерпит! На одном из стоящих у стены стульев прямо напротив входа в кабинет сидит высокий, крупный парень в тёмных брюках и тёмном же свитере крупной вязки. Можно сказать даже мужчина. Лет двадцать пять. Видела она его где-то. То ли на лекциях, то ли в институтской клинике на практических занятиях. Марина слегка кивнула ему. Впрочем, безо всякой улыбки.

– Здравствуйте, Яков Степанович! – кивнула она хозяину кабинета, проходя к первому же стулу возле его стола. – Что он натворил?

– Да вот, жалуются на него. – Яков Степанович кивнул подбородком на сидящего студента. – Говорят, избил…

– Никого я не избивал… – пробурчал Саша, опустив голову. – Подумаешь, толкнули его слегка! Сам виноват! Мы с Катюшей сто раз просили его отстать от нас. Липучий, как смола!

– Толкнули?! Слегка?! – завопил студент, вскакивая на ноги. – Ногой в грудь так ударил, что я на десять метров отлетел! Хулиган малолетний!

– Успокойтесь, Свешников, и сядьте! – резко сказал Яков Степанович. Ещё и тяжёлой ладонью по столу прихлопнул. – Я дам вам слово! И попрошу не кричать у меня в кабинете! Я этого не люблю!

Он перевёл хмурый взгляд на Сашу.

– Так толкнул или ногой ударил?

– Ну ногой… Но я же говорю – слегка! У него наверняка даже следа никакого не осталось. Не о чем говорить. А если он на ногах не держится, то я-то здесь при чём? Я его громко предупредил, не приближаться ко мне ближе двух метров. Все слышали. Нет, прёт, как танк!

– А как это вообще возможно? Ногой в грудь, – недоверчиво хмыкнул Яков Степанович. – Свешников ведь выше тебя. На целую голову выше.

Саша пожал плечами.

– Это приём такой. По-другому его было не остановить. Он же килограммов на тридцать – сорок тяжелее меня. Не в толкашки же мне с ним было играть.

Марина тихонько откашлялась. Яков Степанович перевёл на неё взгляд и кивнул, давая ей слово.

– Пять лет назад, – негромко начала она, – мы тогда в Магадане жили, Малыш подобным ударом сбил с ног одного взрослого, грузного мужчину. Этот бандит в паре с другим таким же бандитом похитил мою старшую дочь. Они похитили её по заданию одного маньяка. Тот мучил и убивал молоденьких девушек. Следствие потом установило, что он замучил и убил семерых. По всему Советскому Союзу ездил, упырь… – она помолчала, вспоминая ту ночь, и продолжила. – Тот не отделался так легко, как этот ваш Свешников. Тем ударом Малыш переломил ему позвоночник.

Она повернула голову к открывшему было рот студенту.

– Очень легко выяснить, был ли это действительно удар или, как он утверждает, лёгкий толчок. От удара должна была бы образоваться гематома. Ну вы сами уже без пяти минут врач, должны понимать разницу. Снимите, пожалуйста, свитер и расстегните рубашку. Мы с Яковом Степановичем сейчас выясним, кто из вас прав.

Она легко поднялась на ноги и оглянулась на декана.

– Яков Степанович, прошу вас!

Через минуту разглядывания незагорелой груди с появившимися на ней первыми тёмными волосами Яков Степанович выпрямился и негромко спросил:

– Вы по-прежнему настаиваете на том, что Кузнецов вас ударил, а не оттолкнул?

– По-прежнему… – покраснев, Свешников неловко поднялся со стула, на котором сидел во время импровизированного осмотра, и принялся застёгивать рубашку. – Многие видели…

Яков Степанович кивнул и направился к своему креслу. Усевшись, он хмуро сказал:

– Тогда делайте то, что вы собирались сделать. А именно, ступайте в травмпункт и попросите зафиксировать побои. Со всем этим можете отправляться в милицию. Только, прежде чем вы уйдёте, я хотел бы задать вам пару вопросов. Присядьте!

Дождавшись, когда Свешников сядет, он спросил:

– Зачем вы затеяли весь этот балаган с плясками и бубнами? Вы что, надо мной поиздеваться решили? Или вашей целью был не я, а профессор Колокольцева? Марина Михайловна, вы ему нигде дорогу не переходили? – обратился он к Марине. Та пожала плечиками.

– Трудно сказать, Яков Степанович… На лицо он мне знаком, но я совершенно не помню, чтобы когда-нибудь с ним разговаривала.

Во всё время разговора Свешников переводил растерянный взгляд с одного на другого. Наконец, он заговорил.

– Да я!… Да вы что?! Я же ничего такого не имел в виду! Поверьте, я хотел как лучше! Только хотел привлечь его и Карташову к общественной работе! Больше ничего! Ничего такого я не затевал! Как можно? Яков Степанович, Марина Михайловна!

– Скажите ему, чтобы он от нас отстал? – угрюмо буркнул Малыш. – Я сюда учиться пришёл, а не участвовать в общественной работе. Меня привлекли к этому концерту. Ладно, я пошёл им навстречу и согласился. Но это было в последний раз! А уж руководить каким-то там кружком у меня ни времени, ни желания нету! И не нужно ходить за мною и за Катей по пятам.

Марина Михайловна бросила взгляд на свои золотые часики:

– Пора мне, Яков Степанович. Не думаю, что здесь какой-то злой умысел. Скорее, недостаток культуры. Назойливость – это недостаток культуры, молодой человек! – пояснила она свои слова стоящему возле своего стула Свешникову. – Учитесь быть культурным человеком. Врач – профессия интеллигентная. От вас люди будут ожидать не только глубоких профессиональных знаний, но и интеллигентности. Это составная часть нашей с вами профессии.

Она вновь обернулась к декану:

– Вы позволите его забрать или он вам ещё нужен? – она показала глазами на Сашу. – Хочу ему пару ласковых слов напоследок сказать.

– Забирайте, Марина Михайловна, – кивнул Яков Степанович. Он тоже выбрался из-за стола и сейчас стоял у его торца. – Я полагаю, инцидент исчерпанным. Вы, Свешников, тоже можете идти. И прислушайтесь к тому, что здесь услышали. Особенно к словам Марины Михайловны прислушайтесь! Я бы их золотом на колоннах в вестибюле выбил! Интеллигентность – это составная часть профессии врача!…

* * *

В приёмной их задержала секретарша. Зинаида Константиновна подняла голову от своей писанины и, усмехнувшись, сказала:

– Напрасно вы заставили его сбрить усы, Марина Михайловна. Они ему очень идут.

Марина остановилась, развернулась к её столу и рассмеялась:

– Жаль, что не успела их увидеть!

А Саша уныло добавил:

– Натка сказала, что они меня сильно старят. Пришлось сбривать. Я теперь хочу попробовать отпустить бороду. Как вы думаете, Зинаида Константиновна, мне пойдёт?

Зинаида Константиновна рассмеялась, а Лида – та просто прыснула.

– Ага! Как у Курчатова! Или как у Хо Ши Мина! Отпускай, Кузнецов! Даже не сомневайся!

Марина Михайловна, смеясь, потянула Сашу за локоть на выход…

* * *

Если бы кто-нибудь послушал разговор состоявшийся в коридоре между между молоденькой профессоршей Колокольцевой и её подопечным, у него возникли бы серьёзные сомнения в том, что это двое состоят в отношениях опекун – подопечный. Уж больно фамильярным был тон, с которым Саша обращался к ней. Впрочем, начало разговора было самым деловым. Отойдя по пустому в этот час коридору подальше от деканата, оба остановились.

– Это ты убрал гематому? – спросила Марина Михайловна.

– Угу, пришлось. Он же, гад, в милицию собрался идти. Я даже раздумывал над тем, не потереть ли память у всех свидетелей.

– Это уже лишнее. Достаточно было убрать синяки… – кивнула она. Помолчав, дотянулась до его головы, взъерошила волосы и погладила его по щеке. – Чего ты так рассердился? Не нашёл правильных слов? Пора тебе в парикмахерскую сходить.

Саша вздохнул, поправляя взлохмаченную причёску.

– Схожу… Да, не нашёл. Неприятный тип. По-моему, у него какой-то психоз. Смотрит тебе в глаза, кивает на твои слова, а сам тебя совершенно не слышит.

– Нужно учиться и с такими разговаривать. Мы же с тобой решили. Давай уж придерживаться того плана. Твоя учёба здесь нам важна в первую очередь для того, чтобы ты успел познакомиться и научился общаться с как можно большим количеством людей самых различных психотипов. Не только для того, чтобы набраться новых медицинских знаний. Хотя это тоже, конечно, важно. Какие планы у тебя на вечер? – сменила она тему. – Хочу Дору Михайловну на вечер к нам пригласить. Винишка попить, поболтать. Может, и ты с нами?

– Нет, это будет неправильно. Она мой преподаватель. Буду соблюдать дистанцию. Хотя твой выбор одобряю. Чем дольше её изучаю, тем больше она мне нравится. Правильная тётка. С принципами, – он вздохнул. – Нет, я тогда в читалке позанимаюсь. Сначала провожу Катюшу, извинюсь перед её соседками и пойду в читалку.

– За что извинишься?

– Да понимаешь, когда я этого Свешникова шмякнул, он отлетел назад и по дороге их с собой прихватил. Они все вместе на пол посыпались. Разозлились, конечно. Нужно извиниться.

Марина согласно кивнула:

– Извинись. Ты перед тем, как в читалку идти, перекуси где-нибудь, ладно?

* * *

На перерыве перед последней парой к ним с Катей подошла Марина Пучкова. Она всё ещё была сердита.

– Слушай, Кузнецов, ты не находишь, что следовало бы извиниться?

Он выбрался из-за стола и развернулся к ней. Выражение лица у него было виноватым, когда он заговорил.

– Да, нахожу. Извини, я не нарочно. Немного не рассчитал силу удара. Обязательно искуплю свою вину.

Марина снисходительно улыбнулась.

– Ладно, прощаю! Если снимешь мой барьер, как Кате снял, считай, мы в расчёте.

– Не могу, Марин… – огорчился он. – То есть могу, конечно, но тебе это не поможет. Катя два последних года в школе по вечерам занималась латынью, в том числе и с преподавателем, а ты у нас совсем начинающая. Я же не пичкал её знаниями. Они у неё уже были. Просто её сознание отодвинуло их далеко в сторону, а мой метод вернул их на передний план. Ты прочитай учебник латыни хотя бы раз и приходи. Вот тогда будет какой-то смысл с тобой заниматься.

Она кивнула.

– Угу, звучит логично. Хорошо, посвящу пару вечеров одной латыни.

Глава 33. Соперницы

Лида даже не ожидала, что может получиться так просто и здорово. Тётя Зина долго объясняла ей задания на завтрашний день, и она пропустила звонок с пятой пары. Сегодня у сто третьей было пять пар. Раздосадованная тем, что сегодня не удастся побыть с ним, она спустилась в вестибюль. Просто так, на всякий случай спустилась. Вдруг он не сразу отправился домой?

Конечно же, его не встретила, но успела перехватить старосту их группы. Однофамилец Саши Василий Кузнецов. Спросила его, не видел ли он Сашу, а тот вдруг и брякнул:

– Он сегодня в читалке позаниматься решил. А что? Опять декану понадобился?

Лида тут же сообразила, какие выгоды из всего этого можно извлечь. Соврала, конечно.

– Угу. Ненадолго. Яков Степанович просил его на пять минут забежать.

Василий тяжело вздохнул:

– Я уже сто раз пожалел, что согласился отправить его на этот концерт! Замотают пацана! Теперь ещё и этот лось к нему привязался! Рыло ему, что ли, начистить?

– Не лезь ты к нему! С ним уже поговорили. Он к Сашке претензий не имеет. Ещё не хватало, чтобы тебя в милицию поволокли!

* * *

Сашу нашла во втором зале. Забился в самый дальний угол. Включил настольную лампу, сидит, что-то строчит в тетради. Подошла, облокотилась на стол, попку назад отставила. Он кивнул, не поднимая глаз от своей писанины. Шепнул:

– Сейчас, Лидочка…. до конца абзац допишу… – дописал, поднял голову и улыбнулся. – Чего тебе, душа моя?

– Пошли в деканат? Там никого нет. Сиди себе, занимайся. А я тебе чаю приготовлю.

Улыбнулся ещё шире. Шепчет в ответ:

– Хорошая мысль! Иди туда. Я следом.

* * *

Он без стука открыл дверь, снова улыбнулся ей и огляделся.

– Где я могу устроиться?

– Садись на моё место!

Стуча каблучками по деревянному полу, пробежала к подоконнику, где у них с тётей Зиной был оборудован импровизированный чайный столик. Подняв крышку электрического чайника, убедилась, что воды достаточно, и воткнула вилку в розетку. Заварка в маленьком чайничке ещё имелась. Сахар в сахарнице тоже. Она подбежала к своему столу, который для посидеть, (впрочем, как недавно выяснилось, на нём также можно очень неплохо и продуктивно полежать) присела перед левой тумбой, выдвинула самый нижний ящик и достала оттуда заранее приготовленную сумку. В ней у неё имелось среднего размера махровое полотенце, мыльница и даже новая мочалка!

– Ты долго будешь работать?

– Не знаю… – он уже писал. – С час примерно… А что?

– Я в душ сбегаю!

– Угу, беги… – кивнул он и тут же поднял голову. – А зачем? До дома не можешь потерпеть?

– Дома ещё раз схожу! – ухмыльнулась она.

– А, понятно! – улыбнулся он в ответ. – Только должен тебя огорчить, Лидочка. – он вздохнул. – Презервативов у меня по-прежнему нет…

– Не нужно! Мне они и самой не нравятся!

– А как же тогда? – он выглядел немного озадаченным.

– Так же! Сделаем так, как ты хотел! Я попробую!

– Классно! – он улыбнулся.

Она смешливо фыркнула, взлохматила его волосы, развернулась на месте так резко, что юбка плеснула по ногам, и умчалась! Только из коридора послышались удаляющиеся звуки быстрых шагов. Саша покачал головой, ухмыльнулся и склонился над своей тетрадью…

* * *

Вот не напрасно у неё сегодня душа была не на месте! Пришла в общагу, переоделась, но даже не стала дожидаться, когда Галка почистит картошку и поставит её жариться (эту неделю она по кухне дежурит). Не сиделось ей на месте. То к окну подойдёт, то к столу присядет, то на кровать уляжется и тут же снова подскочит! Неспокойно ей было!

Наконец, не выдержала! Вскочила с кровати и принялась снова переодеваться! Опять надела ту же юбку и ту же самую блузку, в которой сегодня целый день ходила! А ведь постирать её хотела. Уже полностью одетая заскочила на кухню, чтобы предупредить Галю.

Ей всего-то и нужно было – увидеть издалека, что он сидит в читалке и занимается! Маришка тоже там. Именно это её и беспокоило. Убеждала себя: «Зайду, возьму какой-нибудь журнал, удостоверюсь, что он на месте, и через десять минут уйду!»

Не нашла она его ни в ближнем, ни в дальнем зале. Странно, но Маришка была на месте. Домой ушёл? С подшивкой «Комсомольской Правды» подошла к столику, за которым Маришка пыхтела над учебником латыни. Наклонилась, шёпотом спросила, не видела ли она его. Маришка выпрямилась на стуле, потянулась и зевнула. Завершив эту процедуру, шепнула в ответ:

– Лида из деканата приходила. Потом ушла, а Сашка следом за ней потопал. С портфелем уходил. Больше не возвращался.

– Давно это было?

Маришка глянула на свои часики и пожала плечами:

– С полчаса примерно. В деканате посмотри. Наверняка они там. Только шум не поднимай!

Катя кивнула и быстро пошла к стойкам с газетами и журналами. В деканате, значит? Ну, я им сейчас устрою!…

Дверь деканата была не заперта. Она влетела в приёмную и тут же наткнулась взглядом на него. Сидит за столом секретарши. Поднял на неё удивлённые глаза.

– Ты как здесь оказалась?

– А где Лида? – вопросом на вопрос ответила она.

– В душ при спортзале пошла. Скоро должна вернуться.

– Ага, в душ, значит?

Саша кивнул, вздохнул и опустил голову к тетради. Возле его левой руки лежали страницы английского текста, выдранные из какого-то медицинского журнала. Он занимался переводом.

– Если ты собираешься ей скандал устроить, то могла бы подождать, пока я уйду… – рассеяно заметил он, не прекращая писать. – Кстати, она уже возвращается. Слышишь?

Через открытую дверь действительно донёсся быстрый перестук женских каблучков. Саша поднял голову, подумал чуть-чуть и закрыл свою тетрадь. Появление Лиды в приёмной он встретил уже на ногах.

Лида оторопела, увидев рядом с ним свою соперницу. Саша не глядел ни на ту, ни на другую. Он неторопливо укладывал свой портфель. Начала Лида.

– Что вы здесь делаете, студентка Карташова? – вопрос прозвучал воинственно, но Кузнецов, кажется, не понял серьёзности момента и рассмеялся.

– Прекращай, Лидочка! – он посмотрел сначала на неё, а потом на Катю. – Вот что мне с вами делать, а? Бросить вас обеих, что ли? – он вздохнул. – Как хорошо было, пока мы просто дружили… Шутили, дурачились…

Сокрушённо покачал головой.

– Ты ведь прибежала, потому что не доверяешь своей подруге, – обратился он к Кате. – Думаешь, что Марина только и ищет повод отбить меня у тебя. Нам с Лидочкой удовольствие испортила.

– А ты, Лидочка, сейчас вся кипишь от ярости. Не знаешь, с кого из нас начать: с меня или с неё… Разбирайтесь без меня, – он вздохнул. – Когда уйду, можете хоть в волосы друг другу вцепиться. Учтите только, что я прекращаю с вами общаться до тех пор, пока вы вдвоём не придёте ко мне и не скажете, что как-то решили эту проблему. Мне всё равно, как вы её решите. Не придёте – я тоже не огорчусь.

– Ну и гад же ты, Сашка! – выдохнула Катя. – Уже третью любовницу себе завёл!

– Во-первых, не третью, а вторую, – усмехнулся Саша. – Со Снежанной у меня ничего не было и не будет. Встречаемся в коридорах, раскланиваемся, но это и всё. А во-вторых, чем тебе Лида-то не угодила? По-моему, неплохая девушка. Ревнивая, конечно, но это только потому, что я не успел ей объяснить, что терпеть не могу ревности.

Он повернул голову к Лиде.

– А тебя чем Катя не устраивает? Или ты рассчитывала, что я теперь навеки твой? Вон её спроси. Она знает, что я об этом думаю. Я ничей и ничьим останусь! И никому, кроме матери и тёти Марины, я ничем не обязан! Кого не устраивает – скатертью дорога!

Он вышел из-за стола, подхватил свой портфель и направился к выходу. На пороге остановился и досадливо поморщился.

– Как же все вы надоели со своей ревностью!

Вышел в коридор и громко хлопнул за собой дверью. Вот теперь они посмотрели друг на друга.

– Принесла тебя нелёгкая! – вырвалось у Лиды. – Тебе что, мало того, что он с тобой все дни напролёт проводит? Замуж за него собралась?

– Не твоё дело! У меня с ним, чтобы ты знала, до сегодняшнего дня всё отлично было! Это тебя сам чёрт принёс! Из-за тебя теперь всё сломается! – она всхлипнула, так жалко ей себя стало. – Мало тебе других парней?

– А если мне другие не нужны? – у Лиды тоже защипало в носу. – Тебе самой-то другие тоже почему-то не нужны!

Глава 34. Ночь и утро следующего дня

9 ноября 1971 г.

Она ничком лежала под одеялом, отвернув лицо к стене. Слёз не было. Была усталость. Там в институте понервничала. Они с Лидой даже покричали друг на дружку немного. В волосы не вцепились, как он хотел…

А сейчас ей ничего не хотелось. Ни чтобы с нею рядом кто-нибудь сидел, как Галя битых два часа просидела, ни чтобы кто-нибудь его ругал, как ругала Маринка. Неубедительно, кстати, ругала. Просто из сочувствия к ней.

Маринка уже уснула, а Галя ещё не спит. Ворочается под своим одеялом. Она и открыла дверь, когда в неё тихонько постучали. Скрипнула её койка, раздалось шуршание халатика, который она набрасывала на себя, а потом послышался щелчок дверного замка.

Кто-то вошёл, и они долго шептались в темноте за задёрнутыми шторами. Потом Галя прошла к своей кровати, сняла халатик и улеглась под одеяло, а рядом с ней на край кровати кто-то уселся. Посмотрела через плечо. Ни фига себе! Сашка! Он-то как здесь оказался?

– Пришёл тебе спокойной ночи пожелать, – он как будто услышал её мысли. – Ты засыпай, а я рядом посижу…

Развернулась в его сторону, хотела сказать что-нибудь резкое и обидное, но не смогла. Губы задрожали. Испугалась, что сейчас позорно расплачется. Прикусила нижнюю губу, снова развернулась на живот. Сунула руки под подушку, отвернула лицо к стене, чтобы только не видеть его! А он руку прохладную ей на спину положил, гад такой! Положил и не убирает!

Дёрнула плечом – ноль эмоций! Наоборот, гладить начал. По волосам, по плечу и по спине. И снова по волосам. Хоть бы обнял, что ли? Обнял бы и на ухо что-нибудь сказал. Мог бы и извиниться. Наклонился, но не для того, чтобы извиниться, а чтобы мочку уха поцеловать! И щёку! И висок! Вздохнула судорожно, и тут отпускать её начало. Задышала глубоко, как будто обруч, весь вечер сжимавший грудь, куда-то исчез. Полежала, подышала и развернулась в его сторону.

– Чего припёрся? – шепнула сердито, а сама глаза распахнула пошире, чтобы лицо его видеть.

Он сел поглубже, опёрся рукой в матрац у неё за спиной. Молчит, на вопрос, похоже, и не собирается отвечать. Вытащила руку из-под одеяла. Совсем было хотела на коленку ему положить, но вовремя опомнилась. Вспомнила, что обидел он её сильно. Сжала её в кулак и упёрлась им в его бедро.

Наклонился к ней, прижался губами к её плечу. Хотела было дёрнуть им, но не смогла. Снова пришлось нижнюю губу прикусывать. Очень уж сильно она у неё задрожала. Полежала, полежала, да как пнула его коленом в задницу! Через толстое, ватное одеяло получилось неубедительно, но он всё же тихонько ойкнул и тут же беззвучно рассмеялся!

Она тоже фыркнула от смеха. Хотела уже ему второй поджопник отвесить, но не успела. Навалился он на неё, перевернул на спину. Над её лицом нависло его лицо. Да так близко, что чувствовала она его дыхание. Её всегда удивляло, как свежо оно у него! Пять минут назад бутерброд с чесночной колбасой или с солёной рыбой может съесть, а пахнуть от него будет какими-то фруктами. То ли яблоками, то ли мандаринами. Вот и сейчас этот свежий запах.

Упёрлась руками ему в плечи, а он наклоняется всё ниже! И губы его нежные и горячие уже касаются её губ. Пришлось оплетать руками его шею. Она не хотела! Честно! Оно как-то само получилось!

Впился в неё губами так сильно, что даже немного больно стало. Простонала чуть слышно, и он тут же ослабил напор. Вот сейчас самое время отвернуть от него лицо и пробормотать гордое «Уходи!», но это ведь можно и чуть позже сделать, правда? Ещё немного этого поцелуя, от которого сердце громко стучать начинает, а в бёдра истома сладкая вливается. И ещё немного… Может сейчас? Нет, ещё чуть-чуть… И ещё капельку…

Прижала локтевым сгибом его шею, когда почувствовала, что хочет он оторваться от неё. Чёрт! Момент для гордого «Уходи!» упущен. Раньше нужно было это делать! А сейчас чего уж?

Отстранился он от неё, но тут же снова навалился грудью на грудь, а левая рука нырнула вниз. Нетерпеливо ищет край одеяла, готовится нырнуть под него. Нырнул, жадно вцепился в прикрытое перекрученной тканью ночной рубашки бедро. Тут же рука скользнула вверх по телу! Сжала она бёдра, сильно сжала, а в душе у неё отчаяние – не справиться ей с двоими – с ним и со своим телом!…

* * *

А что же Лида? Как она перенесла встречу с соперницей на своей к тому же территории? Неужели уступила без боя?

Нет, конечно! Да, домой вернулась в самом мрачном расположении духа. Мать сразу заметила. Накрыла ей ужин, закрылась с нею на кухне, шуганула Серёжку, когда тот попытался присоединиться к ним. Пыталась расспросить, но что она могла ей сказать? Что влюбилась в шестнадцатилетнего мальчишку и уже даже трахалась с ним? Отмалчивалась, конечно!

Мать, понятное дело, тут же позвонила тёте Зине. Подумала, что у неё неприятности по работе. Тётя Зина тоже встревожилась и через десять минут примчалась. Благо она живёт в соседнем подъезде. Накинулись на неё уже вдвоём. Пришли к ней в спальню, куда она после ужина ушла, плотно закрыли за собой дверь и насели. Пришлось выдать часть правды. Сказала, что влюбилась, но что у неё с ним проблема.

Тётя Зина тут же вцепилась. Захотела узнать, кто он. Грозилась даже по жопе надавать. Она могла! Бывало такое в детстве. И не раз. Пришлось сознаваться. Но сказала только одно – что это Сашка Кузнецов. Больше ничего! Впрочем, тёте Зине и этого хватило. Она обомлела, посидела, обдумывая услышанное, а потом в двух словах передала маме всё, что знала про него.

Мать, конечно, разозлилась! Принялась орать. Пришлось тёте Зине её успокаивать. Она старше мамы на семь лет. Воспитывала её и заботилась о ней, когда обе ещё девочками были. Мама её очень любит и до сих пор слушает, что она ей говорит. Увела тётя Зина её на кухню, и там они до глубокой ночи сидели и разговаривали.

Видимо, у тёти Зины о Сашке хорошее мнение сложилось. По крайней мере назавтра мать не приставала с нравоучениями. Даже, казалось, начала жалеть её. А тётя Зина подозвала к себе утром, когда в деканате ещё никого кроме них двоих не было, и тихонько сказала:

– Пригласи его в воскресенье на дачу. Возьми с собой Серёжку. При нём он будет вести себя прилично. Накорми его хорошенько. Я в субботу достану мясо, поставлю размораживаться. Забежишь, заберёшь. Или Серёжку ко мне пошлёшь. Можете шашлыки сделать или просто пожарить…

У неё, конечно, тут же лицо вытянулось. Идея съездить в воскресенье на дачу, конечно, неплохая, но Серёжка! Он там явно лишним будет… А ведь от него не отвяжешься! Мама тоже будет настаивать, чтобы она его с собой взяла. А если станешь отказываться, ещё чего доброго папу уговорит, и тогда придётся всей толпой туда ехать. Сашке это нужно? Нет, конечно! Усмехнётся только, поблагодарит за приглашение, и ищи его потом свищи!