Текст книги "Первокурсник (СИ)"

Автор книги: Александр Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Он выбрался из-за стола, потянулся и широко зевнул.

– Даю тебе ещё пять минут, дядя, а потом ухожу. А фотографии и плёнку захвачу с собой. Попробуй потом без них доказать факт взятки.

Он подошёл к стульям и, как ни в чём не бывало, принялся собирать рассыпавшиеся фотографии.

– Оставь! – резко сказал гебист вскакивая на ноги, но не делая попытки приблизиться. Видимо, демонстрация силы со стороны Саши была достаточно впечатляющей.

– Ты готов разговаривать? – невозмутимо спросил Саша, продолжая собирать фотографии.

– Готов! Оставь фотографии!

– Потом получишь… – ответил Саша, заталкивая фотографии в конверт. – Если правильно вести себя будешь…

Лежащий на полу пошевелился и застонал. Его товарищ вновь встал на колено и ухватил его за плечи, помогая ему сесть. Саша невозмутимо спрятал конверт с фотографиями и плёнку в свою папку и застегнул молнию. После этого обвёл взглядом онемевших от всего увиденного и услышанного ребят и взглянул на часы:

– У тебя осталось три минуты и пятнадцать секунд. – сообщил он гебисту. – Время идёт…

Он нашёл глазами сжавшегося на своём стуле Вилена и подмигнул ему:

– Вилен, это твой последний шанс. Если успеешь за три минуты написать заявление, я не отдам им эти фотографии и плёнку. Отца ты этим уже не спасёшь, но, по крайней мере, сам останешься на свободе. Решайся! Времени очень мало!

Вилен встрепенулся было, но тут же вновь обмяк. Опустив голову, он молча помотал ею. Саша одобрительно кивнул:

– Правильный поступок, Вилен. Я бы тоже не отрёкся от своего отца.

Новый взгляд на часы:

– Осталась минута и двадцать секунд!

– Саша, прекращай! – раздался резкий окрик. Кричал Миша. – Это называется шантажом! Ты же видишь, что товарищу плохо!

– Вижу. – согласился Саша. – Но этот товарищ сам виноват…

– Ну и что? – вмешалась Снежанна. – Пусть даже он и виноват! Ты же будущий врач, Саша! Тебе предстоит принимать клятву Гиппократа. Почему ты так равнодушен? Товарищ сильно ударился головой. У него может быть сотрясение мозга…

Саша нахмурился:

– Ладно, ладно, сдаюсь! Разговаривайте с ними сами! Я молчу! Добренькие вы очень! Интересно, что бы вы сказали, будущие врачи, если бы эти два орангутанга принялись меня в вашем присутствии мутузить? Скулить бы начали – ах, дяденьки, да как вам не стыдно бить ребёнка? А дело к тому шло, чтобы вы знали!

Он снова расстегнул свою папку, достал оттуда злополучный конверт и плёнку, подошёл к столу и небрежно швырнул всё это на стол перед Мишей.

– На! Сам этим распоряжайся! Я пас! Будущие врачи… – недовольно ворчал он. – Чего ж вы к стульям прилипли, будущие врачи? Идите вон, лечите своего пациента. У него, чтобы вы знали, кроме пары синяков, шишек и ссадин всё в порядке. Немножко мозги взболтнуты, но это к завтрашнему утру уже пройдёт!

– Чего ты разворчался? – спросил Наиль. – Снежка права! Ты будущий врач и должен проявлять милосердие. Бить тебя мы бы не позволили. Нельзя же так остро реагировать, если тебя всего лишь за шиворот взяли. Тем более, ты сам виноват. Зачем злил их?

Саша застегнул свою сильно похудевшую папку, взглянул на Наиля исподлобья и ответил:

– Зачем злил, спрашиваешь?… Счёт у меня к их конторе имеется. Я их нескоро прощу, если вообще когда-нибудь простить смогу. – он отошёл к стульям, бросил на них папку и стал натягивать на плечи свою курточку. Одевшись, подхватил папку под мышку и уже от дверей бросил. – Я не напрасно сказал этому хмырю об отсутствии совести. У них её и в самом деле мало, а даже если у кого и осталось немножко, тот всё равно ею не пользуется. Экономит. Так что будьте настороже, когда с ними разговаривать станете. Не те это люди, перед кем можно душу раскрывать…

Он уже взялся за ручку двери, когда его окликнул Миша:

– Подожди, Саша!

Он быстро подошёл и протянул ему руку:

– Рад был познакомиться с тобой! Ты заходи к нам просто так, ладно? Не пропадай! Мы с ребятами будем тебе рады! Ты правильный пацан, хоть мозги у тебя и немного набекрень.

Саша улыбнулся, пожимая его руку. Потом выглянул из-за его плеча и попрощался с остальными.

Глава 6. Разговор в буфете

– Какая у нас следующая пара? – спросил Саша.

– История медицины. Лекция. Как вчера прошло? Сильно ругали?

– Ты про заседание факультетского бюро?

– Угу…

– Не, всё нормально. Было весело. А ты как вечер провела?

Они снова стояли в очереди в буфет. На сей раз Катя стояла впереди. Перерыв всего полчаса, а очередь двигалась что-то очень уж медленно. Так можно и не успеть перекусить.

– В кино с девчонками бегали.

– Что-то интересное?

– Угу… Классный фильм. Мы даже поплакали.

– Что-то индийское? – усмехнулся Саша.

– Нет. «Белорусский вокзал». Наш фильм.

– На нашем фильме плакали? – удивился мальчишка. – Про что хоть? Тоже про несчастную любовь?

– Нет, не про любовь. Про войну. Точнее, не про войну, а… Там, короче, фронтовые друзья встречаются. Уже в наше время. Песня там одна. Прямо за сердце хватает…

– Привет, Саш! – поздоровалась Снежанна, подходя к ним. – Пустите к себе?

– Стой… – пожал плечами Саша. – Долго вчера сидели?

– В половине первого разошлись. Потом ещё полночи изжогой мучилась. Это, наверное, из-за колбасы с «Буратино». Пришлось соду принимать…

– Нет, не из-за колбасы и не из-за газировки. – вздохнул Саша. – У тебя, по-моему, кислотность повышенная. Понервничала, вот и получила изжогу.

– Кислотность у меня и правда повышенная. А ты откуда знаешь?

– Я не знаю. Просто предположил. Ну-ка, сдвинь нижнее веко. Любое…

Снежанна хмыкнула, но тем не менее послушно опустила пальчиком левое веко. Саша мельком глянул на обнажившееся глазное яблоко и кивнул.

– Точно. Кислотность. Наверняка сильные антибиотики принимала и повредила микрофлору желудка. Тебе нужно пару недель пивные дрожжи попить. И омулем с душком не брезговать…

Девушки рассмеялись. В очереди засмеялись и другие, кто слышал их разговор.

– Чего вы? – возмутился Саша, не обращаясь ни к кому конкретно. – Это, между прочим, установленный факт. Сильные антибиотики, принимаемые перорально, губят или искажают рабочую микрофлору желудка. А это в свою очередь может приводить к самым неожиданным последствиям. Я с таким случаем в позапрошлом году в магаданской городской больнице столкнулся. У той девчонки из-за повышенной кислотности уже появились очаги эрозии на стенках желудка и в нижней четверти пищевода. И вызвано это было тем, что она примерно за полтора года до этого перенесла воспаление лёгких. Её не госпитализировали, поэтому антибиотики ей назначали перорально…

– А что ты в больнице делал? – спросила незнакомая девушка сзади.

– Помощником медсестры на каникулах подрабатывал. В педиатрии. Закончил седьмой класс, месяц отдохнул и пошёл устраиваться в больницу.

– Погоди! Ты в позапрошлом году седьмой закончил? Как это? – оторопела Снежанна. – Когда же ты успел школу закончить? Ты сколько классов-то закончил? Что-то я вообще ничего не понимаю…

– Десять, как и ты. Пошёл в восьмой и начал параллельно тесты сдавать. К весне закончил десятый. Что здесь такого? – недовольно буркнул мальчишка. – Аттестат показать? У меня там, между прочим, всего две тройки! По пению и по поведению.

В очереди вспыхнул смех. Саша тоже усмехнулся. Обернувшись назад, он громко сказал:

– Чего смеётесь? Просто у меня голос не очень красивый. Если я сейчас запою, у вас кровь из ушей пойдёт или черви полезут. Хотите послушать?

– Эй-эй! Не вздумай! Мы здесь всё-таки пищу принимаем! – раздался весёлый мужской басок. – Иди на улицу петь, артист! Там много бродячих собак бегает, которым это только на пользу пойдёт!

Саша рассмеялся и помахал говорившему:

– Не бойся. Что ж я не понимаю, что ли?

– А по поведению почему тройка? – смеясь спросила Катя. – Ты и в школе такой же задиристый был, как сейчас?

– Никакой я не задиристый… – Саша нахмурился и понизил голос. – С чего ты взяла? С нормальными людьми я и сам нормальный. Давай двигайся!

Катя продвинулась вперёд, и на освободившееся место тут же шагнула Снежанна. Через её плечо Саша продолжил разговаривать с Катей. Так же негромко он сказал:

– Тебе, кстати, тоже не помешало бы научиться давать отпор. Этот барбос на поле наехал на тебя, а ты тут же лапки кверху! Такие, как он, только силу понимают. Ты в своём праве! Чего тушуешься?

Катя пожала плечами:

– Не знаю… Ты, наверное, прав. Привыкла я к этому. Дома родители командовали, в школе учителя, пионервожатые, комсорги.

– Отвыкай. Ты начала самостоятельную жизнь и все решения принимаешь сама. И хорошие, и плохие, но они твои. Это же твоя жизнь, тебе и решать, как её прожить.

– А ты сам совершенно самостоятелен в своих решениях?

– Почти. У меня немного другой случай. Я очень доверяю тёте Марине, поэтому стараюсь в сложных случаях сначала с ней посоветоваться. Ну, чтобы ей потом исправлять не пришлось, понимаешь? Она же мне не мама. Это маме можно было при необходимости мне по шее дать, а тётя Марина стесняется…

– Ну вот видишь? Ты тоже не очень-то самостоятелен.

– Ты не сравнивай! Тётя Марина у меня под боком, а твои родители далеко. Ты, кстати, откуда?

– Из Хабаровска.

– А чего тебя так далеко занесло? У вас же, по-моему, в городе тоже медицинский имеется.

– Именно по этой причине! – усмехнулась Катя. – Захотелось самостоятельно пожить. Надоело, что дома меня все ребёнком считают…

В разговор вмешалась Снежанна:

– А кто такая тётя Марина?

– Это Сашкина опекунша. – влезла Катя.

– Ты сирота, что ли? – удивилась Снежанна.

– Почему сразу сирота? – насупился Саша. – Отец давно умер, но мама-то жива. Просто она в Москве живёт. Второй раз замуж вышла. А я не захотел в Москву ехать, вот тётя Марина и оформила надо мной опекунство. Она мамина давняя подруга.

– А-а-а, понятно… А я уж и сама подумала, что ты на детдомовского похож. Там, по-моему, все такие самостоятельные и шустрые.

– Не все… – Саша подтолкнул её животом. – Это ты так говоришь, потому что в детдоме ни разу не бывала. Далеко не все. Тем, у кого характер послабее, там очень тяжело живётся.

– А ты бывал в детдомах?

– Угу, бывал. Как-то раз подругу из детдома вытаскивал. Пришлось познакомиться с тамошними порядками.

– Как вытаскивал? Что-то не поняла…

– Двигайся!… Как, как… Жила она с отцом и мачехой. Потом отец умер, а мачеха Катюшу – подругу тоже Катей звать – тут же в детдом сбагрила! Пришлось разбираться… Это грустная история, Снежанна. Закончилась она более или менее хорошо, но я не люблю о ней вспоминать. Мне самому тогда всего одиннадцать было, а пришлось заниматься очень сложными и очень взрослыми делами. Плакал, глотал слёзы, но занимался…

– Почему плакал? – сочувственно посмотрела она на него.

– Да понимаешь… Катюша тогда очень маленькой и слабой девочкой была. Ей к тому моменту ещё десяти не было. А в том интернате сложилась такая атмосфера… В общем, взрослые ребята и девушки отнимали у младших еду и даже поколачивали их. Я, когда впервые увидел её там, у меня от жалости чуть сердце не разорвалось. Стоит в коридоре у окна, на плечах какой-то побитый молью старушечий платок. Под глазом синяк, губа разбита. Я помню, тогда просто взбесился! Отметелил двух бабищ, которые младших девочек обижали…

Он замолчал и опустил голову… Продолжение последовало, когда они устроились за столом. Четвёртым за их столом оказался взрослый парень, который торопливо поглощал свой завтрак.

– А что с той девочкой дальше стало? – спросила Катя, подойдя с тарелкой и стаканом к столу.

– Дальше? Сейчас она живёт в той же квартире, в которой жила со своими родителями. Её удочерила одна моя хорошая знакомая. Она год назад вышла замуж и уже родила мальчика. Сейчас они живут вчетвером. Марго и её муж Катюшу очень любят. По-моему, её невозможно не любить. Ей сейчас двенадцать, но она уже пошла в десятый класс. Так что я не исключение какое-то. Она закончит школу в тринадцать.

– А куда мачеха девалась?

– Вернулась в свой совхоз в Хабаровском крае. Она доярка по профессии. Работает на ферме. Тоже вышла замуж. Я с ней встречался. Она неплохо устроилась. Говорит, что жизнью вполне довольна.

– Ты на неё разозлился, но тем не менее встречаешься? – удивилась Снежанна.

– А что здесь такого? – пожал плечами он. – Я же не знал тогда, почему она такая психованная была. Из-за этого её психоза отец Кати и погиб. Дал ей вечером затрещину после очередного скандала, который она закатила, хватил два стакана водки и на ночь глядя убежал из дома. А в ту ночь необычно сильный мороз был. Около тридцати. Для Магадана такой мороз дело необычное. На следующий день его за городом нашли. Замёрз.

– А из-за чего хоть психоз?

Саша усмехнулся:

– У Катиного отца какое-то заболевание желудка или пищевода было. Из-за этого у него очень неприятно пахло изо рта. А жену он очень любил. Готов был каждую ночь на неё забираться. Она мне потом рассказывала. Говорит, как вспомню, что мне предстоит, так у меня сразу мурашки по коже и крышу сносит!… Ну и отыгрывалась на нём и на детях. У Катюши ещё старший брат есть, но я с ним незнаком. Он к тому времени уже закончил восемь классов и подался во Владик. В мореходку поступил.

– Да, дела… – протянула Катя. – Из-за такой чепухи такая трагедия случилась…

Саша вздохнул:

– С одной стороны посмотреть – действительно чепуха. А с другой… Знаешь, а я эту тётку понял. Хоть и повела она себя после смерти мужа по-скотски, но по крайней мере понятно стало, почему она так себя при его жизни вела. Да не… Она баба-то неплохая. Простая, как три копейки, эгоистичная, но таких ведь очень много. Нельзя же их за это ненавидеть, правильно? Она мне потом призналась, что жалеет о своём поведении. Мы все делаем ошибки. От них никто не застрахован.

– А что за диагноз у отца был? – спросил сидящий напротив Саши парень.

– Не знаю… Она мне говорила, что таскала его по всем врачам. Гастрологи установили, что причина крылась в какой-то болезни желудка или пищевода. Но диагноз она мне не назвала. Да и вряд ли она его запомнила, даже если ей его сказали. Я же говорю – она доярка. Непонятно даже, было ли ему какое-нибудь лечение назначено. Я тогда особенно не вникал. Мне самому в ту пору ещё двенадцати не исполнилось. Не думал тогда, что по медицинской части пойду.

Снежанна кивнула:

– Слушай, ты вчера сказал, что как-то раз умер. Это что, для красного словца?

– Нет, и в самом деле умер. Как раз на следующий день после смерти отца Кати. Меня утром доставили в больницу с подозрением на острое крупозное воспаление лёгких, а уже к десяти вечера я умер. Клиническая смерть продолжительностью в семь минут.

– Ого! – усмехнулся парень. Он уже поел, но не спешил уходить, заинтересовавшись их разговором. – Ну и как там, на том свете?

– Не знаю… – улыбнулся Саша. – Сердце остановилось, но мозг-то не умер. Я всё видел и слышал. Правда слышал, как через ватную подушку. Помню лицо тёти Марины – она как раз пыталась мне сердце запустить. Злая-презлая! Ругается на чём свет стоит, а сама искусственное дыхание делает! А мне так хорошо было! Ничего не болит, дышать не нужно. Смешно даже было… Она меня и вытащила. Сделала прямой укол в сердце, и я назад вернулся. А потом реаниматоры подоспели, и меня забрали из педиатрии.

– А как она там оказалась? Она что, врач?

– Она у нас кафедру акушерства и гинекологии ведёт. Профессор Колокольцева. – пояснила Катя. – Она в той больнице работала, куда тебя доставили?

– Угу, в той. Заведовала отделением гинекологии.

Он поставил пустой стакан на тарелку, сунул под мышку лежавшую на коленях кожаную папку и поднялся:

– Пошли, Кать, а то на лекцию опоздаем…

Катя кивнула и начала собирать свою посуду. Подскочила и Снежанна:

– Саш, подожди! Ребята с тобой хотят встретиться и поговорить. Миша и Наиль. Ты что вечером делаешь?

– Вечером? Шашлыки собрался делать. Иванка мяса хорошего достала. А вы приходите. Мы и вас накормим. Кусок большой, на всех хватит.

– Куда приходить? Вы в частном доме живёте?

– Угу, в частном. Там участок довольно большой. Даже беседка за домом имеется. Посидим, поболтаем. Если ребята выпить захотят, пусть с собой несут.

– А тётя Марина не будет возражать? Как, кстати, её отчество?

– Марина Михайловна. Нет, не будет. С чего ей возражать? Мы с Иванкой и её накормим. Она, кстати сказала всем нам, что не будет против, если к нам друзья будут ходить.

– Всем – это кому?

– Мне, Наташке и Иванке.

– Это её дочери?

– Угу, дочери…

– Говори адрес и во сколько приходить!

– Не найдёте вы… – вздохнул Саша. – У нас дом на левом берегу. Улица Герцена, 14.

– Найдём! Я на Герцена как-то раз уже бывала. Во сколько подходить?

– Наташка с Иванкой во вторую смену учатся… Подходите к семи? Может и тётя Марина к этому времени с работы вернётся. Вместе посидим…

Глава 7. На шашлыках

Они с Наилем здорово оконфузились. Пришли без десяти семь. На их звонок к калитке прибежала хорошенькая черноволосая девушка, которая сказала, что её предупредили об их приходе. Запустила всех троих во двор и показывала им дорогу на задний двор. Наиль шёл за нею следом и не отрывал глаз от её затылка. Расчёсанные на пробор густые, кудрявые волосы девушки были заплетены в две толстые косицы. И вообще, она сильно смахивала на цыганку. Понравилась она ему. Так понравилась, что он даже засмущался.

За домом возле небольшой беседки они нашли Сашу. Он суетился вокруг стоящего на земле на четырёх тонких ножках сваренного из листового железа мангала. Рядом с мангалом располагался крытый клеёнкой небольшой кухонный столик. Иванка – а девушка представилась именно так – привела гостей и тут же встала к столу. На нём она разделывала большой – килограммов на пять – кусок свинины.

Саша поприветствовал Мишу и Наиля, но не стал отрываться от своего занятия. Дрова, видимо, были сыроваты, и огонь никак не хотел разгораться.

– Наташка позже подойдёт… – сообщил он Снежанне. – У неё какой-то факультатив.

– По литературе! – бросила от своего стола Иванка.

– Угу, по литературе… – поддакнул Саша.

– А Марина Михайловна?

– Её ещё тоже нет. А зачем она вам? – он взглянул на большую хозяйственную сумку в руке у Миши. – Вы, если пиво принесли, не стесняйтесь! Можете начинать. Иванка, дай им открывашку! До шашлыков ещё далековато.

– Ты сам-то будешь? – спросил Миша, ставя звякнувшую стеклом сумку на землю.

– Буду, если угостишь. Только, когда тётя Марина придёт, об этом молчок! Она нам алкоголь иногда разрешает, но исключительно под собственным контролем.

– В угол поставит? – рассмеялась Снежанна. Она подошла к столику.

– На куски разорвёт и собакам скормит! – ответно рассмеялась Иванка. – Это её любимое выражение!

Саша тоже усмехнулся:

– Точно! Я это её выражение лет с трёх помню! Вы, кстати, если поговорить о вчерашнем хотите, Иванку не стесняйтесь. Она девчонка не болтливая. Да и в курсе она. Я вчера вечером ей и тёте Марине всё рассказал. Отпустили Вилена домой?

– Вроде отпустили… – пожал плечами Миша, протягивая ему открытую бутылку «жигулёвского». – Нас-то всех раньше отпустили. Как ты и говорил – взяли подписку о неразглашении и отпустили. А он, наверное, после нас ушёл. К нему вопросы были…

Саша протянул бутылку Снежанне.

– Будешь? Или ты пиво не пьёшь?

Она помотала головой:

– Не люблю.

– Подожди тогда. Тётя Марина придёт, и я для вас бутылочку красного сухого открою. Как ты к нему относишься?

– К сухому нормально отношусь.

– Обо мне расспрашивали? – вернулся к теме разговора Саша.

– Ещё бы! Их, по-моему, больше ты интересовал, чем Вилен. Не боишься, кстати, что тобой всерьёз займутся?

– Саша никого и ничего не боится! – гордо ответила за него Иванка.

Миша усмехнулся, а Наиль быстро отвёл глаза в сторону. Ему показалось, что девушка заметила, с каким интересом он её рассматривает.

Саша кивнул:

– Нет, Миша, не боюсь. Я с этой конторой уже пару раз сталкивался. И всегда счёт был в мою пользу. Если информация из Магадана до них добралась, они ко мне скорее всего больше не сунутся. Я ведь могу быть очень противным…

Заметив недоверчивый взгляд Миши, он кивнул:

– Не ломай голову, Миша. У нашей семьи в Москве очень серьёзные покровители. Причём их даже просить о помощи не нужно. Сами вмешаются и всё решат. Я удивляюсь, что вчера никого из них не заметил. Прошляпили, наверное…

– Родственники? – Миша присосался к своей бутылке.

– Нет, что ты! Не родственники и даже не друзья. Ты не вдавайся. Я тебе всё равно много рассказать не смогу. Историки такую ситуацию обозначают как «ситуативные союзники». Союзники, но только до тех пор, пока выгода от такого союза не исчезнет.

Миша кивнул:

– Примерно понятно. Слушай, а что ты там говорил о каких-то алмазах? Это и в самом деле правда?

– Правда. И алмазы, и золотой песочек. Я думаю, после вчерашнего обыска алмазы уже нашлись. Они у него в городской квартире хранились. Найдут ли золото – это ещё вопрос, но живым его уже не выпустят. И в Мирном начнут цепочку разматывать. Там тоже головы покатятся. Всё, как ты хотел, Наиль! Чего стоишь и глазеешь на Иванку? Взял бы и помог ей, если она тебе так нравится!

Иванка расхохоталась, с ножом в руке развернувшись к Саше:

– Я только что сама хотела ему предложить! Ты у меня прямо с языка снял! Иди, Наиль, руки помой и можешь помочь! Умывальник на углу дома. Полотенце я тебе дам!

Наиль неловко кивнул и бегом бросился по тропинке к углу дома, где к стене был приделан небольшой умывальник. Миша с усмешкой смотрел ему вслед.

– Вы с ним вместе в армии служили? – спросил Саша. Дрова, наконец-то, разгорелись и затрещали.

– Угу… Я у него помкомвзвода был. Мотопехота.

– Помкомвзвода? Это что такое?

– Вообще-то, правильнее замкомвзвода. Заместитель командира взвода.

– Много стрелять доводилось, Миш? – спросила Снежанна. Она стояла возле мангала, грея руки у огня.

– Много. Из всех видов оружия. Мы патроны не считали. Думал, оглохну раньше времени. Чего пиво не пьёшь, Саш?

– Ах, да! Забыл! – Саша поднял бутылку, которую поставил на землю под мангалом и присосался к ней. – Вкусное! – сипло выдохнул он через некоторое время.

– Слушай, Снежанна, я тебе про пивные дрожжи совершенно серьёзно сказал. Ты не доводи дело до эрозии или, не дай бог, язвы. Займись желудком.

– А что с ней? – спросил Миша.

– Сашка считает, что у меня нарушение микрофлоры желудка. От этого и повышенная кислотность. От этого и изжога.

– Я думаю, она прошла курс лечения антибиотиками, про который уже забыла. Причём, принимала их перорально. Сталкивался уже с таким случаем.

Вернулся Наиль с мокрыми руками. Иванка подала ему полотенце.

– Там какая-то девушка в дом прошла. Помахала мне рукой и исчезла. – доложил он.

– Это, наверное, Наташа вернулась… – кивнула Иванка. – Сейчас переоденется и придёт. Давай ты мясо резать будешь, а я луком займусь? Только режь покрупнее, чтобы было что на шампур надеть.

Через пару минут из-за угла дома и впрямь показалась невысокая, стройная девушка. Её тёмные, пышные волосы ничем не были прикрыты и свободно падали на плечи. Девушка куталась в пуховик красного цвета. Он явно был на несколько размеров больше, чем нужно. Девушка его даже не застегнула. Запахнула полы поплотнее и так шла по дорожке по направлению к ним. Ни Миша, ни Наиль не обратили внимания на то, что при её появлении Саша спрятал руку с бутылкой пива за спину. Заметила Снежанна. Она неторопливо подошла к нему, встала у него за спиной и осторожно, чтобы не делать резких движений, забрала эту бутылку. Так же медленно она отошла на прежнее место.

Миша улыбнулся девушке и протянул руку для пожатия.

– Привет! Ты Наташа? Мы тебя уже заждались!

Девушка подошла поближе, вложила свою узкую ладошку в его твёрдую лапищу и снизу вверх внимательно посмотрела в его лицо.

– Привет! – кивнула она. – Только я не Наташа, а Марина. Точнее, Марина Михайловна. А вас как звать, молодой человек?

Миша смутился так, что даже покраснел:

– Простите, Марина Михайловна! Я не знал. Иванка сказала, что Наташа вернулась из школы. Никак не ожидал, что вы так молодо выглядите…

Ему вдруг пришло в голову, что его разыгрывают. Он отпустил руку девушки, быстро оглянулся на Сашу и вновь уставился в её юное лицо. Его собственное лицо вытянулось. Не любил он розыгрыши.

– А вы меня не разыгрываете? Снежанна говорила, что вы заведуете кафедрой, что вы профессор! Как такое может быть? Вы же младше меня!

Марина Михайловна вновь запахнула свою куртку, оглянулась на Сашу и кивнула ему. После этого она так же молча кивнула Снежанне и Наилю, которые внимательно наблюдали за нею. На их лицах тоже было написано недоумение.

– Малыш, познакомь меня пожалуйста… – негромко попросила она.

– Марина Михайловна Колокольцева… – вздохнул тот, указывая на неё рукой. – Того, с кем вы поздоровались за руку, звать Михаил Веселов. Студент четвёртого курса лечфака. Его товарища звать Наиль Асамбаев. Они с Мишей учатся в одной группе. И в армии служили вместе. Девушку звать Снежанна. Фамилию пока не знаю. Она тоже учится на лечфаке, но только на третьем курсе. Все они члены факультетского бюро комсомола. Я вчера вам о них рассказывал, тётя Марина.

Она кивнула и улыбнулась Мише:

– В прошлую среду я читала для вашего курса вводную лекцию. Если бы вы с Наилем не манкировали её, то сейчас не попали бы в неловкое положение. Ну да ладно… Вы уже взрослые люди. Сами знаете, что вам нужно, а что нет.

Она перевела взгляд на Снежанну и усмехнулась:

– Отдайте уж ему бутылку, Снежанна. Конспираторы! Пусть пьёт, если ему так хочется казаться взрослым. Только больше одной бутылки ему не давайте, хорошо?

Она подошла к мангалу, протянула руки к огню и улыбнулась Снежанне.

– Хорошо как! Тепло и пахнет дымом… Позовёте меня, когда будет готово? Уже есть хочется.

– Марина Михайловна, хотите, я вам на скорую руку что-нибудь приготовлю? – встрепенулась Иванка.

– Спасибо, Иваночка, не нужно. Я подожду. Когда Натка вернётся? Не говорила?

– Да уже вот-вот подойти должна! Я почему и сказала Наилю, что это она была.

– Пойду, отдохну, а когда она подойдёт, мы с ней в столовой стол накроем. Там будем ужинать. Холодно сегодня на улице. И ещё туман этот.

Она ушла. Саша проводил её взглядом, шмыгнул носом и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь,

– Видали?… Вы вот побудете и уйдёте, а мы с девчонками здесь останемся…

Наиль, Снежанна и Иванка расхохотались, глядя на его обиженное лицо, а Миша очень серьёзно спросил:

– Слушай, как такое может быть, а? Ей же по виду и двадцати не дашь. Сколько ей на самом деле?

– Тридцать четыре. Все удивляются… Не знаю я как… Сколько её помню, она всегда такой была. Почти не меняется. Бывает выглядит немного постарше, когда сильно устаёт. Сегодня, например, она сильно устала. Это хорошо видно. Кстати, ты молодец, что быстро извинился. Не любит она панибратства.

– Всё равно непонятно. – вмешалась Снежанна. – Миша прав. Ей и двадцати не дашь. В возрасте за тридцать женщины совершенно по-другому выглядят!

– Ну… гм… следит она за собой… Чего вы меня спрашиваете? Как будто я виноват в том, что она молодо выглядит! Иванке вон восемьдесят два уже стукнуло, а она тоже неплохо сохранилась! Бывает… *

Все дружно расхохотались. Иванка, отсмеявшись, спросила:

– Саш, ну долго ещё? У нас уже первая порция шампуров готова!

– Сейчас! Ещё минут пять пусть погорит!

* * *

– Я больше в этот дом ни ногой! – буркнул Миша. Они втроём быстро шагали по направлению к автобусной остановке. – Жутковато как-то…

– Чего ты? – удивился Наиль. – По-моему, очень добрые и весёлые люди. А женщины все как на подбор красавицы! Ты Наташу внимательно рассмотрел? Я уж про Иванку молчу!

– А по-моему, там самая главная красавица – это сама хозяйка… – сказала Снежанна, стараясь держать шаг с высокими ребятами. – Куда вы так летите? Я не могу так быстро!

– Вот-вот! – Миша зашагал медленнее. – Красива, как ведьма! Нет, правда! Колдовская какая-то красота! Глаз оторвать невозможно!… – он помолчал, фыркнул и покрутил головой. – В голове не укладывается! Доктор наук, профессор, директор НИИ, а выглядит чуть старше своей семнадцатилетней дочери! Вот как такое может быть, а?! Как?!

– Тихо ты! – рассмеялась Снежанна. – Чего орёшь? Всех собак разбудишь!

– Того! Как вы оба не понимаете? Это же противоестественно! Ты же сама будущий врач. Должна уже многое знать о процессах клеточного обмена и о естественном старении кожи! Ты её кожу на лице и на руках внимательно разглядела? У неё же кожа девочки школьницы!… А бёдра! Как ей удалось после двух родов сохранить такие бёдра? Этого же просто не может быть! Любого хирурга спроси, и он тебе скажет, что эта женщина ещё ни разу не рожала!

– Ну тут ты не прав! – фыркнул Наиль. – Помнишь прошлогоднюю практику в роддоме? Там ещё была эта девочка… как её?… шестнадцать лет, первородка. У неё бёдра были ещё уже, чем у Марины Михайловны. Гораздо уже. Забыл? И ничего, нормально родила. Просто у Марины Михайловны конституция такая.

Миша хмыкнул:

– Да, ты прав. Насчёт бёдер я действительно погорячился. Помню я ту девушку. Да нет! Я не хочу сказать, что она как-то неправильно сложена! Напротив! Она сложена просто божественно! Но! – он поднял палец в шерстяной перчатке к небу. – Но не для своего возраста!

– Не знаю… – вздохнула Снежанна, меняя тему. – Меня гораздо больше Саша занимает… Эти его рассуждения о добре и зле у меня теперь из головы не выходят. И это говорил пятнадцатилетний мальчишка!

– Может, это тоже от Марины Михайловны? – подумал вслух Наиль.

– Не-а! – помотала головой она. – Видели, как все они весь вечер ей в рот заглядывали? А когда он начал рассказывать о своей теории, примерно такой же взгляд сделался у неё! Они как будто ролями поменялись! В этом вопросе он у них главный! Во всех остальных вопросах она, а в этом – он! Загадочная семейка…

Она не стала говорить ребятам, но для себя сделала и другой вывод. Ей показалось, что Саша влюблён в свою опекуншу! Как он ни старался это скрыть, как ни хмурил свои красивые, густые брови, но порой в его взгляде, с которым он смотрел на неё, проскальзывало нечто трудно уловимое, но тем не менее интуитивно понятное. Он любит эту женщину. Не как ребёнок любит свою мать, а как взрослый мужчина любит свою женщину. В этом было что-то непонятное и таинственное. Как эта любовь совмещается с его недавней попыткой забраться к ней под юбку? Не показалось же ей в самом деле! И тот его поцелуй был по-настоящему страстным! Ей ли не знать! Дай она ему волю, трахнул бы он её прямо в том полутёмном коридоре перед оббитой железом дверью на посудомойку!

Глава 8. Дохлая муха и полковник Телюпа

10 сентября 1971 г.

– Ты хочешь практический пример? – раскрасневшиеся от быстрой ходьбы, Саша и Катя с ходу пристроились в хвост длинной очереди, которая начиналась почти от самых дверей небольшого буфета. – Пожалуйста! Будет тебе пример! Вот взгляни на потолок. Сколько мух ты можешь взглядом насчитать?