Текст книги "Первокурсник (СИ)"

Автор книги: Александр Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– За мной можешь не гоняться. – бросил Саша и потряс кисти рук Кати. – Всё, просыпайся! Дело сделано!

Катя похлопала глазами, оглянулась по сторонам, посмотрела в свою пустую тарелку, заметила присутствие Лиды за столом и уселась на стуле прямо. Почесав лоб, она сказала:

– Я ничего не чувствую.

– А что ты ожидала почувствовать? – усмехнулся Саша, откусывая следующий кусок от пирожка.

– Ну не знаю… Что-то… Хоть что-нибудь… Не получилось?

– Не знаю… Попробуй мысленно представить скелет человека и, начиная с самого верха, назвать по латыни все известные тебе кости. Только про себя!

– Кузнецов! Ты слушаешь меня? – вмешалась Лида. Она глянула на часы. До конца большого перерыва осталось тринадцать минут.

– Слушаю. Я тебе уже ответил – за мной можешь не гоняться. Не собираюсь я в профсоюз вступать. Вообще никуда вступать не собираюсь. Ни в комсомол, ни в партию, ни в профсоюз.

– Размечтался! – фыркнула Лида. – В партию! Кто тебя туда пустит?

– А почему не хочешь вступать? – вмешался Валера.

Саша перевёл взгляд на него и пожал плечами:

– Во-первых, это дело сугубо добровольное. Я же не спрашиваю тебя, почему ты взял в буфете винегрет, а не пирожок. Это был твой собственный выбор. Точно так же мой собственный выбор – оставаться в стороне от всяких общественных организаций.

– Ну есть же какая-то причина? – усмехнулся Валера. – Вот у меня стипендия почти закончилась, поэтому я беру в буфете винегрет, а не пирожки. А у тебя что? Все вступают, а ты не хочешь. Что тебе мешает?

– Надо мной и без того достаточно начальников. – снова пожал плечами Саша. – Ректорат, деканат и далее по списку. Зачем мне дополнительные? Я сюда учиться пришёл, а не на собраниях часами просиживать.

– А для чего ты учишься? – Валера отодвинул свою пустую тарелку и поставил локти на стол.

– Как и ты, наверное. Чтобы научиться лечить людей… – усмехнулся Саша.

– Правильно! – кивнул Валера. Он немного смешался, услышав вполне логичный ответ, поэтому решил сменить тему. – Ты вот несколько пренебрежительно отозвался о комсомоле и о партии. Ты что же не хочешь участвовать в общем деле? В деле строительства коммунизма. Хочешь, чтобы другие его для тебя построили и преподнесли на блюдечке?

Саша тихонько рассмеялся:

– Стройте. Я же вам не мешаю. Если у вас чертежи имеются, то стройте. Что-то нигде не встречал ясного описания того, к чему мы идём. «Каждому по потребностям, от каждого по способностям!». Согласись, звучит несколько туманно. Это что – формула существования общества? Если помнить о том, что человек по своей природе ленив, то формула не только туманной, но и страшненькой какой-то получается! А человек ленив. Таким он был двадцать тысяч лет назад, таким он остаётся в наши дни и таким же он будет через двадцать тысяч лет. Это заложено в природе человека и никому этого не изменить! Никому!

Саша поднялся из-за стола, сунул под мышку, лежавшую до того у него на коленях папку с конспектами, поставил пустой стакан на тарелку с огрызком пирожка и взглянул на Катю. Та улыбалась и ждала, когда он посмотрит на неё.

– Кажется получилось! – негромко сказала она, тоже вскочив на ноги. – Я всё вспомнила!

Выбрался из-за стола и Валера. За столом осталась сидеть только Лида. Её рот был приоткрыт, глаза удивлённо распахнуты. Кажется, она услышала от Саши что-то такое, к чему была совершенно не готова.

– То есть ты считаешь, что партия ведёт страну в ложном направлении? – сухо спросил Валера.

Тот перевёл взгляд на него и медленно покачал головой:

– Если я честно скажу тебе, что я обо всём этом думаю, ты выйдешь из себя. Мы не на комсомольском диспуте, так что оставим этот разговор. Я даже не знаю, как тебя звать. Согласись, вести беседы на такие острые темы с незнакомцем, просто неразумно. Этот незнакомец может оказаться предателем…

Сравнение с предателем Валере не понравилось. Он нахмурился, подхватил свою тарелку со стаканом и отправился вслед за ними к окошечку, куда все составляли грязную посуду. Валера вышел из буфета и направился по коридору в сторону вестибюля. Те двое, подгоняемые Лидой, быстро шли в том же направлении.

Нужно непременно записать этот разговор и при следующей встрече с куратором рассказать о нём. Вражина! Куратор наверняка попросит выяснить, от кого он таких крамольных мыслей набрался… – сосредоточенно думал Валера, глядя им в спины. – Так! О чём точно он говорил?…

Валера замедлил шаг, пытаясь припомнить детали разговора. Почему-то они ускользали и размывались. Плавились, как лёд под солнцем. Он остановился и прислонился плечом к стене коридора, чтобы не мешать идущим следом. Опустил взгляд в пол, сосредоточился. Даже лоб рукой потёр…

– О чём же был разговор?… Вот, чёрт! Совсем из головы вылетело. Так… что-то о каком-то барьере… Да, точно! Барьер отторжения!

Валера облегчённо выдохнул и насмешливо улыбнулся.

– Не забыть бы в курилке ребятам рассказать. Похохочем! Эти первокурсники, как дети! Наверное, до сих пор ещё в Деда Мороза верят. Как его? Кузнецов? Саша? Да, кажется так… Впрочем, неважно…

Глава 11. Дора Михайловна

15 сентября 1971 г.

Лида заскочила в кабинет биологии вслед за Сашей и тут же нашла взглядом старосту группы. Подскочив к его столу, протараторила:

– Привет, Вася! В институте готовится праздничный концерт к 7-му ноября. В деканат пришла разнарядка. Так вот, ваша группа должна выставить как минимум одного участника. Изъявят желание двое или трое – ещё лучше!

– В смысле? – вылупился на неё Вася Кузнецов. – Одного участника представления или одного зрителя? Что-то я не…

– Одного артиста! Так понятнее? – подбоченилась Лида. – Вон можешь своего однофамильца выставить! Его даже гримировать не нужно. Клоун он и есть и клоун!

– Чего это сразу меня? – заныл Саша. – Пользуетесь тем, что я самый младший? Отстаньте вы уже от меня! Я хочу спокойно учиться!

– Хотел бы учиться – не сачковал бы! – парировала Лида. – Я сейчас в медпункт сбегаю и посмотрю в журнале. Что-то мне кажется, ты там вовсе не был, а справка твоя липовая!

– Тиран!… – возмущённо завопил Саша. – Сатрап!… Навязалась на мою голову! Где вас только находят, таких вредных! Не буду тебя больше Лидочкой звать! Теперь ты для меня Лидия Прохоровна!

– Я Сергеевна!

– Тем хуже для тебя!

– Чем хуже?

– Откуда я знаю? Сама придумай! Гораздо хуже!

Прервала их беготню по аудитории уставленной массивными столами со встроенными розетками и стоящими на каждом месте тяжёлыми микроскопами МБИ-3 преподавательница.

– Уроните микроскоп, я вас собственными руками задушу! А ну-ка, прекращайте беготню! Звонок уже две минуты как прозвенел! И кто сюда ребёнка притащил? Вы что, совсем спятили?

– Я вам не ребёнок! – сердито сопя, Саша отодвинул ближайший к нему стул и уселся. – Я тоже студент! Студбилет показать?

– Как фамилия? – строго спросила она, проходя к преподавательскому столу.

– Кузнецов! Александр Петрович! Ой! – ойкнул он, потому что проходящая мимо Лида ущипнула его за плечо.

– Ребёнок он, ребёнок! – громко сказала она от двери. – Если не понимает элементарных вещей, то значит ещё ребёнок! Вы с ним построже, Дора Михайловна! – дверь аудитории за ней захлопнулась.

– Так-так-так… Мне что-то про тебя говорили. Протеже молоденькой профессорши Колокольцевой? Ну-ну… Учти, Кузнецов Александр Петрович, поблажек тебе никаких не будет, я блатных не люблю!

– Молоденькой? К вашему сведению, ей уже тридцать четыре. Свою докторскую она защитила безо всякого блата! Я сам свидетель, сколько литературы ей пришлось перелопатить, пока она её писала. Некоторые статьи я помогал ей переводить с иностранных языков. Так что не только я её протеже, но и она в некотором смысле тоже моя протеже! И ещё! Если почувствую, что вы ко мне придираетесь, пойду в ректорат и потребую, чтобы мои знания проверяли независимые преподаватели. Мне для этого помощи со стороны Марины Михайловны не нужно. Я и сам зубастый, Дора Михайловна! Вы даже не представляете, насколько зубастый!

– Ты никак мне угрожаешь? – усмехнулась она, копаясь в своём пухлом портфеле.

– Угрожаю? Боже упаси! Это были ваши слова про блатных. Я их, кстати, тоже не люблю. Мне бы хотелось только одного – чтобы вы были ко мне столь же объективны, как и к остальным. Согласитесь, что человек, которого пытаются уничтожить, имеет право на защиту. Именно об этом я и говорил! О своём праве на защиту! Точка!

– Больно мне нужно тебя уничтожать! – фыркнула она. – Так! Приступим!… Я буду вести у вас занятия по молекулярной биологии. Микроскопы без моей команды руками не трогать! Это относится ко всем! Не только к Александру Петровичу! Староста в этой группе имеется?

Вася Кузнецов – высокий, широкоплечий, усатый парень, успевший послужить в армии, поработать пару лет санитаром в больнице и прошедший рабфак – подал голос.

– Имеется, Дора Михайловна!

– Доложите обстановку!

– Все на месте. Двенадцать человек. Больных нет. Можно начинать.

Дора Михайловна поднялась со своего стула, заложила руки за спину, внимательно рассматривая сидящих перед ней студентов, покачалась на носках и вдруг сказала:

– Хотелось бы для начала выяснить, что вы знаете об этом не простом предмете. Меня так и подмывает… Не сочтите за придирку, Александр Петрович, но не могли бы вы в двух словах рассказать нам, что это за предмет такой – молекулярная биология? Если вас не затруднит, конечно!

В аудитории раздался дружный смех. Саша тоже усмехнулся, кивнул, исподлобья уставился на Дору Михайловну и начал свой рассказ. Прервала она его минут через пять, когда он увлечённо описывал серию изящных опытов, проведённых физиком Криком и биологом Уотсоном, приведших их в 53-м году к открытию двойной спирали ДНК.

Она подняла руку и покивала:

– Достаточно, мой юный коллега. Я вижу, вы неплохо разобрались в сути предмета. Кто хотел бы дополнить?

* * *

После окончания занятий Вася попросил всех задержаться. Ребята устало потягивались, собираясь вокруг его стола. Два с половиной часа молекулярной биологии это вам не шутка! Предмет сложный. В нём, похоже, кроме Саши, никто ничего не понимает…

Василий озабоченно оглядел всех по очереди и спросил:

– Может есть добровольцы? Ну хоть кто-нибудь что-нибудь умеет? Петь там…. стихи рассказывать…. плясать. Не хотелось бы жребий тянуть.

Почему-то после этих слов все уставились на Сашу. Он сердито фыркнул:

– Ладно! Но в последний раз! Только один я этим заниматься не буду!

– Почему? – усмехнулась Галя Воронова. – Тебе что, ассистент нужен?

– Ассистентка, – кивнул Саша. – Я неплохо танцую классику. Вальс, танго, фламенко. Но, сама понимаешь, вальс без партнёрши не танцуют. Если у них уже имеются танцоры, мы с ассистенткой могли бы показать пару фокусов. Ещё на флейте поиграть могу. Для этого мне партнёрша не нужна.

– Я танцую вальс! – подняла руку Катя. – Только что же здесь такого необычного? Вальс почти все девушки танцевать умеют.

– Вальс вальсу рознь, – возразил Саша. – Смотря кто и как его танцует. Вот мы с моей партнёршей два года назад в Москве выступали – так там в зале женщины плакали! Ленка Горохова – это моя партнёрша – она сама рыдала! И худрук наша тоже. Мне здоровенным букетом по башке приехало! Разозлился я, помню!

– Ого! В Москве? Конкурс какой-то? – удивилась Катя.

– Угу. Всесоюзный конкурс классического танца. Мы с Ленкой, кстати, в тот раз первое место взяли. Эльвиру – это наш худрук – тут же пригласили преподавателем в Московское академическое училище.

– А что насчёт фокусов? – перебил его Василий. Видимо, разговоры о танцах его не впечатлили.

– Я передумал, – помотал своими лохмами Саша. – Не буду показывать. Некоторые пугаются. Они у меня страшненькими получаются.

– Чем это? – рассмеялась Марина Пучкова. – Как это фокусы могут быть страшными.

– Своей непонятностью… – с серьёзной миной ответил он. – Вот смотри…

Он спрыгнул со стола, где сидел болтая ногами, подошёл к сидящему на своём стуле Василию и оглянулся на Марину.

– Внимательно следи за тем, что я делаю.

Он несильно хлопнул Василия рукой по плечу, после чего вернулся к столу, на котором до этого сидел и снова запрыгнул на него. Поболтав в воздухе ногами, он ухмыльнулся.

– Страшно?

Все рассмеялись, а Саша, наоборот, сделался серьёзным. Он сунул руку в карман своей куртки и достал оттуда часы на кожаном ремешке. Помотав ими в воздухе, снова спросил:

– А теперь?

Василий узнал свои часы. Он быстро сдвинул левый рукав пиджака и недоумённо уставился на пустое запястье. Начавшийся было смех оборвался.

– Ни хрена себе! – тихонько проговорил Василий, поднимаясь со своего стула. – Как ты это проделал?

Саша ухмыльнулся, протягивая ему его имущество.

– Не скажу. Я секреты своих фокусов никогда не выдаю… Поломайте головы над тем, где, когда и чем я отвлёк ваше внимание. В основе таких фокусов всегда лежит отвлечение внимания и ловкость рук.

Глава 12. День рождения Кати

18 сентября 1971 г.

– Сегодня вторая примерка. Ты не забыла? – шепнул Саша. Они с Катей сидели на лекции по истории. После того случая в гримёрной они на всех лекциях и семинарах садились рядом.

– Чёрт, забыла! А я хотела тебя вечером к нам пригласить. – огорчилась она. – Мы с девочками собрались мой день рождения отметить.

– У тебя сегодня?

– Угу.

– Поздравляю. Подарок за мной.

– Не надо подарка. Просто так приходи. Посидим, поболтаем. Может, потанцуем. Магнитофон у мальчишек возьмём. Поесть мы приготовим. Вина тоже купим. Ты какое пьёшь?

– Я сам бутылку принесу. У меня приличный портвейн припасён. А что за девочки?

– Галя и Марина. Мы вместе живём.

– Воронова и Пучкова?

– Угу, они. Чёрт!… А нельзя примерку на завтра перенести?

– Можно, конечно! Я к портнихе заскочу и предупрежу. Во сколько вы собираетесь?

– В семь…

– Нет, так рано я не успею. Нужно ещё тётю Марину предупредить. Что, если я к восьми подойду?

– Приходи, конечно. Поесть я тебе оставлю.

– Не нужно. Корми людей. Я дома перехвачу.

* * *

Марина Михайловна только усмехнулась, когда Саша сказал, что хотел бы сходить на день рождения к Кате. Прижала его к себе, нежно поцеловала в лоб и оттолкнула.

– Иди, конечно. Вернёшься ночевать?

– Скорее всего да.

– Хорошая хоть девушка?

– Угу. Симпатичная даже. Я с ней танцевать на концерте буду.

– А, это та, для которой платье шьётся?

– Угу, та самая.

– Сколько ей?

– Сегодня семнадцать исполнилось.

– Прекрасный возраст. Что подарить хочешь?

– Магнитофон и парочку лент.

– Не стоит, Малыш… Выглядит расточительством. Веди себя скромнее. Лучше оставь магнитофон у них и разреши пользоваться. Якобы он тебе пока не нужен.

– Угу, хорошо… Я бутылку вина хочу взять.

– Бери. Только будь осторожнее с вином. Не заставляй меня Иванку за тобой посылать.

– А как ты узнаешь? – усмехнулся Саша.

– Узнаю! – рассмеялась Марина. – Ты даже не сомневайся. Смотри, если много выпьешь, мы с Иванкой вдвоём туда придём, и я вас всех там на клочки разорву и собакам скормлю!

– Что ты так переживаешь по поводу вина? – рассмеялся он.

– А ты не понимаешь?

– Не понимаю!

Марина Михайловна вздохнула:

– Ты у меня порой и на трезвую голову непроизвольно чудеса творишь, а что будет, если ты опьянеешь? Что, если тебе захочется с кем-нибудь подраться? Или тебя кто-нибудь сильно обидит? Алкоголь резко ослабляет самоконтроль. Ты больших бед натворить можешь, Малыш. Забудешь на секундочку о своей силе, и всё – море крови, чужие мозги на стенах, и ты стоишь посреди всего этого по пояс в чужой крови и не знаешь, что тебе дальше делать…

Мальчишка сделался серьёзным.

– Да, ты права. Не буду много пить… Как ты думаешь, может, лучше ей джинсы подарить?

– Что, так хочется произвести впечатление? – усмехнулась Марина.

– Не то что бы… Мне кажется, она бы обрадовалась…

– Ещё бы! Ну подари, если так хочется. Только постарайся перед всеми не афишировать. Знаешь её размеры? Попка, рост…

– Знаю. Я же их сам снимал, прежде чем к портнихе идти.

* * *

Ещё шагов за десять от двери стало понятно, что здесь гуляют. Звуки музыки как раз были негромкими, но смех и голоса вполне себе ничего! Саша не стал стучаться. Просто открыл дверь и вошёл. Он тут же остановился, ожидая, когда после яркого света в коридоре глаза адаптируются к почти полной темноте. Раздался чей-то радостный вопль. Кричала девушка,

– Сашка тоже пришёл! Встречай, Катюха!

Раздался грохот отодвигаемых стульев, к нему метнулась тёмная фигура и повисла у него на шее. Саша обнял девушку свободной рукой, чмокнул в щёку и, перекрывая шум голосов, поздравил её:

– С днём рождения, Катюша! Прими мой подарок!

Оттолкнул её от себя животом и сунул ей прямо в руки ручки полиэтиленового пакета.

– Осторожно, там ещё и бутылка!

– А что, кроме бутылки? – смеясь спросила она.

Саша приблизил губы к её уху и сказал:

– Ещё джинсы. Покупал для Иванки, но они ей великоваты. Тебе должны быть впору. У тебя попка побольше, чем у неё.

– Ты с ума сошёл! – шепнула она в ответ. – Это же безумно дорого!

– Не так уж и дорого. Носи на здоровье!

– Я хочу примерить! – тут же заявила она.

– Примерь!

Саша снял свою тёплую куртку, повесил её на вешалку, сунул в её карман лыжную шапочку и шагнул в комнату. Плотные шторы за его спиной тут же задёрнулись. Видимо, Катя решила померить обновку, не выходя из комнаты.

Свет в комнате был, но очень слабый. Его давала настольная лампа, стоящая на полу в ближнем левом углу комнаты и развёрнутая к тому же к стене. Он огляделся. Обычный стол, как в столовых, стоял между двумя дальними кроватями. На них люди сидели по трое. Ещё четверо сидели на стульях с торцов стола. Возле открытого окна кто-то курил в открытую форточку. Судя по мощному силуэту это был их староста Василий Кузнецов. Из четверых парней в их группе он был единственным курящим.

– Саш, иди сюда! – раздался с правой кровати тот же жизнерадостный девичий голосок. – Мы тебя с краю посадим! Не боишься?

– Чего я должен бояться?

– Что семь лет не женишься!

Саша искал возможность пройти, но не находил. Середина комнаты была полностью занята столом, а возле стен стояли кровати.

– Вы что тут по воздуху летаете? – остановился он за спиной девушки, сидящей на одном из двух поставленных с торца стола стульев.

Раздалось бодрое ржание:

– Сразу видно, что человек не жил в общагах! Снимай ботинки и дуй по кровати!

– Саш, иди сюда! – послышался голос Кати из-за спины.

Саша вернулся в прихожую.

– Посмотри, нормально?

Его глаза уже привыкли к темноте. Катя надела джинсы прямо под юбку. Сейчас она держала подол в руках.

– Можно потрогать? – тихо спросил он.

Она насмешливо фыркнула:

– Вчера почему-то не спрашивал. Трогай, конечно!

Очень уж тщательно он это проделывал. Мало того, что тщательно прощупал и помял попку, так ещё и каждую ногу по отдельности. Снизу вверх до самого паха! Катя тихонько повизгивала и беззвучно смеялась. Наконец, не выдержала, упёрлась руками в его плечо и оттолкнула от себя:

– Ты увлёкся! – сдавленно смеясь сообщила она. – Я тебя о чём просила?

– По-моему, тебе как раз. – невозмутимо ответил он, придвигаясь к ней совсем близко.

Катя кивнула и расстегнула короткую молнию на джинсах.

– Мне тоже так показалось! – шепнула она. – Спасибо! Классный подарок! Чем отдариваться буду?

– Поцелуешь и этим отдаришься… – усмехнулся он.

– Я могу чем-нибудь ещё… – шепнула она в ответ, стаскивая с левой ноги тесную штанину.

– Чем?

Она фыркнула от смеха:

– Чем скажешь, тем и отдарюсь…

– Грудь дашь поцеловать? – рассмеялся мальчишка.

– Дам! Хоть две! Только сразу предупреждаю – они у меня не очень большие.

– Знаю. А мне большие как раз и не нравятся. Маленькие или средние.

– А ещё что тебе нравится? – она встала на освободившуюся левую ногу, опёрлась на его плечо и приступила к снятию второй штанины. – Огласите, пожалуйста, весь список!

– Сама знаешь чего!

– Озвучь! А то вдруг я что-нибудь напутаю.

– Мне кажется, ты ещё не готова к такому!

– А-а-а, ты про это? Подержи! – она протянула ему джинсы, одной рукой быстро оправляя юбку.

Поправив юбку, она глянула в сторону щели между шторами, закинула руки ему на плечи, наклонила головку и подставила ему губы. Саша обнял её, прижал к себе и их губы слились в поцелуе. Оторвались они друг от друга, когда кто-то крикнул из комнаты:

– А куда Катюха девалась?

Глубоко дыша, Саша сказал:

– Здорово!… Спасибо, Катюша. Мы в расчёте.

Она мягко толкнула его в плечи и довольно громко сказала:

– Так быстро? Грудь, значит, уже не нужно?

– А можно?

Она рассмеялась.

– Подожди здесь! Я сейчас!

В комнате её встретил радостный крик:

– А-а-а, вот ты где! Ты куда пропала?

– Сашка джинсы принёс. Его сестре не подошли, а мне как раз.

– Почём?

– Не знаю ещё! Не спрашивала. – она склонилась к уху девушки, сидящей в торце стола спиной к двери и что-то спросила. Та кивнула и протянула ей какой-то небольшой предмет.

– Не теряйте нас, люди! Мы скоро! – весело крикнула она и юркнула за шторы. Там она молча нашла руку Саши, отворила дверь, и они вышли в коридор. Щурясь от яркого света, Катя быстро огляделась по сторонам, подскочила к двери соседней комнаты, вставила ключ в замочную скважину, повернула и отворила её.

– Пошли? – серьёзно спросила она его. Он кивнул и молча последовал за ней.

Прежде всего Катя заперла дверь на два оборота, оставив ключ в замке. Потом развернулась к нему, положила руки на плечи и шепнула:

– Долги нужно раздавать немедленно. Иначе в них запутаешься.

На кровать слева тут же была переброшена подушка с правой кровати. Саша сел на её край и молча уставился на неё. Катя невозмутимо, как ей показалось, расстегнула все пуговицы воротничка, вжикнула молнией на талии, наклонилась, обеими руками ухватила подол платья, подняла, и через голову сняла его с себя. Небрежно отбросив платье на соседнюю кровать, она вновь развернулась к Саше. Теперь на ней оставались только трусики и бюстгальтер. Она шагнула к его ногам и тихонько спросила:

– Боишься?

– Чего? – шепнул он, кладя руки ей на бёдра.

– Того, что может случиться.

Саша откашлялся:

– Боюсь только одного…

– Чего?

– Что ты меня неправильно поняла. Я ведь эти джинсы тебе просто так подарил. Понравилась ты мне. Про поцелуй и всё прочее я пошутил. Даже не думал, что ты решишься на поцелуй. В двух шагах от ребят. Ты мне совершенно ничего не должна, понимаешь?

– Понимаю. Я поняла, что ты пошутил. Неужели тебе пришло в голову, что я готова отдаться из-за тряпки?

– Нет, не думал, но сомнения всё равно оставались. Не обижайся, Катюша. Если бы потом выяснилось, что я в отношении тебя ошибался, то со стыда сгорел бы! Я должен был это сказать…

Глава 13. Первая репетиция. Вальс

19 сентября 1971 г.

– … Ты пойми, Кузнецов, у нас на два твоих номера просто нет времени! Концерт длится час двадцать. Институтский хор я тебе отменить никак не смогу, декламаторов тоже не выбросишь. Гимнастам время нужно? Нужно! И так далее, и тому подобное! Где взять время на твои номера? Ты что, издеваешься надо мной?

– А зачем тогда вообще нас позвали? – кипятился мальчишка. – Разнарядку какую-то прислали! Девушки себе костюмы подготовили. Я даже два костюма.

– Ну хорошо! Сколько времени тебе требуется? Давай начнём с этого!

– На первый номер шесть минут. «Вальс цветов» Чайковского. Хорошая магнитофонная запись у меня имеется.

– Ты сам-то вальс танцуешь?

– Танцую! Два года назад мы с партнёршей первое место на всесоюзном конкурсе классического танца взяли.

– Ого! Так что ж ты молчал? И диплом имеется?

– Конечно. Дома хранится. Если нужно, я на следующую репетицию притараню.

– Да, принеси. Нужно будет для конферансье выписку сделать. Так, а что со вторым номером. Тоже танец?

– Даже два. Маленькое театрализованное представление. Сначала минуты две – три Иванка будет исполнять фламенко, а потом я с ней танцую танго. По идее всё вместе можно ужать до пяти минут. Две минуты на фламенко и три на танго.

– Запись музыки имеется?

– Имеется. У меня обе ленты с собой.

– Хорошо, давай посмотрим! Иди готовь магнитофон. Как будете готовы, скажешь. Я попрошу гимнастов освободить сцену.

– Договорились. У меня сейчас лента для второго номера на семь минут смонтирована. Три на фламенко и четыре на танго. Если нужно будет, я её ужму!

– Хорошо, хорошо! Посмотрим. Идите, готовьтесь!

* * *

Олег Иннокентьевич даже на сцену выбежал, когда Катя в сопровождении Иванки вышла из-за кулис на сцену. Саша возился с магнитофоном и не обратил на их выход внимания.

– Отлично, отлично… – бормотал Олег Иннокентьевич обходя её кругом. – Даже страусиный веер! Просто великолепно! Где взяла?

– Сашка где-то достал. Говорит, взаймы у одной старушки попросил.

– Молодец… Угу… И перчатки как влитые сидят… Книксен делать умеешь?

– Умею…

– Покажи…

– Неплохо, неплохо… А теперь глубокий поклон!

– Нет! Неправильно! Вот, смотри как нужно! – он присел в глубоком книксене и склонил голову.

– Поняла… – она повторила. – Вот так?

– Да, неплохо… Ладно… Ты вальс-то танцуешь?

– Танцую, но Сашка обещал научить танцевать профессионально…

– Веришь ему?

– Угу… Полностью. Он, вообще, прорву всяких ненужных вещей знает!

– Правильно! Партнёру нужно доверять. Иначе ничего не получится.

Он повернулся к скромно стоящей в стороне Иванке.

– Сколько тебе лет, милое дитя?

– Пятнадцать.

– Танцуешь?

– Угу… Саша научил. Фламенко и танго. До этого я только народные танцевала.

– Так… Ну-ка, повернись кругом. Только медленно…

– Угу… Неплохо… Только не понимаю, почему платье такое простое? И ещё этот фартук…

Саша подошёл сзади. Услышав вопрос он вмешался:

– По задумке Иванка играет роль домашней хозяйки. Она – юная жена помощника тореро. Он тоже очень молод. Живут оба на то, что он заработает на арене. Я потом переоденусь, и мы с Иванкой покажем.

– У тебя есть костюм тореро?

– Помощника тореро… – кивнул Саша.

– А в чём разница?

– В деталях. Например, у самого маэстро на сапогах обычно нет шпор, а у его помощников они обязательны. Помощники горячат быка верхами. Бока лошадей прикрыты толстым войлоком. Тут без шпор не обойтись…

– А, понятно… А почему он у тебя именно помощник? Почему не сам мастер?

– Мастерами они становятся годам к тридцати – тридцати пяти. А мне нужна юная супружеская пара. В двадцать лет он никак мастером быть не может. Мы с Иванкой покажем, а потом я поясню. Может быть придётся вносить изменения. Я не против. Главное, чтобы основная идея не пострадала.

– А какая основная идея?

– Женщина – это сама Жизнь! Женщина дарит жизнь! Женское тепло способно вдохнуть жизнь даже в мертвеца… Примерно так…

– Культ женщины? – хмыкнул Олег Иннокентьевич.

– Культ? Нет, пожалуй… Моё понимание того, что они значат для нас мужчин. Одна из их граней…

Он кивнул:

– Ну ладно… Ты готов?

– Осталось только переодеться. Я быстро…

– Давай…

Олег Иннокентьевич громко похлопал в ладоши, обращаясь к группе из четырёх гимнастов.

– Володя, Сергей! Для вашей группы объявляется перерыв. Освободите, пожалуйста, сцену…

* * *

Незадолго до того, как Саша появился, в больших динамиках, стоящих по краям сцены, раздался негромкий щелчок. Они тихонько зашипели. Саша из-за кулис позвал:

– Иванка, иди сюда! Покажу, какую кнопку нажать!

Саша вышел на сцену одетый в узкие чёрные брючки, заправленные в невысокие сапоги. Сверху белая батистовая рубаха без ворота с широкими рукавами, оканчивающимися узкими манжетами. Рубашка распахнута, обнажая безволосую грудь. Он подошёл к краю сцены и обратился к Олегу Иннокентьевичу.

– К премьере я подстригусь. Иванка поможет мне сделать укладку. Накладные усы я достану. Кроме того, на первый номер у меня будет гусарский мундир. То, что сейчас на мне надето, понадобится для второго номера.

– Зачем укладку?

– Чтобы выглядеть адекватно. В начале девятнадцатого столетия все молодые офицеры носили именно такие причёски. Завивка, укладка, бакенбарды и усы. Можно начинать?

– Начинайте!

Саша отошёл к проходу за кулисы и кивнул Кате. Та пробежала к середине сцены, встала там лицом к залу, раскрыла веер и принялась медленно обмахиваться. Саша оглянулся через плечо и кивнул Иванке…

* * *

Через пять минут Олег Иннокентьевич не выдержал, вскочил на ноги и шагнул к сцене! На его лице плавала растерянная улыбка. Все, кто находился в зале, не отрывали глаз от юной пары, под звуки волшебной музыки летающей по сцене.

– Божественно… – шептали его губы. – Просто божественно…

Катя не выдержала напора эмоций. Последние секунды танца она плакала. Когда музыка закончилась, и Саша с поклоном отступил назад, она закрыла лицо руками и разрыдалась. Из темноты зала им в лица неслись восторженные вопли и аплодисменты собравшейся публики.

Олег Иннокентьевич многое повидал в свои сорок с хвостиком лет. Весь Союз вдоль и поперёк с гастролями объездил. Всякое бывало. Но то, что сейчас продемонстрировали ему эти двое детей, выдавило слёзы даже из него. Он поднимался по ступенькам на сцену и не прекращал аплодировать.

– Да, ребятишки, это настоящий мастер-класс! Оказывается, я эту музыку неправильно понимал… Ну, хватит плакать, детка, хватит… Ты очень хорошо станцевала. Молодец! Просто умничка!

– Берёте этот номер, Олег Иннокентьевич? – спросил Саша всё ещё глубоко дыша.

– Безусловно! Даже если влезать не будет, я кого-нибудь другого подвину и урежу. Нужно будет только решить, куда его вставить. Молодец, Кузнецов! Ты действительно профессионально танцуешь!

Глава 14. Первая репетиция. Фламенко

– Тут нужно сделать небольшое вступление, Олег Иннокентьевич. – пояснил Саша подойдя к краю сцены. Режиссёр уже снова занял кресло в первом ряду. – Минуты на полторы. Иначе зрители могут идею неправильно понять.

– Попробуй… – кивнул тот.

– Сначала – о чём это всё. Понимаете, мы хотим сделать что-то вроде небольшого театрального номера. Представьте себе: небогатый молодой человек, зарабатывающий на жизнь в качестве помощника тореро, возвращается домой, где его дожидается молоденькая жена. Он смертельно устал. Бой был трудным, и он даже был ранен. Весь пропылённый он проходит в комнату, бросает на стол шпагу, снимает треуголку и тоже бросает её на стол. Свой камзол он передаёт жене. Его нужно зашить. Правый рукав прорван острым рогом быка. Одетый в белую рубашку со следами крови на плече, в узких брючках и сапогах со шпорами, он подходит к креслу и без сил валится в него. Жена подскакивает к нему с миской горячей воды и принимается тряпочкой смывать с его виска следы крови. Он отталкивает её руку, потому что ему больно, но она не отстаёт. Потом, когда рана уже обработана, она некоторое время подбоченясь смотрит на него, качая головой и тут раздаются первые аккорды фламенко. Сначала еле слышные, они делаются всё громче и громче. Девушка начинает покачивать бёдрами. На губах её появляется лёгкая улыбка. Музыка становится громче, крепнет и, наконец, она начинает танцевать. Она хочет своим танцем влить в мужа новые силы. Фламенко, в сущности, очень эротичный танец. Наконец, на губах молодого человека тоже появляется улыбка. Не поднимаясь с кресла он протягивает к юной жене руки. Он хочет усадить её к себе на колени, но она только мотает головой и смеётся, видя, какое действие производит на него движения её тела. Так продолжается до тех пор, пока он не выдерживает. Он выскакивает из кресла, ловит её в свои объятья и музыка тут же меняется. Жгучее, как кайенский перец, фламенко сменяется не менее эротичным танго! Заканчивается всё тем, что под затихающие звуки танго, муж подхватывает жену на руки и уносит за кулисы. Предполагается, что в спальню!