Текст книги "Первокурсник (СИ)"

Автор книги: Александр Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Вся очередь подняла головы к потолку.

– Пять! – сам ответил на свой вопрос Саша. – Две сидят на потолке, одна пристроилась отдохнуть на плафоне, и ещё две летают! Правильно?

– На плафоне две сидят! – поправил кто-то из очереди.

– Одна дохлая! – возразил Саша. – Она на этом месте уже неделю сидит. Мы говорим о живых мухах!

В очереди вспыхнул смех. Не обращая на него внимания, Саша продолжил:

– Пять мух ты в состоянии посчитать глазами. А теперь попробуй ответить мне на простой вопрос: Сколько на том плафоне следов жизнедеятельности этих мух? Не сможешь? Не сможешь! Вот для этого и нужна техника в медицине!

– Как одно с другим связано? – смеялась Катя.

– А я тебе отвечу! – загорячился Саша. – Представь себе, что ты лаборантка в баклаборатории и должна провести экспресс-анализ, ну, скажем, желудочного сока. Дать расклад отдельно по аэробным и факультативно-аэробным бактериям, а также дать количественную оценку дрожжеподобным грибам. Хотя бы только это! Ты можешь приготовить образец, поместить его под окуляр микроскопа и попытаться подсчитать. Это тебе не пять мух! Хорошо, если кто-нибудь сердобольный даст тебе три раствора, каждый из которых окрашивает отдельный вид в какой-нибудь цвет, оставляя остальные бактерии неокрашенными…

– Или один раствор, который окрашивает бактерии в разные цвета. В зависимости от типа. – раздалась насмешливая подсказка из очереди.

Саша хмыкнул и ответил анонимному подсказчику:

– Ты вот сейчас попроси у тёти Симы винегрет, разровняй его по тарелке вилкой и попробуй глазами посчитать – какой процент от общей массы составляет картошка, какой свёкла и какой солёные огурцы. Но только глазами! Сортировать вилкой нельзя. А я попрошу тётю Симу принести калькуляцию на винегрет, мы сверим её с твоими подсчётами и весело посмеёмся!

Очередь заржала.

– Это что ещё за племянничек у меня тут объявился? – перекрывая смех громко спросила буфетчица тётя Сима.

– Это я, тётя Сима! – поднял руку вверх и запрыгал на носочках Саша. – Я! Сашка Кузнецов! Я здесь! Я худенький и маленький, поэтому меня не видно! Это у меня от неправильного и недостаточного питания!

Тётя Сима рассмеялась:

– Я тебе и без калькуляции скажу, сколько и чего у меня в винегрете!

– Не, не надо! Это я так сказал! – крикнул он в ответ, перекрывая всеобщий смех. – Я винегрет и сам приготовить могу! Было бы из чего готовить!

Он дёрнул плечом, вырывая его из-под чьей-то руки. За спиной у него стояла Лида – молоденькая помощница секретарши деканата лечебного факультета. Саша взглянул на неё через плечо и нахмурился:

– Отстань, Лидочка! Не видишь, у нас тут учёный спор?

Он отвернулся было к Кате, но Лида не отставала. Положив ему руки на плечи, она попыталась развернуть его к себе. Саша сам развернулся и вздохнул:

– Ну, чего тебе?

– Тебе нужно срочно появиться в деканате! Кабинет 414!

– Поем и схожу!

– Нет, сейчас! Тебя там ждут!

– Кто ждёт? Комсомольцы?

– Нет! Давай, ноги в руки и бегом!

Саша оглянулся на Катю и тоскливо вздохнул:

– Потом договорим. Придётся идти. Она ведь не отстанет.

– Не отстану! – подтвердила Лида. В доказательство вцепилась рукой в его курточку и потащила за собой, вытаскивая из очереди.

– Приятного тебе аппетита, Катя… Поешь там за меня, ладно? Хорошенько поешь! – крикнул он через плечо от самой двери.

* * *

Лида довела его до двери факультетского бюро комсомола, постучала, приоткрыла дверь и просунула внутрь голову:

– Привела Кузнецова! Можно запускать?

Из комнаты донёсся смех. Смеялся мужчина.

– Запускайте!

Она отворила дверь настежь, посторонилась и, когда он оказался в дверном проёме, обеими руками толкнула его в спину:

– Иди, злодей! Мы ещё встретимся!

– Встретимся, встретимся! – ухмыльнулся он. Дверь за ним захлопнулась

– Чего это она так? – смеясь спросил невысокий, сухопарый мужчина в элегантном сером костюме. Он с протянутой рукой подошёл к Саше.

– Ну здравствуй, Кузнецов! Помнишь меня?

Саша кивнул и пожал протянутую руку.

– Помню. Вы-то как здесь оказались, Сергей Владимирович?

– Поговорить нужно. Привет тебе от Николая Гавриловича (1).

– Спасибо. Как он там?

– Твоими молитвами. Присаживайся…

– А это кто? – не двигаясь с места, Саша кивнул на сидящего за столом мужчину. Тот очень внимательно наблюдал за ним. Мужчине было лет сорок. Плотной комплекции, короткая причёска «ёжиком» с лёгкой проседью на висках, очки в металлической оправе, чёрный костюм с белой рубашкой и чёрным же галстуком.

– Начальник следствия местного отдела КГБ подполковник Юрковский. – представил сидящего тот, кого Саша назвал Сергеем Владимировичем.

– Я с местными никаких дел иметь не хочу. – помотал головой Саша. – Или пусть он уходит, или давайте мы уйдём. При нём я не буду разговаривать. Я ещё не знаю, буду ли без него разговаривать, но при нём точно нет!

– Погоди, Кузнецов! Не пыли! – нахмурился Сергей Владимирович. – Если ты из-за того инцидента, который позавчера в этом кабинете случился, то мы это быстро уладим.

– Из-за него. – кивнул Саша. – Я им больше не доверяю. Я и вам-то доверяю лишь самую малость, а о местных у меня сложилось совершенно отрицательное мнение.

– Ты в разговоре с теми двумя упомянул Северную Землю… – хмыкнул Сергей Владимирович. – Хочешь, мы так и сделаем? Это не проблема!

Саша ответил не сразу. Он подошёл к торцу стола, бросил на него свою папку, развернул приготовленный видимо для него стул, на котором в прошлый раз сидел Вилен Краснов, и уселся на него верхом.

– Нет, не хочу. – наконец, вздохнул он. – Хочу чтобы эти двое извинились передо мной за своё поведение. При ребятах извинились.

Сергей Владимирович кивнул и посмотрел на своего коллегу:

– Слышали?

Тот выпрямился на своём стуле и кивнул:

– Так точно, товарищ полковник! Организуем!

– Ого! – удивился Саша. – Вы уже полковник? Поздравляю! Два года назад майором были. Быстро же вы растёте!

– Спасибо, Саша. У меня теперь должность гораздо более серьёзная. Я заместитель у Николая Гавриловича. *

– Рад за вас. – кивнул Саша. – Так о чём вы поговорить хотели?

– Сначала я хотел бы извиниться за хамское поведение своих коллег и выразить надежду, что ты не перенесёшь неприязнь к ним на всю нашу организацию в целом.

– Не перенесу. – кивнул Саша. – Я стараюсь подходить к людям индивидуально. И ваше извинение мне не нужно. Достаточно будет, если они извинятся.

– Хорошо! – наклонил голову он. – Теперь второе. У подполковника Юрковского имеется к тебе просьба. Что, если ты выслушаешь её, мы его отпустим и сможем поговорить тет-а-тет? У меня к тебе тоже один вопрос имеется. Даже два.

– Ну, давайте…

Юрковский откашлялся и посмотрел на Сергея Владимировича.

– Разрешите, товарищ полковник? – после утвердительного кивка, он перевёл взгляд на Сашу. – Ты говорил о каком-то золоте. Алмазы мы действительно нашли, но ни в квартире, ни в гараже, ни на даче у него никакого золота не обнаружили. Может подскажешь, что ты имел в виду?

– А я разве вашим не сказал? – удивился мальчишка.

– Что именно?

– Ну, где он золото хранит…

– Нет, не сказал. Я пять раз запись твоего разговора с дежурным прослушал. Ты говорил…

– А-а-а, да! Точно! Не говорил! – перебил он его. – Рядом со мной в этот момент Снежанна стояла. Не хотел без нужды искушать хорошую девушку… Значит так! У его тёщи имеется собственная дача. Старая развалюшка. Она там уже практически не бывает. После смерти мужа совсем её забросила. Живёт летом на новой даче с дочерью. Так вот, в кухоньке там имеется люк в подвал. Скажите своим, чтобы осторожнее были, когда вниз полезут. Там стены на ладан дышат. Может завалить. Борис Аркадьевич хорошо изучил его. Знает, куда можно наступать, а куда лучше не стоит. Там у него золотишко припрятано. С миноискателем вы его вмиг найдёте.

Юрковский кивнул, быстро строча ручкой в блокноте.

– Спасибо… Ты ещё говорил о каких-то подставных лицах на Чукотке и в Магаданской области. Не назовёшь их?

– А не будет вам? – усмехнулся Саша. – Главную информацию я вам дал. Не желаете сами немного потрудиться? Вы уже многое знаете про него. Если наберётесь терпения и поработаете с его документацией, вы все его связи с цеховиками сможете вскрыть. Алмазы и золотишко это всё так… Небольшой запас на чёрный день. Главное у него в других местах зарыто. Он мужчина состоятельный, но я не хочу лишать вас удовольствия самостоятельно сделать интересные открытия.

Он насмешливо фыркнул, увидев выражение лица Юрковского:

– Не воображайте себе, что вы меня завербовали! Я решал собственную проблему, а то что при этом и вам кое-что перепало, это чистая случайность! Скажите спасибо и за это!

Юрковский коротко глянул на сидящего напротив начальника и откинулся на спинку стула:

– Не скажешь, откуда у тебя сведения?

– Не скажу. – покачал головой Саша. – А если будете настаивать или, не дай бог, угрожать мне ответственностью за укрывательство сведений по уголовному делу, я вам это дело вмиг развалю.

– Саша, Саша! – нахмурился Сергей Владимирович. – Чего ты опять раскипятился? Никто тебе не угрожает и не собирается угрожать. Подполковник Юрковский очень опытный следователь. Знает, как распорядиться уже имеющимися фактами. Так ведь, Александр Максимович?

Тот вздохнул, закрыл свой блокнот и поддакнул:

– Так точно, товарищ полковник. – он поднялся из-за стола. – Я закончил. Если я вам не нужен…

* * *

Когда за Юрковским закрылась дверь, Сергей Владимирович легко вскочил на ноги, раскрыл портфель, стоявший на соседнем стуле, выудил из него два каких-то непонятных устройства размерами со спичечные коробки с резиновыми присосками, подбежал к окну, прикрепил их на оба высоких стекла оконной рамы и дважды щёлкнул микровыключателями. После этого он громко щёлкнул каким-то тумблером у себя в портфеле, быстро подошёл к двери, выглянул в коридор, снова закрыл дверь и запер её на ключ, который достал из кармана своего пиджака.

Саша наблюдал за всем этим, сидя на уголке стола и болтая ногой в воздухе:

– Меры предосторожности? – усмехнулся он.

– Да, меры предосторожности. Вопрос у меня к тебе очень уж деликатный.

– А почему вы? Почему дядя Коля сам не позвонил и не попросил о встрече?

– Николай Гаврилович имеет опасение, что в последнее время его телефоны начали прослушивать. И потом, он сказал мне, что хочет подстраховаться. Если с ним что-нибудь случится, он хочет, чтобы я принял над тобою шефство. Я немножко вам помогал со стороны при переезде. Надеюсь, вы с Мариной Михайловной не заметили моей помощи…

– Не заметили. Что за вопрос такой, что вы тут такую таинственность развели?

– Если помнишь, я сказал, что у меня два вопроса имеются. После разговора с Юрковским остался один. Я уже понял, что ты и дальше сохраняешь нейтралитет. Так ведь?

– Так. Я действительно не стою ни на чьей стороне. А вы неплохо информированы.

– Да, Николай Гаврилович доверяет мне. Надеюсь, придёт время, и ты станешь доверять мне не меньше, чем он. Ну да ладно. К делу!

Он порылся в портфеле, выудил из неё чёрный конверт из-под фотобумаги, бросил его на стол перед собой и сложил на нём руки.

– Сначала предыстория… – он поднял глаза к потолку, собираясь с мыслями. Саша слез со стола, обошёл его и уселся на тот стул, на котором до этого сидел Юрковский.

– Неделю назад Николай Гаврилович зашёл в кабинет к одному своему товарищу, который имеет некоторое отношение к внешней разведке… – начал он. – На столе у него он случайно заметил одну фотографию, которая его заинтересовала. В числе прочих людей на ней была видна некая женщина. На фото она была видна со спины, но тем не менее Николай Гаврилович насторожился. Ему показалось, что он узнал Марину Михайловну. Не буду тебя долго мучить, но ему удалось разговорить этого своего товарища и подвигнуть его на то, чтобы тот показал ему и остальные фотографии. В этом конверте светокопия одной из них. Взгляни…

Он подвинул конверт к Саше. Тот нахмурился, услышав о внешней разведке. Он взял конверт, открыл его и вытряхнул на стол фотографию. Нетерпеливо перевернув её, он некоторое время молча изучал её, а потом откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

– С ратуши снимали?

– С какой ратуши?

– В Ля Кабане (2) ратуша единственное высокое здание. Все остальные строения максимум трёхэтажные. Угол такой, что понятно, что снимали откуда-то сверху. Пользовались телеобъективом хорошего качества.

– Я не знаю, что такое Ля Кабане, но подозреваю, что это какой-то населённый пункт. Правильно?

– Да, это деревушка на юге Франции. Тринадцать тысяч жителей. С чего это внешняя разведка заинтересовалась нами?

– Их интересовал не ты и не Марина Михайловна, а тот мужчина, который на фотографии снят анфас. Я думаю, что ты и эта девушка случайно попали в кадр. Точно так же, как Марина Михайловна на другой и Мира Данелько на третьей фотографии. Насколько я понял из пересказа генерала, этот мужчина довольно известная личность на Западе. Его наши держали в поле зрения, а потом он внезапно исчез. Как уж они его снова нашли, об этом тот генерал не распространялся… – он помолчал, строго глядя на Сашу. – Так значит это всё же ты?

– Я, – кивнул Саша. – Девушку на фотографии зовут Харри. Она прислуживает у нас в доме. Мужчина этот год назад был начальником службы безопасности в Ватикане. Зовут его Дональдом Праттом (2). Вскоре после нашего визита к Папе Римскому в ноябре 70-го года, он оставил службу в Ватикане и сейчас играет в Ля Кабане какую-то не до конца понятную роль. К себе в дом мы его не пустили, и он поселился на окраине Ля Кабане неподалёку от клиники. С утра и до позднего вечера он теперь пасётся у нас на территории. Помогает, чем может. В том числе подметает двор клиники и чинит нашу машину, когда она капризничать начинает. Ну и отпугивает любопытных и дураков. Сам себя он считает кем-то вроде биографа нашей семьи. – Саша усмехнулся. – Новый Левий Матвей…

– Значит ли это, Саша, – осторожно начал Сергей Владимирович, – что вы с Мариной Михайловной хотите переселиться на Запад?

– Нет, пока таких планов у нас нет. Мы с ней затеяли всё это только для того, чтобы я мог на полулегальных основаниях заниматься углублённым изучением человеческого тела и практиковаться в лечении различных сложных заболеваний. В Советском Союзе у меня такой возможности нет. Появится только через шесть лет, когда я закончу институт. Да и то…

– Полулегально – это как?

– Совсем легально было бы, если бы я имел патент на занятие врачебной деятельностью. Без диплома о медицинском образовании я его получить не могу. Кстати, для всех окружающих мы с ней брат и сестра. Вивьен и Мари Сартре. Мира наша троюродная сестра Миранда Шатоне. Мари владелица и главный врач той клиники. Женщин обследует и лечит сама. Если встречается интересный или просто новый для меня случай, подключает и меня. Я тогда помогаю ей, но незаметно для пациентов. Это, кстати, и означает полулегально. Легально я занимаюсь массажем и косметологией.

Сергей Владимирович кивнул, помялся немного, пожевал губами, но наконец, решился:

– Слушай, Саша… Мы с Николаем Гавриловичем уже головы сломали. Пытаемся понять, как такое возможно. Ты учишься в Иркутске, живёшь в Иркутске и одновременно ты там. Мы не знали, что эти фотографии сделаны во Франции, но Николай Гаврилович – он видел их все – уверял меня, что это не Советский Союз. Или всё же не одновременно?

– Это мой двойник! – отмахнулся мальчишка. – Я же полковнику Горохову демонстрировал, что в состоянии создавать любое количество двойников. Вы лучше другое скажите!

– Что именно? – оторопел его собеседник.

– Не насторожится ли тот генерал из внешней разведки из-за вашего интереса к этим фотографиям?

– Ах, это? – пренебрежительно усмехнулся Сергей Владимирович. – Не держи нас за дураков! Николаю Гавриловичу «показалось», что ему где-то встречалось лицо той девушки. Харри? – мальчишка кивнул. – Попросил эту фотографию, чтобы показать специалистам нашего управления. Мотивация нормальная. Никаких подозрений возникнуть не может. Мы же не в полной изоляции друг от друга работаем. Общаемся, обмениваемся информацией, помогаем друг другу. Ты лучше скажи, что такое двойник? Что-то я впервые о твоих двойниках слышу. И Николай Гаврилович ни разу не упоминал.

Он вздрогнул, когда за спиной у Саши беззвучно возник мальчишка одетый один в один с тем, что на фотографии. Светло-серый свитерок с воротником под горло, поверх него распахнутая кожаная куртка с косой молнией, на голове кепи. Мальчишка этот шагнул влево, опёрся руками о спинку стула соседнего со стулом Саши и зевнул.

– Я и есть его двойник. А он, соответственно, мой двойник. Сделать ещё парочку, чтобы вы поняли?

– Нет, не нужно… – прохрипел Сергей Владимирович. – Братья близнецы?

– Не-а… Он – это я, а я – это он. У нас одна душа на двоих. Не ломайте голову, Сергей Владимирович! Всё равно не поймёте! Вы же атеист, а атеистам такое понять не дано.

– Ты бы лучше вместо двойников мне какой-нибудь бутерброд сделал! – проворчал Саша, оставшийся сидеть на стуле. – Есть охота! Меня Лидочка прямо из очереди в буфет выдернула!

– А сам не можешь? – усмехнулся тот, что в кепи. Он ещё раз зевнул, и тут же на столе появилась тарелка с двумя большими бутербродами с колбасой. Саша – тот что сидел напротив Сергея Владимировича – подвинул её на середину стола, взял себе один бутерброд и впился в него зубами.

– Угощайтесь, Сергей Владимирович! – промычал он. – Булки ещё тёплые. Прямо из кафе в Ля Кабане! Где вы ещё такие попробуете?

А тот, что в кепи, насмешливо прибавил:

– Если собираетесь шефство надо мной брать – привыкайте к таким штучкам! Он в состоянии новую Вселенную создать, а уж бутерброд… Просто разленился он у вас тут! Угощайтесь, угощайтесь! Я на двоих делал…

–

1 – Николай Гаврилович Мирошниченко. Генерал-лейтенант КГБ. Начальник оперативного управления (3-е Главное Управление). КГБ СССР. Этот человек встречается во многих романах серии "Сашка Кузнецов".

2 – В местечке Ла Кабане на юге Франции разворачиваются события романа "Гарант". В одной из последних глав романа появляется и Дональд Пратт.

Глава 9. Семинар латинского

15 сентября 1971 г.

– Кузнецов!

Лидочка встала рядом с его стулом, упёрла руки в бока и нахмурила бровки. Забежала в аудиторию во время десятиминутного перерыва. На краю стола рядом с Сашей лицом к нему, подложив ладошки под бёдра сидела Катя. Она болтала обутыми в сапожки ногами в воздухе.

– Что тебе, душа моя? – ухмыльнулся он с удовольствием разглядывая её ладную фигурку.

– Ты где вчера весь день шлялся? На физике, говорят, был, а потом исчез! Испарился!

– Заболел я, Лидочка… – печально вздохнул он.

– Может, у тебя и справка есть? – недоверчиво хмыкнула она.

– Имеется… – Саша выудил из нагрудного кармана куртки сложенную вчетверо серую бумажку и протянул ей.

Лида развернула её, пробежала взглядом и пожала плечиками.

– Здесь написано, что тебя на три дня освободили! Выздоровел?

– Угу, выздоровел. ОРЗ ложным оказался. Проснулся сегодня утром, умылся, постоял перед зеркалом, а потом меня как будто что-то по голове стукнуло! Понял, что если дома останусь, я же не увижу её! И сразу почувствовал себя совершенно здоровым. Представляешь?

– Кого её?

– Лидочку… – грустно вздохнул мальчишка и резко отклонился в сторону, спасая шевелюру, к которой потянулись пальчики Лиды. Тут же вскочил со стула и безопасности ради перебрался на другой конец стола.

– Ох, Кузнецов, доберусь я до тебя когда-нибудь! – смеялась Лида. – Приволоку за шиворот в деканат и брошу к ногам Зинаиды Константиновны! Вот, скажу, тот самый Кузнецов, которому язычок укоротить нужно! Я его подержу, а вы режьте!

– Доберёшься, доберёшься… Когда рак на горе свистнет! А если даже и доберёшься, я скажу, что ты мне физической расправой угрожала! Все видели, как ты мне в волосы вцепиться хотела. Я с тобой в словесную баталию вступил, чтобы хоть как-то защитить свою честь!

– Я не вцепиться хотела, а по головке погладить! Не веришь? Иди сюда, я тебе докажу!

– Зачем искала-то? – ухмыляясь спросил он, не двигаясь, впрочем с места.

– Уже не нужно! Секретарша кафедры акушерства и гинекологии прибегала, тебя искала. Она Марину Михайловну потеряла.

– Так она с утра в Горисполком собиралась.

– Звонила она туда! Там говорят, ещё не приезжала! Говорят, сами ждём!

– Ну тогда её, наверно, архитектор города перехватил. Нужно было в Архитектурное Управление позвонить. Она здесь в трёх местах бывает: в Горкоме партии, в Горисполкоме и в Архитектурном Управлении. А сейчас-то ты чего прибежала?

Лида наморщила лоб и задумалась, вспоминая. В этот момент в коридоре звякнул звонок, возвещающий окончание перерыва.

– Забыла! – вздохнула она. – Из-за твоей болтовни у меня всё из головы вылетело. Я тебя позже найду!

* * *

– Кузнецов! – громко постучал мелом по доске преподаватель латыни Артур Маркович. Мальчишка вскочил со своего места и уставился на него. Артур Маркович усмехнулся.

– Сядь, Кузнецов! Отвыкай от школьных привычек. Сиди, когда к тебе обращаются.

Саша послушно сел.

– Почему сидишь, хлопаешь глазами и не конспектируешь? – продолжил преподаватель. – Учти, эти термины ты ни в каких в словарях не найдёшь, а на зачёте я буду их спрашивать!

– Мне они знакомы, Артур Маркович, – Саша дёрнулся было, чтобы снова подскочить, но вовремя опомнился и остался сидеть. – Если увижу что-нибудь незнакомое, я обязательно законспектирую.

– Знакомы? – немного удивился старый преподаватель. – Откуда?

– Я латынь неплохо знаю, Артур Маркович.

– И давно? – усмехнулся он.

– Года два… или уже три? Не помню точно. Я тогда переводил для Марины Михайловны одну большую статью с немецкого. Она в ту пору не очень хорошо им владела. Да, так вот, переводил и постоянно спотыкался на латинских терминах. Ей это в конце концов надоело. Она сняла с полки учебник латыни и латино-русский словарь и велела мне к следующей субботе всё выучить. А в субботу проверила, мы с ней немного покалякали на латыни и вернулись к той немецкой статье…

– Вот так просто? – под хохот студентов спросил Артур Маркович. – До субботы выучить?

– Ну да. А что здесь такого? – удивился Саша. – Я к тому времени уже хорошо говорил на итальянском, а латынь по отношению к итальянскому – это примерно как церковно-славянский для русского языка. Довольно понятно, в общем…

– Ну-ка, иди сюда! – смеясь велел Артур Маркович, вытаскивая из своего пузатого портфеля какую-то растрёпанную книжку. – Прочитай-ка нам вслух небольшой отрывок…

Он ткнул пальцем в длинный, на полстраницы абзац какого-то текста на латинском и передал книжку Саше. Тот по диагонали просмотрел страницу и вернул книгу Артуру Марковичу. После этого повернулся лицом к аудитории, опустил голову, слегка нахмурился и начал говорить…

– Феноменально! – воскликнул преподаватель, когда Саша остановился. – У тебя такая хорошая зрительная память?

– У меня вообще память хорошая, а на языки особенно. Я ещё в детстве научился снимать барьер отторжения, и после этого иностранные языки перестали быть для меня проблемой.

– Барьер отторжения? Иди, садись. Что это такое? Что ты имеешь в виду?

– Это я для себя так называю, – ответил Саша, усевшись на место. – Подсознательное неприятие чужого языка, чужой логики, чужого менталитета. Именно это неприятие, на мой взгляд, мешает по-настоящему погрузиться в чужой язык.

– Ты знаешь и другие языки?

– Знаю. Пять, по-моему…

– Ого! Это какие же?

– Ну… про немецкий и итальянский я уже говорил… – он загнул два пальца на правой руке. – Потом какой?… А! Английский, французский, испанский!… Какой ещё?… А! Узбекский!… Шесть получается. Да, с узбекским шесть. – кивнул он, загнув мизинец на левой руке. – А если ещё латынь посчитать, то семь получается. Угу, семь.

– Не врёшь? – недоверчиво спросил Артур Маркович.

– Не вру. Я же вам только что доказал, что неплохо знаю латынь. Почему вы так недоверчивы?

– Извини, не хотел тебя обидеть. А почему ты в Иняз не пошёл? Или поступал, но провалился?

– А зачем? Пять лет изучать то, что я и без того хорошо знаю? Скучно это. Кроме того, работа переводчиком меня совершенно не интересует. Я хочу стать врачом.

Глава 10. Барьер отторжения

– Слушай, Саш, я вот про этот барьер не очень поняла… – они с Катей снова стояли в очереди в буфет. – Можешь пояснить?

– Сложновато… Я же говорю – это искусственный термин. Я его только для собственного употребления придумал. Размышлял как-то о том, почему же это я таким бестолковым уродился, и как-то пришёл к этой мысли. Кстати, до сих пор не уверен, что прав. Просто мне это помогло, а поможет ли кому-нибудь другому, заранее не известно.

– Давай на мне попробуем?

– Давай. А зачем?

– Да понимаешь, у меня с латынью проблема. Я ею уже с девятого класса заниматься начала. Меня мама предупредила, что с моими способностями к языкам, я с латынью потерплю полное фиаско. Сейчас смотрю в словарь и понимаю, что уже почти всё забыла. Получается, почти два года усилий коту под хвост пошли. Может, проблема действительно в этом отторжении, а? Как ты считаешь?

– Не знаю. Можем попробовать и посмотреть, что получится.

– А как ты его у себя убирал? Научи, а?

– Научить вряд ли получится. – замялся он и даже почесал в затылке. – Это, собственно, целый комплекс упражнений по самовнушению. Причём для каждого нового языка он свой собственный. С латынью у меня довольно просто получилось, потому что я к тому времени хорошо итальянский знал, а вот с французским пришлось повозиться. Если хочешь, могу попробовать убрать твой барьер самостоятельно. Как-то раз мне деньги понадобились, и я подрядился вести занятия по итальянскому у двух девушек. Точнее, у одной молодой женщины и её дочери. С ними неплохо получилось. Они обе у меня уже на втором занятии заговорили.

– Давай попробуем! Говоришь, два дня?

– Да нет. С теми двумя я по-настоящему занимался! Ну там… интонацию отрабатывали, произношение, жестикуляцию, игры всякие… А сам барьер быстро снимается. Минута, может, две. Мы же с тобой не собираемся язык заново учить… Я проведу небольшой сеанс внушения, и это по идее должно помочь тебе вспомнить то, что ты и без того уже знаешь. Вспомнить и внутренне принять. Согласиться с существованием. Без этого твой мозг быстро отторгнет эти знания. Мне только нужен будет физический контакт с тобой…

– Физический контакт?

– Не бойся! – смешливо фыркнул мальчишка. – Это не то, о чём ты думаешь. Просто будем, например, за руки держаться.

– Дурак! Ничего такого я не думала, пока ты не сказал! – рассердилась она. – Вот что ты за человек? Неужели не можешь о чём-нибудь другом подумать?

– Рядом с симпатичной девушкой – нет, не могу! – рассмеялся он. – Да не обижайся ты! Я же не специально. Просто этот оборот речи… гм… сам по себе несколько двусмысленный.

Очередь Кати подошла, и она отвернулась к прилавку. Им сегодня дали поговорить. Саша разговаривал с нею вполголоса, поэтому никто не влезал в их разговор, как в прошлые разы. Не было и Снежанны, на которую Саша часто переключал своё внимание. Вообще, Катя могла быть довольна сегодняшним днём, но если бы кто-нибудь спросил почему, вряд ли смогла бы ответить.

Она не знает, но мы-то с вами не дураки! Мы-то всё понимаем! Попала она под очарование этого весёлого мальчишки! Ещё там, на капустном поле, почувствовала его скрытую силу и обаяние. Удовольствием стало для неё просто находиться неподалёку от него. А уж эти их случайные прикосновения друг к другу в тесной очереди, она помнила наперечёт. Они служили пищей для того костерка, который разгорался где-то внизу её аккуратного животика, когда она ночью принималась мечтать.

Не спала, дожидалась, когда соседки по комнате в общежитии улягутся, и противный дрожащий свет ламп дневного света в комнате погаснет, и начинала мечтать. Так, мечтая, и засыпала уже которую ночь подряд…

– Что брать будете, девушка? – вывел её из задумчивости голос буфетчицы. Тётя Сима! Интересно, кто-нибудь ещё, кроме него, знал до вчерашнего дня, что её звать тётей Симой?

– Два с повидлом и кофе. С молоком, пожалуйста… – встряхнулась она.

Саша легонько толкнул её кулаком в бок и ещё раз извинился:

– Не обижайся! Это шутка была. Согласен – неудачная…

– Да не обижаюсь я уже! Просто задумалась на минутку…

Видимо, у тёти Симы хороший слух. Среди шума в буфете услышать их разговор, да ещё стоя спиной к ним у бойлера с кофе. Вернулась назад, поставила стакан на прилавок, перебросила костяшки на счётах и бросила быстрый взгляд на Сашу.

– Пятнадцать копеек. – и тихо спросила. – Что, обижает тебя мой племянничек?

– Не, всё нормально, тётя Сима… – также тихо ответила она, роясь в кошельке. – Просто не поняли друг друга. Десять… двенадцать… и ещё три. Вот, возьмите.

* * *

– Ну и что прикажете мне делать с тремя пирожками? – обескуражено спросил Саша, усаживаясь с нею рядом. – Как назло и Снежанна куда-то запропастилась. Второй день не показывается. Так бы мог ей скормить. Ей, похоже, с ливером нравятся.

Катя тихо рассмеялась:

– А кто прыгал на носочках и руками махал, чтобы тётя Сима тебя увидела и запомнила?

– Так я же в шутку! А она и вправду решила, что меня дома не кормят. Вот скажи, как теперь назад отыграть?

– Никак! Буфет сменить! Другого выхода нет! – хихикнула она, откусывая свой пирожок.

– Придётся… – кивнул он, принимаясь за свой обед.

* * *

Лида подошла к их столу, когда они уже почти закончили есть. На тарелке у Саши оставалась примерно половина пирожка, а в его стакане пара глотков кофе. Развернувшись на стульях, они через угол стола держались за руки и молча смотрели в глаза друг другу. Третьим за столом был Валера Домбровский с третьего курса лечфака. Он ловко орудовал вилкой и кусочком хлеба в своей тарелке с винегретом и ухмыляясь поглядывал на своих соседей по столу.

– Вот ты где! – довольно хмыкнула Лида, присаживаясь на стул слева от Саши. – Почему всегда, когда ты мне нужен, ты торчишь в буфете? Ты на занятиях когда-нибудь бываешь?

Саша выпустил правую руку Кати из своей руки, схватил с тарелки пирожок, быстро откусил от него и снова поднял Катину руку со стола.

– Не мешай, Лидочка… – бросил он, жуя. – Не видишь, мы серьёзным делом заняты?

– В гляделки вы можете и после занятий поиграть! Я вспомнила, зачем тебя искала!

Саша молчал. Молчала и Катя. Судя по выражению её глаз, она даже не слышала, о чём шёл разговор.

– Гони тридцать копеек, Кузнецов! Кстати, я тебя в списках не нашла! Почему?

– В каких списках, душа моя? – Саша покосился на остаток своего пирожка, но выпустить руку Кати из своей руки на сей раз не решился и снова уставился в её глаза.

– Мне ваш староста принёс ведомость сбора членских взносов, а тебя там не было. Я его спросила, а он говорит, что ты не подавал заявление о вступлении в профсоюз. Я что за каждым разгильдяем поодиночке гоняться должна?