Текст книги "Первокурсник (СИ)"

Автор книги: Александр Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Миша поиграл желваками, подумал, разжал кулаки, положил руки ладонями на стол и кивнул.

– Да! Так будет справедливо!

Мальчишка покачал головой, повернул голову в сторону двери, поймал взгляд внимательных раскосых глаз и громко спросил:

– Наиль, ты тоже так считаешь?

Тот не задумываясь ответил:

– Да! Если это правда, то да!

Саша выбрался из-за стола, отошёл от него, сложил руки за спиной, после чего повернулся к Мише:

– Вот вы оба взрослые люди. Оба прошли армию, работали в стройотрядах, успели повидать жизнь с разных сторон. Почему пятнадцатилетний пацан вроде меня должен учить вас элементарным вещам? Я уж молчу про милосердие, но куда делся ваш критический взгляд на вещи?

– Что ты имеешь в виду? – Наиль отошёл от двери и устроился за спиной у Вилена.

– Я скажу, что имею в виду… Да, среди нас живут такие, как Павка Корчагин и Александр Матросов. Но всегда параллельно с ними существовали и будут существовать взяточники и воры. Это в людях неистребимо! Ты можешь в одночасье похватать и пересажать по тюрьмам всех взяточников и воров, но назавтра увидишь, что на их места пришли новые! И, кстати, не факт, что в нужный момент тот же вор или взяточник не совершит подвиг, равный подвигу того же Александра Матросова. Последняя война это доказала. Ворьё и жульё воевало с фашистами не хуже обычных граждан. Не за страх, а за совесть воевало. И подвиги совершало. Так почему же вы оба так категоричны?

– Про какое милосердие ты говоришь, Саша? – подала голос Снежанна. – Между прочим, затеял весь этот спектакль именно ты! Вилен разозлил тебя чем-то, и ты вознамерился его уничтожить! Это по-твоему милосердно?

– У меня не было намерения его уничтожать, – возразил он. – Посмеяться над ним я хотел, это правда, но не уничтожить. И я постараюсь не дать Мише и Наилю этого сделать. Так что милосердия во мне достаточно. Не передёргивай. Эту трёпку он вполне заслужил, и я хочу, чтобы она запомнилась ему на всю жизнь.

Он перевёл взгляд на Мишу.

– Будет для тебя достаточным доказательством, если Вилен сейчас устно подтвердит, что всё сказанное мною правда, а после этого напишет заявление с просьбой освободить его от должности секретаря?

– Не понял? – удивился Миша. – Зачем это?

– Как зачем? Ты считаешь, что его нужно снимать с должности. Какая тебе разница, как это произойдёт – добровольно, по его собственному желанию, или со скандалом, судебным разбирательством и так далее?

Миша немного подумал и кивнул.

– Да, согласен! Если он подтвердит твои слова, напишет заявление с просьбой об освобождении от должности комсорга института, напишет заявление в деканат с просьбой об отчислении из института, то я возражать не буду!

– А я буду! – громко заявил Наиль. – Получается, что такой злостный взяточник, как его отец, уйдёт от ответственности? Ну уж нет! Не бывать этому!

Саша кивнул.

– Ты правильно рассуждаешь, Наиль. Но всё дело в том, что доказать факт дачи взятки, случившейся почти год назад, без тех документов, которые находятся у меня на руках, практически невозможно! Взятки вообще очень трудно доказывать. Спроси у любого следователя. Одних твоих слов, что ты что-то от кого-то слышал, будет недостаточно. Даже если вы все, как грозился Миша, дружно направитесь в прокуратуру и заявите об этом. Сам понимаешь, если я упрусь рогами в землю и скажу, что всё это было лишь шуткой, то ваш визит туда закончится пшиком! А у меня нет желания подводить его отца под расстрельную статью. У меня другие методы работы с жуликами…

– Какие? – этот вопрос задала Снежанна.

Саша усмехнулся.

– Другие. Я умею убеждать таких людей поделиться наворованным с нуждающимися.

– Кого ты имеешь в виду? – спросил Наиль.

– В Советском Союзе полно детских домов, домов престарелых, домов инвалидов. Ты, может быть, не в курсе, но за очень редким исключением живут они там не очень хорошо. Скудно живут и скучно. Небольшие подарки к праздникам немного скрашивают им жизнь. Новое пальто какой-нибудь бабушке или новые игрушки для самых маленьких. Да мало ли? Много есть способов поднять им настроение! Были бы деньги! На мой взгляд, это достаточная компенсация. И воспитательный эффект налицо. Человек понимает, что борзеть нельзя. Воруешь – воруй, но знай меру и делись с обездоленными!

– Ты оправдываешь воровство? – спросил Миша.

– Не-а… – покачал головой Саша. – Не оправдываю. Но в то же время убеждён, что до конца истребить это зло невозможно. А ещё я убеждён, что использовать его для благотворительности вполне допустимо! Это одна из теорем моей теории о добре и зле…

– Что за теория? – заинтересовалась Снежанна.

Саша глянул на свои часы и помотал головой.

– Это долгий разговор, Снежанна. Уже поздно. Пора заканчивать. Меня дома потеряли. О добре и зле можно как-нибудь в другой раз поговорить. Они никуда не денутся. Всегда с нами…

– Миша! – подал голос Наиль. – И ты ему веришь? Веришь тому, что сопливый пацан сможет убедить матёрого вора поделиться наворованным?

Миша посмотрел на Сашу и пожал широкими плечами.

– Верю, Наиль… Не такой уж он и сопливый, как сначала показался. Похоже, знает, о чём говорит.

– А что ты предлагаешь, Наиль? – повернулся к нему Саша.

– Пойти к нему домой! Ты предъявишь ему свои доказательства и потребуешь вернуть народу всё наворованное!

Саша вздохнул.

– Примерно так всё и произойдёт, но только без развёрнутых знамён и полкового оркестра. Тихо пройдёт. Всё забирать не буду. Вернёт справедливую долю. И не всему народу, а самой обездоленной его части. Всё это я проделаю самостоятельно. В отличие от вас, у меня есть опыт в подобного рода делах. Вы мне только мешать будете.

– А к твоим рукам при этом ничего не прилипает? – усмехнулся Наиль.

Саша слегка нахмурился.

– Прилипает, но совсем немного. Сам понимаешь, у меня могут быть определённые расходы. Только тебе-то что за печаль? Или ты хочешь стать моим контролёром?

– Не обязательно я, но контроль необходим!

– Обойдётесь! – усмехнулся Саша. Он подошёл к ряду стульев возле стены, подобрал свою папку, которую бросил туда и зажал её под мышкой. – Только контролёров мне ещё и не хватало!… Вы решайте побыстрее. Я и так посвятил вашим проблемам чересчур много своего времени.

– Нашим проблемам? – развернулась в его сторону Снежанна.

– А то чьим же? – усмехнулся он. – Не моим же! По мне, так пусть Вилен и дальше возглавляет вашу организацию. Он уже предупреждён, что со мною шутить очень опасно. Можно легко головы лишиться. Больше он ко мне не сунется, так что свои проблемы я уже решил. Если я сейчас уйду, он вытрет со лба пот и вздохнёт с облегчением. Мне уйти?

– И ты можешь так легко оставить всё, как есть? – недоверчиво спросила она.

– Запросто! Не моргнув глазом! Ты просто не представляешь, сколько вокруг нас ежедневно творится всякого рода нарушений и отклонений от нормы и идеала. Хотя, почему не представляешь? Сама знаешь, что половину работников любого завода и всех подряд работников общепита можно смело бросать за решётку! Воруют-с! И взятки дают и берут! И деньгами, и водкой, и борзыми щенками. Вилен со своим папой здесь не исключение. У них масштабы другие, но суть-то та же. Если всех сажать, то кто будет работать? Кто будет детей рожать и воспитывать?

Он подошёл к Снежанне совсем близко.

– Ты пойми, я в институт пришёл для того, чтобы учиться, а не для того, чтобы решать проблемы вашей организации. Они мне совершенно не интересны. Абсолютно! Я уже давно растерял остатки иллюзий в отношении верхушки что комсомола, что партии. Они уже давно не те, кем были до войны, во время войны и в период восстановления народного хозяйства. Полный набор трескучих фраз, за которыми чаще всего ничего не стоит! Нет уж, спасибо! Трудно исправить то, что от природы рождено неправильно. Ты, будущий врач, знаешь это не хуже меня.

– Ты рассуждаешь так, как будто никогда не был пионером!

– Был. И металлолом собирал, и старушек через дороги переводил. Но с тех пор многое изменилось. К слову сказать, за прошедшее время я один раз умер, а покушались на меня я уж и не помню сколько раз. Как ты думаешь, останется человек после этого таким же наивным, каким был в пионерах? – он нахмурился. – Ладно, хватит! Так мы можем до утра разговаривать. Я пошёл, а вы как знаете!

– Погоди! – Миша поднялся со своего места. – Погоди, Кузнецов! Ещё пять минут.

– Давай быстрее! – недовольно проворчал паренёк взглянув на свои часы. – Уже четверть девятого, а мне ещё на левый берег добираться. Если вам всем в общаге делать нечего, то у меня-то дома дела имеются.

Миша отмахнулся от этого.

– Давай, Вилен! Пиши заявления! Есть бумага?

– А если я откажусь? – нахально усмехнулся тот. – Как я понял, доказательств у вас никаких! Одна говорильня!

Саша рассмеялся.

– Ну ты, наглец! – не присаживаясь к столу, он вжикнул молнией своей папки, выудил из неё какую-то фотографию и через плечо Снежанны бросил её на стол. – Одного этого будет достаточно, чтобы возбудить подозрение у следственных органов. Подойди, полюбопытствуй. А есть ещё и другие фотографии. И запись магнитофонная имеется. Решил всё-таки рискнуть жизнью отца? Ну, будь по-твоему!

Фотография моментально оказалась в руках у Миши. Остальные ребята повскакивали со своих мест и сгрудились у него за спиной. Миша не глядя передал её Наилю, растолкал всех и кинулся к стулу, возле которого уже стоял Вилен. Заметив его перемещение, тот развернулся и бросился к двери. В два длинных прыжка Миша догнал его и ухватил за шиворот. Ещё два движения и правая рука Вилена оказалась вывернута за спину.

– Наиль, ты бы помог Мише? – серьёзно сказал Саша. – Нужно придержать его, пока сюда не прибыли те, кто будет вести следствие. Видит бог, я этого не хотел! Давал же ему шанс… Теперь придётся идти до конца.

Миша отбуксировал Вилена к стульям и бросил его на них. Рядом с ними встал Наиль. Кулаки его были сжаты, на скулах играли желваки.

– Нужно в КГБ звонить, Миша… – подошёл к ним Саша.

– Почему в КГБ, а не в прокуратуру? – оглянулся он на него.

Саша вздохнул.

– Не хотел при всех… После сообщения о взятке, у них дома будет произведён обыск. У папеньки его припрятан золотой песочек и имеется заначка с необработанными алмазами. При обыске их скорее всего найдут, и дело тут же передадут в КГБ. Такими делами они занимаются. Это их зона ответственности.

– Серьёзно?! – выдохнул он.

– Серьёзно, серьёзно… – кивнул Саша. – Только этот звонок лучше сделать без свидетелей. Иначе завтра весь институт гудеть будет, а послезавтра весь город. Сам понимаешь, дело-то очень серьёзное. У его папеньки куча подельников в разных городах Союза имеются. Следователи именно поэтому до последнего скрывают информацию ото всех, чтобы эти ещё не выявленные и не задержанные люди не насторожились и не попрятали концы в воду…

Он повернулся к напряжённо слушающим его остальным ребятам.

– Диспозиция изменилась! Придётся всем до прибытия опергруппы оставаться здесь. Это для вашей же пользы. Меньше вопросов к вам потом возникнет. От вас скорее всего потребуют сохранения тайны следствия. Подпишете обязательство о неразглашении, и вас отпустят. Приготовьтесь к длительному ожиданию.

Он снова обратился к Мише:

– Я сейчас ненадолго отлучусь. Нужно купить чего-нибудь поесть и попить. Все голодные. Я, например, в последний раз ел в перерыве после второй пары. У меня уже кишки заворачиваются.

– Магазины уже закрыты! – вмешалась Снежанна. Она тоже подошла к ним и стояла за спиной у Саши.

– Да, знаю, – повернулся он к ней. – Я собираюсь в ресторан заглянуть. Каких-нибудь бутербродов у них купить. Сходишь со мной?

Снежанна кивнула.

– Ребята, скидываемся!

– Не нужно! – нахмурился Саша. – Мне тётя Марина достаточно карманных денег даёт. Кроме того, я летом неплохо заработал.

Его перебил Миша. Выражение его лица было озабоченным.

– Слушай, Саш, из института скрытно позвонить, наверно, не получится. Уже довольно поздно. Сейчас только в ректорате люди могут быть. Там, конечно, телефон имеется, но сам понимаешь… Деканаты скорее всего уже все закрыты. Внизу на вахте телефон также имеется, но там тоже люди сидят. Как позвонить? Попросить их выйти и отойти подальше? Так не послушаются же…

– Мы сами позвоним… – вздохнул Саша. – Из автомата. Слушай, Миша, тут такое дело… – он оглянулся на остальных ребят и понизил голос.

– Что ещё?

– Сможешь сделать так, что если кому-то в туалет захочется, то чтобы поодиночке не ходили? Следователи обязательно спрашивать будут – не отлучались ли вы из комнаты, не общались ли с посторонними? Если ребята попарно ходить будут, то впоследствии смогут подтвердить слова друг друга. Понимаешь?

Глава 4. Прогулка к ресторану

В телефонную будку они втиснулись вдвоём. Снежанна отказалась ждать на улице. Саша на её слова только пожал плечами, выудил из кармана двухкопеечную монетку, сунул её в прорезь автомата, снял трубку и уверенно набрал номер. Было такое ощущение, что этот номер он знает наизусть.

Она немного удивилась тому, как уверенно и чётко он разговаривал со своим собеседником. Ничего лишнего!

– Записывайте!… По полученной информации в доме гражданина Краснова Бориса Аркадьевича, проживающего по улице Ленина, дом 7, квартира 17, хранятся необработанные алмазы. Приобретены они у Максимова Эльдара Петровича, работника горно-обогатительного комбината в городе Мирном. Приобретались в два этапа – в этом и в позапрошлом году. Кроме того, по моей информации гражданин Краснов приобрёл через подставных лиц в Магаданской области и на Чукотке значительный объём золотого песка. Насколько мне известно, он хранит его в двух трёхлитровых банках. Где именно хранит – не знаю. Кроме того, 21 октября прошлого года он дал взятку в размере десяти тысяч рублей гражданину Сидорчуку Анатолию Евгеньевичу. Анатолий Евгеньевич работает инструктором горкома комсомола. Цель дачи взятки – протолкнуть своего сына Вилена Борисовича, студента четвёртого курса Медицинского института на должность секретаря комсомольской организации института. Это пока всё…

– Кузнецов Александр Петрович. Студент лечебного факультета Мединститута. Первый курс…

– Обойдётесь! Я вам и так достаточно сообщил! Кстати, этого Вилена сейчас ребята удерживают в институте, чтобы он не смог предупредить отца. Так что вы не только к ним домой людей направьте, но и в институт тоже. Лечебный факультет, комната 414. Ребята там сидят голодные. Я сейчас куплю чего-нибудь перекусить и присоединюсь к ним…

– Иди ты в жопу, оперативный дежурный Онуфриенко! Ещё не хватало о таких вещах по телефону разговаривать! Присылай следователя – с ним и буду говорить! Всё! Пока! – он повесил трубку на рычаги.

Снежанна расхохоталась. Навалилась на него прямо в будке, обняла и смеялась в его прикрытое спортивной шапочкой ухо. Отскочила от него, когда почувствовала, что его руки, сначала устроившиеся у неё на талии, опустились чересчур уж низко. Прислонилась спиной к стене будки и, всё ещё улыбаясь, спросила:

– По морде захотел?

Саша рассмеялся.

– Злая ты! Подумаешь, пальто ей сзади погладили! Злая и жадная! Всё! Пошли в ресторан, а то я уже умираю от голода! Выходи первая!

– Погоди! Сначала на вопрос ответь! Зачем трогал?

– Как зачем? Ты что, не понимаешь? – искреннее удивился он.

– Нет, не понимаю! – усмехнулась она. – Понравилась, что ли?

– Конечно. – фыркнул он. – Я думал, ты заметила… Ты очень красивая девушка, с божественной фигуркой. Я бы…

– Что, ты бы? – довольно рассмеялась она.

– Что-что! – ответно засмеялся Саша. – То самое!

Он тут же выставил руки вверх и чуть в стороны, ловя глазами её движения. Снежанна смеялась:

– Не бойся, бить не буду! Нахалёнок маленький! Выходи первым, а то я тебе не доверяю!

Всё-таки она дала ему поджопник! Когда он изнутри навалился на дверь будки, пнула его коленкой под зад. Саша на это только ойкнул.

* * *

– Слушай, а почему ты так резко поменял своё мнение? – они быстро шагали по центральной улице в сторону ресторана «Байкал». – То тебе всё равно было, а тут вдруг – раз! – и фотография эта появилась, и уже план действий до деталей продуман. Что случилось?

– Не знаю… Что-то расхотелось с деньгами возиться. Думаешь, это просто, крупную сумму по многочисленным адресам разослать? Вспомни «Берегись автомобиля» и Юрия Деточкина. Помнишь ту сцену, где он на почте деньги считает? – она кивнула и Саша продолжил. – Учти, мне всего пятнадцать и паспорта у меня нет. Самостоятельно я даже рубля по почте отправить не смогу. Приходится взрослых использовать, причём по большей части втёмную. Мороки много, а я сюда учиться приехал. Где время взять? Если бы этот Вилен согласился действовать по моему плану, то я бы ничего и не стал предпринимать. Пришлось бы действительно с его папашей встречаться и разговаривать. У меня пару раз получалось так надавить на совесть жулика, что он сам, как ошпаренный, начинал благотворительностью заниматься…

– У меня в голове не укладывается. – созналась она. – Ты такой парнишка… По виду не очень взрослый, короче, а ведёшь себя, как взрослый человек. Когда и где ты успел всему этому научиться?

– Перебьёшься! – усмехнулся он. – За попку не дала себя потрогать? Не дала! Физической расправой угрожала? Угрожала! С чего ты взяла, что я после этого перед тобой раскроюсь? Где твой ресторан? Долго ещё топать?

– Да вот же он! – рассмеялась она.

На крыльце ресторана перед закрытой дверью толпились люди. Саша мгновенно оценил обстановку и тихо сказал:

– Через главный вход не получится. Пошли искать чёрный ход.

– Пошли. Только он наверняка тоже закрыт.

– Ничего, мы его откроем!

На их удачу калитка в воротах внутреннего дворика ресторана и дверь чёрного хода оказались открытыми. Саша приотворил оббитую оцинкованным железом тяжёлую дверь и негромко сказал:

– Подожди меня здесь. Я быстро!

– Нет! Я с тобой! У меня уже ноги мёрзнуть начали!

Он вздохнул и кивнул:

– Ладно, пошли! Но не вмешивайся. Я сам буду говорить. Понятно?

– Угу… Давай, заходи!

Они прошли по полутёмному коридору, уставленному с правой стороны до самого потолка пустыми ящиками из-под вина, пива и газированной воды и остановились перед дверью, из-за которой доносился шум льющейся воды и звяканье посуды. Саша приоткрыл её, просунул туда голову и тихонько свистнул. Послышался женский голос:

– Чего тебе? Ты как сюда попал?

– Слушай, тётка, жрать хочется – сил никаких нет, а магазины уже закрыты. Даю четвертной за четырнадцать бутербродов и пять бутылок какой-нибудь газировки. Сделаешь, или мне кого-нибудь другого попросить?

– Сделаю! Давай деньги!

– Ишь ты быстрая какая! Неси сначала бутерброды и газировку! Смоешься с деньгами – ищи тебя потом!

– Покажи деньги!

Саша сунул руку в карман куртки, вытащил оттуда что-то и просунул руку в щель.

– Только делай, как для себя, поняла? Толстые куски хлеба и колбасы!

– Масло нужно?

– Не, можно без масла… Давай, поторопись!

– Значит четырнадцать бутербродов и пять бутылок газировки?

– Да, семь. Семь бутылок!

– Ты же говорил пять!

– Обсчитался я. Чего ты? Всё равно ведь не меньше червонца наваришь!

Тётка рассмеялась:

– Ладно, жди, пострелёнок! За дверью жди! Сюда не суйся! Если шеф-повар увидит, он тебя вышвырнет!

Дверь закрылась, и Саша прислонился спиной к стене рядом с ней.

– Щедро ты! – сказала Снежанна, устраиваясь у противоположной стены.

– Нормально. Зато быстро сделает. Я же говорю – весной неплохо подзаработал.

– Ты же говорил летом.

– Оговорился. Летом я к вступительным готовился.

Снежанна смешливо фыркнула.

– Обсчитался… Оговорился… Как мы всё это понесём?

– Ящик взаймы возьмём. Только не мы понесём, а я.

– Тяжело ведь одному.

– Ничего! Я крепкий!

– Я видела. Как это ты Наиля от себя оторвал? Какой-то приём?

– Угу, болевой приём. Я неплохо владею джиу-джитсу…

– Научи?

– Шиш тебе! Ты злая и жадная! Я таких не учу!

Снежанна – она расстегнула пальто и размотала длинный вязаный шарф на шее сразу, как только они вошли в этот жаркий коридор – улыбнулась и шагнула к нему.

– Ладно, вот она я! Можешь немножко потрогать…

– И поцеловать себя дашь? – недоверчиво спросил мальчишка, протягивая к ней руки. Вместо ответа она положила руки ему на плечи, прижалась к нему животом, склонила голову и подставила губы для поцелуя.

Отпрыгнула она назад, когда почувствовала, как жадные и нескромные руки мальчишки потащили вверх подол её юбки.

– Быстрый ты больно! – издала она короткий смешок, оправляя юбку сзади – А целоваться ты неплохо умеешь. На твёрдую четвёрку.

– Это, потому что я не старался! – усмехнулся он, вытирая губы рукавом куртки. – Иначе была бы твёрдая пятёрка.

– А почему не старался?

– А зачем? Мы с тобой скорее всего больше не встретимся. Ты на третьем, я на первом. Ты живёшь в общежитии, я – нет. Ухаживать за тобой я не собираюсь. Искать с тобой встречи тоже. Жалко, конечно, но тут уж ничего не попишешь…

– Чего жалко?

– Что времени у нас сегодня маловато! – фыркнул он. – Что вдуть тебе не получится!

Она улыбаясь смотрела на него и качала головой. Что за бедовый мальчишка. И ведь расшевелил. За какую-то минуту – две успел расшевелить… За дверью послышался звон бутылочного стекла. Дверь открылась и в коридор выглянула полная женщина в белом халате и белой же косынке на голове. Она кивнула Снежанне, нашла глазами Сашу и спросила:

– Сумка есть?

– Нет, нету. Я у тебя ящик взаймы возьму. Заверни бутерброды хорошенько, ладно?

Она кивнула:

– Бутерброды ещё не готовы. Повара их делают. Я-то здесь посудомойкой работаю. Подождёшь минут десять?

– Подожду. Скажи поварам, чтобы хорошенько завернули, ладно?

Дверь закрылась, и Снежанна вновь подошла к нему.

– Учи!

– Чему?

– Джиу-джитсу.

– Может лучше ещё разок поцелуемся? Ты же слышала – у нас целых десять минут в запасе.

– За десять минут я даже разогреться по-настоящему не успею. А если разогреюсь, то что потом? На морозе продолжать?

– Не ври. Ты уже разогрелась. – усмехнулся он.

Она сочла за благо сменить тему. Подумала немного и спросила:

– А откуда у тебя та фотография?

– Ага, так я тебе и сказал! Это тайна! Причём очень серьёзная…

– Жадина!

Мальчишка потянулся и широко зевнул:

– Чего они там так долго возятся?… – потом помолчал и добавил, глядя на дверь. – Прокололся я с вами. Даже два раза прокололся.

– В чём это? – она снова подошла к нему ближе.

– Сначала посоветовал Мише сразу обратился в КГБ. Это было неправильно. Точнее, для дела это более эффективно, но не для меня лично.

– Почему?

– Потому что показал свою осведомлённость в таких делах, о которых нормальные люди не имеют ни малейшего представления. Готов поспорить, что в институте среди студентов и преподавателей вряд ли найдётся второй такой, который знает, что дела о хищениях драгметаллов и драгоценных камней находятся в компетенции именно КГБ.

– А чем тебе лично это может угрожать? Что-то я не поняла…

– Угрожать? Угрожать ничем не может. Просто ребята могут подумать обо мне, как о стукаче. Особенно после того, как я в твоём присутствии, не обращаясь в справочную, и не задумываясь, набрал номер оперативного дежурного КГБ. Это был второй прокол.

– Не собиралась я трепаться об этом. Ты что, меня за дуру принимаешь?

– При чём здесь это? Они все твои друзья, а друзьям мы обычно доверяем многое. Порой не задумываясь рассказываем им даже такие вещи, которые для кого-то могут быть или стать опасными. Умный ты или глупый не играет здесь никакой роли. Дружба ведь очень похожа на любовь. Если ты искренне дружишь с человеком, то даже не задумываешься над тем, что с течением времени его отношение к тебе может измениться. Или твоё к нему…

Она кивнула, соглашаясь.

– А кстати, откуда ты телефон знаешь?

– У меня память хорошая. Я наизусть помню телефоны всех городских служб, всех кафе, всех ресторанов… Короче, всё, что стоит в городском телефонном справочнике на первых трёх страницах и на двух последних.

– Серьёзно?! Врёшь ведь!

– Не-а, не вру. Можешь проверить. Приноси телефонный справочник и проверяй. Только не бесплатно! – он ухмыльнулся.

Выяснить, что означает «не бесплатно», Снежанна не успела. За дверью послышался шарканье тапочек по кафельному полу, снова звякнуло бутылочное стекло и дверь распахнулась.

– Гони денежки, сорванец! – весело сказала тётка, подмигнув Снежанне. Возле её ног стоял деревянный ящик с бутылками газводы и двумя внушительного размера бумажными свёртками…

Глава 5. Конфликт

Когда они подошли к центральному входу в институт, возле него уже стояла чёрная «Волга», на переднем сиденье которой сидел и курил в открытое окно водитель.

Два сотрудника уже разделись, сбросив свою верхнюю одежду на стулья и сейчас заняли места за столом. Вообще, в комнате никто не стоял. Все сидели за столом. Снежанна открыла и придержала для Саши дверь. Он прошёл прямо к свободному краю стола, с грохотом водрузил на него ящик и, не обращая внимания на вновь прибывших, начал быстро расставлять бутылки перед ребятами. Потом пришла очередь бумажных пакетов.

– На каждого по два бутерброда! – громко объявил Саша, расстёгивая молнию своей куртки. – На тебя, Вилен, тоже.

– Ты Кузнецов? – пробасил один из прибывших сотрудников.

– Я Кузнецов, но разговаривать с вами буду только после того, как поем.

Он сбросил с плеч куртку, поднял со стула свою папку на молнии, расстегнул её, вытащил оттуда большой фотографический конверт, прибавил к нему маленькую катушку магнитофонной плёнки, положил всё это на свободном стуле и сказал, подходя к столу:

– Вон можете картинками полюбоваться, пока мы ужинаем.

Оба мужчины вскочили со своих мест и устремились к стулу. Саша тут же занял место одного из них, дотянулся до свободной бутылки, положил руку на металлическую крышечку, как-то крутнул её, бутылка громко пшикнула газом, и Саша бросил крышечку на стол. Он с наслаждением отпил пару глотков и дотянулся до бутербродов.

– Саш, открой и мне, пожалуйста? – Снежанна протянула ему свою бутылку.

Ему пришлось показывать этот фокус с открыванием бутылки ещё пять раз. Открывашки или перочинного ножа ни у кого при себе не оказалось.

Съев свой первый бутерброд, Саша подобрел. У него даже щёки зарумянились. Он откинулся на спинку стула, потом оглянулся назад на гебистов и благодушно бросил им:

– Что-то мне расхотелось с вами сегодня разговаривать. Я уже спать хочу. Присылайте повестку на дом.

– Нет, так дело не пойдёт! – сказал второй, поднимаясь со своего места и передавая фотографии своему напарнику. Он обошёл стол и занял стул напротив Саши между Наилем и Мишей.

– Что именно не пойдёт? – усмехнулся мальчишка.

– Мы с тобой сейчас немножко поговорим, а потом можешь отправляться домой. Не бойся, это недолго.

– Вы вообще в курсе, что я несовершеннолетний? Что УПК запрещает проводить допросы таких, как я, в отсутствие родителей или лиц их замещающих?

– А сколько тебе?

– Пятнадцать. Ещё вопросы имеются?

– Пятнадцать? А как ты здесь оказался? Я не понял – ты студент или ещё школьник?

– Студент. Лечебный факультет, первый курс. Я, кажется, вашему Онуфриенко достаточно внятно представился.

– Студент он. – подтвердил Миша. – Сто третья группа.

– А зачем ты нашему дежурному нахамил? – спросил тот, кивнув Мише.

– Не люблю вашу контору. А кроме того, задавать такие вопросы по телефону просто глупо.

Саша снова присосался к своей бутылке.

– Доводилось сталкиваться? – усмехнулся гебист.

Саша молча кивнул, оторвался от бутылки, тихонько икнул от попавшего в желудок газа и извинился перед окружающими,

– Пардон! Да, доводилось. И много раз. И всякий раз с горечью убеждался в том, что совесть у всех ваших либо находится в зачаточном состоянии, либо и вовсе атрофировалась за ненадобностью. Атавизм! Во! – он поднял палец к потолку, насмешливо глядя в хмурые глаза собеседника.

– А ты наглый… – покачал головой тот. – Смотри, Кузнецов, не зарывайся. Совести у меня может быть и маловато, но зато я хорошо знаю, как с такими наглецами разговаривать.

– Да ты никак мне угрожаешь? – насмешливо фыркнул мальчишка, легко переходя на ты. – Смотри не пожалей. Я ведь не всегда добрый. Отметелю, как бог черепаху, и мне за это ничего не будет.

Мужчина замолчал, сцепив зубы. На скулах его заиграли желваки. Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и мрачным взглядом уставился на мальчишку. Тот снова усмехнулся, обращаясь к Наилю,

– Вот, Наиль, наглядный пример из области психоанализа. Обрати внимание на его руки. Сложенные на груди руки означают, что человек перешёл в оборон…

Завершить фразу он не успел, потому что к нему сзади подошёл оставшийся сидеть на составленных вдоль стены стульях гебист. Он молча ухватил Сашу за шиворот и попытался поднять его со стула. Саша послушно встал, а потом никто не понял, что произошло. Тело Саши резко дёрнулось, а стоящий за его спиной массивный, высокий мужчина вдруг выпустил воротник Саши и с коротким хрюканьем отлетел к самой стене. Летел он по воздуху. Он сильно ударился о стену спиной и затылком, упал задом на стул, который с громким треском сломался под ним. Мужчина упал на пол, перевалился на бок и затих.

Как ни в чём не бывало, Саша вновь занял своё место, схватил бутылку и усмехнулся в лицо медленно поднимающемуся из-за стола гебисту.

– Не успел предупредить. Я очень не люблю, когда меня хватают за воротник. Могу сделать неприемлемо больно. Так что советую тебе разговаривать со мной вежливо. Не зарывайся, короче…

Он перевёл весёлые глаза на выпученные от изумления глаза Миши.

– Так всегда бывает, когда недооцениваешь соперника. Я как-то раз наблюдал, как восьмидесятилетний старик – он примерно с меня ростом и такого же телосложения – навалял шестерым бугаям наподобие этих двоих. Крепко навалял, а сам даже не запыхался, представляешь? Я к нему после этого в ученики напросился. Целый год он меня по всякому мутузил! Каждый божий день по нескольку часов! А через год сказал: «Я дал тебе всё, что знал. Иди и учи других!».

Саша оглянулся через плечо на стоящего на коленях перед павшим товарищем гебиста.

– Оставь ты его в покое. Он скоро сам очухается. Лучше делом займись. Мы с ребятами не собираемся здесь всю ночь торчать! Кстати, ты забыл представиться…

– Ответишь за это! – прошипел сквозь зубы тот, оставаясь стоять на коленях.

– Вот ещё один пример твердолобости! – вздохнул Саша, обращаясь в пространство. – Ему бы насторожиться, а он на рожон прёт! Ты, дядя, если не хочешь продолжать службу где-нибудь на Северной Земле, лучше напряги мозг – или что у тебя там в голове вместо него – и займись делом. Я ведь тебе уже намекнул – мне ничего не будет, даже если я весь ваш отдел во главе с начальником отметелю! Ни-че-го! Ещё поблагодарят за то, что выявил гнездо латентных дебилов, которые долгие годы успешно скрывались от проверок и вводили в заблуждение членов медкомиссий. Не рискуй, дядя, мой тебе совет!