Текст книги "Первокурсник (СИ)"

Автор книги: Александр Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Annotation

После событий 1969 года в небольшом городке на берегу Охотского моря, куда для предотвращения кровопролития власти ввели войска, мой юный герой в течение полутора лет вынужден был скрываться от людей в глухой тайге на острове, образованном двумя рукавами реки Уссури.

Книга рассказывает о событиях осени 1971 года, когда он наконец-то снова смог появиться на людях.

–

Это первая книга цикла "Противостояние"

Александр Раевский

Глава 1. Катя Карташова

Глава 2. Знакомство со Снежанной

Глава 3. Вилен Краснов

Глава 4. Прогулка к ресторану

Глава 5. Конфликт

Глава 6. Разговор в буфете

Глава 7. На шашлыках

Глава 8. Дохлая муха и полковник Телюпа

Глава 9. Семинар латинского

Глава 10. Барьер отторжения

Глава 11. Дора Михайловна

Глава 12. День рождения Кати

Глава 13. Первая репетиция. Вальс

Глава 14. Первая репетиция. Фламенко

Глава 15. Олег Иннокентьевич

Глава 16. Драмтеатр. Просмотр

Глава 17. Институт. Галя Воронова

Глава 18. Разговор в вестибюле

Глава 19. Галя и Маринка

Глава 20. Разговор с Магаданом

Глава 21. Концерт в райцентре

Глава 22. Маша Логинова

Глава 23. Катя. Ссора

Глава 24. Репетиция в институте

Глава 25. Катя. В общаге

Глава 26. Особый отдел

Глава 27. Саша загулял

Глава 28. Лидочка Милославская

Глава 28. Свидание в деканате

Глава 29. Недоразумение

Глава 30. Праздничный концерт

Глава 31. Конфликт

Глава 32. Разговор с деканом

Глава 33. Соперницы

Глава 34. Ночь и утро следующего дня

Глава 35. На даче

Глава 36. В дом пришла беда

Глава 37. Наташа. Признание

Глава 38. Проклятье

Глава 39. Наказание виновных

Глава 40. Ангелина Мазина

Глава 41. Ангелина Мазина. Ребёнок

Глава 42. Следователь

Глава 43. Разговор за столом

Глава 44. Пётр Анисимович

Глава 45. Последний визит Мазиной

Глава 46. Окончательное решение

Эпилог

От автора

Александр Раевский

Первокурсник

Глава 1. Катя Карташова

7 сентября 1971 г.

– Привет! – поздоровалась она с сидящим у костра на корточках пареньком.

Он шерудил в углях сильно обгоревшей с одного конца кривой веткой. Лицо его показалось ей смутно знакомым. Встречала где-то в городе? Она присела напротив него и протянула к огню снятые с рук насквозь мокрые, испачканные землёй перчатки. Замёрзла сильно! Как ни старалась потеплее одеться – не помогло. Ночью подморозило, да так, что земля на несколько сантиметров промёрзла. К рассвету и туман промозглый с Ангары добавился!

– Привет! – отозвался паренёк.

– Ты кто? Что-то лицо твоё мне знакомо…

– Сашка Кузнецов, – смешливо фыркнул он.

– Что ты тут делаешь?

Страшно не хотелось возвращаться назад, в поле, к грязным джутовым мешкам, к корзинам и вёдрам, к кучкам покрытых ледяной корочкой капустных кочанов. Хотелось сидеть, слушая потрескивание костерка, щуриться от попадающего в глаза сладковатого дымка и болтать с симпатичным пареньком.

– То же, что и ты – у костра греюсь… – ухмыльнулся он в ответ.

– Ты чей-то сын? – улыбнулась она.

– Угадала… Так же как и ты – чья-то дочь… – продолжал ухмыляться он.

– Нет, я не это имела в виду! Ты сын кого-то из преподавателей?

На безбрежном поле подшефного совхоза преподавательский состав Иркутского медицинского института собрался почти в полном составе.

– Можно и так сказать. Марина Михайловна Колокольцева. Она ведёт кафедру акушерства и гинекологии. Только она мне не мать, а опекунша.

– А-а-а, понятно… – протянула Катя, с удовольствием ощущая, как колени, лодыжки и руки быстро согреваются в струящемся от костра сильном жаре. – Она тоже здесь?

– Не-а… – мальчишка помотал головой в натянутой на уши чёрной лыжной шапочке. – Профессура освобождена от рабского труда.

– А что ты тогда здесь делаешь? Любишь капусту собирать?

– Угу, очень… Утром убеждал себя, что нет на свете более достойного и увлекательного занятия, чем собирать на совхозном поле мёрзлую капусту. Это такая форма самовнушения. А к двенадцати часам понял, что оно не сработало. Оказывается, я терпеть не могу её собирать. Мне кажется, ты тоже…

Они посмеялись, а потом Саша просто сказал:

– Не гадай. Я тоже студент. Лечебный факультет. Сто третья группа.

– О! И я в сто третьей! Постой! А сколько же тебе лет?

– Пятнадцать.

– Так мало? А как же ты школу закончил? Ты её закончил?

– Конечно, закончил. Кто бы меня к вступительным допустил?

– Погоди! А почему же тогда я тебя в институте не видела?

– Видела. Просто не обратила внимания. Я тебя ещё летом на приёмных экзаменах приметил. А первую неделю сентября я пропустил, поэтому ты меня в институте не встречала. Нужно было в Магадане кое-какие дела доделать и помочь Иванке и Наташке с переездом.

– А кто это? Сёстры твои? Иванка? Нерусское какое-то имя.

– Она болгарка. Марина Михайловна забрала её из детского дома под Одессой. Так что мы у неё двое приёмных.

– Ты что, тоже из детдома?

– Да нет же. Чем ты слушаешь? Я же говорю, Иванку она удочерила, потому что она детдомовская, а надо мной она опеку оформила. Моя мама в Москве живёт. Замуж за москвича вышла, а я не захотел с ними туда переезжать. Остался в Магадане с тётей Мариной, а потом, когда школу закончил, сюда приехал поступать. Вместе с Наташей – она её старшая дочь – и с Иванкой. Наташка здесь в десятый класс пошла, а Иванка в девятый.

– Ого! Большая у неё семья.

– Ну да, нас у неё трое. Ничего, мы все довольно дружно живём, так что ей с нами не трудно.

– Как она с вами только управляется? – покачала головой Катя. – Ещё, говоришь, кафедрой в институте заведует…

– Да… – мальчишка недовольно фыркнул. – Кафедру её уговорили принять. Можно сказать насильно всучили! Она не хотела. Так-то она директор строящегося НИИ Материнства и детства. Кафедра для неё что-то вроде общественной нагрузки. Вызвали в обком партии и несколько часов подряд с плёткой в одной руке и с тульским пряником в другой вокруг неё скакали! Она в тот день жутко сердитая домой вернулась. Хотела же чистой наукой заниматься, а тут на тебе! Получай кучу студентов и преподавателей на шею! Все планы ей поломали, сволочи!

– Ого! Ничего себе! – округлила глаза Катя. – Она оказывается такая величина! Доктор или кандидат?

– Доктор… В прошлом году весной защитилась… Не, она тётка жутко умная. Мы с девчонками всегда немного напрягаемся, если она что-нибудь затевает. Никогда сходу неясно, чем дело закончится. Гроссмейстер! Даже в житейских делах на двадцать ходов вперёд видит!

– Это она помогла тебе поступить?

– Чё это? – обиделся мальчишка. – Во-первых, кафедру она приняла совсем недавно. В конце августа. Сама знаешь, все экзамены тогда уже давно позади были. Её в институте до сих пор никто толком не знает. Разве что в ректорате. А уж летом она и подавно никому неизвестна была. Как бы она смогла мне помочь? Ты ещё скажи, что она и школу за меня закончила.

– Не злись! Я же другое имела в виду. Ну, занималась же она с тобой?

– А, ты про это?… Ну да, занималась, конечно. Мне ещё лет десять было, когда она меня потихоньку к делу приспосабливать начала. Она в ту пору сама ещё только-только кандидатскую защитила…

Прервал их интересный разговор подошедший к костру импозантный молодой человек. Красивый, высокий, широкоплечий. На вид ему было примерно двадцать два – двадцать три года. Одет довольно странно. Испачканными землёй чёрные резиновые сапоги и новенький чёрный же ватник как раз хорошо вписывались в окружающий пейзаж. Сегодня многие здесь на поле были одеты подобным образам. Разве что ватники у других выглядели не столь аккуратно. А вот чистые, ухоженные руки без грязных и мокрых перчаток и кепка на тёмных, уложенных волосах, в окружающую действительность вписываться никак не желали. Особенно кепка. Сделана она была, по-видимому, из тонкого чёрного войлока. И была она очень странного фасона. Сзади у неё имелся невысокий клапан, который сейчас был опущен вниз и почти полностью прикрывал уши молодого человека. На холоде оставались мёрзнуть только их мочки.

– Так! Почему прохлаждаемся? – резко спросил он, подходя к костру. Катя оглянулась на него, а Саша ухмыльнулся:

– Ну, кажется подкрепление из города прибыло! Теперь не останемся зимой без витаминов! Вы кто таков будете, гражданин в кепке?

– А вы кто такие? – нахмурилась кепка. – Из какой группы? Ты, вообще, кто? Студент?

– Угу, студент. Сто третья группа, лечебный факультет. – невозмутимо ответил мальчишка. – А ты кто? На директора совхоза, вроде, не похож, агронома я тоже видел. Для декана ты молод. Так кто же ты?

– Я секретарь комсомольской организации института. – несколько сбавил тон молодой человек. – Так всё же, почему сидим и не работаем? Я за вами давно наблюдаю!

– Ты, секретарь, вместо того, чтобы за нами наблюдать, поработал бы ручками маленько! – съехидничал Саша. – А не работаем мы, потому что возле костра греемся. Я думал, это хорошо заметно. Ещё какие-нибудь вопросы будут?

– Будут! – кивнул тот. Видно было, как заиграли у него на скулах желваки. – Как фамилия?

– Кузнецов. Александр. – во взгляде мальчишки появилось любопытство.

– А твоя? – бросил он взгляд на Катю.

Катя нахмурилась:

– Екатерина Карташова. Тоже сто третья группа. Что, погреться нельзя?

– Нельзя! Ваши товарищи работают и никто не ноет, что им холодно!

Лицо Саши приобрело задумчивое выражение:

– Слушай, секретарь… Вот мне, к примеру, пятнадцать лет. Кате шестнадцать. Соображаешь, к чему я клоню?

– К чему?

– Ты Кодекс законов о труде когда-нибудь в руках держал?

– При чём здесь это?

– При том, что в нашей стране лица, не достигшие восемнадцати лет, имеют право заниматься физическим трудом не дольше четырёх часов в день. Это раз! На поле нас выгрузили в половине девятого. До половины первого я работал наравне со всеми. Это как раз четыре часа получается. Это два! Катя работала до часу. Этим она нарушила КЗОТ, но я подозреваю, что неумышленно, из-за незнания. А ты, если так заботишься о людях, что не находишь времени работать наравне со всеми, лучше организовал бы ещё пару костерков, чтобы люди могли подойти и погреться. Это было три!

– Такой знаток законов? – презрительно усмехнулся молодой человек.

– Интересуюсь… – кивнул мальчишка. – А ещё меня как будущего врача интересует, какой процент из тех, кто сейчас работает в поле, завтра побежит по врачам.

– А ты у нас, оказывается, демагог…

Молодой человек сощурился от попавшего в глаза дыма, шагнул в сторону и продолжил:

– Плохо начинаешь, Кузнецов. Без году неделю учишься, а уже какие-то права качаешь. Ты ещё даже не студент. Студентом станешь, если первую сессию сдашь. В чём я лично очень сомневаюсь. Советской медицине демагоги не нужны…

– Ты за меня не беспокойся. – усмехнулся Саша. – Уж как-нибудь и с первой сессией справлюсь. И не с такими проблемами справлялся.

– Ну-ну… – скептически хмыкнул молодой человек и обратился к Кате. – Так вы отказываетесь работать?

Катя поднялась на ноги и недовольно проворчала:

– Не отказываюсь я! Погреться просто пришла! Сейчас пойду!

Мальчишка резво вскочил на ноги, обогнул костёр и вытащил из карманов своего серого ватника плотные шерстяные перчатки. Их он протянул ей:

– Возьми мои! Они сухие. А свои давай сюда. – он выхватил из её рук её влажные перчатки. – Я их немного подсушу и в автобусе верну. Меня утром Иванка собирала. Я упирался, но она мне всё равно две пары всучила. Как выяснилось, не напрасно. Бери, бери! Я всё равно больше работать не буду! Они должны тебе как раз впору прийтись. У нас с тобой руки примерно одинаковые.

Катя улыбнулась ему и с удовольствием натянула на руки совершенно сухие перчатки. Они были даже тёплыми! Настроение от этого моментально поднялось. Подмигнув мальчишке, она развернулась и быстро зашагала в поле. Туда, откуда полчаса назад пришла.

– Хочешь с комсомолом пободаться? – раздался насмешливый голос за спиной у Саши. Тот бросил на него через плечо короткий взгляд, вновь обогнул костёр и уселся на прежнее место. Протянув руки с влажными перчатками к огню, он буркнул, глядя в огонь:

– Валил бы ты отсюда, секретарь. Не до тебя мне сейчас…

Глава 2. Знакомство со Снежанной

8 сентября 1971 г.

Продолжение истории, начавшейся на поле подшефного совхоза, последовало уже на следующий день. На большом перерыве между второй и третьей парами Катя толкалась в длинной очереди в буфет. Случайно оглянувшись назад, заметила, что в хвост очереди пристроился Саша.

– Саш! Кузнецов! – завопила она, махая ему рукой. – Иди сюда! Я на тебя тоже заняла!

Он подскочил, и она затолкала его в очередь перед собой. Стоявшие сзади недовольно заворчали. Ах, если на каждое ворчание обращать внимание! Чего они? Это же обычное дело! Все так поступают! Прибегаешь в буфет чуть ли не первой, а потом ждёшь минут пятнадцать, пока передние не пропустят вперёд всех своих друзей, а те своих друзей!

Она положила мальчишке руки на плечи и сказала в подставленное ухо:

– Так и не смогли поговорить. Слушай, не боишься, что этот тебе как-нибудь навредить может? Я имею в виду секретаря…

– Не, не боюсь! – помотал он давно не стриженной головой. – Я волшебное слово против комсомольских функционеров знаю.

– А меня научишь? – рассмеялась она. Он оттолкнул её попой.

– Не смейся в ухо! У меня барабанные перепонки чувствительные.

Они посмеялись, а потом он вздохнул:

– Нет, Кать, научить не смогу. Трудное это дело – комсомольских и партийных функционеров дрессировать. Трудное и порой грязное. Ты что брать будешь? А то я в этом буфете впервые.

– Возьми пирожки с ливером. Они у них неплохо получаются. Или с повидлом. Тоже ничего.

– А кофе у них как?

– Так себе. На тонну цикория одна столовая ложка кофе. Проси с молоком, тогда не так гадостно получается.

– Есть здесь кто-нибудь из лечебников сто третьей? – раздался крик от двери. Кричала девушка. В ответ раздались сразу несколько голосов, подтверждающих, что да, именно сейчас и именно здесь принимают пищу внутрь некоторые студенты из сто третьей группы.

– Кто-нибудь знает, где ваш Кузнецов?

– Какой тебе нужен? – раздался голос какого-то парня. – У нас их двое! Александр Невеликий и Василий Первый!

– Александр!

– Вон он! В очереди стоит! Прямо перед Катей Карташовой!

– Ты Катя? – спросила невысокая, темноволосая девушка.

Дождавшись кивка, она потрепала за рукав короткой, стильной курточки стоящего перед ней невысокого паренька, который озабоченно шарил глазами по выставленным за стеклом витрины образцам блюд.

– А ты, стало быть, Кузнецов!

– Угу, Кузнецов… – не очень приветливо отозвался он. – Чего тебе?

– Тебя вызывают на заседание факультетского бюро комсомола.

– А что я у вас там забыл? – удивился мальчишка. Катя толкнула его животом, чтобы он не забывал об очереди. Он продвинулся вперёд и продолжил. – Ты, вообще, в курсе, что я не имею чести принадлежать к вашей организации?

– Как так? – удивилась девушка. – Ты что, не комсомолец?

– Не-а, не сподобился! – он отвернулся к буфетчице. – Мне два пирожка с ливером… Нет, три! Три с ливером и стакан кофе с молоком!

– Двадцать копеек.

Мальчишка бросил на блюдце два десятика, дождался свою тарелку с пирожками, подхватил стакан с кофе и осторожно, чтобы не расплескать, отошёл от буфетной стойки. Заметив только что освободившийся стол, он устремился к нему. На следующую за ним по пятам девушку он не обращал внимания. Кажется, даже забыл об её существовании.

Она тут же уселась на свободный стул справа от него и настойчиво повторила:

– Всё равно комсомолец ты или нет! Тебя приглашают на заседание бюро. Сегодня в семь вечера. Если не хочешь, чтобы с тобой в деканате разговаривали, лучше сам приходи!

Он подвинул ей тарелку с пирожками:

– Ешь! Один из них твой.

– Спасибо, не хочу!

– Хочешь! Ешь! Я специально на тебя покупал. Знал ведь, что ты так просто не отстанешь! Ешь, ешь! Мне три всё равно не осилить!

Она кивнула и взяла предложенный пирожок. Есть и в самом деле хотелось сильно, а с этим заданием – изловить и предупредить Кузнецова – можно и перерыв пропустить. Сиди потом на занятиях до самого вечера голодной и бурчи животом!

– А что им нужно, не знаешь? – с набитым ртом спросил он и махнул Кате рукой. Она с тарелкой и стаканом только что отошла от стойки и сейчас крутила головой в поисках свободного места. – Кать, иди сюда!

Он подвинул нетронутый стакан кофе к девушке.

– Половина твоя, половина моя. Пей первой!

– Не брезгуешь?

– Не-а… Я же вижу, что ты чистая. Насекомые по тебе не ползают.

Девушка рассмеялась. Её поддержала Катя, слышавшая последние слова. Она села на свободный стул, и взяла свой первый пирожок с тарелки.

– Эх, ты, салага! Кто же делает заключение, не проведя осмотра? – возразила незнакомка. – А ещё будущий врач!

– А тебя как звать? – ухмыльнулся мальчишка. – А то неудобно как-то.

– Снежанна. Я на третьем учусь. А вызывают тебя, чтобы пропесочить. Что-то Вилен на тебя злой. Он тоже там будет.

– А Вилен – это кто?

– Не знаешь?

Мальчишка помотал головой. Говорить он не мог. Рот его был занят.

– Вилен Краснов – секретарь комсомольской организации института.

– А-а-а, это тот хмырь? – огорчился мальчишка. – Так и знал, что прилипнет. Просто какой-то закон природы – чем глупее человек, тем назойливей. Ты не находишь?

– Не-а, не нахожу. Я, кстати, в отличие от тебя, не считаю его глупым.

– А вот приходи на заседание бюро, я тебе в два счёта докажу! – усмехнулся он. – Давай быстрее пей! Мне тоже хочется!

Она отпила ещё глоток и поставила стакан рядом с его тарелкой.

– Я там обязательно буду. По должности. Я секретарь факультетского бюро, чтобы ты знал. И твои жалкие оправдания, бессмысленные жалобы и тупое нытьё именно я в протокол заносить буду.

– Заноси! – смешливо фыркнул Саша. – Только разборчивей пиши. Чтобы потомкам легче было твой почерк разбирать! Будешь ещё половину пирожка? А то чувствую, что мне уже хватит…

Он руками разломил последний пирожок пополам и одну половину протянул ей. Она приняла его, кивнула в знак благодарности и сказала:

– Подкупить хочешь? Только это напрасно! Я не продаюсь!

– Очень нужно! – фыркнул Саша, откусывая от своего пирожка. – Просто испытываю слабость к красивым девушкам. Так и хочется им что-нибудь подарить. Полтора пирожка с ливером, например…

Девушки дружно расхохотались.

– Вот, змей! – выговорила Катя. – Шустрый, как электровеник!

Мальчишка тоже рассмеялся:

– Спасибо, что не «как вода в унитазе»! Это было бы обидно!

Он вскочил со своего места и принялся колотить по спине Снежанну, которая поперхнулась и закашлялась, услышав про унитаз.

– Это будет тебе стоить ещё одного голоса против! Моего! – сипло, чуть ли не басом, высказалась она, когда, наконец, откашлялась и вытерла выступившие слёзы. – Клоун! Значит, в 19:00 в бюро комсомола. Это третья дверь от деканата. Знаешь, где деканат?

Глава 3. Вилен Краснов

– Можно? – дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель пролезла лохматая, темноволосая голова. Голова повела по комнате карими глазами.

– Ты кто? – строго спросил секретарь факультетского бюро Миша Веселов.

– Кузнецов Александр Петрович! – радостно ответил паренёк, распахивая дверь шире.

– Подожди в коридоре! – кивнул Миша.

– Хорошо! Жду пять минут и, если не вызываете, ухожу домой. Без обид, ладно?

– Постой! – крикнул Миша в уже закрывающуюся дверь. – Заходи, садись! Вон стулья!

Мальчишка вошёл, затворил за собою дверь, прошёл к составленным вдоль стены стульям, бросил на один из них свою толстую кожаную папку на молнии, сам уселся на другой и, ни на кого не глядя, негромко произнёс:

– Спасибо, но условие остаётся прежним. Если через пять минут не начинаете мой вопрос, то я ухожу. Просьба не обижаться.

– Ты чего такой ершистый? – нахмурился Миша.

– Я не ершистый, – пожал плечами мальчишка, – я принципиальный. Не забывай, что к вашей организации я никакого отношения не имею. Вы меня пригласили, следовательно я ваш гость, а с гостями нужно обращаться вежливо. Не заставлять их ждать, угощать конфетами и развлекать разговорами. Чтобы они не заскучали, понимаешь? Это азы правил хорошего тона.

Снежанна – она с раскрытым толстым журналом протоколов собраний сидела за столом по левую руку от Миши – смешливо фыркнула.

– Он и впрямь уйдёт, Миш. Я с ним сегодня в буфете пообщалась. До сих пор живот болит. Давай и правда заслушивание итогов на потом перенесём? Всё равно ведь кворума нет.

Он вздохнул и кивнул. После этого посмотрел на мальчишку:

– Хватай стул и подсаживайся!

Тот вскочил со своего места, схватил за спинку крайний в ряду стул и поволок его к стулу Снежанны. Сидящий рядом с ней черноволосый парень с широким лицом и раскосыми глазами понял его намерения и подвинулся вместе со своим стулом влево. Саша попытался воткнуть свой стул на освободившееся место. С первого раза не получилось. Места оказалось недостаточно.

– Чего ты мостишься? – рассердился Миша. – Вон тот край стола весь свободен! Садись туда!

– А если я рядом со Снежанной сидеть хочу? Что тогда?

Раздались смешки и загремели ножки сдвигаемого стула. Наконец, Саша устроился и сложил руки на столе. Он вопросительно уставился на Мишу.

– А где ваш Вилен? Побоялся придти?

– Что значит «побоялся»? – нахмурился Миша, несколько сбитый с толку этим вопросом. – Кого? Тебя, что ли?

– Угу, меня. Я обещал Снежанне на счёт раз доказать, что он глуповат. Наверное, она ему передала, и он струсил.

– Ничего я ему не передавала! – рассмеялась Снежанна. – Миш, заносить это в протокол?

– Заноси! Не заноси! – раздалось почти одновременно.

Первое высказывание принадлежало Саше, а второе Мише. Они уставились друг на друга. Рассмеялись остальные присутствующие.

– Да ну вас к чёрту! – махнула рукой смеющаяся Снежанна. – Ничего я писать не буду! Мне, может, тоже хочется этот бред послушать. Я в этом году в цирке не была.

В этот момент входная дверь без стука распахнулась, и в комнате появился тот, о ком только что говорили. Улыбнувшись, он извинился:

– Прошу прощения, товарищи, в парткоме задержали! Веселитесь?

– Тебя ждём и веселимся! – ответила за всех Снежанна. – Нас тут твой Кузнецов развлекает.

Саша хмыкнул и сказал в пространство:

– Что характерно – я ведь ни слова смешного не сказал. Это у вас у всех сегодня настроение такое смешливое. Вам сейчас что ни скажи – вы всё равно смеяться будете.

– Кузнецов? – Вилен принёс ещё один стул и поставил его у свободного торца длинного стола. Теперь он сидел прямо напротив Миши спиной к двери. – Ну давай, Кузнецов, расскажи нам, что за представление ты устроил вчера на поле подшефного совхоза? Только без демагогии, пожалуйста!

– Никакого представления не было. Без демагогии хочешь? – дождавшись кивка от Вилена, он снова спросил. – Одни голые факты, значит? – новый кивок. – Ну что ж, можно и факты… – он обвёл взглядом остальных собравшихся за столом и вздохнул. – Прошу прощения, но вам тоже придётся это послушать.

После этого он упёр взгляд в Вилена и не отводил его до тех пор, пока не закончил говорить.

– Факт номер один: вечером 21 октября прошлого года в ресторане «Байкал» твой папенька Борис Аркадьевич Краснов передал взятку в размере десяти тысяч рублей инструктору горкома комсомола… – Саша запнулся. – Нет, его имя пока называть не буду. Просто инструктору горкома. На следующий день ближе к вечеру этот человек появился в институте, где его уже поджидали собравшиеся комсорги факультетов и прочие члены актива. Он держал перед ними речь, в которой впервые прозвучало имя никому доселе не известного студента Вилена Борисовича Краснова. Прозвучало в качестве претендента на вакантную должность секретаря комсомольской организации института… – Саша сделал короткую паузу и продолжил. – Этот товарищ из горкома появлялся в институте ещё пару раз, чтобы побеседовать с отдельными комсомольцами. Он же выступил на общем отчётно-выборном собрании института. В своей энергичной речи он дважды подчеркнул, что у них в горкоме сложилось твёрдое убеждение, что Вилен Краснов это именно тот комсомолец, который «сможет зажечь и повести за собой». Не хочу повторять весь тот бред… Ещё примерно через месяц тот инструктор купил вне всякой очереди новенькую автомашину «Волга». Это был факт номер один.

Саша откинулся на спинку стула, обвёл взглядом обращённые к нему хмурые лица и негромко добавил:

– Есть ещё факты под номером два, три и четыре, но пока остановимся на этом…

Миша прокашлялся, лёг грудью на стол и вытянул шею, пытаясь поймать взгляд мальчишки, голова которого укрылась за плечом Снежанны. Его лежащие на столе большие руки сжались в тяжёлые кулаки.

– Слушай, Кузнецов… – начал он. Саша тут же выпрямился на своём стуле и уставился на него. – Так вот, Кузнецов… То, что ты сейчас сказал, нужно доказывать фактами, понял? Иначе это будет называться клеветой. За такое и по морде схлопотать можно!

Саша кивнул.

– И по морде можно, и заявление в милицию или в прокуратуру накатать. Помогите, люди добрые, меня оболгали! Только ты не всё понял, Миша!

– Что тут непонятного?

– Все вы к этому делу вообще никакого отношения не имеете! Просто случайные свидетели в одной игре. Статисты. Вилен там, на капустном поле, бросил мне перчатку. Я её поднял и сейчас на ваших глазах отхлестал его ею по физиономии. Этим самым я вложил в его руки оружие против себя. Теперь давай посмотрим, как он этим оружием распорядится. Будь терпелив. Вот увидишь, дело быстро разъяснится!

Он повернул голову в сторону Вилена.

– Почему молчишь, Вилен? Парируй как-нибудь. Скажешь, неправда? Твой папенька тебя и твоего младшего брата в свои дела обычно не посвящает, но в тот раз у него был с тобой очень долгий и обстоятельный разговор. Всё, что он задумал и проделал, ты знаешь во всех деталях! Что, зачем, почему и как!

Вилен зло ощерился.

– Я именно так и поступлю, как ты сказал. Прямо отсюда отправлюсь в прокуратуру и напишу там заявление о клевете!

Саша невозмутимо кивнул.

– Вот, Снежанна! Что и требовалось доказать! Это именно то, о чём я тебе говорил! Умный человек на его месте насторожился бы. Во-первых, я намекнул ему о существовании неких других фактов. Он не обратил на это внимания. А зря! Факт факту рознь! От иных фактов головы с плеч катятся… Во-вторых, умный человек, прежде чем бежать к прокурору, для начала посоветовался бы со своим отцом. Всё же речь шла именно о нём, и отвечать, если что, придётся тоже ему.

Он усмехнулся, глядя на свои сложенные на столе, сцепленные в замок руки.

– Вилен ведь не знает точно, чем я располагаю. Может быть я и блефую, но вдруг всё же нет? Что тогда? А тогда я прихвачу с собой целую кипу документов, подтверждающих мои слова, если меня потащат в прокуратуру! И фотографии, и магнитофонные плёнки, и пару липовых накладных с того промтоварного склада, которым его папенька заведует, и образцы финансовых проводок, показывающих тот алгоритм, с помощью которого он сделался тайным советским миллионером. У меня ведь много всякой дряни на него скопилось…

– Вилен! – прогремел Миша, поднимаясь со своего места. – Почему ты молчишь? Это что, правда?!

Поза секретаря изменилась. Развалившись на стуле он молча глядел на Мишу и криво улыбался. Сейчас он уже не выглядел тем красавчиком, каким его знали все.

– А зачем?! – чуть не крикнул Миша. – Чего ты этим добился?!

– Этим было положено начало карьере… – негромко пояснил Саша, тоже вставая со своего стула. – Партийной карьере, если ты не понял… Не собирается Вилен становиться врачом. Диплом ему нужен постольку-поскольку. Чтобы было высшее образование. Какое именно – ему и его отцу без разницы! Их ближайшая цель – кресло инструктора горкома комсомола! После этого или же горком, или обком партии. Это насколько у папеньки денег хватит. Не дешёвые там места…

– Ты что такое говоришь?! – возмущённо завопил сидящий слева от него круглолицый и узкоглазый парень. Он вскочил со своего места и поймал Сашу за лацканы курточки. – Ах, ты вражина!

От захвата Саша освободился вмиг. Просто положил пальцы на его кулаки и парень с криком боли, перевернув свой стул и чуть не упав при этом, отпрыгнул назад.

– Извини… – сказал Саша, выходя из-за стола на свободное пространство комнаты. Он поднял упавший стул и поставил его на место. – Не хотел сделать тебе больно. Нужно было привести тебя в чувство. Чего ты так эмоционально реагируешь? Главное, сидел себе спокойно, когда я Вилена хлестал, а тут просто взбесился! Что именно тебя так задело? Что места продаются? Так не все же. Те места, на которые из Москвы назначают, не продаются. Если и продаются, то не здесь. Ты думаешь в обкоме партии нет таких же продажных инструкторов, как в горкоме комсомола, которые за нужного человека могут слово перед первым замолвить? Ещё как имеются! На этом такие папеньки, как папа Вилена, и держатся.

Миша грохнул обоими кулаками по крышке стола и заорал:

– А ну-ка сядьте все! – лицо его покраснело от гнева. – Наиль, сядь! И ты, Кузнецов, садись! Нет! Наиль, встань-ка к двери! Никто из этого кабинета не выйдет, пока я не разрешу, понятно! И ты тоже, Вилен! Сядь, я сказал! А то я прямо сейчас тебе в пятак заеду!

Саша одобрительно кивнул и уселся на своё место. Тот круглолицый парень действительно отскочил к дверям и встал там, потирая тыльную сторону левой ладони, которая у него побаливала. По всему было видно, что у Миши серьёзный авторитет в этом коллективе.

Когда установилась относительная тишина, и все глаза устремились на Мишу, он обратился к Саше:

– Значит так, Кузнецов! Не знаю, как поступит Вилен, но я поступлю следующим образом: если ты прямо сегодня вечером не предъявишь нам доказательств того, в чём его обвинял, я сам пойду в прокуратуру и захвачу с собой всех ребят. Мы напишем на тебя заявления о клевете, понял? Так что в твоих интересах доказать нам, что ты не врал. Не знаю, что за игру ты затеял, но это не смешная игра, понял?

– Да понял я, понял, – кивнул тот. – Не кипятись, Миша. Ты хороший парень. Вот кого нужно было ставить на то место, которое сейчас занимает Вилен. Но это уж не моё дело. Сами разбирайтесь. Доказательства, говоришь?

Миша кивнул.

– Доказательства! Если тебе нужно сходить за ними домой или в другое какое место, я тебя провожу!

– А что ты сделаешь, если я предъявлю их? Для чего они тебе? Они у меня имеются, я не блефую, но мне хотелось бы знать, зачем они тебе? Для собственного успокоения?

– Нет! Если всё именно так и происходило, как ты расписывал, то Вилена нужно снимать, а отца его нужно отдавать под суд! Точка!

Саша кивнул.

– А ты не думал над тем, какие последствия для Вилена и всей его семьи это будет иметь? Не знаю, как решит суд, но взятка, если речь идёт о крупном размере, может закончиться для обоих её участников высшей мерой. Я имею в виду отца Вилена и того инструктора горкома. Самого Вилена скорее всего тоже посадят. Как выгодоприобретателя, который знал о факте дачи взятки. Ты этого хочешь?