Текст книги "Стрингер. Летописец отчуждения"

Автор книги: Александр Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Вы бы заткнулись, а то яйца причешу, – где-то впереди гаркнул Саян.

6.

Такая уж штука жизнь. Никогда не знаешь, куда тебя забросит, чем обеспокоит. Как в известной байке – словно зебра: белая полоса, черная, белая, черная. А в итоге – жопа.

Куда тащили? Зачем тащили? Нормальной возможности у Смертина обдумать всю ситуацию так и не подвернулось. Его кулем сгрузили в УАЗик, бросив рядом Рябого.

Трясло неимоверно, будто машина и не по дороге ехала, а прямо по свежей пахоте. Движок захлебывался, истерично взвизгивая на более или менее ровных участках. Водила наваливал. Сзади рокотало еще одно авто. Немного помягче. Скорее всего «Нива» или «Хантер».

Алексей всю голову разбил о железный пол и один раз до крови прикусил язык. Ребра саднило. Через мешок были смутно видны только берцы охраны, да спина Рябого. Воняло мочой. Сталкер, похоже, обоссался от страха. Ничего удивительного. Еще чуть-чуть, и его оставили бы валяться на холодном бетоне ангара НИИ. Нервы-то не железные. Все мы люди и организм, бывает, в критические моменты подводит.

– Вертуха! – донеслось сквозь завывание движка.

Машина резко ушла влево, сделала несколько крутых виражей. В грудь Алексею заехал какой-то железный ящик, один из бойцов наступил на руку. Смертин заорал, больше не от боли, а чтобы привлечь внимание. В лопатку заехал приклад.

– Заткнись, сука…

– Макар! Выше нормы! В лес заворачивай! Вколи им… и в АЗК заверните.

В ногу вонзилась игла. Алексей от неожиданности вздрогнул и саданул головой по ботинку охранника. Опять получил прикладом в лопатку, точь-в-точь ту самую. Фирменный стиль у них такой что ли?

Приклад – тот еще старый друг. Все ублюдки в погонах стараются разбить камеру именно таким незамысловатым тычком. Сверху вниз прямо по объективу. Чтобы потом не собрать. Все без исключения, будто этот прием всосали с молоком матери. Если б не Заяц, валяться ему трупиком на холодном бетоне. Удивил он, тут уж не попишешь. И не поймешь, то ли специально, то ли случайно.

Сверху набросили плотный кусок АЗК, закрыв прямо с головой. Дышать стало тяжелее. Мучительно не хватало кислорода. Смертин попытался высунуть за край голову, но вновь получил прикладом. В третий раз.

Двигатель взвыл, но УАЗик резко сбросил скорость. Водила попытался вдавить снова. Запахло паленым сцеплением.

– Толкните, мать вашу! Расселись как клуши.

Машина еще порычала и медленно начала вылезать. Набрала, было, обороты, но вдруг резко подпрыгнула, зависнув на мгновенье над дорогой.

– Ты что, козел, не видишь что-ли?!

– А я почем знал!

– «Карусель» от сквозняка не отличишь?! Я тебе на базе устрою автотренинг! Будешь вокруг школы с одним рулем в руках круги наворачивать! Удод!

Ехали еще с полчаса. Смертину показалось, что больше грунтовками или по дикополью. Один раз прямо на ходу бойцы начали задорно палить одиночными, отпуская в адрес друг друга едкие шуточки, но старший их быстро угомонил.

Как только УАЗик остановился, Алексея грубо выволокли, провели едва различимыми через ткань мешка коридорами, подняли по широкой лестнице на третий этаж и пихнули в небольшую комнатушку. Сюда же затолкали и Рябого. Мешки сняли. Стрингер повалился на дощатый пол, жадно глотая свежий воздух. Счастье есть, его не может не быть. Его надо только дождаться и вытерпеть.

Что касается гастрономических пристрастий Смертина, то больше всего он любил барашка. Во время третьей чеченской этот продукт в виде аппетитного горного шашлыка в его рационе практически не переводился. Кампания длилась недолго. Президента Ичкерии быстренько поменяли и восстановили конституционный порядок. Жирная баранина сменилась иранскими финиками. В детстве он безумно любил потреблять их к чаю. Сладкие, ароматные, скукоженные неприличными коричневыми овалами плоды буквально таяли во рту, и если их прихлебывать в меру заваренным индийско-китайским пойлом, то великолепие вкусовые рецепторы испытывали неописуемое. В Китае Алексея раз и навсегда отучили называть чай пойлом, сделав при этом новое и совершенно ненужное отверстие в верней правой половине левой ляжки. Стрингер надолго запомнил этот урок. Конечно, продырявили не из-за наплевательского отношения к традиционному напитку. Из всей журналистской братии, высадившейся десантом во время приграничного конфликта на Амуре, именно он оказался русским. Не помогла даже ксива. Всю оставшуюся жизнь, китайцев, Смертин, не иначе как хуйжелтины не называл. В Нигерии попробовал обезьяньи мозги. Вырвало. Хотя в целом, в Африке кормили неплохо. Но никогда он не питался так мерзко, как в Зоне. Она выжирала буквально все радости человеческой жизни.

Алексей в очередной раз скосился на почему-то три банки тушенки, брошенных у входа. В комнате их было двое, а банки принесли три. То ли начитались рекомендаций вьетнамцев по методам психологического давления на пленных, то ли считать не умеют. При этом ни консервного ножа, ни даже гвоздя ржавого не оставили. Мы вроде вас покормили, дальше разбирайтесь сами.

От тушенки тошнило. Ежедневно стрингер съедал не меньше двух порций. Казалось, что синтетический привкус армейского комбижира всосался не только в язык, но пропитал и горло, и желудок, и несчастную печень. Туго ей, бедняжке, приходилось, очень туго.

Рябой мирно спал. Через заколоченное фанерой окно с улицы время от времени доносились ядреные выкрики и брань.

Алексей все-таки потянулся к порогу. Голод не тетка. Он глупо посмотрел на зажатую в ладони желтоватую банку. Глянул по сторонам, обдумывая различные методы взлома. Остановился на батарее.

Вот так макаки разбивают о камни орехи. Резвый разгончик и хрясть его посильнее. Да так, чтоб весь стояк звенел. А вот палец между контейнером и чугуном совать не стоило. Кричать, конечно, можно, но приклад, поди, совсем истосковался. Они с лопаткой уже почти что пара.

За полчаса мучений Смертин мог написать целое пособие, как извлечь продукт типа «говядина тушеная соевая с кусками синтетического жира» из упаковки типа «банка непонятного металла с медным отливом, дешевая». Причем в цивилизованном мире на такие вот контейнеры давно лепят ключи. Аккуратненькие, с кружочком под указательный палец. И даже печатают на крышке инструкцию. Россия, конечно, цивилизованная страна, но вот ключи пока не в почете. Хотя, может, и Украина. Производитель на продукте указан не был. Сволочи охранники наверняка сделали в двери щель и продавали билеты на представление.

Смертин окончательно сплющил свой завтрак, разорвал на сломе жестянку на две части и принялся есть, сразу отбросив на пол белые куски. Рябой продрал глаза и тут же отвернулся к стене. Стыдно, наверное. Обоссаться здоровому мужику, это вам не игрушки. Целая психологическая травма. Они ведь все тут, в Зоне, крутые сталкеры.

В дверь зачем-то постучали.

– Закрыто! – крикнул, вгрызаясь в жесткие полумясные волокна, Алексей.

Ну не идиоты ли?

В комнату зашел высокий худой блондин в стандартном черно-желтом комбезе.

– Пройдемте к Полковнику, – неожиданно вежливо и без мата предложил.

– А завтрак? – спросил Алексей, тупо глядя на плоды своих трудов.

– Вам там накрыли, пройдемте.

Обращение блондинчика Смертину не понравилось. Так виляют хвостом, либо когда что-то очень нужно, либо стебаются, когда совсем труба. Алексей так и не мог представить, что от него нужно черно-желтым.

Боец провел его по аккуратно выкрашенным коридорам, проводил еще на этаж вверх по лестнице и услужливо распахнул массивную железную дверь, пропуская вперед.

В помещении было светло. Два здоровенных окна без стекол, мягкий диван в горошек, три кресла, дубовый стол, ноутбук и дымящаяся рядом с красивой бронзовой пепельницей трубка. Чувствуется легкий беспорядок, но для Зоны – шикарно. У одного из окон стоял невысокий крепкий мужчина в кричащем черно-белом камуфляже и смотрел во двор.

Стрингер нерешительно затоптался на пороге.

– Да вы проходите, – сказал он не поворачиваясь, – Я не кусаюсь. Подойдите сюда.

Угу. Этот Саян тоже не кусался. Так, ребра подправил немного и лопатку пригладил, сволочь. До сих пор сводит. Вы тут все не кусаетесь. Как там Вик говорил… если в хорошем настроении, до смерти может и не забьете…

Алексей сделал несколько шагов вперед, останавливаясь напротив стола.

– Посмотрите на это быдло. Вроде взрослые люди, а какие в сущности дети. Нацепили одноцветные комбинезоны и бегают по самому опасному в мире месту, как сайгаки… Согласны, что это самое опасное в мире место?

Стрингер решил промолчать. Этот мужик скорее говорил утвердительно, чем спрашивал.

– Никогда не понимал фанатиков. Отдать себя ради одной непостижимой никакой логике идее. Религии… Глупо. Та же пирамида. Слышали про Мавроди? – полковник впился колючими черными глазами в собеседника, – Только в основе не деньги, а души… Души!

Однако, неожиданно начал. Издалека. Дагонов тоже любит издалека, когда какую-нибудь пакость предложить хочет.

Во дворе «монолитовцы» азартно гоняли мяч. Неудачный удар заслал его прямо в очерченную красной краской «мясорубку». Куски резины и кожи разлетелись метров на пять. Мужики недовольно загомонили, но провинившийся достал из закромов еще один, и игра продолжилась.

– Здесь меня зовут Полковник, вы можете обращаться Евгений Петрович, – протянул он стрингеру руку. Алексей удивленно пожал. Ладонь слишком мягкая для бывшего военного, больше похожа на женскую.

– Где я? – пробормотал неуверенно Смертин.

– В школе, уважаемый. В обычной средней школе за номером три мертвого города Припять. Впрочем, он не так уж и мертв, как вы видите. Здесь находится не одна база «Монолита». Мы, скажем так, в одном из военных лагерей. Самом крупном.

Алексей через толстое пыльное стекло рассмотрел на крыше одной из многочисленных пристроек пулеметный расчет. По двору то и дело сновали вооруженные бойцы. На специально расчищенной площадке прикрыты камуфляжной сеткой мирно стояли УАЗ, в котором скорее всего его сюда доставили, две «Нивы» и порядком потрепанный RAF-4.

– «Монолит», знаете ли, не совсем группировка, – продолжил вкрадчиво Полковник, – Скорее – секта. Со своей иерархией, неписаными законами и даже святыми… правда не канонизированными…пока… Не удивляйтесь. Они – фанатики. Только подобного рода сброд мог засесть в нескольких километрах от ЧАЭС, выплавляя каждый день себе мозги. Правда, у некоторых свои интересы… Хотите есть? Может кофе? – наигранно спохватился он.

– И то и другое, – коротко и нагло согласился стрингер.

Гулять, так гулять, в конце концов. Терять давно уже нечего.

Полковник подошел к двери и звонко ударил по ней ногой. Специфический способ коммуникаций. Не прошло и минуты, как прибежал блондинчик.

– Я же просил нам поесть? – грозно зыркнул на него Евгений Петрович.

– Сейчас закончат готовить, – вытянулся солдат по стойке «смирно».

– И еще два кофе. Живее давайте. Иди.

– Разрешите обратиться?

– Валяй.

Блондинчик посмотрел на Смертина, потом нерешительно уставился на командира.

– Давай говори.

– Конфиденциальная информация, – помедлил он, – Наши доложили, что военные хотят завтра атаковать базу.

– Проверили?

– Точной информации нет. Скорее всего, утром. Атака готовится серьезная. И по земле и в воздухе. Задействуют бронетехнику и военных сталкеров. Ответственный – полковник Кваснин. Так докладывают наши.

– Зашевелились? – задумчиво спросил Полковник, – Передай всем бригадирам. Команда – «земля». Пулеметные точки убрать, машины вывезти за пределы базы. Весь личный состав перекинуть в детский сад. Здесь оставить только разведгруппу. Доклады через каждые два часа. Выполняй… Меня с Магистром эвакуировать тоже не забудьте, дубины.

– Есть. Монолиту слава!

– И прекрати мне эти гестаповские замашки. Личный адъютант, как никак, – бросил ему в след Полковник.

Смертин подметил, что несмотря на кажущуюся со стороны мягкость, командир по полной вымуштровал своего подчиненного.

– Так на чем я… А… Про интересы. Этот монолит манит к себе толпы разношерстной братии. Исполнитель желаний. Вы бы хотели на него взглянуть?

– Я в это не верю, – ответил исподлобья Алексей, – Хотя поснимать не отказался бы. Мой интерес исключительно профессиональный.

Полковник его заинтриговал. Специфическая манера общения, длинный язык. Обращение на «вы». Странно, учитывая статус пленника Алексея.

– А ведь он все равно исполнит ваше потаенное желание. Хотите вы того или нет. Даже если «просто поснимать». Теперь представьте, что вы маньяк, мечтающий превратить всех женщин мира в своих рабынь. Как вам такая ситуация? А вдруг вы, сами того не зная, жаждете утопить Землю в крови? Есть что-то здравое в размышлениях этих сектантов. Хотите, я вам его покажу?

– Сейчас? – открыл рот стрингер.

– Почему нет. Одна из наших групп прорвалась к ЧАЭС. Погибли все, но прежде успели установить рядом с кристаллом аппаратуру. Так, что он действительно есть. Мы так и не поняли, что их убило.

Сердце стрингера учащенно забилось. Появился реальный шанс на сенсацию, причем такой малой ценой. Не надо никуда прорываться, убегать от монстров, лезть через аномалии. Только протяни руку и… Если его, конечно, отпустят.

– Мы ведем за ним непрерывное наблюдение. Правда, ситуативно. В основном по датчикам движения в помещении. Особый приказ Магистра. Он видит главную задачу «Монолита» в отсечении от кристалла сталкеров, военных, ученых и другой разношерстной братии… Сюда ведь кто только не лезет и с каждым годом их мрет все больше и больше. Зона и сама над этим отлично работает, но все же… Установлена и видеокамера. Сначала мы посадили за монитор операторов, которые дежурили у экрана посменно. Через месяц все четверо сошли с ума. Глупо звучит, поскольку в этой секте одни психи, но так и есть… Если не боитесь, смотрите. Режим – лайф.

Полковник медленно подошел к ноутбуку и три раза нажал клавишу «Enter». Стрингер застыл. Он долго переваривал информацию, но любопытство все же возобладало. На экране сквозь жуткие помехи показалась огромная обсидиановая глыба. Напоминала кусок метеорита из фантастических фильмов. Сначала накатывало издалека. Медленно. Слабыми волнами. Потом в голове будто что-то рвануло, размазывая мозги по черепу. Невидимая пелена застелила глаза, затопила сознание, приказывая упасть на колени и замереть. Мышцы задрожали, колени непроизвольно потянуло к полу. Полковник громко щелкнул, сложив ноутбук.

Уффффф…

– Хватит, пожалуй.

От него не ускользнуло. Он все понял. Или рассчитывал на такой результат? Специально подстроил эту ловушку. Смертин тяжело оперся о стол. Сглотнул подступивший к горлу ком.

– Мне бы запись, – выдавил он из себя, – Довольно интересно…

– Есть и запись, – Полковник будто предвидел этот вопрос. Он выдвинул верхний ящик стола и достал мини-диск, – Пожалуйста. Монолит уже исполнил ваше желание? – загадочно улыбнулся он.

Смертин нерешительно взял:

– Вас же накажут, вы же… Как можно? Ведь…

Он мучительно искал крючок, все больше и больше заглатывая наживку. Понимал, а все равно глотал. Не бывает бесплатного сыра!!!

Блондинчик занес на подносе несколько отварных картофелин, аккуратно разложенный на тарелки холодец и здоровый кусок буженины. Рядом дымились две малюсенькие чашечки кофе. Есть стрингер уже не хотел, аппетит бесследно исчез. И ведь потом опять будет пихать в себя «тушняк»! Урывай момент, дурачище.

Его, вдруг, даже передернуло от отвращения. Силы воли хватило только чтобы залпом выпить чашку дымящегося кофе. Горло прожгло, и Алексей поперхнулся, плюнув кипяток прямо на пол. Полковник сделал вид, что не заметил.

– Во-первых, я второй человек в группировке, – рассудительно ответил он, заложив за спину руки, – Во-вторых, я не являюсь членом «Монолита».

– Это как? – не понял Алексей.

– Очень просто. Я действительно бывший офицер. И между прочим ФСБ. Говорят, что в этой конторе бывших не бывает. Моя скромная персона – единственное исключение, – Полковник, снисходительно улыбаясь, осторожно отхлебнул кофе и закурил трубку, – А для «Монолита» я обычный наемник. Они мне дают убежище, покровительство и защиту, а я им свои знания. Магистр лишь читает души, но ничего не понимает в военной стратегии. Мозги пудрить он умелец, а вот быдло построить… Большинство из села. Сено, солома, – звонко засмеялся Евгений Петрович, – Высшее образование у единиц. В армии служил каждый второй. Помните, как раньше косили все кому не лень? А ведь «Монолит» – это целая армия…

– А для чего вы мне все это рассказываете? – честно спросил Смертин.

– Здесь нет нормальных людей. Даже поговорить не с кем, – зашептал, буравя глазами, Полковник. А потом вдруг задорно улыбнулся, как ребенок, – Вы, наверняка, думаете, что я тоже псих? Я все еще считаю, что нет. Но ведь ни один алкоголик не признается, что он болен? Правда? Поэтому, думайте как хотите. Ваше право. Почему отставной офицер не выбрал домик у речки, толстуху жену и кучу детей? Так вышло. Я мечтал, а получилось по-другому. Каламбур, но в Зоне мое спасение, – он залез в ящик стола и извлек обычную баночку от детского питания с небольшим грязно-красным камешком внутри, – Не знаю, как это называется. Редкий артефакт. Я болен, причем смертельно. И только эта штуковина заморозила во мне заразу. К сожалению, за периметром она не действует…А я жить хочу! Понимаешь! Ужасно хочу!… Со временем мне начала нравится власть… Только одиночество мучает. Одиночество среди сотен психов. Как романтично…

– Зачем я вам?

– Мне вас заказали, – откровенно ответил Полковник, – Весьма солидные люди.

Смертин опешил. За одно мгновение он пережил гамму эмоций от банального непонимания, до самой настоящей паники. Кто? За что? Зачем столько демагогии?

– Да вы не переживайте, – насладившись моментом, успокоил его чекист, – Необходимо проводить вас до одного объекта. Еще просили, чтоб волос с головы не упал.

– Ну да… – отстраненно бросил стрингер.

Это они умеют. В точности выполняют все инструкции.

– Вы уж извините за этих ослов. Многие приказы они воспринимают по-своему.

– Так куда? – наконец сосредоточившись, спросил Смертин.

– А вот это уж вы, милок, мне сами должны сказать. Ну?

Общество испортят очереди. Только представьте, сколько часов жизни человек бесполезно теряет в ожидании, когда его обслужат в ресторане, или пробиваясь к окну мелкого чиновника за справкой. Никто не вернет эти часы, перерастающие в дни, а затем и в месяцы. Занудная очередь может втоптать в грязь любую радость от покупки или вообще довести до травм и рукоприкладства. Получается, что люди отнимают друг у друга жизнь, стремясь одновременно к одному и тому же объекту. А другие этому содействуют – волокитят, мерзят, упиваются своей маленькой властью. Жизнь-то одна.

– Куда прешь!!!

Здоровенный лысый «монолитовец» впечатал Смертину локтем в солнечное сплетение, отпихнув в сторону. К входу в подвал ломились человек двадцать. Каждый лез как мог, бесцеремонно орудуя плечами и руками. Счастливчики, оказавшиеся у желанного проема, тянули совсем молоденькому пареньку листочки бумаги. Тот кропотливо изучал и исчезал, возвращаясь с сумками или оружием. Минут по двадцать на каждого. Долго.

У сектантов все было серьезно. Инвентарные номера, выписки, квитанции и подписи. Как в заправской канцелярии. Тир в подвале школы превратили в импровизированный склад. Смертин где-то читал, что при советах их отстраивали в том числе чтобы использовать, как бомбоубежища. Большую часть бойцов этой ночью перебрасывали, поэтому каждый старался поскорее забрать личные и казенные вещи, оставленные на хранение.

Полковник пообещал вернуть стрингеру все конфискованное на НИИ, включая дробовик. Он, почему-то, был для Алексея особо ценен, наряду с обеими камерами.

Домой. Вместе с дробовиком. Как и планировал. Любыми путями выполнить поставленную задачу, иначе чувство неудовлетворенности. Какой же он упертый баран. Дядюшка Фрейд отдыхает.

Пожелания по поводу «ни одного волоса», чекист до своих быков, похоже, так и не донес. На их фоне стрингер не особо отличался комплекцией, да и выглядел совсем забито. Поэтому постепенно отдалялся от парнишки-кладовщика все дальше и дальше. Правило курятника в действии. Подвинуть ближнего, посрать на нижнего.

Оставалось только включить терпение на максимум. Совсем кстати через плотные ряды протиснулся блондинчик. Алексей тихонечко подозвал его к себе. Тот заметил, правда, далеко не сразу. Гул стоял еще тот.

– Помоги, – умоляюще протянул стрингер бумажку.

Адъютант молча взял, прикрикнул на бойцов и пролез к пункту выдачи. Вернулся уже загруженный рюкзаками.

– Меня к тебе Полковник отправил, – перекричал он толпу, – Пойдем.

Они вышли к вестибюлю и уселись на лавку.

– Со вторым что делать? – спросил «монолитовец».

– Не понял.

– С напарником твоим.

– А! Не знаю, – пожал плечами Алексей, – Я спрошу. А его можно завтра с собой взять?

– Конечно. Вы там решайте. Извини. Сейчас молитва начнется.

– Постой. А одежду дадите?

– Я все позже принесу. Из запасов спецов.

– Мне полегче что-нибудь. Еще плащ и баллончик с белой краской. Хорошо?

Стрингер входил во вкус. Покровительство со стороны шизанутого Полковника – занятная вещь. Пользуйся, пока дают. А блондинчик этот, нравился все больше и больше. С бытовой, так сказать, стороны.

– Попробую, – бросил уже на ходу блондинчик.

Смертин вернулся к себе в комнату. В очередной раз оценил масштабность, беспорядка, отшвырнул ногой в сторону несколько развалившихся учебников и устроился на целой горке книг. И Ленин тут был, и история КПСС и «Мальчиш Кибальчиш», которого теперь даже в Интернете днем с огнем не сыщешь. Теперь их не запирали, но, насколько он знал, Рябой выйти не пытался. На ободранной стене вырос какой-то красненький пупырышек. Мелкий совсем, но глаз раздражал. Стрингер потянулся было ладонью.

– Не трогай! – предостерег его сталкер, – Грибок может быть заразен.

– Спасибо, – отдернул руку Смертин.

– Я вот все думаю… – неожиданно начал Рябой. Алексей про себя облегченно вздохнул. Нужно было найти тему для разговора. Сталкер вызвался сам, – Сидишь так перед «мясорубкой»… И размышляешь… Одно движение и все. Труп. Живого места не останется. Но при этом всегда есть выбор. Прыгать или сидеть дальше. Фантазируешь, конечно… Точно знаешь, что есть выбор. А еще знаешь, что не прыгнешь. Вот приставили баян к башке и сказали, щас сдохнешь. И нету выбора. Нет, хоть тресни. И каждая клеточка в тебе вопит. Сердце из груди рвется. Все. Щас нажмет и все. Тю-тю. И никогда не вернешься. Не увидишь деревья, звезды, да все, что вокруг. А внутри так сжимается мерзко… И не узнаешь, что будет дальше… Блин… Никогда… Я готов был душу продать. Честно…

Рябой ловко запрыгнул на подоконник, усаживаясь поудобней. Никакой мебели им так и не принесли.

– Особенно, когда Петро увидел… Кровищу, глаза… Вещи отдали? – он, наконец, обратил внимание на рюкзаки.

– Нас отпускают.

– Правда? – не веря своим ушам, спросил сталкер, – Мы же их базу видели…

– Тут дело одно есть.

– Д-е-л-о, – Рябой тягуче просмаковал слово, задумавшись о чем-то своем.

– Ну так что?

– А?

– Дело, говорю, – повторил Смертин.

– Ты знаешь. Не хочу я больше никаких дел. Хочу за периметр. Навсегда… Есть один алкаш в Богданах, так я раз к ним на базар приезжал и нажрался с ним… он, оказывается, по Зоне лет пять шлялся. Так вот он по-пьяни сказал, что Зона, как сладкая нимфоманка-любовница. Трахает крепко, но до потери пульса. Синерылый этот – полный псих, а как нажрется, так мозги возвращаются… Нормально начинает говорить, понимаешь, нормально…

– Один мой приятель-сталкер говорил тоже самое. Мол, возвращался и клялся больше в Зону ни ногой, – отвлекся от темы стрингер.

– И?

– Его убили. В Зоне. Недавно. Короче, я завтра выхожу с «монолитовцами». Они провожают меня до последнего для репортажа объекта. Почему, я так и не понял. Люди все незнакомые, а тебя я знаю. Обещают снаряжение и оружие. Я прошу тебя пойти со мной.

Алексей одновременно старательно изучал камеру на предмет неисправностей. Поломался только фонарь подсветки, но это не страшно. Зато «Benelli» вычистили. Подумали, наверное, что с концами экспроприировали, ироды.

– «Монолит» – ублюдочная группировка. Шизики они, – пробурчал Рябой, – Не знаю, отчего такое милосердие. Скорее всего, они используют тебя в своих интересах.

– Пусть так. Но этим надо пользоваться. Ну так как?

– А у меня есть выбор?

– Уйти, – коротко ответил стрингер.

– Ага. Это ты важный для них фазан, на тебя засаду ладили. А меня дальше дистанции выстрела снайпера не отпустят.

– Значит выбора нет.