Текст книги "Стрингер. Летописец отчуждения"

Автор книги: Александр Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Он глубоко засадил ногти в лоб, раздирая кожу. Вскочил и вихрем пронесся по комнате, круша все, что поддавалось крушению. Склянки, телевизор, какую-то посуду. Со всего духу влепил ногой по крышке трансформатора. Вмазал кулаком прямо в знак, ощутив, как из костяшек брызнула кровь. Рука занемела, и он что есть мочи врезался в крышку головой. Боднул еще раз, а потом еще, чувствуя, как на лбу что-то противно хлюпает. Теперь он точно знал смысл выражения «убиться об стену» и четко выполнял все инструкции. Долбил точно в багровое пятно, расползающееся по металлу. До густой темноты в глазах.

Он опять хотел умереть.

Семецкий сидел, уткнувшись носом в ладони. Стул готов был развалиться в любую минуту, но он старался не шевелиться. Из коридора тянуло гнилью и грохотом битой посуды.

– Ты получил, что хотел? – посмотрел он на контролера.

– Не совсем…

– Сделай что-нибудь, он же себя покалечит.

– С чего это ты вдруг обеспокоился, сталкер?

– Ты сам сказал, что он нужен Зоне, – недовольно поморщился Семецкий, – Да и сидеть мне тут надоело.

Он поплотнее накинул капюшон и застегнул вечно расхлябанную верхнюю пуговицу плаща:

– Холодно.

– Оболочка подвергается воздействию внешней среды? Интересно, а как это?

– Ха-ха-ха, как смешно, – зло покривлялся Семецкий, – Это неприятно, от этого сопли потом текут.

– Ты все равно бессмертен.

– Ну и что. А сопли-то мне накой?

Контролер устроился на широкой приборной панели, прижал кривые колени к хилой груди и приказал Смертину уснуть. Телепатический сигнал легко прошиб стены. Шум заглох.

– Пусть его оболочка отдохнет. Некуда торопиться, выйдем завтра. Ты хочешь спать?

– Не надо, я сам, – отмахнулся сталкер от Ка.

15.

Смертин проснулся от слабого гула вертолетов. Он даже расстроился, что выкарабкался из беспамятства, потому что сразу надавило. В основном воспоминания вчерашнего дня.

Тихо.

Может они ушли и оставили его в покое? Взгляд вновь уперся в чертову надпись на окровавленной крышке трансформатора. Пробежал по облупленной стене, вороху дранья, кучкам штукатурки. Это невыносимо. Надо срочно отсюда убираться.

Рядом с камерой валялся дробовик. Ни Кляп, ни этот контролер оружие у него так и не отняли. Будто издевались, не принимая его в расчет.

«Ничего– ничего, на каждого есть управа», -повторил Смертин мысленно слова Вечного.

Внутри все тянуло и дрожало. Хуже, чем с бодуна. Бодун – это даже радость в такой ситуации, детский лепет.

Из еды осталась только тушенка. Алексей скривился, глядя на банку, но за ножом потянулся. Честно впихнул в себя только половину, а потом подавился, и его вырвало.

«Пошла эта тушенка», – жестянка, разбрасывая стылый жир, полетела в угол.

Голова просто разрывалась. Смертин запрятал камеру в рюкзак и решительно схватил дробовик. Бежать отсюда! Раз и навсегда!

Он разогнался в коридоре, едва не зацепившись за ту самую арматурину, влетел в зал и сразу направился к выходу, стараясь вообще не смотреть по сторонам. Миновать побыстрее, даже если они там.

– Не страшно? – раздался сбоку хриплый голос Семецкого.

Страшно ему. Да катитесь вы все подальше вместе со своим Монолитом!

Носок сапога уперся в порог. Смертин вылетел прямо в квадрат света, который тут же жадно проглотил его со всеми потрохами. Голову сдавило до хруста черепа, и Алексей понял, что за этим светом пусто. Нет ничего, кроме белесого марева.

Он страшно закричал от разрывающей все тело боли, а потом вдруг отпустило. Мозг снова запаковали в целлофан.

– Дурак, – вдолбил ему контролер, – Радар очень быстро испепеляет.

– Отпусти! Не хочу жить! – проорал стрингер.

– На самом деле это не так, – в очередной раз сообщил Ка, – Пульс учащенный, но в пределах нормы, внутренние органы не повреждены. Для смерти объективных причин нет.

Зато есть субъективные. Душевные, так сказать, но тебе никогда этого не понять тварь радиоактивная.

Перед глазами замаячили распахнутые настежь проржавевшие ворота с циничной табличкой «Всегда на боевом посту». Дальше чем на полсотни метров Ка его не отпустил. Он хотел срезать через разрушенную общагу, но так и застыл под опасно накренившемся пролетом лестницы, словно врезавшись в невидимое стекло. Как парижский мим помахал перед собой руками и успокоился. Издевается еще, жаба перепончатая. Рука-то совсем распухла. Не хрен по всяким железкам лупить.

Морщась от неприятных ощущений, Алексей достал последнюю сигарету и уселся на кирпичи. Зло втоптал пустую пачку в землю, очищая каблук от непонятно откуда налипшей грязи. В голове прокручивались совсем дурацкие сценки. Вот подойдет сейчас какой-нибудь сталкер и спросит «чо ты тут сидишь». А он так подбоченится, хрустнет костяшками левой пятерни, придурковато улыбнется и скажет «контролера жду». Будет потеха. Почему левой? Да потому что правая дергает, будто на живое мясо соль насыпали.

Алексей заметил у лесополосы движение. Ну вот, как раз тот самый сталкер.

– У нас гости – послал бредущий по двору Ка сигнал Семецкому.

Медленно идет, неторопливо. Как по проспекту вышагивает прохладным летним вечером. Не хватает рядом толстозадой тетки с коляской.

– Прорвемся, – выкрикнул сталкер из корпуса.

– Торопись. Защищать и атаковать один я не смогу.

Это кого он там собрался атаковать?

На опушку плотной цепью высыпали военные. Среди закутанных с ног до головы в броню человечков метался до боли знакомый силуэт в гражданском. Смертин постарался разглядеть лицо, но ничего не вышло.

– Сиди, – приказал Ка, выходя вперед.

Целлофан испарился, оставив после себя гнетущее послевкусие. Стрингер инстинктивно положил на колени пятизарядку. Права тварь, не хочется умирать, особенно когда сидишь на кирпичах, и никто тебя не трогает.

Ничего удивительного в том, что военные открыли беспорядочную пальбу, не было. Любой бы сделал на их месте тоже самое, увидав отвратную физиономию контролера.

«Щас он вам устроит», – подумал Алексей, ныряя за стену.

Чего уж скрывать, иметь такого защитничка было приятно. Как он и ожидал, стрельба разом умолкла. Смертин осторожно выглянул из-за кирпичного крошева. Такую амуницию он уже видел и шлемы тоже. Ребята явно из элиты, но модные зоновские бренды им вряд ли помогут. На хитрую задницу, есть контролер с винтом. Судя по всему очень большим, потому что первая линия просто обмерла. Солдатики напоминали гротескные восковые фигуры, выставленные посреди засохшего парка. Алексей все всматривался в штатского, но тот как назло повернул лицо профилем.

В чаще лесополосы кто-то ломился. То ли спешили на помощь товарищам, то ли наоборот улепетывали от беды подальше. Не видно.

Стрингер забычковал о стену окурок и подался за Ка. Зря он это сделал, нерасчетливо, поскольку завалив несколько хилых тополей из леса выкатил бронетранспортер. Белорусский, и иронично прозванный конструкторами «Сталкер БМ 2Т». Алексей это знал точно. Чтобы подмазаться к Форестеру, в первый же день он поплелся на презентацию и ко всему прочему сплавил западным братьям сюжет. Тогда генерал больше молчал, а вот славяне отрывались. Распушили хвосты, и давай тарахтеть о проходимости, огневой мощи и всяких других арифметических параметрах, от которых болела голова и хотелось спать. На съемной квартире даже пресс-релиз завалялся. На самом деле в этой ситуации Смертин хотел знать только одну цифру, которую в бумажке как пить дать не отразили. Какой силы будет «бум», если эта хреновина зарядит из в-о-о-о-н той самой большой пушки прямо по пятиэтажке за спиной. И главное, сколько кирпичей смогут до него долететь.

Пока он прикидывал предполагаемый ущерб, началось форменное безумие. Один из военных сталкеров не торопясь закинул под днище машины какую-то штуковину, от чего та слегка подпрыгнула и задымилась. Ни взрыва, ни огня. Только легкий хлопок, даже тише, чем выстрел. Тут же на сцене появился собственной персоной Семецкий, отчего-то застрявший в лаборатории. С непроницаемым лицом он начал хладнокровно сносить воякам головы. Рассчитанными и скупыми выстрелами. Будто в тире тренировался. Пятнистые шлемы разлетались, как гнилые тыквы. Солдаты мешками падали на траву.

Смотреть на это форменное убийство было страшно. Причем Семецкий стрелял на ходу и от бедра, оставляя за собой чуть в стороне витиеватую дорожку гильз. На пыльной, вытоптанной площадке перед входом на объект их было замечательно видно. Полы плаща развевались на ветру, отчего сталкер стал неимоверно походил на всадника-мстителя из «Сонной лощины». Вот только голова у него была на месте, а на лице даже мускул не дрогнет.

– Штатского не трогай! – постарался перекричать голосистую винтовку Смертин, – Не трогай штатского!

Да что же это за безобразие!

Алексей ринулся к опушке, которая больше напоминала место показательной казни. Все вокруг усеяно телами. Больше двадцати трупов. И кровь, вяло растекающаяся широкими лужами. Густая и блестящая. Штатский был еще жив. Семецкий, будто издеваясь, прострелил ему обе ноги.

«Сибирцев!», – узнал стрингер. Вездесущий начальник службы безопасности Дагонова. Лежит и стонет, тварь такая.

– Мне нужна только камера… только камера, – лопотал сбэшник.

– Чего? – опустился рядом на колени Алексей.

– Камера… только… – посмотрел на него безумными глазами Сибирцев. Застыл на несколько секунд, щупая взглядом. Узнал.

– Алексей…

Смертин только поморщился.

– Алексей… я не хотел… он меня отправил… – сбэшник начал приходить в себя.

– Дагонов?

– Да, да, – быстро замотал головой Григорич.

Как– то все это было не логично и не правильно.

– Мне нужна только камера…

– Все равно уже поздно, – как всегда нагло влез в разговор контролер, – Вы проиграли. Еще до того, как начали игру.

– Что проиграли? – не понял стрингер.

Что– то мерзкое было в самой сути этих слов.

– Деньги, – простонал Сибирцев, – Целую кучу бабла. Тебе такая даже не снилась.

– Деньги?

– А знаешь сколько все это стоило? – затараторил Сибирцев, яростно хлопая ресницами, – Знаешь? Ни хрена ты не знаешь. Всего пятьсот кусков баксов на несколько заслюнявленных лап, и твое же государство начинает по полной тебя иметь. Причем на твои же деньги налогоплательщика… А ты прям заколдованный, журналист. Мы по маякам вертолеты запускаем, а они даже с аэродрома не поднимаются. То винт, бля, то в баке какая-нибудь гадость… Что ты на меня уставился? Твой любимый Дагонов тебя же и заказал.

Григорич нервно захихикал, кривой шрам на щеке противно сморщился.

– Не поймешь все зачем? А затем, что он – паскуда последняя. Собрал всех своих толстосумов и устроил тотализатор. Дойдет ли Смертин до сюда? А сегодня он сколько протянет? И меня в это говно втянул. Скучно ему, понимаешь? Скучно.

Сибирцев, отвернувшись, замолчал. Выплеснул, все что накипело и заткнулся.

– Говори! – толкнул его Алексей, – Говори! – он со всей силы ударил по окровавленной ноге, специально чуть выше подтека, прямо в рану.

– Сука! – заверещал, дернувшись сбэшник, – Погань! М…м…м…м…

– Говори! – опять намахнулся стрингер.

– М…м…м…а…а… Чего ты хочешь?… Все с самого начала большая и злая игра. Богатый дядька нашел мальчика на побегушках и отправил умирать. Дядька придумал напичкать аппаратуру мальчика маяками с выходом на спутники. Я сам их в камеры устанавливал… м…м…м… Они даже изображение получали прямо на экран…

Всю дорогу его пасли, каждый шаг знали. Подсматривали. Извращенцы. Слетевшие с катушек, зажравшиеся твари. Таких даже в Зоне нет. Может от таких и сбежал в свое время Вечный.

– Дальше.

– Дальше? А дальше дядька делал на мальчика ставки, собрав других богатых дядек. Тянул вискарь и развлекался. А потом появился еще один дядька, который поставил на то, что мальчик дойдет последнего объекта, что в принципе невозможно… Дагонов назло поставил в обратную, подписав тебе приговор… Там охренительные бабки… Сначала даже не суетился, а потом Григорич понадобился… м…м…

– Фамилию скажи. Вторую фамилию, – процедил Алексей, мысленно разрывая сбэшника на мелкие кусочки.

– Разница есть? Бандорин. Хохол какой-то…

От сбэшника начало нести потом. На лбу заблестели мелкие капельки, виски промокли. Он обеими ладонями зажал раны и корчил рожу. Больно, поди.

Бандорин… Бандорин… Ничего даже в голове не крутиться. Никогда не слышал, и уж точно не видел. Опять тупик. Ну не может же этот самый Бандорин быть главным хозяином Зоны. Или может? Бред. Ни одному человеку не под силу совладать с этим адом, а уж тем более его создать. Это нереально. Хотя кто-то должен был приложить руку…

– Не люди, – залез в мозги контролер, – Я тебе все объяснил. Не мучай себя. Бандорин – всего лишь один из лидеров местного сообщества «Экстаз». Он должен Зоне, поэтому не смог отказаться от ее предложения.

– Получается, что на меня поставила Зона?

Внутри что-то оборвалось. Болванчик, болванчик… Даже хуже. Клочок бумажки, которым подтерлись. Причем все и по очереди. А он голову ломал, думал, что стал частью большой тайны радара. Смешной клоун… Внимание, многоуважаемая публика, сейчас он окунется головой в унитаз. Алей-оп! Аплодисменты, аплодисменты! А теперь разобьет головой стену. Аллей-оп. Не забываем аплодировать. Смертельный номер! Только сегодня и только у нас! Русская рулетка на шесть пуль. Аллей-оп. Уберите со сцены мозги. Вы хлопайте, хлопайте. Ему больше ничего не надо.

Деньги, куча бумаги, мусор. Ха! Он издевался над этими мусорщиками, а сам зарабатывал кому-то деньги, изображая из себя брезгливую целку. Человек искусства. Тонкая натура. В Москве так геев из тусовки кличут. Зона, Бог и Дьявол, конец света, исполнитель желаний. Лысого вам! Обычные купюры, которые он презирал. Накушался драйву? Нажрался до грыжи?

Измученный, грязный, просаленный и источающий тончайший аромат сопревшего тела. Другими словами, воняющий как подзаборный бомж. Как там Заяц говорил… плюгавый. Будто в дерьме выкупали и поставили сушиться на солнышко. Рожа вся в запекшейся крови, в голове разве что вшей не хватает, и то, скорее всего, радиация всех пожрала. На кого он стал похож? А принадлежит ли он вообще себе? Все дорогу его пинали как куклу. И продолжают пинать. А не пойти бы вам всем! Лучше он пойдет…

Стрингер встал и пошел.

– Куда ты теперь? – как всегда без эмоций спросил контролер. За спиной мялся Семецкий, небрежно перехватив винтовку.

– А все… – Смертин развел руками, глупо улыбаясь, – Я же вам больше не нужен. Зона-то деньжат подзаработала. Может тебе доказательства нужны? Забери! – бросил Алексей под ноги Ка камеру, – Там все есть.

– Подними камеру.

– Пшел!

Ну, да. Он же забыл, с кем разговаривает. Жаба! ЖАБА!!!

Контролер просто сдавил мозги, и стрингер подался назад. Телекинетический приказ грубо швырнул его на траву.

– Уничтожь меня! Убей! Раздави! Теперь я тебе не нужен, и ей тоже не нужен! Я даже хочу этого! – психанул он, вспахивая пальцами на земле глубокие борозды.

– На самом деле не хочешь. Никто из вас не хочет. Мне не попался ни один. Теперь ты такая же часть Зоны, как он, – кивнул Ка на Семецкого.

– Где она, это ваша Зона?! В чем?! В этом?! – откинул он в сторону горсть земли, – Где главная воля?! Монолит?!

– Нет, Монолит всего лишь сердце. Зачем тебе?

– Будь моя воля, я бы растоптал ее вот этими самыми сапогами! – посмотрел Алексей прямо контролеру в глаза, увидев в черных зеркалах себя.

– На самом деле ты этого не хочешь.

Как он достал с этим «на самом деле»! Откуда тебе знать? Может ты и способен копаться в мозгах, но только не в душе. Она тебе не доступна и она есть! Есть! Потому что сейчас воет и рыдает. Потому что сейчас ее захватывает отчуждение.

– Забери кассету, – приказал контролер, – Ты теперь часть Зоны, хочешь того или нет. Зона ждет, чтобы о ней рассказали. Люди должны знать. Про все, и про Монолит в том числе. В этом твоя задача.

– Зачем это нужно? Все эти сталкеры… Они дохнут, как мухи… зачастую ее искренне презирают. Она хочет родить ненависть в миллионах людей?

Стрингер как всегда ничего не понимал.

– Знаешь что такое симбиоз?

Алексей молчал, теребя в руках дробовик. Он выдернул кассету и отпихнул камеру в сторону. Все равно меченая.

– Зона не сможет выжить без сталкеров. Только они разносят ее споры, – продолжил Ка.

– Споры?

– То, что вы называете артефактами. Обычная приманка. Вы несете их в свой дом, даже не подозревая, что однажды они взорвутся, даря Зоне новые куски вашего мира. Их уже много, но надо больше.

– А меня вы спросили, когда в свою команду записывали? – мозг уже закипал от постоянного инородного присутствия.

Все это время стрингер плавно подводил ствол к голове контролера. Он старался не думать ни о чем, кроме боли. Другие мысли были бы неестественными. Боли и душе.

«И не введи нас во искушение, и избави нас от лукавого ибо царствие твое есть слава и сила и во веки веков… Аминь…»

– Хочешь свинца? – сплел он у себя в голове и нажал на спусковой крючок.

Контролер, конечно, замечательно жрет мозги, а вот пули на лету останавливать пока не научился.

Смертин скукожился в предчувствии смерти. Она должна была прийти со спины, там где стоял ошарашенный Семецкий.

Разочаровал он их, и Зону тоже разочаровал, потому что никогда не станет ее частью. Он так решил. Сам. Ни Дагонов, ни контролер. Баста! Кукла взбунтовалась. И не будет вам никакого репортажа.

Семецкий не торопился. Алексей осторожно повернулся, встретившись с ним взглядом. Чего-чего, а такой развязки сталкер не ожидал. Это было заметно.

Сбоку противно стонал Сибирцев, деревья мрачно поскрипывали от ветра, за лесом выла какая-то тварь, а над Зоной плавно поднималось белое солнце. Громадное и испепеляющее, оно игралось с лужами крови, намекая, что такая же участь ждет всех, кто вдруг решит сюда сунуться.

– Я знал, что идея – полное говно, – тихо сказал Семецкий и подался к лесу, махнув на последок полой плаща.

Обратную дорогу Алексей помнил смутно. В голове колотилась единственная мысль: «Вот теперь пора обратно». Тело полностью ей подчинилось и несло его к периметру. На юг.

Как только он добрался до шоссе, небо покраснело, заиграло радужными красками, а потом взорвалось, сотрясая землю. Зона исторгала очередной выброс. Деревья по обочине рвало с корнем, асфальт вспенивался и глухо урчал. В лицо летела пыль, въедаясь в глаза, закрадываясь в нос, и рвала дыхание на сотни слабых всхлипов. А стрингеру было все равно. Он шел вперед, едва прикрывшись рукавом, уверенно разрезая шагами дорогу на две половины: до и после. Зона все еще не хотела его забирать, и даже огненные струи воздуха, подкатывая к спине, становились прохладней морского бриза.

Все погружалось в хаос. И среди этого безумия, разрываемого жирными ветвистыми молниями, брела одинокая фигура.

Никто не в состоянии понять Зону.

Из норы под фундаментом выползло грязное существо, отдаленно похожее на человека. Чумазая рожа внимательно присматривалась. Ствол «Калашникова» мягко поплыл, уставившись на него своим пустым одиноким глазом.

– По здорову, брат, – настороженно и гнусаво произнес бродягя, красноречиво положив палец на спусковой крючок.

– По здорову, – передразнил его Смертин, – Погодка-то после выброса, – задорно подмигнул он, – Курево есть?

– Есть, – это еще не значило, что он вскочил и побежал за сигаретами.

Алексей остановился в полутора метрах, продемонстрировал пустые руки и чистые намерения:

– Угости, будь человеком. Зона не забудет.

– Ладно, – успокоился оборвыш, доставая левой рукой из кармана пачку. Ему было не удобно, но автомат не убрал. Предусмотрительный, гад.

– Благодарю, – вспомнил стрингер правила блатного жаргона, – Как звать-то?

– Ясень.

– Ну и… – кивнул Алексей.

– Чо, ну и?

– Где твоя любимая?

– Блин! Как же вы меня все достали! – вполне натурально психанул Ясень.

– Кордон далеко? – примирительно выставил руки веред Смертин.

– Вон группу видишь на горизонте… эт Пухлого пацаны. Они еще позавчера грозились за стенку. Ты за ними держись, только по следам не иди… живее будешь, – сталкер ожесточенно почесал щетину и полез в нору, до последнего держа нежданного гостя на прицеле.

– А мне насрать, – бросил ему тот на последок.

Сигарета была очень дешевая. От нее сразу начало першить, поэтому больше трех затяжек Алексей делать не стал. На голодный желудок и того хватило с лихвой. Он брезгливо скосился на кривую избу, которую сначала принял за сарай и двинулся за группой Пухлого. Напрямик, даже не смотря по сторонам.

Приятное чувство вседозволенности и полной власти. Оно ему начинало нравиться. Стрингер шел через марево аномалий, иногда даже специально, чтобы в очередной раз испытать подарок Зоны. Он был для них неуязвим. За весь путь от радара он наткнулся на четыре стаи псевдособак и семью кабанов. Никакой реакции. Будто его не существовало. Теперь ему был открыт любой уголок Зоны. То, о чем в душе мечтал каждый сталкер. А нужно ли это и было ли что ему искать? Нет. С этим надо кончать. Раз и навсегда. Свободную прессу на такие подачки не купишь. Лучше вообще не думать о Зоне, иначе она его уговорит. Главное, чтобы он не поддался.

Группу Смертин так и не нагнал. Сам вышел к черной выжженной полосе, густо покрытой трупами тварей. Земля еще дымилась. В глубоких воронках копошились крысы. На горизонте маячили укрепления, разреженные длинными полосами колючей проволоки. В одном месте к ней практически вплотную примыкала небольшая роща.

«Должны же быть дыры, как-то же они пролазают», – размышлял на ходу Алексей. Как только он скрылся в гуще деревьев, сбоку раздались пулеметные выстрелы. Зона бережет его от себя, но не от людей. Получить под лопатку свинца не хотелось.

– Стоять!

Это надо же так вовремя нарваться на патруль. Смертин поднял руки вверх и замер. Экскурсия закончилась.

– Лезут и лезут, мля, – от колючки к нему приближались двое солдат. Обычные. Без всяких шлемов, бронированных комбинезонов и других примочек. С обычными «калашниковыми» в руках.

– Хабар есть? – спросил краснолицый невысокий сержант, тыча перед собой стволом.

– Нет, совсем пустой, – горько вздохнул Смертин.

– Тогда в комендатуру пойдешь, мясо ра…

Среди деревьев мелькнула тень. Сержант остался без головы сразу, а рядовой все-таки успел испугаться и вскрикнуть. Разобравшись с первым, химера одним прыжком повалила его на землю. Когти погрузились глубоко в грудь, челюсти вырвали клок из шеи. Солдат только раз взбрыкнул и угомонился.

Молниеносная убийца. Человеку тягаться с ней не под силу. Слишком медлителен, слишком много думает. Стрингер смотрел на окровавленную химеру, а она смотрела на него. Оба застыли в оцепенении.

Она была прекрасна! Алексей осознал это впервые и сам удивился, что раньше воспринимал ее только как машину для убийства. Грациозное тело, лоснящаяся короткая шерсть. Глаза гипнотизировали. Он не смог пересилить себя, не смог удержаться от искушения и протянул руку. Наэлектризованный воздух разорвался от малейшего прикосновения. Пальцы скользнули по гладкой голове. Химера подалась вперед, жадно принюхиваясь. Она распознала в нем ее, свою хозяйку и покровительницу. Ту, что наделила ее мощью и силой. От него пахло Зоной.

Ну, уж нет. Хватит. Стрингер одернул руку и не оглядываясь побежал к рваной дыре в «колючке». Зона въедается хуже любой кислоты. Нельзя оставаться с ней наедине, особенно когда душа переполнена отчуждением. Это чужой мир, и как бы она не приглашала, ему здесь делать нечего.

Стрингер уперся в болото, начал обходить по берегу, но чуть не столкнулся нос к носу с еще одним патрулем. Переждав в камышах, он решил лезть напрямую. Долго мучаться не пришлось. Колышущиеся ряской протоки скоро разбавили маленькие островки чакона. Из лужи, громко хлопая крыльями, вспорхнул, до смерти перепугав, селезень. Алексей остановился на небольшом клочке суши, бросив рюкзак на туго сплетенные камыши. У подошв шмыгнула мышь. Не крыса-переросток, а самая обыкновенная серая мышь.

В голове заныло.

Она рядом.

Она дышит тебе в затылок.

Закрой глаза, стрингер, и почувствую ее дикую и необузданную свободу, замешанную на адреналине и смерти. Все, что ты искал и не находил. Она ждет тебя. Всегда.

Он заставил себя залезть на самое дно рюкзака, где было спрятано сокровенное. Его мечта. Его потаенное желание. Пальцы нащупали аккуратно завернутые в пакет кассеты. Смертин в последний раз посмотрел на пластиковые прямоугольники, сыпанул в сверток десяток пулевых патрон, завязал узлом и с силой зашвырнул в самую топь.

Не нужно об этом знать людям. Пусть они дальше прячутся за своими иллюзиями. Их время еще не пришло. Быть может, когда-нибудь артефакты расцветут новыми монолитами, семена прорастут и человечество подойдет к своей черте. Но это будет еще не скоро и без его участия. Рано давиться булкой…

В сгущающемся сумраке протяжно закричала выпь. Где-то далеко-далеко ночь рвал лай деревенских собак.

Еще с час Алексей пробирался по лесу. Голосистому и живому. Им можно было наслаждаться до бесконечности, но он хотел жрать, поэтому настырно перебирал ногами. Трасса вынырнула из темноты неожиданно, как и ослепляющие лучи фар. Смертин выбежал прямо на середину и начал ожесточенно размахивать руками. Старая дребезжащая «Калина», истерично свистя тормозами, остановилась у самых колен.

– Дурак!!!

Мордастый усатый мужик хотел было уже газануть, но Смертин грубо распахнул дверь и нырнул в салон. Рука водилы полезла под сиденье.

– Стой, – умоляюще посмотрел на него Алексей, – Я заплачу… Мне надо…

– Ты рожу свою видел?

Стрингер провел ладонью по лицу, чувствуя на лбу и щеках корку запекшейся крови.

– Проблемы, – мученически заломил он губы, – Тебя они не коснуться, обещаю. Я заплачу. Помоги, а?

Водила недоверчиво на него посмотрел:

– Че надо?

– В Киев, а лучше в Москву. Сможешь отвезти меня до Москвы?

Сейчас это был лучший выход. Ни каких вокзалов, ни каких аэропортов. Просто сесть и двигаться вперед, ни о чем не думая.

– Беглый? – сдвинул брови мужик, косясь на дробовик.

– Да, нет… Журналист я, – Смертин дернул из наплечного кармана помятую корочку собкора. Он умудрился сохранить все документы и даже паспорт, который непросто было пристроить в специальный непромокаемый карман комбеза.

– Со стволом не возьму.

Да и хрен с ним! Смертин широко размахнулся и закинул «Benelli» на обочину. Обойдется он без него в Москве. Это уже мелочь.

– Умойся, – протянул «полторашку» мужик, – А то менты на первом же посте тормознут… Мне бы домой пожрать заехать…

– По пути все купим, – фыркнул стрингер, размазывая по щекам теплую воду. Он старался не вылезать из салона, чтобы не дай бог, его не вытолкнули на улицу, – Я вдвойне заплачу. Три штуки баксов устроит? Штуку сейчас, остальные на месте, – Алексей специально старался набить цену, чтоб водила немного успокоился, почувствовав сладковатый запах халявы.

Мужик долго молчал, прикидывая в уме варианты, а потом согласился:

– Устроит, – хлопнул он себя по коленке, будто подписался на самую большую авантюру в своей жизни. – И куда ты так торопишься?

– Домой, – улыбнулся Алексей. – К сыну.

– Ты здесь? – сухо спросил Семецкий, присаживаясь на поваленный ствол.

Он точно знал, что здесь.

– Он ушел?

– Да… Ну и как тебе умирать?

– Неприятно. Я еще никогда не умирал.

– А теперь представь, что мне приходится каждый день, – поморщился сталкер, – Ее дар, который стал проклятьем.

– Быть может, скоро это закончится.

– Ну, да… только я бессмертен.

– Не совсем. Тебе вряд ли найдется место в новом мире. Ты же предатель. А кто предал один раз, предаст и во второй.

– Это она натравила на меня духа.

– Но выбор-то был за тобой.

– А как же Монолит?! Меня сделал таким Монолит!

– Монолит – не джинн. Я ему объяснял.

– Начитался наших сказок?

– У меня было много времени. С самого первого выброса. Много больше, чем у тебя. И много ваших книг в библиотеках Припяти и Чернобыля. Первое, что вы бросили, убегая как крысы… с тонущего корабля. Вашу историю… Только людей можно поймать на крючок с приманкой в виде вечного счастья. Банально, но работает. Мне очень понравился образ насекомых у пламени лампы, который я ему показал… Как вы говорите, поэтично.

– Они, в конце концов, догадаются и сотрут его с лица земли. У людей замечательно получается разрушать.

– Нет. Они никогда этого не сделают.

– А он все равно ушел, – довольно рассмеялся Семецкий.

– Конечно, он и должен был уйти. Дух подарил ему семя. Лучшего курьера не найти… И вообще, кто тебе сказал, что, чтобы быть частью Зоны, необходимо обязательно находиться внутри?

Семецкий уткнулся взглядом в ползущего по тонкому стеблю слизня.

– Хочешь, я тебя убью? – предложил контролер.

– Не стоит. До полуночи еще есть время. Мне надо подумать.

Асфальт завораживал. В скупых лучах фар он казался бесконечной линией жизни, окутанной мраком забвения. Все идет по кругу. День сменяет ночь, а ночь день. Год за годом, десятилетие за десятилетием. Только асфальт проносится перед глазами, тая в темноте. И кажется, что все это будет длиться бесконечно.

…Плакала эта наша «самостийна украйна», совсем вы нас прижали к ногтю с этим вашим газом. Президента своего пиханули, украинский в школах запретили…Эти русский запрещали, а теперь вы украинский. Опять союз хотите собрать?… Да я ничего. Я ведь русский… Мне только по душе… Так и напиши там у себя, что русские в Украине хотят… Но раньше тоже нормально было… Так и напиши… Эй… Эй…

Кто– то теребил Смертина за плечо.

– Ты задремал что-ли? Слушай, я тут думаю, что это мне твоя рожа знакома… а теперь докумекал… ты это… не тот с… ну как ее, тьфу… реалити. Я еще дочери говорю, дескать, подстава, а она – все реально… все реально… То ли «Зона поражения», то ли «Зона отчуждения»…

– Чего? – не понял с просони Алексей.

– Реалити, говорю. Вторую неделю по телеку крутят. Ты же с Зоны выбрался, ведь так?

– И чего там крутят?

– А ты не знаешь что-ли? Вот чудак-человек! Рожу твою! По-вашему каналу, как бишь его…ну пятая у меня кнопка на пульте… ТВР! Ну, записки там разные, монстры, аномалии… Крутое шоу. Да твою рожу любой мент сразу просечет, ты ж, наверно, там незаконно шастал… Дочка даже плакат у окна повесила, чтобы обоину оторванную прикрыть…

– И давно? – ошарашено посмотрел на него Смертин.

– Говорю же вторую неделю.

Стрингер расслабленно повалился на кресло, тупо уставившись в потолок. Салон машины сотряс безудержный приступ смеха. Он нервно гоготал, а хотелось плакать.

Должно быть доброе, оно обязательно есть, даже в каждом последнем ублюдке, только Монолит – творение другого мира. Читает, как и контролер, с жалкого истлевшего от быта и животных страстей мозга. До души ему никогда не дотянуться. Он не сможет… и не поймет… ведь душа, как и вера, логике не поддается…

Плевать на все! В Москву! В Москву! И первым делом к сыну.