Текст книги "Стрингер. Летописец отчуждения"

Автор книги: Александр Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Двадцать шагов…

Десять…

Нервы звенят, как натянутая струна.

Пять…

Три…

«Все плохое обычно случается в конце»

Два…

«Ну не может так везти!»

Один…

Вверх по насыпи на раскареженный асфальт. Щелчок зажигалки и сигарета. Трясущиеся пальцы. Случайный взгляд за дорогу, в глубину Зоны.

В забродившем от шока мозгу Смертина всплыло только два слова.

Выжженная земля.

– Вик, ты только посмотри на этого придурка!

– Чего?

– Глянь, говорю.

Маявшийся от безделья Вик подошел к провалу окна. Доски пола глухо заскрипели. Не по нраву им такая туша.

– Вышел вон из того подлеска. Увидел псевдопсов, на пузо и к ним.

Метрах в трехстах от заброшенного хутора, в котором обосновался их небольшой отряд, бродил одиночка. Точнее не бродил, а ползал, наблюдая за стаей собак, гонявших по дикому просяному полю кого-то издалека напоминающего зайца.

– Ну и что ты пялишься, кончи его и вся недолга, – проворчал Вик.

– Нельзя, а вдруг услышат. Да и далековато.

– Смотри, Бешеный, а то он нам все планы порушит.

– А что ты сразу на меня-то все валишь! – вскипел Бешеный, – Пойди сам и пристрели. Может нормальный мужик, за хабаром лезет.

– Нормальные мужики вокруг псевдопсов на брюхе не ползают, – отрезал Вик, усаживаясь на цветастое кресло.

– Да заткнетесь вы или нет, – прошипел Пирог из соседней комнаты.

Он тоже внимательно наблюдал за происходящим на их глазах цирком.

Тем временем окруженная со всех сторон жертва совершила два обманных прыжка и неожиданно лопнула, угодив в «мясорубку». Собаки раздосадовано заскулили, но уходить не спешили – почуяли соседа. Человек нагло встал. Псевдопсы, глухо рыча, отбежали в сторону. Незнакомец установил треногу, прикрутил к ней какой-то предмет и направился прямо к аномалии. Псы просто обалдели от такого хамства. Отползли дальше, внимательно за ним наблюдая. Они готовы были сорваться в любой момент. Не хватало только решимости. Пока.

Человек спокойно остановился у самого края «мясорубки», достал что-то из кармана и помахал перед мордами мутантов.

– Кутя-кутя-кутя… – донес со стоны поля едва уловимый ветерок.

– Ты смотри что творит! – открыл рот Бешеный.

Даже пофигист Вик достал миниатюрный бинокль.

– Глянь. У него на спине что-то намалевано, – Пирог сплюнул и приложился к фляге, – Может «Долг»?

Спустя несколько секунд, одна из тварей осторожно, будто бы нехотя, начала приближаться. Она подкралась практически вплотную, оскалив пасть и задрав обрубок хвоста, когда незнакомец резко бросил приманку в аномалию. Собака инстинктивно прыгнула следом, оросив все вокруг своими внутренностями. Стая сорвалась. Человек вскинул дробовик, пальнул по ближайшей твари и псы прыснули в стороны. Их было больше десятка, но они так и не решились связываться с этим психом.

– Не перевелись еще в Зоне дураки, – вздохнул Вик, щелкая предохранителем.

2.

Здесь все было серо и угрюмо. Тяжелый воздух Зоны, пропитанный кровью и еще раз кровью. Он давил, путая мысли, постоянно пугая и злорадствуя.

За шоссе Смертин наткнулся на четыре трупа. От двух остались только кости и клочья одежды, один был наполовину обглодан неизвестной тварью, последний – совсем свежий. Только птицы успели выклевать глаза. Он так и сидел, привалившись спиной к булыжнику и страшно уставившись на горизонт пустыми глазницами. Остановился отдохнуть и решил умереть, сжимая в руках «Калашников».

Ни хрена здесь не игрушки. Дагонов, конечно, красавец. Ты, говорит, езжай, Лех, поснимай. Недолго ведь. Чего там, пятнадцать километров до объекта, пятнадцать обратно. Вояк прикупи, они тебя и проводят. Ну, да. Знал бы он, что один вшивый сержант запросил пятьдесят кусков евро. Просто за открытый шлакбаум или чего у них там… А лейтенант так в цвет и говорит, нам, мол, нужны рекомендации вышестоящего начальства. В наглую, даже бровью не дернув. Стоит, лыбясь, и пальцами противно пощелкивает. Форестер ни черта не понимает, что твориться в русских спецбригадах. Но это уже отдельная тема, отдельный репортаж…

А ведь он еще ничего толком и не увидел. Тление. Пропитанная трупным ядом Зона. Казалось, он проник в почву, в тонкие прожилки стеблей травы, в воду и незримо фонил, сжигая малейшую надежду на появление новой жизни. Нормальной. Не такой извращенной, что захватила этот клочок земли.

Все еще впереди. Это точно. Может и не зря вояки тянут проволоку, закрывая Зону от людей? Местные кричали, что это ад. Особенно деревенские бабы. До хрена, поди, мужиков не досчитались, если не врут про артефакты.

В душе с каждым шагом нарастало ощущение тоскливой безысходности. Кто сказал, что Зона – ад на Земле? Она всего лишь отражает реальный мир. Только без иллюзий. Честно. Без всякого там притворства, холеных репортажей по «ящику», надменных улыбок и приветствий пышущих злобой умных тварей, способных в любой момент загнать нож в спину, без наигранной доброты и сострадания. Убрали удобный колпак, который по кирпичикам складывали люди, чтобы прикрыть нутро своей истинной сущности. И появилась Зона. Не сама. Ее создали все те же люди. Зажравшиеся, потерявшие страх, хозяева мира, возомнившие, что сядут ему на шею и безнаказанно будут погонять.

Уж Смертин-то знал. Он вдоволь насмотрелся на быт и нравы «homo sapiens», занавешенные государством, обществом, кучкой уникумов, свято верящих в мораль и нравственность. Не себя, а других. Мир – это такая игра, где все знают, что он насквозь прогнил, но никто об этом не говорит.

Алексей очнулся от захвативших и поглотивших его почти целиком мыслей. Каких-то чужих, навязанных, но не нелепых. Возможно, на него так подействовали выжженные артиллерией поля за периметром. Он не знал. Там действительно было страшно, хотя сознание стрингера не совсем проникалось эти термином. Ему было ближе выражение «опасно». Стрингер не мог испытывать страха, потому что тогда он переставал быть стрингером. Становился животным с доминантным инстинктом самосохранения, обывателем, бегущим от неминуемой гибели, здравомыслящим человеком, но не стрингером. Только реальный взгляд на соразмерный уровень опасности и шансы остаться в живых позволяли работать профессионально. А ведь в этом вся его жизнь. Как глупо. Жизнь – в работе и ради работы, которая не несет ничего, кроме стрессов и опасности. В этом была толика безумия.

Камера снова заработала, но Смертин ничуть не удивился. Он вообще чувствовал себя как-то странно, будто проходил акклиматизацию после длительного перелета. Унылый и подавленный человек одиноко брел, потеряв направление и цель. В никуда.

Выжженный до тла лес, порезанный широкими пятнами гари. Обугленные деревья молча вопили от разъедавшей стволы черноты. От ботинок во все стороны летели невесомые струпья сажи, жадно вгрызаясь грязными пятнами в штаны. Кожа жила своей жизнью, открестившись от тела. Ее бросало то в холод, то в жар, иногда по рукам от самых кончиков пальцев пробегал странный зуд. Глаза резало, в нос бил удушливый запах недавнего пожара.

Ни души. Абсолютное одиночество. Полное отчуждение. Даже ветки под ногами огрызались как-то глухо и неубедительно. Будто сами боялись лишний раз хрустнуть.

Он переночевал на всеми забытой ферме. Побродив по полуразрушенным, вытянутым как гробы каменным загонам, Алексей наткнулся на аккуратный сруб, стоявший поодаль. Двери не было. Пол внутри провалился и зарос бурыми вьющимися сорняками. С обратной стороны к дому была приставлена короткая ржавая лестница. Она едва доставала до верхней балки окна. Смертин подтянулся, ухватившись за козырек, и на корячках заполз на чердак, заваленный всяким хламом. Пахло сыростью и почему-то грибами.

Ночью среди остовов коровников кто-то бродил, мерзко подвывая и всхлипывая. Но Алексей этого не слышал. Он спал мертвым сном.

Утром отпустило. Голова прояснилась, а в кровь вгрызся адреналин. Без причины. Обычно так бывает перед важным событием, готовым перевернуть с ног на голову всю жизнь. Состояние острейшего эмоционального возбуждения, способное в любой момент перерасти во взрыв.

Денек был тот еще. Чего стоят только съемки первой встреченной им аномалии. Отличный кадр. В такую удачу верилось с трудом.

И все– таки они есть, эти чертовы ловушки, неизвестно кем и для кого расставленные. Есть! Этот факт пьянил не хуже китайской бормотухи. И трупы те не сами выросли, не с неба упали. Хорошо, что он решил к ним близко не подходить, потому что эту ловушку он смог определить только благодаря зайцу, царствие ему небесное.

Алексей привалился спиной к стене обложенной кирпичом одинокой избы. Часть кладки рухнула, обнажив гнилые бревенчатые стены, обильно обмазанные глиной. Уютное было когда-то хозяйство. Баня, два сарая, скотный двор, гараж, приличный по размерам огород и вишневый сад. Хозяин наверняка гордился своей «копейкой» или «Москвичом». А летними вечерами они с женой сидели в беседке и чинно завтракали в тени густых вишен. Гудели комары, вкусно пахло хлебом и жареной с грибами картошкой. Дети возились у качелей, подбегая иногда к столу, чтобы схватить очередной пирожок. Смертин почти увидел это призрачное прошлое одинокой избы, окруженной завалами мусора и останками стен некогда богатого подворья.

Он жевал жесткую армейскую тушенку и думал о вечном, когда в затылок ткнулось что-то холодное и земное. Проглотить он так и не успел.

– Привет! – из окна вылезла рука в обрезанной грязной перчатке и втащила стоявшее рядом ружье внутрь дома, – Ты кто?

Так можно и коня привязать. Зачем же так людей-то пугать?

– Человек, – промычал с набитым ртом Смертин.

– Залезай к нам, поговорим… только медленно…

Его тут же грубо схватили за воротник и потащили внутрь. В бок кольнуло острие ножа.

– Тихо ты…

Смертина бросили в угол. Прямо на гору мусора и битого стекла. Выскользнув из-под ног, по полу покатилась голова куклы и застыла, глядя на него единственным уцелевшим глазом.

Напротив стоял одетый в камуфляжный костюм молодой парень. По лицу блуждала загадочная улыбка, автомат нацелен прямо Алексею в голову. Рядом, с широким ножом в руке, на корточках сидел здоровяк. Седые волосы, выразительный нос и длинная борода.

Давай знакомиться, – подмигнул молодой, – Это Вик, я – Бешеный. Пирога, уж извини, не представлю. На позиции он.

– Алексей… – знакомиться как-то совсем не хотелось.

– А кликуха как?

– Никак. Смертин Алексей, журналист.

– У-у-у, – цокнул языком Бешеный, – Плохая фамилия. Совсем не по Зоне. А ты вовремя к нам пришел, Алексей. Мы друзей ждем с минуты на минуту. Причем друзья не должны знать, что мы их ждем. Только по этому ты пока жив.

– А может зарежем его? – совершенно серьезно спросил здоровяк.

Молодой задумался на несколько минут. Потом решительно сорвал с разгрузки гранату, дернул кольцо и вложил Смертину прямо в ладони.

– Некогда нам тебя связывать. Пока держишь вот эту штучку – все будет нормуль. Как только отпустишь – порвет на части. Усек?

– Хорош дурить-то, – проворчал Вик.

Он убрал нож и начал ковыряться с видавшим виды «калашниковым», перематывая на прикладе синюю изоленту. Похоже, нежданный гость не вызвал в нем бурю позитивных эмоций.

– На то я и Бешеный.

– А если я в тебя ее кину? – совершенно серьезно спросил стрингер.

– Тебя убьют.

– А если выкину в окно?

– Я тебя убью.

Что– то подсказывало Алексею, что именно так и будет.

– Идут. На одиннадцать часов. Тропа к колодцу. Двое. Блэк-Джек замыкает, – донеслось с чердака.

– Все. Сиди тихо-тихо. И знай, что если мы тебя не убьем, то обязательно убьют они. Обязательно, ты только не сумлевайся, – похлопал молодой по плечу ошалевшего Смертина.

А ведь все вроде бы налаживалось. Только-только наклюнулась работа и вот на тебе! «В Зоне тоже люди живут», – припомнилась стрингеру фраза, брошенная Жуком. Какие люди? Где они, эти люди? Что за идиотизм! Тыкать стволом в ухо, не разобравшись в чем дело. Наверняка мародеры или убийцы. Психанутые. А как ты совсем недавно размышлял? Зона рушит иллюзии. Она отражает реальность. Кривые зеркала разбиты. Наслаждайся. Только попкорн не забудь.

Он посмотрел на гранату.

Смертин долго заставлял себя не смотреть, зажмуриться, будто бы и нет ничего. Есть только вдох и выдох, очередной вдох и очередной выдох. Бесконечные секунды, растекающиеся медленно, будто остывающая смола. Вдох. Выдох.

Но он с дури открыл глаза.

Панический страх проник в мышцы, пробежал гусиной коже по спине и впился в дрожащие пальцы. Тут уже не до попкорна. И уж точно не до шуток.

Между ними зажат другой мир, другая вселенная, ничто, бесконечность.

Стрингеры не ведают страха. Опасность – да. Но только когда на плече камера, и они творят. Они не боятся, потому что в душе считают себя избранными. Кто еще может подарить славу? Никто. Только они решают, кто подлец и трус, а кто – герой. Только они открывают глаза, меняют угол зрения на этот мир. Вечность, пойманная в объектив… Поэтому их убивать нельзя. Граната убеждала в обратном.

На голове Смертина урчала «Пчела». Она тоже уставилась своим миниатюрным объективом на застывшую в руках смерть. Но Алексей об этом не знал. Нет стрингера. Есть только человек, забвение и кислый запах пота.

Он был заворожен. Стальная оболочка гипнотизировала, словно кобра. Пальцы становились мягкими, податливыми, скользкими. Убийственными. Алексей все сильнее вжимался в стену, будто пытаясь отстраниться. Кобра не отпускала, следила за каждым его движением, готовая в любой момент разорвать в клочья.

Из транса вывели выстрелы.

– Блэк-Джэк! Бросай оружие. Судить тебя будем! – орал Бешеный, меняя магазин.

– Сам бросай! – раздалось совсем с другой стороны, – Оставлю жить, если до бара голыми дойдете!

– Переодетые «отмычки», – крикнул Пирог с чердака, – Слон нас сдал. Сука! Шесть или семь заходят с оврага. Вик…

О крышу ударили гранаты. Одна скатилась по шиферу и грохнула, обрушив целый угол. Вторая юркнула прямо в щель. Они рванули практически одновременно. Часть перекрытий рухнуло, осыпав кусками досок и клочками шифера. Прямо перед Смертиным на пол упало развороченное тело того-самого Пирога. Одной ноги не было. Грудь вскипела кровью. И только глаза смотрели с обидой в никуда.

В ушах засела вата, а в глазах пыль. Странно, но гранату он умудрился не уронить.

Стреляли ото всюду. Пули с противным чавканьем вгрызались в подгнившие бревна, рикошетили от кирпичей, разрисовывали стены. Бешеный и Вик пытались огрызаться, но их зажали с обеих сторон. Раскрытые «отмычки» успели доползти до ржавой цистерны и теперь палили без разбора практически в упор.

– Можно я брошу гранату? – пролепетал едва слышно Алексей, морщась от вездесущей пыли. Глаза начало щипать.

– Вик, до забора не дай! – верещал молодой, садя короткими очередями.

– Суки!

В окно влетела еще одна РГ-шка. Вик не растерялся и успел швырнуть ее обратно. Это, конечно, все увлекательно, но ладони-то уже до одурения скользкие.

– Можно я брошу гранату?

– Брат, с амбара заходят двое!

– Сдерживай их! К стене не пусти!

– МОЖНО Я, НАКОНЕЦ, БРОШУ ЭТУ ЧЕРТОВУ ГРАНАТУ?!

Смертин перекатился к окну и бросил. Липкие пальцы в последний момент едва не подвели. Часть цистерны оторвало. Кто-то истошно заорал. Бешеный только на секунду обернулся, посмотрев на Алексея безумным взглядом, и пнул ему под ноги дробовик.

Вик, отсеченный рухнувшими перекрытиями, матюгнулся. Едва пробив путь через завалы, он ухватил Смертина за плечо. Швырнул к двери.

– Уходим! Через сад!

– Постреляют! – взвыл Бешеный.

– Уходим! Мстители херовы! – зарычал Вик. Спорить с ним сейчас было бессмысленно.

Под неумолкающим огнем они рванули к густым зарослям вишни. Молодой замыкал. Он почти уже скрылся в тени деревьев, когда одна из пуль подрезала ногу. Густо брызнула кровь. Смертин инстинктивно подхватил его, чуть не растянувшись. В чужом кармане истошно верещал детектор аномалий. Свой он так и не испробовал.

– Убери, я и так ее вижу! – Вик обернулся, выдав короткую очередь.

Алексей сделал еще два шага, протаскивая молодого за собой, и услышал всхлип. Тело Бешеного сразу потяжелело. Несколько пуль срезали ветки прямо у лица. Стрингер обернулся, сжав зубы от напряжения, и увидел пустые глаза сталкера. Бешеный был уже мертв.

Так просто. Несколько грамм свинца на безумной скорости и все.

Со стороны дома рвануло.

Один раз он снимал отстрел опьяненных людской кровью леопардов в Индии. Животное, хоть раз попробовавшее вкус человечины, больше не останавливалось. История знала случаи, когда один леопард вырезал за ночь целое село. В тот вечер охотники попали в дикую кошку восемнадцать раз. Выстрел за выстрелом она продолжала двигаться, ползти, рычать. Этому не было конца. Потрясающая живучесть. А сержант, у которого Смертин брал интервью в Иране? Он принял на себя четырнадцать пуль из американской винтовки. Из них три – в голову.

Легко ли убить человека? И да, и нет.

Бешеный умер от второй пули.

Атакующие заняли хутор и уже шли по их следам. Алексей едва успевал за Виком, несшимся словно боров через густые заросли вишни. Ветки хлестали по лицу, сбивая дыхание. Шансов у них почти не было. Сквозь просветы виднелся абсолютно лысый пригорок. Там у команды Блэк-Джэка был отличный шанс посоревноваться в меткости.

Смертин, сам того не ожидая, рухнул мешком на ковер из прелой листвы. Что-то уцепилось в ботинок и никак не хотело отпускать. Он вскрикнул, обернулся. Над самым ухом оглушительно заревел автомат Вика. Отрезанный очередью кусок голубоватого отростка извивался, словно оторванный у ящерицы хвост. Он еще и пищал! Стрингер забарахтал ногами от отвращения, стараясь отползти как можно дальше. Отросток не отставал, тянулся к подошвам ботинок.

– Ходу! – заорал прямо в ухо Вик, – Брошу на…

Кусты справа затрещали. Кто-то огромный продирался к ним, наплевав на все препятствия. Вик начал стрелять.

Куда? Зачем? Что вообще твориться?

Он выпустил весь рожок, прежде чем на него выпрыгнуло нечто нечеловечески огромное и уродливое. Мутант повалил сталкера на землю, вдавил своим весом и занес в замахе кривую когтистую конечность. Смертин пальнул на вскидку. Рефлексивно. Будто в зайца или косулю. Он даже сам не понял, что вдавил на крючок, когда половину шишковатой головы твари разнесло в клочья. Мутант повалился на землю, истошно вереща и извиваясь. Перемазанный кровью и еще какой-то желтой гадостью Вик резко вскочил, пнул урода в голову и размашисто вонзил нож в шею. Тварь конвульсивно дернулась и наградила сталкера хлестким ударом в спину. Вик охнул, кувыркнулся, выпустив рукоятку ножа. Смертин выстрелил. Потом еще. Прямо в рот, заросший длинными щупальцами. Он садил, пока в магазине не кончились патроны. А тварь все верещала и барахталась.

До безобразия неприлично, мать ее раз так!

– Брось! Уходим! – выдохнул Вик и резво заковылял вперед, придерживая рукой поясницу. По искривленным от боли губам Алексей понял, что досталось ему прилично.

Когда они вырвались на пригорок, со стороны преследователей донеслись истошные выкрики и беспорядочная пальба.

– Не одних нас жрут, – философски заметил, задыхаясь от марш-броска Вик, – Кровососов за собой притащили, придурки. Ничего, это еще цветочки. За Вересней ягодки пойдут. Жив, чертово семя? Принесло тебя на нашу голову…

«Поселок Пески, – сообщил ПДА по ссылке на локальной карте, – «Население 79 человек, жилой. Контролируется корпусом миротворческих сил ООН».

– Вранье, – промямлил, жуя на ходу сухарь Вик, – Старпер Че не обновил базу после выброса. Че, похоже, решил жить в границах старой Зоны. Гребет в обе лопаты не знамо за что.

– Ты сегодня в обед говорил про ягодки. Когда мы убегали от этих…

Они пробирались по высохшему бетонному дну оросительного канала. Идти, в общем-то, было не сложно, но дорогу постоянно преграждали завалы из гнилых веток и всякого хлама, которые приходилось старательно обходить, а зачастую и обползать. То и дело встречались беспорядочно разбросанные бороны, косилки и остовы дюралевых поливалок с прикрученными к ним проржавевшими колесами – наследие сельскохозяйственного прошлого.

По крайней мере, лучше, чем месить грязь на поле.

Вик брел впереди. Он нервничал и постоянно брызгал слюной. Здоровяку не нравился ограниченный обзор. Что верно, то верно. В случае опасности вылезти по скользким стенам будет совсем непросто. Пару гранат в канаву и их можно собирать по кусочкам. На заросшем полынью, бурьяном и еще незнамо какой гадостью поле было хуже. И намного опаснее. Это Вик так сказал. Ему виднее.

В двух километрах справа, по информационной базе ПДА, между двумя холмами спрятался небольшой поселок Пески. За массивными плитами видна только бровка дикополья, примыкавшая к канавам, да жидкие посадки, разросшиеся параллельно оросительным конструкциям. И никаких песков. Ни домов, ни антенн.

– Ягодки? Знать бы самому, где эти ягодки… После выброса Зона увеличилась еще километров на пять. Так?

Смертин утвердительно кивнул.

– Мы идем по территории, которая совсем недавно контролировалась войсками. Зона здесь еще не вошла в свои права. Как бы тебе объяснить… Слаба она пока здесь…

– Угу, – сделал вид, что понимает. Даже сморщился, изображая интенсивную работу мозга.

– Аномалий меньше, тварей тоже, – продолжал рассуждать здоровяк, – Хотя каждый день она укрепляется и разрастается. Ее влиянию подвергается все: животные, растения, люди. Всякая гадость плодится не по дням, а по часам. Глянь даже на поле. Ты знаешь, что это за красные кусты?

– Без понятия. Я и ромашку-то от одуванчика не отличу.

– Дурында! Они все поле пожрали. И никто не знает, что там за начинка. Может ядом плюются, а может и безобидные совсем. Хочешь проверить?

– Сам проверяй.

Кусточки и впрямь выглядели агрессивно.

– Зона непостоянна и непредсказуема. Мы еще не прошли старый периметр. Интересно посмотреть, что от него осталось… И вообще. Никогда не трогай, не приближайся к тому, что ты не знаешь, видишь впервые. Пусть лучше другие изучают и гниют. Их трупы предупредят, от чего держаться подальше. Понял? Зона убивает быстрее, чем ты думаешь.

– Тогда чего ты тут забыл? – спросил Смертин, не слишком рассчитывая на честный ответ, – Чисто журналистский, так сказать, интерес.

– Не знаю… Хабар… Деньги здесь. Ну… лучше ты расскажи мне свою душещипательную историю.

– Тебе не понять, – отмахнулся Смертин.

– Ну да. Ты из той породы, что вечно сует нос не в свое дело. Ведь так? Журналист, мля. Был тут один такой, до сих пор с собаками ищут. Или у собак, – глупо рассмеялся сам над своим каламбуром Вик.

Смертин промолчал. Он осторожно перелез через трубу и матюгнулся, глядя на очередной завал, преградивший дорогу.

– Ты знаешь…Зона не терпит таких как ты. Будь уверен. Она умеет хранить свои секреты. Ты обречен, – зло продолжил Вик, – Я иду рядом с трупом, и сам не понимаю, для чего его тащу за собой. Ты слышишь меня? – повернулся он к Смертину, – Ты – труп. Если бы ты не отстрелил башку кровососу, я бы тебя завалил у насосной. Не я, так другой убьет. Не тварь, так человек или выброс, или зараза какая-нибудь. Это я, мля, такой добрый. Тебя даже за этот гребаный рюкзак пристрелить могут, или за ствол. Да просто, потому что мимо проходил. Тут все обожженные. Усек?

– Это кто мне сейчас говорит? – вспылил Алексей, – Псих, с заниженным чувством опасности, перепрыгнувший за периметр, чтобы срубить бабла, рискуя каждую секунду сломать шею?!

Вик резко развернулся, ухватил Смертина за грудки и заглянул ему прямо в глаза:

– Слышь… ты так со мной не разговаривай. Прицепился, так язык не распускай, – процедил здоровяк, надув щеки, – Здесь кровосос прокурор. Удавлю, как щенка…

Вот мразь такая. Стрингер давно смекнул, что этот тип его не просто так за собой потащил. Значит нужно что-то пухлому. Что-то тревожит его душеньку, покоя не дает.

– Ну давай, седой. Может еще мне гранатку подкинешь? – старался как можно спокойней отвечать Алексей. Получалось посредственно. А посредственно, между прочим, даже паршивей, чем плохо, – Чего смотришь-то? Я вам мешал ваш хабар собирать? Так какого вы меня в этот дом под пули затащили? Как вы там… сталкеры… Крутые парни, загруженные стволами под завязку? Дети вы. Все никак в войнушку не наиграетесь. Мне насрать. И не таких видел…

Вик долго не мог нащупать нож. Хлопал ладонью по поясу, выпучив глаза и не находил. Он забыл, что оставил его в горле кровососа. Сталкер покраснел и готов был взорваться в любую минуту. На лбу взбухла жирная вена. Смертин даже невзначай схватился за дробовик, отходя на шаг назад.

– Я весь день за тобой наблюдал, – признался Алексей, аккуратно положив палец на предохранитель. Дурдом. Не хватало еще начать тут друг друга убивать, – Че ты меня не бросил, раз я смертник? Один боишься остаться? Совсем, поди, обоссался, крутой сталкер?

– Ни хрена ты не знаешь! – Вик резко развернулся и ускорил шаг, – Ты сдохнешь здесь! Совсем скоро! – крикнул он Алексею, – И никто тебе не поможет! Ты еще не знаешь, на что способна Зона! Сопляк!

Из завала на сталкера грозно рыча бросился зомби. Он пальнул накоротке, даже не замедляя шаг, и устремился дальше.

– Козел, – сплюнул Смертин, доставая камеру и зависая над пытающимся подняться живым трупом, – Даже отснять не дал.

Красавчик. Мечта некрофила. Так и улыбается оставшейся половинкой головы, шевелится, пень трухлявый. Зомби – это мелочь. Подумаешь, живые трупы. Не дай бог на такого ночью нарваться, но бывает и хуже.

Зомби стрингер уже видел, причем не в Зоне. Под Орлом практиковал один колдун вуду, так тот напугал до седых волос. Алексей тогда тоже не верил, но усердно его пас. А домик был как раз в самой глуши. Поля, перелески, каскад прудов, окутанных камышами. Хорошие, одним словом, места, крепкие. Колдун этот черножопый вычислил его на второй день и четыре часа по лесу гонял, используя своих трупов, как загонщиков. Правда, те свежие совсем были. Тогда он натерпелся, а пленку впервые в жизни сразу ментам отдал. Не хватало еще, что бы вудуист потом вычислил и встретил где-нибудь в темном переулке.

Так что эти – детский лепет. Улыбайся, урод. Тебя снимают.

– 18.25 по Москве, 15 августа 2031 года, Зона. Сегодня был очень напряженный день. Я не хотел писаться, но обязан согласно контракту… В задницу контракт. Ухожу от репортажного формата. Репортажи здесь делать невозможно… Короче, день сегодня был очень насыщенный. Я узнал, что такое граната без чеки, застрелил случайно какую-то тварь, отыскал пару аномалий и разосрался вдрызг с одним сталкером, рискуя остаться без головы… Я уже не уверен, что вновь смогу вернуться за периметр. Почему? Не знаю. Просто предчувствие. Пусть это будет мой дневник. Прав был этот самый Вик. Здесь смерть такая же норма, как и жизнь. Особенно среди людей. Как я понял, все друг друга режут и тихо ненавидят. Меня это не удивляет, потому что… что-то сломалось. Бред, конечно. Увидев эту запись, вы наверняка скажете, что я двинулся… Ваше право. Всего два дня в Зоне. Я даже не прошел старый периметр. Не поверите… Я рад, что здесь оказался. Глупо. Эйфория в самой глубине души мешается с постоянным страхом. Рассудок кричит «вали отсюда», а я рад. Скорее всего, этой же внеземной психотропной дрянью пропитались все сталкеры. Они уже не люди…

Умиротворенно потрескивал огонь. Смертин сидел на гладком удивительно ровном бревне и ковырял веткой угли. Что-то из детства. Корочки подгоревшего хлеба на тростинках, запеченная чуть ли не до углей картоха, костер и речка. Здесь речки не было. Картохи с хлебом, впрочем, тоже. Он устроился на самой опушке сосняка, недалеко от сошедшего с рельс железнодорожного состава. Впереди – усыпанный щебнем вал, рельсы и кладбище вагонов, за спиной – лес. А все равно было уютно. Несмотря даже на пристально смотрящие на него в закатном почему-то белом солнце черные провалы пассажирских окон.

– Дурак ты все-таки, журналист, – сказал подошедший со стороны леса Вик.

Он остановился у костра и посмотрел на Алексея.

– Решил вернуться?

– Хоть бы пальнул что ли для приличия, так от тебя любая тварь ни рожек ни ножек не оставит… Нож потерял. Консервы нечем открыть. А вообще… пришел извиниться. Ты мне все же жизнь спас. Зря я…

– У твари той нож забирай. Так я был прав? – перебил его стрингер.

– Не совсем.

Вик присел на корточки, положив автомат на оранжевую от отблесков огня траву. Казалось, что сталкер что-то хочет сказать, но не решается:

– Понимаешь, – наконец начал он, – Сложно все это для меня… Я топтал Зону один. Трижды. И все три раза не по своей воле. Приползал к периметру едва живой и клялся, что ноги моей здесь не будет. Затем появлялась очередная команда, и все начиналось с начала. Это как наркотик. Понимаешь…

– Понимаю, – снова перебил его Смертин. Помедлил секунду, а затем неожиданно спросил, – Она зовет тебя?

Стрингеру, казалось, что его звала. Не крик, не вой. Просто некое напряжение внутри. Гнетущее и выворачивающее на изнанку.

– Глупости все это, – озадаченно посмотрел на него Вик, – Ты просто не адоптировался. Со мной похожая херня была в первый раз. Лучше костер затуши, а то все окрестные твари соберутся. Да и глаза слепит.

Смертин молча бросил в тщедушный костерок несколько свежих сосновых лап и затоптал угли рифлеными подошвами ботинок. Пахнуло горьким дымом.

– Надеешься дожить до утра? – вздохнул сталкер.

– Почему бы и нет.

– Здесь не получится, – буднично сообщил Вик.

Откуда они берутся, такие умные?

Алексей кивнул в сторону заваленной на бок огромной цистерны. В таких железнодорожники перевозят обычно мазут или нефть:

– Там получится.

Изнутри тяжелый люк задраить было невозможно, поэтому пришлось пропустить армейский ремень через массивный железный вентиль снаружи и закрепить на выпирающем штыре. Теперь с Алексея сползали штаны. Конструкция получилась хлипкая, но лучше, чем ничего. Внутри было грязно, холодно и до одурения воняло бензином. Голова пухла и кружилась, хорошо еще, что через тонкую щель задувал легкий ветерок. Смертину не спалось. Да и как можно уснуть в этом железном гробу.

– Ты сможешь меня вывести? – вдруг спросил он. Голос звучал странно и приглушенно, будто чужой.

– Завтра?

– Вообще, – ответил Алексей, – Пока еще не надо.

– Не знаю, – признался Вик, – Я сам застрял после выброса. Отомстить за нашего с парнями решили. Если только в баре порасспросить о новых тропах, хотя чужими тропами ходить – себя не уважать. И жизнь не беречь. Никогда не возвращайся прежним путем. Помянем?

Сталкер протянул стрингеру что-то железное и холодное. Смертин нащупал горлышко. В ноздри, перебивая бензиновое амбре, ударил знакомый запах рома. Он глотнул.

– Гавана Клаб?

– Угу. Я любитель этой дряни. Так что тебе нужно в Зоне? Монолит хочешь увидеть?