Текст книги "Москва в очерках 40-х годов XIX века"
Автор книги: Александр Андреев
Соавторы: И. Кокорев,П. Вистенгоф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
56
39*. Конная площадь – в Замоскворечье, на Конной происходила торговля лошадьми, а также сеном и соломою.
57
40*. Городом в старой Москве назывался торговый центр – торговые ряды, Никольская, Ильинка, Варварка с прилегающими переулками, Иверские ворота с окружавшими их присутственными местами.
58
41*. Площадь – под этим именем разумелось место с рядами лавок от Владимирских до Ильинских ворот и от них до Варварских; иначе называлась Старая площадь. Здесь помещалась знаменитая толкучка, в 1890 г. переведенная к Яузскому мосту. «Это был, – вспоминает московский старожил Слонов, – один из оригинальнейших уголков старой Москвы… Густая движущаяся толпа имела здесь представителей всех сословий; тут были: князья, графы, дворяне, разночинцы, беглые каторжники, воры, дезертиры, отставные солдаты, монахи, странники, пропившиеся купцы, приказчики, чиновники и мастеровые… Среди толпы шныряли ловкие и опытные барышники, скупавшие из-под полы краденые вещи. Но главным перлом этого почтенного собрании была так называемая “царская кухня”; она помещалась посредине толкучки и представляла собою следующую картину: десятка два-три здоровых и сильных торговок, с грубыми загорелыми лицами, приносили на толкучку большие горшки, завернутые в рваные одеяла и разную ветошь. В этих горшках находились горячие щи, похлебка, вареный горох и каша; около каждого горшка, на булыжной мостовой, стояла корзина с черным хлебом, деревянными чашками и ложками. Тут же, на площади под открытом небом, стояли небольшие столы и скамейки, грязные, всегда залитые кушаньем. Миска щей с куском хлеба стоила 2 коп.» (И.А. Слонов. Из жизни торговой Москвы. М., 1914. С. 126-127).
59
42*. Вязка – круговое, отступное, деньги, уплачиваемые торговцем, барышником, извозчиком и т.п., чтобы товарищи не портили назначенной им цены.
60
43*. Казанская сирота – плут, прикидывающийся бедняком; поговорка, происшедшая от притворства казанских мурз (князей), которые, переходя на службу к русским, извлекали себе выгоды разными притворными жалобами (М.О. Михельсон. Русская мысль и речь. Сборник образных слов и иносказаний. T. I. С. 391). Старое слово честить, употребленное Кокоревым в примечании, означает: чествовать, почитать, изъявлять уваженье.
61
44*. «Пародируя известный стих о поэтах и ораторах»… – «Poлtae nascuntur, oratores fiunt», т.е. поэтами рождаются, ораторами делаются (выражение Цицерона).
62
45*. Стиль газетных объявлений 1840-1850-х гг., о которых говорится в очерке, значительно отличался от объявлений, печатающихся в наши дни. Старые объявления были необыкновенно многословны и витиеваты. Для примера приведем несколько объявлений из «Московских Ведомостей» за 1846 год.
«Усовершенствованные дагерротипные портреты. Возвратясь из чужих краев, где, изучив все усовершенствованные доныне опыты снятия посредством дагерротипа портретов и других предметов, я для этого открыл салон на Кисловке близ Никитского монастыря, в доме г. Щепочкина (бывшем Крича). Портреты, мною снятые, получают светло– серебряный и матовый грунт, а по желанию – золотой, и сверх того отличаются ясностью и выразительностью! Они снимаются каждый день, несмотря ни на какую погоду, от 9 утра до 3 часов пополудни; цена от 3 р. сер. и дороже, смотря по величине. Генрих Гаунт» (№ 4).
«От часового мастера Кувалдина. По известности моего производства новых часов, дано мне в задаток 100 р. сер. от неизвестной особы с тем, чтобы был ход необыкновенный, каковые часы ныне вчерне готовы, название новым часам улеголикатель, которые в качестве их хода не уступят никаким хронометрам; посему и прошу того неизвестного, с моим обязательством, пожаловать ко мне для удовлетворения. Жительство мое на Никольской улице в доме Богоявленского монастыря» (№ 18).
«Я, нижезначущийся, честь имею известить: пожелает ли кто из страждущих болезнию от запоя и пьянства пользоваться у меня лечением, от которого подверженные этой болезни могут получать очень скорое пособие. Это спасительное лечение одобрено и Санк-Петербурским Медицинским Советом. При сем предуведомляю, что я пробуду в Москве не более двух месяцев; жительство имею в приходе церкви Спаса, что на Сретенке, в Луковом переулке, в доме купца Державина. Семен Афанасьев Самарин» (№ 63).
« Волкан. Огнедышущие спиртовые машинки в магазине 2-й гильдии купца Гаврилы Григорьева Волкова на Волхонке, близ Каменного моста, в доме под № 67. По распродаже вышеозначенных машинок и по многому требованию оных я не мог удовлетворить всех вполне покупателей; ныне извещаю почтеннейшую публику, что в магазине моем вновь получены лондонского изобретения спиртовые машинки, весьма удобные для дороги, ночного времени и для всякого случая согревания воды, чаю, варенья, кофе и тому подобных вещей. Оной машинкой в продолжение 3 или 4 минут можно вскипятить несколько фунтов воды – пламя так сильно, что может только сравниться с кузнечным жаром: в несколько секунд может расплавлять разные металлы, паять, закаливать и даже гнуть стекла для физического употребления; выгода же еще та, что требует в 5 раз меньше спирту, чем нужно обыкновенно, и производить все оное можно на столе, не причиняя никакой опасности, и при сильном пламени можно потушить одним духом. Цена за оную машинку 5 руб. сер.» (№ 66).
63
46*. Газетные публикации о разного рода увеселениях и афиши (балаганы, цирки, гулянья и т.п.) бывали составлены иногда чрезвычайно курьезно. «Я знаю людей, – писал другой обозреватель московской жизни 1840-х гг., – нетерпеливо ожидающих “Московских Ведомостей”, чтобы только хоть полюбоваться на эти афиши» (П. Вистенгоф. Очерки московской жизни. М., 1842. С. 189). Приводим текст нескольких таких объявлений из «Московских Ведомостей».
«Огромного кита в 14 сажен длины и панораму, находящихся в большом балагане на Лубянской площади, можно видеть на Масленице ежедневно от 1 ч. пополудни до 7 ч. вечера; между ребрами кита помещен хор музыкантов, играющих разные пьесы» (1846, № 18).
«Август Леде и Вильгельм Берг честь имеют уведомить почтеннейшую публику, что они на Святой неделе под Новинским, в большом балагане под №1, будут давать большое великолепное представление, для чего они приготовили новые декорации, машины и удивительные превращения; так как московская публика была довольна их представлениями на Масленице, то они надеются, что и на Святой неделе она также останется довольна их представлениями и не оставит их своим благосклонным вниманием, по востребованию публики будет дана большая движущаяся живая картина: Петр Великий на Ладожском озере во время бури спасает погибающих рыбаков» (1846, № 36).
«О представлениях в Корсаковой саду под названием Элизиум, в воскресенье 23-го, в понедельник 24-го и во вторник 25-го числа сего августа месяца.
Семейство Велле честь имеет известить почтеннейшую публику о своих новых представлениях, которые даны будут в 6 отделениях.
Отделение 1-е. Гимнастика.
Отделение 2-е. Вся компания будет показывать удивительную балансировку и английские акробатические уловки, будет отличаться в искусном волтижировании на неоседланных и оседланных лошадях, в новых переменах.
Отделение 3-е. Трамполин. Г-да Александр Веллс и Леопольд будут прыгать с французского трамполина; сперва перепрыгнут через 9 лошадей, потом через 2 бумажные бочки и с 2 пистолетами в руках.
Отделение 4-е. Г-н Леопольд покажет свои новые искусства на слабо натянутом канате.
Отделение 5-е. В первый раз Пьеро будет Арлекину палашом срубать голову и оную показывать на блюдо зрителям, а также и труп можно смотреть без действующего пульса; когда же к трупу приставить голову, то опять останется живым Арлекин.
Отделение 6-е. Дана будет большая комическая пантомима под названием: Арлекин в самоваре и с превращениями-метаморфозами.
Открытие сада в 3 часа, представление в 4'/ 3. Будет играть полковая инструментальная музыка; цена за вход в сад 30 коп. серебром, а дети безденежно» (1842 г., N° 67).
«О представлениях в Корсаковой саду, в среду 24-го и в воскресенье 28-го и 29-го числа июня, под названием Элизиум, в коем компания Веллс и Жорж дадут еще невиданное представление, где вся труппа, стараясь превзойти друг друга, надеется заслужить лестное одобрение от посетителей. Представление начнется конным ристанием: Эрнест Велле сделает Ра de Zephir, Г. Велле представит в первый раз Атамана разбойников, Фрадьявола, где выдержит сражение с тремя турками, Д. Лиза представит на лошади Pas do schal, А. Велле в первый раз будет играть Индейские игры и сделает последний прыжок чрез 4 лестницы.
Отделение 2-е. Жорж и Велле представят в первый раз на французском канате двух северных геркулесов.
Отделение 3-е. Гишпанский трамполин чрез хор полковой музыки. В заключение дана будет в первый раз комическая пантомима под названием "Веселый портной, или Пьеро закройщик ” а в воскресенье, по окончании, вокруг большого пруда на лошадях дан будет большой маскерад, состоящий из 100 персон, кои будут в новых костюмах, и окончится шествием Бахуса со своей свитою. Сад откроется в 3 часа, начало в 4‘/ 2часа, будет музыка полковая и бальная, петь хор песенников, сад иллюминуется в лучшем виде. Цена за вход 30 коп. сер., дети безденежно» (Прилож. к № 50 «Моск. Вед.» 1842 г.).
64
47*. Литературу, которую Кокорев называет в этом очерке «бумагопрядильной» (т.е. фабричного производства, изданную исключительно с целью наживы), ему приходилось во множестве разбирать в библиографическом отделе «Москвитянина» (см. вступительную статью. Рецензии Кокорева собраны в III ч. его «Очерков и рассказов». М., 1858).
65
48*. Лечебник Енгалычова – очень распространенная, выдержавшая с 1799 г. несколько изданий книга: «Лечебник простонародный, содержащий в себе пользования разных часто приключающихся болезней домашними лекарствами, без помощи лекаря, и важнейшие наставления о предупреждении оных и хранении всего здоровья. Перевод с французского князя Парфения Енгалычева».
66
49*. Знаменитый Яр – московский ресторан.
67
50*. Боско (Бартоломео) – знаменитый итальянский фокусник (1793-1863); его гастроли во всех столицах Европы пользовались огромным успехом. Для характеристики успехов Боско в Москве можно привести отзыв о нем из «Москвитянина» (1842, № 2. С. 706-709): «Во всех наших салонах говорят и рассуждают теперь об известном чародее Боско, а 3 раза в неделю, по утрам, лучшая наша публика съезжается на его представления египетской магии, и каждый раз все места бывают заняты… Боско справедливо приобрел себе европейскую известность, стал выше всех своих соперников и далеко оставил их за собой; он умел выйти из прежней колеи и довел простое фиглярство до степени искусства. Его изобретательность, проворство и ловкость неимоверны… К похвале его скажем еще, что он вовсе не шарлатан, как делают обыкновенно его собраты, и не выдает своих шуток за что– нибудь сверхъестественное… Исчислить его опытов невозможно… Напр., Боско приносит вам клетку, наполненную живыми птицами; стреляет из пистолета, и вдруг все эти птицы мертвые; он кладет их в дорожную кастрюлю и в одно мгновенье высыпает уже оттуда пух и перья; птицы ощипаны и скоро совсем изжаренными показываются зрителям; потом магик всыпает опять в кастрюлю пух и перья, накрывает ее крышкой, через секунду снимает ее, и оттуда вылетает уже стая живых птиц. Далее, берет он у одной из дам большую косынку, кладет ее на стол в пустой жестяной колпак и спрашивает, куда желают, чтобы она перешла: в ящик, повешенный на протянутом через сцену шнуре, или в стоящую на другом столике бутылку, из которой он только что наливал вино. Говорят – в ящик; в жестяном колпаке очутился заяц, а шаль лежала уже в ящике, хотя сообщения между ними никакого не было. Но этого мало; Боско, чтоб доказать, что все это не было приготовлено, кладет опять косынку в тот же колпак, но там уже несколько кроликов, а косынка в бутылке… Боско изобьет на мелкие куски ваши часы… изрежет шляпу, и все это в одну секунду очутится опять невредимым – в редьке, в лимоне, где вам угодно… Следишь за ним как нельзя внимательно и никакого подмена не заметишь; все делается как бы силою волшебства, ум теряется в догадках и не может объяснить себе, каким образом тут главными пружинами ловкость и проворство».
Н.А. Некрасов в 1843 г. в фельетоне «Говорун» писал следующее:
Извел бы десть бумаги я,
Чтоб только описать,
Какую Боско магию
Умеет представлять.
Ломал он вещи целые
На мелкие куски,
Вставлял середки белые
В пунцовые пЛатки,
Бог весть куда забрасывал
И кольца, и перстни,
И так смешно рассказывал,
Где явятся они.
Ну, словом: Боско рублики,
Как фокусник и враль,
Выманивал у публики
Так ловко, что не жаль!
О Боско упоминается и в пьесе Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского». Имя Боско стало синонимом ловкого фокусника. Издатели литературы, которую Кокорев называет «бумагопрядильной», издавали под именем Боско всевозможные «волшебные» книги, напр.: «Опыты натуральной магии и волшебный кабинет Карла Боско, или Полное собрание удивительных фокусов, представленных им во время пребывания его в С.-Петербурге и Москве». М., 1852.
68
51*. «Паровоз – эмблема нашего парового века»… В России первая железная дорога была открыта в 1836 г. между Царским Селом и Павловском. Сначала, из-за неприбытия паровозов из Англии, тяга была конная. В 1837 г. состоялось открытие всей Царскосельской линии – от Петербурга до Царского Села. В 1851 г. было открыто железнодорожное движение между Петербургом и Москвою. Быт встретил «чугунку» сначала недоверчиво; первое время ее называли «неблагословенной»: прошел слух, что она не была «благословлена митрополитом». Самое сочетание слов «железная дорога» казалось непривычным, и его первое время ставили в кавычки. Кстати сказать, слово «паровоз» было введено в оборот писателем Н.И. Гречем. В русской журналистике «железная дорога», связанная с ростом промышленности, очень скоро стала эмблемой прогресса: журналисты восторженно описывали железную дорогу. Например, в журнале «Московский наблюдатель» (1837. Ч. XI. С. 474-475, статья «Будущность железных дорог») читаем следующее: «Только на железных дорогах можно получить полное и точное понятие о том, что такое паровая машина. Везде в другом месте – на судах, в рудокопнях, на заводах – машина скрыта, и, кроме стукотни и дыма, она не показывает ни малейшего признака жизни. Она похожа тогда на старых слепых лошадей, которые вертят колеса в темном углу какой-нибудь бедной мельницы. Но на железной дороге паровая машина свободна; она дышит, движется, живет под открытым небом, она бежит, летит, останавливается, снова едет, задыхаясь от нетерпения, наконец, добегает до цели вся в пыли, вся в пене!.. Вот зрелище, какое паровая машина представляет на железной дороге, и в нем едва ли не более поэзии, нежели во всяком другом; но пройдут века, прежде чем поэты сознаются в этом. Они привыкли к коням боррзым и ррретивым, к колесницам быстрро летящим… Но, мы предсказываем, поэзия, наконец, вынуждена будет переменить свои замашки и перебраться на железную дорогу. Я, с моей стороны, не знаю ничего, что могло бы так сильно поражать воображение, как бег, должно бы сказать, полет по полю этой могучей машины, которая клокочет кипятком, полна раскаленными углями, это – единорог буйный, но покорный, это – ревущий вулкан, он несется быстрее вихря, но рука ребенка может остановить его». Быт довольно скоро отразил железную дорогу в лубочных картинках (см. Е.Н. Косвинцев. Первая чугунка. «Красная Нива», 1926, № 48), в особом устройстве каруселей и т.п. Еще в самом начале 1840-х гг. на гуляньи под Новинским появились самокаты с надписью: «Железная дорога, изобретенная купцом Карташевым» (С. Любецкий. Отголоски старины. М., 1867. С. 229). Вероятно, тогда же изображения «железной дороги», «паровоза» появились и в торговых рекламах и на вывесках.
69
52*. «Живопись» на вывесках известна в России еще с XVIII в. Над табачными лавками висели доски, на которых нарисованы были офицеры с курительными трубками; над дверями кабака на доске был нарисован герб… В 1749 г. Камер-коллегия запретила эти рисунки и велела выставлять только одни надписи: «В сем доме питейная продажа» или «В сем доме табашная продажа», «а других никаких непристойных знаков не выставлять» (Г.В. Есипов. Тяжелая память прошлого. П., 1885. С. 307). К 20-30-м гг. XIX в. «живописные» изображения на вывесках стали обычным явлением; бытописатели Москвы того времени почти всегда упоминают о своеобразной орфографии вывесок, украшенных смелой живописью доморощенных художников. Например, в журнале «Новый живописец общества и литературы», составл. Н. Полевом (ч. V. М., 1832. С. 300-301), в очерке «Московская промышленность» читаем следующее: «Улица московская не в улицу, если на ней нет продажи овощных товаров – иногда с прибавкою рому, виноградных вин и водок и руки с картами, показывающей, что тут можно и карты купить; ресторации с самоваром на вывеске или с рукою из облаков, держащею поднос с чашками, с подписью: въхот в расторацыю или съестной трахътир; немца-хлебника с золотым кренделем, иногда аршина в два, над дверью; цирюльни с изображением дамы, у которой кровь фонтаном бьет из руки; в окошке обыкновенно торчит завитая голова засаленного подмастерья, и видна надпись над дверью: бреют и кровь отворяют; портерной лавочки и продажи пива и меду с пивным фонтаном из бутылки в стакан на вывеске»… Своеобразная живопись вывесок отмечена и Гоголем в I гл. «Мертвых душ», где изображается въезд Чичикова в губернский город: «Попадались почти смытые дождем вывески с кренделями и сапогами, кое– где с нарисованными синими брюками и подписью какого-то Аршавского портного; где магазин с картузами, фуражками и надписью: “Иностранец Василий Федоров”; где нарисован был биллиард с двумя игроками во фраках, в какие одеваются у нас на театрах гости, входящие в последнем акте на сцену. Игроки были изображены с прицелившимися киями, несколько вывороченными назад руками и косыми ногами, только что сделавшими в воздухе антраша. Подо всем этим было написано: “И вот заведение”». Один из исследователей Гоголя (В.В. Каллаш. Заметки о Гоголе. – Историч. вестник, 1902. С. 681) говорит, что описание это – результат живого наблюдения и сопоставляет его со следующими словами «Молвы» (1831. Ч. VI. С. 8-9): «Мы не найдем в Москве… остроумной вывески; зато у нас есть весьма забавные и характеристические. В последнем отношении замечательно лукавство, с каким хозяева наших вывесок мистифицируют на свой счет публику, и почти все с одним умыслом: не казаться тем, что они в самом деле. Например: “Здесь портной А. Фине Никулин” – этот, очевидно, метит в немцы; другой: “Здесь иностранец мужской портной Николай Рахманов” – в этом преобладает космополитизм: не говорит, какой нации, только не русской. Есть еще портной: “Новоприбывший из Парижа”, и засаленная вывеска пятнадцать лет настойчиво уверяет в том всех идущих и едущих. Один, с диогеновскою замашкою, просто пишет между двумя нарисованными сапогами: “Здесь Яков”; другой, напротив, чин чином: “Здесь Иван Василич”. Но вывески – предмет важный, и для наблюдательного человека они – источник великих результатов»… Но, разумеется, и в 1830-1840-х гг. стиль вывесок больших магазинов, особенно иностранных (напр., на Кузнецком мосту), был иным, деловым и строгим. Но уже к 1890-1990-м гг., как пишет один из старых москвичей, «деловая вывеска, только извещающая и ничем не старающаяся привлечь внимание обычно черная с золотыми буквами, сменяется крикливой и пестрой рекламой. Эти вывески нового типа, теснящиеся над окнами магазинов, на кронштейнах, над тротуарами, на пустынных стенах высоких домов, на крышах, придают улице какой-то шумный, говорливый вид. Отовсюду видны их яркие, бьющие в глаз и невольно привлекающие внимание краски, затейливые изображения, шуточные надписи» (Г. Василич. Улицы и люди современной Москвы. – Москва в ее прошлом и настоящем. Вып. XII. С. 6).
70
53*. Депо – склад для хранения чего-либо.
71
54*. Народное гулянье в Марьиной роще пользовалось особенным расположением московских мещан, ремесленников, рабочих; в противоположность более аристократическому гулянью в Сокольниках, где считало своим долгом бывать все московское барство (1 мая), Марьина роща была гуляньем демократическим. Особенно многолюдным гулянье в Марьиной роще бывало в так называемый Семик (в седьмой четверг по Пасхе). О гулянье под Новинским см. прим. 60*.
