Текст книги "Голоса трех миров"

Автор книги: Александр Преображенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Он даже не заскулил.

Глава III ИНЦИДЕНТ В ГОРБАТОМ ПЕРЕУЛКЕ

– Бегает он средне, Джоб. Мы его скоро догоним. Будь готов к задержанию.

– Да он вообще весь какой–то средненький… и по комплекции тоже, – презрительно заметил богатырь. – Думаю, хлопот он нам не доставит. Не то что те двое на прошлой неделе. У меня до сих пор плечо ноет.

– Заклинило затвор, – с досадой, словно оправдываясь, пояснила Эл, – ты же знаешь.

– Да ладно, ладно, я разве что–нибудь говорю, – смутился Джоб и, пригнув свою большую лобастую голову, попытался заглянуть ей в глаза снизу. – Какие могут быть трудности между напарниками. К тому же я тебя люблю. А пушка, она ведь железная, с нее и не спросишь.

Эл рассмеялась, покачав головой.

– Ладно, увалень, – по–дружески потрепала мощный собачий загривок, – будь готов, мы уже на месте. Его засекли где–то здесь, на Четвертой Кленовой.

Она выключила негромко ворковавший двигатель, патрульная двойка «БМВ» замерла в безмолвии.

– Ты ничего не слышишь, не чуешь? – спросила она насторожившегося Джоба. Ротвейлер немного напоминал ей в данный момент некрупного сфинкса. Неподвижного, несокрушимого, надежного стража. Джоб ответил не сразу и опять смутившись:

– Ну я же не сеттер какой–нибудь, чтобы стойку делать. Мое дело – взять. Нет, ничего не слышу. Не чую.

Все–таки Джоб очень самолюбив, расстраивается из–за всяческих пустяков, никак она к этому не привыкнет. Да и как привыкнуть, когда не знаешь, что и как сказать, потому что любой мелочью задеть можно, даже невинным вопросом.

– Ничего, справимся в Центральном, – нашла она выход.

Уже через несколько секунд Центральный отдел внешнего наблюдения выдал на видеополе изображение лохматого, довольно крупного кобеля неопределенной бурой масти, с висящими ушами, широкой грудью и уныло опущенным хвостом. Пес трусил по привычно пустынному Горбатому переулку в сторону центра города, время от времени останавливаясь и озираясь по сторонам. Вроде бы с любопытством.

– О господи, Джоб! – сорвалось у нее.

– Что такое? – по новой насторожился ротвейлер, до этого спокойно взиравший на изображение в ожидании распоряжения старшего.

– Там же прогульщик! Движется ему навстречу, они должны вот–вот встретиться, у нас меньше минуты.

Палец Эл указывал на маленькую человеческую фигурку, медленно передвигавшуюся по электронному плану местности, расположенному в правом верхнем секторе видеополя.

– Этого еще не хватало! – Джоб выпрыгнул из машины. – Времени нет. Я пойду низом, а ты как обычно. – Он был тугодум, но решителен.

Тактика преследования и отлова бессловесных в условиях города была отработана исстари и почти не давала сбоев. За всю историю Городского департамента полиции информбюро зарегистрировало лишь две неудачи. Однажды патрульные двойки столкнулись на перекрестке, одновременно преследуя двух разных нарушителей, а во второй раз флайер протаранил стену здания из–за сбоя в сети, пилот не успел подключить автономное управление.

Кроме неоспоримого стечения обстоятельств – во втором случае причиной сбоя явился один из многочисленных саморазмножающихся вирусов–мутантов, запущенных в Сеть еще во времена Анархии пользователей, – оба раза в неудачах виноваты были и люди. Преследование тогда велось на недозволенной высоте уровня городских построек. Если бы не были нарушены инструкции, аварий бы не случилось и операции завершились успешно.

Эл была опытным и послушным сержантом, ее «БМВ» взмыл выше уровня крыш, а на видеополе прибавилось еще одно изображение – лежащего под ней квартала. Теперь она наблюдала сразу три картинки: на одной все также трусил лохматый бурый кобель, на другой – электронная карта, вид сверху – критическая ситуация, в узком ущелье Горбатого переулка сближаются две фигуры, прогульщик и бессловесный, и третья – разноцветные квадраты и прямоугольники – геометрия крыш, украшенная пунктирами разметки посадочных площадок флайе– ров, – весь квартал, в котором разворачивается действие, с высоты птичьего полета.

Пикирование с зависанием над целью – следующий этап отработанной операции. А дальше стрельба на поражение с задержанием. Что–то зачастили в город лесные гости, за этот месяц уже третий случай. И второй в их районе.

Краем глаза Эл отыскала напарника. Джоб уже тоже был в переулке, но даже зеленому новобранцу, да и вообще любому, было очевидно, что встрече он помешать не успеет. Предотвратить неизбежное теперь лишь в ее власти. Повинуясь команде, как по невидимой горке флайер завалился в сторону Горбатого переулка.

– Иду на цель, – отчеканила она Джобу.

В ответ раздалось лишь нечленораздельное ворчание.

Автоштурман бортового компьютера, сведя воедино данные всех наблюдений, заставил зависнуть машину над ущельем Горбатого переулка точно в том месте, где должен был оказаться в настоящий момент нарушитель. Эл в этом не сомневалась. Она видела, как сужается в точку координатная сетка на спине пришельца из дикого мира. Пес должен быть вот здесь, но глаза сержанта увидели нечто иное. Голая серая лента асфальта и мощный, хотя и не столь внушительный с такой высоты Джоб, скачущий тяжелым галопом.

– Где он?! – в удивлении вскрикнула Эл.

– Не вижу! – кратко отозвался напарник.

Джоб остановился точно под тенью машины и,

склонив голову, закружился на месте.

– Дальше по переулку он не ходил, – доложил

Джоб результат своих недолгих исследований при помощи органа обоняния. – Они встретились и…

– Да где же они, черт возьми! Провалились? – загоревшийся было азарт охоты прорвался у Эл досадой и тревогой за исход состоявшейся встречи.

– Не думаю, – рассудительно ответил Джоб, чуждый, как и все четвероногие, любых образных выражений. – Скорее мы опоздали. Он уволок его… Он уволок его во внутренний двор!

– Вот черт! – Как она упустила эту детальку, на Горбатом сохранились пережитки далекого прошлого. Всего два, но этого оказалось достаточно, вот же они на карте помечены зеленым квадратным значком. Как она…

Времени на самоедство у Эл не было вовсе. Фигура Джоба метнулась к нечетной стороне Горбатого переулка и сразу исчезла. Рядовой скрылся под аркой, раньше их называли, кажется, подворотнями.

– Я снижаюсь! – крикнула она.

Трех секунд оказалось достаточно, чтобы патрульная двойка замерла на асфальте там, где только что кружил младший в паре. Эл ступила на асфальт, держа наготове оружие. Ей не хотелось повторить оплошность, из–за которой, возможно, туго придется Джобу. Узкая бетонная полубочка прохода, ведущего во внутренний двор, пустовала.

– Джоб, где ты? – окликнула она.

– Здесь, – отозвался голос напарника в наушниках шлема, – заходи, я не знаю, что делать.

Эл поспешила под бетонные своды.

Внутренний двор этого допотопного дома, который давно пора было снести или уж сохранять как памятник архитектуры, представлял собой почти идеально квадратную площадку, по периметру которой шла асфальтированная дорожка. Внутри же квадрата росли деревья: высокие, нелепые, с задранными вверх и рассеченными, словно перья, ладонями широких и длинных листьев – какие–то пальмы, а рядом кедр, еще какие–то с листьями, которых Эл и не знала; у их подножия, чуть в стороне, избегая тени, пестрела яркими красками цветов продолговатая клумба, а в центре цветника бил маленький аккуратный фонтанчик, к которому вела выложенная большими, неровными по краям камнями дорожка. За клумбой кусты роз и шиповника образовывали подобие несложного лабиринта, наверняка со скамейками, скрывавшимися под колючими зелеными стенами. Сверху всю эту дикость накрывало, опираясь на крыши, полушарие прозрачного колпака синтетического кварца.

Эл поморщилась. Таких дворов в районе ее патрулирования четыре, их часто облюбовывают натуропаты, но этот был пуст, по крайней мере так с первого взгляда ей показалось. Хотя места, где мог спрятаться бессловесный вместе со своей жертвой, сколько угодно.

– Эл, они здесь.

Джоб не сводил глаз с темной матовой плоскости двери, одной из девяти. Восемь – все «мертвые», по две на сторону квадратного двора – сохранили допотопные козырьки над входом и три ступеньки перед каждой дверью, эта же выделялась. Дверь «жила» – ею пользовались и поныне. И это еще не все. Перед «живой» дверью не было не только крылечка, но даже и какой–либо мало–мальски выраженной приступки. Порог находился прямо на уровне асфальта.

С оружием на изготовку Эл приблизилась к двери, коснулась сенсорной клавиши вызова владельца. Очень скоро матовая, отливающая темной зеленью плоскость просветлела, и стало видно скрытое за ней помещение – пустую комнату с большим погашенным экраном на дальней стене и сидящим на спинке единственного кресла у маленького столика крупным белым попугаем с желтым хохолком на макушке.

– Здр–расте, – развязно поздоровалась птица. – Чем обязан?

– Сержант городской полиции Эл Даймонд, отдел патрулирования, – отрекомендовалась Эл, предъявляя жетон.

– Младший сотр–рудник Бюр–ро вакансий для служащих, попугай какаду Лар–ри, – как сразу показалось Эл, с ехидцей выдал хохлатый и повторил: – Чем обязан?

– У вас в помещении находится нарушитель, потрудитесь позвать старшего или откройте дверь, мы вынуждены осмотреть вашу контору.

– Так смотр–рите, – нелюбезно посоветовала птица, – двер–рь не открою, не имею на то инстр–рук– ций, а стар–ршего нету. По делу смотался.

– Брось валять дурака, Лари, – не выдержал Джоб. – Открой, пока я дверь не вышиб.

– Башка тр–реснет, – издевался попугай. – Ор-р– дер на обыск имеешь? – Сощурившись, младший сотрудник Бюро вакансий склонил голову набок и по– клоунски свесил желтый хохолок. – Пр–редъяви ор– рдер на обыск, гр–ромила.

– Вы должны открывать дверь по первому требованию сотрудника полиции! – возмутилась Эл.

– Чер–рта с два! – прохрипел невежливый попугай, хохолок его резко расправился и снова сложился, словно давно уже забытый людьми веер. – Мой дом – моя кр–репость. Это частная квар–ртира с офисом. Двер–рь не откр–рою. Пр–редъявите ор–рдер.

– Слушай, ты, клоун в перьях, – не выдержала его наглости Эл. – Я сейчас вызову подмогу, они приедут с ордером, но тогда ты сядешь в распределитель за нарушение Кодекса Верности. А там, сам знаешь…

. – Пр–ридумала тоже, – не смутился попугай. – Я не нар–рушаю. И внутр–рь вас не пущу. Потому что стар–ршему вер–рен. Пр–рошу зр–ря не беспокоить. Осмотр–реть комнату можете оттуда, где вы стоите.

Двер–рь сейчас полностью пр–розр–рачна. Имею пр– раво вас не пускать пр–ри таком обзор–ре. Пр–рекр–ра– тите пр–роизвол! – Неожиданно сложившись чуть ли не вдвое, быстро закачавшись и растопырив хохол, попугай заверещал так, что эхо загуляло в колодце старого двора. – Я буду жаловаться в Упр–равление меньшинств! Это тр–равля и усекновение в пр–равах! Третий пар–раграф втор–рой статьи действующей конституции! Позор–р–р, сер–р–ржант! – разразился он негодующе–раскатистым «эр». – Где ваша гр–раж– данская совесть?!

– Др–р–янь! – взревел Джоб, бросаясь к закрытому входу.

– Рядовой Джоб, отставить! – остановил его окрик сержанта. – Формально он прав. Свяжемся с шефом, никуда они не денутся. Ты еще пожалеешь, – бросила она уже попугаю.

– Угр–роза р-расправы! – крикнул тот и скрылся за матовой непрозрачностью двери.

– Крылатый паразит, – проворчал Джоб. – Эл, вызови департамент. Пусть установят внешнее наблюдение за дверью.

– Непременно, – играя желваками на смуглых от загара щеках, ответила сержант. – Только одного наблюдения мало. Требуется экстренное вмешательство, как минимум захвачен заложник.

Меньше двух минут ушло у нее на переговоры с начальством, вызов спецотряда и запрос ордера в прокуратуре. Еще минут пять – и наступит развязка. Тогда увидим, каким голосом заверещит хохлатый наглец, укрывшийся по ту сторону двери.

Неожиданно дверь отворилась, и на пороге появился мальчик. Бледнокожий, темно–русый, с коротко остриженными волосами и с тем самым наглецом попугаем, уютно устроившимся на его плече.

– Здравствуйте, – поздоровался мальчик, – кажется, вас зовут Эл Даймонд?

– Кажется, так, – не совсем готовая к такому повороту событий, осторожно согласилась Эл.

– А меня Дюша. По–моему, произошло недоразумение. И боюсь, что я являюсь его непосредственной причиной.

– Как ты здесь оказался? И почему тебя не было видно при первом осмотре?

– Извините, – мальчик замялся и потупил взор, – я был э–э–э… в туалете. А Лари… – Он потерся щекой о крыло молчавшего теперь попугая. – Ну, в общем, он пошутить любит. У какаду такой природный характер. Это же все–таки не преступление…

– Это хамство, – вмешался Джоб.

– Рядовой Джоб Чарли, – одернула Эл, и Джоб замер, проглотив обиду. Сел и даже уши прижал к крутому черному затылку, вперив неподвижный взгляд в шершавую стену.

– Кое–что мне все–таки не ясно, – продолжила Эл, пытаясь поймать нить все еще неясных ей событий. – В эту дверь совсем недавно вошли с улицы двое…

– Я и мой друг, – кивнув, перебил ее мальчик. – Он бастар, но не бессловесный. Его зовут Трезор Лаки. Можете проверить по справке.

– Лучше позови его, я побеседую с ним лично, – предложила Эл, почти успокоившись.

– Трезор, – крикнул мальчик, обернувшись внутрь помещения. – Пойди сюда на минутку.

На пороге появился лохматый кобель бурой масти. Его шею украшал блестящий металлический ошейник с гармошкой.

– Черт возьми, – не выдержав, проворчал Джоб. – Эл, куда ты смотрела?

Несколько секунд Эл молчала, глядя в глаза бурому Трезору. Тот даже не думал их прятать. Ну и собака! Даже Джоб отводит глаза, когда в них посмотришь. Интеллект независимого склада.

– Ты Трезор? – спросила Эл единственное, что пришло ей в голову.

– Трезор, – прохрипела собака, едва разжав зубы.

– А что хрипишь?

– Говорилка хреновая. Брак на рынке подсунули.

– Ну ты простак, – осклабилс^ Джоб, позабыв об обиде. – Вот что значит нечистопородный.

– Рядовой Джоб, – тут же напомнила Эл о забытом, – вести расспросы должен старший в паре.

– Виноват. – Джоб снова устайился в стену.

– Трезор Лаки, почему на вас 'ре было ошейника, когда вы двигались по Горбатому Переулку?

– Играли.;

– Что? – не поняла Эл. – То ^сть как?

– Это я виноват, – снова вмешался мальчик, – Я игру такую придумал. Мы вышли из дома, и я предложил: «Давай, я пойду направо, а ты налево, и кто придет к Лари первым». А! дороги мы выбрали нам неизвестные. И уговорились це спрашивать, и без путеводителя, а самим искать. Оц жулик, – мальчик подмигнул Трезору, – вот я….

– Это ложь, Эл. – Ротвейлер, прервав пояснения мальчика, с тревогой и надеждой заглядывал в глаза своему сержанту. – Эл, это ложь. Собака не может обмануть человека, а он говорит – «жулик».

– Ну, я имел в виду другое, – тут же поправился Дюша. – Хитрить–то вы умеете, просто это заметно. Человек всегда это видит, вы ведь не умеете скрывать свою хитрость. Конечно, потом бы я обо всем догадался. Но пока меня рядом нет, он вполне мог спросить у кого–то дорогу, вот я и снял с него говорилку лазерной отмычкой.

– В высшей степени неразумно, – взорвался младший патрульный.

– Рядовой Джоб!

– Да что – Джоб! Он подставил своего друга, умышленно снял с него транслятор на улице! А если

бы мы его отправили в распределитель? Это разгильдяйство! Да еще прогульщик!

– Рядовой Джоб! Я с тобой полностью согласна, но все–таки старший – я! Если не замолчишь, я подам рапорт!

Джоб укоризненно посмотрел в глаза старшехю друга и вздохнул так, что у Эл прихватило сердце.

– Извините, я больше так не буду, – промямлил мальчик.

– Надеюсь. – Эл раздраженно сверкнула глазами. Она еле сдерживалась. Из–за этого юного лоботряса чуть было не натворила дел и уж точно на полдня поссорилась с Джобом. Теперь в этом нет никакого сомнения. – Странные у тебя развлечения, Дюша, на грани неразумного. Ладно, надеюсь, что такое не повторится. Рядовой Джоб, в машину. База! База! Вызывает сержант Эл Даймонд. Отбой по Горбатому переулку. По возвращении я подам рапорт о происшествии… Простите, капитан, но это уже не наш район. Есть выполнять без разговоров.

– Куда? – вскинулся напарник, врожденное любопытство все же победило обиду.

– Парковый сектор, – раздраженно буркнула Эл. – Опять сборище натуропатов.

Джоб молча отвернулся и потрусил к выходу со двора тяжелой рысью.

Выйдя из–под арки, Эл с удовольствием вдохнула сухой, чистый воздух родного города. Ее угнетала сама атмосфера в этом дворе – нездоровая влажность, явный переизбыток кислорода, пряные запахи, от которых кружится голова, испарения обнаженной почвы, да мало ли еще что. Отвратительно. То ли дело здесь – небо без облаков и без купола.

Хлоп! Жирная белая клякса разбилась и забрызгала лобовое стекло патрульного авиамобиля.

– Пр–ростите, р-ребята, – прохрипело с неба, – машина у вас больно непр–риметная.

– Ворона! – ахнула Эл.

– Пар–разит, – устало проворчал напарник. – И кто только их говорящими делает. Наглейшая порода эти крылатые.

– Джоб, терпимость – главное условие мира в сообществе.

– Знаю. – Джоб кряхтя устроился на переднем сиденье. – Поэтому мы еще напарники.

«Господи! – удивилась про себя Эл. – Неужели и у него просыпается чувство юмора». Она включила двигатель и «дворники».

– Она пр–рава! Она пр–рава! – горячился, приседая и раскачиваясь на спинке любимого кресла, какаду Лари. – Она пр–рава! Ты потр–рясающе нер–разу– мен! Какого чер–рта ты пр–риволок сюда эту лохматую обр–разину? А если бы он тебя р–разор–рвал?! Тоже мне Маугли.

– Говорю тебе, что он сам повернул во двор. А я только подвел его к двери. Ты же сам меня учил языкам бессловесных.

– Дур–рак! Дюша – дур–рак! – возмущался попугай.

– Сам дурак, – отозвался Андрей и подавился выданным эпитетом. Так и есть, Лари страшно обиделся.

– Неблагодар–рный! – возопил он. – Я его учил! Я его любил! Я его пр–ривечал! А он мне дур–рака! Дур–рака! Ты пр–рав, пр–ротивный! Я стар–рый, безмозглый дур–рак. Так тебе, Лар–ри, так! Если не можешь отличить пор–рядочного человека от нер–разум– ного р-разгильдяя.

В глубокой скорби попугай спрятал голову под крыло, да так и остался, неожиданно замолчав.

– Лари, прости, пожалуйста, ты самая умная птица из тех, которых я знаю, – расстроенно бубнил Андрей.

Лари молчал и не двигался.

– Ты вообще умнее всех в городе, а еще добрее, красивее и талантливее.

Попугай не менял позы, только выглядывавший из–под крыла хохолок едва дрогнул.

– Даже Серега и то не такой умный, – пустил в ход последний козырь Андрей.

– Вр–решь, вр–решь, р-разгильдяй, – не выдержал Лари, – Сер–рега гений! Что бы мы без него делали?! Твой бессловесный Тр–резор–р был бы уже в р–распр–ределителе, если бы Сер–рега не спар–родир– ровал. И это он пр–ридумал надеть этой псине на шею стр–рогач из музея и пр–рикр–рутить туда стар–рую губную гар–рмошку Виктор–ра. Гений! Сер–рега гений!

Глухое ворчание пробилось через попугайские крики восторга.

– Что это с ним? – удивился мальчик, оглянувшись на сидящую в уголке бурую собаку, которую они только что выдали полицейским за Трезора Лаки.

– Что–что, дикар–рь! – пояснил Лари и тут же увидел белые зубы, но не в улыбке, а в сердитом оскале.

– Тише, тише, ему, по–моему, не нравится, когда ты так его называешь, – предположил Андрей.

Бурый кобель тут же поднялся, подбежал к Андрею и, задрав морду, преданно уставился ему в глаза, виляя хвостом.

– Слушай, а может быть, он не бессловесный? Знаешь, мне показалось, он открывал пасть, когда Сере– га пародировал.

Теперь кобель извивался всем телом и тревожно поскуливал. Он топтался передними лапами и даже немного подпрыгивал, отрываясь от пола, будто хотел встать на задние и лизнуть мальчика в лицо, но боялся, что тому не понравится такая фамильярность.

– Ер–рунда! Чушь! – отрубил Лари. – Собаки так не хитр–рят. Он пр–росто тебе льстит, значит, попр– рошайничает, жр–рать хочет. Вр–ремя обеда.

– Как обеда? – испугался мальчик.

– Так обеда. Вон часы, половина второго.

– Елки зеленые, – засуетился Андрей, – мне поскорее домой надо. Я, конечно, оставил двойника в Мире Разума, но мама может и в комнату сунуться. Елки зеленые, – повторил он присказку, которую совсем недавно случайно узнал и которая ему страшно понравилась.

– Ладно, беги, я с этим дур–рнем упр–равлюсь. Сейчас пр–ридет Виктор-р или Мар–рина, мы р-ре– шим, что с ним делать.

– Нет уж, без меня не решайте, – забеспокоился мальчик, остановившись на пороге, – собака все так же вертелась у его ног. – Это мой бессловесный. Накормите – и все. Вечером снова приду. Ладно, я побежал. – Он не обратил внимания на то, что кобель вдруг повесил голову и хвост, развернулся и поплелся в угол.

– Может быть, вызвать такси? – предложил Лари.

– Да ну, я ногами! – крикнул Андрей, закрывая за собой дверь.

– Сор–рванец, – проскрипел попугай. – Р-радость и наде, жда. – Он повернулся к притихшей собаке. – Ну что, песья кр–ровь, пиццу жр–рать будешь?

Кобель сорвался с места, ответив оглушительным лаем.

– Чер–рт, чер–рт, чер–рт! – еле успел взмыть под потолок Лари. – Неблагодар–рный! Бешеный, что ли? Лохматая р-рояса!

Кобель подпрыгнул и лязгнул в воздухе зубами, норовя достать птицу.

– Слабо, – поддразнил Лари. – Слышь, звер–рюга, освободи место для посадки, я ведь не ор–рел, кр–рылья устали.

Кобель неожиданно улыбнулся и вернулся в угол, где и сел, с интересом наблюдая за попугаем, слегка склонив голову набок.

– Слушай, а вдр–руг Дюша пр–рав? – Лари в раздумье опустился на спинку кресла.

Громкая дробь собачьим хвостом по полу была ему ответом.

– Смотр–ри ты! – удивился попугай. – А вот мы пр–ровер–рим. Подойди–ка сюда, пар–рень.

Собака встала и подошла к креслу.

– А ну–ка сядь, – предложил Лари.

Собака села.

– Нет, не пойдет, – вслух рассуждал попугай. – Некотор–рые бессловесные могут знать и команды в вольной форме. Слушай, пар–рень, если ты не бессловесный, пер–рескочи кр–ресло. Чер–рт меня побер– ри! – затрепыхал крыльями попугай, потеряв равновесие, когда косматое тело пронеслось прямо у него перед клювом. – Кажется, я действительно допустил бестактность, назвав тебя дикар–рем и псиной. Пр–ро– шу прощения.

Собачья пасть широко улыбнулась.

– Так, значит, ты пр–росто без говор–рилки.

Новая дробь хвостом из угла.

Обидно. Дюша р–расстр–роится. Р–расстр–роится стр–рашно. Ах какой он пр–рекрасный пар–рень. Пр–росто прекр–расный. Мой др–руг. Это я пр–риду– мал называть его Дюшей. А ты слышал, как он меня любит? И уж Лар–ри умный, и уж Лар–ри кр–раси– вый, впр–рочем, все это пр–равда. Знаешь, Тр–резор. Я буду так тебя называть, потому что настоящего твоего имени не знаю. Знаешь, Тр–резор, я ведь на языках бессловесных говор–рить умею. Вот по–собачьи «иди за мной» знаешь как будет? – Попугай хрипло пролаял три раза. – Так? Вижу, что так, по глазам вижу. Можешь даже не долбить по полу своей молотилкой. Кстати, Дюша не единственный мой др–руг ср–реди людей. Еще Мар–рина и Виктор-р. Ох, Мар– рина меня так любит! А Виктор-р так ценит! Так ценит! Он зоолингвист, мы с ним коллеги. Знаешь, что такое коллеги? Не знаешь? Или знаешь? Чер–рт тебя р-разберет без говор–рилки. Гавкни два раза, коль знаешь… Значит, не знаешь. Коллеги – это те, кто занимается одним делом. Виктор-р ученый, стало быть, и я тоже. Он сейчас на р-работе, а Мар–рина в школе. Она в Мир–ре Р-разума, а Виктор-р поехал в р–распр–ределитель. Вот он вер–рнется, мы и р-ре– шим, что с тобой делать…

А что с тобой делать? Отпр–равим обр–ратно, в «Школу Вер–рности», чтобы и ты получил говор– рилку. Что, обр–радовался? Нет? Ну ты р-разгильдяй! Тебе же будет лучше. Пока «Школу Вер–рности» не окончишь, говор–рилки не получишь. Ни хр–рена не получишь, как выр–ражается др–руг мой Сер–рега. Гений. Ох, гений. Что это ты загр–рустил? Сейчас пр–ридет Виктор-р, мы тебя и отпр–равим. Ты ведь бастар-р? Бастар-р. Значит, в «Плоды любви», вер– рно? Вер–рно. Я там вашего учителя знаю – Кер–рби. Достойнейший член сообщества. Всем бы такими быть. Слушай его и получишь свою говор–рилку. Да не скалься ты, как бессловесный. Навер–рное, в школе хулиганишь много. Ну, кажется, идет Виктор-р. А Дюша р–расстр–роится. Но ты ведь ему не нужен. Он мечтает о бессловесном, а ты всего лишь без говор– рилки. Да, опять не повезло Андр–рею. Здр–равствуй, Виктор-р!