Текст книги "Казнить! (СИ)"

Автор книги: Александр Бочков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Глава вторая
Орлёнок учится летать…

Я объяснил истопнику почему так к нему обратился: судя по его возрасту он попал на германский фронт в 1914-1915 году из школы прапорщиков или военного училища – прапорщиком или поручиком. Ну а за 2-3 года боевых действий мужчина, обладающий характером вполне может подняться до штабс капитана. Ну а капитана можно было получить при отставке в 1917-1918 году, как признательность за службу – такое случалось в то время довольно часто… А полковник… Когда над молодой Советской республикой нависла смертельная угроза – его могли призвать в ряды Красной Армии.

Сначала дали роту под командование; потом батальон, ну а потом и полк… Выше ему подняться не дало бы местное высокое начальство: у него не было "мохнатой лапы" в верхах; друзей в высшем командовании и национальность не та… Вот и получается: полком командовал – значит полковник… А после окончания Гражданской войны он оказался не у дел, судя по работе истопником. Причина та же – не было поддержки в высшем командном составе. Ну и, судя по характеру, не хотелось пресмыкаться, прислуживать новому генералитету, зная что они из себя представляют на самом деле… Истопник молча слушал: на его лице, словно вырезанном из камня, не дрогнул ни один мускул – разве что желваки катнулись на скулах…

– Я так понимаю – тебе объявлен бойкот ? – утвердительно произнёс он, когда я закончил своё объяснение. Я молча кивнул…

– Можешь приходить сюда когда хочешь и заниматься здесь тем, что тебе нужно. Своего отца, который меня здесь иногда подменяет – я предупрежу… – закончил он совершенно неожиданно.

– Вот за это огромное вам от меня спасибо ! – искренне обрадовался я: этим снимались многие сложности на начальном этапе моего врастания в нелёгкую действительность 1936 года…

И начались "трудовые" будни советского "отщепенца"… В классе со мной за парту никто не садился, а Алишеру я сам запретил: ни к чему ему создавать себе проблемы ! Тот пошумел, погоношился, но сдался под моим нажимом. Сестрёнка выдержала четыре дня, а после стала восстанавливать отношения. Но осторожно – я её тоже предупредил о возможных последствиях со стороны жидёнка с компанией. Наташка фыркнула было, но я жёстко прихватил её за подбородок и прошипел, сломав её секундное сопротивление, уставившись в глаза:

– Хочешь иметь брата – делай что я скажу ! Поняла ?

– Отпусти ! Мне больно !!! – попыталась возмутиться сестрёнка, но я сдавил нежную девичью кожу ещё сильнее:

– Ты поняла меня или нет ?! – оскалился я, не глядя на слёзы, выступившие в её глазах. Жалко её, конечно, но что делать – надо !

– Поняла, поняла ! – выдавила она сквозь слёзы и добавила жалобно – зачем ты так: синяки ведь останутся… И припечатала – Дурак !

Я улыбнулся доброжелательно; провёл нежно пальцами по щеке:

– Так надо. Чтобы до тебя быстрее дошло Натали…

Глаза сестрёнки широко распахнулись:

– Ты стал совсем другим Миша… – растерянно прошептала она…

Вот так – в хлопотах и заботах прошла неделя… Бойкот и игнорирование меня нисколько не волновали: я и в той жизни был не любителем бессмысленного общения и чесания языка словесным поносом. Жил; делал то, что считал первостепенным делом – восстанавливал связь нового тела с прежними навыками. В котельной я теперь пропадал по нескольку часов в день, когда выпадала такая возможность: работал над собой "в поте лица" ! Сразу же сказалось слабое питание: для обычного ученика может быть, с натяжкой и хватало, но для меня… Заметив это, истопник – действительно капитан царской армии и командир полка, повоевавший и на юге России и на Западе и на Востоке – начал меня подкармливать. Я же – в ответ, стал нагружать себя работой в котельной: уголька подвести тачкой с угольной ямы и закинуть его в топку; помочь разгрузить привезённый уголь с машины… На "людях" старался быть как можно меньше…

Еврейчик с подручными пробовал несколько раз спровоцировать меня на драку, насмехаясь, оскорбляя, но я не реагировал и он отстал. А на прямое унижение он не осмелился: директриса – Кренкель Суламифь Соломоновна хоть и была еврейкой и, наверняка, находилась в штате НКВД и благоволила к своим, но по мелочам. А за жёсткий наезд на меня, да ещё безо всякого повода, наверняка бы наказала… Так что хрупкий мир взаимной неприязни пока находился в устойчивом состоянии, что мне и было нужно в данный момент – очень нужно ! И вот к концу недели моего нахождения здесь я уже был готов к активным действиям. Истопник – Николай Ефимович, подключился к моим занятиям: он, оказывается, на фронте, познакомился с несколькими офицерами, которые знали кто английский бокс; кто французский сават; кто японское дзю-дзюцу, а кто и борьбу князей Галицыных… Он и нахватался всего помаленьку… Когда он начал демонстрировать мне стойки и удары – я не смог удержаться от ехидной усмешки. Истопник обиделся и потребовал объяснить причину насмешки. У меня вырвалось непроизвольно – Полный отстой… Что это такое он не понял, но догадался, что это явно не похвала ! И потребовал показать – что, по моему, не отстой ! Ну а мне что: для хорошего человека не жалко. И показал…

Когда в кино; на семинарах; на тренировках девушки демонстрируют, как они легко валят с ног здоровых мужиков или вырубают их – это голимое враньё ! Законы физики: механика за восьмой класс, никто не отменял… Вот и мне повалить "благодетеля" – в два раза здоровее меня по силам и в полтора по массе – нереально ! Любой приём на излом наткнётся на банальную силу, а выведение из равновесия – на его инертную массу. А "растаскать" его туда сюда – нужна и сила и высокое мастерство. Так что – подножки и сбивания за счёт его инерции…

Когда возможности в этом закончились – начались удары. По болевым точкам ног и рук. Руку здорового мужчины невозможно согнуть, но удар по определённой точке и рука сама сгибается ! В общем впечатлился Николай Ефимович под самую маковку ! И тут же предъявил – научи ! Хитро так поглядывая: хочешь иметь место для тренировок ?...

А дела в "спецухе" обстояли следующие… Попав сюда Михаил угодил на "специализацию" – водитель автомашины. После обеда и юноши и девушки расходились по предприятиям небольшого Тушино, осваивать и закреплять профессии, которые им наверняка понадобятся после окончания спец учреждения. Рабочие профессии… А Михасю, вроде как повезло: шофер грузовика – профессия и престижная и выгодная и "хлебная". Вот только на обучение её ученики особо не стремились – с осени по весну ! Попробуй ка поезди в открытом кузове, даже и спиной к набегающему холодному воздуху, да ещё и по несколько часов ! Счастливчики, лишь на короткий срок, отогревались в кабине за рулём старенького учебного авто. И снова под холодный ветер, леденящий спину… Тем, кто сидел среди своих на лавочке, товарищи по несчастью, или обучению, хотя бы согревали тело с боков. А мне – с этим бойкотом, в лучшем случае "вечное" место с краю, а то и вообще на полу кузова ! А оно мне надо ? К тому же – Мишаня просветил: группа моталась по городу и пригородам не столько с целью обучения, сколько с использованием бесплатной рабочей силы для погрузки-разгрузки при перевозе грузов. Ну ничего не ново под луной ! Потому то я и решил – нафиг они мне сдались эти водительские права ! Я их по другому получу ! Да к тому же мне не улыбалось до самой войны проработать шофёром на грузовике; уйти в армию и на войну водилой и бесследно сгинуть в первых месяцах отступлений и окружений…

Классная удивилась, а наш "шеф" с автобазы, расположенной по соседству с нашей "спецухой" – только через забор перелезть, так вообще изумился моей просьбе – перевести меня в ученики автослесаря:

– Парень – ты не заболел ? – обратился он ко мне услышав мою просьбу. – Я понимаю: холодно, трясёт, поработать приходится… Но ведь водительские права получишь ! – воскликнул он, как будто предлагал мне получить миллион долларов. В мелких купюрах ! Но я только качал головой и упрямо стоял на своём. Тогда он буркнул:

– Иди за мной… и повёл меня в автомастерские. Зашли… М… да ! Про гараж с обогревом это я погорячился ! Всё, как и говорил разводящий: грязь; масло; холод и много, много работы. И ни одного ученика, кроме меня ! "Шеф" крикнул, в полумрак даже как то злорадно:

– Степаныч… Степаныч !!! А когда из-за разобранной полуторки вышел, обтирая руки тряпкой невысокий пожилой мужичок, воскликнул радостно, чуть ли не с умилением:

– Вот, Степаныч – ученика тебе привёл ! С тебя бутылка ! И довольный убежал: а вдруг откажутся от меня – и прощай халявная выпивка… Мастер, неторопливо обошёл меня несколько раз; из разных "щелей" грузовика повылазили любопытные, чумазые физиономии – полюбоваться на диковинку. Я невозмутимо ждал продолжения…

– Значит в ученики пришёл ? – неверяще поинтересовался мастер.

– Пришёл… – лаконично ответил я. Бровь мастера изогнулась:

– Сам пришёл или… – продолжал допытываться "бугор"…

– Сам, конечно… – буднично ответил я – нравится мне это дело… – А что вы там делаете ? – спросил я и не дожидаясь ответа направился к "Газону"… Подошёл; окинул взглядом фронт работ; выбрал самого молодого; покивал понимающе головой; показ глазами на мотор:

– Не заводится ? – участливо спросил я у молодого – не намного старше меня парня. Тот кивнул ошеломлённо. Я повернулся к мастеру:

– Передник у вас имеется ? А то я сменки с собой не взял… Брови мастера полезли на лоб, но профи – тут же справился с изумлением.

– Передник, говоришь ? – хмыкнул он – а надо ли ?

– Надо, товарищ наставник, надо… – обезоруживающе улыбнулся я – или простого передника для дела жалко ? "Наставник" хмыкнул себе под нос; ещё раз внимательно оглядел меня с ног до головы и ушёл. Вернулся; молча сунул мне в руки относительно чистый фартук из грубой материи и молча сложил руки на груди: мол, давай – твори…

Надел фартук-передник; подошёл к открытому капоту и начал творить… Спросил у молодого: к другим мне пока обращаться не по чину:

– Зажигание на всех свечах есть ? Получив утвердительный кивок открутил все четыре свечи. Так и думал: свечи мокрые – залиты… Снял крышку распределителя зажигания и вновь обратился к молодому:

– Не в дружбу а в службу – покрути заводную ручку. Только медленно. Парень посмотрел на мастера – тот разрешающе кивнул. Взял из инструментов тонкую отвёртку и стал проверять и выставлять зажигание на свечах, пока молодой неторопливо крутил заводную ручку. Выставил… Посмотрел на карбюратор; потрогал рукой: винт подачи топлива, почему то, болтался, как говно в проруби. Непорядок, однако…

– Ещё один рабочий карбюратор имеется ? – обратился к мастеру. Тот ушёл и принёс ещё один – вроде поновее. Думал переставить, но поймал хитрый взгляд "бугра" – ой не с проста здесь такой винт… Выкрутил, а почти вытащил старый винт; вкрутил поновее. Резьба в карбюраторе, конечно раздолбана, но новый винт держит. Закрутил до упора; снял шланг подачи топлива. Сам взялся за ручку; энергично прокрутил несколько оборотов, выгоняя имеющийся в камерах сгорания бензин. Вроде всё… Открутил винт подачи топлива; надел шланг. Ну… – с богом ! Не подведи старушка !! Судьба моя решается !!! Не доверяя малому, поставил распорку на рычаг газа. Крутнул сильно раз, выдёргивая ручку из паза вала двигателя: зевнёшь и руки может разбить или даже грудину, заведшимся мотором ! Тишина… Вставил ручку в паз; крутнул ещё раз – тишина… Оконфузюсь же, машина ! Давай заводись – что тебе ещё надо ?! Со злостью прокрутил ручку несколько раз – еле успел выдернуть ручку – мотор зачихал, а потом взревел ! Уф ! Получилось ! Не скрывая довольной улыбки развернулся. Немая сцена и картина Репина в одном флаконе – Не ждали ! А мотор то уже не просто работает – ревёт раненым зверем ! Сбросил упор; подрегулировал винт – двигатель заработал ровно. Снова повернулся:

– Ну вот примерно так… – скрывая рвущуюся из груди гордость (мастерство автолюбителя со стажем не пропьёшь и при переносе не потеряешь, если переносящий не захочет) небрежно бросил стоявшим. Первым подошёл мастер, протянул руку:

– Степаныч… – лаконично произнёс он.

– А как вас по имени отчеству ? – не решился я вот так, сразу, на фамильярность – не по чину мне… Мастер усмехнулся в усы:

– Тебе – можно… И передник мой себе оставь. Но стирать будешь сам ! – погрозил мне пальцем. Ну так это – само собой ! Бригада занялась ремонтом второго грузовика, а я начал проверять у первого электропроводку. Тут всё просто, до примитива, но и мне есть к чему руки приложить. И приложил: развёл пучок проводов на несколько…

– Так ты и в элекропроводке понимаешь ? – неслышно возник у меня за спиной Степаныч. Я только утвердительно кивнул. А после работы, когда я собрался к себе, мастер попросил задержаться и поужинать вместе с ними. Я было отказался: нечего положить на стол, а на дармовщинку я как то не привык, но Степаныч молча усадил меня за стол. Сели остальные, разложив на столе вроде бы нехитрую домашнюю снедь, но после нашей… Слюной я не захлебнулся, но был готов. Молодой принёс бутылку с мутноватой жидкостью – самогон, наверное… Пахнуло таким далёким. И знакомым, аж в душе засвербило ! Мастер разлил все по стопарикам. И мне тоже налил…

– Как новый член нашего дружного коллектива – скажи первый тост – предложил Степаныч. Взял стопку; встал; обвёл всех взглядом:

– Я очень рад, что вы приняли меня в свой дружный коллектив. И, получив право голоса, желаю вам и дальше оставаться таким же дружным коллективом, в котором каждый придёт на помощь друг другу не раздумывая ! Сидящие загомонили, а молодой восхищённо помотав головой воскликнул, обращаясь к мастеру:

– Во загнул, Егор Степаныч ! Мастер одобрительно крякнул и буркнул, повернувшись к парню:

– А я что тебе говорил – балабол... Набирайся ума, а не только по девкам шастай ! Вот и будешь также складно излагать ! Однако – стратег местного разлива ! Уже вбивает клин между молодыми… Ладно…

– Я вас знаю не так уж и долго, но успел проникнуться к вам всем нешутошным уважением (надо – ох надо нейтрализовать потуги мастера). Особенно к Егору Степановичу ! Мастер бросил на меня пытливый взгляд: что это – искреннее уважение или попытка подлизаться ? А я, продолжая стоять поднял на уровень глаз стопку с самогонкой:

– Говорят: чем больше пьёшь за здоровье – тем хуже этому здоровью ! А мне – пацану мелкому пить это – только продукт зря переводить ! А потому я пить не буду – совсем, а долю свою отдаю нашему мастеру, которого я безмерно уважаю. Пейте уважаемый Егор Степаныч мою долю. За ваше здоровье ! И, наклонившись, поставил свою рюмку перед мастером. Несколько секунд тишины и первым прыснул, сдерживая смех молодой, поднимая стопку:

– За ваше здоровье Егор Степаныч ! – расползлась у парня улыбка до ушей. Остальные, улыбаясь и ухмыляясь поддержали:

– Ваше здоровье Егор Степаныч ! Мастер начал наливаться багрянцем, но, окинув всех – и меня в том числе, недобрым взглядом, вдруг расслабился, ухмыльнулся сам и подняв стопку, махом отправил её в рот. Крякнул довольно потянулся за закуской. За ним выпили и остальные. Ну и я, хоть не выпил, но тоже решил закусить – потянул с тарелки кусочек домашней колбаски. Мастер просёк мой манёвр, открыл было рот, что бы бросить что-нибудь вроде: Не пьющие не закусывают, но только кивнул одобряющее…

Вот и сегодня – после трудового дня, законные посиделки перед тем, как разойтись по домам. В тот первый вечер, когда все встали из за стола, направляясь по домам, мастер поманил меня к себе в каптёрку. Достал лист бумаги, ручку с пузырьком чернил:

– Пиши. Заявление. На имя начальника автопредприятия……… о принятии тебя на работу в качестве ученика автомеханика. Дата сегодняшняя. Там будет немного… – пояснил Степаныч – но на то, чтобы положить свою долю на стол хватит. И ещё девкам на конфеты останется ! Девка то есть ? – поинтересовался он. Я покачал головой:

– Я не по этому делу. Да и мал я ещё по девкам бегать – сначала надо ума и умений поднабраться…

– Вот это слова не мальчика, но мужа – кивнул довольно мастер и дождавшись, когда я напишу заявление, забрав его у меня положил в ящик стола. Помолчал немного и впился в меня властным взглядом:

– Но одну промашку ты сегодня дал. И серьёзную ! Я пожал плечами:

– Больше такой не повторится. И других постараюсь не делать… Брови Степаныча изумлённо поднялись. Я ухмыльнулся:

– Тоже мне загадка… – пояснил насмешливо. – Ремонт этой развалюхи должен был длиться дня два-три, да ещё и водила должен был слёзно просить – почините скорее ! А мы её сделали за несколько часов… (Замашки механиков не с этого времени начались: ещё во времена фараонов, наверное началась игра между водилами и механами – кто кого обжулит…). Степаныч даже рот открыл от изумления…

– Михаил… Расскажи чего-нибудь такое… – обратился ко мне мастер, держа пальцами стопку с самогоном – а то эти балаболы ничего нового сказать не могут. А ты у нас парень грамотный, да к тому же городской… – подколол меня мастер. Смена закончилась; на столе очередная бутылка – благодарный водитель принёс за работу, да и сам за столом примостился выпить своё же – на халяву… Я на подколку не ответил, а сказать что то ? Да легко – сколько всего было сказано в таких посиделках ! Поднял свою стопку: ну какой разговор без выпивки:

– Стоит орудовец (гаишник по нашему) на дороге. Машин нет – скучно бедолаге… Видит дед едет на телеге; мелкая лошадка еле-еле тащит её и деда. Махнул полосатой палкой – стоять.

– Предъявите права на управление вашим видом транспорта ! – приказал сурово. Сидящие за столом впились в меня жадными взглядами – ну… – что же дальше: не томи ! Но стопки на стол не поставили…

– А дедок показал кнутом под хвост кобылы и говорит: старый я стал сынок, да и плохо вижу: долго искать буду… Ты вон в бардачке покопайся да и достань то, что тебе нужно… Пауза и оглушительный хохот потряс мастерскую ! Особенно громко, со всхлипами, ржал водила:

– Старый… плохо вижу… сам достань… в бардачке… За шумом и хохотом только я услышал, ка скрипнула входная дверь, да потянуло холодком по ногам. Обернулся – от двери к столу решительно шла наша классная. Кажется я влип: в руках у меня стопарик с мутновато-желтоватой жидкостью, а мужики за столом сидят раскрасневшиеся: свою бутылку распили и теперь шофёрскую добивают…

– Это что здесь такое происходит ! – возмутилась классная. Мужики на ей слова почти не отреагировали: дамы в этом гараже – вещь бесконечно редкая, а потому внимания не вызывающая. Да к тому же дома, по приходу, ждёт такая же особа – руки в боки…

– Вы чего нашего воспитанника спаиваете ! – вызверилась классная на такое невнимание: она молода; привлекательна, а на неё ноль внимания ! Любой особе женского пола будет обидно ! Да, к тому же она какая – никакая власть – надзирающая над их учеником – работником !

– Я сейчас же напишу докладную директору о ваших безобразиях ! – взорвалась она благородным гневом ! Вот тут мужики присмирели. И разом посмотрели на меня: твоя мадам – ты с ней и разбирайся !

– Ольга Викторовна ! Не спаивают они меня – у меня в стопке квас… Попробуйте… Бесполезно: классная сорвалась с тормозов – бывает у неё такое и теперь на разумные доводы не реагирует !

– Не нужно никакой докладной – нет ведь повода ! Воззвал я к голосу разума уходящей классной. Куда там – к какому голосу разума ?!

– Ну не будьте вы доносчицей Ольга Викторовна ! – бросил я ей в спину, поднимаясь из-за стола: придётся идти к директрисе и доказывать что я не верблюд: то есть не пьян и не пью с работягами… Классная, словно наткнулась на стену: застыла; потом резко развернулась !

– Ты… Ты !... Как ты мог ! Мне !! Такое !!! – выталкивала она из себя междометия, то наливаясь краской, то бледнея на глазах. Да что за хрень с ней происходит ?!

– Я думала ты… А ты !... – классная резко развернулась и выскочила в распахнутую дверь гаража ! За столом огорчённо вздохнул шофёр:

– Такие посиделки испортила… Бабы… – добавил весомо молодой. – Давай Михаил – догоняй свою. И разберись там… – добавил мастер.

Вышел из гаража, смотрю невдалеке, прислонившись к дереву, вздрагивает от рыданий моя классная – Ольга Викторовна… Подошёл сзади; обнял за плечи; прижался грудью к ей спине:

– Ну что случилось Оленька ? Чего ты так себя повела ? Дама крутнулась в моих объятьях; уперлась в грудь, пытаясь вырваться и, обдавая лицо горячим дыханием яростно возмутилась, всхлипывая:

– Ты ! Как ты мог !! Такое сказать мне !!! Обнимая за талию возмущённую классную, ласково провёл рукой по волосам и по щеке, успокаивая… Попытки вырваться прекратились – остались только всхлипы.

– Успокойся Оленька и объясни: что тебя так… взволновало…

Ольга Викторовна Филимонова… Классный руководитель второй возрастной группы. Молода; недурна собой… В общении с подопечными холодна и, при необходимости, язвительна и оскорбительно иронична. Вызывает провинившихся к себе в классную комнату после обеда – в свободное время воспитанника и "прорабатывает". Я попал к ней на "проработку", в первый же день моего попаданства, нарушив сразу несколько условий поведения и содержания. Но я же не виноват – мне так надо было ! Я сидел; слушал; кивал покаянно и вставлял, где нужно, необходимые фразы. И думал: с моими потребностями я буду у неё частым гостем. Очень частым ! А там и до перевода куда-нибудь похуже недалеко – как злостного и неисправимого нарушителя ! А мне это надо ?! И выйдя из комнаты начал составлять П Л А Н ! За вечер и часть ночи продумал и даже прокрутил в голове. Г О Д И Т С Я !

Во второе приглашение на промывку мозгов и проработку – на следующий день, опять таки в послеобеденное время, я не стал тянуть кота за глупости, а сразу взял быка за рога, то есть классную. За руку.

– Ольга Владимировна… – начал я проникновенно, глядя в глаза классной, когда она раскрыла рот для произнесения начала очередной язвительной выволочки – а давайте я вам погадаю. По руке… И взял своей юношеской рукой её изящную левую ручку. Она вздрогнула; рефлекторно попыталась выдернуть, но я мягко удержал, продолжая обволакивающим, гипнотизирующим голосом говорить всякую чепуху на тему гадания по руке – хиромантии… В своё время, после сериала "Хиромант", я всерьёз заинтересовался данной темой и, даже, достиг определённых успехов ! Не таких, как герой фильма, но всё же… Да к тому же и несколькими формами гипноза – на любительском уровне, тоже обучился. По книгам; видеоурокам и личным контактам с гипнотизёрами. За деньги, естественно и немалые. Был уверен – пригодится…

Дамочка слегка расслабилась и вырвать руку уже не пыталась. А я усилил натиск: нашёптывал благоглупости, погружая её во всё более глубокий транс; водил пальцем по ладошке и, перебирая её кисть держащей рукой, нажимал и поглаживал особые точки на тыльной стороне ладони и запястья… Есть; есть там особые эротические зоны и точки, отвечающие за возбуждение и желание ! Не даром же дамы до революции носили, особенно на балах, тонкие перчатки, закрывающие руку аж до плеча, а кавалеры, особенно всякого рода гусары и ловеласы, стремились завладеть такой вот ручкой и покрыть её поцелуями ! А, если к тому же – знать где ! А я знал: литературы на эту тему валом !

Вот так – продвигаясь от простого к сложному; ведя классную от слабых ощущений к всё более сильным, не забывая голосовое погружение в женскую нирвану, всё сильнее и сильнее расслаблял Ольгу Викторовну, уводя её в мир её девических или женских грёз. В комнате жарко; рукава платья открывают руки аж до середины плеча… Осторожно поднялся, чтобы не потревожить настрой; пустил в ход ещё и губы и горячее дыхание. Настолько вошёл в образ – аж сам возбудился !

Дамочка закрыла глаза; расслабилась, "поплыла"… Осторожно обошёл угол стола, не прерывая контакта и потянул классную вверх – встать. Она нехотя поддалась: сидя, всё таки, удобнее отдаваться фантазиям ! Лёжа, конечно, ещё удобнее, но где тут прилечь ?! Наклонился к бешено пульсирующей синенькой вене на шее; обдал её горячим дыханием и нежно прикоснулся к ней губами. Классная вздрогнула, затрепетала. Следующая точка – за ушком; потом само ушко; щёчка… Осторожно коснулся губами уголка губ; язык скользнул, словно лёгкий ветерок, по губам и к другому уголку губ. Из губ классной вырвалось классическое во все времена: Не надо… Прошу… Погасил шёпот нежным поцелуем. Тело дамы обмякло и скользнуло вниз. Еле сумел подправить "полёт" вниз, на стул и приложил немалые усилия для "мягкой посадки". Гипнотический голос перестал звучать в комнате; поглаживания и надавливания тоже. Классная открыла затуманенные наслаждением глаза и стала "собирать мысли в кучку…"

– Что… Что это было ?! – томно растерянно произнесла она и, приходя в себя, уже более уверенно спросила – Степанов: ты что это такое делаешь ! Опустила взгляд: её руки в моих…

– Я вам погадал, Ольга Викторовна… – отпустил я руки, прежде чем она их вырвет. В глубине, ещё затуманенных глаз, промелькнуло сожаление. Выпрямился и отшагнув назад добавил гипнотическим тоном:

– Я думаю вам это понравилось… Если вам захочется повторения – пригласите меня на беседу… Мне было приятно вам П О Г А Д А Т Ь ! Вот так я и стал частым "прорабатываемым" в кабинете у классной. До второго раза она держалась четыре дня, а потом промежуток начал сокращаться… А гадание становилось всё активнее и настойчивее и не только по платью порхали мои шаловливые ручки, преодолевая мягко, но настойчиво, кратковременное сопротивление. И не ради удовлетворения собственной похоти (хотя и это тоже имело место); не для удовлетворения юношеских сексуальных желаний моего "сотельника" ! Мне нужна была её абсолютная поддержка в моих начинаниях… До самого-самого мы, конечно, не дошли – не было и места подходящего и времени, и компрометировать Ольгу в мои планы не входило. Разве что позднее дойти до крайности ? Были у меня на эту тему задумки…

Чуть аккуратнее и менее настойчиво я "обрабатывал" и старосту: то в одном месте прижму к стеночке; то в другом чуть-чуть пошалю ручками; то в третьем сорву украдкой торопливый поцелуй… И всё это сочетании с робостью подростка и раскованностью зрелого мужчины… Ну… – староста и сама была не прочь, да и местечко мы могли бы укромное подыскать для финальной стадии, вот только мне этого было не нужно. Не потому, что она на год старше, а потому что не видел я себя примерным семьянином и обычным работягой, да ещё и в преддверии великой войны. Я себя вообще семьянином не видел ! Так что чуть-чуть – вроде баловства. И ещё одну поддержку – на первое время. Заканчивалась вторая неделя моего попадания в этот мир, а я всё ещё висел в "подвешенном состоянии". Вернее мой визави. Но чуйка, которая меня редко подводила, намекала: подкрадывается Писец…

Еврейчик всё сильнее наглел; всё чаще провоцировал меня на скандал. Михась во мне ярился; бесился, требуя дать "последний и решительный бой", а дальше – будь что будет ! С трудом удерживал его, да и себя тоже: ну не было подходящей возможности решить эту проблему одним махом, а попадать под кулаки просто так ? Это не моё… К тому же ещё одна проблемка нарисовалась: долг истопнику… Кроме коньяка, который я ему обещал он, видя мои тренировки, подкармливал меня своими продуктами, чтобы я не упал в голодный обморок на тренировке. И как я понял – своим доп. пайком, получаемым в "спецухе". А мою зарплату ученика надо ещё получить. И сколько там её – слёзы: двести рублей – половина средней зарплаты обычного работяги. Пора мне смотаться в Москву. А Ольга Владимировна прикроет… Утром уболтал её – под честное слово. Правда пришлось услышать неприятное от моей пассии: Обязательно возвращайся – у тебя здесь остаётся сестра и я её защищать не буду – не смогу… Резануло неприятно по сердцу: вроде мы и не чужие друг другу, так зачем же так… тем более она наверняка поставит в известность директрису о том, что отпустила меня в Москву: некоторые так ездили к своим родственникам – за деньгами или продуктами. Когда я такое услышал – даже не посмотрел ей в глаза, чтобы не нарываться на выяснение, но вот трещинка какая то, или холодок, в душе зародились…После обеда забрал с собой сидор – вроде как на работу и пошёл в гараж. Отработал как положено, но вместо "спецухи" направился на вокзал…

Буквально за неделю до гибели отец завёл меня в сарайчик, расположенный во дворе среди ряда таких же, прилагающийся к нашей квартире и передал солидный брикет, завёрнутый в бумагу и ткань.

– Здесь двадцать тысяч рублей… – сказал он глядя мне в глаза. – Моя заначка на всякий случай… Чувствую – он приближается…Если со мной что то случится – ты в семье за главного. Поэтому и отдаю эти деньги тебе: расходуй экономно и женщинам в руки не давай. Сам уже должен понимать: растратят на всякую всячину, а как дальше жить ? И вот ещё что… Вот под этими досками на глубине в полметра закопана железная коробка из под патронов. Там… – он замолчал, подыскивая нужное – … то, что мне досталось во время Гражданской войны. Увидишь – не суди строго: время тогда было такое… С тем, что там – будь осторожен вдвойне ! И никому о том, что услышал и узнал – даже лучшему другу ! Даже родной матери !! Иначе навлечёшь беду !!! Вот я и поехал в Москву – за толстой "котлетой" из советских дензнаков. Заберу её, что припрятал на чердаке дома; возьму оттуда немного, а остальное спрячу в Тушино – знаю я одно подходящее место в гараже – сам своими руками подготовил тайник...

Выехал из Тушино самым поздним проходящим поездом в общем вагоне: езды до Белорусского вокзала не более двух часов, а мне нужно быть в столице как можно позже. Тайник мой с деньгами – на крыше нашего бывшего дома, а в вестибюле сидят бдительные вахтёры и меня, не смотря на то, что помнят – внутрь не пустят – я для них теперь чужой. Сказать – к новым жильцам нашей квартиры – так позвонят на предмет: пускать меня к ним или нет ? И проверить могут – что у меня в вещмешке: и на входе и на выходе ! После убийства Кирова Бдительность и подозрительность – на высоте ! А тут я выхожу с пухлым брикетом денег !!! Так что – тайными тропами и только в собачью вахту – под утро, в самый сон. А тайные тропы… Три дома высшего комсостава и ответственных работников стоят рядом с друг другом, а наш – в середине. А по краям домов – пожарные лестницы на крышу. На нашем доме её нет – стенки домов соприкасаются друг с другом. Так что лезть на крышу крайнего дома и по железной, наклонной крыше ползти с крайнего дома до нашего. Та ещё эквилибристика – как представлю ! Крыша уже прогревается весенним нежарким солнышком, а ночью, остывая, собирает на себе влагу. Скользко. И сорваться вниз – как нечего делать ! Ну кто же знал, что жизнь так повернётся…