Текст книги "Казнить! (СИ)"

Автор книги: Александр Бочков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Ничто нас в жизни не может – вышибить из седла ! – бросил запальчиво, по детски. Дарья подошла ко мне, прижалась…

– Ой – да чего ж это я ?! Внучок то пить хочет, а я тут с шутками своими бабьими ! – всплеснула она руками отстраняясь. – А может сам сходишь – чай не дитё малое… – насмешливо произнесла она.

– Всё сам, да сам… – буркнул недовольно – нет чтобы любимому внуку водички поднести… А вместо этого – гонят за тридевять земель ! Бабушка рассмеялась: искренне, в голос – от всей души. Вот и славно.

– Так что с ними делать будем ? – спросила насквозь деловым тоном.

– А ничего… Посмотрим куда кривая вывезет, да как карта ляжет… И кривая вывезла, и карта легла… К вечеру – только сели за богато уставленный местными дарами стол, как в калитку постучался казак:

– Атаман требует к себе городского ! Дарья, вышедшая к калитке, переспросила – Кого атаман требует ? Казак смутился:

– Атаман сказал – городскому срочно прибыть к нему !

– Городскому, значит… – процедила ведьма зловеще – ладно… Передай атаману – скоро будем ! И повернувшись направилась к хате…

Мы шли по центральной улице станицы. Улица была пустынна, словно вымерла… Хотя нет: то в одном, то в другом окне мелькали женские лица: любопытные, настороженные, понимающие… А у ворот атаманова дома толпилось несколько дородных тетенек. Казаков с ними не было, но чувство было такое: шумни и они появятся…

– Вот он, убивец ! – закричала одна из них; шагнула ко мне, но наткнулась на взгляд Дарьи. И застыла с открытым ртом…

Во дворе атамановом, пара хмурых казака у крыльца на скамейке сидят. Увидели нас – молча встали… Мы прошли мимо: я первым, а Дарья за мной. Прошли широкими сенями; я перешагнул порог в большую, светлую горницу. У противоположной стены за столом сидят три пожилых казака: посередине, естественно, атаман; по праву руку от него тип, подозрительно похожий на Игната. Или Игнат на него ? Третий – слева, я так понимаю – отец молчаливого "стрелка". Шагнул в горницу, встал. Упёрся взглядом в властный взгляд атамана. Выждал паузу…

– Вызывал атаман ? Взгляд атамана скользнул мимо меня.

– А ты чего пришла ? Я тебя не звал ! – бросил казак раздражённо.

– Я сама решаю куда мне идти атаман – прозвучал за спиной холодный – я бы даже сказал, слегка высокомерный голос Дарьи. Атаман скривился, но промолчал – наезд не удался… Отец Игната буравил меня ненавидящим взглядом. И что я такого сделал, что так меня ненавидят ? Ну что ж – не я начал линию атаки – я буду защищаться…

– И что это вы меня так разглядываете – любезный ? Я не картина и узоров на мне нет… – обратился к батьке Игната. Тот побагровел !

– Ты чего себе позволяешь парень ! – жестко, с неприязнью в голосе начал атаман. – Приехал сюда; ведёшь себя оскорбительно; парней калечишь – руки ноги ломаешь ! Хотел бросить в ответ – Наговор ! – но сдержался… Послушаю – что у него ещё есть в запасе. Стою – слушаю. Атаман распаляется; "наезжает" всё сильнее. А я молчу…

– Да что с ним говорить ! – пыша злобой и яростью выкрикнул отец Игната – наказать за его непотребства так, чтобы навек запомнил ! Атаман дёрнул щекой на выкрик – не понравилось видно.

– Отвечай, когда с тобой говорят ! – бросил он, стараясь перехватить ход судилища. Я равнодушно пожал плечами – пожалуй пора…

– Молчу, потому что вопросов не слышу, на которые отвечать надо. А вот у меня к тебе атаман есть вопрос. Один, пока… Ты зачем меня суда позвал ? На балаган этот смотреть – время своё тратить ? Из-за стола меня выдернул. Так мне этот балаган не интересен – я лучше вечерять пойду, пока еда на столе не остыла… Атаман вскочил:

– Ты ! Тебя ещё на скамью для плетей не разложили только из уважения к деду твоему, а ты ещё глумиться ?! – заревел атаман.

Дождался, пока вспышка начальственного гнева унялась и спросил холодно, пристально глядя прямо в глаза:

– А за что ты меня собрался наказывать атаман ?

Атаман раскрыл было рот, чтобы сказать что то гневное, но я выставил вперёд ладонь. И продолжил ковать железо – пока горячо…

– Это кто такие ? – ткнул пальцем в сидевших по бокам казаков – это пострадавшие ? Что ? Приложил ладонь к уху: Не слышу ? Не пострадавшие ? Тогда чего они здесь делают ?! Ась ?

– Они дома лежат израненые и прийти не могут ! – выкрикнул отец Игната. Я укоризненно покачал головой, глядя на атамана:

– Ай, яй, яй… До хаты, значит, дойти смогли, а сюда прийти сил нет ? До атамана, похоже стало доходить. Зло глянул на отца Игната.

– Так ты, что, атаман – даже и не поглядел на бедолаг ? И не поговорил с ними ? Нехорошо… Не профессионально ! – бросил резко в лицо, словно плюнул. Атаман дёрнулся было встать; побагровел !

– Да не надо вставать… Сидя послушай… Я пошёл в лес по своим делам. Эти трое пошли тоже – по своим делам, вернее делам Игната. А дело у него было простое – меня жизни лишить !

– Неправда это ! – вскочил Игнатов защитник – ни к чему ему тебя убивать ! – заревел он раненым вепрем.

– Вот и я не понимаю – зачем ему меня убивать ? А они – трое, вышли аккурат на полянку – где я отдыхал. Да не просто вышли, а с карабинами в руках, а не на плече. У каждого был карабин, атаман. Страшный наверное у вас лес, хоть и маленький совсем: пошли по своим делам, а наткнулись на меня… А у Игната, кроме карабина так ещё и револьвер был системы Наган ! Пугливый какой то этот Игнат, раз с собой столько оружия таскает ! И вот что мне кажется – атаман… Если номера этих карабинов сверить с выданными для обороны, то номеров этих в твоей книге не будет. А значит можно будет органам задать этим парням вопрос: а откуда они – карабинчики эти ? Ухоженные, вычищенные, к бою готовые ? С патронами. Особо, я думаю, это заинтересует НКВД ! Незарегистрированное оружие в таком количестве; попытка убийства сына советского командира… И не один – трое ! А это уже банда ! И это в твоей станице атаман. А может ты с ними заодно ?

А насчёт покалечил ?... Так я не калечил их, а обезопасил окружающих от угрозы со стороны антисоветских элементов ! У них ведь только указательные пальцы сломаны, чтобы на курок нажать не могли. У Игната, правда – ещё и кисть: так не надо было пытаться меня убить из нагана ! И последнее атаман. На карабинах этих и нагане – отпечатки пальцев этих мстителей. А в органах следователи разберутся чьи. И чьи эти были карабины и наган – тоже разберутся ! Атаман сидел белый, как стенка позади него. Он только сейчас понял – во что он вляпался, или во что его втравил отец Игната с дружками !

– Ладно – чего зря разговоры разговаривать… Позвоню я в Петропавловскую – пусть наряд вышлют. Надеюсь ты не будешь возражать ? – упёрся взглядом в потрясённого начальника. Но это ещё не всё !

– И к тебе будут вопросы у органов… – повернулся к Игнатову отцу. – Там, на полянке Игнат сказал мне: Отец меня всегда учил – обида смывается только кровью обидчика ! Так может это ты меня сказал ему убить ? Или посоветовал ? Тогда, получается – ты главарь банды, который науськал молодых и глупых казачков на смертоубийство !

– Сволочь ! – взревел казак и рванулся ко мне, словно разъярённый медведь ! Табурет в одну сторону а отец Игната – в другую. В мою !!!

Парализующий противника крик ! На секунду; на долю секунды ! Но их хватит для того, чтобы один победил, а другой проиграл. Или умер. Похоже не только одни самураи, да китайские монахи применяли его в схватках. Крик ударил по ушам: страх замедлил реакцию мышц; тело не успело среагировать на атаку врага и получило смертельный удар ! Так должно было быть, но не стало: короткий шажок вправо с приседом: волосы на голове взвихрились от пронёсшегося над головой здорового кулака, а мой левый кулак вонзился в налетающий на него живот ! Руку отбросило назад; тело закрутило вправо и ноги подняли туловище уже за спиной остановленного казака. Левая стопа саданула со всей силы под коленку бугая и тот припал на колено. Корпус, закручиваясь, раскрутил плечо; плечо выбросило правую руку и открытая ладонь впечаталась в мощный загривок казака. Сила удара швырнула его вперёд и голова проверила на прочность стену горницы. Стена дрогнула, но устояла. Голова – тоже. А хозяин головы, так неразумно её использующий, сполз по стенке на пол, где и затих. Несколько секунд и я развернулся к атаману. И он и сидящий слева очень впечатлились !

– Ну что атаман… – кивнул на телефон, стоящий на подоконнике – разрешишь позвонить, или можно без разрешения ? До атамана только сейчас дошла мучающая его и постоянно ускользающая мысль: этот городской паренёк всегда вел себя не как молодой парень, а как взрослый, уверенный в себе мужчина. Боец !

– Степанов ! Григорий !!! – ахнул атаман. Парень не ответил. Ну конечно ! – забилась бешенным пульсом в голове понимание: Дарья вселила в своего внука умения своего мужа ! Лучший кулачный боец во всей округе и прекрасный воин – Григорий без борьбы отдал, в своё время, место атамана ему. А сейчас он вернулся в своём внуке !

– Григорий… – атаман встал. – Михаил… Не нужно никуда звонить… Прошу… Пожалуйста ! Я во всём разберусь и накажу виновных !

– Растерял ты свою власть атаман… – из-за спины парня вышла Дарья. – Закабанел на сытой и спокойной должности – хватку да чуйку потерял… Слушать стал тех, кого слушать не надо. По праву да леву руку от себя их посадил… – в голосе Дарьи зазвучала издёвка. – Ты ещё им власть атаманскую отдай ! Атаман вскочил:

– Да я за неё не держусь ! – выкрикнул он отчаянно.

– Так отдай… – ехидно произнесла Дарья и сменила тон на ледяной – и увидишь во что превратится станица ! Я то уеду – вот к внуку в город, а ты здесь останешься и каждый день будешь видеть как казаки да бабы плюют тебе во след ! Отдай !!! Атаман грузно рухнул на стул в совершенном расстройстве. По моему – хватит чморить казака. Мужик он вроде не плохой, да только в трёх соснах заблудился… А бабушку я, конечно, заберу, если что – о чём разговор…

– Ладно атаман – ты здесь голова… Тебе и решать… Но оружие я оставлю у себя: бережёного бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт ! И ещё… Если что – вырежу, нахрен – всю семью, а понадобится и полстаницы ! Ты меня знаешь ! – в звенящей тишине жутко прозвучало зловещее предупреждение. И Дарья добавила свои пять копеек:

– Ну а я добавлю. Этому… – кивнула на лежащего у стены казака – передай: если что – сгниёт заживо. И сам и семья его ! Атаман поневоле сглотнул. Дарья повернулась к молчаливому "сидельцу" слева от атамана, буравя его страшным взглядом багровых глаз:

– И ты запомни и остальным своим передай. Понял меня ? "Сиделец" посерел и послушно закивал головой. Видно было уже что то такое…

Вроде бы всё: всех предупредили; всё разъяснили; нас услышали… Надо уходить – здесь нам делать больше нечего. Всех зашугали… Спустились с крыльца; молча прошли мимо вставших казаков. Я открыл калитку в воротах и вышел на улицу. Бабуля за мной… На улице та самая баба, которую осадила Дарья, увидела, что мы вышли из атаманова подворья целыми-невредимыми опять – заполошно заголосила, заблажила:

– Бабы ! Да что ж это делается ! Детишек наших бьют-калечут, а атаман этого без наказанья отпускает ! Продолжить ей не дала Дарья:

– Фроська… Я сколько раз тебе пеняла за твой поганый язык, а ты всё не уймёшься. Брешешь попусту, да без дела – как паршивая бездомная собачонка… Ну… – будь по твоему ! Баба застыла с открытым ртом, а Дарья вытянула к ней сложенные в щепоть пальцы и что то зашептала. Толстуху словно кто то в живот ударил – согнулась. Изо рта стали вылетать словосочетания, слова, звуки… Ефросинья рухнула на четвереньки и… стараясь что то сказать – вдруг затявкала. Не как собака, но похоже – очень похоже… Дарья шагнула к ней:

– А ну пошла отсюда ! – рявкнула зло и топнула ногой ! "Собаченция", перебирая руками и ногами, рванулась прочь по улице ! Рассвирепевшая ведьма повернулась к застывшим в ужасе товаркам:

– А вам что – особая просьба нужна ? Или вы тоже хочете… ? Кто взвизгнул, а кто заорал благим матом и бабы бросились врассыпную…

– Пойдем внучек до хаты, а то ужин, поди, уже остыл… – ласково промолвила моя бабушка-ведьма, выводя меня из полного офигения… Это же надо: пошевелила пальцами, пошептала и нате вам !

Дома сели за стол – действительно всё, на вид, остыло. Дарья лукаво глянула на меня; провела рукой над едой на столе и от тарелок потянулся вверх парок, а по горнице поплыл запах горячей еды… Приступили к еде. Сидим, молча кушаем типа: когда я ем – я глух и нем…

– Бабуля… – начал осторожно. Бабушка выставила ладонь:

– Даже и не начинай ! – оборвала сурово. Я сделал вид, что обиделся. Никакой реакции от противоположного пола. Зайдем по другому…

– Ты даже и не знаешь о чём я…

– И знать не хочу – отрезала суровая женщина. И это со мной ?!

– Ну раз вы, сударыня, не намерены вести светские разговоры – я, с вашего позволения удалюсь в личные покои… – пробурчал, вставая.

– Приятных вас сновидений приятный во всех отношениях юноша… – не осталась в долгу вредная старушка. Вот ведь: живет в глухомани, аборигенка эдакая, а как по светски то выражёвывается !

– И вам тем же концом по тому же месту, любимейшая бабушка… – ехидно процедил, проходя мимо. И что же в ответ ?

– А будешь грубить бабушке – нашлю на тебя бессонницу на всю ночь, или сон с Марьяной… Да не в голом виде, развратник, а совсем наоборот. Ох она на тебе и отыграется за слёзы свои девичьи !

Меня даже передёрнуло, как представил Марьяну в главной роли в сне про садо-мазо ! Ну её – эту Марьяну – лучше быть вежливым.

– Приятных вам снов сударыня ! – с голоса моего мёд можно пить.

– И вам того же – вьюнош неразумный… – ласково ответила бабуля…

Утром встал ни свет ни заря – то есть ещё затемно. Сам встал ! Взял тощий рюкзачок со всеми причиндалами для скалолазания; нацепил на пояс нож в ножнах; ещё один – засапожник засунул за пояс – попозже засуну за голенище. Вышел в горницу: керосиновая лампа с длинным пузатым стеклом у края лампы и вытянутой трубкой вверху довольно ярко освещает комнату; бабуля хлопочет у плиты… Обернулась удивлённо, даже остановилась. Недоумённо спросила: Да ты никак сам встал внучек ? И заметила в руках котомку…

– И куда ж ты в такую то рань собрался Мишенька ? Ответил глухо:

– Злые вы… Уйду я от вас… Дарья уперла руки в боки:

– И куда же ты уйдёшь обиженный ты наш ?

– А куда глаза глядят – туда и уйду… – пробурчал обиженно. Хапнул со стола кусок каравая; кусок колбасы копчёной домашней; несколько кусков сахара – сколько в жменю поместилось; завернул всё это в холстину – с обиженным видом на лице и направился к двери.

– Миша ! – вскрикнула растерянно бабуля, но только громкий хлопок входной двери был ей ответом. Мужчина в гневе ! Вот так вам !!! Шёл к лодке у мостков и вдруг поймал себя на мысли: а я ведь не играю – я и правда обижен, если не зол ! Ты чё – братан ?! Берега потерял; рамсы попутал ! С какого перепуга ты вдруг разозлился ? Верни всё взад ! Ну… – возвращаться обратно не стал – плохая примета, а вот дурь из головы выбросил напрочь: нашёл на кого обижаться – на самого родного, после сестрёнки человека. Вернусь – извинюсь. Но не сразу… С тем и переправился на тот берег; сложил вещи на берегу и погнал лодку обратно. А на мостках уже стоит Дарья. Подогнал лодку; вылез из неё и снова дурь из меня попёрла – прыгнул с мостков в реку да и поплыл к тому берегу. Кролем поплыл – красиво так – самому приятно…

Оделся быстро; подхватил тощий сидор и ломанулся в подлесок – бабуля уже подплывала. Ну не хотелось мне семейной сцены на природе: вечером в хате померяемся – и хто из нас кого больше любит ?! Я, конечно, понимаю мотив её отказа – даже не выслушав меня, но нельзя же с мужчиной вот так ! С нами нужно ласково, обходительно ! По шерстке погладить и так – между прочим, отказать… А то ишь – нахватались, понимаешь, заразы этой западной, феминизмом обзываемой и давят нас – как тот алкаш кошку, попавшую в банку с самогонкой: выкручивает её бедолагу и приговаривает – Ну давай, родная – ещё капельку ! Так и нас, горемык… А мы терпи такое ?!

Дошёл до первой горки – того места, где меня хотел загасить местный Отелло со своими кунаками. Прошёл мимо – ничего в душе не ворохнулось: все остались живы и даже не пострадали – почти… Забрался на горку по пологому склону; определил ориентиры и направление на следующую цель моего восхождения. Не напрасно залез: бывал я в лесах Украины и Белоруссии; и в лесах предгорья Кавказа и Средней Азии; и в сибирских лесах на Дальнем Востоке – помотало меня по Родине матушке… И во всех них есть свои особенности и свои трудности в ориентировании. И даже здесь: можно пройти в ста метрах от горки и не заметить её за стволами деревьев и кустарника. Так что визуальный ориентир направления необходим… Спустился и пошёл ко второй горке. Вышел к горке почти точно, хотя и поплутал немного…

Вышел в подлесок перед горкой; оценил подходы и прикинул оптимальный маршрут восхождения. Подошёл поближе; уточнил – с небольшими поправками. И полез наверх. Скальная стенка довольно крутая, но достаточно шероховатая: есть за что зацепиться и есть куда ноги поставить. Распластался по каменной стенке и полез вверх – как паук, переставляя конечности и трижды пробуя на прочность каждый камень опоры. Залез наверх. Вспотел, как будто водой окатили. Сесть бы – дух перевести, но нельзя: на ветру, "гуляющем" по верхушке скалы легко можно застудиться, а там и до воспаления лёгких или мышцы какой недалеко. Так и проходил, махая руками – словно подавая кому то непонятные знаки. Остыл и стал спускаться вниз. Спуск крутоват, но достаточно лёгок. А вот внизу, подстелив под седалище вмиг опустевший вещмешок – присел на нагретый жарким майским солнцем. Передо мной, на холстине, скудный обед: что под руку попало при спешном отступлении их хаты. Перекусил; запил водичкой… Вздохнул… Ну вот вроде бы Мишаня – парень жизни немного понюхавший, а уж я то – вообще жизнь проживший очень активно ! И какие то детские обиды !!! НО ! Михасику то невдомёк моё поведение, но я знаю точно – надо ! Надо дожать Дарью: тут ещё мало женщин знает, что кое кто из мужчин тоже умеет играть в их игры – заставь партнёра сделать так, как ты хочешь ! Это здесь и сейчас – прерогатива женщин… А мне надо !

Посидел, отдохнул, да и почапал, по запомнившимся ориентирам, обратно. Дошёл до первой горки, а там рукой подать до речки. Вышел к подлеску у реки ещё засветло, но к реке не пошёл: стал ждать темноты, чтобы переправиться на тот берег уже по темноте… Час-полтора предался безделью физическому и тщательному обдумыванию своих слов и действий умственно: и так поворачивал ситуацию и эдак. Наконец – в полной темноте, при лунном сиянии растущей луны подошёл к берегу. Поднялся повыше по течению – с запасом, чтобы меня снесло течение к нашим мосткам. Разделся: рубашку, шаровары и ботинки сложил в котомку. Зашёл в воду и не торопясь поплыл на спине, держа вещмешок в одной руке и загребая второй… Поднялся я по течению с запасом: последние несколько десятков метров я просто проплыл по течению. Ухватился за мостки; закинул котомку; вылез на мостки. Вылез отжал трусы; постоял несколько минут. И осторожно пошёл к хате. У начала мостков меня встретил Полкан. Погладил лобастую башку; почесал за ушами – вижу пёс доволен. Пошли к хате через огород. Дошёл до края и решил свернуть к своему открытому окну: залезу потихоньку и лягу спать. Не усну долго, конечно, хоть и устал: желудок требует а тело завопит позднее – накорми нас ! Однако – придётся вам потерпеть: люди вон по несколько дней голодают и ничего – не умирают. А завтра с утра схвачу еды побольше и снова в лес: там ещ1 три горки в обозримом глазами пространстве, вытянутые от меня в "извивающуюся змейку". Однако повернуть к окну не удалось – наткнулся на Полкана, вставшего от меня слева. Попытался обойти спереди – не получилось – он начал двигаться вперёд вместе со мной. Решил не сталкивать этого кабана со своего пути – мало ли что, просто обойти сзади. Но собак попятился назад ! Да он меня к окну не пускает ! Ладно. Хотел кувырком, через пса, перекинуться на ту сторону – к окну, но пёс вдруг оскалился; схватил меня пастью за руку – я даже не успел её отдёрнуть ! Ну не ожидал я такого от лучшего друга человека ! И пошёл я, "ведомый" изменщиком в хату, бурча недовольно:

– Так, значит… Ладно… Посмотрим ещё предатель… Попросишь ты у меня ещё чего-нибудь… Тогда узнаешь как своих предавать…

Полкан довёл меня до открытой двери в горницу; завел; отпустил руку и скользнув назад толкнул башкой в зад так, что я чуть не упал – пришлось сделать два шага вперёд и предстать пред кари очи моей ненаглядной и любимой бабули. Обернулся назад:

– Ты чего толкаешься гад ! Полкан беззвучно оскалил клыки: то ли усмехнулся на мою ругачку, то ли предупредил – за базаром следи !

– Ты на него не сердись Мишенька – это я его попросила тебя привести. Ты на меня ругайся ! – виновато произнесла Дарья. Я насупился; мотнул головой вроде как – не буду ругать и направился к своей спальне. Дарья метнулась из-за стола наперерез и перехватила меня у двери. Схватила за руку.

– Ну куда же ты Мишенька. Поешь, а потом и спать ложись… Ведь весь день, почитай голодным проходил, обидчивый ты мой !

Покушать, покушать ! – завопил желудок и организм вроде бы тоже согласился – Не мешало бы подкрепиться хозяин. А я что – я сам себе не враг, если только не нужно поголодать. Тут вроде бы не нужно: надо дать женщине путь к примирению. А использует она его или нет – посмотрим. Не сопротивляясь сел за стол; пододвинул к себе тарелку с жареным мясом и стал неторопливо есть, насупившись. И не заметил, как почти всё умял: и вкусно и есть очень хотелось…

– Ешь Мишенька, ешь… – погладила меня по голове бабушка и не обижайся ты на меня – старую, выжившую из ума старуху…

На свою любимую бабулю я не обижаюсь, а вот на старую, выжившую из ума старуху – буду – упрямо возразил я. Дарья всплеснула руками и с искренним огорчением воскликнула:

– Ну чем же я тебя прогневала – свет очей моих !

– Ты со мной, как с маленьким разговариваешь ! – обиженно воскликнул я – небось со взрослым мужчиной ты бы не стала так разговаривать: обрывать, даже не дослушав ! Сказал и понял: если надо – Дарья любому рот заткнёт, не смотря на возраст и положение !

– Ты уж прости меня глупую… – вздохнула бабушка – не хотела я тебя обидеть… Виновата – каюсь… Потому – задавай свои вопросы… Теперь уже мне надо виниться-каяться, но так – по мужски. Вытер руки о полотенце; встал; подошёл к Дарье, приобнял за плечи:

– Да не вопросы это – так, просьбишка малая… Дарья вздохнула:

– Говори уж просьбишку свою… – обречённо выдохнула она…

– Ну что ты так вздыхаешь… – прижался к ней ещё сильнее – не на войну ведь отправляешь… – отшутился я. Прошёл, сел на своё место и, собравшись с духом сказал – как в ледяную воду прыгнул:

– Научи меня своим колдовским умениям и знаниям ! Бабуля огорчённо покачала головой, вздыхая:

– Я ведь так и знала, что ты это попросишь – прошептала она убито… -Не могу я тебя ничему научить и ничего передать…

– Да знаю я… – отмахнулся, что тебе нужна девушка и девственница.

– Но я же не прошу передать мне твой ДАР – мне бы несколько умений и способностей ! – наседал на деморализованную моим напором Дарью. Та покачала отрицательно головой…

– Бабуля ! – продолжал дожимать я – я же не для себя и своих утех прошу ! Для дела !!! И начал рассказывать ей о том – что нас ждёт впереди: о большой чистке; о бойне в Финляндии и о самой страшной беде – Великой Отечественной войне… Дарья слушала; краснела; бледнела… А когда услышала итоги войны – больше 35 миллионов погибших – не выдержала, захлюпала носом ! Уставилась на меня глазами полными страдания и муки; с трудом вдавила из себя:

– Обряд передачи даже части знаний мужчине может привести тебя к смерти ! А я себе этого не прощу ! Гришеньку не смогла спасти, а ты меня заставляешь тебя на смерть добровольно отправить ! – разрыдалась она. Снова подошёл, прижался, стал успокаивать:

– Ну что ты – чего уж сразу на смерть ?! Да всё хорошо будет ! – уверял я, а в душу холодной змеёй пополз страх – а вдруг ?!

– Ну ты пойми, бабуля… – пустил в ход последний аргумент – к 41м году будет мне 20 лет и призовут меня в армию – как раз в первый год войны ! И сгину я там в каком-нибудь окружении или в плену ! А так – если жив останусь – глядишь и помогут мне твои умения… Дарья вытерла платком слёзы; пристально поглядела на меня.

– Будь по твоему. Через три дня – полнолуние. Вот в ночь и справим обряд. Надеюсь… – прошептала она – что ты останешься жив…

На следующее утро я насиловать себя не стал – выспался от души. Затем пришёл черёд работы по хозяйству. К обеду вернулась бабушка: сплавал за ней на лодке; перевёз её как заправский лодочник, но плату за проезд брать не стал и даже не пошутил насчёт этого. Видимо возвращение Дарьи отслеживал не только я: не успела она переодеться и отдохнуть от трудов праведных, как в калитку постучал посыльный. От атамана. С наказом предстать пред его ясны очи, а проще – прийти к нему в хату. Дарья, видимо была до сих пор не в духе и заявила:

– Ему надо – пусть сам придёт. А нам у него делать нечего… И атаман пришёл – не погнушался. Дарья встретила его у калитки; провела – под бдительным приглядом Полкана в хату, а меня отправила свежим воздухом подышать… Со мной атаман поручкался как с равным – первым подал руку. Ну и я к нему – со всем уважением… Уж о чём они там разговоры вели – мне, в общем то всё равно, но ушёл атаман недовольным. Не так уж чтобы очень, но присутствовало.

С вечера, после ужина, завели мы с Дарьей неспешный разговор про её способности и возможности… Она не особо вдавалась в детали и подробности, а я не настаивал: мне важна была, сначала – общая картина. И вот какой она вытанцовывалась, по моему разумению…

В магии, как таковой – никакой сложности и таинственности не было. Прочитавший – ещё в детстве всего советского фантаста Александра Беляева, творившего в 30е-40ые, сделал вывод – может и не правильный: магия – это телепатические приказы, отдаваемые колдуном или ведьмой своему врагу или оппоненту. На определённый орган – свой приказ, облачённый либо в мысленный посыл-приказ, либо в наговор. Согласно китайской философии и медицине – банальное перекрывание жизненных каналов энергии Цы. Быстрое или медленное. И никакое лекарство не поможет ! НО ! Для телепатии нужен ДАР ! Он либо есть – либо его нет ! А всё остальное – от лукавого, то есть банальный антураж… А вот с превращением в кого либо или что либо посложнее, но те же мыслеприказы, заставляющие организм трансформироваться во что либо, или в кого либо. Но это – высшая магия ! Просидел мы с бабушкой аж до рассвета – до самых петухов: настолько тема оказалась интересной для нас обеих ! А главное – тут, по моему Дарья не лгала – она не знала всех необходимых наговоров и заговоров. Они сами формировались у неё в голове и выдавались в уже готовой форме. Подумала или сказала; получила результат и тут же забыла !

В этот день, естественно – никто никуда не пошёл – отсыпались до обеда: разве что я рыбку замариновал поутру, чтобы в обед пожарить ей на шампурах – рыбный шашлык приготовить. А после небольшого отдыха практический обучающий курс того, что Дарья могла мне передать безо всякого обряда. В частности – отведение глаз и введение человека в сонливое состояние, притупляющее внимание. А так же – более быстрое передвижение в пространстве. Но для этого мне нужно было сначала укрепить и усилить связки мышц с костями и научить мышцы более быстрому сокращению. Попробовал, после объяснений – действительно можно реально ускориться. Но дальше и быстрее действовать не стал – можно легко порвать связки. На следующее утро, чтобы сбить нарастающий мандраж: на выходе проведения обряда результат даже меньше чем 50/50 – ушёл в лес на третью горку. Полазил, сжёг адреналин и вернулся домой под вечер. Ужинать не стал – вернусь – поем, а не вернусь: так и наедаться ни к чему…

Уже затемно сели в лодку и поехали на тот берег. Я гребу, а Дарья держит в руках здоровый мешок со всеми причиндалами, необходимыми для обряда. Хотел помочь, но она прошипела – Нельзя !

Шли долго – больше часа. И как она в этой темноте ориентируется ? Хотя… Она же ведьма – особь ночная, так что для неё ночь – что для меня день. Наверное… Наконец пришли. Небольшая – метров десять-пятнадцать в диаметре полянка, на которой ничего не росло – только земля, покрытая опавшими листьями да сухими упавшими ветками. Дарья махнула небрежно рукой и налетевший порыв ветра снёс с поляны всякий мусор. А полянка то не простая: как то мне стало на ней неуютно, когда я шагнул на неё следом за бабушкой. Я отшагнул назад, да так и остался там, наблюдая за приготовлениями к очень важному для меня обряду. По спине пробежали мурашки страха; на лбу выступили капельки пота, стекающие на нос. Вот же гадство: ещё ничего не началось, а меня уже начинает потряхивать, как при ознобе. Надо взять себя в руки, а то ведь может и не получиться – с таким то настроем ! Собрался; успокоил себя и сосредоточился на действиях, творимых моей бабушкой-ведьмой на поляне. А посмотреть было на что ! И запомнить – на всякий случай: а вдруг да пригодится ?!

Дарья начертила белым ножом круг, диаметром метра три; вписала в него пентаграмму остриём в мою сторону; провела по начерченным линиям маленьким совочком, делая углубление по всем линиям; из тёмного мешочка насыпала в канавку – по всей длине, серый порошок. Посмотрела на луну. Подошла ко мне и начала объяснять – что мне нужно будет делать, а чего нельзя. Мы это уже обговаривали, но Дарья решила повторить, а я не возражал. Но – скорее всего она просто тянула время, поглядывая на полную луну, ослепительно сиявшую на ночном небосклоне и успокаивала себя: её, как и меня, в начале потряхивала непроизвольная дрожь.

– Запомни главное ! Что бы ты не увидел; не почувствовал; не услышал – ничему не удивляйся; ничего не бойся и из круга не выходи ! Так… – замолчала она – может быть что и получится, а сделаешь что не так – точно умрёшь жуткой смертью, если не хуже ! Не стал спрашивать – что может быть хуже смерти: поверил на слово…

Наконец Дарья выдохнула отрывисто:

– Пора ! – и завела меня в круг. Посмотрела вопросительно. Я мотнул головой – не передумал ! Ведьма достала из мешка чёрного петуха; резанула по шее белым ножом. Кровь хлестанула из шеи и направляемая умелой рукой, полилась в канавку. Дарья пошла по кругу, заливая кровью серый порошок в канавке. Кровь перестала течь из разреза – Дарья метнулась к мешку и вытащила оттуда второго петуха. Снова надрез; снова брызнула кровь. Дарья пошла по кругу, орошая канавку тёмно-багровой кровью. Замкнула круг; отбросила птицу в сторону. И тут в абсолютной тишине раздался неприятный скрипучий голос: