Текст книги "Записки морфа"

Автор книги: Александр Сапегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Заявление, что людям подсунули фальшивку, не стало для меня неожиданностью. Подконтрольные хозяевам Буратино спецслужбы повели себя грамотно. Они не стали закрывать и блокировать сайты, ограничившись праведным молчанием и скупыми строчками заключений нанятых экспертов. Силовики правильно рассчитали реакцию обывателей – пошумят, пошумят и забудут. Подобных сенсаций всплывает в интернете море разливанное, все не перечесть. Я, конечно, не бог весть какой стратег, но даже я не ожидал, что моё информационное оружие так нагло и беспардонно повернут против меня и сделают знаменем в борьбе с компьютерными хакерами и прочими вольнодумцами всемирной сети, проживающими в России. Твари продажные! Душу выну! Не дай Бог, вы что-нибудь сделали с Любаней….

Журналисты неоднократно предпринимали попытки связать воедино старшего лейтенанта Берова, Чистильщика и таинственную команду "Ангелов". Борзописцы обращали внимание на общую для обеих личностей черту в виде металлических когтей и лезвий, выраставших на руках загадочного убийцы демонов, но тут же сами обвиняли добровольного охотника в подражательстве. Мол, насмотрелся парнишка старинных голливудских фильмов про мутантов со сверхъестественными способностями и записей боёв Бера (некоторые кадры охот в родном городе непостижимым образом постоянно всплывали то на одном, то на другом ресурсе), намекая, что тот тупо подражает знаменитому на всю страну охотнику. Нет, не понимаю, что такого в том, что я сам себе подражаю? Ан нет, вторая ипостась занялась уголовно наказуемым плагиатом у первой. Непорядок.

Что-то прохладное коснулось моей руки.

– Дядя Лёша, не надо, – возле меня незаметно нарисовалась Лариса Котова: Рыся, Нэка, Хвостик. Самый первый член моего маленького племени, любимица всех морфов. Маленький десятилетний вихрь, который делал нашу жизнь светлее.

Единственный ребёнок в племени. Остальные погибли во время бомбардировки….

Холодные ладошки девочки легли на мою грудь, забирая ярость и душившую меня злобу, всколыхнувшаяся в душе ненависть скрылась в тёмных уголках сознания.

– Иди ко мне, нэка, – обнял я девочку, потрепав её треугольные кошачьи ушки. Лариса картинно сморщилась. Любительница аниме никому не позволяла касаться ушек или хвоста, нарушитель личного пространства мог остаться без пальцев или руки, но в любом правиле есть исключения. Спасителю и защитнику позволялось много больше, чем остальным. Вторым после непререкаемого авторитета Чистильщика была жена Захарыча, Марина Сергеевна. У Сергеевны всегда находился литр – другой сметаны, которую на "котёнок" могла выпрастать за пять минут – Спасибо, Рыся.

– Мне стенку жалко, – сказала девочка в ответ. – Она ни в чём не виновата.

– А меня, значит, тебе не жалко?

– Нет, стенка не может дать сдачи, а ты можешь. Ты большой и взрослый. Дай им сдачи.

Рыся, фыркнув по-кошачьи, перекинула длиннющую косу на спину, взмахнула хвостом, пропущенным через специальное отверстие в джинсах, и плавно переместилась к хакерам.

– Устами младенца глаголет истина, – усмехнулся Ёж. Рыся презрительно зашипела на взрослого товарища. – Готово, – сказал он, кивая на терминал.

– Нас не засекут? – усомнился я.

– Нет, зря, что ли мы неделю пахали, как папы Карло и разрабатывали алгоритм многоканального вызова….

– Ёж, избавь меня от подробностей.

– Да-да, шеф, я поражаюсь, как при таком многообразии талантов ты остаёшься по пояс деревянным в программировании и компьютерной технике.

– Й-О-о-ж-ж!

– Молчу-молчу! – Ёж с опаской покосился на Рысю. Моя маленькая заступница недвусмысленно помахала перед его носом рукой, превратившейся в кошачью лапку с выпущенными блестящими коготками, которыми девочка, не напрягаясь, резала двухмиллиметровую сталь. – Рыся, киска, я пошутил! – пошёл он на попятный.

– Нас точно не засекут?

– Точно! Зуб даю!

– Успокойся, верю.

В чём в чём, а в устройствах связи и программировании Ёж, он же Ежин Геннадий, программист электронщик двадцати пяти лет от роду, бывший житель славного города Пенза, был асом, каких поискать. Фанат высокоинтеллектуальной электроники был настоящей находкой. Я сто раз порадовался, что не убил его тогда. Парень просто озверел от постоянных гонений, перемежаемых игрой в прятки со Смертью. Он не один раз пытался объяснить пензенским охотникам, что людей не убивал, но спецназ и бойцы были глухи к его словам. И бег по кругу начинался по новой. Еж с маниакальным упорством цеплялся за свой микрорайон, не желая его покидать, за что был гоним отрядами самообороны, охотниками и военными, убеждаясь на собственной шкуре в народной нелюбви к демонам. Разумные они или нет, простому русскому Ване, махавшему сучковатой дубиной, было глубоко до лампочки. Гена поздно осознал эту простую истину и когда я нашёл его, он был готов рвать любого и каждого, лишь бы выжить самому. Пришлось парню популярно объяснять, почему опасно связываться с тем, кто в шкуре демона обитает дольше, чем он.

– Говоришь, дать сдачи, Рыся? – девочка посмотрела на меня и серьёзно кивнула.

– Даффно пора, – поддакнул Курт, улыбнувшись во все шестьдесят четыре треугольных акульих зуба, остроте которых могли позавидовать морские хищницы.

– Ёж, набери студию, никогда не поздно добавить остроты в пресный эфир первого канала, – приказал я. – Пора вылезать из могилы, в которую меня загнал товарищ полковник, тем более это согласуется с нашими планами, – сдержанные смешки были ответом.

– Шеф, ты только осторожней со специями, не переборщи, прямой эфир как-никак, – Ёж в своём репертуаре.

– Цыц, муха, – осадила его Ольга. – Яйца курицу не учат. Кто не хочет попасть в кадр – валите из зала.

Прижав треугольные кошачьи ушки к голове, Лариса – Рыся, подошла и встала сбоку, обняв меня за пояс.

– Я с тобой, может папа узнает меня, – на глазах девочки навернулись крупные слезинки.

– Есть контакт, – довольный Ёж чуть ли не выплясывал у терминала. – Улыбочку. Соединяю!

– Ещё один звонок. Здравствуйте! – радостно сказала ведущая. Моё изображение в обнимку с рысей сформировалось над специальным постаментом в центре зала. Полковник КГБ напрягся, может остальные телезрители ничего не заметили, но дёрнувшиеся желваки господина Тихменёва и лёгкий тик в левом углу губ не остался без моего внимания. Между тем ведущая продолжила: – Представьтесь, пожалуйста.

– Алексей Николаевич Беров собственной персоной, он же Чистильщик, он же охотник, торжественно, с почестями и фанфарами, похороненный в братской могиле на родине. Рано вы меня похоронили, товарищ полковник.

Все присутствующие в студии замерли, открыв рот и выпучив глаза, им бы в Гоголевском "Ревизоре" играть в заключительной сцене. В той самой, где объявляется о прибытии ревизора.

– Господин полковник, – Тихменёв от такого обращения поморщился. Не заработал ты ещё "товарища", в моих глазах не заработал. – Позвольте задать вам один маленький вопрос – вы законопослушный человек?

Пока ведущая хлопала ресницами и пыталась набрать в лёгкие воздух для какой-нибудь остроты, я нагло узурпировал её функции и захватил инициативу.

– Несомненно, – ответил гэбист. Весь его вид показывал возмущение самой постановкой вопроса, но в глазах полковника плавала тень настороженности, он искал и ждал от меня подвоха и какой-то ловушки. Что ж, такого хорошего человека грех разочаровывать.

– Хорошо, с вами разобрались. Скажите, а ваше и высшее армейское командование – они законопослушные граждане?

Задёргался, но держится молодцом. На секунду с лица представителя всесильной спецслужбы спала каменная маска, обнажив судорожное метание мысли. Полковник понял, какую вилку расставил восставший из могилы демон. Как бы он не ответил, его оппонент в любом случае обратит ответ в свою пользу. И ответить нельзя и не ответить тоже. Молчание автоматически будет приравнено к поражению. Ответь не так и тебя будут чесать против шерсти и чего доброго, посадят на кол, в переносном смысле слова. Ну, господин полковник, рожайте быстрее.

– Мы все служим закону и давали присягу, – сказал Тихменёв….

Конец фразы "законника" я не расслышал из-за опустившейся на глаза красной пелены. Ах, присягу, значит. Присягу?! С-с-су….

– Дядя Лёша, – вернула меня на землю Рыся, дернув за рукав и обхватив руку прохладными ладошками.

– Спасибо, Хвостик.

– Знаете, – я пробежался взглядом по замершей аудитории и грустно улыбнулся, – никогда не думал, что буду дважды прижизненно похоронен. Так чей прах вы передали моим родителям на этот раз? Ещё меня мучает вопрос, чей пепел в урнах с фамилиями членов моей боевой группы? Хм, а также мне хочется узнать о судьбе остальных охотников, принимавших участие, как вы выразились, господин полковник, инциденте на станции "Новослободская". Их вы тоже похоронили? Смею заверить всех телезрителей, что я тот, за кого себя выдаю и спешу опровергнуть утверждения представителей компетентных органов о происках врагов, выложивших в интернет фальшивую запись боя в метро. Эта "фальшивка" слита из чипа памяти моего тактического шлема, информацию которого невозможно подделать в принципе. А теперь у меня вопрос к верхушке генералитета министерства обороны и КГБ. Господа, законы писаны не для вас? Вы живёте в другом государстве? Хотя о чём это я, господин Тихменёв только что на всю страну объявил, что вы все стоите на страже закона. Закона, единого для всех! Замечательно, тогда объясните мне, глупому и неразумному, как, на каком основании, согласно какого закона двенадцать здравствующих россиян с гражданством второй категории, без их ведома и согласия, оказались мертвецами? Какими высокими материями вы это объясните? Присягой? Господин полковник, упоминая о присяге, вы оскорбили тысячи людей до глубины души. В присяге нет ни слова о том, что граждане второй и третьей категории имеют право интересы государства подменять личными амбициями. Став охотником, и получив гражданство второй категории, я дал присягу стоять на страже закона и покоя жителей России. За произнесённые слова охотники расписываются самым дорогим – честью и жизнью. Вы прекрасно знаете процент охотников, перешагнувших тридцатилетний рубеж. Можете не отвечать, он стремится к нулю, потому что парни и девушки погибают в схватках с демонами или от рук своих товарищей.

– Почему? – выкрикнул кто-то в студии, видимо не знакомый с откровениями из интернета.

– Почему? – переспросил я. – Чтобы до конца оставаться людьми. Вспомните китайскую поговорку: чтобы победить дракона…

– Надо самому стать драконом, – закончила за меня девушка в первом ряду.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Мы слишком часто и слишком долго ходим по лезвию бритвы. Охотники намного ближе к демонам, чем кто либо. Когда срыв неминуем, наставники отдают личное оружие младшим, чтобы погибнуть солдатом, а не демоном.

– Красиво говоришь! – со своего места вскочил высокий парень в военной форме с перекошенным от ярости лицом. Присмотревшись, я разглядел сержантские погоны. Интересно, где я ему успел перебежать дорогу? Ненавидел сержант искренне, всей душой, на провокацию его взбрык походил мало, так играть, по-моему, нельзя. – А самому себе пулю в висок пустить духу не хватило? Послушать его, так все вокруг виноваты, кроме него. Застрелился и умер бы солдатом, как те, кого вы растерзали, что вылупился? Белый и пушистый Чистильшик, с-с-с…! С-сука, вспомни Судиславль…

Вот и причина ненависти. Почувствовав неожиданную поддержку, приободрился Тихменёв. Сержант распалялся больше и больше, перескочив на описание грузовиков с сочащейся из-под дверей кровью и трупами молодых парней и девчат в армейской форме, павших от когтей и клыков демонов из мое стаи. Аудитория глухо зарокотала, из чего вырисовывался вывод, что широкая общественность была не в курсе некоторых "геройств" главного героя программы, теперь они подавались в выгодном хозяевам полковника цвете. Сержант брызгал слюной, не давая мне вставить хоть слово. Ведущая, повинуясь малозаметному жесту приглашённого эксперта, изображала из себя статую, набравшую в рот воды. К концу пламенного монолога я думал о том, что неизвестные режиссёры телеэфира с удостоверениями работников конторы глубокого бурения в карманах пиджаков сумели правильно расставить акценты. Добровольный обвинитель и не подозревал, что играет роль засланного казачка. Весы симпатий, как гавно в проруби, качнулись в противоположную сторону, ненависть сержанта, подобно вирусу гриппа, передалась большей части аудитории.

Судиславль…, мелкой дрожью задрожала обнимавшая меня Рыся. Она на всю оставшуюся жизнь запомнила летний детский лагерь отдыха под этим небольшим городом, такое и захочешь забыть – не сможешь вычеркнуть из памяти. Свист снарядов и бомб, разрывающие небо огненные хвосты ракет, перепахавших зону отдыха следом за снарядами. Нестерпимый жар, гул и тяжёлая дрожь земли под ногами, горячие комья, летящие в лицо, визг осколков.

– Да, я хорошо помню Судиславль, – сказал я, обняв трясущуюся девочку. – На всю жизнь запомнил. А ещё я запомнил отчаянные предсмертные крики детей и женщин, до этого мирно игравших в детской комнате. По роковой случайности один из первых снарядов угодил в корпус номер три, куда я определил младших, за исключением Рыси, постоянно крутившейся рядом со мной. Знаешь ли ты, сержант, что деревянное здание стало могилой для восьми человек? А может это ты был в том расчёте, выпустившим снаряд? Демоны живучи, не скрою. Рана, смертельная для простого человека, для них…, для нас не больше, чем досадная неприятность, но самоходное орудие калибром сто пятьдесят два миллиметра не оставляет шансов никому. Стальной плевок "Лютика" не оставляет ран, он ничего не оставляет кроме дымящейся воронки и кровавых ошмётков. Да, сержант, извини, не знаю твоего имени, я помню Судиславль и сумасшедший бег через лесопосадки, и заслон с роторными пулемётами, и треск БПЛА* над головой, корректировавших стрельбу батарей. Я хорошо это помню. Знаешь, мы потом все ходили в церковь и поставили свечи, благодаря Господа, за проливной дождь. Только это и поднявшиеся резкие порывы ветра позволили нам выскользнуть. Не поверишь, нас спасли нечеловеческие реакция, выносливость и скорость. Схватив Рыську в охапку, я выпрыгнул в окно и, петляя словно заяц, бросился в лес. Обгоняя меня, бежали остальные. Дэн кинулся к воронке на месте детского корпуса в надежде, что кто-то выжил, и остался там. Вопреки пословице – снаряды попадают дважды в одну воронку.

В горле пересохло, я замолчал и оглядел аудиторию. Люди задумались. Странно, что руководство первого канала не прервало эфир.

Да, я помню Судиславль и Курт помнит, как говорил полковник во время этого "инцидента" были отмечены человеческие жертвы. Бывший гражданин Германии, бывший инженер концерна "Сименс", приехавший в Россию монтировать оборудование на строящемся под Калугой заводе, лишился в тот день ног, а военные получили список из тридцати с лишним "двухсотых". Ольга в клочья порвала несколько солдат из подразделения радиоэлектронной разведки, почти взвод полёг, попав под раздачу спятившего боевого робота, лишившегося "мозгов" после встречи с Жупелом. Двоих спецназовцев в усиленной бронёй экзоскелетных костюмах, походя, "кончил" Сергей, ещё двое получили тяжёлые ранения. Ёж, Тур, Макс и Светлана держались позади меня и в человекоубийстве не отметились. Мы вырвались, но какой ценой: нас стало на девять человек меньше. Саша, Петька, Настюшка, Лиля и Маша, чем они не угодили высшим силам? Им бы жить да жить, но судьба трижды жестоко обошлась с детьми. В первую встречу она лишила их родителей и отправила в детский дом, во вторую превратила в йома, но тут успел вмешаться я. В третий раз она столкнула их с хрычовкой в балахоне и с косой в руках. От Безносой, в отличие от нас, они убежать не смогли.

В тот день умерли последние призрачные иллюзии, что пока у власти находятся покровители Буратино, нам позволят считать себя людьми. Большинство людей слишком боятся демонов. Боятся несмотря на все изменения в стране. Россия за время правления генерала Ермолова превратилась в страну воинов, в которой каждый мог и умел обращаться с оружием и, самое главное, готов был с оружием в руках защищать не только страну, но и близких. Грабёж на улицах, как и сексуальное насилие, превратились в исчезающие явления. Маньяки повывелись подчистую, может, кто из озабоченных и мечтал о развлечениях, но жить они хотели больше. Напал ты, к примеру, на стройную хрупкую девушку в мини-юбке чуть пониже пупа, а та, недолго думая, достаёт из ридикюля "Шмель" или "Гранат", и делает в тебе несколько незапланированных природой отверстий. Начальная военная подготовка, введённая в школах, обнулила процент безграмотных и не умеющих обращаться с огнестрельным оружием. Свободная продажа гражданских моделей и чёткая работа правоохранительных органов в комплексе с жестокими карательными мерами, свели на нет преступность. В тоже время, вбитый в подкорку большинства страх перед демонами довлел над людьми. Кровожадные твари по определению не могли быть "белыми и пушистыми". Мои потуги на поприще создания положительного образа разумных метаморфов только-только растопили лёд. Инерция мышления, мать её за ногу. Не все такие, как Захарыч и его односельчане. Усилиями властей образ Чистильщика превратят в овечью шкуру на замаскированном волке. Стоило сержанту напомнить и красочно описать растерзанных сослуживцев и полный "Урал" трупов, как перед людьми возникла окровавленная морда хищника, притворяющегося добрым тигрёнком под кнутом дрессировщика. Энергетика у парня сумасшедшая, аналогов ей мне видеть не приходилось, впрочем – вру, был в двадцатом веке один партайгеноссе, зарядивший многомиллионную Германию и толкнувший её в пропасть. Кто не понял – я о Гитлере. Наш доморощенный сержант был сильно похож на кайзеровского ефрейтора в плане природной харизмы и умения повести за собой.

Стоит признать, что обе стороны попали в патовую ситуацию. Страх перед демонами уравновешивался привычным недоверием к власти. Ничего, это не страшно. Страшно другое – мы эволюционируем. Причём быстро и довольно сильно. Сейчас нас трудно назвать людьми в биологическом смысле слова. Метаморфы шагнули на следующую ступень развития, адаптировав полученные от Станции способности для нужд обороны и нападения. Боюсь, что следующий "инцидент" может принести военным множество неприятных сюрпризов и куда большее количество трупов. Мы по-прежнему смертны, но куда как смертоноснее и устали скрываться по ямам и подворотням…. Говорят, что загнанная в угол мышь ощеривает зубы и кидается на кошку, если представить нас в роли мышки, то от кошки во все стороны полетят клочья шерсти. Суперсолдаты, мечта всех полководцев всех времён и народов…

Я знаю, полемика с участником "инцидента" – гиблое дело, у нас своя правда, у того своя. В отличие от меня он не видит всей картины, но человеку достаточно того, что на его глазах страшной смертью погиб кто-то близкий. Ольга и Сергей, прорывая оцепление, не церемонились. Закон логической ловушки, в которую пару минут назад угодил полковник КГБ, действовал на всех. Из двух зол лучше не выбирать, но при отсутствии более подходящих вариантов проще всего и выгодней выбрать то зло, которое, при подходящем случае, можно поставить себе на службу. Играть фактами, как и извращать их, мы научились. Благо учителя попались хорошие. Тем паче, следующий ход, может поставить нас на одну полку с террористами. Да и хрен с ними, бросать на произвол судьбы тех, кто мне по-настоящему дорог и кто пожертвовал свободой ради того, чтобы их командир остался в живых, я не намерен. Хватит!

– Алексей или вы предпочитаете, чтобы вас называли Бером или Чистильщиком? – ожила ведущая, лицо сержанта прямо таки перекосилось в гримасе злобы. – Что вы можете сказать, на озвученные товарищем сержантом факты.

Да-да, толерантная ты наша. Факты вещь такая, в умелых руках они страшнее дышла, как интерпретируешь, так и карта ляжет.

– Зовите Чистильщиком, – ответил я.

– Почему? – тут же проявил интерес полковник. Его можно было понять. По тому или иному прозвищу умные люди могут составить достаточно точный психологический портрет.

– Алексеем я вам не даю право себя называть, так как мне отказано быть человеком. Бером меня звали коллеги и сослуживцы, с которыми я служил в управлении охотников. Это право надо заслужить. Командование и вы его потеряли. Бог им и вам судья, – индифферентно пожал плечами я. – Так что зовите меня Чистильщиком.

– Вы так легко говорите и рассуждаете, словно произошедшее под Судиславлем вас не касается. Странная позиция для поборника прав и свобод, – кинула леща журналистка. Знал бы кто-нибудь, каких трудов мне стоило удержать маску бесстрастности на лице. Грубо играют представители пера. – Глядя на вас, мне начинает казаться, будто вас не волнует судьба погибших солдат.

– А почему их судьба должна меня волновать?

Шок и неверие. Мрачное торжество на лицах полковника и сержанта. Ожидаемая реакция.

– Они выполняли приказ и, поверьте, стреляли в нас, не задумываясь о нашей судьбе и о судьбе детей, погибших в лагере от рук артиллеристов. Вы скажете, что ублюдочным демонским отребьям так и надо, но я напомню о том, что они были детьми и сохранили разум. Если исходить из вашей логики, – я повернулся к полковнику, – то надо перебить всех чебадов, как носителей опасного вируса. Вы готовы пустить под нож добрую четверть, а то и треть страны? Ладно, не будем уводить разговор в сторону (темку для размышления я подкинул, теперь многие чебады задумаются о светлом будущем), вы правильно подметили – меня не волнует судьба солдат погибших под Судиславлем, да, я скорблю об их смерти. В растреле лагеря они виноваты в последнюю очередь. Молодые люди дали присягу и исполняли приказы, но это война и объявил её не я! повторю, они давали присягу и знали, на что шли, а я спасал доверившихся мне. Что касается пули в висок – не дождётесь. Я мог бы долго и нудно, опираясь на политическую ситуацию в стране, рассказывать вам, почему высокопоставленные генералы решили извести под корень небольшую стаю демонов, но не буду.

Я, как бы прося прощения, посмотрел на Курта, Светлану, Ольгу и Ежа, замершего у терминала, за то, что решил за них, крепче обнял Рысю и продолжил:

– У меня есть ряд требований к руководству КГБ и министерства обороны, они не сложные и легко выполнимые. Ради этих требований я раскрыл своё инкогнито. Господа генералы, я верю, вам не оставит труда, выпустить из закрытых научно-исследовательских центров насильственно удерживаемых в них охотников с "Новослободской". Скажем так, в виде жеста доброй воли. Их воскрешение из мёртвых будет величайшим праздником для меня и станет платформой для нашего дальнейшего сотрудничества и переговоров. Господа генералы и большие шишки, – отпустив Рысю, я шагнул к терминалу связи. Моё голографическое изображение в студии резко скакнуло вперёд, над помостом повисло лицо с угрожающе прищуренными глазами, а голос приобрёл стальные интонации:

– Советую, очень вам советую прислушаться к моим словам. Не играйте с огнём. Предупреждаю, если вы что-нибудь сотворили с моей невестой (Багира, надеюсь, ты не против заочного присвоения статуса невесты?), я в лепёшку разобьюсь, но накажу всех виновных. Поверьте. Одними поджаренными яйцами полковника Бурмистрова дело больше не ограничится, пусть вся страна будет мне свидетелем. Забыл об одном маленьком условии – обязательное присутствие журналистов и телевизионщиков при освобождении героев, прямой эфир, как без него. Я должен видеть, что близкие мне люди получили свободу. И да, это ультиматум. До встречи, господа!

*****

– Бер, ты совсем с головой не дружишь? – набросилась на меня Светлана. – Тебе так нужно было их провоцировать?

– ДА! – отмахнулся я.

– Что, "да"?

– Не дружу!

– Зачем, скажи мне, зачем ты лезешь в берлогу к медведю?

– Затем, чтобы задумались те, кто смотрит телепрограммы и имеет в черепушках хоть полпроцента мозгов, поймите!

– Странная логика, – не унималась Света. – Тебе не надоело рисковать задницей?

– Надоело, потому и лезу. И ворошу палкой муравейник, пусть они кидаются на палку и друг на друга.

– Они кинутся на нас, – сплюнув в угол тягучую слюну и почесав шею, сказал Ёж.

– Нет, – от ребят не ускользнула недобрая усмешка, коснувшаяся моих губ. Не знаю, что было написано у меня на лице, но Ёж и Светлана непроизвольно отступили на шаг назад. – Не успеют, – я предвкушающе улыбнулся.

– Ты безумец!

– Да ну?

– На нас спустят всех собак, но это так прикольно! – ухмыльнувшись, Ёж устало опустился на ковёр.

Я посмотрел на свою команду и последовал примеру Ежа, усевшись на пол. Народ ждал продолжения откровений. В зале собрались все члены племени, в углу на стуле примостился Захарыч, теребящий в руках сигарету.

– Ребята, я понимаю, что это безумие, но поступить иначе не могу. Простите. Я должен их спасти.

– Не бери в голову, – отмахнулась Светлана, она подошла ко мне и клюнула губами в макушку. – Я тебя хорошо узнала и перестала бы уважать, веди ты себя по другому. Одна просьба, ладно? – я согласно кивнул. – Не заводи волынку про политику!

Ребята сдержанно рассмеялись. Состроив обиженную физиономию, я повернулся к Рыське. Девочка погладила по голове обиженного дяденьку. Показав обидчице язык (чем вызвал новый вал смешков), я выпалил.

– Света, нехорошо бить ниже пояса. Имея папу губернатора должен же я владеть представлением, откуда у этого дерьма, что творится в столице, растут ноги.

– И откуда? – спросил Ёж.

– Из задницы, чего вам не понятно? Ноги всех существ растут из тазовой области, правда у некоторых оттуда произрастают ещё и руки, но этот природный казус никакими мутациями не исправить.

– Тут ты прав, тяжёлый случай, ещё питекантропы заметили, что мужикам случается думать двумя головами сразу, причём решения принимает нижняя, – сказала Ольга. Парни дружно усмехнулись лёгкой подначке боевой подруги.

– Да ты что? – деланно удивился Сергей. – Солнышко, не верь старым сплетникам. Истинно говорю тебе, я – самый непокобелимый мужик.

– Да-да, – Ёж выпрастал правую руку, удлинив её на метр и добавив к той пару дополнительных костей с суставами, обнял Сергея за плечи и произнёс. – Наш лепший друг живое доказательство ошибочности Олиных суждений. Серёжа всегда думает одной головой – нижней!

– Завидуешь? – не остался в долгу "мыслитель". – А в рыло?

– Успокоились, горячие финские парни, – сказала Света, наградив задир подзатыльниками. Ручка у девушки была тяжёлая, парни моментально перестали зубоскалить, схватившись за гудящие головы. – Бер, ты базар в сторону не уводи.

– А что я? Я ничего! – сдался я. Не хватало ещё и мне заработать по кумполу. Света может, она такая, даст без разговора в зубы, работай потом на стоматолога. – Проведу короткий ликбез, если вы так просите.

И я провёл. Во первых строках пламенной речи был затронут закон о гражданстве, так-как сей продукт законотворчества был одним из главных камней преткновения вокруг которого кипели политические баталии и ломались копья. Из-за чего, спросите вы, из-за того, что несколько статеек данного документика закладывало мину под номенклатуру, а та не желала быть опоясанной поясом шахида. В законе чётко прописывались механизмы ротации чиновничьего аппарата. Экзамены, аттестации, и т. д. и т. п., в общем, жёсткая проверка профессиональной пригодности всех бюрократов на всех уровнях. Ермолов дураком не был, прекрасно понимая, что за полтора десятка лет его правления в стране успела сформироваться мощная номенклатура новой волны, большая часть которой была представлено выходцами из военных структур. Новая номенклатура быстро заняла тёплые места и превратилась в настоящий клан, как правящая верхушка коммунистической партии при Советском Союзе. А что требуется клану и правящим верхам? Правильно – постоянство и уверенность в завтрашнем дне, то бишь, неизменность и стабильность завоёванных позиций. Номенклатура крепко держится за любимые кожаные кресла в кабинетах и не допускает к ним чужих, какими бы умными и грамотными те ни были. А чем это чревато? Тем, что в обществе, в конечном итоге, возникает застой. А чем чреват застой? Историю Советского Союза все помнят?

Реформаторы во главе с Ермоловым разработали механизмы чисток и ротаций господ управленцев всех уровней и тут же получили жёсткую оппозицию в лице бывших соратников, которые привыкли к новой жизни и не желали ничего менять. Верховный правитель стукнул кулаком по столу, продавив закон. Окружающие согласились с разделением на несколько ступеней гражданства, но на описанных выше пунктах дело забуксовало. В стране образовалось три политических лагеря (хотя, там чёрт ногу сломит, сколько этих лагерей и кампусов), условно называемых консерваторами или ретроградами, реформаторами и нейтралами. Третьи привычно держались чуть в стороне от первых двух активно враждующих группировок, выжидая, кто первым из них сломает шею, чтобы плавно перетечь в лагерь победителей. Отец принадлежал к лагерю реформаторов и верил в идеи солидарного общества, строительство которого начал генерал Ермолов, но даже генералу – всесильному правителю, частенько не удавалось преодолеть вековую инерцию мышления. Ему бы ещё пять-десять лет, но не дала Станция здоровья. Дряхлеющий Лев медленно сдавал позиции, не забывая стравливать молодую поросль. Старик запустил слух о выборе преемника, легавые тут же встали в стойки, завидев добычу в главном кремлёвском кабинете. Старт политической гонке был дан на самом высшем уровне, и тут из бездны ада вылезли разумные йома. На некоторое время большинство политических противников забыло о своих разногласиях. Военные и гэбисты прилюдно помирились, побратались и выступили единым фронтом против новой угрозы. Одним из первых действий коалиции был разгон в мае месяце управления охотников.

– Занятно глаголешь, – Ёж облокотился спиной о кресло. – Да только я не вижу связи, м-м, между смычкой…

– Случкой, – вставил пфенниг Сергей.

– Серый, заткнись! – рявкнул Ёж. – Случкой…, Серый, твою налево, политических боссов. Как я понимаю, они надавали твоему папику по сопатке и чуть не турнули с губернаторского креслица.

– Было дело, но не в этом соль. Мы признаны главной угрозой не потому, что мой папик заступался за сына и слыл одним из возможных преемников, а согласно теории эволюции видов незабвенного Дарвина.

– Как это? – спросил Сергей. Ольга, Света, Ёж и Макс как всегда первыми дотумкали до сути моих логических экзерсисов. Курт врубался чуть позже. Как говорится – трудности перевода, русский для него не родной и ему требовалось осмыслить сказанное. Серёга же просто тормозил.