Текст книги "Записки морфа"

Автор книги: Александр Сапегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– Бер на связи. Слушаю, Лаки.

– Гоним троих, четверых взяли "тяжеловесы" и снайпера. Стая повернула в сторону площади Ленина.

– Вижу, – ответил я, рассматривая передаваемую с беспилотника картинку. Изображение мне не понравилось, слишком большой была одна из тварей. – Альфа и две беты?

– Да.

– Ох**ть, – не к месту вылезла Люба-Багира. – Где, вашу мать, вертушки? Почему нет вертолётов?

– Прикроешь спинку? – спросил я Лаки, махнув Багире, чтобы та заткнула поток красноречия.

– Чем смогу, у нас пятеро трёхсотых…

– Двухсотые?

– Трое… и пять у "тяжёлых"…

Ититская сила, я беспомощно оглянулся на занявших позиции бойцов. Что же это за альфа-особь и стая такие, что смогли настолько сильно потрепать загонщиков? Сзади тихо выругалась Люба. Восемь трупов…, чёрт побери, если за то, чтобы отсечь демонов от спальных кварталов, мы будем терять по восемь человек за раз, то недолго нам осталось.

– Бер! – заорал Лаки.

– Вижу! Багира, Тень, Боха, второй горизонт! – крикнул я и бросился к ближайшему дому. – Надеть тактические шлемы!

Альфа-демон, бросив подчинённых особей на произвол судьбы, решил прорываться по крышам домов. Изображение на внутренней стороне забрала шлема дёрнулось вверх, ясненько – оператор повёл беспилотник за главной тварью, а та мчалась гигантскими скачками, разбивая лапами шифер и металлочерепицу, с лёгкостью перепрыгивая пятнадцати и двадцатиметровые пропасти между офисными зданиями и жилыми домами. Выпустив когти и наплевав на данное самому себе обещание не лазить по стенам домов, я быстро забрался на крышу ближайшего здания. Через двадцать секунд на "втором горизонте" были мои бойцы, их позиции на тактическом экране зажглись зелёными точками. Снайперы на высотках открыли бешеный огонь по твари, быстро приближающейся к засаде. Я уже отчётливо видел чёрную тень, в которую впилось несколько трассеров, но огненные росчерки нисколько её не замедлили, только разозлили. Громогласный рёв йома, разнёсшийся над домами, заставил проснуться и дрожать мелкой дрожью многих обывателей. Люди понимали, что с ними будет, если демон решит скрыться внутри жилого здания…

– Чёрт! За мной! "Клином", Боха, крой спину! Лаки, альфа повернул к парку!

Демон раздумал бежать навстречу жгучим светящимся мухам и сменил направление, как раз туда, где наша "сеть" была "худа". На удивление охотников волк перепрыгнул ограждение из красных флажков… А может на решение твари повлиял стрёкот вертолётов, сильно опоздавших к началу разборки. Будь у нас воздушное прикрытие, глядишь, и не было бы таких потерь. Видимо воспалённый мозг альфы сохранил некоторые человеческие воспоминания и в нем сработала ассоциативная цепочка, наказавшая держаться как можно дальше от небесной угрозы. Умная сволочь. Операторы беспилотников не успели среагировать на манёвр объекта, позволив тому выйти из-под наблюдения, чем тот с успехом воспользовался, нырнув в густые тени деревьев.

В отличие от альфы, демоны, оставшиеся без вожака, выскочили прямехонько на "тяжёлых", приданных к моей группе. Десантники быстро нафаршировали свинцом их уродливые тушки, а ярко-красные огнемётные струи поставили окончательную точку в затянувшемся противостоянии.

– Он в парке! – с придыханием от быстрого бега, сказала Люба, а то я без неё не понял. Истошные крики десантников и полицейских из оцепления, убиваемых монстром, не расслышал бы только глухой. Беспилотники службы технической поддержки никак не могли поймать и зафиксировать йома в объектив – мешали деревья и многочисленные аттракционы. Ветер, как назло, дул от нас, ориентироваться на запах не получалось. Убив несколько человек, демон вновь скрылся в тени. У меня мелькнула мысль вызвать БМП с рельсовым пулемётом и нахрен скосить деревья вместе с качелями-каруселями, жаль мешают дома, окружающие зелёную зону.

– "Око", ответь Беру, – запросил я центр слежения.

– "Око" на связи.

– Поднимите беспилотники выше, мне нужна общая картинка, мы не должны проморгать выход объекта из парковой зоны. Подключитесь к камерам видеонаблюдения полиции и припарковых учреждений. Как поняли?

– Вас понял, выполняем, – картинка на экране сменила масштаб.

"Ни себе чего Хрена! – подумал я. – Чтобы технари послушались приказа простого смертного опера? Когда такое было, или командование отдало инициативу мне? Ой. Не к добру!"

Я спрыгнул с крыши радиотелевизионного центра, всего-то третий этаж…, рядом плюхнулась Багира. Пара Боха-Тень, заняла позицию в десяти метрах позади нас. Йома где-то затих и не высовывался.

– Ждём! – дураков нет соваться в парк без огневого прикрытия.

Дожидаясь БМП десантуры и вертолёты воздушного прикрытия, я отслеживал передаваемую картинку. Демон прикинулся ветошью и не отсвечивал, ни тепловые, ни инфракрасные датчики ничего не фиксировали. Вскоре послышался шум движков боевой техники и топот ног экзоскелетников. Легки на помине. Не понял, а где вертолёты? Винтокрылые машины, вместо того, чтобы зависнуть над парком, резво пролетев над нашими головами, направились в сторону южного пригорода. Что за дела? Ладно, воздушной поддержки нас лишили, видно где-то она нужнее, почему только не предупредили? Совсем мозги отсохли? Ладно-ладно, будем исходить из того, что есть.

– Боха, Тень! – дождавшись отклика, я приказал им сменить позицию и засесть за колоннадой театра музыкальной комедии. Из-за колонн отлично просматривалась центральная аллея парка.

– Агрх…, – сдавленный хрип сопровождал смачный шлепок…

Барельеф на стене театра, изображавший какого-то мифического героя, ожил и неожиданно напал на охотников. Ребята не имели такого обоняния, как я и Люба, поэтому не могли среагировать на запах, а тварь оказалась родственником хамелеона или обрела эту способность несколько минут назад. Жить захочешь – не так раскорячишься! Как итог, йома умело прикинулся архитектурным творением, но приближение врагов заставило его снять маскировку. От мощного удара Тень улетела за ограждение парка, приложилась спиной о дерево и осталась лежать бесформенной кучкой среди выступающих из земли корней. Нас не зря нещадно, денно и нощно гоняли на учебных полигонах – Боха успел всадить в тварь пару зарядов, прежде чем возмездие разъярённого монстра настигло его. Из белого гипсового тела выстрелило толстое щупальце и ударило стрелка в грудь, охотника отбросило к одной из колонн. Йома прыгнул следом, сделал переворот верёд, оттолкнулся руками-лапами от гранитной плитки, которой была выложена площадка перед колоннадой, и нанёс противнику мощный удар задними ногами, добавив шипованным хвостом. Здоровенного парня, словно пёрышко, на пять метров подбросило вверх, картечница, которую он до этого продолжал сжимать, выпала из ослабевших рук и оказалась в пасти демона. Щёлк, на плитку упали две неравных половинки некогда грозного оружия, секунду спустя на землю грохнулось бессознательное тело охотника.

Боха ещё парил в воздухе, демон же успел развернуться к нам – настолько быстро он двигался, несмотря на приличные габариты. Наши "Рокоты" успели выдать короткую дробь выстрелов. Несколько пуль впились в снежно-белое тело, вырывая из него куски плоти и давая время выйти из шокового состояния, спровоцированного молниеносной расправой над двумя опытными охотниками. Шок шоком, а руки действовали сами, не дожидаясь команды от ошалевшего мозга. Левая рука нырнула за спину. Пальцы сомкнулись на рукояти меча, тихий шелест извлекаемой из ножен стали. Приглушенные хлопки выстрелов, кровавые брызги, ожидаемых дыр нет. Йома, наученный горьким опытом, интуитивно нарастил скелет или обзавёлся дополнительной хитиновой оболочкой, недаром он занимал место альфы. Откинутый пулями, он чуть замедляется, переносит вес тела на левую половину тела и прыгает на Любу. Нет! Я сигаю на него и получаю щупальцем по правой руке. "Рокот" сказал "пока", улетев в неизвестном направлении. "Тяжёлые", мать вашу, где вы запропастились? Поддержки, как всегда нет именно в тот момент, когда она особо необходима. Десантура ещё громыхает сапогами и колёсами за углом театра. Демон оскалился и повернулся ко мне, я запоздало понял, что попался в элементарную ловушку. Вот и сказался недосып и недоотдых, мозги отказываются адекватно воспринимать действительность. Отсюда детские ошибки, но хрен, ты, тварь угадала!

– Стой! – крик Багиры несколько запоздал, чем кричать – стреляй!

Два тела столкнулись в воздухе, белорыбица меча пропорола гаду лопатку и, обиженно звякнув, повторила маршрут пистолета. Я почувствовал, как мощные лапы сомкнулись за моей спиной. В следующее мгновение серповидные когти прошлись по латам, пробив их насквозь. Как больно! Монстр опрокинул меня и завалил на землю, в нос ударило зловонное дыхание, перед глазами мелькнули треугольные зубы. Почему большинство демонов обзаводится стоматологическим набором тираннозавра? На другое фантазии не хватает? Ты, зубастик, рано празднуешь победу. Не только у тебя, тварь, есть когти! Острые стальные лезвия пробили ботинки, за счёт коготков пальцы на руках и ногах визуально удлинились на десять сантиметров. Я со всей дури саданул ногами в неразумно подставленную брюшину, коготь указательного пальца левой руки глубоко погрузился в глаз зубастого противника, правой рукой я пытался удержать башку твари и не дать акульим зубам сомкнуться на моей шее. Ещё удар, от которого брюхо монстра вспорото, будто по нему секанули гигантским ножом, когти нашли слабое место, на мои ноги вывались дурно пахнущие кишки йома. Демон дёрнулся всем телом. Хряк, в зубастой пасти осталась половина левой руки, а я ощутил себя летящим. Или демон ослаб, или я оказался намного тяжелее, но финт Тени с перелётом над решётчатым забором парка, повторить было не суждено. Пикообразные верхушки приняли на себя центнер веса охотника, плотно насадив на себя невольную безрукую бабочку. Мир на мгновение вспыхнул неимоверно ярким светом и погрузился в непроглядную тьму. Последнее, что я успел разглядеть – размытые образы экзоскелетников, показавшиеся из-за угла… Где ж вы были, братцы?

*****

– Здравствуйте, Иннокентий Сергеевич!

– Гляди-ка, очнулся, с чем и поздравляю! Заставил ты нас поволноваться, парень.

– Да бросьте, Иннокентий Сергеевич, вы-то уж должны были давно привыкнуть, что раны на мне заживают, как на собаке. Не я первый, не я последний.

– Тут, Алексей Николаевич, позвольте с вами не согласиться. За свою практику я насмотрелся разного, но ни разу не встречал случая, чтобы у пациента за трое суток выросла новая рука.

Значит, не приснилось, хорошо, а то я стал опасаться за собственный рассудок. Тут я обратил внимание на левую верхнюю конечность…, рука была на месте, будто никто её не откусывал выше локтя, кожа на ней бледная, словно отроду солнца не видывала. Тугодум, откуда солнце среди снегов, тем более на недавно регенерированную часть тела. Держите меня четверо! Правда, что ли? Нет, не может быть! Быр-р, неугомонная память подсунула картину зубастой пасти, тело покрылось "гусиной кожей" от всплывших из глубин сознания звуков раздрабливаемой кости.

– У вас такое правило, сразу в лоб? Сколько я уже прохлаждаюсь?

– А зачем вокруг, да около расхаживать. Вашу тушку, молодой человек, привезли три дня назад…

– А-а…

– Ваши коллеги находятся в соседней палате. Им досталось намного меньше, чем вам.

– А-а…

– Станция прекратила полёты и вернулась на старую орбиту. Двое суток, как в городе не зарегистрировано ни одного нового демона.

– А-а…

– А вам рекомендован покой и сон, – врач бросил на меня тяжёлый взгляд, предупреждая, чтобы я не ерепенился, глянул на показания приборов и вышел из палаты. Тихо клацнул электромагнитный замок.

Нормально поговорили.

Спа-ать. Сбылась мечта идиота. Веки моментально набрякли вековой усталостью и захлопнулись с оружейным щелчком.

*****

– Напоминаю вам, что сегодня, в прямом эфире, вы имеете редкую возможность задать вопрос губернатору, номера колл-центра вы можете видеть в левом нижнем углу. Все поступившие, но не озвученные обращения жителей в обязательном порядке будут переданы непосредственно губернатору – Николаю Ивановичу Берову. А пока мы ждём звонков, я позволю взять эстафету на себя. Николай Иванович, вы, как первое лицо в губернии, наверняка обладаете всей полнотой информации о последствиях полуторанедельной атаки Станции, скажите…

Отец, чуть склонив голову к правому плечу, слушал очередной вопрос молодой корреспондентши. Ушлая девица из когорты борзописцев сыпала ими как из рога изобилия, счётчик поступающих от телезрителей звонков, мигавший в правом нижнем углу голограммы, накручивал сотни вызовов. Отдайте меня йома, если "Час губернатора" не побил все рекорды вечерних прайм-таймов. Люди только-только отошли от постоянных "налётов" и перестав трястись от страха, задались двумя самыми главными для русских вопросами, один из которых подразумевал поиск виновного. Как не крутись, обыватели не желали видеть стрелочника, по старинной традиции сваливая ответственность за произошедшее на власть и власть имущих. Электорат требовал крови в прямом и переносном смысле, кто-то должен был ответить за две тысячи четыреста двадцать пять официально зарегистрированных смертей гражданских лиц. Потери военных и прочих силовых структур не разглашались, но помятуя количество погибших во время охот и в казармах, копилка Смерти наверняка дополнительно пополнилась на пару сотен душ.

Отец, отвечая на лицеприятные вопросы, крутился ужом на раскалённой сковородке, списать всё "на стихию" у него получалось с трудом.

Я сделал звук тише, положил пульт на прикроватную тумбочку и откинулся на подушки. Сказать, что я сочувствовал папе, значит, ничего не сказать. Голограмма губернатора показывала человека внешне спокойного и невозмутимого, на лице которого не отражается ни единой лишней эмоции, но что творится под ледяной маской хладнокровия? Посмотришь пару раз такую передачу и задумаешься, а так ли тебе надо гражданство первой категории? Право избирать и быть избранным, оказывается, накладывало на человека чудовищную ответственность, тяжёлое бремя которой могло раздавить в лепёшку. По Сеньке ли будет шапка? О чём я мечтаю и куда лезу?

– Очередной звонок, мы вас слушаем, представьтесь, пожалуйста, – девица лучезарно улыбнулась.

– Отец погибшего сына, муж сожранной жены…, – (улыбка на губах журналистки потухла подобно погасшей лампочке) хриплый, надтреснутый голос. Голос человека, утратившего опору в жизни, потерявшего себя. Такие люди в слепой ненависти и горе являются самыми неудобными собеседниками, они видят только своё горе и свою правду. Им ни к чему чужие слова, голос разума у них молчит, они хотят видеть казнь убийцы или того, кто проглядел его. Не понял, что за подстава? Прибейте меня четверо, если поступающие вызовы предварительно не фильтруются. Тогда, что это? Провокация, тщательно рассчитанный режиссёрский ход или чей-то недосмотр? Все варианты имели право на жизнь, у отца было множество политических противников, не всем нравился его взлёт по карьерной лестнице, приказ на "укол" мог быть организован как местными, так и московскими оппонентами. В моей душе вместо сострадания проснулась ненависть. Сейчас этот страдалец, которого уже заочно жалеют все смотрящие передачу домохозяйки и львиная доля сильного пола, изливает горе в массы, ищет правду и крайнего, не понимая, что бьет не только по губернатору, а по огромному количеству людей, так или иначе поддерживающих моего отца, среди них военные, полиция и многие другие. В том числе я.

– … Ответьте, где вы все были, когда демоны резали людей, словно скот, половина дома утонуло в крови, пока охотнички появились, – дрожа от несправедливого обвинения, я закрыл глаза и постарался успокоиться (нудно запищали установленные у кровати медицинские приборы). В памяти всплыла залитая кровью площадка второго этажа по Первомайской семь, вырванные с корнем металлические входные двери и разорванные тела в квартирах. Демоны убили семнадцать человек, это была вторая по счёту стая, состоящая из трёх особей. Мы тогда потеряли Сильвию – охотницу из "четвёрки", она погибла, защищая маленького мальчика, бросившись демону наперерез. После охоты мой боевой кинжал получил две зарубки… Я помню тот дом, хорошо помню. Рваные раны на груди и левой ноге от ядовитых когтей второго монстра затянулись только на второй день. – Молчите… попрятались с роднёй по норам да по бункерам, ни одна тварь не высунулась наружу…

Вот же идиот, наплевал на честь и память близких. Захотелось убить гада. В телевизионной студии в ступоре замерли операторы-телефонистки, рассаженные на заднем фоне, непонятно только, зачем? Входящие вызовы принимает и обрабатывает компьютер, девочек для фона и антуражу позвали? Ведущая – крашеная пергидролевая блондинка, словно в рот воды набрала, молчит, пиараска, когда самое время оборвать поток обвинений, показать, кто главный. У них же телетекст есть, суфлёры, сценарий передачи, чего молчим и глазками лупаем? Чёрт побери, неужели на факультетах журналистики не учат брать и отводить "огонь" от неудобных тем и вопросов? Или дамочка специально заткнулась, набирает рейтинг через завуалированный наезд на губернатора? Со стороны она вроде как совершенно ни при чём – сама обалдела, услыхав "глас народа". Вполне вероятно, четвёртая власть всегда на грязи и горе очки набирает. Журналюги любят работать "на грани", до лампочки им цензура и комитет по надзору.

Камера "наехала" на отца. По-прежнему непроницаемое выражение лица, если бы не истерично бьющаяся под левым глазом жилка и неестественная бледность, то его можно было принять за каменное изваяние. Сдал папа, и сильно сдал. Слой грима не помеха для внимательного взгляда, под нанесённой гримёрами "штукатуркой" просматриваются глубокие, рассекающие лоб и носогубный треугольник, морщины, под глазами проступают тёмные тени. Видно, что гость студии совсем не похож на небожителя – он простой, смертельно уставший человек.

Отец облокотился на спинку кресла, можно не сомневаться – соответствующие органы сделают соответствующие выводы, дамочка и её коллеги получат отмеренную дозу перца:

– Позвольте ещё раз выразить вам и всем родственникам погибших свои самые искренние соболезнования, – сказал отец. – Я скорблю вместе с вами. Вернёмся к прозвучавшим вопросам, хотя мне трудно назвать это вопросами, но я постараюсь ответить. Начну с того, что все девять суток, как вы знаете, я руководил главным оперативным штабом по устранению последствий лучевых атак Станции. Штаб располагался на поверхности. По долгу службы мне пришлось посетить все уголки губернии, подземным способом, как вы понимаете, этого не сделать. Многие из телезрителей мысленно повторяют вопрос про бункера и убежища для родственников. Скажу – таки да, я действительно спрятал родных в разных местах. Супруга руководила эвакуацией детских учреждений и детей из сельской местности. Дочь записалась медсестрой-волонтёром, благо дополнительная специальность позволяет, в военно-полевой госпиталь, развёрнутый в южном округе. Бункеров в данном случае не предусмотрено. Госпиталь дважды подвергался нападениям йома. Вследствие чего погибло пятеро медицинских сотрудников и четверо десантников, больше тридцати человек получили ранения разной степени тяжести. Отдельно отмечу, – отец саркастично ухмыльнулся, – в самом привилегированном положении находился мой сын (так-так, зная папу и то, что он в первую очередь политик, можно утверждать о тонком пиаре с его стороны и попытке набрать политические очки и вес), ему демоны не грозили. Трудно грозить тому, кто на тебя охотится. Вы не ослышались, сын губернатора – охотник. Лейтенант Алексей Беров являлся командиром оперативной боевой группы, почему являлся? Потому что сейчас за его жизнь борются врачи и неизвестно, сможет ли он вернуться к службе или останется инвалидом. Не только я прятал близких подобным образом, все сотрудники администрации и их семьи находились на переднем фронте и постоянно рисковали жизнями.

Я нажал на кнопку, отключив головизор. Противно, словно развернул яркую конфетную обёртку, а внутри кусок дерьма. Шоу. Не успело с последней атаки Станции пройти и трёх дней, как некоторые высокопоставленные дельцы уже стремятся превратить кровавые события в шоу, а отец вынужден копошиться во всём этом дерьме. Определённо команда генерала Ермолова не дорабатывает в вопросах пропаганды и формирования должного общественного мнения. Хотя… Мне ли обвинять маститых политиков? Практически невозможно сломать инерцию человеческого мышления, особенно трудно побороть поколение, выросшее при "демократических свободах", когда в стране правила денежная вседозволенность. До "революции полковников" деньги решали всё, высокая должность и мягкое начальственное кресло служили гарантами неприкосновенности и безотчётности перед избирателями и народом, люди привыкли не верить власти. Мне понятна неожиданная папина откровенность, приподнимая вуаль семейных тайн, он выбивал почву из-под ног некоторых оппонентов и позиционировал себя отцом-хозяином вверенной ему губернии, на первом месте у которого забота о гражданах, на втором – семья.

Я, борясь с желанием позвонить Сашке, покрутил в руках комм и со всей дури саданул им об стену. Нежная электроника не выдержала грубого обращения, густо брызнув по сторонам микросхемами и осколками пластикового корпуса. Вот с кем у меня будет серьёзный разговор. Зачем было врать, что папа определил любимую дочку в безопасные подземелья? Думала, что не пойму? Зря. Я ведь звонил, просил, чтобы она и мама ни во что не ввязывались. Если с мамой не приходилось испытывать особых иллюзий – она не последний человек в управлении, курировавшем детско-юношеские учреждения при военном ведомстве, но Сашка. Выдеру, как сидорову козу! Папа тоже хорош…

Прошипев пневматическим приводом, отъехала в сторону входная дверь, явив взору хмурого Иннокентия Сергеевича, за спиной которого катила тележку симпатичная медсестричка. Смольский осуждающим взглядом прошёлся по бренным останкам детища высоких технологий, разбросанным по полу:

– Алексей Николаевич, я разочарован, ещё одна аналогичная выходка и вы лишитесь головизора. Надеюсь, мы друг друга поняли, не заставляйте применять к вам жёсткие методы убеждения.

– Нервишки шалят, Иннокентий Сергеевич. Ой! – медсестра, под одобрительный взгляд доктора Смольского, приложила к моему правому плечу иньектор, вколов какой-то препарат.

– Ничего, нервы мы вам поправим, превратим их в стальные канаты, но мне необходимо знать причину, чтобы определиться со следствием. Позвольте полюбопытствовать, что вызвало у вас такую бурную негативную реакцию?

– Дела семейные, – буркнул я. Врач по-птичьи склонил голову к правому плечу, поощряя к продолжению откровений.

– Отец и Сашка врали, что папа устроил её в защищённом от излучения бункере.

– Что не так?

– Всё! Сашка с первого и до последнего дня работала медсестрой в полевом госпитале!

– А вы не думаете, Алексей Николаевич, что это был осознанный выбор вашей сестры? Александра Николаевна особа совершеннолетняя и сама определяет приоритеты, а то, что сестра не говорила вам правды, так таким образом она спасала младшего брата от излишнего беспокойства и ненужных переживаний, тем самым повышая его шансы на выживание. Во время боевых операций разум и мозг охотников должен быть чист, а не забит тяжёлыми думами о семье, вы должны были абстрагироваться от мира. Своим враньём ваши отец и сестра желали вам только добра.

– Всё я понимаю…

– Тогда перестаньте рефлектировать. Взрослый человек – ребячьи обиды, вам должно быть стыдно за подобную несдержанность!

Я поднял очи горе, спрятал лицо в ладонях и тихо застонал.

– Вам плохо? – проявила участие безымянная медсестричка. Бейджика у неё не было, а доктор не представил нас друг другу.

– Жить буду, если совесть или Иннокентий Сергеевич не загрызут.

– А-а, тогда ладно.

– И вам меня нисколько не жалко?

– Жалко у пчёлки, – жестоко отбрили меня, – а от мук совести ещё никто не умирал.

Доктор Смольский с лёгкой улыбкой наблюдал за нашей пикировкой. Медсестричка, многозначительно посмотрев на меня, открыла упаковку с системой для внутривенных вливаний. Мама, лучше иньектор, я уже на капельницы без содрогания смотреть не могу, экзекуторы от медицины только улыбались от вида моей кислой физиономии, но деваться было некуда, с этой подводной лодки ещё никто не убегал.

– Алексей Николаевич, сегодня мы заканчиваем с процедурами. Завтра ещё понаблюдаем за вашим состоянием, и если не будет осложнений, вы будете отпущены на волю.

– Хотелось бы верить.

– Верить я вас не прошу, но капля доверия не помешала бы.

Доктор и его длинноногая помощница раскланялись и вымелись из палаты, оставив меня одного. От нечего делать я включил на головизоре первый попавшийся музыкальный канал, приглушил звук и завалился спать. Внутренний будильник отметил пять часов батонообразного состояния, ужин давно прошёл, но можно было заказать в палату чай и бутерброды. Кушать всё мне разрешили вчера, первым делом я выяснил, есть ли в меню мясные котлеты или бифштекс с кровью… Наскоро закусив, я, проклиная себя за вспышку ярости, вернулся к единственному развлечению – головизору. Фильмы меня не интересовали, хотелось новостей – узнать, что в мире творится. До отбоя два часа, время для утоления информационного голода с избытком.

Мир отходил от последствий взбрыка инопланетного творения. Россия почти оправилась от захлестнувшей её волны йома, заводы и фабрики выходили на докризисный выпуск продукции, крестьяне подсчитывали убытки и количество зарезанной демонами скотины, лесники определяли площади спиленных под корень лесов. Ловля демонов в сельской местности сильно отличалась от городских условий. В деревнях у военных руки были развязаны, там они не чурались применять тяжёлую технику и электромагнитное оружие. Демонов выдавливали на окраину, где ничего не мешало работе скорострельных установок, точно так же работали авиаторы, предпочитая сбросить на голову прячущегося в лесу монстра пару бомб. Демонов скорострелки убивали гарантированно, но и лес они скашивали гектарами. Запас дров для сельских жителей был заготовлен на десятки лет вперёд. В городах наведён порядок, глава государства подписал указ об открытии общеобразовательных учреждений. В связи с тяжёлыми потерями охотников, во избежание повторения прошедших событий, так как никто не даёт гарантии, что последний выверт Станции действительно последний, генерал Ермолов подписал указ, согласно которому все чебады от пятнадцати до тридцати лет включительно обязаны пройти курсы спецподготовки по борьбе с йома. По окончании курсов во всех населённых пунктах должны быть сформированы гражданские подразделения постоянной боевой готовности. Кого попало в такие команды набирать не будут, по результатам обучения будут выбраны наиболее опытные и подготовленные. Обязательна проверка у психиатров – бойцы гражданских подразделений получают право на постоянное ношение совсем негражданского оружия. Да, правительство осознаёт, что подобный фольксштурм является слабой альтернативой охотникам-профессионалам, но чудовищные потери последних не оставили других вариантов. В целом по стране управление по борьбе с генетическими изменениями лишилось более пятидесяти процентов состава боевых групп. Большие надежды возлагаются на армию и подразделения, укомплектованные экзоскелетными костюмами. Эти части переводятся на круглосуточное боевое дежурство. Дикторы новостных каналов вещали, что благодаря оперативно принятым мерам и самоотверженной работе всех без исключения силовых ведомств и сознательности граждан, Россия и Белоруссия отделались легче остальных стран. Следующей из хаоса выбралась Германия, дисциплинированные, привыкшие к порядку немцы приложили титанические усилия, чтобы справиться с ситуацией и с честью выйти победителями в противостоянии с йома. В Японии и США ситуация была несколько хуже, но положительная динами прослеживалась и там. Совсем плохо было у европейских "карликов" и стран восточной Европы, из арабских стран приходила самая противоречивая информация и совсем никакой информации не было из Китая. Индии, как ни странно, досталось меньше всех, Станция появилась над полуостровом два раза.

Во Франции шли настоящие уличные бои, выходцы из арабских стран возмутились, что правительство не принимает мер для защиты бедняцких кварталов и вышли на улицы. Угроза йома была поводом для новой волны погромов, но тут в конфликт вмешалась армия. По всем признакам родина мушкетёров проваливалась в гражданскую войну. Выкрутасы бывших эмигрантов надоели коренным французам и те взялись за оружие, правительство недолго металось и присоединилось к последним. Туманный Альбион по-прежнему был туманен, англо-саксы не опустились до стрельбы в сограждан, но неспособность правительства справиться с демонами, заставила обывателей собираться в стихийные отряды и отстреливать монстров. Люди взламывали решётки оружейных магазинов, военные открывали склады и выдавали оружие чуть ли не каждому желающему. Кабинет министров почувствовал двенадцатибальное колебание почвы под ногами, тори с грустью смотрели в будущее, таких промахов им не простят.

Страны восточной и западной Европы с надеждой смотрели на грозных соседей, может, помогут? Я почесал маковку. Может и помогут, но большие дядья – Россия и Германия, давно ничего не делают бесплатно, добрые побуждения канули в лету. Российский генералитет не забыл о вхождении бывших соцстран в НАТО. Хотели – получите, дружбу надо заслужить, но западные ворота страны открыты для эмигрантов. Милости просим, у нас миллионы гектаров земли не вспахано, на заводах рабочих рук не хватает. Всех примем и обогреем, а то, что на границе понатыканы скорострельные турели, так вы со своими демонами лучше боритесь, а не гоните их на наши вольфрамовые шарики. Мы тут Украине помогаем, но те братья-славяне, тем паче так проще решается вопрос черноморского флота и статус Крыма легче обсуждать.

*****

Вечер. Стрелки часов забыли о беге по кругу, застыв на одном месте. Время напоминает тягучую жевательную резинку и тянется со скоростью прогуливающейся черепахи. Завтра героя-охотника, парня-который-не-хочет-сдохнуть, обещали выписать. Сам герой от ничегонеделанья готов сгрызть с потолка штукатурку, выть на луну и биться головой об стену, так как на боках скоро появятся пролёжины. Пока не настал момент вожделенной свободы, его тягают на осмотры, анализы, рентгены и прочие комплексы «услуг», должные подтвердить или отвергнуть профпригодность лейтенанта Берова А.Н. Ну-ну, отвергнуть не получиться, единственное что напрягает – навязчивое внимание эскулапов к ампутированной и вновь приобретённой лапке. У докторов глаза при виде меня зажигаются страшным маниакальным блеском, им бы скальпель в руки и пациент был бы препарирован, не сходя с места. Чудики с микроскопами трясущимися руками тянутся к скляночкам с красной жидкостью, взятой из вены героя, и, подпрыгивая от нетерпения, бегут разгадывать секреты дезоксирибонуклеиновой кислоты и её цепочки. Глаза возбуждённых биологов застит нобелевская премия в области локальной регенерации человеческих органов и конечностей, чай, как-никак кроме руки, откушенной йома, у меня был разрыв селезёнки и насквозь пробитое пикой забора лёгкое. Ну вас, братцы, к лешему, нечего меня крутить и щупать будто девку на выданье. Посмотрели и хватит, мне в палату пора, ужин стынет, а я не емши. Короче, оревуар!