Текст книги "Красным по черному"

Автор книги: Александр Огнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Да уж, – тихо проговорил он, – замутился сюжетец.

– Вот и давай, проясняй, – Опершись локтями на стол, она чуть подалась в его сторону. – Только подробно и до конца…

Глава 41
«Именем Адоная!… Дьяволы… упокойте душу её!»

Лидия Ивановна проводила единственную в тот день клиентку, закрыла дверь и, пройдя в спальню, буквально упала на кровать. Так, как в последнее время, она не уставала ещё никогда, сил не хватало просто катастрофически. Шутка ли – четыре раза усиливала защиту! Этот мальчишка в скобяном, увидев её, уже дежурно улыбается и, ни о чём не спрашивая, идёт за замками. Четыре раза… И похоже, всё без толку!

Едва не наступив на свою любимицу – огромную чёрную кошку Глафиру, с громким мурлыканьем выскочившую из-под кровати, – она с трудом поднялась и направилась в гостиную.

Для Лидии Ивановны гадать себе – примерно то же, что астроному подглядывать в телескоп за соседом: занятие для идиота. Тем не менее она не удержалась! А потом уже не могла остановиться…

Когда и как умудрилась она перейти дорогу этому червовому, «забравшему» у неё всю пику? Почему он так желает её смерти? За что? Карты не давали ответа, лишь вновь и вновь констатируя, что ей грозит смертельная опасность от червового короля, который на самом деле и не червовый… Впрочем, и опасность уже – не опасность, а, скорее, неизбежность.

А ведь ей нет ещё шестидесяти шести! И здоровья – на десятерых хватило бы!..

Она не сразу услышала звонок в дверь. «Кого принесло? Не буду открывать – меня нету!» Однако через минуту звонок вновь коротко звякнул. И – после паузы – опять. Кто-то явно давал понять, что знает, что она дома, и не намерен так просто сдаться и уйти. Она тихонько подкралась к двери, чтобы незаметно посмотреть в глазок, кто там проявляет такую настойчивость. Но сделать этого не успела, поскольку пришедший опередил её, довольно приветливо обратившись прямо из-за двери, как если бы уже вошёл внутрь:

– Лидия Ивановна, вы можете смело открыть, я не грабитель.

– Нет-нет, молодой человек. Я нездорова и никого не принимаю!

– Сочувствую. Только, видите ли, я приехал издалека, и у меня тоже очень мало времени. Я вас долго не задержу.

– А кто дал вам мой адрес?

– Анна Александровна.

– Какая Анна Александровна?

– Лидия Ивановна, вы уверены, что вашим соседям так необходимо знать все подробности?

Что тут можно было ответить, что ещё придумать? Помешкав немного, она таки открыла дверь. И он вошёл…

Это был высокий мужчина. Лидии Ивановне пришлось отступить и задрать голову, чтобы увидеть его лицо и – главное – взглянуть в глаза! Точнее – попытаться взглянуть. Уже сам факт, что ей этого не удалось, насторожил и заставил пожалеть о том, что она открыла.

– Куда прикажете? – спросил он глухо.

Она указала на дверь гостиной:

– Проходите туда.

Войдя в комнату, странный визитёр осмотрелся и направился к столу. Бросив беглый взгляд на оставленный расклад, он слегка вздёрнул бровь и улыбнулся:

– Вы гадали на себя? Это интересно! А теперь, будьте любезны, погадайте мне…

Он нагнулся, собрал карты – все, кроме одной – и, уже без тени улыбки, протянул ей.

Она знала, какую карту он оставил лежать на столе. То был червовый король.

Машинально взяв у него колоду, Лидия Ивановна опустилась в своё кресло и жестом предложила ему занять место напротив. Непрошенный гость сел. Лишь сейчас они смогли посмотреть друг другу в глаза.

– За что вы меня ненавидите? Что я вам сделала? Почему вы так желаете моей смерти? – как заведённая, монотонно, вопрос за вопросом перечислила она, неотрывно глядя на незнакомца.

– С чего вы взяли? – спокойно произнёс он. – Я лишь хотел, чтобы вы мне погадали.

– Погадала… – Только сейчас она заметила, что тасует карты и швырнула колоду на стол. – Перестаньте!

– Стало быть, вы отказываетесь?

– Стало быть!

– Видите, Лидия Ивановна, вы не хотите гадать мне, когда я сам пришёл и прошу об этом. Между тем шесть лет назад, здесь, в этой комнате, вы, ничтоже сумняшись, без моего ведома – то есть против моей воли – гадали на мою фотографию. И прекрасно разглядели, на кого гадаете! Нет бы остановиться, вы же знаете закон. Жадность оказалась сильнее! Более того, вы отлично поняли, что вам, крещёной, со мной, нехристем, не справиться. Нет бы остановиться, вы же знаете закон! Жадность опять пересилила. К тому же, вы увидели и другое: вы поняли, что я сам ничего о себе не знаю. И «погнали» меня в церковь. И я вошёл в Крест, не ведая, что творю! И стал трижды грешником. Вы добились своего. Только вы же знаете закон. Нельзя было допустить, чтобы я после этого выжил. Иначе рано или поздно, я бы неизбежно пришёл. – Он холодно усмехнулся и вонзил в неё свой демонический взгляд. – Чтобы спросить за подобную «недоработочку» и попутно ответить на эти ваши вопросы…

Лидия Ивановна попыталась взять себя в руки и хоть как-то противостоять его силе. Тщетно. Защита не работала. Её больше просто не существовало!!!

Не сумев вымолвить ни слова в ответ, пожилая женщина почувствовала, что лёгкая дрожь, которую она ощутила с появлением этого человека, переходит в трясучку! Её начал бить настоящий озноб, по спине покатились струи пота… Она находилась полностью в чужой власти!

А он, понаблюдав за нею несколько мгновений, откинулся в кресле, достал из кармана портмоне и продолжил как ни в чём не бывало:

– Это только по части, касающейся лично меня. Но ведь была и ещё одна тогда же загубленная вами душа. – Как бы не замечая, что с ней происходит, он вынул и положил на стол небольшую фотографию. – Вот, посмотрите на это фото. Вспоминаете? По злобной дурости своей, её мать заплатила вам те самые тридцать сребреников. Взгляните, взгляните! Вам помочь? – Он встал, подошёл к ней и, наклонившись, поднёс фотографию к самым глазам. – Узнаёте? Вы не могли не знать, что у девочки «отягощённая наследственность» – назовём это так – и что отворот для неё страшнее смерти. Потому что и смерть не всем улыбается одинаково. Попытаться бы – тогда это ещё было возможно – снять, освободить девчонку от проклятия. Нет! Вам же заплатили не за жизнь…

Экзекутор выпрямился и, пряча фотографию, закончил почти участливо:

– Я, надеюсь, ответил вкратце на вопрос о том, что вы мне сделали? Насчёт ненависти должен разочаровать: поскольку я чту закон, ей нет больше места в моей «закрытой» душе. Что же касается желания вашей смерти, вопрос и вовсе не ко мне. – На этот раз его взгляд буквально вдавил её в кресло. – Как можно желать чего-то ещё тому, кого уже однаждыпроклял?

Лидии Ивановне показалось, что она умирает…

А он, не без труда «оторвав» их от неё, перевёл глаза на часы:

– Кажется, я уложился, во всяком случае – очень старался. Так что, если не возражаете, пойду.

И, уже направившись к выходу, бросил через плечо:

– Можете не провожать, дверь я захлопну.

Глафира тихо вошла в комнату и настороженно-внимательно посмотрела на неподвижно сидящую в кресле хозяйку. Из-под прикрытых век по её щекам текли слёзы, а она даже не пыталась их утереть…

Лидия Ивановна не помнила, когда плакала последний раз.

Возможно, в детстве, когда хмурым блокадным утром проснулась от холода в объятьях умершей во сне матери, а прибежавшая на крик соседка, вызволяя её, ломала уже окоченевшие руки покойницы.

Или в ранней юности, пережив первую, единственную и – увы! – безответную любовь.

А может, позже – когда, разменяв третий десяток, поняла, что обречена остаться старой девой, не испытав ни блаженства любви, ни радости материнства? Именно тогда и обратилась она к ремеслу, в которое её посвятила старая и такая же одинокая тётка – двоюродная сестра отца, после смерти матери взявшая племянницу к себе. И ремесло это сто крат заменило ей всё, дав огромное богатство и подарив те ощущения неограниченных возможностей и беспредельного могущества, которых её клиенты, с их мелкими страстишками и нелепыми страданиями, не смогли бы себе даже вообразить! Она давала им то, о чём они просили, но в жизни за всё нужно платить. Деньги и власть – два краеугольных камня человеческого бытия – стали альфой и омегой всей жизни этой, казалось бы, самой обычной и такой незаметной женщины. Она не нуждалась и в тысячной доле тех зелёных бумажек, что нанесли ей за тридцать с лишним лет. Но клиент должен платить, и плата должна быть достойной!

Да. То, что за всё нужно платить, она знала давно. Только никогда не думала, что правило это распространится и на неё. И притом платить придётся по максимуму!

Лидия Ивановна не без труда разомкнула глаза и с удивлением обнаружила, что Глафира неподвижно сидит у неё на коленях и как-то странно смотрит на неё. «Проголодалась, девочка моя. Надо же, как так я тебя не почувствовала?» – хотела сказать она, но вместо этого промычала что-то нечленораздельное. Громко и недобро заурчав, кошка спрыгнула на пол.

Пожилая женщина не сразу поняла, что парализована.

Глава 42
В мутном омуте

«Чёрт, ну и видок! Действительно, мистика какая-то!»

Круглов с неподдельным удивлением смотрел на Белова.

– Что произошло, полковник?..

Трудно было поверить, что человек может так разительно измениться за какие-то сутки! Ввалившиеся глаза покраснели от бессонницы. Побрит кое-как, на скорую руку – там и сям оставлены крошечные островки вчерашней щетины, на скулах и подбородке – несколько свежих порезов. Самоуверенности и хладнокровия, которые он так убедительно продемонстрировал накануне, и следа не угадывается!

– Откуда эта срочность? Мы же и так в восемнадцать ноль-ноль встречаемся у генерала?

– У генерала!.. Вы мне лучше ответьте, зачем понадобилось переться сюда? Почему мы не могли поговорить у вас или в моём кабинете ещё два часа назад? Я же сказал, что дело срочное и строго конфиденциальное!

– Что касается времени, то не знаю, как у вас, – жёстко ответил Олег, – а у меня хватает забот и помимо Монаха. Что же до места, то я руководствовался соображениями именно соблюдения конфиденциальности. Вряд ли мы оба сможем стопроцентно гарантировать её друг другу в стенах своих кабинетов. А здесь – свежий воздух и окрестность просматривается…

– Ладно, как встретились, так встретились уже! – перебил Белов и после секундной запинки продолжил – «выдавливая» буквально по слову:

– У меня пропали люди, подполковник. Исчезли. Бесследно. Вместе с машиной.

– Я не совсем понимаю: какие люди и при чём тут я?

Белов порывисто достал сигарету, нервно закурил и лишь затем, отведя глаза в сторону, хрипло проговорил,:

– Вчера, после нашего совещания у генерала, я приставил к вам двух сотрудников. Для охраны… Я знаю заранее, что вы скажете. Да, я нарушил всё, что только возможно: и закон, и Устав, и, по меньшей мере, превысил служебные полномочия. Но я не могу, не имею права допустить, чтобы…

– Не держите меня за идиота! – перебил Круглов в глухой, еле сдерживаемой ярости. – Для охраны! Вы установили за мной элементарную слежку! С какой целью? Откуда у вас номера всех моих телефонов? Для чего вы собираете на меня информацию? Вы же не могли не понять, что компромата на меня попросту не нароете! Так на кой хрен, простите, она вам сдалась? Какую игру вы затеяли, явившись вчера к нам?

Белов за эти сутки, похоже, дошёл до кондиции, и Олег (наивный!) решил немного поднажать, дабы вытащить из него правду.

– Короче говоря, полковник, – внешне бесстрастно закончил он, – альтернатива одна: либо вы сейчас, здесь даёте мне убедительные и аргументированные ответы на все эти вопросы, либо мы с моим начальством вынуждены будем обратиться за соответствующими разъяснениями к вашему руководству. И прежде всего нас будет интересовать вопрос: кто именно поручил и поручал ли вообще полковнику Белову задание, связанное с Монахом?

– Не перегибай палку, Круглов, – устало проговорил Белов. – Не хватало ещё нам начать друг друга запугивать!

Он взглянул Олегу в глаза (не иначе – для пущей убедительности!):

– Да, ты прав: я действую на свой страх и риск! Тебе с твоим шефом куда больше подфартило. И то, ведь только вчера – небось, с третьего раза, да при моей поддержке – он, наконец, прислушался и въехал в тему. А так, что бы ты делал? Ответь! Молчишь? То-то и оно! Четыре раза – понимаешь?! – четырежды пытался я достучаться до мозгов своего начальства после того, как разглядел эту ситуацию! Куда там… И никакого компромата на тебя я не собирал, – продолжил он после небольшой паузы, – а искал союзника, человека, которому мог бы доверять и на доверие и понимание которого мог бы рассчитывать. Потому что в одиночку здесь ничего не сделаешь.

– Зачем же в одиночку, – вставил слово Олег. – У вас, я слышал, на Крестовском проспекте чуть не целый институт высококлассных специалистов трудится. И как раз в нужной области.

Офицер ФСБ был заметно удивлён осведомлённостью своего милицейского коллеги.

– Я смотрю, у вас с информацией дело тоже неплохо поставлено! Вплоть до адреса, который, между прочим, по сей день государственной тайной числится. Ладно, уж коли ты такой всезнающий, то должен представлять себе, кто и как туда может попасть, какие требуются обоснования, согласования и прочая бюрократия. При том, что к делу эти материалы, естественно, не пришьёшь. Так что в этом смысле можно было бы что-то попытаться предпринять, но, опять-таки, лишь при условии мощной поддержки с вашей стороны. Если бы, скажем, вы с генералом обратились к нам официально за помощью. Самих бы вас туда, конечно, не допустили, но я бы – под это дело – прорвался наверняка.

– Хорошо, – голос Олега звучал почти совсем спокойно, – предположим, мы нашли этого человека или этих людей…

Он, в свой черёд, взглянул Белову в глаза:

– А дальше?..

* * *

«Что ж, ты сам развязал нам с батей руки. Теперь – пеняй на себя!»

Сев в машину, Олег резко тронул с места. Он даже не предложил Белову подвезти его, хотя тот и сказал, что сюда его подбросил кто-то из коллег.

Беспардонная наглость эфэсбэшного «друга» просто не знала границ. Установить слежку за старшим офицером, одним из руководящих сотрудников РУБОП, не только без каких-либо согласований, а вообще без каких бы то ни было оснований! Что называется, просто так! Это же надо: поддержать у генерала, дружески пожать руку на прощание, говорить что-то там про тесное доверительное сотрудничество и – тут же, выйдя за дверь, приставить к тебе «хвоста»!

«Одна беда, – Олег усмехнулся, – поспешил, момент выбрал неважный. Потерпел бы до утра… Значит, это таки его мальчиков „сфотографировал“ я вчера! Так… От отделения они „проводили“ нас с Санычем до Натальи. А вот оттуда, в ночи, мы уже ехали одни. Следовательно, „потерялись“ они именно пока мы праздновали… И забрал их, по всему видать, мой заклятый школьный дружок. Больше некому. Когда я привёз Саныча, это чудище было уже долго у Наташки. Потом он в растрёпанных чувствах спустился вниз. Там ему сообщили о наличии внеплановых участников. Ребятам просто не повезло – он был зол и сгоряча приказал их умыкнуть! Впрочем, нет, здесь бы он не стал горячиться. Пожалуй, это действительно серьёзно. Однако сразу убирать их он не будет. Тем более когда выяснит, откуда они, и убедится, что не по его душу… Стоп! А зачем ему убеждаться? Это его команда просекла бы сразу и так. И наверняка просекла. И ему сообщили, что хвост – за мной. А он всё-таки приказал их забрать! Для чего же ему это было делать? И что он намеревается предпринять? А-а, чёрт!..»

…Когда он вернулся к скамейке в Таврическом саду, возле которой пять минут назад оставил Белова, того там уже не было.

Глава 43
В мутном омуте (Продолжение)

Пожилая «тойота» Круглова, неожиданно резво рванувшая в сторону Захарьевской, ещё не скрылась из виду, когда из припаркованной неподалёку машины – он скорее почувствовал это, чем увидел боковым зрением – вышел человек и направился прямо к нему.

– Полковник Белов?

Типичный Клон Бицепсевич Дебилов: лет под сорок, голова коротко острижена, фигура атлета затянута в тёмно-синий «Адидас».

– Вот, мне поручено передать это вам… – «Спортсмен» протянул почтовый конверт странного вида и – как стихотворение прочитал: – А в случае, если возникнут вопросы, проводить к тому, кто сможет на них ответить. Это здесь, совсем недалеко.

Белов заглянул в конверт и, недобро сощурившись, перевёл глаза на посланца.

Тот в ответ лишь слегка улыбнулся.

* * *

Вернувшись к себе, Круглов сразу набрал какой-то номер.

– Никитин слушает.

– Внимательно?

– Более чем. Привет, Олег Михайлович. Надеюсь, ты с добрыми новостями?

– А когда у меня были другие, Анатолий Васильевич? Вот, хочу пригласить на рюмочку чая в известную тебе кофейню. Пельмешек поклюём. Время – как раз, к обеду…

Начальник отдела УБЭП подполковник Никитин, выслушав Круглова, некоторое время сосредоточенно молчал, исподволь – в который раз! – обводя взглядом зал небольшого уютного кафе на Литейном с многочисленными в этот час посетителями.

– Знаешь, – негромко проговорил он наконец, отправляя в рот последний пельмень, – будь на твоём месте кто-то другой, я бы вряд ли сказал то, что скажу…

– Будь на твоём месте кто-то другой, – Олег дал товарищу прожевать, – я бы к нему не обратился.

– Ты меня не тронул, ты меня растрогал, – Никитин даже не попытался улыбнуться. – Так вот, означенный персонаж – человек особого сорта. Причём «особый» – отнюдь не означает хорошее качество. Я знаю его больше десяти лет, поэтому можешь мне верить. Он начинал службу в Пятом Главном управлении, где познакомился, кстати, и со своим нынешним шефом. Как ты понимаешь, это был самый что ни на есть «передний край борьбы» за безопасность страны: работа с так называемыми диссидентами, агентурная деятельность в их среде и так далее. Однако надо отметить отдельно, везло ему ещё тогда – даже в мелочах – удивительно. Вот только один эпизодец, неплохо его, между прочим, характеризующий. Он умудрился как-то потерять ключ от сейфа, что должно было неминуемо повлечь служебное расследование и привести к «взысканию с понижением». Так он взял больничный и, сидя дома, писал объявления с обещанием вознаграждения, а жена бегала и оклеивала этими объявлениями столбы и заборы в их микрорайоне. И что ты думаешь? Уже на второй день позвонила соседка – из их же дома! – которая нашла сей «золотой ключик», когда ходила кормить бездомных кошек. Знаешь, как и чем он отблагодарил старушку? Букетиком цветов и тортиком, который испекла, правда, самолично подруга дней его суровых.

Круглов невольно усмехнулся:

– Да, эпизод незначительный, но значимый.

– Когда в начале девяностого произошла «катастрофа», жертвой которой в первую очередь стала именно агентура Пятого управления, большинство тамошних полковников – и из других подразделений, разумеется, тоже – как по мановению волшебной палочки, превратились в преуспевающих политиков и бизнесменов. Факт прекрасно тебе известный. И вот здесь мы подходим к главному, что касается нашего героя, который, как говорится, в трудную минуту остался в «системе».

– Да, почему?

– Во-первых, он «не входил в число», поскольку не был не только полковником или подполковником, но лишь едва успел получить майора. Это, принимая во внимание его возраст, тоже было совсем неплохо, однако не давало возможности претендовать даже на пост главы районной администрации. Если к этому добавить – во-вторых – проявленную в тяжёлый момент «верность долгу», то получится – в-третьих – элементарно просчитываемая перспектива служебного роста в условиях образовавшегося дефицита опытных кадров во многих подразделениях, в том числе и на руководящих должностях. Именно тогда и перепрыгнул он из кураторской группы нейтрализованной диссидентской агентуры в возглавляемый им ныне отдел Третьего Главного управления.

– Иными словами…

– Иными словами – основного здесь, у нас, подразделения ФСБ по борьбе с наркотиками…

* * *

Дорога, действительно, заняла меньше десяти минут.

«Пешком было бы быстрее», – мысленно констатировал Белов, когда их машина свернула с улицы Восстания направо и почти сразу остановилась.

– Вот и прибыли. Я ж говорил, недалеко! – приветливо взглянул на него провожатый. – Знаете, только не обижайтесь, но мне придётся попросить у вас пистолет – на время вашей беседы. Не сомневайтесь, верну в целости и сохранности.

Помедлив мгновенье, Белов, не проронивший за всю дорогу ни звука, выполнил «просьбу» – предварительно вынув, однако, обойму и оставив её у себя.

– Нам – вон туда, – пряча оружие, бандит кивнул на подъезд дома на противоположной стороне улицы.

Они поднялись в лифте на шестой этаж. Здесь его спутник открыл ключом одну из дверей и пропустил Белова вперёд.

То была старая питерская квартира с высокими потолками, потемневшим паркетным полом и тем особым запахом, «духом», который, кажется, всегда жил в её стенах как бы сам по себе, вне связи с обитателями, и который не могут заглушить ни дорогой парфюм, ни аромат хорошего кофе (как раз витавший в воздухе).

В полутёмную прихожую из комнаты вышел мужчина.

– День добрый, как говорит мой незабвенный крёстный, и милости прошу!

Он щёлкнул выключателем – словно специально для того, чтобы они сумели посмотреть друг другу в глаза – однако руки протягивать не стал.

– А мне, к сожалению, надо идти, – заявил вдруг «спортсмен»-провожатый, застывший у входной двери.

– Раз надо – мы тебя отпускаем, Барон. Спасибо, что проводил нашего гостя.

– Гость не возражал бы, – впервые нарушил молчание Белов, обращаясь к Светловидову, которого, похоже, узнал, – предварительно получить обратно свой пистолет.

Белый успел лишь тяжело вздохнуть, как пожелание было моментально исполнено, и они остались вдвоём.

– Извините и не обращайте внимания на этого балбеса. Проходите, пожалуйста, в комнату. Я тут нам с вами кофеёк заварил по-турецки.

Эта любезная фраза переводилась однозначно: «Я не только не сомневался, что ты явишься, но и знал, с точностью до минуты, когда». Белов невесело усмехнулся – подобная откровенность обезоруживала.

– Я не могу не обращать на него внимания, поскольку это…

Он недоговорил.

– Так называемый «нежелательный свидетель»? – закончил за него Светловидов с мефистофельской ухмылочкой. – Право, о нём можно забыть. Присаживайтесь, – он указал на мягкие кресла около изящного инкрустированного столика, на котором, помимо кофейного сервиза, стояли различные бутылки и закуски. И – стерев улыбку с лица – добавил спокойно-многозначительным тоном: – Считайте, что его уже нет. – Едва уловимое ударение на «уже» не столько успокоило Белова, сколько ещё больше «воодушевило». – Зато у нас с вами есть более интересные темы для обсуждения.

– Прежде всего, я хочу знать, что с моими людьми?!

– Абсолютно ничего. Они – в полном порядке и сегодняшнюю ночь, надеюсь, проведут дома. Если, конечно, нам удастся договориться. А вот почему они пасли такого крупного и безупречного борца с преступностью – вопрос действительно интересный.

Белый выжидательно посмотрел на своего «гостя», который, выдержав паузу, медленно пояснил:

– Потому, что мне необходимо первым выйти на того, за кем он сейчас охотится…

– И впрямь «просто», – вновь улыбнулся Белый одними губами.

– …то есть на того, – Белов сделал глоток кофе, – кому вы заказали Монаха.

– Выбирайте выражения, полковник! – проговорил Светловидов прежним тоном – словно приятного аппетита пожелал. И лишь стальные глаза его пронзили собеседника, подобно бабочке пригвоздив к спинке кресла. – Как такая мысль могла придти вам в голову?

– А как умудрились вы – заметьте, я выбираю выражения и не говорю «посмели» – так вот, умудрились вчера взять двух офицеров ФСБ?! Вы, вообще, отдаёте себе отчёт, чем это чревато?

– Чревато – для кого? – усмехнулся Белый уже с откровенной иронией. – Я, простите, не договорил насчёт вашей фразы по поводу Монаха. Обвинить меня в подобном грехе – всё равно, что заподозрить вас, – он тоже сделал многозначительную паузу и, почти копируя Белова, отпил кофе, – в многолетнем сотрудничестве с ним. При этом вы вряд ли смогли бы более-менее убедительно ответить на вопрос, зачем вам вообще понадобилось на кого-то там «выходить». Что же касается этих двух «бойцов всевидящего ока», то у меня очень сильное подозрение, что их пропажа для вас лично страшнее смерти. Именно поэтому вы сейчас здесь, нет?

Их взгляды скрестились, и Белов понял, что проиграл. Дело даже не в агентах (хотя и тут этот мерзавец абсолютно прав), а в том, что у Светловидова на руках были, практически, все козыри. Он не только, не моргнув глазом, признал, что «завалил» Монаха, но почти открыто заявил, что вычислил и его. Причём не для того, чтобы «привлечь к сотрудничеству», как тот когда-то, а попросту присвоить …