Текст книги "Борис Годунов"

Автор книги: Александр Боханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Два года Иоанн Васильевич оставался вдовцом, а 28 октября 1571 года женился снова на девятнадцатилетней Марфе Васильевне Собакиной, умершей через несколько дней после свадьбы (13 ноября), не потеряв своей невинности. Считается, что четвертой женой Иоанна стала в апреле 1572 года Анна Алексеевна Колтовская, которая через несколько месяцев была пострижена в монахини и окончила свои дни в монастыре под именем инокини Дарьи в 1626 году.

Анна Колтовская, как и Марфа Собакина, происходила из коломенских дворянок, и, прежде чем на ней жениться. Царь обратился в апреле 1572 года к церковному Собору, состоявшему из трех архиепископов, семи епископов, множества архимандритов и игуменов. Собор созывался в Москве по случаю избрания нового Митрополита вместо скончавшегося 8 февраля Кирилла (1568–1572). Но, прежде чем решать вопрос о Первоиерархе Церкви, собравшиеся услышали покаянное слово Царя, вызвавшее у немалого числа присутствовавших слезы.

«Первую мою жену Анастасию, с которой я жил тринадцать с половиной лет, злые люди отравили; вторую, Марию, после осьмилетней супружеской жизни также отравили; третью, Марфу, испортили еще до венца, и хотя я женился на ней в надежде на ее выздоровление, но через две недели она скончалась, сохранив нерушимым свое девство. В глубокой скорби хотел было облечься в иноческий образ, но, видя бедствия государства и еще несовершеннолетний возраст моих детей, дерзнул приобщиться четвертому браку. И ныне умиленно прошу святительский Собор простить меня и разрешить жениться и молиться о моем грехе.

Иоанн прекрасно осознавал свою греховность и просил церковного разрешения на брак, хотя, как явствует из многих сочинений, «был тираном » и «мог творить всё, что угодно ». Казалось бы, что Церковь, «запуганная » жестокими методами правления, «репрессиями», должна была безропотно согласиться. Однако этого не произошло. Собор провел специальное обсуждение в храме Успения Богородицы и вынес 29 апреля 1572 года своё заключение: брак разрешить, но наложить на Царя трехлетнюю епитимию^^^.

Суть её состояла в следующем. В первый год в собор вообще не входить до Пасхи. Во второй год стоять в церкви с оглашенными. На третий стоять Царю в Церкви с верующими, и, когда придет третья Пасха, духовник удостоит приобщиться Святых Тайн Христовых. Наказание было суровым, а для особы христианского монарха вообще беспрецедентным. Иоанн несколько месяцев неукоснительно исполнял соборное решение. Сохранились даже летописные описания того, что, прибыв к храму, он оставался у стен его, в то время как дети молились в самой церкви.

В определении Собора имелся пункт, согласно которому с Царя снимается епитимия, «если он пойдет войною против неверных за святые церкви и за православную веру». И такое событие случилось в начале августа 1572 года. Русское воинство во главе с И. М. Воротынским в 45 верстах от Москвы при селе Молоди разгромило соединенную Крымско-Ногайскую орду. Царь с конца мая находился в Новгороде, и весть о победе туда пришла 6-го числа, а уже 7-го он в Софийском соборе отстоял благодарственный молебен. Войска выполняли волю царскую, и повелитель незримо присутствовал там, где сражалась его рать.

Вместе с Иоанном в Новгороде находилась и Анна Колтовская, а когда он в конце августа вернулся в Москву, то к тому времени их совместная жизнь и завершилась. В сентябре 1572 года Колтовская уже была «инокиней Дарьей». Самое замечательное во всей этой истории, что в документах нет никаких данных о процедуре самой царской свадьбы, как будто её вовсе и не было.

В летописях встречаются имена и других царских избранниц: Анны Григорьевны Васильчиковой, умершей в 1626 году, и «вдовы дьяка» Василисы Мелентьевны Ивановой, о которой вообще никаких биографических сведений не существует.

Последней, «седьмой женой » Царя стала в сентябре 1580 года Мария Фёдоровна Нагая, умершая в 1612 году в монастыре под именем инокини Марфы. Иногда можно встретить и другие имена избранниц, но вышепоименованные – самые растиражированные.

Семь жен – таков популярный матримониальный список Иоанна Грозного. Этот «перечень» вызывает немало вопросов. Кроме Анастасии Захарьиной-Романовой, Марии Черкасской, Марфы Собакиной и Марии Нагой, обо всех остальных «избранницах» практически нет никаких достоверных известий. Некоторые авторы, признавая, что «сведения о некоторых женах относятся к области легенд и преданий », тем не менее далее спокойно перечисляют семизначный матримониальный pяд.^^^ Можно обоснованно предположить, что ввиду различных исторических причин сведения о царских избранницах просто «не сохранились». Допустим, но ведь не сохранились даже могилы. В Вознесенском монастыре Кремля^^^ где находилась усыпальница великих княгинь и цариц, рядом с матерью Иоанна Грозного Еленой Васильевной (1508–1538) были похоронены только четыре упомянутые выше супруги. Причем их хоронили там даже через многие годы и после смерти Иоанна Грозного (Мария Нагая).

Как обоснованно заключил один из исследователей, «четыре супруги – безусловное нарушение церковного канона. Но, во-первых, не семь-восемь. А во-вторых, третья супруга Царя, Марфа Собакина, тяжело заболела и умерла через неделю после венца, так и не став царской женой де-факто. Для подтверждения этого была созвана специальная комиссия, и на основании ее выводов Царь получил впоследствии разрешение на четвертый бpaκ».^^^

В литературе существуют данные, что Иоанн Васильевич делал крупные заупокойные пожертвования по скончавшимся своим избранницам, особенно значительные – в Троице-Сергиев монастырь. После смерти Царицы Анастасии монастырю на помин души усопшей было пожертвовано 1000 рублей, по Марии Черкасской – 1500 рублей, по Марфе Собакиной – 700 рублей. В этом же перечне почему-то фигурирует и пожертвование «на помин души » Анны Васильчиковой – 850 рублей, что представляется совершенно невероятным, учитывая, что она скончалась более чем через сорок лет после смерти Царя Иоанна^^^.

Согласно монастырским «вкладным книгам». Царь Иоанн в 1562 году пожертвовал Троице-Сергиевому монастырю на помин души «Царицы Анастасии» 1000 рублей, в 1570 году – 1800 рублей по «Царице Марии», а в 1572 году по «Царице Марфе» – 700 рублей. В свою очередь, Кирилло-Белозерский монастырь получил в 1562 году 500 рублей по Анастасии, в 1570 году – 500 рублей по Марии, в 1572 году по «Царице Марфе» – 200 рублей. Больше никаких денежных пожертвований ни по «жёнам», ни по «царицам», ни об их упокоении, ни о здравии Иоанн Грозный никогда не дeлaл.^^^

Жена, да еще Царская, по представлениям XVI века – это не просто «сожительница », а только та, кто прошла церковный обряд вступления в брак с мужчиной. Одно дело, «возлюбленная », «фаворитка », «наложница », и совершенного другое – супруга правителя. Царское венчание было невозможно сохранить в тайне; какие-то отголоски, наблюдения непременно запечатлелись бы. В данном случае о трёх «бракосочетаниях» не осталось ничего, так их просто не было. Как удачно выразился один автор, говоря о пресловутой «жене Василисе», «связь с невенчанной Василисой Мелентьевой была лишь данью природе.

Венчание Царя являлось государственным событием, сопровождалось не только публичным церковным действием, но и многолюдными пирами, различными «милостями» и «дарами». Когда Царь отправлялся в терем к жене-царице, а жили они всегда порознь, то Москва оглашалась колокольным звоном, призывая православных молиться за дарование Руси царско-родного чада. Так что скрыть брак Царя было практически невозможно; о нём всегда хорошо были уведомлены не только царские приближенные, но и простые обыватели.

Чаще всего в качестве подтверждения «матримониального списка» Иоанна Грозного ссылаются на записки иностранцев. Обратимся к этому, в смысле надежности, весьма зыбкому документальному источнику.

Англичанин Джером Горсей (ок. 1550–1626), представлявший в России интересы «Московской компании»^^^ в 1573–1591 годах, выполнявший личные поручения Иоанна IV и вращавшийся в высшем московском обществе, в своей книге о путешествии в Россию утверждал, что Царь был женат пять раз. При этом он насочинял и откровенных небылиц. Якобы вторую жену Марию Черкасскую, умершую в сентябре 1569 года, Иоанн «постриг в монахини и поместил в монастырь». Затем женился на Наталье Булгаковой, которая через год «была пострижена в монахини О тенденциозных измышлениях иностранцев говорить отдельно не будем. Ограничимся лишь констатацией общеизвестного: никакой «жены» Натальи никогда в действительности не существовало.

Личная жизнь Первого Царя окутана порой легендами самого низкопробного свойства. Можно найти уверенные заявления о том, что Иоанн устраивал «оргии», что к нему якобы приводили «толпы девиц и женщин», с которыми он предавался «необузданному разврату». В сочинении подобных грязных историй усердствовали иностранцы, а потом и отечественные авторы немало потрудилось. В основе же – ничего подлинного, достоверного; только слухи, клевета, одним словом – мутная пена низких человеческих страстей.

Иногда описания принимали форму откровенных патологических видений. В сочинении упоминавшегося Джерома Горсея можно, например, прочитать следующее: «У Царя начали страшно распухать половые органы – признак того, что он грешил беспрерывно в течение пятидесяти лет; он сам хвастался тем, что растлил тысячу дев, и тем, что тысячи его детей были лишены им жизни»! Тут уже все ниже всякого анализа, но ведь цитируют и цитируют как «доказательство разврата». Конечно, это «доказательство», но не морального облика Царя, а уровня представлений тех, кто пишет, а по сути дела, инсинуирует по адресу всех и вся.

Тема об интимной жизни Первого Царя содержит одно внутреннее противоречие, которое, естественно, измышлители и лжецы всех мастей обходят стороной. Если Царь был так падок на необузданные услады, а «разврат» являлся для него чуть ли не повседневной потребностью, то чем объяснить его стремление иметь законную супругу? Такая постановка вопроса сразу же обращает в ничто все домыслы о «тысячах дев» и «тысячах незаконнорожденных детей », некоторых из которых он «душил собственными руками»! Подобное грязное непотребство тоже встречается в литературе...

Вполне определенно можно говорить о четырех браках Иоанн Грозного. Если учитывать, что Марфа Собакина умерла девственницей, то фактически – о трех. Историческая подлинность таких фигур, как Анна Колтовская, Анна Васильчикова и Василиса Мелентьева, отнюдь не доказывает, что они стали и женами-царицами. Возможно, они являлись лишь «любезными сердцу» Царя Иоанна. Один из исследователей по этому поводу заметил, что «с последними женами Царь жил без венчания Но если он жил «без венчания », значит, они ни в юридическом, ни церковном смысле женами не являлись. В XVIII веке их, вероятно, назвали бы «фаворитками», а в более поздние времена – «сожительницами». И не более того.

Совершенно точно известно следующее. У Иоанна Грозного родилось восемь детей и все от жен в подлинном смысле этого слова. Анастасия родила ему Анну (1549–1550), Марию (родилась и умерла в 1551 году), Дмитрия (октябрь 1552 – июнь 1553), Иоанна (1554–1581), Фёдора (Феодора, 1557–1598) и Евдокию (1556–1598). Мария Черкасская родила сына Василия (родился 2 марта, умер 6 мая 1563 года), а Мария Нагая – сына Дмитрия (1582–1591).

Цепь трагических неудач и несчастий преследовала Царя Иоанна и его детей. Первый сын Дмитрий – радость и надежда отца – трагически погиб: его «уронила» в реку нянька, и хотя малютку быстро извлекли на берег, но уже бездыханного. Умерли в малолетстве три дочери. В 1581 году, 19 ноября, скончался на двадцать восьмом году жизни сын, наследник Престола Иоанн Иоаннович.

Эта смерть до сих пор служит поводом для безапелляционных обвинений Первого Царя в «садизме» и «душегубстве». Царь убил собственного сына! Таков самый распространенный тезис, утвердившийся в литературе еще со времен Н. М. Карамзина, первым подробно описавшего этот трагический эпизод. По мнению «последнего летописца», сын вызвал у Царя вспышку гнева с тем, что хотел возглавить войско для войны с польскими захватчиками, в то время как Царь стремился заключить мир. Далее следовала патетически-драматическая сцена в стиле древнегреческой трагедии. Якобы Царь Иоанн «в волнении гнева» закричал: «Мятежники! Ты вместе с боярами хочешь свергнуть меня с престола!» Затем Царь «дал несколько ран острым жезлом своим и сильно ударил им цесаревича в голову. Сей несчастный упал, обливаясь кровию. Тут исчезла ярость Иоаннова. Побледнев от ужаса, в трепете, в исступлении он воскликнул: «Я убил сына!» – и кинулся обнимать, целовать его; удерживая кровь, текущую из глубокой язвы; плакал, рыдал, звал лекарей; молил Бога о милосердии, сына о прощении. Но суд небесный свершился. Цесаревич, лобызая руки отца, нежно изъявил ему любовь и сострадание...».

Яркая, пронзительная по выразительности картина! Это просто готовая сценография для исторического полотна, которое и создал в 1885 году художник-передвижник Илья Ефимович Репин (1844–1930), назвав его «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». Это грандиозное произведение – 2 на 2,5 метра – считается живописным шедевром и украшает собрание Государственной Третьяковской галереи в Москве.

Николай Михайлович Карамзин обладал богатым воображением и мастерством художественного слова и сумел запечатлеть собственный взгляд на историческое действие, которое в данном случае ни на чем, кроме фантазии историографа, не было основано. И. Е. Репин живописно воплотил этот вымысел на полотне. Мрачно-кровавый фон картины, а в центре – старик с безумным выражением лица, обнимающий сильными костлявыми руками бессильно распластанное тело молодого человека. А на голове Цесаревича, в области левого виска, кровавая рана и струится кровь, которую тиран-убийца прикрывает своей рукой^'*.

Художественное произведение оказало на современников и потомков просто какое-то магическое действие. За полотном в обиходе утвердилось совершенно привольное название: «Иван Грозный убивает своего сына». Репродукция картины воспроизводится в большинстве изданий, где говорится о времени Первого Царя, и даже – в школьных учебниках^"*^. Художественный вымысел получил как бы документальную сатисфакцию.

Создателем грязного вымысла об Иоанне Грозном как о «сыноубийце» стал ненавистник Православия и России иезуит Антонио Поссевино (1534–1611). В 1582 году он побывал в Москве, где в присутствии Иоанна Грозного провёл «диспуты о вере», проиграв Царю в этом противостоянии по всем статьям. Потом он написал сочинение о России, где дал волю своей уязвленной гордыни: он не только не смог склонить Русского Царя к унии с Католицизмом, то есть подчинить Православие Риму, но и не добился никаких преференций для католиков в России. Примечательно в этой истории то, что сплетня иезуита стала чуть не хрестоматийной для многих авторов, воссоздававших исторический портрет Первого Царя...

О «Иоанне младом» сохранилось немного подлинных сведений. Известно, что отец очень заботился о его воспитании, сам просвещал его в Писании, брал собой постоянно в паломничества по святым обителям. Иоанн Иоаннович вырос образованным, духовно зрелым человеком. В 1579 году, через год после прославления, он написал канон преподобному Антонию Сийскому и переработал его Житие^^^.

С детства Царь приучал Цесаревича к «государеву делу ». Сын постоянно следовал за отцом: в военных походах, на приемах послов. Имеются указания и на то, что присутствовал он и на некоторых казнях царских врагов. Наследник престола должен был с малолетства знать, что враги Царя – враги Христа, к ним не может быть милости или снисхождения.

Сын никогда не перечил воле отца даже в вопросе выбора невесты. Был женат трижды. В 1571 году на Евдокии Сабуровой, которая в том же году была пострижена в монахини. Второй раз, в 1574 году, опять по воле отца. Цесаревич женился на дочери рязанского сына боярского М. Т. Петрово-Солово – Феодосии. Как и в первом случае, в связи с бесплодием вторая жена была в 1579 году пострижена в монахини. В третий раз, в 1580 году, Иоанн Иоаннович женился на Елене, дочери И. В. Шереметева. В конце 1581 года в этой семье ожидалось появление ребенка. И так случилось, что Цесаревича не стало, а Елена разрешилась от бремени мертворожденным. Иоанн Грозный так и не увидел появления внука... в начале ноября 1581 года Царевич заболел и решил предпринять паломничество в Кирилло-Белозерский монастырь. Существуют даже упоминания, правда весьма туманные, что он хотел принять в монастыре постриг. По дороге в далекую обитель Царевич остановился в любимой отцом резиденции – Александровой слободе недалеко от Владимира. Там якобы и произошла ссора с отцом, во время которой Царь ударил его посохом и через несколько дней, 19 ноября 1581 года, Иоанн Иоаннович скончался. Причина ссоры неясна, хотя некоторые уверены в подлинности расхожей версии.

«Царь зашел в покои сына и увидел лежащую на скамье его беременную жену в нижнем платье (на женщине должно было быть не менее трех рубах, чтобы считаться одетой). Царь начал колотить сноху посохом. На шум в комнату вбежал сын и якобы бросил отцу упрек: “Ты без всякой причины отправил в монастырь моих первых жен, а теперь ты и третью бьешь, чтобы погиб сын, которого она носит в чреве”. Грозный действительно не хотел наследника от Шереметевой. От побоев она разрешилась от бремени уже в следующую ночь, но внук Царя родился мертвым. Избил Царь и сына, пытавшегося защитить жену. Иван был тяжело ранен в голову и на пятый (по другому источнику на одиннадцатый) день – 19 ноября – умер»^"*®.

Таково умозаключение современного автора, которому доступны все существующие материалы. Со времени написания Н. М. Карамзиным исторической эпопеи «История государства Российского» прошло без малого двести лет, но фантазии все еще не оставляют сочинителей. В сцене ссоры – прямая речь и восклицания героев, приводимые до сего дня в различных сочинениях, не более чем игра воображения. Нет ни одного документа, который подобное бы подтвердил. Ни на чем не основаны и уверенные заявления, что «Грозный не хотел наследника от Шереметевой».

В русских летописях, где упоминается смерть царского сына, нет ни звука об убийстве. «Преставился Царевич Иоанн Иоаннович» («Московский летописец»); «в 12 час ночи лета 7090 (1581) ноября в 17 день преставление Царевича Иоанна Иоанновича» («Пискаревский летописец»); «Того же (7090) года преставился Царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе» (Новгородская четвертая летопись); «не стало Царевича Иоанна »(«Морозовская летопись »). И никаких тебе обличений, ни лобзаний рук, ни потоков крови.

Кстати, о крови. В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты захоронения Иоанна Грозного и его сыновей Иоанна и Федора, а затем был проведён тщательный анализ останков. Останки Царевича Иоанна сохранились лишь частично; полностью был утрачен череп, так что уставить повреждения головы не удалось. Зато сохранились волосы ярко-желтого цвета 5–6 сантиметров длиной. Так вот, анализ их показал, что признаков «наличия крови на волосах не обнаружено Трудно сомневаться в том, что медико-биологические методы изучения могли «пропустить» микроскопические кровяные отложения на волосах, тем более если верить историкам-фантастам, что она якобы «лилась ручьем».

Откуда же появились монологи и диалоги, всевозможные «красочные детали», которые со смаком тиражируются уже несколько веков? Ответ существует: из записок иностранцев. Это, как уже упоминалось, один из самых сомнительных и тенденциозных источников. Все, почти все, это признают, но тем не менее широко черпают «исторические сведения» из потока наблюдений различных иноземцев, как современников Иоанна Грозного, так и тех, кто оказался на Руси через годы и десятилетия после смерти Первого Царя.

Уместно заметить, что «записки » эти интересны в той части, где содержатся личные наблюдения и впечатления; подобные свидетельства имеют несомненную историческую ценность. Но одновременно все они, буквально все, содержат множество лживых утверждений; порой это просто грязный поток домыслов. Вот из этого «источника» большей части и черпаются авторами «факты» о событиях русского политического закулисья.

Как правило, иностранцы не понимали русского языка – исключения тут единичны – и черпали свои сведения от людей, главным образом тех же иностранцев, которые в царские чертоги если и приглашались, то в исключительных случаях, а в закулисную жизнь Русского двора посвящены никогда не были.

Первым версию об убийстве Царевича огласил, что называется, «на всю Европу» иезуит и личный представитель римского папы Григория III Антонио Поссевино, посетивший Москву в 1582 году. Сколько-нибудь подробный разговор о политических и клерикальных мотивах этой миссии здесь неуместен; ограничимся только пассажем из записок иезуита, касающимся случая в Александровой слободе:

«В одном из своих припадков ярости он (Царь) 19 ноября 1581 года убил своим посохом любимого сына, о котором только и могла идти речь как о наследнике престола. Наследник упрекал отца в жестоком обращении с его женой. По приказу отца наследник дважды должен был развестись с женами, ибо они не рожали ему сына; в угнетенном состоянии духа он заговорил с отцом на повышенных тонах, и Иван пришел в ярость

Поссевино несколько недель пребывал в Москве. Окруженный почетом и вниманием, он не мог долго находиться вне поля зрения многочисленных приставленных к нему русских слуг и вельмож. Никто из русских не стал бы разговаривать с иностранцем о внутренних делах, да еще обсуждать личную жизнь Царя, тему, закрытую раз и навсегда для обсуждения. Поссевино и до прибытия в Москву и потом много общался с польским Королем Стефаном Baтopпeм^^S встречался и с русскими эмигрантами, обретавшимися в Аитве и Польше. Очевидно, там, в среде эмигрантов-отщепенцев, он и почерпнул свои «знания о событии».

Иную, еще более неправдоподобную интерпретацию события дал упоминавшийся Джером Горсей. Он ничего не говорит о жене Царевича и выставляет в качестве главной причины ссоры Царя с сыном заступничество последнего за «казненных по приказу Иоанна», но не только. «Кроме того. Царь испытывал ревность, что его сын возвеличится, ибо его подданные, как он думал, больше его любили Царевича. В порыве гнева он дал ему пощечину (метнул в него копьем). Царевич болезненно воспринял это, заболел горячкой и умер через три дня»^^^.

Замечательная по своей невежественности деталь: за последние пять лет правления Иоанна Грозного на Руси по его приказу не был казнён ни один человек, но «вездесущий» и «всесведущий» иностранец об этот просто не ведал.

Английский «ловец удачи» Джильс Флетчер (ум. 1610), издал в 1591 году в Лондоне книгу «О Русском Государстве». Он приехал в Россию при Царе Федоре Иоанновиче в ноябре 1581 года и пытался осуществить выгодную комбинацию: добиться монополии на торговлю с Россией. Из этого ничего не вышло, «дельце провернуть» не удалось, и через семь месяцев раздосадованный англичанин покинул ненавидимую им страну, а потом и написал книгу-пасквиль, в которой упомянул и о смерти Царевича Иоанна.

По словам купца-неудачника, он был «лучшим» из всех сыновей Грозного. Скончался же он «от головного ушиба, нанесенного ему отцом его в припадке бешенства палкой или (как некоторые говорят) от удара острым концом ее, глубоко вонзившимся в голову. Неумышленность его убийства доказывается скорбью и мучениями по смерти сына, которые никогда не покидали его до самой могилы »^^^ С последним утверждением этого заезжего «знатока России» нельзя не согласиться.

Французский наемник Жак Маржерет, служивший с 1600 года при Царе Борисе Годунове, а затем при Лжедмитрии I, покинул Россию в 1606 году, вернулся во Францию, где написал сочинение о Московском Царстве. Там много рассказано о русских правителях, в том числе и передана версия о гибели Царевича Иоанна.

«Иван Васильевич женат был семь раз, вопреки своей религии, которая разрешает вступать в брак только три раза; у него были три сына. Ходит слух, что Царь собственноручно умертвил старшего сына. Но это случилось по-другому. Хотя Иван бил сына концом палки, окованной четырехгранным железным острием в виде жезла – каковую палку никто не смел иметь, исключая Государя... и хотя Царевич и был ранен, однако же умер не от удара, а уже после во время путешествия на богомолье »^^^.

Маржерет не говорит о слухах об отравлении Царевича, которые широко циркулировали тогда, а через несколько веков получили и определенное документальное подтверждение. Медико-биологическая экспертиза останков Царевича, проведенная через четыреста лет, установила, что они содержат превышение содержания ртути в 32 раза выше допустимого, содержание же мышьяка превышено в 3,2 раза! Удивительно, что и после опубликования этих данных многие авторы обошли их стороной, не удостоив вниманием. Карамзинская история с посохом все еще господствует на страницах Грозненианы.

Голландский купец Исаак Масса (1587–1635) дважды по торговым делам посещал Москву и подолгу в ней жил; первый раз он приехал в 1601 году и основал торговлю шелком. Имея обширный круг знакомств, главным образом среди иностранцев, он собирал все сведения о загадочной стране России, а потом пересказал их в своей книге, написанной в 1610–1611 годах. Приведена здесь и версия о гибели старшего сына Иоанна Грозного, причем событийная канва значительно разнится с изложениями и Поссевино, и Горсея.

По мнению голландского негоцианта. Грозный убил сына потому, что тот намеревался встать во главе войска во время войны с крымцами. Царь разгневался на сына и ударил его посохом, отчего тот и умер. Далее Масса привел и неведомые другим иностранным рассказчикам слухи. «Говорят, отец подозревал, что его сын, благородный молодой человек, весьма благоволил к иноземцам, в особенности немецкого происхождения. Часто доводилось слышать, что по вступлении на престол он намеревался приказать всем женам благородных носить платье на немецкий лад. Эти и подобные им слухи передавали отцу, так что он стал опасаться сына»^”. Нет нужды доказывать, что подобные суждения – всего лишь злонамеренные измышления.

Когда 18 марта 1584 года скончался неожиданно для всех Иоанн Грозный, то в живых оставались два его сына. Сын от Анастасии Романовой Фёдор Иоаннович, двадцати семи лет от роду, и сын от Марии Нагой Дмитрий Иоаннович, которому не исполнилось и двух лет (родился 19 октября 1582 года). Вопроса о преемнике в тот момент не возникало. Ещё при жизни Иоанн Грозный заставил бояр и ближних родственников присягнуть на верность Царевичу Фёдору.

Фактически Фёдор наследником стал ещё в 1581 году, после кончины своего брата Иоанна Иоанновича, однако. Первый Царь, зная изменчивые нравы «мужей государевых» – боярства и мало им доверяя, захотел связать их крестоцеловальной клятвой ещё при своей жизни. Фёдор Иоаннович взошел на престол без особых затруднений, венчался на Царство 31 мая 1584 года и оставался Монархом почти четырнадцать лет.

Русская династическая традиция неизбежно создавала иерархическую проблему, дававшую о себе знать давно, а при Фёдоре Иоанновиче начавшую обостряться снова. Женитьба властелина на подданной невольно поднимала авторитет и родни избранницы. Близкие родственники невесты, а потом и жены Царя приобретали статус «царских сродников», получали иерархические преимущества, которых не имели самые родовитые и именитые представители русской аристократии. Спесь, гордыня «именитых», их «возмущения» неизбежно создавали напряжение среди вельмож; плодились интриги. Складывались противостояния, которые неоднократно создавали драматические коллизии при Русском дворе.

Иоанн Грозный, сам не раз испытавший на себе, сколь злобной, долгой, непримиримой и опасной может быть аристократическая спесивая фронда, в конце концом сумел одержать хоть и не окончательную, но вполне зримую победу на этом направлении. Аристократия была сокрушена и запугана настолько, что в последние годы правления Первого Царя остатки разгромленных боярских кланов, что называется, и пикнуть не смели о своих «возмущениях» по поводу преимуществ какого-то лица «не по чину».

Когда Царь Иоанн в сентябре 1580 года женился на представительнице «незнатного рода » Нагих, «худородной девице » Марии, то никто из боярства и не думал перечить. Наверное, где-то в кругу доверенных, «своих», вельможи и роптали, но эти голоса звучали так тихо, так приглушённо, что никто их и не расслышал и никто их не зафиксировал.

Совсем иначе дело обстояло при первом браке Иоанна Васильевича в феврале 1547 года, когда он обвенчался с Анастасией Захарьиной-Юрьевой (Романовой). Тогда чуть ли не всё боярское окружение возроптало, ему и в лицо говорили, что «Царь берёт в жены холопку». А уж что за глаза говорили и делали, того и перечесть невозможно. Иоанн Грозный всегда был уверен, что «любую» ему «боголюбивую» Анастасию извели, изжили со света его враги из среды близких бояр и служителей.

Предчувствие его не обмануло; неопровержимые факты на сей счёт были добыты... через четыреста лет. При вскрытии гробницы и биохимическом исследовании останков Первой Царицы в 1995 году выяснилось, что в её костях обнаружено огромное содержание солей ртути – 0,13 мг при норме 0,04 мг. Ответ экспертов был однозначным: Анастасия была отравлена^^^..

Последняя жена Иоанна Грозного Мария Нагая, происходила из рода, возвышение которого началось в середине XVI века. Считается, что род Нагих происходит от Ольгерда Преги, который переехал из Дании в Россию в 1294 году и поступил на службу к Великому князю Михаилу Ярославовичу Тверскому (1271–1318), погибшему в Орде и причисленному к сонму святых в 1549 году в лике благоверного. Ольгерд принял Православие с именем Дмитрий и женился на родной сестре Великого князя. Его правнук Семён Григорьевич получил прозвание Нога (Нага). Есть упоминания, что он числился уже боярином у Великого князя Иоанна III, переехав из Твери в Москву в 1495 году. От него и пошёл род Нагих. Возможно, что, как часто бывало в ту эпоху, прозвище, ставшее фамилий, обыгрывало какой-то физический признак или недостаток. В старом русском языке слово «нога» означало не только часть человеческого тела, но и указывало на деревянный протез, заменяющий утраченную нижнюю конечность^^^.

Никакими известными делами и заметными служениями Нагие себя не проявили, и об их общественной деятельности до начала XVI века сведений в летописях не встречается. Первое точное свидетельство датировано 1509 годом, когда Михаил Иванович Нагой (ум. 1525) был пожалован в ловчие^^^ Его сын Фёдор Михайлович Нагой впервые упоминается в чине свадьбы Иоанна Васильевича и Анастасии под 1547 годом, а в 1551 году фигурировал в третьей статье московского списка «лучших детей боярских».