Текст книги "Поэтические воззрения славян на природу - том 1"
Автор книги: Александр Афанасьев
Жанр:
Культурология
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)
Так изобразил поэт удары грома и блеск молний. Дочь Зевса, воинственная Афина, владела такою же эгидою, в средине которой помещалась голова Горгоны, страшная своими убийственными взорами. Намеки на подобное представление тучи огненным щитом встречаются и в русских сказках (сравни выше, стр. 110– I).[2165]2165
В сборнике монгольских сказок (Шидди-Кур, в Эти. Сб., VI, 42) говорится о козлиной шкуре: если ударить по ней слегка – пойдет небольшой дождь, а если сильно – то проливной.
[Закрыть] Так как древнейший язык употреблял одинаковые названия и для звериной шкуры, и для животных, покрытых мохнатою шерстью, то арийское племя не только признавало в облаках небесное руно, но и сверх того олицетворяло их бодливыми баранами, резвыми овцами, прыгающими козлами и козами. И баран, и козел известны своею похотливостью в весеннюю пору, это характеристическое свойство их народная фантазия сблизила с плодотворящею силою весенних грозовых туч, испускающих из себя семя дождя: сравни ярь – весна, ярость – похоть, Ярило – дождящий Перун, ярка, ярочка – овца, серб, јарац – козел, јарица – молодая коза, јарина – овечья шерсть;[2166]2166
Срп. рјечник, 247.
[Закрыть] подобно тому санскр. vrszan – прозвание Индры, дождевое облако и козел. Но если в применении к самцам, оплодотворителям стад, дождь принимался за плотское семя, то в применении к самкам в нем видели молоко, проливаемое небесными овцами и козами. Белые облака, являющиеся в жаркие летние дни на небе, до сих пор называются у немцев schäfchcn,[2167]2167
Diе Götteiwelt, 18, 276: «schwechen die lichtweiszen Ummerwolken am ilimmel, so sagt man in der Mark: Frau Ilolla treibt ihro Schafe aus».
[Закрыть] на Руси – барашками, а у болгар овцами Ильи-пророка.[2168]2168
Каравел., 240.
[Закрыть] Об этих облаках-барашках в Германии выражаются: «der Herrgott bütet seine Schafe», «der liebe Gott füttert seine Schäfchen mit Rosenblättern».[2169]2169
Die Gоtteiwelt, 89.
[Закрыть] Народная русская загадка «бессмертная черная овечка вся в огне горит» означает темную ночь, блестящую звездами.[2170]2170
Послов. Даля, 1063.
[Закрыть] Первоначально загадка эта, по всему вероятию, прилагалась к черной туче, сверкающей молниями; но, под влия(349)нием постоянного отождествления ночного мрака с потемняющею небо тучею, означенный образ принят за метафору звездной ночи. Сияние молний, обыкновенно уподобляемое блеску благородных металлов, заставило соединить с облачным руном эпитеты золотого и серебряного. Греческий миф рассказывает о священном златорунном баране, который бегал по воздуху над широкими морями и сушею: баран этот увёз детей Нефелы (– облако; дети, рождаемые облаком, суть молнии) Геллу и Фрикса: первая, подобно Гефесту, упала в море, а последний принес барана в жертву Зевсу, т. е. предал его сожжению в пламени грозы; золотое же руно Фрикс пригвоздил к дубу (в священной роще Арея), где оно висело оберегаемое страшным драконом и «блистало, как облако, облитое золотистыми лучами утренней зори».[2171]2171
Der Ursprung der Myth., 220; Мифы классич. древности, 1,189.
[Закрыть] Славянские сказки также знают баранов и овец с золотой и серебряной волною,[2172]2172
Нар. сл. раз., 80; Срп. прилов., 12.
[Закрыть] как знают они и козу золотые рога, тождественную той быстрой златорогой и медноногой лани, которую изловил Геркулес. Польское предание упоминает о крылатых овечках, на которых спасалась от нечистого духа царевна, несясь по воздуху. Сверх того, сказочный эпос упоминает про чудесного козла и овцу, которые, подобно мифическим коням, рассыпаются златом и серебром.[2173]2173
Ск. норв., 1,7; Глинск., IV, 113-4,124; Пов. и пред., 117.
[Закрыть] Разя тучи, молния проливает из них дождевую влагу; так как, с одной стороны, рога животных издревле употреблялись вместо пиршественных кубков, а с другой, рог был символом молнии, то отсюда возникло представление о роге изобилия, рассыпающем на землю цветы и плоды. Греческий миф рассказывает о козе Амалтее, питавшей младенца-Зевса; в благодарность за то – Зевс поместил ее с двумя козлятами на небо, где они и блестят ярким созвездием. Литовцы одной из звезд дают название «Перкуновой козы»; а русские сказки говорят о многоочитых козах, приставленных на небе сторожить божьи яства. Сломленный рог Амалтеи обладает чудным свойством давать все, что только душа пожелает. В руках наяд роги заменяют урны, проливающие на землю благодатный дождь; то же значение имеют роги в руках валькирий, обязанных угощать богов и блаженных героев бессмертным напитком,[2174]2174
Der Ursprung der Myth., 201-2; Черты литов. нар., 69; Н. Р. Ск., IV, стр. 34–35.
[Закрыть] и рог Святовитов, по которому гадали о будущем урожае. Предания индоевропейских народов ставят барана и козла в близкую связь с богом-громовником: в гимнах Ригведы Индра называется бараном;[2175]2175
Orient und Occid., год 1,1,17; III, 389.
[Закрыть] Зевс представлялся иногда с головою этого животного,[2176]2176
Andeut eines Systems der Myth., 194.
[Закрыть] Гермес ездил на баранах, а на празднествах Вакху значительная роль принадлежала козлу; по указаниям скандинавской мифологии, баран был посвящен Геймдаллю,[2177]2177
Die Götteiwelt, 259.
[Закрыть] а в громовую колесницу Тора запрягались два козла, которые мчались с нею по небесным пространствам: из-под их копыт летели молниеносные искры, стук быстро вертящихся колес производил громы. Духи неистового воинства, по свидетельству некоторых саг, несутся по воздуху на козлах.[2178]2178
D. Myth., 168,304; Симрок, 256; Die Götterwelt, 128,188.
[Закрыть] В Младшую Эдду занесено сказание: как однажды Тор, в сообществе с хитрым Локи, отправляясь на подвиги против великанов, остановился ночевать в доме простого крестьянина. Желая утолить голод, небесный гость убил своих упряжных козлов, сварил их мясо в котле и пригласил хозяев разделить с ним ужин, но вместе с тем приказал, чтобы (350) они бережно складывали оглоданные кости в козлиные шкуры. Сыну крестьянина (Тиальфи) вздумалось из кости от задней ноги попробовать мозгу, и он расколол ее ножом. На другое утро Тор освятил козлиные шкуры своим молотом, и оба козла тотчас же воскресли бодрые и невредимые, только один с хромою заднею ногою.[2179]2179
Симрок, 271; о значении хромой ноги см. гл. XXII.
[Закрыть] Падшие в битвах герои, наслаждаясь в валгалле блаженством, участвуют в трапезе богов, пьют бессмертный напиток (мед), добываемый из сосцов всегда доящихся коз, и едят вкусного вепря (о вепре, как олицетворении тучи, см. гл. XIV), который хотя и подается на стол ежедневно, но никогда не умаляется: что бывает съедено в продолжение дня, то за ночь опять вырастает. Этим сказаниям соответствует индийское верование о корове – общей матери и кормилице всего сущего, рассеченное мясо которой подавалось на божественных пирах и которую каждый раз после того грозовые духи (Ribhys) вновь создавали из ее снятой кожи.[2180]2180
Die Götterwelt, 50,158. То же рассказывается о корове, которою питаются духи неистового воинства (ibid, 117). Наши сказки (Н. Р. Ск., VII, стр. 188) упоминают про диво дивное, как оживает убитый медведь или заяц (и тот, и другой принимаются за олицетворения грозы).
[Закрыть] Так дождевые тучи, пожираемые во время грозы богом-громовником, снова восстают из паров и туманов и заволакивают небо своими темными, подобными шкурам покровами. Мифические предания о Торовых стадах-тучах в христианскую эпоху получили легендарную обстановку и послужили материалом для прекрасных поэтических рассказов, связанных с именем Спасителя. Странствовали некогда Христос и св. Петр, говорит немецкая легенда, и случилось им зайти на отдых к бедному мужику, у которого только и было, что одна овца. «Мы пришли издалёка, – сказали они, – и так утомлены, так голодны, что, конечно, должны умереть, если не подкрепим себя мясом». Бедный почувствовал к ним сострадание, убил свою овцу, разложил огонь и приготовил жареное. После угощения Христос велел собрать все кости и положить их в овечью шкуру, и потом все легли спать. Ранним утром поднялись святые странники, благословили бедняка и тихо удалились. Когда проснулся крестьянин, он увидел перед собою большое стадо овец, и впереди всех стояла та самая, которую вчера он зарезал для своих гостей.[2181]2181
Гальтрих, 67–70.
[Закрыть] Подобный рассказ известен и в нашем народе:[2182]2182
Эрленвейн, 108-9.
[Закрыть] добродушный бедняк режет для трех таинственных странников свою единственную телушку; по окончании трапезы один из гостей собирает оглоданные кости, выходит на двор и начинает раскидывать их по всем закутам – и вдруг, откуда что явилось! наполнились закуты славными черкасскими быками.
Долгое время после того, как уже было позабыто о поэтическом представлении облака бараном и козьей шкурою, и тот и другая употреблялись в религиозных обрядах, как предметы, таинственным влиянием которых можно вызывать дожди. В Беотии на праздник Гермеса один избранный юноша носил по городу или деревне ягненка; этим обрядом надеялись приманить грозу, которая бы дождевыми ливнями освежила летний зной, производящий засуху и моровую язву. Из того же источника возникла ежегодная процессия, при начале песьих дней, на вершину горы Pelion к святилищу Зевса, причем знатные юноши покрывались шкурою жертвенного барана; процессия совершалась с целию вымолить дождь и умерить палящий зной. В Германии верят, что пожар, происшедший от удара молнии, может быть потушен коровьего шкурою.[2183]2183
Die Götterwelt, 23.
[Закрыть] Представление грозовых туч шкурами быков находит (351) яркое подтверждение в следующих стихах Гомера: когда спутники Одиссея убили солнцевых быков -
Основной смысл предания – тот: молнии разят небесных быков и жарят их в своем пламени, кожи-облака движутся по воле вихрей и издают громовые звуки.[2185]2185
Другое сказание: сатир Марсий, воспользовавшись флейтою, которую бросила Минерва, надумал состязаться в музыкальном искусстве с Аполлоном; Марсий признан был побежденным, и Аполлон снял с него с живого косматую шкуру, т. е. при песнях грозы бог-громовник снимает с своего противника облачную шкуру, кровь и слезы, проливаемые сатиром, означают дождь– Der Ursprung der Myth., 232-3.
[Закрыть] На Руси существует любопытное поверье: если в лунную ночь на святках пойти к проруби, разостлать на льду воловью или коневую кожу и, сидя на ней, смотреть в воду, то нечистая сила поднимет кожу, понесет ее по воздуху и покажет все, что должно случиться в будущем.[2186]2186
Абев., 149; Терещ., VII, 244-6; Зам. о Сибири, 65. Гримм указывает на германский обычай надевать на себя шкуру только что убитого животного и, приходя к водопаду, угадывать будущее по шуму льющихся вод.– D. Myth., 1069.
[Закрыть] В этом поверье слышится воспоминание о коже-облаке, на котором, словно на ковре-самолете, носятся по поднебесью вещие духи, обладающие высоким даром предвидения. Древнейшим воззрением на облака и тучи, как на звериные шкуры, объясняются разнообразные предания об оборотнях; не входя в подробности этого вопроса, которые будут разобраны в следующих главах, мы остановимся на одном сказочном мотиве. Идут (повествует народная сказка) двое сироток – брат Иванушка и сестрица Аленушка. Захотелось Иванушке пить: «сестрица, я пить хочу!» – Подожди, братец; дойдем до колодца. Шли-шли, солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Стоит коровье копытцо полно водицы. «Сестрица! я хлебну из копытца». – Не пей, братец; теленочком вскинешься! Дальше идут – стоит лошадиное копытцо с водою, за тем баранье и наконец козье. Сестра запрещает брату пить, чтобы не превратиться в жеребенка, барашка и козлика. Брат не вытерпел, напился из козьего копыта и оборотился козленочком.[2187]2187
Н. Р. Ск., III, 45.
[Закрыть] Все эти животненные образы: корова, конь, баран и коза – представления метафорические; вода, наполняющая следы их копыт, указывает на те живые ключи, которые бьют из-под ног Перуновых коней, или попросту – на дождь, проливаемый тучами. Напиваясь из таких ключей, сказочный герой сам облекается (оборачивается) в облачную одежду и чрез то принимает на себя звериное подобие.[2188]2188
Немецкая сказка (сборн. Грим., 11) такое превращение приписывает чарам, совершенным ведьмою (облачной женою) над колодцами и родниками.
[Закрыть] На Украине есть сказка о девушке-наймичке, которая, ворочаясь с поля и чувствуя сильную жажду, увидела на дороге две ступни, наполненные водою, и, напившись из них, тотчас забеременела: были то ступни божий (stopy boze), т. е. там, где шествует Перун, льются дождевые потоки, действием которых чреватеет мать сыра земля и производит плод.[2189]2189
Lud Ukrain., 1,305–327. Точно так в валахской сказке о Флориане и в русской об Иване Водовиче оба эти герои зарождаются от воды, выпитой их матерями.
[Закрыть]
С мехами и овечьей шкурою, как символами дождевых облаков, соединяются счастливые приметы. Вывороченный тулуп, овчина и соболи предохраняют жениха и невесту от действия нечистой силы и злых чар, наделяют их плодородием, сча(352)стием и богатством: те же самые дары сулит и дождь, оросивший юную чету в день свадьбы. В старину сажали жениха и невесту на соболях и обмахивали лисьими и куньими хвостами;[2190]2190
Терещ., VII, 238: На Святках девицы ходят ночью в баню и, отворив двери, оборачиваются к ним задом, с таким приговором: «шени меня куньим хвостом по голой части!» Если почудится им прикосновение чего-нибудь мохнатого – это предвещает богатую жизнь замужем.
[Закрыть] в деревнях до сих пор усаживают их на разостланном тулупе; мать невесты встречает новобрачных в вывороченной шубе, причем поется следующая песня:
В некоторых уездах молодые первую ночь проводят в овчарне или скотной избе.[2192]2192
Учен, записки Моск. универс. 1836, XI, 366.
[Закрыть] Идучй на сватовство, встретить корову или свинью – считается за доброе предзнаменование; при такой встрече животным этим отвешивают поклоны.[2193]2193
Пермск. Сборн., I, отд. 2,8.
[Закрыть] Новорожденного ребенка, чтобы он оставался жив и здоров, кладут на черную овчину.[2194]2194
Пассек, II, 26.
[Закрыть] Если желаешь, чтобы наседка вывела здоровых цыплят, то клади под нее яйца в то время, когда скот ворочается с поля;[2195]2195
Нар. cл. раз., 159.
[Закрыть] кладя яйца под наседку, советуют брать их из чего-нибудь мохнатого, или вместо того – хозяйка должна прикладывать их наперед к своему половому органу: тогда ни одно яйцо не пропадет даром.[2196]2196
Абев., 260.
[Закрыть] В Воронежской губ. на Рождество Христово стелют на лавку шубу и просят священника, пришедшего со крестом, сесть на нее; от этого, по мнению крестьян, наседки будут охотно садиться на яйца и ни в одном из них не замрет зародыш.[2197]2197
Ворон. Г. В. 1851,11.
[Закрыть]
Олицетворяя грозовые тучи быками, коровами, овцами и козами, первобытное племя ариев усматривало на небе, в царстве бессмертных богов, черты своего собственного пастушеского быта: ясное солнце и могучий громовник, как боги, приводящие весну с ее дождевыми облаками, представлялись пастырями мифических стад. В Ведах богиня Зоря (= весеннее солнце) и громовержец Индра выгоняют на небесные пастбища свои облачные стада, напояющие землю молоком росы и дождя. По преданию греков, светлый Гелиос пас тучных быков и баранов на злачных равнинах Тринакрии и во время дневного своего странствования любовался на них с высокого неба; за умерщвление этих солнцевых быков, как за страшное святотатство, спутников Одиссея постигла безвременная гибель в пучинах взволнованного моря.[2198]2198
Одисс., ХII, 127–140,380-3.
[Закрыть] Аполлон, как повествуют древние сказания, двенадцать месяцев сряду пас стада царя Адмета, и его нередко изображали с овцою на плечах. Та же идея пастырства соединялась с солнцем и литовским племенем, как это видно из следующей песни:
Гониглис-божок!
Паси мою корову,
Паси моего бычка,
Не пускай вора-волка. (353)
Пасу, пасу мои овечки;
Тебя, волк, не боюсь:
Бог с солнечными кудрями,
Верю, тебя не допустит.
Ладо, Ладо-солнце![2199]2199
Черты литов. нар., 130. По свидетельству Дитмара, у славян был такой обычай: пастух ходил по дворам с палкою, рукоятка которой изображала руку, держащую железный шар, и кричал: Гонило, стережи! Делалось это для охранения стад от волков. – Костомар. С. М., 77.
[Закрыть]
Краледворская рукопись называет богов пастырями (spasy – от глагола пасти), такое значение в наших преданиях присваивается месяцу и богу Волосу или Велесу. Народная русская загадка о месяце, затемненном тучами, говорит: «јихав чумак, та и став; бо волив потеряв»; другие загадки о месяце и звездах выражаются так: «есть поле сиянское (от глагола сиять, т. е. небо; под влиянием созвучия эпитет этот часто переделывается в сионский), много в нем скота астраханского (вар. монастырского, один пастух – словно ягодка» (или: «а пастух вышинский»); «поле не меряно, овцы не считаны, пастух рогатый». Выше мы указали, что месяц олицетворялся быком или коровою; здесь же дается ему человеческий образ, и вместе с тем он является или чумаком, который едет на волах, или пастухом, который пасет небесное стадо. Стадо это – бесчисленные звезды; метафорический язык загадок называет их овцами и козами: «бегли овцы по калинову мосту (вар. катилися каточки по ясному мосточку, мост = небо), увидали зорю – покидались в воду» или: «шли козы по мосту, увидели зорю – попрятались в воду»,[2200]2200
Сементов., 6; Послов. Даля, 1060-1.
[Закрыть] т. е. при восходе солнца звезды исчезают, скрываясь в воздушном океане. Постоянный эпитет: «ярки звезды» возбуждал в уме представление об овцах (ярки, ярочки) и козах (јарац, јарица) и наводил фантазию на указанное уподобление. Чтобы овцы дали обильный приплод, овчары становятся на руно[2201]2201
Сахаров., II, 13.
[Закрыть] и окликают звезды: «как по поднебесью звездам несть числа, так бы у раба такого-то уродилось овец болей того» (см. стр. 99). Сербская песня «Дјевојка и сунце», в которой девица спорит о красоте с солнцем, сравнивает ясные звезды с овцами: красота моя, – говорит гордая дева, – превосходит и месяц и звезду-преходницу (Венеру), что глуяет по небу, словно пастух с белыми овцами:
Такое воззрение на звезды, как на стадо, пасущееся под надзором пастуха-месяца, находим и у немецких поэтов, и в сказаниях античных народов.[2203]2203
Sonne, Mond u. Sterne, 268.
[Закрыть]
Имя Волоса упоминается: а) в Несторовой летописи: «а Ольга водиша и мужий его на роту; по рускому закону клашася оружьем с воим, и Перуном богом своим, и Волосом-скотьим богом»; b) в договоре Святослава с греками: «да имеем клятву от (354) бога, в его же веруем – в Перуна и в Волоса-скотья бога»;[2204]2204
П. С. Р. Л., 1,12,31.
[Закрыть] с) в житии св. Владимира, сочиненном Иаковом-мнихом (XI в.): «а Волоса-идола, его же именоваху скотья бога, веле в Почайну-реку въврещи»[2205]2205
Христ. Чтен. 1849, II, 332.
[Закрыть] – известие, повторенное потом в Макарьев-ских чети-минеях и в торжественнике Румянцевского музея (XVI в.);[2206]2206
Сахаров., II, 12; Оп. Румян. Муз., 697.
[Закрыть] d) в Слове о полку: «чили въспети было, вещей Бояне, Велесовь внуче!»;[2207]2207
Рус. Дост. III,28.
[Закрыть] е) в житии св. Авраамия Ростовского, где сказано, что он, поселившись близ Ростова, сокрушил жезлом своим каменный идол Белеса, которому покланялся «Чудской конец»;[2208]2208
История рус. церкви Макария, еписк. винницкого, 1,7, 203-5; Пам. стар. рус. литер., I, 221-2.
[Закрыть] сверх того, имя это встречается f) в «Хождении по мукам пресв. Богородицы» и в географических названиях некоторых местностей.[2209]2209
Ibid., III, 119. В Боснии – гора Велес (Ж. М. Н. П. 1843, т. XI, 28), во Псковской губ. – Волосово (ibid., 1838, V, ст. Прейса, 231), во Владимирской губ. – Велесово, в Винницком повете Волосов яр (Р. И. Сб., VII, 80,106), в Новгороде – Волосова улица.
[Закрыть] Сабинин настаивал на тождество Волоса с Одином, имя которого в народных воззваниях получает следующие формы: Waul (измененное Wöde, Waude). Wol, Wöld;[2210]2210
Ж. М. Н. П. 1843, X; Die Göttenvelt, 130.
[Закрыть] кн. Вяземский сближает слово Белее с греч., = – солнце;[2211]2211
Времен., XVII, 18.
[Закрыть] но оба эти производства слишком произвольны, чтобы основывать на них ученые выводы. Г. Срезневский[2212]2212
Ж. М. Н. П. 1846, VII, 52–54.
[Закрыть] признает Волоса за наименование бога-солнца и сравнивает его с Аполлоном; доказательства, приводимые им, и отрывочны и шатки. У Нестора, говорит он, второе место после Перуна занимает Хоре, а в договоре Святослава второе место за Перуном принадлежит Волосу; как Аполлон был богом музыки и песен, так в Слове о полку Боян назван Велесовым внуком; у чехов существует поговорка – «zaletet' nekam za mofek Welesu» = пропасть неведомо куда: эту неведомую страну Велесову автор отождествляет с заморским царством солнца, упоминаемым в сказках; наконец, на солнечное значение Белеса намекают, по его мнению, слова: хорутан. vletka – дождь, идущий при сиянии солнца, польск. wlodek – детская стрела с пером, и русс. обл. волотки – праздник жатвы. Но даже в том случае, если б действительно было доказано сродство сейчас приведенных речений, они столько же будут говорить за связь Волоса с солнцем, как и за связь его с грозовыми тучами; ибо стрела – символ не только солнечных лучей, но и молний, а творцом урожаев по преимуществу признавался дождящий Перун. Сказочное царство, лежащее за морем, есть, собственно, весеннее небо = блаженная страна светлых богов, омываемая водами облачного океана; царство это созидается мощными усилиями бога-громовника, который прогоняет с неба демонов зимы и своими молниями возжигает яркий светильник летнего солнца. По нашему мнению, обе формы Волос и Белее легко могут быть объяснены вышеуказанным санскр. корнем vr, var (стр. 348) и буквально означают бога-облачителя, который покрывает небо дождевыми тучами, или, выражаясь метафорически: заволакивает его облачным руном, выгоняет на небесные пастбища облачные стада. Первоначально название это было не более как один из эпитетов тучегонителя Перуна (громоносного Тура); впоследствии же, при забвении его коренного значения, оно обособилось и принято за собственное имя отдельного божества. В качестве «святого бога» Волос заведовал небесными, мифическими стадами, (355) был их владыкою и пастырем; но потом, с утратою народом сознательного отношения к своим старинным представлениям, ему приписано было покровительство и охранение обыкновенных, земных стад. В одной словацкой колядке[2213]2213
Сахаров., 1,24.
[Закрыть] слово велес употреблено в значении пастуха:
Пасли овцы пелесы
При бетлемском салаше.
Вацерад сравнивает Белеса с Паном: «Veles – Pan, curat oves oviumque magistros». В Рязанской губ. велес (велёц) означает распорядителя, укащика,[2214]2214
Обл. Сл., 23; Доп. обл. сл., 19.
[Закрыть] подобно тому, как санскр. go-pa – сначала: пастух, а потом: родоначальник, царь; от санскр. корня pä (pasco, пасти) происходят: Рап – бог пастухов у греков и римлян,[2215]2215
Преллер: Römisch. Myth., изд. 1858,366.
[Закрыть] славян, пан – господин и пастырь – не только пастух, но и священник, и царь, как пастыри народа. В христианскую эпоху покровительство домашнего скота присвоено было св. Власию, имя которого фонетически тождественно с именем Волоса (сравни: волос – влас, голос – глас; в грамоте Антония-римлянина XII в. имени Власий дана полногласная форма Волос.[2216]2216
Ист. Росс. Иерарх., III, 125.
[Закрыть] Кроме того, к такому смешению дали повод и некоторые обстоятельства из жизни св. Власия, который (как рассказывается в его житии) был пастухом и однажды совершил чудо – заставил волка возвратить похищенного им у бедной вдовы поросенка.[2217]2217
Терещ., V, 36–37; Рус, прост, праздн., III, 155.
[Закрыть] Во всей России поселяне молят св. Власия о сбережении домашнего скота, и в день, посвященный его памяти (11-го февраля),[2218]2218
С этим днем крестьяне соединяют мысль о приближающейся весне: «св. Власий, сшиби рог с зимы!». – Послов. Даля, 973.
[Закрыть] пригоняют коров к церкви, служат молебен, окропляют их св. водою и дают им есть нарочно приготовленные пышки с молочною кашею, чтобы коровы были с хорошим удоем; тогда же приносят в храм коровье масло и кладут в дар перед образом св. Власия: «у Власия и борода в масле», говорит народная поговорка.[2219]2219
Ibidem. В XII в. в Новгороде был храм св. Власия, что на Волосове (ныне Власьевская улица). – Археология, описан, церковн. древностей в Новгороде, 1,177.
[Закрыть] На иконах, изображающих этого святого, рисуются внизу коровы и овцы, подобно тому как на иконах Флора и Лавра – лошади. К нему обращаются с такою мольбою: «святой Власий! будь счастлив на гладких телушек, на толстых бычков; чтоб со двора шли – играли, а с поля шли – скакали». Для предохранения домашнего скота от несчастий в коровниках и хлевах ставят образ Власия; а во время скотского падежа, когда совершается торжественное изгнание Коровьей Смерти, обрядовое шествие («опахивание») почти всегда сопровождается иконою этого святого;[2220]2220
Вест. Евр. 1819, 1,58; Сахаров., II, 11; Рус. прост, праздн., III, 156-7; Шевырева: Поездка в Кирилло-белозер. монастырь, 1,129.
[Закрыть] в некоторых деревнях причитывают при этом следующее заклятие:
Смерть, ты Коровья Смерть!
Выходи из нашего села,
Из закутья, из двора
В нашем селе
Ходит Власий святой
Со ладоном, со свечой,
Со горячей золой. (356)
Мы тебя огнем всожжем,
Кочергой загребем,
Помелом заметем
И попелом забьем!
Не ходи в наше село;
Чур наших коровушек,
Чур наших бурёнушек,
Рыжих, лысых,
Белосисих, беловымьих,
Криворогих, однорогих![2221]2221
Моск. Ведом. 1861,195.
[Закрыть]
Ради той зависимости, в какой находятся земные урожаи от небесного молока, проливаемого стадами дожденосных туч, Волосу, наряду с характером пастушеским, придано значение бога, помогающего трудам земледельца. Когда созреет хлеб, в южной России жницы отправляются в поле с песнями; одна из них, захватив рукою пучок колосьев, завивает (закручивает) их на корню и потом перегибает или заламывает в какую-нибудь сторону, чтобы всякий мог видеть и ни один бы серп не коснулся сделанного «закрута». Это называется: завивать Волосу бороду или оставлять, дарить ему на бороду куст золотистых колосьев; в честь этой «бороды» поются обрядовые песни. Думают, что после такого обряда никакой лиходей и колдун уже не в силах наслать на хлеб порчу.[2222]2222
Терещ., VI, 39; Сахаров., П, 12; Ж. М. Н. П. 1843, т. XL, ст. Сабинина, 47–49; Метлинск., 325-7.
[Закрыть] Итак, перед началом жатвы первые созревшие колосья посвящались Волосу, как божеству, воспитывающему нивы; к оставленному для него кусту ржи чувствуется благоговейный страх: кто дотронется до закрута, того, по народному поверью, изогнет и скорчит – подобно завитым колосьям.[2223]2223
Вест. Евр. 1828, V–VI, 90.
[Закрыть] Описанный обряд совершается и в других местностях России: в Архангельской губ., когда уже оканчивается уборка хлеба, последние несжатые колосья связывают снопом на корню и сноп этот украшают цветами; выражение: хлебная борода завить употребляется там в смысле: окончить жатву, убрать зерновой хлеб, а выражение: сенная борода завить – в смысле: собрать скошенное сено, сметать в стога.[2224]2224
Обл. Сл., 13; Доп. обл. сл., 11.
[Закрыть] Куст несжатого хлеба, нарочно оставляемый в поле, в Костромской губ. называется: волотка на бородку (волот, волотка – верхняя часть снопа или охапка сена).[2225]2225
Сахаров., II, 44; Обл. Сл., 27; Доп. обл. сл., 317.
[Закрыть] В Курской и Воронежской губ. во время жнитва оставляют на корню связанный узлом пучок ржи – в честь плододавца Ильи-пророка: это называется завязать Илье бороду;[2226]2226
Послов. Даля, 989; Эта. Сб., V, 83 (Быт курск. кр.).
[Закрыть] а в Переяславль-Залесском уезде оставляют на ниве несколько колосьев кудрявого овса на бороду св. Николе или самому Христу. Такая замена имени Волоса весьма знаменательна: она прямо указывает на религиозное значение закрута и ярко свидетельствует за тождество древнего Волоса с божеством небесных гроз, ибо Илья-пророк и св. Никола заступили в христианскую эпоху дождящего Перуна (см. главу IX). В Германии существовал подобный же обычай оставлять на ниве часть несжатого хлеба для лошади Одина, этого властителя бурных гроз и творца земного плодородия, или в честь Frau Gode (богини-громовницы). Обращаясь к Одину с мольбой о хорошей жатве, жнецы становились вокруг посвященного ему участка, закручивали колосистый хлеб, орошали его пивом и потом, скинув (357) шляпы и приподнявши вверх серпы, – трижды возглашали громким голосом: «Воден! прими своему коню корм».[2227]2227
D. Myth., 140-1, 231; Die Götteiwelt, 129–131, 276. В честь Одина лили на пашни молоко и пиво (эмблемы дождя).
[Закрыть]
Кроме св. Власия, крестьяне наши признают покровителем стад великомученика Георгия или Юрия. Так как память его празднуется весною – 23 апреля и так как предание, сложившееся еще в Палестине и Сирии, приписывает ему победу над драконом, то в народных верованиях он заступает место бога-громовника, творца весеннего плодородия, победителя демонического змея и пастыря небесных стад. С таким характером является он в эпических сказаниях и преданиях почти у всех христианских народов. По свидетельству русского народного стиха, св. Георгию принадлежат те же чудесные знамения, какие дают сказки своим мифическим героям, олицетворяющим собою могучие силы весенней природы. Породила его матушка-
По колена ноги в чистом серебре,
По локоть руки в красном золоте;
Голова у Егория вся жемчужная,
По всем Егорие часты звезды.
Или:
Во лбу-то солнце, в тылу-то месяц,
По косицам звезды перехожие.
Содержание стиха чрезвычайно интересно; в нем ясны старинные представления о борьбе Перуна с помрачающими небо тучами, хотя фантазия, облекая эти мифические основы в легендарную форму, и сочетала их с апокрифической повестью о Диоклитиане-мучителе и страшных истязаниях, претерпенных св. Георгием.[2228]2228
Пам. отреч. лит., П, 100–111.
[Закрыть] Царище Диоклитианище или Демьянище (как извращено народом настоящее имя царя) подвергает своего неустрашимого противника различным мукам, и наконец
а сам приговаривал:
«Не видать Егорью света белого,
Не зреть солнца красного,
Не слыхать звона колокольного,
Ни пения церковного!»
Сидел Егорий в заточении ровно тридцать лет; но пришла пора – по божьему изволению
выходил Егорий из погреба глубокого и узрел свету белого. Злой царь Демьянище играет в стихе роль сказочного змея, почему те же самые эпические выражения, которыми характеризуется этот последний, прилагаются и к нему:
Это – демон зимних туч, умаляющих благотворную силу солнца и дышащих тою суровою стужею, которая оковывает дожденосного Перуна. На зиму умолкает звон громового колокола, не слышится более грозовой песни; обессиленный Перун, подобно пленнику в мрачной темнице, сидит в облачных подземельях, или, по другому представлению – он замирает на зиму и заключается в гробе-облаке, окованном железными обручами (см. выше стр. 295): сравни погреб (= темница) и погребать – хоронить. Но приходит весна – яркое солнце шлет согревающие лучи, на небо выступают грозовые тучи, подымаются буйные вихри, и бог-громовник пробуждается во всем своем грозовом величии, рвёт наложенные на него цепи, ломает запоры и отправляется совершать свои великие подвиги. Освободившись из заточения, Егорий Храбрый одевается в сбрую ратную, берет копье вострое булатное, снимает с коня богатырского двенадцать железных цепей, садится верхом и едет в путь-дорогу трудную. По народному поверью, конь у него белый; в одном записанном мною варианте стиха сказано:
На таком же белом коне носится Один в шумном полете грозовой бури. Начинаются подвиги: наезжает Егорий на леса дремучие -
Леса с лесами совивалися,
Ветви по земле расстилалися.
«Расшатнитесь, говорит им св. Егорий, и разойдитесь по всей земле светло-русской!» Наезжает он на моря глубокие, на речки широкие и велит им протечь по всей земле светло-русской; наезжает на горы толкучие и своим словом останавливает их страшные удары. Затем
Наезжал Егорий на стадо валовое;[2233]2233
Вар.: На тех зверей на могучиих, На тех зверей на рогатыих.
[Закрыть]
Пасут стадо три девицы, родные сестрицы:
На них тела, яко еловая кора,
Влас на них, как кавыль-трава;
А сидят они по-звериному,
А сипят[2234]2234
Вар.: лопят – говорят.
[Закрыть] они по-змеиному,
Хотят Егория потребати (потребить = пожрать). (359)
Егорий Храбрый посьшает их на реку Иордан: «вы обмойтеся, облекуйтеся!»
Наезжал Егорий на стадо звериное,
На серых волков, на рыскучиих:
Не пройтить Егорью, не проехати!
и дает он такой наказ:
«Вы, волки, волки рыскучие!
Разойдитеся, разбредитеся
По глухим степям, по темным лесам;
А ходите вы повременно,
Пейте-ешьте повеленное,
От свята Егория благословения».
Наезжал еще на стадо на змеиное,
Вынимал Егорий саблю острую,
Посек он, порубил стадо змеиное —
и очутился в крови по белую грудь; втыкает Егорий свое копье (или «скипетре») в землю и просит, чтобы расступилась мать сыра земля на все на четыре стороны и пожрала кровь змеиную; как просил он, так и сделалось. Иные списки стиха, вместо целого стада змеиного, выводят одного змея лютого, огненного, который из ушей пышет полымем, из глаз сыплет искрами и хочет пожрать витязя; но тот рассекает его на мелкие части. Наконец добирается Егорий Храбрый до палат белокаменных царя Демьянища, и борьба с ним есть только повторение эпизода о битве с огненным змеем.
Вынимает (Егорий) меч саблю вострую,
Он ссек его злодейскую голову
По его могучие плечи;
Подымал палицу богатырскую,
Разрушил палаты белокаменные.
По другим вариантам, он натягивал свой тугой лук, пускал стрелу в царя Демьянища и наносил ему смертельную рану,
Потопила Егорья кровь басурманская —
По колена во крови стоит,
Святой Егорий глаголует:
«Ох, ты гой еси, матушка сыра земля!
Приими в себя кровь жидовскую,
Кровь жидовскую, басурманскую».[2235]2235
Калеки Пер., II, 395–402, 418–430, 461, 481, 491; Н. Р. Лег., 9 и стр. 132; Ч. О. И. и Д., год 3, IX, 148–154; Сахаров., II, 24–25; Сборн. духовн. стихов Варенцова, 95.
[Закрыть]
Весь этот последовательный ряд картин, все эти подвиги – не более как поэтические изображения борьбы весеннего Перуна с темными тучами, гибнущими под ударами его молниеносных стрел или боевой палицы; фантазия собрала и соединила в одну поэму разнообразные мифические представления грозовых облаков, которые уподоблялись и дремучим лесам (см. гл. XVII), и небесным источникам (гл. XVI), и толкучим горам (гл. XVIII), олицетворялись и быками, и змеями, и волками (гл. XIV). Мифические девы, которые пасут валовое стадо, а по другим вариан(360)там стадо волков или змей, суть облачные девы – пастыри небесных стад; под влиянием зимних холодов они цепенеют, покрываются твердою корою и только тогда сбрасывают ее с себя, когда искупаются в Иордань-реке, т. е. омоются в живой воде дождевого потока (см. гл. XX). Кровь змеиная, которую поглощает мать сыра земля = метафора дождя. В болгарской песне Юрий берет золотую палицу (= молнию) и отсекает змею три головы; из нанесенных змею ран протекают три реки кровавые: первая река пахарям – та ли пшеница, другая река пастухам – молоко свежее, третья река виноградарям – вино рьяное,[2236]2236
Калеки Пер., II, 504.
[Закрыть] т. е. дождь, пролившийся из тучи, растит нивы, луга и сады и тем самым дает урожайную жатву, хороший сбор винограда и сочный корм (а следовательно, и обильное молоко) коровам. Во время грозы Георгий Победоносец, подобно Илье-пророку, разит огненными стрелами или молниями дьявола, который ищет спасения в бегстве.[2237]2237
Терещ., VI, 35.
[Закрыть] Во множестве эпических сказаний, принадлежащих индоевропейским народам, богатырь-громовник представляется освободителем красавицы (богини весны) из-под власти демонического змея; согласно с этим, Егорий Храбрый в стихе об Елизавете Прекрасной и других легендарных повестях[2238]2238
Калеки Пер., II, 504–524; Ч. О. И. и Д., год 3, IX, 155-8; Volkslieder der Wenden, I, 278; U, 147; Лет. рус. лит., кн. I, отд. 1,18–19.
[Закрыть] спасает от смерти девицу, отданную на съедение лютому змею Пещерскому (то же, что Горынычу).[2239]2239
Живопись изображает св. Георгия на белом коне, с копьем, поражающим дракона.
[Закрыть] В народных заговорах к нему обращаются мольбы охранить от укушения змеиного;[2240]2240
Пассек, II, смесь, 19.
[Закрыть] он сносит с неба стрелы златопёрые и пускает их с лука златополосого в уроки, призеры и болести.[2241]2241
Памят. книжка Архангел, губерн. на 1864 год, 19.
[Закрыть]
![Книга Рукописи, которых не было [Подделки в области славянского фольклора] автора авторов Коллектив](http://itexts.net/files/books/110/oblozhka-knigi-rukopisi-kotoryh-ne-bylo-poddelki-v-oblasti-slavyanskogo-folklora-172063.jpg)
