Текст книги "Поэтические воззрения славян на природу - том 1"

Автор книги: Александр Афанасьев

 
Es donnert und blitzt;
Im Himmel drohen sitzt
Die Mutter des Herrn,
Hat goldcne Kem,
Hat goldene Kugein;
Sic glitzen und blitzen,
Die Engel thun lachen,
Die Kugein thun fallen,
Die Mutter Gottes thut suchen, etc.[1618]1618
  Der heut. Volksglaube, 98.


[Закрыть]
 

В числе разнообразных поэтических уподоблений громовые раскаты сближались также с гулом, производимым катящимися каменными шарами: игра, состоящая в бросании шаров, принадлежит глубокой древности,[1619]1619
  Пикте, Н, 468.


[Закрыть] и фантазия воспользовалась знакомою ей картиною этой игры для изображения летней грозы; такое уподобление тем легче возникало в уме, что в самых молниях видели камни, бросаемые богом-громовником (см. стр. 126). По немецким сказаниям, во время грозы ангелы играют на небесах в кегли и кидают огромные камни, которые своим шумным раскатом и ударами производят гром; камни, попадающие в открытые отверстия, низвергаются на землю (аэролиты).[1620]1620
  Der Ursprung der Myth., 85–86; Germ. Mythen, 202: Perkuno kulka – donnerkugel.


[Закрыть] О грозовых демонах (великанах и чертях) рассказывают, что они, убегая от преследований громовника, скатываются с (271) облачных гор в виде пламенеющего клубка или шара[1621]1621
  D. Myth., 512; Die Guttenvelt, 203. Греческий великан Сизиф осужден был подымать на гору камень, который постоянно скатывался вниз.


[Закрыть] по свидетельству русских сказок, змеиные города и дворцы (= громовые тучи) свертываются в медное, серебряное и золотое яйца или шары, и катятся вслед за сказочными героями.[1622]1622
  Н. Р. Ск., 1-11, стр. 129–130; VIII, 7.


[Закрыть]

Яйцо, как метафора солнца и молнии, принимается в мифологии за символ весеннего возрождения природы, за источник ее творческих сил. Когда холодное дыхание зимы налагает на небо и землю печать смерти и разрушения, в этом яйце таится зародыш будущей жизни, и с приходом весны из него созидается новый мир. Космогонические мифы суть, собственно, сказания о весеннем обновлении природы (см. гл. XIX). Персы верили, что вначале не было ничего, кроме божества; потом родилось яйцо, и когда оно созрело – из него явилась вселенная с ясным солнцем и луною;[1623]1623
  По ассирийско-вавилонскому мифу, огромное небесное яйцо было положено в реку Евфрат и высижено голубем.


[Закрыть] они величали яйцо в своих священных песнях и держали в храмах литые металлические его изображения.[1624]1624
  Щапов, статья последн., 4; Терещ., IV, 91–92.


[Закрыть] Индийское предание о создании мира говорит о золотом яйце, которое плавало в водах, т. е. в дождевых потоках облачного неба.[1625]1625
  Der Ursprung der Myth., 28.


[Закрыть] По преданию, записанному Геродотом, мир создан из яйца, положенного баснословной птицею Фениксом в святилище Гелиоса. Греческие и римские философы происхождение вселенной вели от яйца (ab ovo), а в наших старинных рукописях повторяются византийские уподобления мира – яйцу; так, наприм., в одной рукописи читаем: «о яйце свидетельство Иоанна Дамаскина: небо и земля по всему подобны яйцу – скорлупа аки небо, плева аки облацы, белок аки вода, желток аки земля».[1626]1626
  Щапов, 89.


[Закрыть] Калевала рассказывает, что в начале веков могучий Вейнемейнен носился по широкому морю (= облачному небу); вдруг прилетает орел, садится к нему на колено, вьет гнездо и кладет яйца. Вейнемейнен чувствует, что колено его согревается, тряхнул им – и орлиные яйца падают в море и разбиваются; из разбить1х яиц он творит солнце, луну и звезды, приговаривая эти вещие слова: «будь, исподняя скорлупа – землею, а верхняя небом! светися, белок, на небе солнцем, а ты, желток, разгоняй ночную темноту луною! а что осталось от яиц, пусть пойдет на звезды!»[1627]1627
  Ж. М. Н. П. 1846, III, ст. Грим., 159; Эман, 2–3; Рус. Веста. 1862, III, ст. Бусл., 43–44.


[Закрыть] Уподобляя круглый свод неба верхней половине яичной скорлупы, предполагали, что нижняя ее половина спускалась вниз и замыкала собою подземный мир. Таким образом, не только солнце, но и вся вселенная представлялась одним огромным яйцом. Творение солнца из яичного белка, а луны из желтка согласуется с теми эпитетами, которыми равно обозначалось и сияние небесных светил, и блеск благородных металлов; как солнце и луна уподоблялись золоту и серебру, так то же уподобление допускалось и по отношению к составным частям яйца. Литовская загадка так определяет яйцо: «разбил я лед (= скорлупу) – и нашел серебро (= белок), разбил серебро– и нашел золото (= желток).[1628]1628
  Шлейхер, 196.


[Закрыть] Придавая небесным светилам человеческие образы, венгерская сказка[1629]1629
  Штир, 7.


[Закрыть] говорит о двух златовласых малютках, которые вылупились из золотых яиц вороны: у одного во лбу соляце, у другого – (272) звезда, что напоминает близнецов Диоскуров (Кастора и Поллукса), рожденных из яиц Леды (от Зевса-лебедя) и блистающих на небе звездами. В Персии до позднейшего времени соблюдался обычай – в марте месяце, т. е. при весеннем возрождении природы, биться красными яйцами, ставить их на стол и посылать в дар своим друзьям.[1630]1630
  Времен., XV, 14: «О ходу в персид. царство Котова»; см. также Москв. 1855, XXIII–IV, 25 (о горцах).


[Закрыть] У нас красные и желтые яйца играют важную роль на праздник Светло-Христова Воскресения, совпадающий со временем древнеязыческого чествования творческим силам весны, и самый цвет, в который они окрашиваются, знаменателен: оба эпитета красный и желтый связываются с понятием яркого солнечного света. На Светлую неделю простолюдины катают красные яйца, бьются и меняются ими. Монастырские наказы XVII века, наряду с другими суеверными обрядами, запрещают крестьянам биться яйцами;[1631]1631
  Ак. Юрид., стр. 357.


[Закрыть] следовательно, в этом обыкновении видели тогда дело, противное вере. В глазах народа яйцо, особенно – красное, пасхальное, получило значение средства, наделяющего плодородием и здоровьем. На праздник Пасхи крестьяне ставят на стол кадку с зернами пшеницы, зарывая в ней яйцо, и зёрна эти берегут для посева; отправляясь сеять лен, кладут в мешок, наполненный семенами, яйца, а при посеве конопли разбрасывают по полю яичную скорлупу с таким приговором: «роды, Боже, конопли билы, як яйца!»[1632]1632
  Полтав. Г. В. 1841, 18; Вест. Р. Г. О. 1859, VII, 105.


[Закрыть] В день Вознесения ходят на поля, засеянные рожью, и подкидывают кверху красные яйца, чтобы рожь так же высоко поднялась (вознеслась), как подброшенное яйцо. Первые три яйца от курицы, которая прежде других начала нестись, употребляются для гаданья о будущем урожае; для этого замечают, в каком порядке, по времени, они были снесены, и потом взвешивают их: если первое яйцо тяжело – то лучший урожай будет от раннего посева, если тянет сильнее второе яйцо – то от среднего, а если третье – то от позднего (Саратов, и Перм. губ.). Заслышав впервые весенний гром, крестьяне умываются водою с красного яйца– на красоту, счастие и здоровье: яйцу, следов., придается то же значение, что и «громовой стрелке»; для того, чтобы лицо было чисто, чтобы не было на нем пятен (веснушек), гладят его первым яйцом, снесенным рябенькою курицею.[1633]1633
  Иллюстр. 1846, 333.


[Закрыть] На Юрьев день, выгоняя скот в поле, гладят лошадей по хребту от головы до хвоста пасхальным яйцом и приговаривают: «как яичко гладко и кругло, так моя лошадушка будь и гладка и сыта!» Чтобы волки не трогали скотины, надо обнесть кругом пастбища первое яйцо, снесенное черною курицею, и оставить его в поле:[1634]1634
  Москв. 1852, XIX, 99; Сахаров., II, 30; Нар. сл. раз., 161-2; Рус. прост, празд… Ill, 16. Литовцы, выгоняя весною овец в поле, кладут на пороге несколько яиц; если овцы разобьют их, то стадо в продолжение лета уменьшится, а нет – то умножится (Черты литов. нар., 96).


[Закрыть] как весенняя гроза разгоняет рыщущих волками демонов зимы, так эмблема молнии – яйцо получило силу отгонять обыкновенных волков. При пожарах обносят вокруг загоревшегося здания яйцо, которым христосовались на первый день светлого праздника, и верят, что огонь далее не распространится; яйцо это, брошенное в пламя пожара, по мнению крестьян, тотчас же погашает его; средства эти почитаются особенно спасительными в тех случаях, когда пожар произошел от удара грозы.[1635]1635
  Записки Авдеев., 140; Послов. Даля, 1037.


[Закрыть] Чехи, чтобы предохранить избу от громового удара, бросают через яйцо, снесенное в зеленый четверг (Donnerstag) и освя(273)щенное на светлый праздник. Те же поверья соединяются и с Перуновой веткою (donnerruthe).[1636]1636
  Ч. О. И. и Д. 1865, IV, 251.


[Закрыть]

Стихийные силы природы – даже тогда, когда были олицетворяемы в человеческих образах – удерживали за собой мифическое родство с птицами. Богам своим язычник нередко придавал смешанные формы человека и птицы; крылья и пернатая одежда были для многих из них самыми существенными атрибутами, ибо быстрота появления и исчезания богов, принадлежащая им как воплощениям стремительных стихий, обыкновенно уподоблялась полету.[1637]1637
  D. Myth., 302-4,635-6; Andentungen eines Systems der Myth. Норка, 161, 170-1, 191.


[Закрыть] Ветры и облака у всех арийских племен представлялись существами окрыленными; в средние века эти древние олицетворения слились в убеждениях народа с ангелами, о которых Ветхий завет говорит как о крылатых вестниках Бога и небесных воителях.[1638]1638
  «Взыде дым гневом его (Бога) и огнь от лица его воспламенится, углис возгорсся от него. И преклони небеса и сниде, и мрак под ногама его. И взыде на херувимы и лете на крилу встреню» (псал. XVII, 9-11). «Покрываяй водами превыспренняя своя, полагаяй облаки на восхождение свое, ходяй на крилу встреню. Творяй англы своя (своими посланниками) духи (ветры) и слуги своя пламень огненный» (CIII, 3–4).


[Закрыть] В толковании Епифания Кипрского на книгу Бытия развита мысль, что ангелы приставлены управлять стихиями; сочинение это исстари пользовалось у нас большим уважением и было переписываемо в различные сборники; здесь исчисляются: «ангел духом (= ветрам) и буре, ангел облаком и мгле и снегу, ангел студени и зною, и зиме и осени, и всем духом».[1639]1639
  Щапов, 5.


[Закрыть] На древнейших христианских памятниках крылатые изображения ветров смешиваются с ангелами;[1640]1640
  Рус. Архив. 1864, VII–VIII, 684–691, ст. гр. Уварова.


[Закрыть] на наших лубочных картинах священного содержания ветры, ливни, град и снег изображаются в виде дующих и дождящих ангелов.

Гермес, Зевсов посланник, имел крылатую обувь (), с помощию которой легко и скоро, как ветер, носился над водою и сушею; Гомер дает этой обуви эпитеты золотой и амброзиальной. В ней нетрудно узнать наши сказочные сапоги-скороходы или самоходы, которые могут переносить своего владельца и через огонь и через воду и скорость которых так велика, что он с каждым шагом делает по семи миль, почему немцы называют их семимильными.[1641]1641
  Н. Р. Ск., V, 36; Ск. норв., I, 27; Гальтрих, стр. 208; Глинск., IV, 87.


[Закрыть] Это – поэтическая метафора бурно несущегося облака, и хотя сапоги-скороходы уже лишены крыльев, но тем не менее удерживают за собою сверхъестественное свойство переноситься с места на место с быстротою вихря.

У германцев находим любопытное сказание о пернатой сорочке (federhemd). Такою сорочкою владела богиня Фрея; по просьбе Тора, она ссужала ею хитрого Локи: этот последний накинул на себя чудесную сорочку и как бы окрылённый полетел через море (= небо) в жилища великанов.[1642]1642
  D. Myth., 303,635; Фин. Вест. 1846, X, 45 («Перв. драмы и нар. песни Дании»).


[Закрыть] Скандинавские боги и великаны (= тучи) носили орлиную и соколиную одежду (adierkleid, falkenkleid); немецкие и русские сказки сохранили предания о голубиных, утиных и лебединых рубашках или крылушках: надевая их, вещие девы превращаются в голубок, уток и лебедей, а снимая – опять становятся девами.[1643]1643
  Н. Р. Ск., VIII, стр. 355-8, 528; Сказ. Грим, I, стр. 285–290.


[Закрыть] Из вышеприведенного индийского сказания мы знаем, что Агни прилетал к королю Узинаре голубкою; голуби приносили Зевсу (274) амброзию, и начало Додонского прорицалища приписывалось прилетевшим туда двум голубям. На Украине, когда желают, чтобы дождь перестал идти, причитывают: «не иди, дощику! дам ти борщику, поставлю на дубоньци, прилететь три голубоиьци, та возьмуть тя на крилонька, занесуть тя в чужиноньку».[1644]1644
  Номис., 7.


[Закрыть] Очевидно, что голубь издревле принимался за одно из воплощений бога грозы, дождя и ветров; когда пало язычество, суеверный народ смешал это стародавнее представление с учением о св. Духе, священным символом которого церковь признает голубя; слово дух первоначально означало ветр, и стих о голубиной книге утверждает, что ветры буйные произошли от св. Духа. В скопческой песне встречаем такое обращение к св. Духу:

 
Уж ты птица, ты птица,
Птица райская моя!
Ты всегда в саду живешь,
По ночам ты мало спишь,
По зоре рано встаешь —
Царски песенки поешь.[1645]1645
  Исслед. о скопч. ереси, прилож. 110-1.


[Закрыть]
 

В допетровской Руси голубя не употребляли в пищу;[1646]1646
  Ж. М. Н. П. 1839, т. XXIII, 50–51 (свидетельство Рейтенфельса).


[Закрыть] простой народ и доныне считает за грех стрелять и есть голубей; кто убьет эту птицу, у того не станет водиться скотина: за такое нечестие бывают падежи.[1647]1647
  Херсон. Г. В. 1852,12; Абев., 230; Иллюстр. 1846, 333.


[Закрыть] В котором дому водятся голуби, там – во всем удача и счастие и не может быть пожара; когда загорится какое-нибудь строение, то чтобы погасить пламя – должно бросить в него белого голубя[1648]1648
  Записки Авдеев., 140-2; Нар. сл. раз., 158; Послов. Даля, 1037.


[Закрыть] напротив, голубь, влетевший в окно, предвещает пожар.[1649]1649
  Абев., 157.


[Закрыть] Как птица, посвященная громовнику, голубь приносит и пожигающий огнь, и дождевые потоки, погашающие пламя грозы. То же значение соединяют предания и с лебедем; птица эта служила метафорой не только ясного солнца, но и грозовой тучи. Зевс в известной истории с Ледою являлся к ней в образе лебедя:[1650]1650
  D. Myth., 314.


[Закрыть] чудная песнь, которую поет лебедь перед смертию, означает то же, что и погребальная песня Феникса (стр. 261); стрелять в эту птицу почитается на Руси грехом; если убитого лебедя показать детям – они все помрут.[1651]1651
  Оренб. Г. В. 1851, 9; Этн. Сб., VI, 124.


[Закрыть] Летние грозовые облака в поэтических сказаниях индоевропейских народов изображались девами, которые льют из своих кружек дожди и мечут с своих луков молниеносные стрелы; но как те же облака олицетворялись птицами, то означенным девам даны голубиные, утиные и лебединые сорочки или крылья. Взирая на весеннее солнце, выступающее в грозовой обстановке, древние поэты, согласно с двойственным значением лебедя, рисовали это явление в двух различных картинах: с одной стороны, они говорили о деве-Солнце, которая в виде белого лебедя купалась в водах облачного моря; с другой – самые облака изображали лебедиными девами, а солнце их воинственным атрибутом – блестящим щитом: так немецкие валькирии (schwanjungfrauen) являлись на битвы вооруженные щитами.[1652]1652
  Sonnе, Mond u. Sterne, 115-7.


[Закрыть]

Темные тучи, облака и туманы казались наблюдающему уму древнего человека (275) покровами или одеждою, в которые рядится небо. О таком воззрении с особенною ясностию свидетельствует наш язык: облако, области, оболоко, оболок – от глагола об-волочить, на-волокло – небо нахмурилось, покрылось тучами, на-волока – погода, когда небо омрачается серыми облаками, оболокаться (облекаться) – одеваться, разболокаться – раздеваться, оболока (оболочка) – одежда, платье, одеяло, верхний покров, облачение – риза, наволока – верхняя покрышка на подушке, волокно – нить и холст; когда на небе собираются грозовые тучи, то крестьяне говорят: «стало натягивать».[1653]1653
  Обл. Сл., 125; Доп. обл. сл., 126.


[Закрыть] В заговорах находим следующие выражения: «оболокусь я оболоками (или темным облаком покроюся), подпояшусь красною зорею;[1654]1654
  О кушаке богини Зори см. выше – стр. 183.


[Закрыть] «облаками облачуся, небесами покроюся»,[1655]1655
  Библ. для Чт. 1848, IX, ст. Гуляева, 42; Сахаров., 1,19.


[Закрыть] т. е. отдаю себя под охрану небесных богов от вражьей силы; понятия «покрывать» и «охранять» сливаются: покров и покровительство, щит и защита. Небо рассматривалось нашими предками, как царство облаков, и потому одни и те же названия служили для обозначения и небесного свода и покрывающих его туч; таклатин. nubes, nebula, греч., др. – вер. – нем. nebal – облако, туман, соответствуют санскритскому nabhas и тождественному с ним славянскому небо;[1656]1656
  Датск. skye – облако, воздух, англ. sky, skies – небо.


[Закрыть] при слове nubes встречаем в латин. языке nubere в первоначальном смысле: покрывать; nimbus (вместо numbus) – покрывало, фата, облако и дождь. Подобное же сочетание указанных понятий замечается и по отношению к слову coelum – небо, если сравним его с речениями кельтского языка: валлийс. celu – покрывать, прятать, бретон. kel – скрытное место, гаэльс. ceileadh – скрывать, cuil – потаенное место, cul – покрывало и ceal – небо.[1657]1657
  У. 3. 2-го отд. А. Н., VII, в. II, 12; D. Myth., 309.


[Закрыть] Греч., о котором Гезиод говорит как о названии ночного неба, заключающего в своих объятиях землю, есть санскр. Varuna от var – покрывать; в Ведах Varuna употребляется для обозначения небесной тверди в ночное время, т. е. одетой черным покровом, и как ночное небо– имя это противополагается Митре = божеству дня.[1658]1658
  М. Мюллер, 58.


[Закрыть] Немец, himmel Я. Гримм производит от hima – tego, vestio.[1659]1659
  D. Myth., 661.


[Закрыть] Всёпотемняющий мрак ночи, постоянно сближаемый в мифических сказаниях с мраком, производимым тучами, издревле уподоблялся черному покрову, наброшенному на небесный свод. Гимны Вед говорят о Ночи, что она ткет темную ткань; но прежде, чем успеет ее окончить, восходящее солнце уничтожает ее работу. В нашем литературном языке доселе употребительно выражение: «под покровом ночи», а народная загадка представляет ночной мрак черным сукном: «чорне сукно лизе в викно»; та же самая загадка, с заменою эпитета черный – серым, означает ранний, предрассветный сумрак;[1660]1660
  Сементов., 7.


[Закрыть] памятники народной поэзии дают утру эпитеты «серого» и «седого».[1661]1661
  См. Краледв. рукопись.


[Закрыть] Подобным же образом Воскресенская летопись выражается о затмении луны: «и бысть образ ея яко сукно черно».[1662]1662
  П. С. Р. Л., VII, 74.


[Закрыть] Ночь, по старинному немецкому выражению, надевает шапку-невидимку: «niht helmade» (die Nacht setzte den Helm auf).[1663]1663
  D. Myth., 714.


[Закрыть] По народному поэтическому представлению, ночь слетает быстро, как птица, и своим черным крылом (276) (крыло от крыть лингвистически тождественно с словом: покров[1664]1664
  В следующих стихах песни крыло употреблено в смысле покрова (Ч. О. И. и Д. 1863, IV, 358):
  Суди, Боже, ворогам! нехай будуть знати,
  Шо я живу под крылом твоей благодати.


[Закрыть]) застилает и небо и землю: «махнула птица крылом и покрыла весь свет одним пером», говорит загадка, означающая ночь.[1665]1665
  Послов. Даля, 1063.


[Закрыть] Дым так же закрывает от глаз предметы, как и ночная тьма; потому народная загадка называет его метафорически серым сукном: «серое сукно тянется в окно» (дым из курной избы).[1666]1666
  Этн. Сб., VI, 55.


[Закрыть] Тонкая ткань сравнивается с дымом: «рубочок як дым тонесенький»; дымка – легкий, прозрачный покров. В Томской губ. о туманах говорят, что они стелются по горам лоскутьями;[1667]1667
  Ibid., 119.


[Закрыть] по немецким поверьям, облачные жены (ведьмы) прядут туман и развешивают вокруг горных вершин свою пряжу и ткани; когда падают хлопья снегу – явление это объясняют тем, что frau Holle выбивает свой белый плащ (= снеговое облако).[1668]1668
  Die Götterwelt, 92,276.


[Закрыть] Новогреческие сказки дают драконам и ламиям (= ведьмам) одеяло с колокольчиками, чрез посредство которого день превращается в ночь, а ночь в день, т. е. облачный покров, с одной стороны одевающий небо мраком, а с другой разгоняющий этот мрак ударами грозы: звон – метафора грома.[1669]1669
  Ган. I, стр. 77; II, стр. 182-3.


[Закрыть] Из этого уподобления облаков и туманов – небесным покровам и одеждам родилось сказание о чудесных сорочках, в которые облекаются воздушные девы, прилетающие в образе лебедей и голубок. Народные сказки упоминают о волшебной сорочке, наделяющей того, кто ее носит, необычайною богатырскою силою; приобретается она сказочным героем (= громовником) от змея или птиц, этих мифических представителей бурь и грозы, и только облекаясь в нее, он в состоянии бывает владеть мечом-кладенцом (= молнией).[1670]1670
  Н. Р. Ск., VII, 26; VIII, стр. 642-4; Вольф, 148. В других сказках и былинах говорится о шубе, на золотых пуговицах которой вылиты львы, коты заморские и разные птицы, издающие свои звуки: львы ревут, коты мяукают, птицы песни поют (Н. Р. Ск., VI, 60, 61; Рыбник., II, 133; Лет. рус. лит., т. IV, 10) – представление, объясняемое из метафорических уподоблений грома реву животных и пению птиц.


[Закрыть] Так как грозовые тучи пламенеют молниями, то этой волшебной сорочке придается название «огненной». Так, финны представляют громовника Укко в огненной рубашке и на случай войны молят его снабдить своею сорочкою, т. е. защитить своим покровом тело ратника от неприятельских ударов.[1671]1671
  У. З.А. Н. 1852, кн. IV, 512-3, 522.


[Закрыть] Сербы наделяют огненной одеждою дракона: прилетел, говорит песня, змей от Ястребца в терем к Милице,

 
Те он паде на меке душеке,
Збаци змajе рухо огн(ь)евито,
Па с царицом леже наjастуке.[1672]1672
  Срп. н. njecмe, II, 257. Перевод: Пал на мягкую постель, сбросил с себя огненную одежду и лег с царицею на подушках.


[Закрыть]
 

Илья-пророк, заступивший в христианскую эпоху место Донара и овладевший его палицей и прочими атрибутами, в некоторых сагах изображается в мантии огненного цвета и в красной шапке.[1673]1673
  Andeutung. eines Systems der Myth., 237.


[Закрыть] Этим представлением грозовой тучи огненной одеждою объясняется миф о смерти Геркулеса. Ядовитая одежда, жгущая ему тело, (277) по замечанию Макса Мюллера, есть та самая, которую в Ведах «матери ткут для своего лучезарного сына», т. е. облака, облегающие солнце. Большинство мифических сказаний Макс Мюллер старается объяснить из древнейших воззрений на солнце, и это составляет одну из слабых сторон его прекрасных исследований; в настоящем случае он видит в Геркулесе поэтическое изображение солнечного заката;[1674]1674
  М. Мюллер, 79–80.


[Закрыть] вопреки его мнению, мы думаем, что в подвигах Геркулеса греки передали нам ряд поэтических сказаний о боге-громовержце. Одетый в облачную одежду, он сгорает на погребальном костре или, проще: гибнет в пламени грозы и по смерти вступает в брачный союз с Гебою, богинею, дарующею нектар, т. е. вместе с гибелью грозовой тучи проливается дождь. Из того же источника возникли предания о ковре-самолёте, шапке-невидимке и скатерти-самобранке. Эти сказочные диковинки добываются от мифических властителей бурных и грозовых явлений природы – от великанов, леших, Вихрей и нечистых духов.[1675]1675
  Н. Р. Ск., II, 23 и стр. 315–326; V, 36; Пов. и пред., 112-6; Глинск., III, 7; IV, 87; Пыпин, 187.


[Закрыть] Ковер-самолет – поэтическое название облака, несущегося по воле ветров, и в одной немецкой сказке вместо этого ковра служит туча, которая подхватывает героя с великанской горы и уносит его в далекие страны;[1676]1676
  Сказ. Грим., II, стр. 207.


[Закрыть] в немецких и валахских сказках ковер-самолет называется волшебным летучим плащом – wunschmantel.[1677]1677
  Ibid., 122,193; Шотт, 19.


[Закрыть] Облака, надвигаясь на небо, затемняют светила, а туманы, сгущаясь над землею, скрывают от глаз все предметы, как бы прячут их за своими покровами и делают незримыми. Отсюда летучий плащ получил название плаща-невидимки[1678]1678
  Сказ. Грим., II, стр. 43.


[Закрыть] – представление, совершенно тождественное с шапкою-невидимкою,[1679]1679
  Н. Р. Ск., VI, 56; VIII, 12,23, 25, b, 26 и стр. 526.


[Закрыть] которая в свою очередь легко могла получить название быстролетной. Гермес, обладавший крылатою обувью, сверх того носил на голове окрылённую шапку. У германцев шапке-невидимке давалось выразительное имя nebellkappe (туманная, облачная шапка), а Эдда, в числе других метафор облака, называет его huliz-hialmr, т. е. verhuUender helm, ибо облака и туманы окутывают вершины гор, словно шлем, покрывающий голову витязя. Слово helm (шлем) собственно означает: покров; сравни др. – нем. helan, готе. hulian (= hullen) – таить, скрывать, прятать; др. – нем. helian, сканд. hulja – покрывать, др. – нем. heli – покров, завеса, gehilwe – облако.[1680]1680
  Deut. Gram. Грим., 29.


[Закрыть] По свидетельству Эдды, дракон Фафнир, прикрывая своим телом золотые сокровища (= золото солнечных лучей), надевал Oegishialmr – шлем, возбуждавший во всех чувство ужаса; Oegir – бог моря, которое исстари принималось за метафору дождевых хлябей, и шлем, названный по его имени, означает дожденосную тучу. Таким же шлемом-невидимкой обладал греческий Гадес, бог адских подземелий (= облачного царства). У германцев сохранились предания о шляпе, махая которою можно вызвать попутный ветер, чем объясняется встречающееся в Эдде выражение vindhialmr (vindhelm). В поэме о Нибелунгах шапка-невидимка дает Зигфриду возможность помочь королю Гунтеру в трудном состязании его с Брунгильдою; шапку эту отнял он у одного могучего карлика (карлик = дух грозы). Древние языческие боги могли незримо являться всюду, куда хотели; стоило им только облечься в туманные покровы, одеться тучею, как тотчас же их светлые образы (небесные светила, зоря, молния) скрывались от взоров смертного; помо(278)гая в битвах своим любимым героям, греческие боги и богини закрывали их в минуту опасности густым облаком (см. Илиаду); сходно с этим, валькирии, участвующие в битвах героев и помогающие им разить врагов, могут приносить облака и град.[1681]1681
  D. Myth., 217-8,306-7, 607; Dеr Ursprung der Myth., 66.


[Закрыть] Такое участие богов в битвах и сокрытие облаками воюющих витязей не было произвольною выдумкою фантазии; битва, как мы знаем, была метафорическим названием небесной грозы. По другому воззрению, гроза представлялась браком громовника с богинею весеннего плодородия – ясным Солнцем (Зорею); отсюда создались народные сказки, в которых герой, сватающийся за прекрасную, всевидящую царевну, должен трижды от нее прятаться, а если сумеет скрыться так, что не будет ею найден, то делается счастливым женихом; добрый молодец прячется в облаках, уносясь туда на крыльях ворона или орла, и в глубоком море (= в дождевой туче), спускаясь на его дно с помощию рыбы, или, подобно мальчику с пальчик (олицетворение молнии), залезает в хвост, гриву и под копыто своего быстролетного коня-тучи. В одной старинной песне, с островов Феройских (faroisches volkslied) вместо мифических птиц, коня и рыбы выведены боги Один, Гёнир и Локи; они прячут мальчика от исполина – первый на ниве, второй – в воздухе, а последний на дне морском.[1682]1682
  H. P. Ск., VII, 41; VIII, стр. 655-9; Die Götterwelt, 257-8; Рус. Бес. 1857, IV, 83.


[Закрыть] Наш областной язык понятия «прятаться» и «одеваться» обозначает одинаковыми словами: наряд, обряда – платье, женские уборы, обряжаться – переодеваться, маскироваться и укрываться, прятаться.[1683]1683
  Доп. обл. сл., 135.


[Закрыть] Закрыться облаком значило одеться в темную, туманную одежду и, следовательно, – замаскироваться, сделаться неузнаваемым, ненаходимым. Сравни слова: морок (мрак) – облако, туман, морочать – становиться пасмурным и морочить – обманывать, отводить глаза = заставить видеть то, чего нет на самом деле, морока – призрак; марить – струиться парам над землею в знойное время, марево – летний туман и мираж в степях, марё– туман, тьма и мара– призрак.[1684]1684
  Обл. Сл., 111,116.


[Закрыть] Искусство «морочить», «отводить глаза» приписывается поверьями колдунам и ведьмам, как властителям туч и облаков. Из этих данных объясняется имя Ховалы; так называют в Курской губ. духа с двенадцатью глазами, которые, когда он идет по деревне, освещают ее подобно зареву пожара.[1685]1685
  Курск. Г. В. 1853,14.


[Закрыть] Это знакомое уже нам олицетворение многоочитой молнии (см. стр. 88), которой дано имя Ховалы (от ховать – прятать, хоронить),[1686]1686
  Обл. Сл., 249.


[Закрыть] потому что она прячется в темной туче; припомним, что тождественный этому духу вий носит на своих всёпожигающих очах повязку. Когда солнце закрывается тучами, мы говорим, что оно прячется за ними, а немцы выражаются: die Sonne versteckt sich или verbirgt sich hinter den Wolken.[1687]1687
  Sonne, Mond u. S teme, 112.


[Закрыть] He менее знаменательно и то свидетельство языка, которое идею превращений связывает с переряживаньем; слово оборачиваться (обворачиваться) указывает на покрытие себя шкурою тех животных, в которых обыкновенно превращаются сказочные герои и в образе которых миф олицетворял тучи (см. гл. XIV).

Скатерть-самобранка или самовёртка мгновенно расстилается, по желанию своего владетеля, и наделяет его вкусными яствами и питьями;[1688]1688
  H. Р. Ск., II, 19,21; VIII, стр. 665.


[Закрыть] это метафора весен(279)него облака, приносящего с собой небесный мед или вино, т. е. дождь, и дарующего земле плодородие, а людям хлеб насущный. Она соответствует громовому жернову, который мелет людское счастие и богатство (см. стр. 147), и рогу изобилия, из которого древние богини рассыпали на смертных свои благодеяния (см. гл. XVI). У немцев скатерть-самобранка известна под именем: tuch deck dich или tischchen deck dich.[1689]1689
  Ск. норв., I, 7; Сказ. Грим., I, стр. 211.


[Закрыть] В связи с этими представлениями стоят сказочные предания, что взмахом платка (полотенца или простыни) можно творить реки и моря, т. е. туча, в своем воздушном полете, посылает дождевые потоки.[1690]1690
  Н. Р. Ск., 1-11, стр. 116-7; VI, стр. 281.


[Закрыть] Народная поговорка утверждает, что до Ильина дня и поп дождя не умолит, а после этого дня «баба (= ведьма) фартуком нагонит».[1691]1691
  Послов. Даля, 990.


[Закрыть]