Текст книги "Когда молчат письмена. Загадки древней Эгеиды"

Автор книги: Александр Кондратов

Соавторы: Виталий Шеворошкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 9. ЯЗЫК НЕИЗВЕСТЕН

МЕРТВЫЕ ГОРОДА ИТАЛИИ

В апреле 1485 года в нескольких километрах от «вечного города» Рима был найден саркофаг из мрамора. В нем лежало мумифицированное тело прекрасной девушки. В течение одного дня 20 тысяч римлян осмотрело находку, а затем папа Иннокентий VIII приказал захоронить мумию тайком, чтобы не вызывать излишних волнений и кривотолков.

Находка мумии была необычным явлением в жизни римлян эпохи Возрождения. Зато находки человеческих статуй как из рога изобилия сыпались в ту эпоху. В начале XVI в. папа Юлий II строит в Ватиканском дворце даже специальный двор для хранения древнеримских и греческих статуй. Немного позже надзор за этим двором поручается гениальному живописцу Рафаэлю... а четыре десятилетия спустя двери вместилища шедевров античности наглухо заколачиваются по приказанию папы Павла IV, противника «нечистого и богопротивного» искусства, изображающего «языческих идолов».

Но джин выпущен из бутылки – интерес к античности, родившийся в среде ученых-гуманистов Возрождения, возникает во Франции, Германии и других странах Европы. В начале XVIII в. бенедиктинский монах Монкофон делает попытку систематически описать находки произведений античного искусства, выпустив в свет десятитомный труд, который очень быстро разошелся среди читателей. Примерно в это время, в 1711 году, под слоем затвердевшего вулканического пепла были обнаружены руины погибшего города. Это был Геркуланум, о гибели которого при извержении Везувия сообщали древнеримские писатели.

Раскопки начались сразу же после открытия мертвого города. Впрочем, их трудно назвать раскопками – скорее это был грабеж с помощью лопаты. Жители окрестных поселений спешно выкапывали ямы, стремясь найти ценности и статуи, за которые собиратели древностей платили хорошие деньги. Все остальное – даже изумительные (по словам очевидцев, «прекраснее творений Рафаэля») фрески, покрывавшие стены богатых вилл, – не интересовало любителей наживы.

Ущерб от хищнических раскопок был так велик, что частные раскопки были запрещены и правительство взяло руководство исследованиями в свои руки. Но и официальные раскопки немногим отличались от частных, ибо главной целью их были поиски статуй и других произведений искусства. Эту же цель преследовали правительственные раскопки и другого древнеримского города, погребенного извержением Везувия, – Помпеи, начатые в 1748 году.

Раскопки мертвых городов Геркуланума и Помпей послужили, таким образом, первым толчком к рождению новой науки – археологии (хотя подлинно научные раскопки этих городов начались спустя два века после открытия Геркуланума – в 1911 году). Материалы Геркуланума и Помпей дали решающий толчок Иоганну Иоахиму Винкельману для создания еще одной научной дисциплины – истории античного искусства.

Археологические памятники мертвы, это немые свидетели прошлого. Но до нас дошли многочисленные сочинения римских писателей, историков, философов, повествующие о жизни древних римлян и соседних с ними народов. Поэтому наука имеет возможность сопоставить свидетельства древних (а зачастую они пристрастны) с бесстрастным археологическим материалом. И поэтому мы бы знали историю древней Италии лучше, чем историю какой-либо другой страны... если бы в основе римской цивилизации не лежала цивилизация этрусков, древнего народа, исчезнувшего с лица земли в первые века нашей эры.

ЭТРУСКИ И РИМЛЯНЕ

Более двух тысяч лет назад этруски владели почти всем Апеннинским полуостровом, воздвигали города и некрополи, своим богатством не уступавшие египетским пирамидам. Этруски основали Рим. «Капитолийская волчица», символ этого «вечного города», также является творением рук безымянного этрусского мастера (правда, младенцев Ромула и Рема «приделали» римляне). Жилое здание с крытым двориком в центре дома принято называть «римским» – на самом деле его изобрели этруски. Водосточная и канализационная системы, «сработанные рабами Рима», также были введены не римлянами, а этрусками. Этруски были хозяевами западных морей и безраздельно господствовали на «своем море» – Тирренском (греки называли этрусков «тиррены»). Они-то и научили римлян судостроительству, искусству вождения кораблей, искусству, благодаря которому Риму удалось сокрушить могущество своего грозного соперника – Карфагена (этруски же, кстати сказать, были в дружественных отношениях с Карфагенской державой).

Этруски оказали большое влияние на римлян и другие народы в военном деле – это признавали сами римляне. Для получения образования богатые римские патриции направляли своих детей в Этрурию (правда, в основе этого образования лежало искусство гадания по ударам молний, полету птиц, печени животных, принесенных в жертву, и т. п.).

Можно было бы долго перечислять «римские изобретения», авторами которых являются этруски. Но ясно и так, что история культуры Западной Европы неразрывно связана с культурой и историей этрусков, она восходит своими корнями к этрусской цивилизации. Интерес к этрускам возник еще во времена правления римских императоров, и все же об «учителях учителей Европы» мы знаем гораздо меньше, чем о многих других народах, которые жили на много веков раньше этрусков и на много тысяч километров дальше от Западной Европы.

Римский император Клавдий в I в. н. э. написал двадцатитомную историю этрусков, но его сочинение погибло при пожаре Александрийской библиотеки. Вероятно, время уничтожило и многие другие труды античных ученых, посвященных этрусскому языку, культуре, истории. И до нас дошли лишь отрывочные и противоречивые свидетельства, скорей упоминания об этом загадочном народе.

Этруски и по сей день продолжают оставаться загадкой: их письмена и язык представляют для современных исследователей особый интерес. В Италии был создан специальный Институт этрускологии. В послевоенные годы на этрусские древности направлено пристальное внимание ученых Соединенных Штатов Америки. Впрочем, не только ученых: многочисленные толстосумы – коллекционеры из США всеми правдами и неправдами старались заполучить гениальные произведения искусства этрусков, что повело к варварскому разграблению этрусских гробниц и уничтожению драгоценных памятников древней культуры. Археологам приходится вести самую настоящую войну с грабителями.

Каждый год приносит все новые и новые открытия, позволяет пролить новый свет на историю удивительного народа. С каждым годом приподнимается завеса тайны над этрусским языком, загадка которого вот уже не одно столетие волнует умы исследователей. И все же до сих пор не удалось доказать родство языка этрусков ни с одним из известных ныне живых или вымерших языков мира. Самое же любопытное в том, что именно этрусское письмо легло в основу современного латинского алфавита, которым пользуется добрая половина человечества; а этрусские слова, такие, как цистерна, церемония, персона и ряд других, прочно вошли в языки большинства народов мира!

ПРИШЕЛЬЦЫ ИЛИ АВТОХТОНЫ?

Геродот, живший примерно 25 веков назад, считал, что этруски пришли в Италию из далекой Малой Азии, из царства Лидии. В стране был страшный голод, и царь лидийцев решил разделить свой народ на две части и одну из них под предводительством своего сына Тиррена отправить за море на кораблях. После долгих странствий подданные Тиррена достигли берегов Италии, где и основали страну Тиррению.

Живший во времена Геродота греческий историк Гелланик Лесбосский считал, что этруски пришли в Италию не из Малой Азии, а из Греции, где они назывались пеласгами. Дионисий Галикарнасский, современник императора Августа, писал о том, что этруски ниоткуда не приходили: они с незапамятных времен населяли Апеннинский полуостров. Великий географ античности Страбон говорил об одном этрусском городе, что первоначально он был основан коренными жителями, затем захвачен пеласгами, а еще поздней перешел к другому народу – тирренцам... Как видим, сведения древних авторов весьма противоречивы. И все-таки, как показывают последние исследования археологов и лингвистов, в каждом из сообщений античных ученых есть доля истины!

Крупнейший итальянский этрусколог Массимо Паллоттино и немецкий профессор Франц Альтхайм первыми указали на то, что нельзя говорить о каком-то «приходе» этрусков как единого и уже сформировавшегося народа. Рождение этрусков было сложным процессом, в котором принимали участие различные народности и племена, говорившие на разных языках, имевшие разную культуру. Тут были и оски, и умбры, и лигуры, и греческие колонисты, и многие другие.

Часть из этих племен говорила на языках, безусловно относящихся к индоевропейской семье: таковы, например, языки осков и умбров, очень близкие к латыни, язык италиков, язык греков-колонистов. О других племенах нельзя сказать с уверенностью, на каком – индоевропейском или нет – языке говорили они (так, например, и поныне не решен лингвистами вопрос о языке древнейших обитателей Италии – лигуров). И хотя археологи могут ныне проследить сложный процесс рождения цивилизации этрусков, ее первые шаги, ее расцвет и ее гибель, не менее сложная языковая карта древней Италии не столько помогает, сколько запутывает вопрос о принадлежности языка этрусков.

В самом деле, в этрусском языке имеется большое число греческих слов, например названия божеств и мифологических существ. Но разве это доказывает, что и сам этрусский язык – греческий? Ведь эти названия богов и мифологических существ могли быть заимствованы у греков.

Многие слова этрусского языка не имеют сходства с индоевропейской речью. Но и это не может определить «адрес» этрусков – ведь они могли заимствовать эти слова от коренного населения Италии (и всего Средиземноморья), которое, как полагает большинство ученых, говорило не на индоевропейских языках! (Так, и в русском языке большинство имен собственных восходит к «христианским», т. е. византийско-греческим именам, а большое число слов заимствовано из неиндоевропейских языков татар, половцев, печенегов, хазар, например: казак, арба, базар и т. д.).

ЧИТАЮТСЯ, НО...

Итак, ни сведения античных авторов, ни данные археологии не могут помочь лингвистам проникнуть в тайну этрусского языка. И у исследователей имеется лишь одна возможность – попытаться заставить заговорить сами этрусские тексты.

Большинство из них – краткие надгробные надписи, относящиеся к VII—I вв. до н. э. Обычно на них указано лишь имя усопшего – и только. Иногда, правда, встречаются краткие указания на возраст покойного или занимаемую им должность. И лишь очень немногие саркофаги этрусков покрыты по-настоящему длинными надписями в сотню или даже три сотни слов.

Кроме надгробных надписей до нас дошли две свинцовые таблички, бронзовая табличка в форме печени с текстом, а также игральные кости, на которых вместо цифр написаны буквами числа от 1 до 6. И наконец, самый длинный и самый загадочный этрусский текст, найденный при весьма любопытных обстоятельствах.

В прошлом веке в городе Братиславе жил чиновник Михаил Барич, страстный любитель древностей. Мечтой Барича была поездка в великую страну пирамид – Египет. И в 1848 году эта мечта сбылась. Из египетской поездки он привез немало древностей, в том числе и длинный сверток, в котором была мумия женщины. Барич – непонятно почему – решил, что это – сестра венгерского короля Стефана. После смерти Барича его брат передал мумию в Загребский музей (тогда он назывался Аграмским от Аграм – так именовался официально Загреб в Австро-Венгерской империи).

И совершенно неожиданно немецкий египтолог И. Кралль обнаружил в 1892 году, что на бинтах из льняного полотна, окутывавших мумию, начертаны письмена – и не египетские, а этрусские. Так ученые получили в распоряжение не только самый длинный текст на языке этрусков, но и единственный дошедший до нас экземпляр «полотняной книги» (такие «книги» имелись и у римлян, но не сохранились до наших дней). Кстати, этот текст является и самым поздним из этрусских – он датируется I в. н. э. Через сорок лет после его открытия, в 1932 году, текст, получивший название «загребская (или аграмская) пелена», был сфотографирован в инфракрасных лучах, и исследователи смогли увидеть все 1500 с лишним слов «полотняной книги».

Текст написан красной краской. Он разделен на части, вернее, разорван – его составляют шесть бинтов. До сих пор неясно, какой бинт следует после какого. Неизвестно также, каким путем попала «полотняная книга» к изготовителю мумий в Египте, который, разорвав ее, использовал бинты как материал для обертки. Зачем ему понадобилось делать это? Неужели он не нашел другого материала? На мумии сохранились следы позолоты – следовательно, умершая была богатой женщиной. Значит, бедняком был мастер, изготовлявший мумию? Или можно найти другое, более правдоподобное объяснение?

Его дал русский ученый А. Г. Бекштрем. Он предположил, что была мумифицирована этрусская женщина, которая жила в Египте. У египтян же существовал обычай обертывать мумии бинтами, на которых был написан текст из «Книги мертвых» – сборника заупокойных ритуальных текстов. У этрусков подобной «Книги мертвых» не было, и поэтому был взят ритуальный текст, какой имелся под рукой (кстати сказать, и египтяне рвали на полоски свои «Книги мертвых»).

Этруски заимствовали свой алфавит у греков; римляне, в свою очередь, заимствовали этрусский алфавит. И поэтому ученым, зная греческую и римскую письменность, было не трудно научиться читать этрусский текст. Но как понимать его?

В ПОИСКАХ РОДСТВА

«Интерес к памятникам этрусской письменности появился в Европе в конце средних веков, – пишет советский этрусколог А. И. Харсекин, – когда почти полностью изгладилась память об этом некогда могущественном народе, а его язык был совершенно забыт. В эпоху Возрождения этот интерес значительно возрос, одна за другой выходят в свет работы, авторы которых пытались разгадать тайну языка». Наиболее эрудированной работой эпохи Возрождения было сочинение Пьетро Франческо Джамбуллари, одного из основателей Флорентийской академии, вышедшее в 1546 году.

И Джамбуллари и его коллеги считали, что этрусский язык родствен древнееврейскому, который казался в те времена самым древним языком (ведь египетские иероглифы, которые, кстати, также пытались читать по-древнееврейски, не были еще прочтены, а «глиняные книги» Двуречья – были неизвестны). Но все попытки читать этрусские тексты на древнееврейском к успеху не привели.

Ученые XVIII в., как правило, считали этрусский язык родственным латинскому, оскскому, умбрскому, на которых говорили древние жители Италии. Но с 1828 года – времени появления в свет двухтомного труда К. О. Мюллера «Этруски» (по мнению специалистов, этот труд не утратил научной ценности и ныне) – большинство исследователей отказались от предположения родства этрусского и латинского языков. По мнению Мюллера, для того чтобы определить языковую принадлежность этрусков, нужно «всеобъемлющее сравнение языков». Сам Мюллер считал этрусков «пеласго-тирренцами», отдаленными родичами греков.

Но с его мнением не согласились другие исследователи. В 1842 году в Дублине вышла книга В. Бетама «Etruria celtica», в которой доказывалось, что язык этрусков был родствен языкам древних жителей Франции, Британии и Ирландии – кельтским. Немецкие филологи выпустили во второй половине XIX в. целый ряд работ, где проводилось сопоставление языка этрусков с языком древних германцев. Почти одновременно – в Лейпциге и Лондоне – появились книги, в которых доказывалось, что этрусский язык родствен древнеиндийскому языку – санскриту – и армянскому языку.

Были гипотезы о родстве этрусского с языком басков в Пиренеях, с языком албанцев на Балканах, с кавказскими языками, с урало-алтайскими языками и целым рядом других. Наконец, норвежский филолог Стен Конов опубликовал работу, посвященную сравнению этрусского языка с языком темнокожих жителей Южной Индии – дравидов, а другой исследователь, Ядзини, сопоставил знаки этрусского алфавита с нерасшифрованными символами на керамике Центральной Индии, относящейся к III тысячелетию до н. э. Родиной этрусков предполагалась далекая Индия!

Эстонец Г. Трусман и москвич А. Д. Чертков пытались объяснить этрусские надписи на основании славянских корней. Трусман сближал этрусский не только со славянскими, но и с балтийскими – литовским, латышским– языками. Но их работы основывались на чисто внешнем сходстве, которое можно найти среди двух любых языков мира. Ни Чертков, ни Трусман не получили поддержки филологов, недаром Трусман, публикуя свою работу в 1911 году в Ревеле (нынешний Таллин), писал, что ему «отказано в опубликовании работы в академическом издании, поэтому автор издает ее сам».

Оригинальную методику в изучении этрусского языка применил знаменитый итальянский лингвист Альфредо Тромбетти. Для определения значения этрусских слов он практически привлек едва ли не все известные древние и современные языки. На первом этапе Тромбетти проделал большую работу, выявляя во многих языках мира слова со сходным значением и близким звучанием. Так, по-берберски слово «любить» звучит ери, по-монгольски – ери «страсти желать», по-вогульски – ер «нравиться», на языке малагасийцев (о-в Мадагаскар) ири означает «желать», на языке буги (Индонезия) – еро «любить», «желать», на языке бразильских индейцев тупи – ира-ва «любить».

Далее Тромбетти рассуждал так: если подобный же корень имеется в этрусском языке, то он должен иметь то же значение, что и во всех остальных языках мира. И поэтому он трактовал этрусское ри как слово «любить», «желать».

Но «метод» Тромбетти чреват опасностями, пожалуй, еще большими, чем простое сопоставление этрусского с каким-либо известным языком: ведь возможность ошибиться потенциально возрастает с числом языков, привлекаемых к исследованию! (Кстати сказать, впоследствии выяснилось, что этрусское ри является лишь окончанием слова зизри, а не самостоятельным словом.) Не менее оригинальную, но едва ли более правильную методику изучения этрусских текстов предложил академик Николай Яковлевич Марр.

Марр занимался этрусским языком в течение ряда лет и даже специально ездил в Италию, чтобы лучше ознакомиться с материалом. Но, как он сам признавался, все-таки «недостаточно освоился с техникой этрускологических исследований». Этрусский материал был нужен Марру лишь как дополнительное средство для обоснования пресловутой «яфетической теории». Для этого он использовал свой «метод палеонтологического анализа», когда на основании нескольких элементов сопоставляются слова самых различных языков, причем слова, почти не схожие по звучанию и различающиеся по значению. Нужно ли говорить о том, что Марра, как и Тромбетти, постигла неудача? Правда, следует отметить и другое: и Марр и Тромбетти обладали определенным лингвистическим чутьем, и в силу этого (но вопреки собственной методике!) им удалось сделать правильные выводы и интересные наблюдения в отдельных случаях.

Наконец, делалась попытка решить загадку этрусского языка с помощью... легенды о затонувшей стране Атлантиде, о которой писал Платон. Итальянец Никола Руссо, издававший в 1930—1932 годах журнал «Атлантида в Италии», объявил этрусков потомками легендарных атлантов, ссылаясь на труды малоизвестного греческого писателя Филокура. Местоположением же платоновской Атлантиды Руссо считал Тиррениду, сушу, по предположению некоторых геологов существовавшую между Корсикой, Италией и Сардинией. В 1962 году французский атлантолог Гиньяр, предположив, что этруски являются выходцами из Атлантиды, «перевел» такой этрусский текст: «Рао (жрец-авгур) плывет парусами по направлению к острову женщин-гигантов Аттар-ланд-хит (земле предков)». Это «чтение» настолько фантастично, что никто из специалистов-этрускологов даже не стал опровергать его.

НАЧАЛИ ЛИ ГОВОРИТЬ ЭТРУСКИ?

«Этруски начинают говорить» – так называется написанная не так давно книга французского исследователя Э. Майани, которую перевели на русский язык и выпустили в 1966 году в нашей стране (издательство «Наука»). Майани в увлекательной форме рассказал о своих изысканиях в области этрусского языка, о долгих и тщетных поисках «языка-ключа» и поведал о том, что ему наконец-то удалось найти этот ключ – им является албанский язык!

О родстве этрусского языка с албанским этрускологи говорили за много десятилетий до Майани. Более столетия назад немецкий этнограф и лингвист, бывший консулом Австро-Венгерской империи в Греции, Ган выпустил объемистый труд об обычаях, нравах, религии и языке албанского народа. Ган предположил, что албанцы являются ближайшими родственниками исчезнувшего народа – этрусков. Этрусков в древности называли «тусками», а жители юга Албании называют себя «тосками»; столица Албании, город Тирана, происходил, по мнению Гана, от другого названия этрусков – тиррены.

Гипотезу Гана поддержал итальянский лингвист Асколи, который в 1877 году писал: «Если кто-нибудь попытался бы расшифровать с помощью албанского языка таинственнейшие надписи этрусков, нельзя было бы утверждать, что он исходит из посылок, менее основательных, чем те, которые были избраны многими признанными учеными». Ровно через десять лет после этих слов Асколи его соотечественник Моратти попытался связать этрусское слово рил, переводя его как «возраст», с албанским корнем рри, означающим «расти». Еще через два года, в 1889 году, Шнейдер выступил с утверждением, что этрусский язык можно расшифровать с помощью древнего албанского языка, однако его попытки добиться конкретных результатов к успеху не привели.

В 1912 году в столице Греции, Афинах, вышел толстый том, посвященный интерпретации этрусского языка с помощью албанского. Его автором был Томопулос. Прошло несколько лег, и выдающийся итальянский этрусколог Дж. Буонамичи подытожил все попытки применить «албанский ключ» к решению загадки этрусского языка.

Буонамичи показал, что прямое сопоставление албанских и этрусских слов неправомерно. Однако, по его мнению, в языке этрусков, как и в албанском языке, имеется много сходных элементов. Объяснить это сходство можно двояко – либо оно является результатом древнего родства языков, либо же и албанский и этрусский языки «наслоились» на какой-то древнейший язык жителей Балкан и Италии, на котором там говорили до появления албанцев и этрусков.

Албанский язык является «материей, очень полезной для сопоставления с этрусским», – таков был осторожный и дипломатичный вывод заслуженного этрусколога. Действительно, албанский язык, по всей вероятности, является потомком, и притом единственным из «оставшихся в живых», древнего иллирийского языка (или языков, потому что иллирийских языков могло быть несколько), на котором говорило население Балкан, Центральной Европы и, возможно, древние жители Апеннинского полуострова. Многие элементы этого иллирийского языка могут быть и в этрусском языке. Не исключено, что и этрусский вообще является одним из иллирийских языков.

Значит, чтобы попытаться открыть этрусскую загадку «албанским ключом», нельзя прямо сопоставлять албанские и этрусские слова, сначала необходимо реконструировать «иллирийскую основу» в албанском, а только затем сравнивать полученные корни и грамматические формы с корнями и грамматикой этрусского языка. Только тогда мы сможем делать выводы, обладающие достаточной убедительностью. Но, к сожалению, такой реконструкции никто из этрускологов не проводил. Не провел ее и автор книги «Этруски начинают говорить» Э. Майани.

Вместо того чтобы сопоставлять язык этрусков с древним иллирийским языком, Майани – с весьма большой изобретательностью и остроумием – сделал попытку объяснить все этрусские слова с помощью слов албанских. Итогом этих сопоставлений явился «этруско-албанский словарь», содержащий около 300 слов. Казалось бы, такое число слов (при скудости дошедшей до нас этрусской лексики) говорит о том, что албанский язык действительно является ключом к этрусскому, но... Дело в том, что благодаря многолетним усилиям этрускологов удалось с достаточной достоверностью установить значение около 150 слов этрусского языка. А в словарик Майани из числа этих «бесспорных» слов вошло около десятка. Остальные же «бесспорные» слова туда не попали. Почему? Да потому, что здесь не нашлось албанских параллелей.

Такой порочный «метод умолчания» характерен для очень многих энтузиастов дешифровки, пытающихся во что бы то ни стало найти неизвестному языку или письму параллель в каком-либо известном языке или письме. К сожалению, его не избежал и Э. Майани.

Язык этрусков по-прежнему хранит молчание. Этруски не начали говорить!

ДВАДЦАТЬ ВЕКОВ ЭТРУСКОЛОГИИ

В монументальной монографии «Языки мира», которую от труда императора Клавдия отделяют два тысячелетия, крупнейший французский лингвист А. Мейе писал: «...до сих пор этрусский язык не удалось отнести ни к какой лингвистической группе». Через два года после выхода в свет нового издания «Языков мира», дополненного М. Коэном, в 1954 году, известный этрусколог Раймон Блок с грустью отмечал, что до сих пор не удалась ни одна попытка проникнуть в этрусский язык при помощи какого-либо известного языка. «Все эти провалы, которые зачастую происходили из-за недостаточной лингвистической подготовки любителей и из-за наивных претензий на видимость удачи в „переводе“, – писал Р. Блок, – навлекли на этрускологию несправедливое недоверие некоторых здравых умов».

Действительно, порой этрускология превращалась в настоящую «этрускоманию»; фантазеры и дилетанты, не ознакомившись с трудами по этрускологии, не имея достаточной лингвистической подготовки, не располагая полным объемом дошедших до нас этрусских текстов, тем не менее смело кидались в бой, привлекая в качестве заветного ключа самые различные и экзотические языки мира. «Были тщетно испробованы почти все языки земного шара – от финского до коптского и от баскского до японского», – резюмировал эти героические, но – увы – бесплодные усилия французский ученый М. Ренар.

Сенсационные, но бездоказательные и скороспелые «расшифровки» этрусских текстов, естественно, вызвали закономерную реакцию на труды этрускологов-любителей. И реакция эта не могла не быть резко отрицательной.

«Я посетил секретаря одного парижского еженедельника, – рассказывает один из энтузиастов дешифровки этрусского языка. – Это был серьезный молодой человек с прекрасными манерами. И тут-то я ему сказал в упор, что работал над расшифровкой этрусского текста. Он пошатнулся, как будто бы я нанес ему удар в челюсть. Какую-то долю секунды земля колебалась под его ногами, и ему пришлось прислониться к камину. Я невозмутимо смотрел на него. Наконец, подняв голову, как ныряльщик, всплывающий из-под воды, он сказал с широкой улыбкой: „А! Вы занимаетесь этрусским языком!“. Нужно было слышать это „А!“ Это была целая симфония сочувствия и жалости. Он не помещал меня, конечно, на прямую АБ. где пункт А занимает искатель философского камня, а пункт Б – фальшивомонетчик. Чтобы серьезно говорить о расшифровке этрусского языка, ему был нужен автор „Античной истории“ в трех томах или по крайней мере заведующий кафедрой. Но услышать, как об этом говорит человек обычный, да еще желающий поместить в его журнале маленькую статью, – это был для него удар! Я это понял и не обиделся. Ведь действительно речь шла об опасном предприятии».

Даже серьезные и эрудированные этрускологи с мировым именем не раз и не два совершали самые грубые ошибки (например, крупнейший этрусколог прошлого века Корссен перевел этрусское слово таура, означающее «могила», как «молодой бык», глагол лупу «умер» – как «высекать», слово авилс, значащее «год», он посчитал за собственное имя Авильс, название этрусского чиновника зилк перевел словом «камень» и т. п.). Что же говорить о тех многочисленных ошибках, которые делали дилетанты, пытавшиеся с налету разгадать тайну этрусского языка с помощью какого-либо «языка-ключа»!

И все-таки нельзя сказать, что наши знания об этрусском равны или близки к нулю. Мы достоверно знаем значение около двухсот этрусских слов и отдельные грамматические формы этрусского языка. Удалось перевести краткие надгробные, посвятительные и некоторые другие надписи. В обширных текстах расшифрованы отдельные слова и грамматические формы, иногда – словосочетания, вплоть до целых частей предложений. Мы имеем общее представление о характере и назначении длинных текстов («загребская пелена», например, является этрусским религиозным календарем). Все эти сведения удалось получить в основном благодаря так называемому комбинаторному методу исследования.

До сих пор мы говорили лишь об этимологическом методе, когда этрусские слова объяснялись с помощью слов какого-то известного ученым языка. Но метод этот, как можно было увидеть, результатов не дал. Комбинаторный же метод исследования построен на том, что при нем не принимается заранее какая-либо языковая гипотеза, исследуются лишь непосредственно сами тексты, их внутренняя структура. «При этом принимается во внимание обстановка, в которой были обнаружены данные надписи, назначение предметов, на которых они были обнаружены, рисунки, которые им иногда сопутствуют, а также ономастические формулы, которые они содержат. Так, идя от предполагаемого общего смысла, стремятся определить значение отдельных слов и их смысловую связь в предложении. Правдоподобность сделанных предположений проверяется сравнением с другими надписями, содержащими данные слова и сходные грамматические формулы», – пишет советский этрусколог А. И. Харсекин о сущности комбинаторного метода. Кстати сказать, Харсекин разработал так называемый комплексный метод исследования, который определяется им самим как особая «разновидность комбинаторного, в которой данные индуктивного изучения этрусских памятников дополняются материалами внешних источников».

Что же это за «внешние источники»? Мы знаем, что этрусская цивилизация самым тесным образом была связана с греческой и древнейшими культурами Италии. Многие обычаи, мифы, религиозные представления и обряды этрусков были заимствованы у греков или, напротив, заимствованы римлянами у этрусков. Надгробные и другие надписи (например, на вазах) греков, римлян и этрусков строились по одному типу. Значит, зная построение и содержание греческих и римских памятников письма, мы можем предполагать, что сходное построение и содержание имеют и памятники этрусков. Таким образом, мы как бы создаем искусственную билингву, получаем текст на языке, известном исследователям.