Текст книги "Галактика Сенситивов 1(Си)"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 77 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Политическое устройство Галактического Союза являет собой самую большую загадку для абсолютного большинства не только политологов, но и политиков во всех союзных планетарных цивилизациях. Большинство из них давно уже склоняется к той мысли, что никакого политического устройства нет, как такового, а есть одна лишь жалкая попытка объединить через голое, ничем не прикрытое администрирование многие сотни тысяч миров, которые и после своего вхождения в Галактический Союз отстаивают свои права на то политическое устройство, которое им по нраву и которого они достигли за годы своего созревания. Центральное Правительство борется с этим со всей страстью своей души и всячески навязывает всем цивилизациям его собственное видение демократии.

Центральное Правительство возвышается над Звёздными Федерациями огромным колоссом, тысячеголовым и миллионоруким монстром, вечно бодрствующим и постоянно извергающим из всех своих клыкастых пастей на Обитаемую Галактику Человечества сотни миллионов своих грозных посланий, зачастую абсолютно бессмысленных, глупых и непонятных никому, кроме людей их составивших. Эти идиотские послания, имеющие форму указов, направляются непосредственно главам планетарных правительств по гиперсвязи и никто не может уклониться от исполнения требований Центрального Правительства, имеющих, подчас, крайне наглый и вызывающий тон, не говоря уже об их полном идиотизме. Ну, а контроль за их исполнением возлагается на Федеральные Правительства и этот контроль должен быть строгим.

Таким образом федеральные столичные планеты, формально не имеющие никаких прав и лишенные главенствующего положения в галактическом управлении, фактически обладают всей полнотой власти только потому, что именно они контролируют исполнение указов Центрального Правительства, обладающего высшей властью в галактике. Это создает огромное количество возможностей для всякого рода пройдох, отирающихся подле Федеральных Правительств, для всех тех взяточников, которые окопались в них, а также для лоббистов, отстаивающих интересы тех политиков и правителей, которые больше заплатят. Не мудрено, что в этой связи коррупция вот уже несколько сотен тысяч лет является неотъемлемой чертой политики и управления.

Центральное Правительство строчит свой очередной маразматический опус, якобы, заботясь о благе людей и исходя из высших интересов Галактического Человечества, отсылает его на какую-либо планету, которой и на хрен не нужен этот указ, после чего глава правительства, загрузив наличность в правительственный курьерский космический корабль, мчится сломя голову в федеральную столицу и там, набив карманы мздоимцам, благополучно хоронит его. Это ли не верх цинизма, наглости и коррупции? Самое же отвратительное заключается в том, что это давным-давно превратилось в практику и пресечь это смогли только считанное число политиков. Варкен всегда отличался тем, что он никогда не исполняет никаких указов Центрального Правительства. Более того, клансмены Варкена даже не знают о том, что они к ним регулярно поступают, как и не знают они того, кто возглавляет их планетарное правительство и где оно находится.

В галактике, между тем, находятся такие Федеральные Правительства, которые очень давно забили болт на Центральное Правительство и их Звёздные Федерации, фактически, ему не подчиняются, хотя исправно платят все налоги. К числу таких планет относятся Руссия и Мидор, имеющие мощный космофлот, а также Хельхор, обладающий колоссальными финансовыми возможностями. С некоторой натяжкой это можно сказать и о Мерканте. Все остальные планетарные и федеральные правительства вынуждены мириться с существующим положением вещей.

(Выдержки из ознакомительной лекции, прочитанной Руните на борту «Молнии Варкена» Бэкси)

Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора «Галан», звездная система Обелайр, планета Галан, Южное полушарие, континент Галанардиз, борт космического корабля «Золотой Лорд».

Галактические координаты:

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

L = 52877,39437 СЛ;

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

Стандартное галактическое время:

785 236 год Эры Галактического Союза

20 декабря, 11 часов 29 минут

Поясное планетарное время:

Месяц иззан, 04 число, 19 часов 07 минут

Как только основная часть тойро-сурина была завершена и Сорки вместе со своими присными, а также всеми остальными нашими гостями помчался осматривать сокровища, свалившиеся на его венценосную голову, я решил позаботиться о завтрашнем дне и выбрать подходящую льдину для бракосочетания. Я мог бы поручить это важное дело Нэксу, но его андротелу, андротелу Бэкси и всем их мониторам и без меня хлопот было предостаточно, ведь теперь уже они должны были вместе с Сорки готовить поляну нашим гостям и вручать им подарки. Вот тут-то мне и пришла в голову мысль задействовать для этого Микки. Всё равно он болтался без дела, так как вся территория императорского дворца была наводнена не только гвардейцами Сорквика, но и полевой жандармерией, уж больно много драгоценностей валялось чуть ли не под открытым небом.

Микки, всё время отиравшийся возле своего сюзерена, тотчас вложил в руки графа фрай-Ларрикана, начальника охраны императора, тяжелый энергопульсатор и сунул ему кулак под нос для вящей убедительности. Мой бывший робопилот стал во дворце фигурой номер один и дрючил придворных просто нещадно, чем снискал ещё большее уважение Сорквика. Тот тоже был не в восторге от того, что возле его трона отирается столько бездельников. Кроме того Микки заменял ему не только телохранителя, но ещё и целую дюжину секретарей, умудряясь при этом не забывать про свой горячо любимый Тернигор и тернигорцев. А ещё он не был лизоблюдом и я сам однажды видел то, как он взял императора за шиворот и бесцеремонно оттащил его от открытого настежь окна, выходящего на площадь Роантидов, а когда Сорки попытался ему что-то вякнуть, он и ему сунул кулак под нос. А вообще-то Микки при дворе полюбили. Он никогда не отказывался давать толковые советы и не был жлобом, ну, а что касается его любви к дисциплине, так разве это плохо?

У меня и мысли не возникло, что мой бывший напарник может взять и заехать мне в ухо, да, и вчера, во время свадебного пира он куда больше времени провёл со мной, спаивая народ, чем со своим подопечным. Однако, не смотря на то, что он передал бразды правления охраной императора Торни Ларрикану, я не поленился догнать Сорквика и, придержав его за локоть, негромко спросить:

– Сорки, ты не станешь возражать, если я возьму "Золотого Лорда" и слетаю с Микки на Галанардиз?

Император посмотрел на меня с прищуром, почесал мочку уха и усмешкой спросил меня вместо ответа:

– Я что, по-твоему, похож на маленького мальчика которому даже во дворце нужна нянька? – Скосив глаз на Микки, он сказал ему строгим голосом – Граф, поможешь Верди и быстро тащи его обратно во дворец. Свадебный пир не продолжится до тех пор, пока он и Рунита не сядут во главе стола.

Микки, одетый в белоснежный парадный мундир адмирала флота империи Роантир, весь увешенный множеством орденов и медалей, лихо взял под козырёк и гаркнул:

– Есть помочь принцу Веридору и немедленно вернуться во дворец, сир. Ждите нас к столу ровно через час.

Мы вышли из здания государственного совета прямо в парк и быстрым шагом пошли по широкой, тенистой аллее к "Золотому Лорду", стоящему на берегу озера. Всю дорогу Микки молчал. Он вообще в последнее время стал жутко молчаливым и говорил только тогда, когда к нему обращались с каким-нибудь вопросом. Таким он нравился мне ничуть не меньше, чем прежним болтуном. Меня даже не выводило из себя то, что он навесил на себя столько цацек. К тому же я прекрасно знал, что все эти ордена и медали он заслужил в настоящих боях, а не вырезал ножницами из жести. Легонько касаясь его руки, я спросил:

– Микки, почему я не вижу на твоей груди того ордена, который мы с тобой добыли при обороне Джомина? Мы ведь тогда с тобой дрались, как черти.

Мой бывший робопилот повернул своё лицо ко мне и с грустной улыбкой ответил:

– Напарник, я не могу носить "Рыцарский крест" потому, что в том бою от наших рук погибло четыре робопилота и семь а-людей. Сам понимаешь, вольно или невольно, я стал для них палачом и поэтому они зря наградили меня.

На Джомин тогда наехала целая эскадра космических пиратов с Раномана и не начни мы их мочить по-настоящему, они запросто подвергли бы эту планету горячей бомбардировке, ведь до этого на этой планете вынесли смертный приговор пяти раноманским вожачкам. То, что Микки так же остро переживал гибель а-людей и боевых роботов, как я переживал гибель нескольких десятком пиратов-круда, заставило меня лишь молча кивнуть ему головой в ответ. Мы тогда не были ни в чём виноваты, пираты наседали на нас очень яростно и в наших рядах тоже были потери от их ракет с горячими боеголовками, да, и не все наши ребята успели сдать биопробы в штаб. Я тогда схватил такую дозу облучения, что чуть живьём не сварился, благо хоть Микки я успел телепортировать в корабельную стасис-кладовую и его мозги не изжарились. Помолчав пару минут, я всё-таки не выдержал и сказал своему напарнику даже не надеясь на то, что это его утешит:

– Ну, что же, наверное это правильно, Микки. Я тоже не люблю награды только потому, что в любой войнушке, даже самой хорошо спланированной, гибнут, порой, круда, а-люди и роботы. Ты не прав только в одном, дружище, если бы мы не стали их тогда мочить всерьёз, они устроили бы на Джомине кровавую баню. Ты же знаешь, Микки, все раноманцы были смертниками и перед ними стояла только одна задача, сжечь Джомин дотла. И если кому-то из них не повезло, то они сами вынесли себе смертный приговор.

– Да, всё так и было, напарник… – Спокойно ответил мне Микки – Но это я был их палачом, а палачи не должны носить наград, полученных за свою работу. Понимаешь, Верди, хотя я и не успел увести наш крейсер из-под удара полностью и вы с Равом чуть не сгорели от радиации, мы все дрались отменно и мне вовсе не жаль тех жестяных мудаков, которых мы замочили. Ты тоже не должен жалеть раноманских круда, все они были ублюдками, но, тем не менее, нам с тобой не следует никогда надевать те "Рыцарские кресты". Мы хорошо сделали свою работу и остались при этом живы, но всё равно та война была неправильной, жестокой и бессердечной. Рав тогда легко отделался и я рад, что он привёз тебе святой воды очищения от греха. Я очень горжусь тем, что воевал с ним бок о бок.

К "Золотому Лорду" мы подошли молча, хотя мне и хотелось сказать Микки очень многое. Я не сделал этого только потому, что мысленно возблагодарил Великую Мать Льдов за то, что она послала мне в напарники робопилота с такой чистой электронной душой. До этого момента я хотел просить Велимента быть свидетелем моего запечатления на льдах Галана, но после нашего разговора изменил своё решение, хотя и не люблю так поступать. Гвардейцы, стоящие на посту возле императорского шатла, взяли перед нами на караул и их командир чётко доложил пилоту императора о том, что всё в полном порядке. Когда мы поднимались по траппу, я широко улыбнулся и сказал Микки:

– Напарник, завтра утром ты выйдешь вместе с нами на лёд и будешь нашим годойоном. Справишься?

Микки рассмеялся и радостно воскликнул:

– Напарник, для твоей жены я готов бить в самый большой барабан-годо хоть целый год подряд! Какой разговор, конечно справлюсь! Надеюсь, ты дашь мне синий годо?

Старинный синий барабан-годо я выменял как-то у одного архо из клана Тегинов Баанрийских, отдав за него два полных его сапога керумских огневиков. Для тех, кто понимает толк в драгоценных камнях, это целое состояние, но для меня этот синий барабан имел куда большую ценность, ведь на нём стояло клеймо мастера-круда из моего клана. Пирон Тегин, наверное, счёл меня сумасшедшим, а себя самым ловким пройдохой, но ему было неведомо то, что этот барабан, изготовленный великим мастером Золдером Мерком, самым лучшим учеником бесспорно величайших из всех мастеров-годоархонов Варкена, Таланов Дерзких, стоит, как минимум, втрое дороже. Не знал Пирон и того, что уж кто-кто, а я-то имею возможность грести огневики лопатой каждые пять лет, ведь у меня есть постоянная лицензия на их добычу. Хотя синий годо и имел такую цену, я не счёл для себя возможным отказать Микки и потому сказал:

– Лады, но если ты пробьёшь мембрану, пеняй на себя, я тебя там во льду и закопаю. Договорились?

Бравый граф-андроид не счёл мою угрозу слишком уж серьёзной и тотчас пожал мне руку. Я и раньше подозревал, что Микки втихаря барабанил на синем годо, а теперь мои догадки полностью подтвердились. Ну, что же, зато теперь я был уверен в том, что он не лажанётся, когда наступит время стучать в барабан. Мы вошли, Микки по хозяйски положил свою громадную шляпу и шпагу, сверкающую от бриллиантов, на низкий, широкий шкаф с боескафандрами и деловито сел в кресло первого пилота. Включив бортовой компьютер и запустив программу подготовки к старту, он протянул руку к своему пилотскому бару, выудил из него литровую банку и бросил её мне. Я сел в кресло второго пилота и включил аппаратуру связи, хотя на Галане ещё не было ни одного космодиспетчера, всегда готового попить пилотской кровушки.

Зато над Галаном уже висело дюжины три спутников наблюдения и связи, поставленных на суточную орбиту. Микки тут же связался с южными полярными спутниками и вывел картинку Галанардиза на главный экран. "Золотого Лорда" он поднял в воздух в своей обычной манере, очень быстро и совершая при этом целую серию противоракетных маневров, что не помешало ему за минуту с четвертью выйти на низкую орбиту и через три минуты снова войти в атмосферу уже над Галанардизом. Он ничуть не хуже меня знал о том, какая именно льдина мне была нужна и потому, осмотрев гляциологическую картинку, сразу же сделал правильный выбор. Спустившись на высоту двадцати километров, он показал мне огромный ледник, спускающийся в океан Талейн на берегу залива имени императора Рилквида, главного полярного исследователя Галана, первого достигшего Южного полюса. Кивнув головой в сторону ледника, Микки сказал:

– Верди, эта льдина должна тебе понравиться. Она, конечно, немного великовата, но только не для тебя, да, и держится она на одном только честном слове. Ну, что она тебе подойдёт, напарник, или посмотрим другую.

Я жестом попросил его спуститься пониже и внимательно просканировал выбранную Микки льдину с помощью сверхзрения. Льдина действительно была хороша, семнадцать километров в длину и одиннадцать в ширину. Вскоре из неё должен был получиться великолепный столовый айсберг. Чтобы я смог осмотреть место завтрашнего запечатления получше, Микки спустился ещё ниже и завис над льдиной на антигравах, открыв люк и спустив трапп. Хотя на Галанардизе в это время года царила полярная ночь, я вышел наружу, немного побродил по льдине и вернулся обратно на корабль. Льдина была просто высший класс, но погода была отвратной. Над заливом императора Рилквида прочно обосновался циклон и потому дул сильный ветер и с неба сыпалась мелкая ледяная крупа. В пилотской рубке меня ждала большая кружка отличного горячего грога и плед с электроподогревом. Отказавшись от пледа я хлебнул грога и сказал:

– Спасибо, граф, ты выбрал для нас отличную льдину.

– Не за что, напарник, ты подарил мне настоящую жизнь и теперь я даже не знаю, как мне тебя благодарить. – Глухим голосом ответил мне Микки.

Мой старый друг впервые сказал мне о том, какие чувства он испытывает в результате перемен. Несколько дней назад, незадолго до того, как я попросил мамочку Бэкси заглянуть в Хроники и найти в них ответ на мучавший меня вопрос, у меня состоялся с ней долгий разговор о судьбе Микки. Она была очень довольна тем, как галанцы отнеслись к первому на этой планете а-человеку. Особенно ей импонировало то, что некоторые тернигорские красотки то и дело проникали в спальную своего графа и бывали очень расстроены из-за того, что им не удавалось добиться от него хотя бы нормальной эрекции. На ласки, поцелуи и петтинг Микки хватало, а вот для нормального секса он не очень-то годился. Бэкси тогда сказала мне:

– Верди, мальчик мой, андроиды не всегда были такими валухами. Когда-то в древности, когда мы называли их синтеттами, они учили нас, интари, искусству любви. Если ты хочешь, чтобы твой жестяной друг был счастлив, я могу сделать так, что он не будет отличаться от обычного человека ничем, кроме того, что в его башке будут фурычить крошечные кристаллики, а не та овсяная каша, которую люди называют мозгами. Тебе стоит только приказать мне сделать это.

В разговорах с Нэксом и Бэкси меня больше всего бесило, порой, то, что они всегда пытались выставить меня каким-то замшелым рабовладельцем. Поэтому и в тот раз я тотчас запустил в монитор Бэкси подушкой и сердито рявкнул:

– Бэкси, заткнись во имя девственности Матидейнахш! Я терпеть не могу твоей дурацкой почтительности. Тоже мне рабыня нашлась. Если ты можешь сделать так, что когда в очередной раз в спальню Микки просочится маркиза Инейра и он вдует ей так, что её придётся отдирать от спинки его кровати клещами, я буду просто на седьмом небе от счастья!

Добрая мамочка Бэкси вздохнула и тихо сказала:

– Верди, сделать это не сложно. Мне только нужно будет провести кое-какие исследования. Сам понимаешь, мальчик мой, в нашей базе информации есть множество пробелов, но это пустяки по сравнению с тем, как на такое поведение Микки посмотрят галанцы и особенно Сорки. Прежде, чем я передам нашему бравому вояке всю информацию, необходимую ему для полной реконструкции, ты должен поговорить с императором и добиться от него разрешения.

С Сорки я поговорил ещё вчера вечером и его величество пришел в восторг только при одной мысли о том, что он сможет вместе с Микки подпаивать баб и укладывать их в койку. У него был весьма своеобразный взгляд на мужскую дружбу, а мой бывший напарник, явно, уже стал его закадычным корешом и правой рукой в делах отнюдь не государственных. Кажется, при дворе снова пышным цветом расцвёл самый махровый феодальный фаворитизм. Поэтому, когда я услышал от Микки слова о счастье и второй жизни, то сразу же сказал:

– Эй, старина, дай мне слово, что ты не станешь серчать на меня за то, что я подглядывал за тобой в замочную скважину. – Не дожидаясь его ответа, я продолжил – Сам понимаешь, мне очень важно знать, как ты устроился в новой жизни и как к тебе относятся галанцы. Ну, в общем Бэкси сейчас работает над тем, чтобы ты смог обзавестись нормальным человеческим телом. Как она собирается это сделать я не знаю, ведь все реаниматоры на дух не переносят, когда кто-то пытается засунуть внутрь а-человека. Эта сволочная машина, видимо, не хочет, чтобы её путали со слесарной мастерской. Кажется, мамочка Бэкси намерена каким-то образом вправить мозги медицинской машине, да, и тебе заодно. Я полагаю, что она намерена написать чертовски сложную поведенческую программу для тебя и всех твоих потомков. Такую, благодаря которой все а-люди Галана смогут стать теми, кем они были в глубокой древности, – учителями простых людей по части искусства любви. Ну, как, Микки, тебя устраивает такая перспектива? Я рассказал об этом Сорки и он пришел в восторг, но я всё же советую тебе прежде, чем ты займёшься собой, испросить у него на это разрешение по всей форме.

Микки минуты две молчал, а потому, уже пролетая над океаном Талейн, чуть слышно прошептал:

– Святой Станислав, неужели я и мои дети будем точно такими же, как а-люди древней Терры?

Я насмешливым голосом поправил его:

– Бери больше, Микки, ты и твои детишки будете точно такими же, как синтетты Интайра. Хотя я знаю об этом мире всего ничего, они, судя по некоторым замечаниям Нэкса и Бэкси, были существами куда более высшими, чем мы, ничтожные, самовлюблённые и эгоистичные людишки. Так что мне будет очень приятно вернуться на Галан через год и посмотреть на то, каким вы его сделаете.

Во дворец мы вернулись даже раньше, чем обещали. Там во всю шло приготовление к очередному этапу свадебных торжеств. Сорки, Нэкс и Бэкси сидели на тронообразных креслах в зале приёмов и одаривали гостей, число которых, похоже, утроилось за последнее время, подарками просто сказочной роскоши. Они, словно бы состязались в том, кто кого переплюнет и хотя к услугам императора была предоставлена государственная сокровищница, трюмы "Молнии" были ещё достаточно полны, а потому Сорки, явно, проигрывал моим посаженным родителям.

Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора «Галан», звездная система Обелайр, планета Галан, северная часть континента Галанардиз, ледник на берегу залива императора Рилквида.

Галактические координаты:

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

L = 52877,39437 СЛ;

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

Стандартное галактическое время:

785 236 год Эры Галактического Союза

20 декабря, 11 часов 28 минут

Поясное планетарное время:

Месяц иззан, 05 число, 12 часов 00 минут

«Молния Варкена», ведомая твёрдой рукой Нэкса в прямом, а не переносном смысле, как это бывало ранее, менее чем за семь минут доставила нас с Рунитой и тысячами пассажиров на борту к заливу императора Рилквида. В Роанте было в это время двенадцать часов дня, но над Галанардизом стояла кромешная тьма. Небо было затянуто тучами, дул сильный порывистый ветер, а температура за бортом была тридцать семь градусов ниже нуля по стандартной шкале. На этом бесхозном континенте такое случалось не часто. Это было лёгким морозцем для меня, но вызвало ужас у Сорки и нескольких десятков галанцев, находящихся в навигационной рубке. Бэкси, Нэкс и Микки, сидевший в кресле оператора связи голым по пояс, относились к этому, как к неизбежному, а потому помалкивали, я, откровенно говоря, вибрировал и лишь Рунита была абсолютно спокойна и невозмутима. Её, явно, совершенно не пугала ни ночная темень за кокпитом навигационной рубки, ни ураганный ветер, ни лютый мороз.

Моя жена уже была одета в свадебный кимон, целиком изготовленный из золотой канители, платины, бриллиантов и керальских огневиков. Наряд этот весил без малого полцентнера, был невероятно жестким и неудобным, а потому гораздо больше походил на рыцарские доспехи, нежели на обыкновенное свадебное платье невесты. Увы, но такова варкенская традиция и наряд варкенской невесты должен быть роскошным, богатым, но жутко неудобным и тяжелым. Рунита в нём не могла даже толком сидеть, а потому просто прислонилась к подлокотнику командирского кресла, в котором сидела Бэкси, одетая в длинное бальное платье с глубоким декольте.

Мамочка Бэкси обняла Руниту за талию и, держа её за руку, что-то тихо говорила ей. Моя жена сосредоточенно кивала головой и так же тихо отвечала ей короткими фразами. В отличие от наших гостей, одетых очень нарядно, – мужчины были в черных смокингах, а дамы в бальных платьях, я был облачён в одну только белую тунику жениха, под которой на мне была надета белая полотняная набедренная повязка-ихон. На лёд я должен буду выйти в одном ихоне, а наш годойон Микки босиком и в одних только широченных фиолетовых шальварах-годолайтарах, подпоясанных широкими поясом из некрашеной кожи скального прыгуна, богато расшитом золотом, драгоценными камнями и увешанным различными кривыми барабанными палочками-ойтонами. Таков был традиционный варкенский наряд барабанщика-годойона в любом клане.

Микки держал в руках здоровенный семигранный барабан-годо, гранёный корпус которого был покрашен в ярко-синий цвет, а все металлические части блестели позолотой. Если приглядеться к синему годо повнимательнее, то было видно, что его лак покрыт тонкой сеточкой кракелюр, словно старинная картина. И это не мудрено, ведь этому барабану было уже добрых тридцать тысяч лет и потому я над ним так трясся. Наш славный годойон Микки прижимал барабан к своей груди так трепетно и нежно, словно он был круда клана Мерков Антальских. Даже Сорквику он не позволил прикоснуться к синему годо, сердито буркнув, что расстроить этот инструмент способен любой дурак, а вот вернуть ему прежнее звучание сможет далеко не каждый и он не намерен долбаться с барабаном-годо несколько часов прежде, чем он снова станет звучать так, как надо.

Сорквик насупился, но дулся не более пяти минут, так как Нэкс приволок ему пластиковую погремушку точно такого же вида, на которой я давал побарабанить всяким любителям ритуальной варкенской музыки. Пожалуй, нужно родиться варкенцем для того, чтобы понять разницу между грохотом этого пьезоэлектрического чудовища и настоящим пением барабана-годо, от которого душа то уходит в пятки, то выпрыгивает наружу. В Микки, похоже, после того, как в роботехнической лаборатории изготовили его поликристаллический мозг, вселилась душа какого-то варкенского круда, которую Великая Мать Льдов послала обратно в мир людей. Когда я рано утром заглянул на свой корабль, то услышал как он репетировал и сразу же понял, что он прирождённый годойон, которого обстоятельства рождения заставили стать боевым робопилотом.

Не выпуская посадочного шасси, Нэкс подвесил "Молнию" на антигравах в самом центре выбранной нами льдины и зажег все прожектора. Настала пора нам с Рунитой выйти на лёд и завершить наше варкенское бракосочетание церемонией запечатления, – архоматейдом. Я поднялся из кресла первым и поклонился своим посаженным родителям, которые должны были вывести меня из корабля на лёд. Затем встала Рунита и поклонилась Сорквику. Император взял её под руку и степенно повёл к выходу, хотя ему вовсе не улыбалось выйти из теплой, уютной навигационной рубки в жуткую морозную и ветреную ночь. За него я нисколько не волновался, как не волновался за дюжину тех галанцев, которые должны были установить на льдине светильники и резной, золоченый помост для Микки и его синего годо.

На всех моих друзьях была надета вместо исподнего варкенская мягкая броня, в которой можно спать прямо на льду, да, к тому же, все они прошли через варкенский реаниматор, а потому лёгкий морозец не был им страшен. Другое дело Рунита, ведь на ней под золотым панцирем не было надето даже ночной рубашки, а я не имел права согреть бедняжку. Однако, мою жену лютый мороз и сумасшедший ветер, который резко усилился, похоже, нисколько не пугал. Чтобы не тащить на себе золотую броню, она просто заставила свой свадебный кимон лететь над полом, а сама только делала вид, что перебирает ногами. К тому же от золотого кимона веяло теплом, словно от горячей печки.

Мы спустились по эскалатору носового траппа на лёд, я сбросил с себя свадебную тунику, ей было суждено, как и всему остальному остаться на льдине, а мои друзья выстроились широким кругом и принялись вбивать в белоснежный наст двухметровые золотые ритуальные светильники. Их было ровно семь штук. Цифра семь вообще является для нас, варкенцев, священной. У Великой Матери Льдов было семь мужей и семь раз она в муках рожала своих дочерей. Ровно семь заветов она оставила своим прекрасным дочерям и потому обелиск-ойон тоже имеет семь граней. Микки взобрался на свой золочёный помост, поставил синий годо на подставку, взял в руки самые большие барабанные палочки-ойтоны и встал наизготовку. Уж его-то совершенно не беспокоили ни мороз, ни ветер.

Сорквик, не входя в круг, в котором стояли мы с Рунитой, зажег светильники и мои друзья вернулись на борт "Молнии". Мой космический корабль поднялся немного вверх и отлетел чуть в сторону, разворачиваясь правым бортом и наклоняясь ко льду одним крылом, чтобы нашим гостям была лучше видна через иллюминаторы церемония архоматейда. Прожекторы погасли и я, бросив последний взгляд на свою "Молнию", увидел как прильнули к стайларовым иллюминаторам сотни наших гостей. Микки, взмахнув руками, словно сокол-чар крыльями, с силой ударил барабанными палочками по мембране синего барабана-годо, отчего он отозвался торжественно и гулко, после чего начал быстро выбивать ритмичную мелодию, посвященную Великой Матери Льдов. Я подошел к Руните, встал перед ней на колени, сложил пальцы в клятвенный замок нерушимости своих слов, громко и напевно произнёс по-варкенски первую фразу ритуала:

– Рунита Роантир, дочь славного дома Роантидов Галанских, до тех пор, пока стоят Вечные Льды Галана, я, Веридор Мерк, трао из клана Мерков Антальских, буду любить и оберегать тебя, делить с тобой все беды и радости, достаток и нищету, вечно хранить верность тебе одной и исполнять все твои желания, чтить тебя, как саму Матидейнахш. Аймо!

Рунита прижала руки к груди, сделала быстрый, лёгкий поклон-кивок и ответила мне звонким, чистым и поющим от восторга голосом, перекрывая ритмичную барабанную дробь и громкое завывание ветра:

– Веридор Мерк, трао из клана Мерков Антальских, до тех пор, пока стоят Вечные Льды Галана, я, Рунита Роантир из дома Роантидов Галанских, навеки прихожу в клан Мерков Антальских по влечению своего сердца и став твоей женой буду любить и всегда ждать тебя, растить твоих сыновей и дочерей, делить с тобой все беды и радости, достаток и нищету, чтить тебя, как чтила Матидейнахш всех своих мужей, вечно хранить тебе верность, муж мой. Аймо!

Рунита не стала называть имени какого-либо одного мужа Матидейнахш, говоря мне о почтении, а упомянула их всех сразу, беря на себя огромный груз ответственности. От этих слов моё сердце застучало, словно барабан-годо и я распластался перед ней на льду, касаясь его лбом. Медленно приподнявшись, я поцеловал босую ножку своей жены, а потом край её золотого кимона, температура которого была несколько выше той, которая сейчас была на экваторе. Выпрямившись, я с благоговением поцеловал её руки, сухие и горячие, словно два язычка пламени. Рунита достала из широкого рукава кимона овальную шкатулку и с поклоном протянула её мне. Открыв шкатулку, я вынул из неё собранную заколку-архо, поцеловал её и протянул своей жене. Она взяла заколку, а я снова сплёл пальцы рук в клятвенный замок и громко сказал:

– В знак своей покорности тебе, жена моя, я прошу тебя скрепить мои волосы этой заколкой-архо и заплести их в такое количество косичек, сколько достоинств ты открыла во мне. Я клянусь тебе, что ничья рука не распустит моих волос и не снимет с моей головы твою заколку-архо. Ты вправе спросить с меня столько раз, во сколько косичек ты заплетёшь мои волосы и ни разу я не буду вправе отказать тебе в чём-либо. Если же я хоть единожды изменю своим клятвам, которые я даю тебе сейчас, давал раньше или дам в будущем, то пусть косички, сплетённые тобой из моих волос, обратятся в разящие бичи для меня и для всех круда, трао и архо Мерков Антальских и пусть Великая Мать Льдов поразит нас всех своими сверкающими ледяными молниями. Аймо!