Текст книги "Галактика Сенситивов 1(Си)"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 77 страниц)

Позади осталась громадная чёрная дыра темпорального коллапсара, а впереди нас ждал Галан и самое удивительное приключение, которое я только испытывал за всю свою жизнь. Но в тот момент я вовсе не думал ни о чём ином, кроме работы. После того, как у Нейзера прошел первый испуг, он прицепился ко мне с расспросами и принялся выяснять, правда ли, что в двух случаях из ста, техники-эксплуатационщики навсегда остаются в темпоральном коллапсаре и что в кармане у каждого из нас имеется ампула с самым быстродействующим ядом. Не знаю, что ему наговорил Клайн за то время пока меня не было, но об этом я хотел рассказать ему позднее. Тем не менее, ампулу с ядом я ему действительно показал, а в отношении пресловутых двух процентов потерь, мне только и оставалось сделать, что грустно развести руками и горестно вздохнуть.

В конце концов, в галактике вообще найдётся не так уж много спокойных и тихих мест, где тебе с гарантией ничто не сможет угрожать. По всей видимости, Нейзеру испытывал тягу к риску и опасностям, раз глаза его заблестели и он то и дело просил меня рассказать о том, какие ещё трудности и беды могут подстерегать нас в полёте. Мне это всё быстро надоело и я отделался от него тем, что дал пригоршню инфокристаллов, где на эту тему он мог найти немало информации, начиная от книг и художественных фильмов, и кончая обширным списком павших героев. Увы, но в нём имелись имена и тех людей, с которыми я знаком лично. О том, что в подавляющем большинстве случаев вина лежала не на техниках-эксплуатационщиках, а на спешке и промахах монтажников, я умолчал, не желая бередить себе душу и разочаровывать этого парня в его будущей профессии.

В тот момент я действительно не счёл нужным говорить Нейзеру о том, что мне больше всего не нравилось в моей профессии, о наиглавнейшем требовании, беспрекословно подчиняться любым, порой даже идиотским и совершенно непродуманным приказам руководства Корпорации и категорический запрет даже пытаться самому держать ситуацию под контролем, что, на мой взгляд, и приводило подчас к трагическим происшествиям, которые, порой, случались при пусках. На мой взгляд самые точные рекомендации по размещению темпорального генератора на планетах могли дать как раз только опытные техники-эксплуатационщики, а отнюдь не специалисты-планетологи, но наши советы абсолютно никого не интересовали, а напрасно, ведь это решительным образом изменило бы статистику потерь и пресловутое "Братство пуска" стало бы всего лишь традицией.

Политика Корпорации всегда сводилась только к одному, совершать как можно большее количество пусков не взирая на риск и опасность, которые из-за этой спешки выпадали на долю всех техников-эксплуатационщиков и тех технических руководителей проекта и физиков-темпоральщиков, которые отваживались присутствовать на процедуре пуска темпорального ускорителя, дабы не прослыть виновниками очередной трагедии в случае неудачного пуска. Большинство специалистов считали своим долгом присутствовать при пуске темпоральных ускорителей, из-за чего, в общем-то, и появилось на свет "Братства пуска", что-то вроде тайного общества, хотя оно и не имело ни устава, ни каких-либо далеко идущих планов и целей, как и не ставило никаких задач перед его членами, хотя и накрепко сплачивало их и просто являлось формой самовыражения.

Как бы то ни было, но Нейзеру понравилась сама мысль о том, что теперь он является одним из пускачей и имел полное право положить набок песочные часы на своей кокарде, хотя он всего лишь стажер Корпорации. Именно по этому символу узнавали друг друга по всей галактики пускачи точно так же, как, скажем валгийские солдаты-наёмники ещё издали узнавали друг друга по стальным серёжкам в левом ухе и оборванным рукавам форменных гастленовых курток. Как ни кривились большие боссы, как ни противились они этому, но ни у одного не возникало даже мысли о том, чтобы хоть как-то воспрепятствовать такому грубому и бесцеремонному нарушению уставной формы одежды пускачами. Даже более того, очень многие, при встрече, первыми приветствовали нас, небрежно отдавая честь. Да, любая Корпорация Прогресса Планета это полувоенная организация.

Хотя мы и занимались одним и тем же, увеличивали своей деятельностью число миров – членов Галактического Союза, жили мы с ними всё-таки в разных мирах. Не знаю, какие нравы царили в их высоких кругах, но в нашем собственном поддерживался полный порядок. Монтажники хотя и не стремились присутствовать при пусках, редко подвергались критике, ведь им приходилось вкалывать до седьмого пота, с риском для жизни собирая генераторы в густых метеоритных роях. На инженеров-темпоральщиков и физиков они смотрели, как на каких-то кудесников, а нас, технарей, называли пожирателями времени и придумывали про нас множество анекдотов. Ну, а мы, в свою очередь, считали самыми важными персонами наблюдателей, ведь именно с ними мы общались чаще всего. Этих же ребят оставалось только пожалеть, так как они всегда оставались за кадром из-за того, что годами торчали на станциях наблюдения, а ведь именно благодаря их работе федеральные правительства имели исчерпывающую и самую достоверную информацию о всех тех мирах, которые регулярно увеличивали Галактический Союз.

Терилаксийская Звездная Федерация, район темпорального коллапсара «Галан», борт космического корабля «Молния Варкена».

Темпоральный коллапсар «Галан» называется так потому, что он ускоряет ход времени для планеты с таким же названием. Это местное название. Первоначально я не собирался посещать его сразу после пуска темпорального ускорителя, он вообще стоял в моём списке на последнем месте, но из-за того, что мне подсунули под видом стажера абсолютно не подготовленного к работе новичка, мне пришлось полностью перекроить свой план работы и поставить Галан на второе место в своем полётном плане. Поскольку пуск второго темпоральника долен произойти только через три с половиной месяца, я решил немного поднатаскать Нейзера в самых безопасных мирах, прежде чем ему придётся столкнуться с серьёзными и по-настоящему опасными ускоряемыми цивилизациями, а такие в моём списке имелись и к ним следовало относиться очень серьёзно.

Полёт от темпорального коллапсара, в котором началось ускорение звёздной системы номер С 7253/49 до Галана занимал всего пять суток, но я увеличил это время до двенадцати суток, чтобы, как следует, заняться подготовкой Нейзера. Всё-таки ему предстояло совершить свой первый визит в ускоряемый мир, а темпоральный коллапсар "Галан" ускоряет ход времени для весьма любопытной цивилизации. В своем роде эта цивилизация просто уникальна. По правилам нашей конторы, с того момента, как только ускоряемая цивилизация, наконец, достигнет уровня развития, называемого "Период централизации власти и появления государственных образований", темпоральное ускорение рекомендуется снижать до соотношения один к ста и вести наблюдения через каждые десять-пятнадцать лет. Это позволяет с максимальной точностью отслеживать основные события в ходе её развитии. Галан как раз подходил под эти параметры, но в тот момент мне приходилось держать этот мир на вдвое большем ускорении один к двумстам. И на то у меня имелись очень веские причины, такие, как просьба наблюдателей.

Планета Галан населена самыми удивительными людьми, которые только встречались мне в Обитаемой Галактике, а повидал я в своей жизни множество миров. Во-первых, как по моему собственному мнению, так и по мнению наблюдателей, галанцы наиболее привлекательная и красивая человеческая раса. Высокие, стройные, все, как на подбор, писаные красавцы и красавицы. Во-вторых, это самая миролюбивая раса в галактике. Добродушие и миролюбие галанцев, в нашей конторе даже вошло в поговорку. По внешним признакам эта раса уже вошла в период расовой зрелости. Тут, похоже, нужно пояснить, о чём собственно идёт речь. Всё дело в том, что при возникновении человека, как биологического вида, обычно сразу же появляются две-три базовые расы, порою глубоко отличающиеся друг от друга.

В процессе развития цивилизации, как правило, возникает ещё несколько расовых подвидов-этносов, которые создают, зачастую, весьма пёструю картину. Затем этносы начинают смешиваться и, рано или поздно, происходит их выравнивание. Наиболее сильный генотип вытесняет слабые, расовые и этнические различия сначала сглаживаются, а затем совсем исчезают и на свет появляется зрелая человеческая раса, или, как говорят мои друзья, Нэкс и Бэкси, народ. Обычно это происходит спустя сто пятьдесят, двести тысяч лет после того, как цивилизации достигают того уровня развития, при котором снимается темпоральный барьер. К примеру, мы, варкенцы, или вы, хьюмериты, всё еще считаемся в галактике молодыми расами и потому, порой, такие разные, что даже удивляемся, глядя на самих себя.

Первоначально на Галане появилось три основных доминирующие расы: первая, – высокие темнокожие люди с чёрными курчавыми волосами, вторая, – среднерослые, желтокожие люди с характерным узким разрезом глаз и чёрными, прямыми волосами, а также третья, люди довольно светлокожие, но их кожа имела красноватый оттенок и также с чёрными волосами. Четвёртая раса, голубоглазых, светловолосых и белокожих гигантов, весьма малочисленная, очень быстро сошла с исторической сцены, но не в результате истребления, а попросту смешавшись с остальными, оставив на память о себе сказания, легенды и некоторое изменение в цвете волос и кожи другим, более многочисленным расам, которое, впрочем, быстро сошло на нет.

В настоящий момент Галан населён очень высокими, бронзовокожими красавцами-атлетами с цветом волос варьирующимся от каштанового до чёрного. С некоторой натяжкой можно сказать, что все галанцы на одно лицо, как, например, мидорцы, одна из самых древних рас Обитаемой Галактики. Налицо все признаки зрелой человеческой расы, а этот мир всё ещё скрыт темпоральным коллапсаром. И всё потому, что эта цивилизация на пятьдесят с лишним тысяч лет застыла в периоде феодальных отношений, находится на ранне-аграрном этапе экономического развития и даже не собирается переходить к индустриальному этапу. Из боязни массового футурошока, наблюдатели не советуют снимать темпоральный коллапсар, непрерывно гадая последние четыре года, что делать с галанцами, которые сочли феодальные отношения и ранне-аграрную экономику верхом развития своей цивилизации и не хотят двигаться дальше.

На Галане высоко развиты ручные ремёсла, культура, философия, искусство, но практически отсутствует фундаментальная наука. Там даже нет электричества и, соответственно, отсутствует электрическая связь. Да, что там электричество, галанцы, изобретя паровую машину добрых тридцать тысяч лет назад, даже их не стали строить и предпочитают разводить тягловых животных. Люди вооружены луками, копьями и мечами, ездят в повозках, запряженных скакунами, металлы плавят в крохотных доменках, а землю возделывают почти вручную, выращивая урожай без химических удобрений и гербицидов. Галан, – это, воистину, райская планета с девственными лесами и хрустально чистыми реками, с воздухом, совершенно не изгаженным дымом из заводских труб и морями без нефтяных разливов. К тому же это мир поэтов, философов и художников, в котором полевым цветком, зачастую, дорожат куда больше, чем целой пригоршней золота.

Именно эту планету я выбрал для своего стажера в качестве его первого испытания. Во всяком случае ничего более страшного, чем пара, другая стрел, пущенных меткой рукой, там ему точно не угрожало. Ну, разве что, проткнут в гневе копьём или рубанут мечем. Но такое удовольствие у галанцев ещё надо умудриться выпросить. Галанцы очень миролюбивы и поскольку общий курс темпоральной физики Нейзер усвоил великолепно, я решил, не мешкая, перейти к основам этики темпорального прогресса, науке, не в пример физике, куда более общей и расплывчатой по своим формулировкам. Погрузившись в гипнопедический сон, мой стажер принялся впитывать в себя знания, наработанные прогрессистами в течение всех тех сотен тысяч лет, что существуют Корпорации Прогресса Планет.

Лично я, не смотря на то, что прекрасно знаю все корпоративные законы, правила и наставления, не особенно-то ими пользовался, предпочитая на практике обосновывать свои действия законами формальной логики потому, что по большей части все те мудрёные нормы и правила, которые предлагаются нам, техникам-эксплуатационщикам и наблюдателям, как основа профессиональной деятельности, зачастую начисто лишены хоть какой-либо логики, хотя и прописаны строгим и лаконичным языком армейских приказов, с которыми не очень-то поспоришь, вот только если станешь исполнять их слепо, обязательно окажешься по уши в дерьме. Поэтому меня так поразила реакция моего нового стажера. Как только Нейзер проснулся, он тотчас огорошил меня самым глупейшим, на мой взгляд, вопросом:

– Уважаемый господин Мерк, кто это дал вам право, так беспардонно вмешиваться во внутренние дела других миров?

При этом взгляд у парня был холодный и немигающий, а желваки на скулах так и ходили ходуном. Вместо ответа я бросился к гипнопеду и принялся проверять, правильно ли настроена аппаратура. Всё оказалось в полном порядке, я человек пунктуальный и не мог сделать ошибки в таком серьёзном деле, как гипнопедия, и ответ на действия стажера следовало искать в чём-то другом, а потому я спросил его:

– Нейзер, ради Вечных Льдов Варкена, скажите мне, с чего это вы взяли, что я вмешиваюсь в чьи-либо дела?

Нейзер промолчал, гневно сопя носом. Видимо, он ещё не совсем отошел от гипносна. Не знаю, что это взбрело ему в голову, ведь этика темпорального прогресса построена именно на принципах полного невмешательства в исторический ход событий. Корабли наблюдателей, как и корабли техников, снабжены устройствами оптической маскировки, кучей всяких других технических штучек, которые позволяют нам избежать контакта с развиваемым миром, а корпоративные правила таковы, что лучше и не пытаться сделать что-либо противозаконное, то есть противоречащее этому чёртовому принципу невмешательства. Не успел я отойти от его первого демарша, как Нейзер, малость подумав, задал мне вопрос ещё похлеще:

– Веридор, какого дьявола вы берёте на себя право решать, готов мир к контакту или нет? Ответьте мне, ради Великого Космоса. Вы, что, верховная власть в этом мире?

Тут уж я не стерпел и зарычал на него:

– Нейзер, поглоти вас ледяное крошево, что это за чушь вы мне тут несёте? С чего это вы взяли, будто я во что-то вмешиваюсь и вообще принимаю какие-то решения? Моё дело включать и выключать темпоральные ускорители, задавать темпоральному потоку скорость и менять почаще темпоральные коды! Мне и дела нет до того, что там внизу происходит, разумеется, если мне не приходится высаживаться на поверхность планеты для проведения регламентных работ и добираться пешком до темпорального ускорителя, между прочим, рискуя при этом жизнью. Знаете что, друг мой, садитесь-ка за тренажер и разложите всё по полочкам, а то у вас это как-то по-дурацки выходит. И вопросы ваши совершенно идиотические!

Отчитав Нейзера таким образом, я, тем не менее, задумался. А ведь парень прав, как ни крути. Правда, виноваты не мы, а все эти Корпорации. Этика темпорального прогресса, если начать разбирать её по косточкам, это пустой звук и к прогрессу никакого отношения не имеет. Произвол, правда, происходит вовсе не потому, что мы во что-то вмешиваемся, а как раз потому, что мы ни во что не вмешиваемся и зря. Ведь существует же в науке, наконец, та же самая теория ограниченного воздействия, как высшее достижение социомеханики, а также такая мутотень, как социопсихологическое прогнозирование, вдобавок к нему социоисторический анализ и ещё с полсотни подобного рода наук, которые способны дать превосходные рекомендации по тому поводу, как с наименьшими потерями привести любую цивилизацию к высокому уровню развития.

Так что все разговоры о том, как избежать массового футурошока при столкновении с Галактическим Человечеством, по большей части, надуманные. Да, и сама эта дисциплина, – этика темпорального прогресса, на мой взгляд самая дурацкая штука, которую только выдумало Галактическое Человечество за всю историю своего существования. Разумеется, выскажи я такие настроения перед своим стажером и мог бы смело собирать вещички и искать себе другую работу, потому что правило номер один для нас, – никогда не обсуждать вслух то, что положено в основу деятельности Корпорации.

Больше с Нейзером мы в тот день не разговаривали, а встретились лишь следующим утром, за завтраком. Нейзер Олс, как и все мидорцы, оказался человеком лёгким и очень коммуникабельным, он нуждался в общении куда больше, чем я и потому охотно принял мое приглашение завтракать, обедать и ужинать вместе. Именно в это время между нами разгорались словесные баталии. К тому же Нейзер сразу же выказал себя истинным мидорцем, а стало быть отчаянным спорщиком. На всё у него находилась своя точка зрения и он ничего не принимал на веру слепо, без дополнительных выяснений. Мне, честно говоря, это даже нравилось. Видимо, потому, что я уже давно не считал себя полноценным варкенцем. За завтраком, с аппетитом жуя свежеиспеченный рогалик с заварным кремом и запивая его кофе с молоком, Нейзер, насмешливо ухмыляясь, попытался поддеть меня, громко заявив примерно следующее:

– Послушайте, Веридор, насколько я понял из всего того, что узнал за последние две недели, вы являетесь Богом? Ну, если не Богом, в прямом смысле этого слова, то наверняка его прямым заместителем по части управления временем!

Всё, что я держал в руках, тут же попадало и я взвыл:

– Нейзер, да, помилуй вас Великая Мать Льдов! Это я-то Бог? С чего это вам взбрела в голову такая чушь?

Нейзер, ободренный моей растерянностью, с ходу принялся развивать свою мысль:

– Ну, как же, Веридор, ведь посудите сами. Вы приходите в молодой мир, он дик и суров, гол и пуст. Что вы делаете? Берёте в руки эту вашу волшебную палочку, код-ключ, включаете свой расчудесный темпоральный ускоритель и наполняете мир атмосферой, деревьями и травами, животными, людьми, наконец. Чистыми, невинными, непорочными людьми. Ну, скажите, чем не Богова работа, а?

Признаться, вот тут я действительно смутился. В таком аспекте мне мою работу еще никто не представлял. Я забормотал в ответ, что-то совсем уж жалкое и беспомощное:

– Ну, не знаю, Нейзер. Я ведь, собственно, ничего такого не делаю. Поймите, я просто включаю темпоральник, который ускоряет временной поток и создает коллапсар. Ну, а эти, как вы говорите, невинные, непорочные люди…

Нейзер не обращал на мое жалобное блеяние никакого внимания. Он упивался разоблачительным пафосом своей речи:

– Признайтесь, Веридор, это приятное чувство, держать в своих руках код-ключ от громадного устройства, именуемого темпоральный ускоритель. Щёлк, поворот вправо, и мир завертелся, как волчок, поворот налево, щёлк, и всё остановилось. В ваших руках вся мощь Обитаемой Галактики Человечества. У ваших ног прекрасные женщины, золотые россыпи, драгоценные камни, прекрасные редкие меха, перед вами открыты двери дворцов. Ну, не Бог, в конце-то концов, но сверхчеловек это уж точно! Так ведь, Веридор? Ответьте же мне, только честно.

После этих слов Нейзера, в моей голове родился злой и коварный план, как перевоспитать эту орясину и я тут же принялся приводить его в исполнение, насмешливо сказав ему:

– Ага, значит так? Из всего того, что вы от меня узнали, у вас сложилось именно такое мнение? Ну, что же, мне все понятно. Знаете Нейзер, у меня сейчас совершенно нет времени дискутировать с вами. Давайте-ка отложим этот наш разговор до ужина, а сейчас у меня для вас есть работа. В трюме моего корабля есть отсек под номером В-08, отправляйтесь туда и тщательно рассортируйте экспонаты, хранящиеся там, по историческим эпохам и планетарным признакам. Постарайтесь управиться до ужина. Обедать вам придется без меня, так как я займусь подготовкой к высадке на Галан. И ещё, Нейзер, попрошу понять меня правильно, это не просьба, это приказ. Вам нужно срочно привыкнуть к тому, что одежда может оказаться очень неудобной.

Видя искреннюю убежденность Нейзера в правоте своих выводов, я не нашел ничего лучшего, как отправить его в свой гардероб, в котором у меня скопилась, за долгие годы, довольно приличная коллекция нарядов, в которых мне приходилось высаживаться на сотнях планет, находящихся в самых разных исторических эпохах своего развития. Вдоволь наглотавшись пыли и нанюхавшись нафталина, перебрав груду тряпья, среди которого попадались костюмы подчас изрезанные, прожженные, пробитые копьями, стрелами, а то и пулями самого различного калибра, с бурыми пятнами засохшей крови, моей крови, Нейзер полностью изменил свои взгляды на проблему какой-либо богоподобности простого работяги, техника-эксплуатационщика, которому, порой, приходится высаживаться на ускоряемую планету, чтобы топать пешком к темпоральному ускорителю, попутно выясняя, не проведали о нём что-либо люди. Зачастую такие путешествия сопровождались весьма неприятными эксцессами и выходили мне боком. В итого он больше не заговаривал на подобные темы, видимо потому, что не успел разложить по полкам моё барахло.

Двенадцати дней мне вполне хватило, чтобы подготовить Нейзера к высадке на Галан, пусть не в качестве полноценного стажера, но хотя бы как хорошо подготовленного туриста. К тому времени, когда мы подлетали к станции наблюдения "Галан", Нейзер уже вполне свободно болтал на галикири – основном языке галанцев и вполне сносно изъяснялся на трёх, четырех его диалектах. Мой стажер был в курсе всех основных событий, произошедших на планете, правда, по большей части, двухсотлетней давности. Ещё он неплохо разбирался в основных идеологических доктринах, мог более или менее внятно рассуждать о философии, морали, этике и даже познакомился с наиболее значительными литературными произведениями. В общем, его знаний хватило бы для поддержания светской беседы среди пьяных вдрызг туземных пастухов. Большего от него я пока что не требовал. Лишь бы он сразу же не бросался в глаза своей дремучестью. Более детальная подготовка должна была произойти после того, как мы посетим станцию наблюдения и получим самые последние сведения об обстановке на Галане из рук наблюдателей.

Мы приблизились к станции наблюдения на расстояние вполне достаточное, чтобы связаться с наблюдателями по супервизио. На такой дистанции саму станцию я мог разглядеть только в сверхмощные электронные увеличители, но зато сам темпоральный коллапсар уже стал виден невооруженным глазом, как огромное чёрное пятно, дырой зияющее на фоне миллиардов ярких звёзд. Коллапсар не выпускает из своих недр никаких излучений, даже нейтрино и то не может вырваться наружу. Именно поэтому он висит в космическом пространстве огромным чёрным шаром, имеющим в диаметре почти три световых года и именно потому, что он не испускает ни нейтрино, ни радиоволн, его можно отличить от гигантской чёрной дыры. Впрочем, если подлетать к чёрной дыре слишком близко очень опасно, засосёт чего доброго, то темпоральный коллапсар, наоборот, мягко, но очень настойчиво оттолкнёт от себя любой космический корабль, если он не оснащён специальной аппаратурой прохода

Отправив Нейзера в трюм по какому-то неотложному делу, специально придуманному мной, я заперся в навигационной рубке и включил аппаратуру, лишающую все жучки службы безопасности слуха и зрения. Предосторожность отнюдь не лишняя, поскольку я решил в этот момент заняться нелегальной деятельностью. С этой же целью я избавился и от своего стажера. Убедившись, что за мной никто не подглядывает в замочную скважину, я послал в эфир условный сигнал. Через десять минут после этого я включил закрытый канал связи со станцией наблюдения и принялся ждать, когда со мной выйдет на связь мой торговый агент и он не заставил меня долго ждать. Экран вспыхнул, но показал лишь пустую каюту. По заведенному между нами правилу конспирации первым показывался я, что тотчас и исполнил в лучших традициях вольных торговцев.

– Здравствуй, моя сладкая. Как поживаешь? – Обратился я к пустому экрану – Наверное не ждала, что я появлюсь так быстро? У меня для тебя есть целый контейнер подарков.

Тотчас на вспомогательном экране появилась очаровательная платиновая блондинка с огромными голубыми глазами, пухлыми алыми губками и изящным курносым носиком, одетая в прозрачную блузку нежно-сиреневого цвета. От неожиданности я немедленно смутился и покраснел. Ох, уж эта Анита. Невольно потупив глаза при виде её прелестей, выставленных напоказ, я тихо кашлянул в кулак. Увидев моё смущение, Анита игриво повела плечами, отчего её роскошные груди с алыми, накрашенными сосками, пришли в движение. Она медленно приоткрыла красиво очерченный рот и томно провела кончиком языка по верхней губе, призывно глядя мне в глаза и, страстно выдохнув, сказала нежным, чувственным голосом:

– Да, мой дорогой. – Видя, как я покраснел, она рассмеялась и проворковала – Ах-ах-ах, какой скромный варкенский юноша. Привет, красавчик, что-то ты не торопишься ко мне, мой маленький варкенский шалунишка.

Решив, что этого недостаточно, Анита нанесла удар, что называется, ниже пояса. Томно прикрыв глаза, она со стоном наклонилась вперед, расстегнула две верхние пуговицы и стала медленно спускать блузку со своих белоснежных плеч. Тут уж я взвыл в полный голос:

– Анита! Прекрати немедленно, бесстыдница! Сейчас же перестань меня истязать!

В ответ Анита издевательски расхохоталась, но блузку, резко выпрямившись, застегнула. Повинуясь её приказу, блузка потемнела и стала почти чёрной, отчего тело девушки показалось мне белее снегов родного Варкена. Я нервно вытер со лба выступившую испарину. От этого демарша я чувствовал себя так, словно я побывал под бомбежкой или над моим окопчиком только что развернулся несколько раз тяжелый штурмовой танк. С трудом справившись с охватившей меня дрожью, я прохрипел:

– Ну, ладно, девочка, давай, наконец, поговорим о деле. Со мной в этом рейсе стажер из конторы, так что кому-то из ваших придется его отвлекать, пока я буду сгружать товары.

Анита сладко прощебетала в ответ:

– О-о-о, Верди, не беспокойся я возьму парнишку под своё крылышко. Надеюсь, он симпатюсик? Ты же не станешь тащить на Галан какое-нибудь уродливое чудовище?

Кровь снова прилила к моим ушам и я залепетал в ответ:

– Анита, милая, мне всего-то и надо от тебя, чтобы кто-нибудь из вашей шайки утащил парня подальше от моего корабля. Нет, он, разумеется, не чудовище, но я вовсе не прошу тебя о том, чтобы ты строила ему глазки и назначала свидание возле машинного отделения. Надеюсь, у ваших ребят хватит ума чем-нибудь занять этого раздолбая? С полицией на вашей станции у меня давно уже налажен хороший контакт.

Анита тотчас капризно поджала губки и презрительно фыркнула мне в ответ:

– Фи, вы только посмотрите на этого умника. Тащит, какого-то сопляка через полгалактики и ещё утверждает, что кто-то собирается строить тому глазки. В конце концов, у нас здесь вполне приличное научное заведение, а не то, что ты думаешь!

– Это ваш-то разбойничий вертеп приличное научное заведение? – Возмутился я, не выдержав её намеков.

С Анитой у меня всегда так. Она и раньше умудрялась перевернуть по своему всё, что только ей не говорил и всегда я оставался крайним. Вот и теперь, в ответ на моё сердитое и мрачное сопение, она просвистела на языке "Одиноких птиц Кайтана" нечто такое, что я покраснел до корней волос и не решился бы произнести это напрасное обвинение на галалингве.

Мы знакомы уже лет десять. Примерно два года мы с Анитой были любовниками. Но потом, по здравому рассуждению, решили, что лучше нам всё же расстаться и стать просто друзьями. Произошло это потому, что мы слишком многого требовали друг от друга, а она наотрез отказывалась даже от временного брачного контракта. Анита славная и весёлая девушка со сложной и не очень счастливой судьбой. Кое-кто воспринимает её, как хитрую и беспринципную бестию и с такими я беседую по иному, объясняя этим типам, что они заблуждаются, с помощью крепких зуботычин, потому, что на самом деле она ещё и беззащитная девочка. Правда не такая уж и беззащитная, ведь у неё за плечами без малого три с половиной сотни лет службы в наёмных войсках, из которых минимум семьдесят лет она провела в спецподразделении "Одинокие птицы Кайтана" – одном из самых великолепных отрядов элиты наёмных космодесантников, – сенситив-коммандос, состоящего из одних только женщин.

Анита отличный солдат, прошедший не менее двух сотен войн. Она получила множество боевых наград, но всё равно, это самое нежное и легко ранимое существо с тонкой, поэтичной душой, хотя со мной ведёт себя, порой, как жуткая стерва. Просто она родилась такой красивой, хрупкой и беззащитной, что в конце концов жизнь просто вынудила вырастить себе крепкие шипы и колючки. Наконец, видя, что я искренне расстроился, Анита перестала меня мучить, перешла на серьёзный тон и сказала мне совершенно серьёзным голосом:

– Ладно, Верди, я пошутила. Не дуйся. Этот тип что, стучит на тебя нашей долбанной конторе?

Я тут же воскликнул:

– Великие Льды! Да, с чего ты это взяла? Он вполне нормальный парень, только я не хочу, чтобы он узнал о наших с тобой маленьких коммерческих проделках. Я ведь не прошу тебя затаскивать его к себе в постель, пусть ваши ребята его займут чем-нибудь, пока я буду разгружаться.

Вот тут-то Анита и огорошила меня, сказав:

– Ну, и что плохого будет в том, если я вдруг возьму и пересплю с ним? Ты ведь знаешь, милый, что я девушка разборчивая, не трахаюсь с кем попало и для меня твои рекомендации значат очень много. Раз ты говоришь, что этот твой стажер хороший парень, значит так оно и есть. Тебе я верю безоговорочно.

Ну, что ты поделаешь с этими бабами. Я поспешил отключиться, а то так можно договориться до того, что потом и сам стал бы считать себя сводником. Лучше бы я не затевал этого разговора, а попросту засунул Нейзера в вакуум-скафандр и оставил его болтаться в открытом космосе, это и то легче перенести, нежели такой разговор с Анитой, да, и объяснять ничего потом не пришлось бы. Надо, значит надо.

Шестнадцатого декабря, точно в семнадцать часов тридцать пять минут по стандартному галактическому времени, я подвёл "Молнию Варкена" к самому дальнему стыковочному модулю станции наблюдения "Галан". Когда мы с Нейзером спустились на лифте во внутренние помещения станции, то меня приятно удивила не только большая толпа наблюдателей, собравшихся на у лифтов, но и их радостные, восторженные вопли. По большей части приветствовали меня и уж в последнюю очередь хлопали по плечу Нейзера. Я было расчувствовался и уже собирался пустить слезу умиления, но какие-то смутные, неприятные подозрения, внезапно остановили мой восторг.