Текст книги "Х – 11 (СИ)"

Автор книги: Александр Тув

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Денис с Юлей набросились на еду с голодным урчанием, словно уличные коты. По молчаливому уговору, глушить двигатель они не стали – во-первых до полуночи оставалось не так уж много времени перерасхода горючего на холостом ходу не будет; во-вторых – альтернативой было идти в дом Клавдии и топить печь, ибо холодно, а пока протопишь и согреешься уже надо уезжать, так что нет смысла; ну, а самое главное – у обоих тлело в глубине души опасение – заглушишь, а она не заведется! И что тогда делать – вставать на лыжи? Как-то не хочется…

Потягивая горячий кофеек после сытного ужина, сидя в теплой, залитой светом, кабине, за окнами которой холод и тьма, невольно начинаешь благодушествовать и смотреть на мир сквозь розовые очки, но, хорошо долго не бывает. Когда долго – это противоречит каким-то трансцендентным законам Мироздания, поэтому и неустойчивое состояние умиротворения и любви к ближнему закончилось, практически, не начавшись. И нарушила его (угадайте с трех раз кто?) рыжая.

– Слу-у-у-шай, – манерно растягивая слова, начала она. – На тебя Светка жалуется. Она звонит, а ты трубку не берешь.

– И не возьму, – пожал плечами Денис.

– Почему? – заинтересованно распахнула зеленые глазищи Юлька.

В этот момент в памяти старшего помощника всплыли слова из какой-то песни Глюкозы: "Как плохой боксер, ты мне открылся".

"Ну, что ж, – подумал он. – Вы хочите песен? Их есть у меня! Сейчас объясню. Только ты не обижайся!"

"Видишь ли, Юля, – очень серьезным тоном, без обычного своего ерничанья и подтрунивания, приступил к объяснениям старший помощник. – Если девушка не способна понять, какая удача ей улыбнулась, – он поймал удивленный взгляд ведьмы и пояснил: – Я имею в виду встречу со мной, – слово "мной" Денис выделил интонацией. – И она может променять меня на обычного профана, – старший помощник добавил в голос легкую брезгливость. – То это означает лишь одно – ее умственные способности ниже, чем у шимпанзе. На уровне парнокопытных, – конкретизировал Денис степень умственного развития таких особей. – Он сделал паузу. – А я ни с приматами, ни с козами не трахаюсь. Даже с красивыми. Как-то так.

Рыжая долго, не менее минуты обдумывала услышанное, прежде чем продолжить разговор:

– А если ей помощь какая-то нужна? – как-то робко предположила она. – Что-нибудь этакое… – она прищелкнула пальцами.

– Не мои проблемы, – равнодушно отозвался старший помощник.

После этого Юлька замолчала, что-то напряженно обдумывая, и молчала пока не пришла пора выдвигаться на погост к Клавдии. Однако, выходить на снег не потребовалось – мертвая, но тем не менее, бойкая старушка, приветливо улыбаясь, сама объявилась около машины.

"Здравствуй, соколик! Здравствуй, Юленька! – привычно встретила их старая ведьма. – Соскучились без бабушки-то, хе-хе-хе!"

– Здравствуйте, Клавдия! – улыбнулась молодая ведьма.

"Интересно, – подумал Денис. – Юлька по привычке поздоровалась, не сообразив, что никакого здоровья у мертвой ведьмы нет и быть не может, или же она что-то знает, чего не знаю я?"

"Думаю, что машинально…" – веско озвучил свое виденье ситуации внутренний голос".

Старший же помощник, так, на всякий случай – мало ли – рыжую она всяко простит за глупость, а на него может и обидеться, здоровкаться не стал, а вместо этого вежливо предложил:

– Может к нам присядете? – одновременно открывая "длинной рукой" заднюю дверь со своей стороны. – У нас тут поуютнее будет, чем снаружи – тепло, светло…

"Спасибо, касатик! – рассмеялась Клавдия. – Мне и тут неплохо, а у вас там хладное железо… А мне его и даром не нать и с деньгами не нать!" – продемонстрировала она хорошее знание советских мультфильмов, что, впрочем, учитывая возраст старушки, и немудрено.

"Ну, Юленька, сперва с тобой разберемся" – мертвая ведьма мгновенно приняла вид старой, строгой учительницы и между ведьмами начался активный диалог.

О том, что идет интенсивный обмен информацией, Денис догадывался по частой смене выражения лица рыжей: покой сменялся настороженностью, настороженность – удивлением, удивление – восхищением, восхищение – недоверием, недоверие – осторожной радостью, ну, и так далее – короче говоря – весь спектр настроений. К сожалению, ничего "слышать" старший помощник не мог – ведьмы сменили "частоту передачи".

"Ну, на нэт и суда нэт! – подумал старший помощник. – Не очень-то и хотелось! И хрен-то с вами барышни!"

"Шифруются с-суки! – раздраженно высказался внутренний голос. – Они нас гоями считают – все на секрете держат!"

"Возможно…" – не стал спорить Денис.

Сказать, сколько времени продолжался мастер-класс мертвой ведьмы, Денис бы затруднился – в какой-то момент закемарил, а на часы посмотреть забыл. Из этого состояния его вывел "голос" Клавдии:

"Ну, а ты что хотел, касатик? Рассказывай!"

Старший помощник пару секунд непонимающе таращился в пространство, не понимая, "что я, где я и зачем", потом встряхнулся, собрался и монотонно, но внятно, словно Балаганов брошюру "Мятеж на `Очакове'", изложил историю с пробуждением дара и взаимодействие с ковеном Грамона. Завершал изложение вопрос: можно ли им доверить инициацию, а то как-то сцыкотно.

"Правильно боишься, соколик! – усмехнулась мертвая ведьма. – Ты ведь у нас птица вольная – перелетная, а они бы тебя к ковену привязали. Стал бы служить у них на посылках, – Клавдия хмыкнула: – Как Золотая Рыбка!"

– И что делать? – вздохнул Денис.

"Ведьмам ты, небось, тоже не доверяешь?" – задала она риторический вопрос и не дождавшись ответа продолжила: – И правильно делаешь, в общем-то… Никому верить нельзя, но мы в данном вопросе навредить тебе не можем!"

– Почему это? – удивился старший помощник. – Навредить всегда можно!

"Правильно, – махнула рукой Клавдия. – Неправильно я выразилась – навредить можем, но не во время инициации. Нам ее физически не провести".

– Эти могут, а вы нет – странно… – поднял бровь Денис. – Почему не можете?

"Почему? – улыбнулась ведьма. – А почему радиоприемник не принимает телевизионный сигнал?"

"А старушка-то не так проста, как кажется с виду!" – сделал свой вывод внутренний голос.

"Это точно…" – не стал спорить с очевидным старший помощник.

– Получается, вы только по женщинам, а они… – Денис хотел сказать: "по мужчинам", но вовремя вспомнил чертову суккубу – Алину/Саломею – чума на оба этих дома!

"А они – по всем, – кивнула Клавдия, – и по мужчинам, и по женщинам, – она поджала губы и будто плюнула: – Многостаночники!"

– Ладно, – махнул рукой старший помощник. – Хрен с ними. Мне-то, что посоветуете?

"Тебе-то… – протянула ведьма. – Тут расклад такой… Примерно, – уточнила она. – На тысячу самопроизвольных, неконтролируемых инициаций приходится один смертельный случай, когда носитель, – она вздохнула, – умирает. Еще в одном случае происходит потеря дара, а в остальных девятьсот девяносто восьми случаях спонтанная инициация завершается нормально и дар начинает развиваться. – Она улыбнулась. – Вот такая статистика!"

– Ну, с такими козырями я играю! – довольно осклабился Денис.

"Погоди радоваться, – покачала головой Клавдия. – Не все у тебя ладно впереди…"

– А поконкретнее? – недоверчиво поднял бровь старший помощник.

"Поконкретнее – в метеобюро! – поджала губы Клавдия. – А ты, соколик, одно запомни – прижмет – ее проси о помощи, – она кивнула на Юльку. – Я научила, что делать!"

– А я еще подумаю – помогать, или нет! – вздернула носик рыжая.

– Глава

– Товарищ генерал-лейтенант! – начал свой доклад майор Визанцев, вытянувшись по стойке смирно. Они с майором Силизневым застыли перед огромным генеральским столом и пожирали начальство глазами. Мерицкой, глядя на это представление, лишь поморщился и устало махнул рукой.

– Давай без этого официоза, Константин Игнатьевич, не до того сейчас. Не на приеме. Присаживайтесь и рассказывайте. – Офицеры торопливо, но без суеты, устроились на двух стульях придвинутых к столу генерала и майор Визанцев начал свой рассказ:

– Вчера вечером Аркадий Борисович с друзьями отдыхал в клубе "Черепаха"… – кто у него в друзьях и характер "трудовой деятельности" генеральского сынка были секретом Полишинеля – кому надо, включая обоих майоров, знали. А генерал знал, что они знают, и они знали, что он знает, что они знают. Вот такая загогулина получалась, панимашь! Константин Игнатьевич мысленно поморщился, назвав по имени отчеству эту мразь – генеральского отпрыска – все на свете имеет предел, знаете ли, но внешне это никак на проявилось – школа! – мастерство не пропьешь. – Из клуба они выехали практически одновременно с парочкой, сидящей за одним из соседних столиков – камеры зафиксировали…

– Какие-либо пересечения между ними внутри клуба были? – перебил его генерал.

– Никак нет. По данным объективного контроля – мы скопировали и просмотрели записи системы видеонаблюдения "Черепахи" – не было.

– Продолжайте, – вздохнул генерал.

– Первой со стоянки выехала машина с молодыми людьми… – начал майор, но генерал снова его перебил:

– Что за люди? Установили?

– Частично… – вильнул глазами в сторону майор.

– Как это, частично? – недоуменно поднял брови генерал.

– Ну-у… – замялся докладчик, – девушка – это Юлия Андреевна Кашылкина…

– Дочь? – встрепенулся Мерицкой, слушавший до этого доклад с тоскливым равнодушием и задававший вопросы на автомате.

– Да.

После этого короткого ответа генерал понял, что ощущает человек, рядом с головой которого в дерево вонзается пуля, а отлетевшая щепка, чудом разминувшаяся с глазом, глубоко царапает щеку. В случае пропажи дочки депутата Кашылкина, административного ресурса Бориса Васильевича не хватило бы, чтобы, как обычно, замять дело. И наоборот – административного ресурса Андрея Анатольевича Кашылкина было бы достаточно, чтобы дать делу законный ход и, что самое неприятное – довести расследование до логического конца.

В этом случае, генерал Мерицкой до суда бы не дожил – слишком многие уважаемые люди пострадали, если бы сынок, а затем и он сам, начали "петь" на следствии, не говоря уже о суде. Поэтому, ему, как боевому офицеру, пришлось бы свести счеты с жизнью тремя выстрелами в голову. Почему тремя? – а для надежности – наши генералы – они такие! – терминаторы, блин! – их одной пулей в голову не возьмешь – чаще всего мозг не бывает задет. Так что – минимум три, а лучше всего – пять.

– А по молодому человеку что? – механически поинтересовался Борис Васильевич, продолжая мысленно благодарить Бога за то, что избавил от катастрофы. Можно сказать – вытащил за волосы из ямы с дерьмом, в которую генерал чудом не угодил. Он ощутил радость от того, что этот маменькин сынок, вволю попившей его крови, после развода с этой ведьмой – его мамашей, больше не сможет причинить никаких неприятностей ни ему, ни Верочке, ни маленькой Ниночке.

И от этой радости генерал ощутил угрызения совести – ведь, как ни крути, а погиб его старший сын и вины самого Бориса Васильевича, что Аркадий вырос таким, было не меньше, чем у этой курицы – Анны Даниловны, которая баловала и потакала любимому сыночку тем больше, чем меньше времени он мог уделять его воспитанию. Генерал аж скрипнул зубами от этих раздирающих его душу, полярных чувств. И что из того, что этот негодяй всемерно пытался подставить его своей бандитской жизнью, заставляя вытаскивать из безнадежных ситуаций – ведь, по большому счету, Борис Васильевич вытаскивал сам себя – чего уж тут греха таить – себя ведь не обманешь. Муторно было на душе у генерала, но дело – есть дело и он вопросительно уставился на майора, ожидая ответа на свой вопрос.

– Проблема в том, что фигурант пользуется машиной с фэсэошными номерами.

– Даже так… – покачал головой Мерицкой.

– Поэтому мы действовали предельно аккуратно…

– И это правильно.

– Мы обрисовали ему ситуацию… в общих чертах… без подробностей… и он предоставил нам запись с видеорегистратора машины Юлии Андреевны, на которой они выехали из "Черепахи". Из нее следует, что молодые люди никоим образом к дэтэпэ не причастны. Свои установочные данные он сообщить отказался.

– Ну, раз непричастны – то и зачем они нам? Спасибо за работу. Можете быть свободны.

*****

Майор Силизнев, как нетрудно догадаться, имел кличку Селезень, но никаким Селезнем, на самом деле, он не был. По-жизни он был дятлом. Стучать он начал еще в далекую лейтенантскую пору, когда Афанасий Антипович Васильев, тогда еще капитан службы собственной безопасности, прихватил его на горячем. Крышеванием в райотделе занимались все, а за задницу взяли одного Андрея Владимировича. А почему? А потому, объяснил ему безопасник, что у самого лейтенанта, как раз таки, крыши-то и не было, а кого-то же надо брать за жопу, чтобы представить пред грозные начальственные очи! Вот его и взяли.

Но, они же не звери, смягчил ситуацию капитан ССБ, и поставил Афанасий Антипович Андрея Владимировича перед дилеммой – или погоны на стол и с позором вон из органов, или же – посильная, без ажиотажа и нездорового энтузиазма, помощь доблестной службе собственной безопасности, а за это… и капитан начал искушать лейтенанта, как Дьявол Иисуса в пустыне, рисуя перед ним красочные картины счастливого будущего. О том, какую альтернативу выбрал молодой лейтенант можно легко догадаться с трех раз.

Однако, хватит ностальгировать по юности Мира – возвращаемся в сегодняшний день, непосредственно в кабинет полковник службы собственной безопасности центрального аппарата МВД. Бегло просматривая донесения своих многочисленных агентов, на девяносто девять процентов состоящих из воды, полковник Васильев параллельно, в фоновом режиме, размышлял о том, насколько упростилась жизнь шпионов с появлением Интернета. Ведь раньше как? Раньше нужен был передатчик, нужны батареи, нужна радистка Кэт… – тут мысли полковника вильнули в сторону, но усилием воли он вернул их в конструктивное русло. А теперь – красота! Завел почтовый ящик и стучи… в смысле – пиши. Отправил письмецо, затер следы и ни одна собака тебя не достанет, даже, если взломает ящик. Тут главное не лениться и не страдать расстройством памяти – не забывать прибираться, и все будет хорошо.

Сам полковник скрупулезно придерживался правил информационной гигиены – после прочтения очередного письма, оно, чаще всего, сразу же уничтожалось и из папки "Входящие" и из папки "Удаленные". Афанасий Антипович считал, что этого достаточно против случайных и дилетантских попыток взлома, справедливо полагая, что, если за дело возьмутся настоящие профи, они раскопают и то, что есть, и то, чего не было – против лома нет приема.

Если же корреспонденция содержала что-либо ценное – а встречалось и такое, но не чаще, чем крупинка золота в пустой породе, то он копировал "ценное" на запароленную флешку и только потом уничтожал послание. Курочка по зернышку клюет и со временем на флешке оказалось много ценного компромата, позволяющего товарищу… или господину? – хрен знает, как будет правильно, Васильеву проводить политику мягкой силы. Полковник заслужил репутация жесткого и умного сотрудника, дружбы которого искали многие, а связываться не рисковал никто.

Так вот, среди белого шума, которым в изобилии снабжали полковника его осведомители, внезапно промелькнуло что-то, что зацепило внимание Афанасия Антиповича. Ему пришлось вернуться к началу сообщения и внимательно прочитать, что пишет ему агент "Дятел 18". Всех своих корреспондентов – будем их так называть, полковник бесхитростно, чтобы не заморачиваться с выдумыванием кличек, обозначил именем "Дятел и порядковым номером. Некоторые воспринимали такие идентификаторы спокойно, некоторые – обижались, но смирились все. Память у Афанасия Антиповича была хорошая и он помнил, ху из ху, но, на всякий случай на флешке была маленькая табличка из трех столбцов, в первом из которых был порядковый номер "дятла", во втором ФИО, а в третьем – контактные данные.

Под кодовым именем "Дятел 18" скрывался Селезень, или же, выражаясь высоким штилем – майор Силизнев Андрей Владимирович из Первого главного управления. Про историю, случившуюся с сынулей генерала Мерицкого знали все, начиная с прапорщика, дежурившего на проходной и заканчивая министром, и надо сказать, что гибель Аркадия Борисовича расстроила полковника. Не сильно, но расстроила – терялся один из важных рычагов воздействия на генерала. Что же касается письма, то ничего нового для себя, из послания майора, полковник не почерпнул – пришлось даже перечитать сообщение еще раз прежде, чем он понял, что же царапнуло его внимание. Этой "занозой" был номер автомобиля на котором разъезжал неустановленный молодой человек – друг депутатской дочки.

И этот человек был заочно знаком полковнику. Наводку на него совсем недавно дал Грамон. Приказал доставить на седьмую дачу, а потом резко отменил приказ. Грамон… Этот человек… да и человек ли? – Афанасий Антипович нисколько к мистицизму и прочей "Битве экстрасенсов" не склонный, иногда сомневался в человеческой природе этого… скажем так – существа. Полковник был мужчиной самостоятельным и всего в этой жизни добился сам. Когда зеленый лейтенантик – выходец из бедной семьи, начинал свою карьеру у него не было ни денег, ни связей, ни покровителей – у него не было ничего, но, как пел Высоцкий: "Не судьба меня манила, и не золотая жила, а широкая моя кость, и природная моя злость". Вот природная злость и широкая кость и позволили господину Васильеву достичь того, прямо скажем – высокого положения в жизни, которого он достиг. Полковник службы собственной безопасности центрального аппарата МВД – это вам не фички воробьям показывать – это, знаете ли – ого-го-го! Особенно, если ты не чей-то сынок, или племяш, а сам пробился.

Афанасий Антипович был человеком смелым, умным, циничным и небрезгливым. Он, как и римский император Веспасиан, полагал, что деньги не пахнут. Единственным непременным условием для добычи золота из дерьма, он полагал наличие костюма РХБЗ – радиационной, химической и биологической защиты, или на крайняк – резиновых перчаток. В качестве перчаток – на костюм он как-то не тянул, полковник Васильев использовал криминального авторитета Казака, в миру – Челбанутева Семена Семеновича – владельца и директора ЧОП "Вихрь". Так вот, возвращаясь к Грамону – Афанасий Антипович предполагал… да что там предполагал – не надо обманывать самого себя – он был уверен, что Грамон использует его самого в качестве резиновой перчатки… если не чего похуже, в смысле резинотехнических изделий.

Полковник Васильев не был, как можно было бы ошибочно предположить, карьеристом. Он был стяжателем – сказывались полуголодное детство и юность. Карьерный рост был нужен Афанасию Антиповичу единственно для увеличения коррупционного потенциала и больше ни для чего – тщеславием он не страдал. Достигнув своей нынешней должности, полковник Васильев, после тщательного анализа сложившейся ситуации, пришел к выводу, что дальнейший карьерный рост нежелателен – придется больше денег отстегивать наверх, да и засветка увеличится. Афанасию Антиповичу была ближе роль скромного паука, притаившегося в темных глубинах своей обширной паутины и методично высасывающего соки из жирных мух, попавшихся в его сети, чем яркого шмеля, посасывающего нектар на виду у завистливой публики.

Полковник Васильев никого и ничего в своем ведомстве не боялся – на все ключевые фигуры у него имелся качественный компромат и все фигуранты об этом знали. Утонуть, попасть под машину, скоропостижно скончаться от приступа аппендицита, острой сердечной недостаточности, или же какой иной болезни, вроде вегето-сосудистой дистонии, равно, как и стать жертвой уличной преступности, Афанасий Антипович не опасался – капитан полиции Егоров Глеб Владимирович из Зеленого Мыса не был единственным человеком в мире, которому пришла в голову идея "мертвой руки".

Их было, по меньшей мере, двое – капитан Егоров и полковник Васильев. Афанасий Антипович мягко и ненавязчиво, можно сказать – туманными намеками довел до сведения всех заинтересованных лиц, что в случае его трагической гибели, определенная информация мгновенно станет, достоянием как местной общественности, так зарубежной, в тех странах, где, как на зло, предполагали обосноваться после завершения своей опасной, трудной и на первый взгляд, как будто невидной службы, заинтересованные лица. Это обескураживало. Поэтому, своих Афанасий Антипович не боялся.

Правда существовали альтернативные службы, вроде ФСБ, ФСО, Генпрокуратуры и прочие подобные, которые, теоретически, могли бы заинтересоваться многотрудной деятельностью полковника Васильева, направленной не столько на борьбу с предателями в собственных рядах, сколько на увеличение собственного благосостояния, но и тут предусмотрительный Афанасий Антипович поставил им запятую, потому что все грязные и противоправные делишки, коие могли быть ему инкриминированы, совершал исключительно в перчатках, используя Казака и его людей.

В случае же гипотетического задержания господина Челбанутева и еще более гипотетического предположения, что он расколется, как беременная восьмиклассница перед директором школы, и начнет "петь", то можно со стопроцентной уверенностью утверждать, что пропеть он успеет максимум ноту "ре", до того, как повесится на собственных носках. Так что, и "чужих" Афанасий Антипович не боялся. А если уж совсем припрет – все под Богом ходим – мало ли какой форс-мажор образуется, то на этот случай имеются счета в зарубежных банках – так что, не пропадет полковник!

Единственным человеком… или – нечеловеком, хрен знает, которого опасался… да чего там опасался, будем называть вещи своими именами – боялся! полковник Васильев, был Грамон. Познакомились они несколько лет назад, при весьма странных обстоятельствах. В один ужасный день проснулся Афанасий Антипович от ужасной боли в животе и как, всякий нормальный мужик, никогда дотоле не болевший, сначала запаниковал, потом принял горсть таблеток, усердно рекламируемых по ящику, эффективными менеджерами, выдающими себя за заслуженных врачей, и успокоился, потому что боль ушла. Но, ушла, как вскоре выяснилось, ненадолго.

Делать нечего – пришлось идти к врачу. В служебную поликлинику полковник Васильев не пошел, потому что не хотел, чтобы через минуту после того, как он покинет кабинет, диагноз стал бы достоянием всех заинтересованных лиц. В террариуме единомышленников демонстрировать слабость нельзя – сожрут моментально. Вместо этого, он покопался в Интернете, нашел платного врача с максимальным количеством положительных отзывов и пошел.

Врач – здоровенный дядька, ростом под два метра, одной своей фигурой внушающий доверие, не говоря уже об опыте работы – был в прошлом флотским врачом, которому приходилось в этой жизни делать все, начиная с крестообразных разрезов и промывания фурункулов и заканчивая трепанацией черепа, молча помял живот, а потом с непроницаемым выражением лица, написал список анализов, которые необходимо сделать, а когда будут готовы, прийти утором натощак, на фиброгастроскопию – это, если по-простому, а выражаясь по-научному – глотать кишку.

Все сделал Афанасий Антипович, как велел врач и пришел. Пережил не самую приятную процедуру и стал дожидаться диагноза. Доктор томить его и выражаться намеками не стал, посмотрел строго, но без малейшей жалости в глаза – за что полковник Васильев был ему дополнительно благодарен и сказал: – Вам нужно в онкоцентр. И побыстрее.

Нельзя сказать, что диагноз оказался полной неожиданностью – чего-то подобного Афанасий Антипович подспудно и ожидал. Но, одно дело ожидать, втайне надеясь, что пронесет и совсем другое – уверенность, что самое страшное произошло. Ужас ощутил полковник Васильев. Он, привыкший всю жизнь надеяться только на себя, построивший свою маленькую империю, в которой был полновластным властелином, оказался в ситуации, когда ни один из привычных инструментов не мог помочь: ни деньги, ни высокое общественное положение, ни связи – НИ-ЧЕ-ГО! Голый и босый стоял Афанасий Антипович под хмурым осенним небом, Вечность заглядывала ему в глаза – самое время к Богу воззвать о милости, но знал полковник Васильев, что не поможет ему Господь – уж больно много людей, погубил он, пока карабкался наверх, больно много судеб сломал.

Как он покинул кабинет врача, как дошел до какого-то скверика, Афанасий Антипович не помнил, только потом осознал себя сидящим на садовой скамейке в каком-то забытом богом уголке старого города. Кругом ни души, будто вымерли все, даже вездесущих мамаш с колясками и вездессущих собак не видно. Пустыня. Первой осознанной мыслью, которая пробилась сквозь набат, колоколом бьющий в голове: "Все пропало!.. Все пропало!.. Все пропало!.. Все пропало!..", была о том, что… – Все пропало!

Не говоря уже о том, что болезнь смертельная, но даже, если каким-то чудом удастся выкарабкаться, то карьера, которую строил всю жизнь, будет пущена под откос. Свято место пусто не бывает – стоит лечь надолго в больницу, как будешь вычеркнут из жизни коллектива, а когда вернешься… если вернешься, то окружающий пейзаж изменится до неузнаваемости и тебе места в нем уже не будет. Горько стало на душе у полковника Васильева и припомнились слова классика: "Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!"

"А не внезапно – еще хуже! – подумал Афанасий Антипович. – Что толку знать, что я умру через месяц, или полгода!? Только хуже еще!"

– А вот здесь вы не правы, милостивый государь.

Сначала полковник Васильев решил, что понемногу сходит с ума и разговаривает сам с собой и лишь затем увидел благообразного мужчину, похожего на Чехова, сидящего рядом на скамейке. Как он там оказался, было совершенно непонятно. Вроде бы никого вокруг не было, подойти незаметно сзади он не мог, потому что скамейка упиралась в глухой брандмауэр, да и аллея хорошо просматривалась в обе стороны – минуту назад никого на ней не было! Мистика… Не придя ни к какому определенному выводу о способах появления мужчины рядом с собой, Афанасий Антипович заговорил:

– Что вы имеете в виду? – недружелюбно буркнул полковник – разговаривать с незнакомцем у него не было ни малейшего желания. Не то настроение, знаете ли…

– А имею я в виду, любезный Афанасий Антипович, – улыбнулся "Чехов", – что заранее знать всяко лучше, потому что болезнь ваша вполне себе излечима. – В ответ на изумленный взгляд полковника, он уточнил: – Правда не вашей медициной. – И с этими словами протянул ошеломленному полковнику белый квадратик плотного картона, с напечатанным номером телефона.

Несколько секунд потрясенный Афанасий Антипович разглядывал белый прямоугольник, а когда поднял взгляд на непонятного господина, то на скамейке, рядом с ним, да и во всем скверике, никого уже не было. Полковник протер глаза, но это действие никак не помогло прояснить обстановку – странная визитка в руке была, а человека, секунду назад вручившего ее, не было. Делать нечего – пожал Афанасий Антипович плечами да и отправился восвояси.

Точнее говоря, не просто восвояси, а в онкоцентр. Золотой ключик открывает любые двери и уже через полтора часа полковник Васильев сидел в кабинете лучшего специалиста этого лечебного заведения. Осмотрев Афанасия Антиповича, ознакомившись с результатами анализов и заключением врача, проводившего фиброгастроскопию и, немного помолчав, специалист сказал:

– По-хорошему, как у нас принято, надо провести повторные анализы и процедуру, но… вряд ли что-нибудь изменится. Я знаю Павла Даниловича – вместе учились, да и потом по работе много контактировали – он врач от Бога и если он сказал онкология – значит онкология. Надо лечить.

Потом доктор рассказал, как будет проходить лечение: операция, химеотерапия, реабилитация. Если все будет хорошо, а в том, что все будет хорошо полковник Васильев сильно сомневался – интуиция подсказывала, что не будет, то на все про все – где-то полгодика. То есть, даже если вылечат Афанасия Антиповича, то вернется он к разбитому корыту, как старуха из сказки Пушкина. Вот такая перспектива вырисовывалась. Напоследок лучший специалист сказал, чтобы будущий пациент не тянул и ложился, как можно быстрее. На сем и расстались.

Весь день полковник Васильев обдумывал сложившуюся ситуацию, рассматривал со всех сторон, обсасывал, как собака кость, прикидывал и так и этак и в конце концов пришел к решению – достал белый прямоугольник и позвонил. "Чехов" трубку взял сразу – будто ждал звонка:

– Здравствуйте, Афанасий Антипович! – веселый голос незнакомца вселял непонятную, ни на чем не основанную, уверенность в благополучном исходе безнадежной ситуации. – Хорошо, что я вас не ошибся. Приятно иметь дело с человеком дела, – хохотнул "Чехов". Приезжайте на седьмую дачу, – и он продиктовал адрес.

– Когда?

– Да прямо сейчас и приезжайте. Чего тянуть. Вы человек занятой, я тоже. Время – деньги. Не будем его терять.

– Кстати о деньгах. Сколько будет стоить лечение? – не то, чтобы жаба придушила Афанасия Антиповича – на своем здоровье экономят только клинические идиоты, коим полковник Васильев никак не был – просто, чтобы иметь понятие о порядке суммы, которую придется выложить. Одно дело десять тысяч, другое – сто и третье – миллион зеленью.

– Не беспокойтесь, – хохотнул "Чехов". – Договоримся.

Покосившаяся, стоящая на отшибе, одноэтажная деревянная дача, спрятавшаяся за таким же покосившимся деревянным штакетником, окруженная разросшимся кустарником и вечнозелеными елями, через которые мало что можно было разглядеть, знавала лучшие времена. Впрочем, как и весь дачный поселок – какой-то старый и пришибленный, расположившийся на немодном направлении и обделенный бюджетными средствами, следствием чего являлись скудное освещение и частые и глубокие выбоины в выщербленном асфальте. Осторожно объезжая их, полковник вспомнил анекдот, услышанный еще курсантом в школе милиции:

Дело при советской власти. Закончен очередной ямочный ремонт Военно-Грузинской дороги. Ну, как положено – трибуна, а ней начальник и подпевалы. Начальник:

– Таварыщи!!! Сэгодня ми откриваэм эт новий дарога! Старий дарога савсэм палахой биль, ями, калдобини…

Подпевала подсказывает: – Товарищ министр, не колдобины, а выбоины.

Министр продолжает: – Вот мнэ тут таварыщ патсказваит, адын даже виибан бил на эт проклятый дарога!!!

Анекдот вспомнился, курсантские времена вспомнились, но, даже тень ностальгической улыбки не тронула губы Афанасия Антиповича, не то настроение…

Непрезентабельная конечная цель поездки лишь усилила настороженность, овладевшую душой Афанасия Антиповича, а охватила она ее уже давно – сразу, как только он решился ввязаться в эту авантюру, но делать было нечего: взялся – ходи!