Текст книги "Завещатель"

Автор книги: Александр Лонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Какой-то кусок времени вообще выпал из моей памяти.

Уже позже, на другой день в отделе происшествий «Московского Боголюбца» (« МБ»), я прочитал последовательность событий более подробно.

«В результате ДТП, случившегося вчера на Якиманском проезде, четыре человека погибли, шесть человек в различном состоянии срочно госпитализированы.

По словам корреспондента „ МБ“ побывавшего на месте трагедии, Столкновение автомобиля „Ауди“ с машиной „Хонда“ приблизительно в 14 часов у пешеходного перехода. Виновником этой аварии был водитель „Хонды“. На желтый сигнал светофора он выехал на встречную и на большой скорости попытался обогнать попутные автомобили, ожидавшие зеленого сигнала. Завершить маневр не удалось. Первой на пути „Хонды“ оказалась грузовая машина с рефрижераторным прицепом. Надо отдать должное водителю фургона – он отреагировал мгновенно, вывернув руль вправо, и столкнулся с легковушкой лишь по касательной. Водитель „Ауди“, ехавшей навстречу, увидел „Хонду“ слишком поздно, когда избежать аварии было уже практически невозможно. От сильнейшего удара иномарка вылетела на пешеходную дорожку и перевернулась на крышу, придавив еще троих человек, двое из которых от полученных травм погибли на месте.

Как сообщает пресс-служба МЧС, водитель „Хонды“ скончался от повреждений, не совместимых с жизнью еще до прибытия спасателей и машины „скорой помощи“. Пассажир, и водитель „Ауди“ также погибли. Вследствие лобового столкновения оба автомобиля превратились в груду железа, а пострадавшие оказались зажатыми в искореженном металле. По сообщениям случайных свидетелей пассажирка „Ауди“ (молодая девушка) еще пытался открыть дверь и разбить стекло, когда машина взорвалась. От взрыва легко ранен один из пешеходов. Прибывшая на место происшествия оперативная группа спасателей освободила выживших людей с помощью специального оборудования и аварийно-спасательных инструментов. Одному из свидетелей стало плохо – на месте ему была оказана медицинская помощь. Пострадавшие в ДТП в критическом состоянии госпитализированы в Институт скорой помощи имени Склифасовского. По предварительному мнению экспертов, ключевым моментом в этой трагедии была конструкция „Хонды“ – машины с правосторонним рулем. Именно из-за этого водитель иномарки, выходя на обгон, увидел встречную „Ауди“ лишь тогда, когда удара было невозможно избежать. Непонятно также, каким образом почти в центре столицы оказалась рефрижераторная фура, въезд которым в пределы Садового Кольца категорически запрещен.

По факту аварии и гибели людей возбуждено уголовное дело, проводится расследование».

Второй похожий случай произошел уже дома, когда я просто лежал на диване и смотрел новости по зомбоящику.

День, как обычно, выдался хлопотный, но какой-то дурацкий. Я все успел, все сделал, и сделал хорошо, но не ощущал обычного в таких случаях удовольствия от хорошо выполненной качественной работы. Анжелы не было – в то время она сдавала сессию и ночевала у своих родителей. Когда, наконец, я добрался до дома и подошел к двери своей квартиры, то с удивлением заметил, что дверь в квартиру Евгения Петровича – моего соседа – немного приоткрыта. Слегка поколебавшись, я уверил себя, что происходящее меня совсем не касается, и нарочито громко загремел ключами. Пока отпирал свою дверь, ничего не произошло, никто не вышел, и ничего не изменилось. Как потом стало известно, мой сосед в тот момент лежал с острым инфарктом и ждал скорую. Вот и открыл дверь, чтобы лишний раз не вставать с кровати. Когда приехали медики, спасать было уже некого – они нашли только остывающий труп. А вот если бы я зашел внутрь квартиры соседа, то может быть что-то смог бы сделать для него, и Евгений Петрович остался бы жить.

Что было после, описывать не буду. Это меня так напугало, что я решил срочно обратиться к хорошему врачу.

18. Ольга

Срочно обратиться к хорошему врачу. Пора, причем, видимо, уже давно. У кого есть знакомый психиатр? Похоже, я просто-напросто медленно схожу с ума.

После того случая прошло много времени. Пока родители были в Финляндии, я в Питере по полнолуньям открывала Портал. В бабушкиных тетрадках было все – как, что, где и когда.

А сегодня…

Кроме Артура, никого не было, а я была дома, что совсем уже необычно.

Родители, которые вдруг приехали на выходные, отправились по знакомым, а я решила приготовить им вкусный обед, а не такой, как обычно готовлю для себя. Да и готовлю ли, если учесть, что дома я фактически не ем, ибо дома в обед просто не бываю. Кофе утром, чай ночью, ну и днем, если получится.

Давно я так не готовила, по-настоящему, с ножами и сковородками и нормальными продуктами питания. М-м-м-да, вот осенило-то! Ударилась в воспоминания, когда же я «так» готовила, и почему мне это когда-то нравилось. А ведь я даже удовольствие умела от всего этого получать!

Хм, странно, но кому-то еще приходилась по вкусу моя стряпня, кто-то раньше очень любил, когда я готовила. Начала вспоминать: родители всегда это воспринимали как данность, Кристина за что-то само собой разумеющееся… Стоп, Кристина-то да, а вот еще Макс. Ему-то как раз все это нравилось, и даже очень.

Сразу всплыл в памяти сон, который приснился мне недавно. И там фигурировали Макс, Кристина и… Хетана?

Сон. Я стою я на какой-то станции, вроде бы еду куда-то. Вдруг вижу Кристину и Макса. Позабыла обо всем, бегу к ним. Они рады меня видеть, да и я тоже счастлива. Вдруг замечаю Хетану. Она стояла за Максом. И тут я понимаю, что он теперь с ней, что ему, наверно не до меня, у него другая жизнь. Стало очень грустно.

В голове проносятся воспоминания о нашей дружбе. То, как мы познакомились, как дружили, как прикалывались. Только с ним я могла проговорить по телефону с восьми вечера до трех ночи о какой-либо ерунде, типа массы Венеры или химического состава Плутона. Шизонутый анимешник и такая же рыжая толкинистка. Даже родители об этом говорили. Это он меня подсадил на аниме, да еще от всей души снабжал яоем и крутым хентаем. А сестре своей не давал и даже не показывал. Ну и что, что мы любили приколоться или поиздеваться над ним! Это были милые шутки, он их так и воспринимал. С нами же и смеялся.

Мы с Максом дружили уже года два, когда я познакомилась с Кристиной. Кристина – сестра Макса. Смешно, но мы целых два раза знакомились.

Мы были друзьями. Обычно после школы, мы сидели у них дома, и он мне стал фактически родным. Даже ее собака, которая бросается на людей, сколько бы они у Кристины не появлялись. Собаку отводили в другую комнату и запирали, а она там выла, все царапалась в дверь, пытаясь выбить ее и пройти. Кроме своей хозяйки, гулять собака ходила со мной одной. «Она чуть ли не обсирается от счастья при виде тебя», – говорила Крис, глядя на меня своими сумасшедшими зелеными глазами.

Крис готовить абсолютно не умела, если не считать бутербродов с сыром, разогретых в микроволновке. Готовила всегда я. Макса кормила тоже я, и ему это нравилось. А если что-то делала Крис, то про Макса она всегда забывала. Самому ему сложно было оторваться от компа и поесть нормально. С нами на кухне он питаться тоже не мог, поэтому мне приходилось таскать ему еду в комнату, но как же он был за это мне благодарен! Ему нравилось, то, что я готовлю, то, как я готовлю. Его глаза смотряели на меня с обожанием, и я тогда была готова для него на все.

Мы были друзьями, единственными людьми во Вселенной, кто его хот как-то понимал. Мы даже девушек ему фактически сами выбирали, а он всегда спрашивал у нас совета. Мы сами одобрили Хетану, с которой они встречались потом больше трех лет. Последний год она постоянно жила у него. Я там больше не появлялась, и когда Хетана перебралась к нему жить, мы фактически перестали общаться. Дружба закончилась.

А вот номер его телефона я помню до сих пор. Наизусть помню, ночью разбуди – сразу отвечу. Только по нему я не звоню уже больше года: прошлого не вернуть, но нельзя же забывать старых друзей. Хотя, к чему ворошить старое? Прошлое не вернуть, и от этого мне грустно. Очень грустно и одиноко. Я тогда только и надеялась, что на крестины они меня позвать все-таки не забудут.

Больше я с Максом и с Кристиной не встречалась. Да и с Хетаной тоже. Она ударилась в сатанизм, а я осталась полуготом. Как-то Макс приглашал меня к себе на ДР. Но я тогда не пошла. Из-за Кристины.

Потом они уже сами перестали меня приглашать и прекратили звонить мне. А когда мне срочно потребовалась их помощь, то бывшие друзья мне наговорили кучу гадостей и отказали. Я упала, больно ударилась и умоляла, чтобы кто-нибудь из них меня подобрал и довез до дома. Я была на них зла так за это предательство, что с ужасающими проклятиями отключила трубку и стерла их всех их своей записной книжки. Но не из собственной памяти.

Макс вместе с Кристиной погибли недавно в Москве в автомобильной аварии.

А Хетана сошла с ума и умерла потом через месяц в какой-то питерской психушке.

Диагноз – фебрильная шизофрения.

19. Феликс

Надеясь, что у меня не шизофрения, а что-нибудь полегче, я вошел в кабинет врача.

– К вам можно? Здравствуйте.

– Добрый день, – с интонацией Сергея Петровича Капицы сказал врач, – присаживайтесь. Что вас беспокоит? Расскажите мне, только не торопясь и подробно, что с вами происходит. Не спешите – времени нам хватит.

К невропатологу, а вернее – к психоневропатологу, я попал уже на другой день. Это был пожилой доктор, с добрыми глазами, спокойно смотревшими через сильные линзы очков. Сначала он долго читал мою «историю болезни», изучал анализы и кардиограмму, а затем приступил к допросу.

– Понимаете, у меня чего-то сердце пошаливает, и бывают какие-то странные приступы, – заканчивал я сумбурные объяснения.

– Да? Вот здесь поподробнее, пожалуйста, если можно.

– Ну, иногда, без видимых причин, сердце вдруг дает сбой, на мысли наползает какая-то тьма, сознание как-то меркнет… нет, не меркнет, а приглушается, что ли, а потом возникает сильное сердцебиение и безотчетный страх. Но это – короткий приступ. А бывают приступы большие, когда такие короткие следуют один за другим, в глазах все как-то не так, не темнеет, а наоборот – светлеет, все плоское какое-то, а по периферии зрительного поля – мелькание, да и поле зрения сужается. И ничего не болит. Сердце колотится часто и сильно, как будто сейчас лопнет, и ужас такой – липкий, пещерный, неконтролируемый – полное ощущение, будто все, что-то у меня внутри вот-вот прорвется, и я прям тут и сейчас коньки отброшу. Даже «скорую» вызывал. Они вкололи мне но-шпу и димедрол, дали выпить этот, как его? Валокордин! А потом дали еще какие-то таблетки. Сняли кардиограмму, и врач зафиксировал аритмию. Вот, та самая лена, что я принес.

– И как часто это вас беспокоит?

– Не часто. И не регулярно. Иногда я даже забываю об этом.

– Так. А всё-таки? Приблизительно, с какой частотой?

– Ну, если очень грубо, то мелкие – примерно раз в месяц. Большие приступы не чаще чем раз в полгода, собственно всего два и было… А аритмия бывает периодами. Вообще – все это началось не раньше, чем год назад.

– Но вы связываете эти неприятности с каким-либо событием? Переохлаждение, перенапряжение, может – перенервничали?

– Да нет вроде… Вот недавний приступ, тот, что меня так напугал. Ничего такого. Разве что – сосед за стенкой умер от инфаркта. Но – я об этом только потом узнал, из разговоров соседей.

– Может, была магнитная буря или атмосферное давление резко падало, вот и вам стало плохо, и соседу вашему… Вы – метеочувствительны?

– Может быть, не знаю. Никогда не думал об этом.

– Раздевайтесь до пояса, я вас послушаю.

Врач послушал мне сердце, прикладывая к разным местам груди холодный стетоскоп, потом смерил давление, пожал плечами и предложил сделать кардиограмму. Те, кто хоть раз проходил эту пробу, прекрасно знают детали. Меня проверяли три раза – лежа, стоя и после приседаний. Потом врач чего-то длительно записывал в заведенную тут же историю болезни.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Сейчас мы с вами пройдем в другой кабинет, и там мы вам сделаем ЭЭГ – электроэнцефалограмму.

В другом кабинете меня посадили в кресло, нацепили на голову резиновые ремни с отходящими от них проводами, включили какую-то аппаратуру, а к самой роже придвинули небольшую лампочку. Я уже не помню конкретную последовательности действий, но меня просили то открыть глаза, то закрыть их, то лампочка мигала, то еще чего-то… Короче – эта ЭЭГ ничего особенно интересного для врача не показала, только выявила некие незначительные изменения. Как я узнал позднее, такие «изменения» присутствуют чуть ли не у каждого человека.

– Хорошо, – с довольным видом повторил невропатолог, – давайте теперь поговорим. Вы – женаты?

– Ну, в общем, да, – коротко подтвердил я вопрос доктора.

– Понятно. И давно вы так – «в общем, да»?

– Сейчас… – подумав пару секунд, я назвал точное время нашего постоянного партнерства с Анжелой, – Да. Так и есть.

– Так. А когда вы начали половую жизнь?

– Я? Лет в семнадцать…

– Оральным сексом занимались?

– Да.

«И чего он к сексу так прицепился? – раздраженно подумал я, – ведь ничего такого особенного он от меня все равно услышать не сможет».

– А что, это вредно? – спросил я вслух.

– Не рекомендуется, – скупо пояснил врач. – Вы знаете что такое – девиации?

– Знаю, как же сегодня без таких сведений.

– Герпес у вас был?

– Где? – не понял я.

– На губах, а что, был еще где-то?

– Нет, только на губах.

– Так, а у вашей… э-э-э… жены?

– Тоже, – буркнул я.

– Ну, да, если у одного, то и у партнерши всегда бывает… Теперь скажите, а как часто вы практикуете… э-э-э… половые контакты?

– Не так чтобы часто. Через день обычно. На работе устаю. Ну, а когда в отпуске или в выходные, то почаще конечно…

– Так. Понятно. Сон как?

– Нормально. Но иногда я просыпаюсь среди ночи и часами не могу заснуть. Временами мне снятся кошмары.

– Кошмары какого свойства? – не отставал врач.

– Не понял? – переспросил я.

– Есть в них что-либо общее? Повторения, или продолжения? Что-то, что показалось вам необычным?

– Да как вам сказать… Вы ужастики смотрите?

– Фильмы ужасов? Нет, не люблю. А вы много смотрите телевизор?

– Я тоже не люблю. И телек почти не смотрю, только новости, и один – два фильма в неделю. Но если бы вы смотрели ужастики, то бы поняли, что я вижу во сне.

– А кем вы работаете?

– Я сисадмин, – обрадовался я, когда разговор перешел на более приятную для меня тему. Не люблю я обсуждать с посторонними тонкости и подробности моей личной жизни. – А по совместительству криейтер.

– А это – что? Сисамин – это что-то с компьютерами? Перед дисплеем сидите? Компьютерными играми не злоупотребляете?

– Не играю вообще, мне Интернета хватает. Я – системный администратор. Контролирую работу компьютерной сети, работу сервера, веб-сайта, устраняю неполадки, связь с Интернетом тоже на мне. Хостинг, контакты с провайдером…

– А криейтер – это кто? – перебил меня врач, – что-то раньше о таких и слышно-то не было.

– Были наверно и раньше, только их так не называли. Я придумываю всякие подписи, заголовки, пишу рассказики для рекламы, генерирую идеи…

– Никаких препаратов не употребляете?

– Только комплевит весной. Не пью и не курю. Только черный кофе по утрам.

– Раздевайтесь до трусов, я проверю ваши рефлексы.

Я снял свитер и джинсы, оставшись в трусах и носках.

– Носки – тоже снимайте. Теперь встаньте на коврик, руки вытяните перед собой, закройте глаза и поставьте ступни в одну линию. Нет, сначала глаза закройте, уж потом поставьте ноги… Да, нет, не так, а носок к пятке другой ноги. Вы что, в балетной школе учились?

– Нет, куда уж мне. Просто суставы тренировал. Я и позе лотоса могу сидеть, и ногой за ухом почесать…

– Ну, это не потребуется. Садитесь… ногу на ногу… так, – врач стукнул пару раз по поему колену своим резиновым молоточком, – теперь ложитесь на кушетку… – последовали еще всякие щелкания, постукивания и нажатия на ступни, – так. Да, чего-то рефлексы у вас – не очень! Хорошо, можете одеваться.

Пока я одевался, а врач мыл руки, он спросил:

– Скажите, как вы сами как думаете, вы – нервный человек?

– Да, – коротко подтвердил я.

– А вы умеете расслабляться? Релаксировать? Снимать стресс?

– Умею. Помню, у меня на парте в институте была нарисована «кнопка сна», ее нужно было прижимать лбом и расслабляться – лежать так до конца лекции.

– Понятно. Тогда вот что сделаем. Я вам пропишу лекарства… Вот это – принимать по полтаблетки перед сном через день. Успокаивающее. Да и спать лучше станете. И еще – пикамилон, два раза в сутки, по две таблетки. Это – мозговой витамин. Вот сегодня уже и начните. У нас внизу аптечный киоск, там все это есть. Но главное – вам надо сделать ЯМР-томографию головы. Я вас направлю в Кардиоцентр, там у них отличный томографический комплекс. Вы же в Москве прописаны? Хорошо. Тогда у вас есть московская медицинская страховка.

На томографию я попал только через неделю. Меня раздели до гола и запихнули в круглую цилиндрическую полость какого-то массивного прибора. Томографа, очевидно. В руку дали резиновую грушу, с требованием сжать ее, «если будет плохо». Голову при этом зафиксировали легкой пластмассовой маской, отдалено напоминающей вратарскую.

– Дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык… – стучал томограф.

И нафига мне эта груша? Так приятно стучит, успокаивает даже. Можно подумать о чем-нибудь хорошем. Например – о книге, которая лежала в моем рюкзаке.

– Дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык…

Один вид радостно оранжевой обложки вселяет надежды на веселое существование в ближайшие несколько минут. Начинал читать как легкую веселую сказку, втягивался, читая днем и ночью, в метро и в троллейбусе, на работе и в очереди в банке. У Макса Фрая удивительный талант поднимать настроение…

– Дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык-дык…

Как хорошо!

Спокойно, и приятно.

Лежи себе…

Потом я прошел полное обследование и мне прописали лекарство способное в определенной мере купировать начинающийся приступ. Ничего патологического врачи во мне ничего интересного не выявили. Никаких аномалий.

20. Ольга

Никаких аномалий, не природных, не погодных, синоптики не выявили, но в воздухе ощущалась какая-то тяжесть и напряжение.

– Мам, ты же мне отдала не все бабушкины записи? Да? – сразу же бухнула я, как только отец заперся в туалете.

Родители пришли поздно, и мама меня опять удивила.

– Ты… ты о чем? – мать будто вся закаменела от моего вопроса.

– Мам, ну не надо! – сказала я.

– Откуда ты это все узнала? – снова вопросом ответила мама.

– Мне рассказала Фаина Александровна Тум. Она сейчас в психбольнице, но я не понимаю, что она там вообще делает. На мой взгляд, она совершенно здорова.

– Вот черт, старая стерва… – с явной досадой и неожиданной злостью пробормотала мама. – А ты-то как до нее добралась?

– Спасибо, добрые люди помогли, – с плохо скрываемой ноткой злорадства в голосе сказала я. – А что?

– Я не хочу… – мама задумалась, – не хотела тебе говорить. Часть записей моя мама зашифровала.

– Ну и?..

– Ну и велела отдать тебе.

– Так почему?.. – не понимала я.

– Что – почему? Потому. Я прочитать не смогла. Там не слова, а сплошь какие-то цифры. Ты тоже не сможешь, а будешь только нервничать и беспокоиться. И потом. Если она их зашифровала, значит там что-то опасное, в этих записях. Я не хотела тебе говорить о них.

– Мам, ну только не мне говори ерунду, ладно? Тут что-то не так, согласись! Это же не твой стиль, беспокоиться о том, что я буду нервничать. Может, скажешь, наконец, в чем дело-то? Хватит темнить, я давно уже не маленькая.

Мать долго молчала и смотрела в окно. Со стороны проспекта доносились перестуки трамваев и обычный городской шум.

– Ладно. Только обещай, что не наделаешь глупостей, – почему-то сравнительно быстро и просто согласилась мать. Не похоже на нее.

– Чтобы их не наделать, нужно хотя бы знать, что это за глупости, и в чем они состоят.

– Ладно, слушай. Завтра мы с отцом уезжаем. Тебе я оставляю те бабушкины записи, что были зашифрованы. Я не могла их читать – бабушка не разрешала. Это – только для тебя. Если что – звони, как смогу – приеду. Но думаю, что ты и сама потом прекратишь попытки – там что-то неразборчивое, возможно бабушка просто ошиблась и смысл теперь уже потерян.

«Фигасе! Не бабушка у меня была, а да Винчи со своим кодом! Только Дэна Брауна нам сюда не хватает!»

– А бабушка… Она кем работала вообще?

– Не знаю, – недостоверно ответила мама. Слишком уж поспешно. Все-таки я не первый год знаю свою мать.

– Почему? – не отставала я.

– Что «почему»? Ну, вот не знаю, и все! Понимаешь, она работала в каких-то секретных организациях, и чем там они занимались, я просто не спрашивала. Знала, что нельзя. Даже когда мама ушла на пенсию, я из нее так и не смогла ничего вытянуть.

– А хоть пыталась?

– Много раз. Но твоя бабушка или отшучивалась, или прямо заявляла, что время еще не пришло.

– А сейчас?

– Что – сейчас? – мать явно тянула время. Зачем, спрашивается? Она что меня плохо терперь знает? Или забыла? Я же все равно добьюсь своего, причем сегодня.

– Сейчас-то надеюсь, время уже пришло?

– Откуда я знаю? Может быть, и нет. Но я все-таки должна передать тебе ее записи, я обещала ей…

Потом моя мать извлекла из-под крышки стола тетрадку. Там оказался нехитрый тайник. Такую же, старую тетрадку в дерматиновой обложке как у меня уже были, только черную.

– Вот, владей, – сердито заявила мама, кинув тетрадку мне на колени. – Только не говори потом, что я тебя не предупреждала. Но если что-то случится, то немедленно звони, поняла?

– Что должно случится? Со мной?

– Не знаю. Я действительно не знаю! Только сразу же зови меня на помощь, обещай!

Я пообещала, и сразу же впилась в тетрадку. Первая страница читалась нормально:

«Эти записи только для моей внучки Оленьки. Никто не вправе даже пытаться прочесть их. Да падет проклятие на голову всякого, кто нарушит мое желание и мою волю…

<…>

Оля, как жаль, что я не дожила до того момента, когда ты вырастишь, чтобы лично передать тебе все свои знания и умения. Но ты у меня умная девочка, и я почти спокойна за тебя. Для начала прочитай эти тетрадки. Просто прочитай и ничего не делай. Потом, когда ты прочитаешь всё, (но не раньше!) ты сможешь читать заново и делать те упражнения, которые я тут указала…

<…>

…Теперь старинные немецкие часы… Это вообще никакие не часы, а индикатор опасности. В нормальном состоянии они стоят, но когда тебе будет грозить какое-то зло, Часы дадут о себе знать. Беда в том, что они работают только тогда, когда ты рядом, в квартире. Или имей их всегда при себе, или назначай встречи с неизвестными тебе людьми только при наличии рядом Часов….»

Ну, про эти часы я уже знала. Еще мама предупреждала меня.

«…Маски, когда нужно, вешай в своей комнате. Пока они лежат в шкафу, потому что тебе еще не нужны. Но если ты захочешь придать силы какому-то человеку, пусть он уснет под взглядом этих масок. Сама старайся много не спать при них, это потом приведет к появлению ночных кошмаров…»

Далее шли столбики цифр:

1451601 2050525 0215501 0662902 2131109 3031734

0231034 4572331 1070623 1630828 1202224 1135904 1052112 2140504 3183022 5010609 3200302 6153501

4566004 2140504 4104012 2031218 3040802 3450725

…и так было на всех оставшихся страницах толстой тетради. Только столбики семизначных чисел. Что за шпионские страсти? Криптограмма была странной – числа, по-моему, не повторялись, я так и не смогла найти двух одинаковых. Хорошо, что бабуля очень аккуратно записывала цифры.

Я смогла отсканировать все страницы, сохраняя в виде текстового файла – спасибо программе распознавания рукописного текста.

Полезная штука.