Текст книги "Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ)"

Автор книги: Александр Лиманский

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Рычание стало тише. Движения – медленнее. Мышцы начали расслабляться.

– Спи, Аглая. Спи, девочка. Все хорошо. Ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда, – закончил я.

Кошачьи глаза начали закрываться. Веки дрогнули, опустились наполовину, снова открылись… и окончательно сомкнулись.

Еще несколько секунд метаморф слабо дергался, потом полностью обмяк. Огромное тело расслабилось, дыхание стало ровным и глубоким. Она спала.

– Я ем грунт? – осторожно спросил Костомар, все еще не решаясь отпустить Аглаю.

– Можешь вставать. Она вырублена минимум на час, – пояснил я.

Костомар медленно, с большой осторожностью слез с метаморфа. Встал, пошатнулся. Из-под разорванной паранджи было видно, что несколько ребер треснули и держались только на связках. Правая рука висела под странным углом. Но скелет гордо выпрямился и отсалютовал левой рукой:

– Я ем грунт!

– Ты молодец. Настоящий воин. И ты тоже, Ростислав. Отличная командная работа.

– У меня вся эктоплазма болит, – пожаловался призрак, потирая призрачную руку. – Вы выкачали из меня столько энергии, что я чуть не развоплотился!

Я бы не стал брать столько, чтобы он исчез. Но ему об этом говорить не стал.

– Зато дело сделано.

Ярк и Долгоруков подошли к нам, глядя на спящего метаморфа со смесью ужаса, восхищения и облегчения.

– Это было… – Ярк подыскивал слова. – Мощно. Я тридцать лет на военной службе, видел сражения с турками, подавление бунтов, даже магические дуэли. Но чтобы голыми руками усыпить метаморфа…

– Не голыми руками, – педантично поправил я. – С использованием комбинированной энергии: некромантской силы для подавления воли, призрачной эссенции для охлаждения нервной системы и жизненной силы для поддержания базовых функций. Сложная формула, требующая точного баланса.

– И что теперь? – спросил Долгоруков, не отрывая взгляда от спящей Аглаи. – Она так и останется… такой? Огромной и пушистой?

– О нет, – я покачал головой. – Усыпить метаморфа – это была самая простая часть. Детские игры по сравнению с тем, что предстоит.

– А что предстоит?

– Превратить ее обратно в человека. И вот это уже действительно серьезная задача.

Глава 14

Время поджимало. Седативный эффект не вечен, и Аглая могла прийти в себя в любой момент.

– Так, куда её везём? – Ярк вытирал пот со лба клетчатым платком. – В «Белый Покров»? Я слышал, там есть тот изолятор с магическими барьерами…

– Не слышал о таком. Да и слишком рискованно, – я покачал головой, прикидывая варианты. – Сомов, конечно, нам друг, но еще он человек Бестужева. Кто знает, сколько информации он сливает вовне. К тому же мы не знаем против кого играем.

– Чёрт, ты прав, – Ярк потёр подбородок. – Тут надо действовать осторожнее.

За последний час мы разговорились и договорились перейти на «ты».

– Поехали на вашу базу, «Северный Форт», – предложил я. – В прошлый раз она нам хорошо помогла.

Но тут Ярк замялся. Он отвёл взгляд и начал теребить край рубашки.

– Нет, это не самая лучшая идея. Там сейчас… занято, – уклончиво ответил он.

– Кем занято? – я прищурился, чувствуя явную недосказанность.

– Просто занято, – Ярк явно не хотел вдаваться в подробности. – Специальная операция. Совершенно секретно. Даже мне не все детали известны. Граф лично курирует. Давайте рассмотрим другие варианты.

Очень интересно.

Что такого сверхсекретного происходит на личной базе охраны графа Ливенталя, что даже для спасения его единственной дочери туда соваться нельзя? Эксперименты? Допросы?

Или там держат кого-то, кого не должны видеть посторонние? Ещё одна загадка. Нужно будет запомнить и проверить при случае.

– Ну, домой к себе я двухметрового метаморфа точно не повезу, – сказал я. – У меня съёмная квартира на третьем этаже. Если увидят, как я затаскиваю в квартиру гигантскую кошку, точно священника вызовут для очищения от нечисти всего дома. Это в лучшем случае…

В худшем – на меня обратит внимание инквизиция. А такого счастья некроманту точно не нужно. У меня нет никакого желания тащиться на согревательный костер.

– Резонно, – согласился Ярк, продолжая думать. – У Ливенталей есть масса объектов по всей Москве, – он щёлкнул пальцами, его лицо озарилось внезапной идеей. – Поехали в исследовательскую лабораторию!

– Лабораторию? – заинтересовался я.

– Отличное место. Мы её зачистили вчера. Защитные контуры на месте, электричество подключено, вентиляция функционирует. И, что самое главное – здание изолированное, в глухом промышленном районе, соседей на километр вокруг нет. Идеальное место.

– Звучит разумно, – согласился я.

– Я тоже с вами! – вдруг заявил Долгоруков, который до этого молча стоял, прислонившись к машине и держась за свою перевязанную руку.

Мы все повернулись к нему. Барон стоял, слегка пошатываясь. Видимо, сказывался болевой шок от перелома, но взгляд его был решительным.

– Барон, вам нужно в больницу, – твёрдо сказал я. – У вас сложный перелом лучевой кости со смещением. Вам нужна репозиция, гипс, обезболивающие.

– К чёрту перелом! – он взмахнул здоровой рукой. – Аглая в беде! Я должен быть рядом!

Это начинает походить на помешательство… Но сейчас совершенно нет времени с ним спорить. Поэтому придется сразу заходить с козырей:

– Аглая сейчас весит около трёхсот килограмм, покрыта шерстью и может откусить вам голову одним движением челюсти.

– А мне всё равно! – упрямо повторил Долгоруков. – Я не брошу её в такой момент!

Упрямец. Или идиот. Или… влюблённый идиот, что, в общем-то, одно и то же.

Я посмотрел на него внимательнее. В его глазах не было расчёта. Только отчаянная, почти детская решимость.

Может, его чувства действительно искренние? Не каждый кавалер останется после того, как увидел свою возлюбленную в облике чудовища.

Время покажет. А пока… пока он может быть полезен. Хотя бы как единица, которая в случае чего будет на моей стороне.

– Хорошо, – кивнул я. – Но если упадёте в обморок от боли, откачивать не буду. У меня будут другие, более… пушистые проблемы.

– Не упаду! – заверил он, хотя лицо его было цвета больничной простыни.

– Тогда поехали. Всё. Времени у нас в обрез.

Люди Ярка аккуратно, с большой осторожностью – как будто это была не двухметровая машина для убийства, а хрупкая хрустальная ваза – погрузили завёрнутое в брезент тело Аглаи.

– Матушки святые, какая же она тяжёлая… – пыхтел молодой охранник, подсовывая плечо под импровизированные носилки.

– Триста килограмм минимум, а то и все четыреста, – согласился его напарник, вытирая пот со лба. – Как три борца-тяжеловеса сразу.

– Тише вы! – прикрикнул на них старший, усатый ветеран. – Это же барышня Аглая Константиновна! Просто она… временно потяжелела. От болезни. Бывает.

– Ага, болезнь называется «превратилась в чудовище», – пробормотал молодой, но, получив осуждающий взгляд от старшего, тут же заткнулся.

Ко мне подлетел Ростислав. Призрак буквально сиял от возбуждения – его эктоплазма пульсировала ярче обычного.

– Это было невероятно круто, Святослав Игоревич! Я никогда не участвовал в поимке метаморфов! Даже когда был живым! Это же как охота на дракона, только дракон с шерстью! – эмоционально поделился он.

– Рад, что тебе понравилось это приключение, – улыбнулся я. – Для призрака девятнадцатого века ты довольно азартен.

– Военная закалка! В Преображенском полку нас учили не бояться ничего.

Костомар подковылял к нам, гордо держась за бок. Несколько костей были треснуты, правая рука висела под неестественным углом в сорок пять градусов, а левая ключица отсутствовала вовсе, но скелет держался молодцом.

– Я ем грунт! Я ем грунт! Я ем грунт!

– Он говорит, что это была лучшая драка за последние пятьдесят лет, – сказал я.

– У меня тоже, – кивнул Ростислав. – После совместной операции сближаешься с товарищем. Образуется какое-то боевое братство, только посмертное.

– Вы отлично сработались, – похвалил я их обоих. – Настоящая команда. Призрак и скелет против метаморфа – это достойно отдельной легенды.

Я ещё раз осмотрел повреждения Костомара.

– Костомар, тебя основательно помяли. Но не волнуйся – дома подлатаем. Склеим кости специальным алхимическим составом, укрепим суставы железными скобами. Будешь как новенький. Даже лучше – модернизированный, – вспомнил я современное слово.

– Я ем грунт! – радостно закивал скелет.

Моя маленькая армия нежити… Один – сломан, но счастлив. Другой – обрёл нового друга и смысл посмертия.

И всё это – результат одной небольшой вылазки в центр Москвы. Я определённо умею находить приключения. И необычных союзников.

– А ты, Ростислав, как я и обещал, получишь своё окончательное освобождение, – сказал я. – Но чуть позже, когда я закончу с Аглаей. Нужно довести дело до конца.

– Я… – призрак замялся, что было совершенно необычно для этого решительного офицера. – Я хотел бы посмотреть, как вы будете возвращать ей человеческий облик.

– Зачем тебе это? Любопытство?

– Не только, – Ростислав завис в воздухе, подбирая слова. – Она такая красивая была в своём человеческом облике. На мою Светочку похожа. Такая же изящная, – его голос дрогнул. – И вот во что она превратилась… В чудище. В монстра из ночных кошмаров. Я хочу увидеть, как красота вернётся. Как человечность победит звериное.

– Давай без этой сентиментальной лирики, – поморщился я. – Ты же боевой офицер императорской гвардии, а не поэт-романтик.

– Даже офицеры способны ценить прекрасное! – возмутился Ростислав.

– Ладно, ладно, – я поднял руки в примиряющем жесте. – Хочешь смотреть – поехали, без проблем. Лишние руки… то есть лишняя эктоплазма может пригодиться.

Фургон с Аглаей заметно просел на рессорах – его задняя ось почти касалась мостовой. Рессоры жалобно скрипели при каждом движении.

– Да-а-а, – протянул Ярк, обходя фургон и с профессиональным интересом оценивая ситуацию. – Будем шкрябать днищем по асфальту на каждой кочке. А в Москве кочек больше, чем ровных мест. Может, вызвать грузовик? Армейский, с усиленной подвеской?

– И ждать час, пока его пригонят? – покачал я головой. – Не надо. В состоянии метаморфа Аглае вряд ли что-то может серьёзно навредить. Её шерсть сейчас плотнее кольчуги, кости укреплены, а мышцы – как стальные канаты. Даже если фургон перевернётся, она отделается лёгким испугом. Максимум – синяками.

– Надеюсь, до переворота не дойдёт, – пробормотал Ярк. – Объяснять потом городовым, почему фургон лежит на боку, а из него торчат серебристые кошачьи лапы…

– Тогда езжайте осторожнее, – посоветовал я. – Кстати, мне нужен транспорт для моей необычной свиты. Костомар и Ростислав поедут отдельно.

Ярк кивнул на всё тот же чёрный седан, который ждал у тротуара.

– Знаешь что? В принципе, можешь забирать эту машину себе. И Сергея как водителя – тоже. В личное пользование, – вдруг сообщил он.

– Это слишком щедро, Георгий Александрович… – предложение было щедрым, но сразу соглашаться не стоило.

– Нет, – твёрдо сказал Ярк. – Род Ливенталь перед тобой в неоплатном долгу. Ты спас графа от смерти, разоблачил Волка и Ваксина, теперь спасаешь Аглаю. Машина с водителем – это мелочь по сравнению с тем, что ты для нас делаешь.

Он достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо документ.

– Вот, я даже бумагу подготовил. Официальная передача в бессрочное пользование. Можешь вызывать водителя в любое время дня и ночи, не спрашивая разрешения.

– Признателен за доверие, – я взял документ, пробежался глазами. Всё было официально, с печатями и подписями.

Личный автомобиль с водителем в Москве – это очень весомый аргумент. Это признак высокого статуса. У большинства врачей в этой Империи нет даже собственного велосипеда, а тут – седан последней модели. С таким транспортом многие двери, до этого закрытые для безродного ординатора, теперь откроются сами.

– Кстати, что там с «охотой на род»? – вспомнил Ярк, когда фургон тронулся. – Ты начал говорить в ресторане, но мы так и не закончили.

– Поехали, по дороге объясню. Разговор долгий и сложный. Лучше обсудить в спокойной обстановке, а не на улице, где у каждой стены есть уши.

Костомар и Ростислав направились к седану с водителем Сергеем. Он стоял с невозмутимым лицом боксёра-тяжеловеса и манерами английского дворецкого. Ярк подбирал свой персонал хорошо.

Мы с Ярком и Долгоруковым сели в другой автомобиль – большой чёрный «Руссо-Балт» представительского класса с удлинённой базой, бронированными дверями и пуленепробиваемыми стёклами. Передвижная крепость.

Водитель – седой ветеран с Георгиевским крестом на груди – молча тронулся с места, следуя за фургоном. Ещё один профессионал.

Ярк строил свою организацию на компетенции, а не на грубой силе. Одобряю такой подход.

Двери закрылись, отрезая нас от шума ночного города.

– Ну что? – Ярк повернулся ко мне, как только наш бронированный автомобиль выехал на широкую Тверскую. – Рассказывай про «охоту». Что ты думаешь?

Оба мужчины уставились на меня.

– То, что произошло с Аглаей – не случайность и не совпадение, – ответил я. – Это тщательно спланированная операция. Артефакт Зеркало Души мы забрали у метаморфа Ваксина. Помнишь его?

– Ещё бы не помнить. Чуть всех нас не сожрал в том парке, – мрачно кивнул Ярк.

– Так вот, это устройство магического слежения. Я сначала думал, что через него можно видеть глазами человека, который к нему прикоснулся последним. Вселяться в чужое тело и быть им. Но нет, оказалось, что это прибор слежки. Своеобразный, конечно. И очень редкий. Но какой уж есть. И он был настроен четко на Аглаю.

– Как это? – не понял Долгоруков.

– А вот так. Следящий все время мог видеть, где Аглая, глазами других людей, – продолжил я. – Если к нему привыкнуть и настроиться, можно даже переключаться с человека на человека, если нужен ракурс получше. Именно так Ваксин и узнал, что мы идём к нему в парк. Он смотрел чьими-то глазами на Аглаю. А ты, Ярк, помнишь свой странный опыт? Когда ты оказался в моём сознании?

– Помню. Пять минут кошмара. Я видел мир твоими глазами, но не мог управлять телом.

– Ты коснулся артефакта и попал в моё сознание. Артефакт дал тебе возможность смотреть за Аглаей! А не за мной. И быстро выключился оттуда потому, что я начал возвращать свои силы. Моя воля инстинктивно вытолкнула твою, как организм отторгает чужеродное тело.

– Значит… – нахмурился Ярк.

– Это может означать только одно… Вся история с её внезапной влюблённостью в Волка, побег из отчего дома и после история с Ваксиным – не более чем тщательно срежиссированный спектакль.

– У меня те же мысли, – Ярк хмурился еще больше. – Вот только для такого нужны ресурсы!

– Чтобы провести эксперимент по превращению человека в метаморфа? – переспросил я. – Несомненно. И большая магическая сила и опыт. Аглая – не первая их жертва. Я уверен, есть и другие, о которых мы пока просто не знаем.

– Значит, в Москве орудует целая организованная группа? – Ярк сжал кулаки. – Целый клан?

– Похоже на то. У них есть технология превращения людей в метаморфов, и они используют её для своих целей. Причём технология уже отработанная – превращение происходит быстро, но как будто неконтролируемо.

– Но чего они хотят? – спросил озадаченный Долгоруков. – И зачем им понадобилась именно Аглая? В Москве же множество других девушек…

– Скорее всего, конечная цель – не сама Аглая, – объяснил я. – А её отец. Граф Ливенталь. Уверен, они хотят добраться до него.

– Они хотели убить графа через его дочь? – ужаснулся Ярк. – Но это же безумие!

– Я сомневаюсь, что они хотели её убить. Мёртвая дочь графа им не нужна. А вот граф, сломленный горем и готовый на всё ради спасения своего единственного ребёнка – вот это совсем другое дело.

– Шантаж? – догадался Ярк.

– Именно. Представьте себе ситуацию: ваша единственная, горячо любимая дочь превращена в монстра. В любой момент эта трансформация может стать необратимой. И тут появляется некто, предлагающий лекарство. В обмен на… небольшую услугу.

– Граф никогда бы не пошёл на шантаж! – возразил Ярк. – Он человек чести и принципов!

– Все мы способны на многое, когда речь идёт о наших детях, – философски заметил я. – Особенно о единственной дочери, которая как две капли воды напоминает покойную жену. Граф обожает Аглаю больше жизни. Ради неё он готов на всё.

Ярк мрачно кивнул.

– Возможно, ты прав. Ради Аглаи граф действительно способен переступить через любые принципы.

– У нас есть ещё тот кусок силы от метаморфа Ваксина, – весомо сказал я. – Это как отпечаток пальца убийцы. След, который приведёт нас к тому, кто наложил это проклятье. Но это потом.

– Да, сначала Аглая, – твёрдо сказал Ярк. – Спасение дочери графа – в приоритете.

– Безусловно. Сначала вернём девушке человеческий облик, а потом будем искать виновных.

Исследовательская лаборатория Ливенталей располагалась на окраине Москвы, в унылом промышленном районе. Снаружи – обычное кирпичное здание, каких сотни. Бывшая ткацкая фабрика, выкупленная графом лет пять назад.

Внутри – совершенно другая картина. Новейшее оборудование из Германии и Англии. Электрическое освещение от собственного генератора. Отопление. Мощная вентиляция с угольными фильтрами. И, что самое важное, – мощный, почти военного образца, контур магической защиты по всему периметру.

Фургон с трудом заехал во внутренний двор. Его днище скребло по асфальту, высекая снопы искр. На особенно глубокой выбоине раздался зловещий, душераздирающий скрежет металла о камень.

– Приехали. Похоже, без днища, – бесстрастно констатировал водитель.

Выгрузка заняла десять минут. Метаморфа везли на специальной, усиленной каталке – обычная не выдержала бы её веса. Везли Аглаю по коридорам шестеро здоровенных охранников.

– Осторожнее на повороте! – командовал я.

– Легко сказать, – пыхтел один из грузчиков. – Эта каталка поворачивается как линкор в узком проливе!

Вся наша процессия двигалась следом – я, Ярк, Долгоруков, Костомар и призрачный Ростислав. Плюс четверо охранников с ружьями наготове.

Целая делегация.

Как королевская свита, сопровождающая спящую принцессу.

Хорошо. Лишние руки не помешают, учитывая сложность предстоящего ритуала.

По дороге я раздавал указания, на ходу составляя в уме список всего необходимого.

– Ярк, мне нужны усыпляющие патроны. Много. Есть такие в вашем арсенале? – уточнил я.

– Есть разные, – он начал перечислять. – С хлороформом – вырубают на пятнадцать минут. С эфиром – на полчаса. С опиумной вытяжкой – на час, но могут быть побочные эффекты. Есть ещё экспериментальные, с концентрированным хлоралгидратом…

– Вот эти последние – идеальны. С хлоралгидратом. Берите минимум тридцать штук.

– Тридцать? – он присвистнул. – Этой дозой можно слона усыпить!

– Метаморф весит как молодой слон. И её сопротивляемость к седативным средствам, очевидно, повышена. Можно стрелять без стеснения – обычная доза такую тушу даже не замедлит.

– Понял. Что ещё нужно?

Я достал из кармана блокнот и начал набрасывать список по памяти.

– Реагенты. Серебряная пыль – минимум фунт, чистота не ниже девяноста девяти процентов. Ртуть тройной перегонки – пол литра. Сера очищенная, жёлтая, кристаллическая – двести грамм. Соль четверговая. Масло мирры, настоящее, не подделка. Ладан. Корень мандрагоры, желательно свежий…

Ярк просматривал список, всё больше хмурясь.

– Это же ингредиенты для серьёзной ритуальной магии! Половина из них запрещена к свободной продаже!

– У Ливенталей есть связи? – прищурился я.

– Да, всё здесь есть. Лаборатория принадлежит одному алхимику. В общем, не особо важно. Сейчас всё найдем.

– Отлично. А то время не ждет. Экономить на спасении Аглаи – себе дороже.

– Согласен. Ещё что-то?

– Да. Мне нужна кровь девственницы.

– ЧТО⁈ – Долгоруков, шедший рядом, споткнулся и чуть не упал. – Вы серьёзно⁈

Я выдержал паузу, наслаждаясь произведённым эффектом.

– Шучу. Хотя в старых гримуарах такое действительно иногда требуют для ритуалов трансформации. Но нам, к счастью, хватит обычной дистиллированной воды. Литров десять.

– Не смешно, – пробурчал барон, приходя в себя. – У меня чуть сердце не остановилось.

А я не шутил особо.

Кровь девственницы действительно была бы идеальным катализатором. Но, как говорится, работаем с тем, что есть. Вода тоже подойдёт. Просто ритуал будет немного… дольше. И болезненнее. Для неё.

Но им об этом знать не нужно.

Мы въехали в стерильную лабораторию – огромное помещение площадью в сто квадратных метров. Белые кафельные стены от пола до самого потолка.

Двенадцать ярких электрических ламп, заливающих всё безжалостным, белым светом. Система принудительной вентиляции тихо гудела, обеспечивая постоянную циркуляцию воздуха.

В центре стоял массивный стол, специально усиленный стальными подпорками и дополнительными балками. Помещение переоборудовали специально для ритуала.

– Сюда, – скомандовал я. – Аккуратно!

Охранники с видимым усилием перекатили метаморфа на стол. Тот угрожающе скрипнул, прогнулся под тяжестью, но выдержал.

Аглая начала шевелиться.

Мой импровизированный седативный эффект слабел. Её массивная лапа дёрнулась, царапнув металлическую поверхность со скрежетом. Хвост взмахнул, сбив столик с инструментами. Из её горла вырвался низкий, угрожающий рык.

– Просыпается, – констатировал я, активируя некромантское зрение.

Потоки Живы в её теле бурлили, как кипящий котёл. Её человеческая и звериная сущности вели яростную борьбу за контроль, создавая хаотичные энергетические вихри.

– Да, будет очень нелегко, – сказал я.

– Я ем грунт, – обеспокоенно сказал Костомар. – Я ем грунт? Я ем грунт?

Он спрашивал: «Не умрёт ли девушка при обратном превращении? Вспомнил, как в прошлой жизни при попытке обратной трансформации метаморф просто разорвался на куски».

– Не переживай, Костомар, – сказал я громко. – Я буду максимально аккуратен.

Ярк подошёл ко мне сзади, понизив голос до угрожающего шёпота:

– О чём это вы там шепчетесь? Есть какие-то риски?

Я обернулся к нему и ответил:

– Георгий Александрович, я буду с вами предельно честен. Ритуал обратной трансформации – это одна из сложнейших и опаснейших магических процедур. Убить метаморфа в сто раз проще, чем вернуть ему человеческий облик. Это как разобрать швейцарские часы до последнего винтика, а потом собрать их обратно. Вслепую. Одной рукой. Стоя на голове.

В этот момент в импровизированную операционную вошли люди Ярка, везя за собой тележки с реагентами. Серебряная пыль в герметичных контейнерах, ртуть в толстостенных колбах, остальное – в мешочках и пузырьках.

– Всё, что просили! – доложил старший. – И ружья перезарядили усыпляющими, как вы и приказали. Тридцать два патрона с хлоралгидратом!

– Отлично, – кивнул Ярк, а затем снова повернулся ко мне. – Ты же понимаешь, что это дочь графа? Его единственная дочь?

– Прекрасно понимаю.

– Если что-то пойдёт не так…

– Я могу вообще ничего не делать, – пожал я плечами. – Тогда точно ничего не пойдёт не так. Правда, Аглая навсегда останется двухметровой кошкой. Будете выгуливать её на цепи в саду. Газеты будут писать: «Невиданная порода кошек в доме Ливенталей!»

– Не увиливай! Мне нужны гарантии!

– Гарантий в этом деле вам никто не даст. А тот, кто даст, будет нагло врать и действовать наобум, надеясь на удачу. Я же честно говорю: шансы примерно семьдесят на тридцать. В пользу успеха, если что.

– Семьдесят процентов – это мало!

– Это реалистично. И это лучше, чем ноль процентов, если не делать ничего. Я – единственный в Москве, кто вообще способен попытаться провести такой ритуал. Других специалистов по обратной трансформации метаморфов здесь просто нет. Разве что из других стран выписывать, но пока его довезут, будет уже поздно.

– Если она погибнет… – Ярк сжал кулаки, не договаривая угрозу.

– Не нужно угроз! – вдруг вмешался Долгоруков.

Мы оба удивлённо посмотрели на барона. Он стоял, держась своей здоровой рукой за спинку стула, бледный от боли, но с неожиданно решительным выражением на лице.

– Георгий Александрович, вы что, слепой? Не видите очевидного? – спросил он.

– О чём ты, Михаил? – Ярк нахмурился.

– Доктор Пирогов искренне хочет помочь! Он рискует своей репутацией и, возможно, жизнью, беря на себя такую колоссальную ответственность!

Барон сделал паузу, переводя дыхание.

– Вы не заметили, а он даже денег не спрашивает! Ни копейки! Любой другой врач или маг на его месте уже заломил бы тройную, нет, десятикратную цену! Сотни тысяч рублей за срочность, за опасность, за уникальность процедуры!

– Это правда…

– И ещё бы добавил условие – деньги вперёд, и если не получится, они не возвращаются. А доктор Пирогов? Он просто взялся за дело, не торгуясь!

Барон покачнулся, но продолжил:

– Человек, который действительно хочет помочь, сделает всё возможное и даже невозможное. А тот, кто требует денег и гарантий – просто прикрывает свою задницу на случай провала.

Надо же…

Заступился за меня перед Ярком. Может, его чувства к Аглае действительно искренние? Или он просто хорошо разбирается в людях? В любом случае, его вмешательство было весьма своевременным.

Слова Долгорукова подействовали. Ярк отступил на шаг, провёл рукой по лицу.

– Прости, доктор. Я… я просто схожу с ума от беспокойства. Аглая мне как родная дочь.

– Понимаю, – кивнул я. – Беспокойство естественно. Но оно мешает работе. Доверьтесь мне.

А свою выгоду я всё равно получу. И она будет куда ценнее любых денег. Спасённая дочь графа – это пожизненная лояльность всего рода Ливенталь. И ещё кое-что…

– Что ты будешь делать? – спросил Ярк уже спокойнее. – Как проходит ритуал?

– Увидишь. Лучше не объяснять заранее – некоторые вещи могут выглядеть… нетрадиционно. Можете испугаться и помешать.

Я начал проверять принесённые реагенты. Серебряная пыль – чистейшая, искрится на свету. Ртуть – как жидкое зеркало. Сера – яркие, жёлтые кристаллы без единой примеси. Всё остальное – тоже высшего качества.

– Отлично. Можно приступать, – я повернулся к Ярку. – Только есть один нюанс. Ваши люди увидят здесь то, чего они видеть не должны. И тем более – рассказывать кому-либо. Некромантия всё ещё под строжайшим запретом в Империи.

– Я это предвидел, – кивнул Ярк. – Поэтому и здесь, и в ресторане были только самые проверенные люди. У каждого из них контракт с магической печатью молчания. Они физически не смогут никому рассказать о том, что увидят. Их язык онемеет, если они попытаются.

Удобно. И профессионально.

– Этого достаточно.

– Начинай, – Ярк отошёл к стене. – Мы не будем мешать.

Следующие два часа были самыми напряжёнными в моей новой жизни.

Сначала я создал тройной защитный круг вокруг операционного стола. Серебряной пылью, смешанной с освящённой четверговой солью, я начертил сложнейший узор – три концентрических окружности, пространство между которыми было заполнено рядами рун и символов.

– Первый круг – удержание, – объяснял я, работая. – Чтобы сущность метаморфа не вырвалась во время трансформации. Второй – преобразование, сама трансформационная матрица. Третий – стабилизация, чтобы процесс не пошёл вспять.

Костомар помогал, с удивительной точностью расставляя свечи в ключевых точках.

– Я ем грунт? – он указал на северную точку.

– Да, туда самую большую белую свечу. Север – это точка очищения и возрождения.

Ростислав летал над кругом, с офицерской дотошностью проверяя симметрию моего узора.

– Левый сегмент второго круга смещён на два сантиметра к востоку! – сообщил он.

– Спасибо, – я подправил линию.

– Зачем такая точность? – спросил Долгоруков, с интересом наблюдая за нашими приготовлениями.

– Малейшая асимметрия – и энергия пойдёт не туда. Вместо человека мы получим химеру. Или вообще груду дымящегося мяса.

За время подготовки Аглая дважды приходила в себя.

Охранники, не мешкая, выпускали в неё усыпляющие патроны. Потребовалось по четыре выстрела каждый раз, чтобы снова погрузить её в глубокий сон. Её звериное тело отчаянно сопротивлялось яду.

Когда всё было готово, я встал у изголовья стола.

– Начинаем. Костомар, займи южную точку. Ростислав – северную. Вы будете проводниками и стабилизаторами энергии. Остальные – ни звука, ни движения, что бы ни происходило! – отдал я приказы.

Я начал читать заклинание – сложнейшую, многослойную формулу на смеси семи языков, древних и мёртвых.

Энергия потекла через меня. Сначала тонкой струйкой, потом – бурным, неудержимым потоком. Моя некромантская сила смешивалась с Живой, создавая уникальную, парадоксальную комбинацию – тёмную и светлую одновременно.

Свечи вспыхнули высоким, синим пламенем. Температура в комнате резко упала. На стенах появился иней, наше дыхание вырывалось изо рта облачками пара.

Метаморф задёргался на столе. Его серебристая шерсть начала искрить электрическими разрядами. Кости под кожей с жутким треском меняли свою форму. Мышцы сжимались и растягивались.

– Держите круг! – крикнул я. – Не разрывайте поток!

Но тут произошло то, чего присутствующие не ожидали увидеть.

Шерсть не исчезала, не втягивалась в кожу, как должно было быть. Она отделялась от тела, формируя рядом, на столе, вторую, самостоятельную сущность!

– Что происходит⁈ – крикнул Ярк.

– Разделение, – ответил я, не прерывая заклинания. – Её кошачья сущность не хочет умирать. Она отделяется.

Это был критический, решающий момент. Я мог попытаться подавить эту кошачью сущность, уничтожить её. Но это, скорее всего, убило бы и саму Аглаю.

Или…

Я принял решение за долю секунды. Вложил почти половину всей своей оставшейся Живы – двадцать пять процентов из Сосуда – в финальную, импровизированную формулу.

Комната озарилась ослепительной, беззвучной вспышкой белого света. Яркость была такой, что даже через закрытые веки я видел красное зарево. Раздался звук, похожий на раскат грома.

А потом – наступила тишина.

Когда ослепительный свет погас и зрение начало возвращаться, я увидел, что на операционном столе лежат две фигуры.

Первая – Аглая. Человеческая, прекрасная, её золотистые волосы были рассыпаны по холодной металлической поверхности.

Абсолютно голая, но Ярк, придя в себя первым, тут же шагнул вперёд и набросил на неё свой тяжёлый плащ.

Её грудь мерно поднималась и опускалась. Она дышала. Она была жива.

Вторая фигура заставила всех замереть в шоке.

Рядом с Аглаей лежала…

Костяная кошка.

Она медленно подняла голову, посмотрела на ошеломлённых зрителей и произнесла:

– Мяу!