Текст книги "Проклятый Лекарь. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Александр Лиманский

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Чёрт. Второй день подряд без подпитки. Мои некромантские силы, едва начавшие пробуждаться, рисковали снова атрофироваться. Так я скоро забуду, с какой стороны у секционного ножа лезвие, а с какой – рукоять.

– Экстренная ситуация, Пётр Александрович, – пожал я плечами. – Не мог же я бросить пациента, который держит вилку у горла медсестры, и пойти вскрывать трупы.

– Конечно, не могли, – добродушно кивнул Сомов. – Я его успокою, не волнуйтесь. Но, Пирогов, может, пора уже всерьёз задуматься о переходе на полную ставку в терапию? С вашим талантом вам не место среди мертвецов. Зачем вам вообще этот морг?

Затем, что без регулярной работы с мёртвой плотью я не смогу восстановить свои истинные силы. Затем, что морг – это мой алтарь, моя тренировочная площадка, единственное место в этом мире, где я чувствую себя самим собой.

Но другим об этом знать необязательно.

– Мне там нравится повышать квалификацию, – сказал я вслух самую правдоподобную ложь, какая пришла в голову. – Вскрытия помогают лучше понимать патологию. Видеть, как болезнь выглядит изнутри, а не только по симптомам. Это оттачивает диагностическое чутьё.

– Хм, в этом есть определённый смысл, – задумался Сомов. – Что ж, если в этом ваш секрет успеха… я обеспечу вам свободное посещение. Будете ходить туда, когда сочтёте нужным, без привязки к сменам.

Ага, секрет успеха. Если бы вы только знали, какой именно. Но предложение было слишком хорошим, чтобы отказываться. Свободный доступ к моему «алтарю», без обязательств и расписания. Идеально.

– Спасибо, Пётр Александрович, – на этот раз моя благодарность была абсолютно искренней. – Это многое для меня значит.

В этот момент дверь ординаторской распахнулась без стука.

На пороге стоял человек, которого я меньше всего ожидал здесь увидеть.

Егор Волков.

Он был одет в идеально отглаженный костюм, на его лице играла самодовольная усмешка, а во взгляде, полном яда и торжества, читалось предвкушение.

– Добрый вечер, коллеги, – он вошёл с видом победителя, окинув нас хозяйским взглядом.

Варя ахнула и прикрыла рот рукой. Оля уронила ложку, которая со звоном ударилась о блюдце. Костик поперхнулся чаем и закашлялся.

– Что ты здесь делаешь? – выпалила Варя, первой придя в себя. – Тебя же отстранили! Служба безопасности…

– Вот так, – Волков самодовольно улыбнулся, наслаждаясь произведённым эффектом. – Меня восстановили. Все обвинения сняты за недоказанностью. И знаете что? Руководство решило, что такому гению, как доктор Пирогов, для полной реализации его потенциала нужен достойный ассистент и напарник. Так что теперь мы работаем в паре!

Он посмотрел прямо на меня, и в его глазах заплясали злые, мстительные огоньки.

– Вот такой поворот, коллега. С завтрашнего дня начинаем работать вместе. Уверен, нам будет… весело, – улыбнулся он.

Волков развернулся и вышел, оставив нас в оглушённой, звенящей тишине.

– Пётр Александрович, – Варя медленно повернулась к Сомову. – Это шутка?

Заведующий развёл руками, избегая моего взгляда. Он выглядел подавленным и бессильным.

– Приказ сверху. Морозов лично распорядился. Я пытался возражать, но… мои руки связаны.

Глава 11

По дороге домой, в гудящем вагоне метро я обдумывал ситуацию с Волковым. Внешний мир со своими мелькающими огнями станций и уставшими лицами был лишь фоном для слаженной работы мысли.

Я прокручивал в голове эту примитивную, но на удивление эффективную комбинацию. Вернуть Волкова на рабочее место и поставить ко мне в пару.

Как Морозов это сделал? Сколько законов обошел и связей задействовал? Не сомневаюсь, что много.

Главная медсестра, которая лично подтвердила недостачу промедола и чьи показания были основой обвинения, внезапно «нашла» ошибку в учётных журналах? Я скорее поверю в то, что ей выписали нехилую премию за молчание.

Пациенты, которым Волков выписывал наркотики, «вспомнили», что действительно получали обезболивающие? Не может быть массовой потери памяти у всех. Скорее, кто-то доставил нужные воспоминания в мозг путём вручения денежных средств.

В отличие от моего прошлого мира, здесь большую часть проблем можно было решить деньгами. Еще одна причина, почему я не пошел лечить бездомных ради своего выживания. Архилич Тёмных Земель не может жить в нищете, перебираясь с хлеба на воду.

Документы, которые я в тот день видел своими глазами, бесследно «потерялись» из архива. Записи с камер наблюдения в коридоре «случайно» оказались стёрты. Как и не нашлось некоторых назначений Волкова в карточках пациентов, которые мы с Сомовым видели раньше.

Волков не просто вышел сухим из воды – он вышел абсолютно чистым, с безупречным алиби в виде «курсов повышения квалификации по редким токсинам». Никаких доказательств на Егора не осталось. Совсем.

Это означало две вещи. Во-первых, у Морозова есть на меня конкретные, далеко идущие планы. Он не просто хочет мне навредить – он хочет меня контролировать. Волков – это не просто заноза в заднице. Это поводок, который Морозов накинул мне на шею, надеясь дёргать в нужный момент.

Во-вторых, сделав это, он перешёл от административных интриг к прямому, открытому противостоянию. Рано или поздно я найду способ заставить его заплатить за эту наглость.

Я вскрою его грязные дела, препарирую его интриги и выставлю на всеобщее обозрение как редкий патологический препарат. Но это будет потом. Сегодня у меня были другие дела.

Дома меня встретила встревоженная Аглая.

Я вошёл в квартиру, ожидая привычной тишины и вкусного запаха ужина, но наткнулся на стену паники. Она не сидела на месте, а металась по комнате, как птица в клетке, то и дело прикладывая руку к виску.

Её глаза были широко распахнуты от страха и… чего-то ещё, сверхъестественного.

– Что случилось? – спросил я, снимая пальто.

– Алексей… – она резко повернулась ко мне. – Я чувствую его! Он где-то рядом, пытается со мной связаться!

Ментальная связь. Конечно.

Мелочь, которая сейчас, в самый нужный момент превратилась в идеальный катализатор. Момент настал.

Она сама, своей болью дала мне в руки тот самый рычаг, который я собирался кропотливо осуществлять за несколько дней.

– Успокойтесь, – я подошёл и, взяв её за плечи, усадил на диван. – Глубоко дышите. Что именно вы чувствуете?

– Боль… страх… – она закрыла глаза, её ресницы дрожали. – Он зовёт меня. Просит о помощи. Он в беде, Святослав, я это знаю!

– Всё будет хорошо, – успокоил я её, принеся стакан воды. Мой голос был тихим, ровным, профессиональным – голос врача, а не манипулятора. – Давайте поужинаем, а потом вам нужно будет лечь спать. Усталость только усиливает такие… ощущения. Утром, на свежую голову мы всё решим.

Ужин прошёл в напряжённой тишине.

Аглая почти не притронулась к еде, которую приготовил Костомар, то и дело вздрагивая от невидимых импульсов. Скелет сидел в углу и обеспокоенно наблюдал за ней, его пустые глазницы, казалось, были полны сочувствия.

Я же терпеливо ждал.

Лёгкое седативное средство на основе трав, которое я незаметно добавил в её вечерний чай, должно было скоро подействовать. Мне не нужна была её ночная истерика. Мне нужна была отдохнувшая, уязвимая и готовая к внушению девушка на утро.

Через час она крепко спала, свернувшись на раскладушке под пледом. Безмятежная. Уязвимая.

Идеально подготовленная для завтрашнего, решающего разговора, в котором я должен буду ломать её волю ради её же блага.

И, конечно же, моего.

– Я ем грунт? – с вопросительной интонацией произнёс Костомар, когда я, стоя посреди гостиной, закончил излагать ему план.

– Да, старый друг. Идём спасать главаря «Серых Волков», – подтвердил я, застёгивая тёмное пальто. – И постарайся не убивать никого. Нам не нужны трупы. Это привлечёт слишком много лишнего внимания и ненужных вопросов. Только нейтрализация.

– Я ем грунт, – обиженно ответил скелет. В его тоне отчётливо слышалось: «Милорд, вы сомневаетесь в моей деликатности и профессионализме?»

Костомар был не просто дворецким.

В прошлой жизни он был капитаном моей личной гвардии. Мастером бесшумного устранения, способным проникнуть в любую, даже самую охраняемую цитадель. Просить его не убивать – это как просить великого хирурга не резать.

Но таков был план. Да пребудет с нами Тьма!

Дом на Малой Бронной в два часа ночи казался мирно спящим. Тусклый свет фонарей едва пробивался во внутренний двор, создавая глубокие, удобные тени.

Но я знал, что это иллюзия. За этими тёмными окнами никогда не спят. Охрана «Чёрных Псов» всегда начеку.

Костомар шёл впереди.

Он скользил в тенях, двигаясь с бесшумной, нечеловеческой грацией, которой позавидовал бы лучший убийца в Империи.

Первый охранник, дремавший на стуле у арки, ведущей во двор, даже не успел вскрикнуть. Костлявая рука мягко, но неотвратимо легла ему на затылок, точно нажимая на сонный нерв у основания черепа.

Тело обмякло, и Костомар аккуратно, почти заботливо уложил его на землю.

Второй, патрулировавший периметр, оказался более бдительным. Он услышал шорох и попытался выхватить из-под куртки короткоствольный магический парализатор, но Костомар был быстрее молнии.

Короткий, выверенный удар ребром костяной ладони в кадык, чтобы прервать крик, второй – в солнечное сплетение, чтобы выбить дух. Раздался лишь глухой, влажный звук, как от удара по мешку с песком, и ещё один страж отправился в царство Морфея.

– Я ем грунт! – довольно прошептал скелет, отряхивая свои костяные руки.

Я спокойно прошёл мимо двух аккуратно уложенных тел, которые проснутся только утром с жуткой головной болью и полным непониманием того, что произошло. Спустился в уже знакомый подвал.

Алексей Ветров лежал на той же койке.

Только теперь он выглядел гораздо хуже. Свежие кровоподтёки на лице, неестественно вывернутое плечо, хриплое, сбитое дыхание – кто-то из «Псов» явно решил развлечься, отрабатывая на нём приёмы допроса.

Теперь я понимал, какую боль чувствовала Аглая.

– Кто здесь? – прохрипел он, щурясь в темноте, которую я разрезал тусклым светом магического огонька на кончике пальца.

– Тот, кто обещал подумать о вашей просьбе, – ответил я, доставая из карманов медицинские инструменты. – Лежите спокойно, сейчас будет немного больно, а потом станет легче.

Работал я быстро и профессионально.

Резкое, выверенное движение – и плечо со щелчком встало на место. Ветров сдавленно застонал, но тут же облегчённо выдохнул.

Тугая, но не мешающая дышать повязка из бинтов, которые я нашёл в саквояже, зафиксировала сломанные рёбра. Обработка ссадин антисептиком.

Потоки Живы откликнулись мгновенно, как только прошла первая, острая боль от моих манипуляций – ещё пятнадцать процентов в мою копилку.

Пока Алексей приходил в себя, морщась от боли, я незаметно прикрепил к изнанке воротника его рубашки небольшой, плоский амулет. Простейшее устройство для блокировки ментальной связи. Его магия за считаные часы впитается в тело Алексея и будет работать до тех пор, пока не выветрится.

Я не мог позволить Аглае снова почувствовать его боль и сорвать мой тщательно выстроенный план. Пару недель тишины в эфире. А что будет потом – уже не будет меня касаться.

– Можете идти, – сказал я, отпирая тяжёлые кандалы ключом, который Костомар бесшумно снял с пояса одного из охранников. – Охрана нейтрализована. У вас есть десять минут до того, как они начнут приходить в себя.

На самом деле проспят они долго, но мне хотелось разобраться с Алексеем как можно скорее.

– Спасибо, док, – он с трудом поднялся, опираясь о стену. Его взгляд был серьёзным, в нём не было бандитской спеси. – Ты спас меня. Не раз. Я этого не забуду. Я в долгу.

И в этот момент меня накрыла волна.

Это была не та тёплая, мягкая благодарность, которую я получал от пациентов в клинике. Это была иная Жива – резкая, концентрированная, как глоток чистого спирта.

Благодарность воина, вытащенного из плена. Благодарность лидера, которому вернули свободу и шанс на месть. Она была смешана с уважением, с признанием моей силы и хитрости.

Поток был мощным, почти ошеломляющим. Тридцать процентов. Сосуд внутри меня довольно загудел, впитывая эту концентрированную энергию. Долг, который копился с той самой первой перестрелки, был уплачен. С лихвой.

Восемьдесят пять процентов внутри!

– Мы в расчёте, – отрезал я, убирая инструменты. Я получил свою плату сполна. – Идите.

Он кивнул и, не говоря больше ни слова, исчез в темноте коридора. С этим должником было покончено.

Мы с Костомаром вернулись домой уже под покровом ночи.

Я отправил его на «пост» – замереть в углу комнаты в позе анатомического пособия, а сам выделил себе ровно три часа на восстановление. Сон для меня был не отдыхом, а функцией, такой же, как дыхание.

Я лёг на кровать и волевым усилием отключил сознание, погрузившись в глубокий, лишённый сновидений мрак.

А проснулся за минуту до того, как должен был зазвонить будильник. Рассвет только-только начал полосовать свинцовое небо над Москвой, когда я вошёл в комнату Аглаи. Город ещё спал, но для нас время мирного сна закончилось.

Я осторожно потряс её за плечо.

– Вставайте. Мы уезжаем.

– Что? Куда? – она села на кровати, протирая глаза. Сонная, растрёпанная, она выглядела как ребёнок. – Что происходит?

– Потом объясню. Одевайтесь, быстро, – мой голос был твёрдым, не допускающим возражений. Времени на сантименты не было.

Костомар, одетый для выхода в «свет» в мой самый большой свитер и старый плащ, уже стоял у двери с двумя наспех собранными сумками в костлявых руках. Он был готов.

Стук в дверь прозвучал как удар молота по наковальне. Резкий, требовательный, злой. Это я тоже предвидел.

Аглая замерла, и её лицо в одно мгновение стало белым, как больничная простыня. Костомар бесшумно встал между нами и дверью, его силуэт в полумраке прихожей выглядел угрожающе.

– Док, открывай! Я знаю, что ты там! – голос Паши Чёрного Пса, лишённый всякого утреннего благодушия, не предвещал ничего хорошего.

Я жестом показал Аглае спрятаться в ванной и пустить там воду.

Она, спотыкаясь, бросилась в указанном направлении. Я сделал глубокий вдох, сбрасывая с себя напряжение диверсанта и надевая маску сонного, слегка раздражённого доктора.

Взъерошил волосы, потёр глаза и, накинув халат, приоткрыл дверь.

– Доброе утро, Паша. Пожар? – сонным голосом спросил я.

На пороге стоял он. Глаза красные от бессонной ночи и ярости, на скуле – свежая ссадина. Ночь у них явно была весёлой.

– Не слышал, что ночью происходило? – его глаза буравили меня, пытаясь заглянуть за мою спину.

– Нет, – я лениво пожал плечами, прикрывая дверь плечом. – Спал как убитый. А что было?

– Волк сбежал, – процедил он сквозь зубы. – И кто-то ему помог. Двоих наших вырубили. Чисто, профессионально.

– Печально. Но при чём тут я?

Он сделал шаг вперёд, пытаясь заглянуть мне через плечо в квартиру.

– Хочу проверить.

Я не сдвинулся с места, блокируя ему проход.

– Нет, – твёрдо сказал я. Мой голос потерял сонливость, в нём зазвенел металл.

И в этот самый момент, как по заказу, из глубины квартиры, из-за двери ванной донёсся отчётливый шум льющейся воды. Паша напрягся, его взгляд метнулся в сторону звука.

– Кто там у тебя, док? – его голос стал тише, но опаснее.

Я сделал небольшую паузу, изображая гнев.

– Паша, там… моя женщина. Принимает душ. И я буду очень, очень не рад, если ты сейчас вломишься и увидишь её голой. Она из приличной семьи, не из твоего круга. Не нужно её пугать.

Идеально. Шум воды стал моим лучшим алиби. Теперь его желание ворваться натыкалось не просто на мои возражения, а на неписаные «пацанские» понятия о том, что нельзя лезть в личную жизнь и позорить женщину.

Но я решил не останавливаться на достигнутом и перешёл в наступление.

– И вообще, Паша, меня это начинает утомлять. То девушка пропала, теперь «Волк». Как что-то случается в твоей банде, ты первым делом бежишь ко мне. Я твой врач, а не козёл отпущения. Из-за такого недоверия я всерьёз начинаю подумывать о смене места жительства. Мне нужна спокойная обстановка для работы, а не утренние обыски.

Это заставило его задуматься. Теперь он рисковал не просто нарушить мой покой, а потерять ценный актив из-за своих подозрений. Он из следователя превращался в начальника, который боится лишиться незаменимого специалиста.

Мой двойной удар – по «понятиям» и по его прагматизму – сработал.

– Ладно, – наконец сказал он, отступая на шаг. – Но если что-то всплывёт… если я узнаю, что ты к этому причастен…

– Ты узнаешь первым, – двусмысленно пообещал я.

Он ещё раз окинул меня тяжёлым взглядом и, развернувшись, ушёл. Я захлопнул дверь и усмехнулся. Сработало. Чётко и по плану.

Но это был лишь вопрос времени. Нужно было исчезнуть. Немедленно.

Я достал телефон и набрал номер Сомова.

– Пётр Александрович? Доброе утро. Мне нужен выходной. Сегодня.

– Пирогов? – в голосе заведующего было искреннее удивление. – Что-то случилось? Вы же никогда раньше не брали выходных.

– Вот именно для такого случая я их и берёг, – ответил я.

– Надеюсь, это не из-за вчерашнего возвращения Волкова? – в его голосе прозвучали нотки беспокойства.

– Ага, из-за него, – съязвил я, сбрасывая остатки напряжения через сарказм. – Совершенно деморализован. Плачу в подушку, скоро придётся выжимать. Не могу работать в такой токсичной атмосфере.

– Юмор – это защитная реакция на стресс, – авторитетно заметил Сомов.

– Пётр Александрович, – нетерпеливо перебил я. – Мне правда нужен выходной. Дадите?

– Конечно, – после короткой паузы ответил он. – Без проблем. Отдыхайте. За Акропольским я прослежу лично.

Отлично. Один фронт прикрыт. Теперь нужно было решить главную проблему – эвакуацию беглой аристократки и моего двухметрового костяного телохранителя, пока весь криминальный мир города ищет сбежавшего «Волка».

* * *

Митька Косой стоял у подъезда, прислонившись к обшарпанной стене. Рядом топтались двое его дружков, Рваный и Сиплый.

Митька был зол. Зол на сбежавшего «Волка», на свою тупоголовую смену, которую так легко вырубили, и, главное, на Пашу, который куда-то свалил, оставив его расхлёбывать всю эту кашу.

Ему нужно было на ком-то сорваться, и он лениво высматривал жертву среди редких утренних прохожих.

– … и тут я ему, короче, с левой в челюсть, а он такой… – вещал Рваный, в сотый раз пересказывая какую-то дебильную байку из своей криминальной юности.

– Во, смотри! – вдруг толкнул его локтем Сиплый. – Док наш!

Митька повернулся и увидел, как из подъезда их конспиративной квартиры выходит их домашний лекарь. Но не один. Под руку его держала какая-то дама.

Высокая, в длинном плаще, скрывавшем фигуру почти до пят, и в широкополой шляпе с вуалью, из-под которой выбивались огненно-рыжие кудри.

«Загадочная фифа», – с раздражением подумал Митька. Парочка, не оглядываясь, свернула в ближайшую подворотню, явно спеша.

– Стой, док! – Митька рванул за ними, его дружки последовали за ним.

Доктор остановился и медленно повернулся. Его спутница тоже замерла, но лица под шляпой видно не было. Она стояла неподвижно, как манекен, что выглядело странно и жутковато.

– Что-то нужно, Косой? – спокойно спросил док. Его голос был ровным, с нотками усталости, и это взбесило Митьку ещё больше.

– Покажи свою подружку, – потребовал он, подходя вплотную. – Приказ Чёрного Пса. У нас тут сначала одна барышня сбежала, потом ещё один… тот, которого ты лечил. Всех подозрительных баб в этом районе велено проверять.

– Ты мне не доверяешь? – в голосе дока появилась почти детская обида. – Это обидно, Митька. Я думал, мы с тобой почти друзья.

Рыжие кудри дамы слегка колыхнулись на ветру, но она упорно не поворачивалась лицом, продолжая смотреть в стену.

– Док, не тяни резину, – Митька начал терять терпение. – Показывай спутницу, или мне придётся применить силу.

– Тебе точно не понравится то, что ты увидишь, – предупредил доктор. – У меня… весьма специфический вкус.

Да что он тянет-то? Что он себе возомнил, этот ботан больничный?

Митька схватил «даму» за плечо и резко дёрнул на себя, разворачивая лицом.

Плащ распахнулся. Поля шляпы поднялись.

И вместо женского лица на него уставился полированный, желтоватый череп. Вместо рыжих кудрей – приклеенный наспех дешёвый парик, съехавший набок.

Под плащом, на костлявых рёбрах висело какое-то старое женское платье. Это был скелет. Самый настоящий, двухметровый скелет.

Митька потерял дар речи.

Его мозг отказывался обрабатывать информацию. Мир поплыл перед глазами, в ушах зазвенело. Он смотрел на скелет, на доктора, снова на скелет. Его суровое бандитское мировоззрение, в котором были только менты, воры и фраера, трещало по швам и рушилось в тартарары.

Рваный и Сиплый, стоявшие за его спиной, издали два тихих, похожих на предсмертный хрип звука и начали медленно пятиться.

– Я ем грунт? – вежливо поинтересовался скелет неожиданно приятным, глубоким баритоном.

– Я же предупреждал – у меня специфический вкус, – с печальным вздохом пожал плечами док.

Док оказался не так прост…

– Но… как… что… – Митька всё ещё не мог связать и двух слов.

– Тебе всё равно никто не поверит, – спокойно, как само собой разумеющееся, заметил доктор. – Пойдём, дорогая. Мы опаздываем.

Скелет с грацией аристократа взял доктора под руку, поправил на черепе съехавший парик, и они неспешно, как обычная влюблённая парочка на утренней прогулке, удалились, оставив Митьку Косого стоять с открытым ртом посреди грязной подворотни.

* * *

Проскочив несколько тёмных кварталов, мы наконец поймали такси.

Внутри пахло дешёвым освежителем воздуха «ёлочка» и долгожданной свободой.

Я усадил Аглаю на заднее сиденье, а Костомара, как неповоротливый манекен, аккуратно втиснул на переднее пассажирское. Он замер в той позе, в которой я его оставил, неестественно прямо глядя перед собой.

– Надо же, какой реалистичный, – хмыкнул таксист, глядя в зеркало. – Прям как живой.

– Анатомическая точность, – коротко бросил я, перегибаясь вперёд. – Так, сейчас мы вас пристегнём, господин хороший, чтобы вы у меня не улетели на повороте.

Я протянул ремень безопасности и, немного повозившись, защёлкнул его поверх плаща скелета. Для таксиста это выглядело как забота о дорогом реквизите.

Я сел рядом с Аглаей на заднее сиденье, и мы тронулись. Девушка, одетая в мешковатую мужскую одежду, с волосами, кое-как спрятанными под кепкой, все еще нервничала.

– Я порвала джинсы, – вдруг прошептала Аглая, нарушив молчание. – Когда по пожарной лестнице спускалась.

Я даже не хотел спрашивать, как она умудрилась порвать широкие мужские джинсы, спускаясь по пожарной лестнице.

– Всё получилось? – спросила она уже громче, с надеждой в голосе. – С побегом?

– Всё отлично, – заверил я. – Скоро вы всё поймёте.

Номер в «Метрополе» был не самым шикарным, но обладал главным достоинством – абсолютной анонимностью. Безликие обои, стандартная мебель, вид на внутренний двор – идеальное место, чтобы раствориться и исчезнуть на сутки. Аглая огляделась с нескрываемой грустью.

– Снова сидеть взаперти? – вздохнула она.

– Только сегодня, – пообещал я. – Завтра мы переедем на новую, постоянную квартиру.

Она уже была морально готова к тому, что ей предложат выход из этой ситуации. Пора было играть последний акт моей маленькой пьесы.

– Аглая, – начал я серьёзно, присаживаясь напротив. – Нам нужно поговорить. Я видел вашего отца. Он очень переживает.

– Он всегда переживает, – она отвернулась к окну, пытаясь казаться сильной. Это была её стандартная защитная реакция.

– На этот раз всё серьёзно, – я не стал повышать голос. Наоборот, я сказал это тихо, но так, чтобы каждое слово весило тонну. – Ему грозит смерть, если вы не появитесь в ближайшее время.

Она резко повернулась ко мне. Вся её аристократическая выдержка слетела, как шелуха.

– Что? Как это – смерть?

– У него серьёзная болезнь, – я начал смешивать правду и ложь, создавая идеальный, смертельно эффективный коктейль. – Стресс от вашего исчезновения смертельно усугубляет его состояние. Я могу его спасти. Но для этого… мне нужна ваша помощь.

– Моя помощь? – она побледнела. – Конечно! Что угодно! Что я должна сделать?

Попалась. Из гордой бунтарки она превратилась в инструмент в моих руках.

– Просто прийти к нему. Увидеть его. Дать ему надежду, – я предложил ей простое, эмоциональное действие, которое казалось ей абсолютно посильным и правильным. – Ваше появление станет для него лучшим лекарством. Оно даст мне время и возможность провести необходимое лечение.

– Я согласна! – в её глазах стояли слёзы. – Конечно, я согласна! Когда?

– Завтра, – сказал я, вставая. – Я всё организую. А сейчас отдыхайте. Вам понадобятся силы.

И время, чтобы осмыслить мои слова. Время, за которое она успокоит свои нервы, чтобы спокойно войти в палату к отцу.

Измотанная стрессом и недосыпом, она легла спать с обретённой надеждой. Она верила, что завтра будет спасать отца.

План вышел на финишную прямую.

Заказав в номер достаточно еды, чтобы Аглая не умерла с голоду, а Костомар мог делать вид, что ест, я дал скелету строгие инструкции:

– Никаких разговоров с персоналом о погоде, никаких прогулок по карнизу, и если кто-то постучит – притворись вешалкой!

После чего отправился решать самую насущную проблему – поиск постоянного и, главное, безопасного логова.

Я не стал привлекать к себе внимания, разъезжая по городу в поисках риелторов. Вместо этого я нашёл небольшое, уютное кафе за углом от «Метрополя» с бесплатным Wi-Fi.

Заказал чашку горького чая и ткнул пальцем в витрину на какое-то замысловатое пирожное «Эстерхази» с тончайшими ореховыми коржами и масляным кремом. Этому телу требовалась энергия, и чем калорийнее, тем лучше.

Я достал свой телефон и открыл самый популярный в столице сайт по аренде недвижимости. Сканировал страницы, отбрасывая неподходящие варианты.

Квартира в оживлённом квартале с консьержкой? Отпадало. Любопытная старуха у подъезда – это хуже любого шпиона Морозова.

Комната в доходном доме с общим коридором? Слишком много свидетелей. Мне нужна была анонимность, уединённость, и желательно – полное отсутствие любопытных соседей.

И тут я увидел его. Объявление, которое сразу привлекло моё внимание.

«Сдаётся почти пентхаус в историческом доме на Патриарших прудах. Верхний этаж (чердак). Отдельный вход. Тихие соседи. Цена – почти оскорбительно низкая».

Мой первый инстинкт был не «вот удача!», а «в чём подвох?»

Клопы? Протекающая крыша? Сумасшедшая старуха этажом ниже, которая разводит сорок кошек и жалуется на любой шум? Или что-то… поинтереснее? Я набрал указанный номер и договорился о встрече.

Хозяин оказался приятным пожилым господином с седыми бакенбардами и печальными глазами. Вид человека из бывших аристократов, который вынужден сдавать родовое гнездо, чтобы сводить концы с концами. Он встретил меня у подъезда и повёл наверх, на последний этаж.

Квартира-чердак была именно такой, как я и представлял. Просторная, пыльная, с высокими скошенными потолками, могучими балками из тёмного, векового дерева и большим круглым окном, как глаз циклопа, смотрящим на крыши старой Москвы. Потенциал был огромен.

– Предупреждаю сразу, молодой человек, – начал старик смущённо, почти извиняясь, когда я закончил осмотр. – Есть одна… особенность. Из-за неё цена такая низкая. Предыдущие жильцы… они долго не задерживались. Жаловались.

– На что? – спросил я, уже предвкушая ответ.

– На странные звуки по ночам, – он понизил голос. – Шаги, когда в доме никого нет. Иногда вздохи… кто-то даже утверждал, что слышал тихую музыку. Говорят, дом старый, с историей…

И в этот момент весь пазл сложился. Подозрительно низкая аренда. «Странные звуки». «Тихие соседи». Нервный, извиняющийся хозяин. Это были не крысы в перекрытиях. Не ветер в дымоходе.

Для любого нормального человека это был бы решающий недостаток, повод немедленно бежать с этого проклятого чердака, осеняя себя крестным знамением.

Для меня? Это было лучшее предложение на рынке недвижимости за всю историю этого города.

– Меня это не смущает, – сказал я с самым невозмутимым видом. – Я очень крепко сплю.

Старик посмотрел на меня с таким шоком, который быстро сменился безграничным облегчением, будто я только что снял с его плеч многолетнюю ношу.

– Беру, – сказал я, доставая из кармана пачку денег, из тех, что получил за дуэль. – Вот аванс за два месяца. Завтра днём можем оформить документы.

День прошёл невероятно продуктивно.

Я не просто нашёл нам временное убежище. Я нашёл идеальное логово. Безопасный дом, тренировочный полигон и, возможно, источник новых ресурсов в одном флаконе. План по эвакуации был готов к запуску.

Осталось лишь сыграть финальный акт с графом и его дочерью, получить свой гонорар и переехать в мою новую, уютную резиденцию.

На следующее утро я повёл Аглаю в больницу. Костомар остался в отеле с чёткими инструкциями – притворяться анатомическим пособием, если в номер войдёт горничная. Его появление в клинике вызвало бы слишком много лишних вопросов.

Всю дорогу в такси Аглая не могла сидеть на месте.

Она теребила край своего неуклюжего мужского плаща, задавала сотни вопросов, не дожидаясь ответа, и иногда смеялась – слишком громко, слишком надрывно.

Она была похожа на пациента с лихорадкой, который пытается выговорить свой страх через поток бессмысленных, лихорадочных слов.

Я молчал. Лишь кивал, подбадривая девушку перед предстоящей встречей.

Слушал не её слова, а бешеный ритм её пульса, который я почти чувствовал через обивку сиденья. Её чувство вины, страх перед встречей и отчаянная надежда на прощение смешивались в идеальный, концентрированный коктейль, который должен был вот-вот созреть.

«Урожай» обещал быть богатым.

Когда мы вошли в роскошный, тихий холл «Белого Покрова», её болтовня мгновенно прекратилась.

Она замерла, узнав герб на мраморном полу, знакомые лица персонала. Её шаг замедлился, словно ноги вдруг налились свинцом и вросли в пол.

Вся её показная бравада испарилась, оставив только чистый, животный страх перед встречей с отцом, которого она предала. Она инстинктивно вцепилась в мой рукав.

Отлично. Финальная стадия созревания. Эмоциональное напряжение достигло своего пика.

Мы вместе вошли в палату номер семь. Граф Ливенталь сидел в кресле, осунувшийся и бледный. Он медленно поднял голову, услышав шаги, и его взгляд остановился на дочери.

– Аглая? – это был не вопрос. Это был шёпот, полный неверия, боли и слабой, невозможной надежды.

Вот он, момент. Идеальный. Но всё пошло не по плану.

Короткий, сдавленный вскрик, похожий на писк пойманной мыши. Глаза графа закатились, и тело просто… отключилось.