Текст книги "Непрощенный"

Автор книги: Александр Лидин

Соавторы: Татьяна Серебряная
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

И закончилось… в той самой пресловутой лаборатории.

Мелкая тонкая пыль каким-то образом попала под носовой платок,и в горле начало першить. Правда, чахлым растеньицам, которые неведомо как непонятно зачем выросли здесь, приходилось не легче. Их неопределенного цвета листья поникли под ее тяжестью, стебли потрескались, сочась вязким черноватым соком.

– Матильда… – окликнул Артем, но паучиха не отреагировала. То ли не слышала, то ли продолжала дуться…

Он потерял счет времени. Глаза, и без того воспаленные из-за хронического недосыпа слезились, веки изнутри словно превратились в наждачку. Прошла вечность, прежде чем Алларт остановил колонну возле кружевного сооружения метров пять высотой и приказал разбить лагерь.

Артем едва успел спешиться, а Алларт уже расставлял часовых по периметру. Остальные копатели сгоняли хэнаковв дальний угол и искали для ночлега местечки поуютней – насколько это было возможно. Ужинали сухим пайком: опасаясь привлечь внимание смотрителей, Алларт запретил разводить костер.

«Сухпаек» состоял из палочек, по вкусу напоминающих вяленую рыбу. Спросить, из чего они в самом деле сделаны, Артем не рискнул: меньше знаешь – крепче спишь. По крайней мере, голод они утоляли отлично.

Матильде «пайку» не выдали. Напрашивался вывод: Артему надлежало поделиться с «напарницей». Он протянул паучихе «рыбную палочку». Но «вдовушка», даже не обернувшись, сцапала ее и принялась жевать. Ни «спасибо», ни «пожалуйста»…

Пристроившись на обломке, похожем на гигантский сухой лист, Артем вновь погрузился в раздумья.

Мысли неслись по кругу. Сознание не желало мириться с реальностью происходящего. И прежде всего с тем, что он оказался… в собственном будущем. Может, его каким-то образом забросило на другой конец Галактики? Вроде все сходится. Мертвая планета – результат экологической катастрофы… Население – странного вида гуманоиды, разъезжающие на ездовых курицах, и говорящие пауки-переростки – обитает на диске явно искусственного происхождения… Остается один вопрос: как его сюда занесло?

И тут в памяти снова всплыло чудное слово, которое уже припоминалось сегодня.

«Лаборатория»!

Только на этот раз оно вызвало к жизни совсем другие образы.

Подземелье. Каменные столбы… Вокруг какие-то контейнеры, пульты, камеры для работы в перчатках… Еще одно непонятное слово «химия», в данном случае не имеющее ничего общего с выражением «нахимичить». И еще…

Еще…

Враг. Человек, которого он ненавидит. Ненавидит по-настоящему. Враг затаился где-то в полутьме и ждет, когда…

Тишину разорвал истошный вопль.

В следующий миг все были на ногах. Встрепенулись даже хэнаки,которые до сих пор дремали, спрятав голову под крыло. Часовые на стенах вскинули лучеметы. И Артем с удивлением обнаружил у себя в руке «вальтер».

–  Сайла! – голос Алларта прорезал шум.

Копатель широким шагом проследовал мимо в ту сторону, откуда донесся крик. Не успев сообразить, что делает, Артем последовал за ним.

Но они пришли далеко не первыми. На месте происшествия уже собралась толпа. Протолкавшись сквозь нее, Артем увидел Алларта: тот склонился над копателем, распластавшимся на черной земле. Широкая спина гуманоида и складки его свободного одеяния не позволяли разглядеть жертву. Он сделал шаг в сторону… и мороз пробежал по коже. Несомненно, несчастный был мертв. Но мертвец, пусть даже не вполне человеческой расы – не самое страшное зрелище. Хуже было другое. Он лежал в совершенно немыслимой позе, его конечности были вывернуты и перекручены, а кожа посерела до цвета золы.

– Предупреждал же, юзни меня… – пробормотал Алларт, выпрямляясь.

Преодолевая неприятное чувство, Артем шагнул к нему. Мертвеца словно окружала какая-то мерзкая аура.

–  Кромешники?.. – спросил он, не слишком рассчитывая получить ответ.

– А кто же еще… Кто еще может так живое существо порепать? Хотя…

Алларт замялся и вопросительно покосился на мертвеца. Потом, словно только сейчас сообразив, что товарищи ждут его слова, развернулся на пятках и громко объявил:

– Дело худо. Запаяникому не трогать. Мало ли что… – Он почесал скулу. – Кто тут был рядом?

Ответом было молчание.

Алларт поморщился. Выглядело это так, словно его голова была толстым резиновым мешком, надетым на чей-то кулак, и теперь этот кто-то решил чуть-чуть размять пальцы.

– Ага… – протянул Алларт. – Ладно. Кто запаянашел?

– Я!

Из толпы вышел коротышка, одетый во что-то вроде кожи. Длинные грязные космы закрывали ему пол-лица – ни дать ни взять бомж, к тому же вконец опустившийся.

Алларт посмотрел на него так, словно взглядом намеревался проделать в копателедырку.

– Ладно, Уорт, – проскрипел он тоном, не обещающим ничего хорошего. – А ты рядом никого не заметил?

Уорт помотал головой, и его сальные космы окончательно растрепались.

– Я… это… – он шмыгнул носом. – Сидел себе тихо… Хлебнул из фляжки, повернулся, гляжу – лежит. Я подошел, посмотрел…

– А до этого ты его видел?

– Не знаю… Вроде он с остальными болтался… а потом…

Предводитель грозно засопел, и коротышка смолк.

– Когда вернемся в город, отдадим его родне все, что ему причиталось, – веско произнес Алларт.

Копатели стояли молча, ожидая, что он скажет что-нибудь еще, но так ничего и не услышали и начали понемногу разбредаться. Артем уже собрался последовать общему примеру и вернуться к своему хэнакуи обиженной паучихе. И понял, что не может.

Если он уйдет, будет нарушено какое-то чрезвычайно важное правило.

Как сотрудник оперативных органов, он обязан произвести осмотр тела потерпевшего….

Что это за органы и почему он, Артем, является их сотрудником, так и осталось неизвестным. Зато он знал точно, что должен обнаружить некие «улики», которые помогут найти убийцу. Знал, что необходимо осмотреть «место преступления», то есть землю вокруг трупа. Никто из копателей, кроме Алларта, к убитому не приближался, и это представлялось весьма благоприятным обстоятельством. Покойник («жмурик»?)лежал в центре неправильной формы круга, за пределами которого черная пыль была сильно утоптана. Но внутри не наследил никто – только они с Аллартом да сам покойник. В этом сомневаться не приходилось.

«На ногах убитого сапоги с рифленой подошвой с характерным рисунком…»

Артем выпрямился и помотал головой. Откуда такие слова? «Поза покойного напряженная, скрученная, тело сильно выгнуто в области тазобедренного сустава…» Кто так говорит? Тут трагедия случилась, человека убили! Ну конечно, не совсем человека, но все-таки… Как это называется?

А называется это так: «Рапорт с места преступления».

Рапорт… Кому его подавать, этот рапорт? Он теперь сам себе и оперативный отдел, и следственный. А посему – отставить треп, ностальгию и самокопание. «Сапоги с характерным рисунком…» Может, кто-то из копателей носит такие же сапоги? Непохоже. Из круга ведут только две пары следов: Алларта и его собственные.

Стоп! А это еще что такое?

Что-то вроде неровной полустертой полосы протянулось через круг, образуя аккуратную дугу. Артем наклонился пониже. Такое ощущение, что кто-то пытался уничтожить упомянутые улики, то есть замести следы. В буквальном смысле слова. С помощью ряда специальных устройств, официальные названия коих были непроизносимы, а просторечные – совершенно несуразны, эти следы можно было бы восстановить. Беда в том, что они остались в мире, откуда Артема неизвестным образом выдернули.

Покончив с осмотром места преступления, Артем занялся самим потерпевшим.

Правая рука «жмурика» была крепко сжата в кулак. И из кулака явно что-то торчало. Еще одна пресловутая «улика»? Весьма вероятно.

Артем присел рядом с телом и осторожно попытался разжать пальцы покойника. Но то ли трупное оцепенение наступало много быстрее, чем подсказывала память, то ли изменилась структура тканей… Как бы то ни было, отдавать «улику» жмурикне собирался.

Ладно. Придется применить силу…

Он как раз просунул пальцы в тугой кулак, когда ему на плечо тяжело легла чья-то рука.

Алларт!

Артем почувствовал, как его мышцы напряглись стальными пружинами и тут же расслабились. Копателю очень повезло, что его узнали вовремя.

– Так-так… – произнес Алларт. – Запаевграбишь?

Он говорил спокойно, но маленькие черные глазки в кожистых складках век поблескивали очень нехорошо.

Краем глаза Артем посмотрел на свою находку.

– Изъятие вещественных доказательств в интересах следствия преступлением не явля…

И осекся. Господи… Что это он такое ляпнул?

Впрочем, на Алларта его тирада произвела не меньшее впечатление.

– Чего-чего? – переспросил копатель. – Какой «интерес преступления»?

– Это так говорится, – смущенно пробормотал Артем. – Вот, смотри: он это в руке держал. По-моему – улика, позволяющая установить личность убийцы.

И протянул «вещественное доказательство» Алларту. «Вещдок» представлял собой несколько длинных грубых волокон, черных, слегка отливающих зеленью. Копатель нахмурился и внимательно посмотрел на пучок, но в руки взять не решился.

– Ты по-нормальному толкай, – проворчал он. – А то я тебе установлю… сам знаешь что.

«По-нормальному!» А что делать, если эти словечки сами лезут на язык?

– «Улика» – от слова «уличить»…

– Это я понял.

– …Возможно, в момент нападения потерпевший схватил убийцу за одежду, – объяснил Артем. И добавил, вспомнив давешнюю схватку с руканом: – Или за шерсть.

Алларт переменился в лице.

– А у тебя, айсик, брень не закисает…Значит, чья шерсть, тот Хома и запаил?

Он взял-таки один волосок и обнюхал. Потом бросил на Артема короткий взгляд и то ли фыркнул, то ли чихнул.

«Проверил, не от моей ли это одежды… Вполне разумно».

– Ну что, Ар-тем… Я ни на ком из наших такого сьютане видел, – Алларт снова поднес волосок к самому носу, шумно вдохнул и качнул головой. – Но… кто знает. Если еще какие мысли будут, ты сперва со мной посоветуйся, а потом что-то делай. А сейчас иди, слипай.Скоро поедем дальше… и… держи ухо востро. Ты тут, пожалуй, единственный, кто вне подозрений…

Он развернулся и собрался уходить.

– Погоди, – остановил его Артем. – Постой немножко. Мне понятой нужен… а то вроде как не по закону выходит.

– Какой-какой? – возмущенно переспросил Алларт. – Ты что опять выдумал?

– Ну… Это свидетель так называется. Кто-то, кто сможет потом подтвердить, что при осмотре тела… в общем, ничего украдено не было. Вообще, понятых – то есть свидетелей – должно быть трое.

Копатель хмыкнул.

– Ишь ты… А если мы трое возьмем да и сговоримся, что у Хома, скажем, аммушкабыла, а ты ее стибрил?

– Тогда я на вас в суд подам. За клевету.

– Так уж и подашь… Ладно, айсик,глянь, что у него там занятного. Только не засматривайся.

Но засматриваться оказалось не на что.

Артем внимательно осмотрел многочисленные отделения поясной сумки убитого, но все, что там обнаружилось – небольшой ножик, мятый засаленный лоскут и несколько одинаковых кусочков пластика. Самое же скверное заключалось в том, что у Алларта не нашлось ничего такого, во что можно было бы «упаковать» находки, дабы сохранить отпечатки пальцев. Чертовски обидно – тем более что вездесущая черная пыль идеально подходила для дактилоскопии.

– Похоже, уже обчистили, – озабоченно проговорил Артем, извлекая из очередного «кармашка» моток толстой лески.

Алларт издал негромкий шипящий звук.

– А что ты собирался найти? Металл в слитках? Или шестеренку какую-нибудь древнюю? Мы такое с собой не носим. Безопасность, понимаешь ли…

– Мотив нужен, – Артем спрятал леску обратно.

– А это еще что такое?

– Повод, причина, по которой его убили.

– Ах ты, дудук, —Алларт хмыкнул и снисходительно похлопал его по плечу. – И слово-то какое выдумал – «мотив»! Да разве кромешникуповод нужен? Жрать он захотел, вот и весь повод. Или не хочет, чтобы всякие вроде нас тут шарились. Говорил же Тейсу: нечего сюда лезть. Обошли бы по периферии, время бы потеряли, зато живы остались. «Мотив»…

– Значит, ты точно уверен, что это кромешники?

– А то не видно…

* * *

– И что там стряслось? – поинтересовалась Матильда, когда Артем вернулся.

– Один из наших погиб. Похоже, убили…

– Земля здесь злая, – произнесла паучиха. – Я бы на месте Алларта не приваливалась в каждой дупе,а гнала хэнаковчто есть мочи. Мало ли какой дрикприключиться может…

Артем слушал Матильду вполуха. Странное чувство не покидало его: как будто он что-то упустил. Что-то очень важное. И это чувство было ему очень хорошо знакомо.

Все в порядке. Надо просто сосредоточиться, и…

Артем изо всех сил зажмурился, но привычного прояснения не наступило. Вместо этого его ни с того ни с сего потянуло в сон. Он внезапно понял, что векам не дает подняться не его собственная воля, а свинцовая тяжесть, которой они налились. Может быть, сказывается накопленный недосып? Нет, дело не в этом. В угасающем сознании, медленно сползающем в бархатную пропасть сна, тревожно пищал маячок: что-то здесь неладно.

Безумным усилием Артем открыл глаза, и голова тут же загудела, точно колокол. Тело стало грузным и непослушным, словно разбухло от немереного количества жидкости, которую ему неведомо каким образом закачали во все поры. Даже глазные яблоки еле шевелились. Артем все-таки ухитрился скосить глаза и посмотрел на свою руку – поднять ее сил уже не хватило. Рука как рука… Что за фокусы?

И самое странное: окружающие тоже двигались точно в толще воды, преодолевая чудовищное сопротивление. Вот Матильда сгибает сначала одну лапку, потом другую и, кажется, одновременно поворачивает голову – так медленно, что не сразу и заметишь… Вот один из копателей опускается на каменную плиту. Проходит вечность, прежде чем его зад касается поверхности, припудренной черной пылью. И еще вечность, пока он достает из-под лохмотьев фляжку и подносит к губам. За то время, пока он делает глоток, можно выпить море. Медленно, очень медленно угасает солнечный блик в черном, как смоляная капля, глазу. На один бесконечно долгий миг весь мир для Артема сжимается до размеров этого круглого блестящего глаза – или, наоборот, глаз увеличивается настолько, что заслоняет весь мир…

И снова все по-прежнему: копатель сидит на каменной плите, похожий на мокрую кочку, увенчанную облупленным яйцом. Он уже успел опустить руку, когда – непонятно. Потом «кочка» начинает оседать, заваливается на бок…

Артем ожидал звука, с которым тело падает на твердую поверхность. Ничего. Все звуки тонули в тяжелом гуле, который наполнял его голову.

Внезапно наваждение схлынуло. Краем глаза он заметил какое-то движение – слишком быстрое, чтобы вписаться в общую картину. Может быть, неизвестная сила, погрузившая весь мир в полусонное состояние, не действует на тени?

Тени?!

Гул в голове сменился невнятным басовитым жужжанием, сквозь которое проступал звук, похожий на шум далекого прибоя. Нечеловеческим усилием Артем заставил себя скосить глаза. Тени были всюду – тени причудливых арок и гребней, тени щуплых стволиков, торчащих из мертвой земли. И все были неподвижны. Кроме одной.

Она неторопливо скользнула к копателю, лежащему на каменной плите, и слилась с его собственной тенью.

Несколько секунд – или часов? – ничего не происходило. Вдруг тощая рука снова высунулась из тряпья, поднялась, согнулась в локте… Казалось, в неряшливой груде лохмотьев находилось не живое тело, а резиновая кукла, которую можно вертеть и складывать как угодно. Потрясенный, Артем наблюдал за этим, не в силах пошевелиться. Конечности копателя выгибались немыслимым образом, лысая голова перекатывалась то в одну сторону, то в другую, точно крепилась к телу веревочкой. Но не было ни стонов боли, ни хруста выламываемых суставов… только жужжащий звон и шум, нарастающий и стихающий – Артем запоздало сообразил, что слышит собственное дыхание.

Неожиданно копатель замер. Теперь он выглядел в точности как тот, которого обнаружил Алларт. В следующий миг тень отделилась от трупа и поползла дальше.

«Ты единственный, кто не спит. Подъем! Буди остальных, иначе будет поздно…»

Но сказать просто, а сделать куда сложнее.

Мышцы отказывались слушаться. Воздух стал густым и вязким, и руку приходилось буквально проталкивать сквозь него. И когда пальцы наконец коснулись корпуса «вальтера», металл обжег кожу, точно кусок сухого льда.

«Ничего не выйдет, – беспомощной бабочкой билась в висках мысль. – Если не снять глушитель, толку не будет… Никто не услышит…»

Он как-то не подумал, что погруженные в зачарованный сон копатели могут не услышать и громкий хлопок пистолетного выстрела. Его рука снова ползла вверх по бедру, волоча за собой многотонный «вальтер», который чудом удерживали неуклюжие пальцы. И все же курок он нажал ровно в тот момент, когда было нужно.

Гудящая тишина лопнула, точно мыльный пузырь. И по ушам ударил истошный крик. Не крик боли – так кричат влюбленные на пике наслаждения. И все же что-то подсказывало Артему: он не промахнулся.

Едва осознавая, что пистолет снова стал привычно легким, он выстрелил еще дважды. Вряд ли у существа были «конечности», «центр тела» в привычном смысле этих слов, а также «голова», куда надлежало сделать контрольный выстрел. Тварь замерла, но это могло означать все что угодно.

Пальцы скользнули по корпусу пистолета, придавили кнопку рядом с рукояткой, и к ногам упала пустая обойма. Новая волна обморочной вялости накатила как раз в тот момент, когда свободная рука выхватила из кармашка на кобуре новую обойму и со звонким щелчком вогнала на место. Оседая под тяжестью собственного тела, Артем успел заметить, как сгустки черноты гудроновыми пятнами ползут по лагерю.

«Матерное слово… На всех патронов не хватит!»

Каким-то образом он все-таки сумел дотянуться до глушителя. Сползая под собственной тяжестью, его рука провернула гладкий цилиндр. Глушитель упал в пыль и закатился под плиту, а следом упал и сам Артем. За миг до того, как его спина коснулась земли, он повернул дуло и выпалил в воздух.

Выстрела он не услышал: знакомое уже гудение снова хлынуло в уши, сметая все звуки. Огромное бесцветное небо накрыло его, всосало в свою ватную утробу, обволокло… Он падал – но падал вверх; иначе это ощущение описать было невозможно. Потом раздался громкий хлопок, небо дало крен, справа плавно выдвинулись черные антрацитовые языки. Артем мельком увидел Алларта, который промчался мимо него вверх по вертикальной поверхности, взмахнул тяжелым тесаком, рассек пополам медленно ползущую на него иззелена-черную амебу… И все исчезло в облаке черной пыли.

В носу невыносимо засвербело. Артем чихнул и окончательно проснулся.

Он лежал в пыли, опираясь на локоть и так и не выпуская из рук «вальтер». Вокруг с воплями носились копатели, и от их топота содрогался весь мир.

– Подъем! – надрывался Алларт. – Кромешники!

Стряхнув сонную одурь, Артем поднялся на ноги. Он успел заметить, что несколько копателей остались лежать на земле, но сейчас ему было не до того. Оставшиеся в живых гуманоиды, сбившись в кучу, отступали туда, где были привязаны хэнаки.

Алларт вытащил из-под лохмотьев странное оружие, напоминающее миниатюрный тромбон. С каждым толчком кулисы из полупрозрачного пластикового раструба вылетал синюшный огненный шар размером с кулак. Несколько шаров достигло цели. Призрачные твари взрывались, разлетаясь хлопьями черной сажи.

Алларт продолжал кричать, но его голос доносился словно издалека. Артем зачарованно смотрел, как чудовища смоляными кляксами сползаются в руины. Он смутно осознавал, что делает шаг назад… еще один… Но голова шла кругом, и он уже не видел ничего, кроме черных пятен, которые заслонили собой все. Холодное боевое напряжение сменилось странным спокойным любопытством. Что представляют собой эти существа? Каким образом им удается так двигаться?

–  Камайв седло! Уснул, что ли?

Артем вздрогнул и очнулся. Цвета, запахи и звуки снова вернулись – с непривычки невыносимо резкие, словно с них стерли пыль.

Черные твари перли изо всех щелей. Копатели, отстреливаясь и отбиваясь, покидали руины. А за спиной у него топтался хэнак,и в седле, держась шестью лапками за луку, сидела Матильда. Ее голосочек, способный поднять и покойника, Артем узнал сразу – еще раньше, чем сообразил, что происходит.

–  Камай, дудук! – верещала паучиха. – Слипатьвздумал!

Артем сунул ногу в стремя… и запоздало сообразил, что седло уже занято, а пристроиться сзади вряд ли получится. Хэнака при всем желании не отнести к родственникам лошадей, и круп у него устроен явно иначе. В следующую секунду проблема разрешилась сама собой. Паучиха натянула поводья, разворачивая «квочку», и Артем радостно повис поперек «холки»… если считать, что у хэнаковтаковая имеется. Последний вопрос Артема интересовал мало. Зарывшись лицом в белый пух, он вцепился одной рукой за подпругу и нервно размышлял о двух вещах: первое – что именно так, скорее всего, чувствует себя седельный вьюк; и второе – что если вьюк, то есть он, соскользнет на землю, то останавливаться и подбирать его никто не станет.

Наконец, он понял, что пальцы у него вот-вот разожмутся. Хэнакпо-прежнему мчался по долине размашистым страусиным галопом. Пожалуй, седельный вьюк в данной ситуации в более выгодном положении: при падении он не свернет себе шею.

– Притормози, – пробормотал он, с трудом поворачивая голову. – Я же сейчас шмякнусь…

– Ничего, – ответила Матильда. – Держись, а то…

Договорить она не успела.

Хэнакспоткнулся. Артем не успел ничего сообразить, как оказался в воздухе с пучком перьев в руке. В следующий миг он и паучиха упали в черную пыль. Удар был таким сильным, что у Артема перехватило дух. Несколько секунд он не мог пошевелиться, лишь лежал, разинув рот, и пытался сделать вдох. И очень пожалел, когда ему это удалось: мелкая черная пудра мгновенно забила горло и нос. Артем закашлялся, непроизвольно открыл глаза… И тут же зажмурился снова. Пыль висела в воздухе плотным облаком, в котором было ничего не разглядеть.

Ребра болели немилосердно. Однако вместе с болью вернулись и другие ощущения. Он понял, что может шевелиться, хотя и с трудом. Покачивая головой из стороны в сторону, он приподнялся, а потом сел. И понял, что больше пошевелиться не сможет.

Некоторое время он просто сидел, уставившись в пространство. За тучами пыли мелькали какие-то тени, но, возможно, ему только показалось. Неподалеку, подогнув под себя лапки, лежала паучиха, чуть в стороне громоздилась бесформенная груда, в которой Артем с некоторым трудом опознал хэнака.И ни копателей, ни черных тварей…

Матильда не шевелилась, и у Артема защемило в груди. Он попытался встать, но ребра прошило такой болью, что перед глазами заплясали искры.

«И гипс наложить некому», – подумал Артем, прикусывая губу. Судя по ощущениям, пару переломов он заработал.

Однако рассиживаться не стоило. Копатели не вернутся за ним даже ради пресловутой аммушки,как они обозвали его «вальтер». Если отправиться следом, есть шанс догнать их если не на первой стоянке, то на второй.

Он собрался с силами и, стараясь дышать через раз и не сгибать спину, поднялся на ноги. Это оказалось весьма непросто. С трудом передвигая непослушные ноги, Артем подошел к паучихе, осторожно присел на корточки и коснулся черной волосатой спинки.

– Ау, – окликнул он. – Есть кто дома?

Молчание.

Артем уже приготовился к худшему, когда одна из щетинистых ног пошевелилась. Такое движение совершает спящая собака, когда пытается почесаться.

– Все у нас дома… – проворчала Матильда, перекатываясь на брюхо и взметнув облако черной пыли. – Дужномы навернулись… Как я только себе ничего не сломала… А нашей бегушкепришел артымац,если я не ошибаюсь.

Паучиха встала, разом выпрямив все восемь лапок, как-то очень по-женски отряхнулась и засеменила в сторону хэнака.Артем поплелся за ней.

Птица все еще лежала неподвижно. Пыль улеглась, и теперь «несушка» напоминала окрасом седую лису. Из-под неуклюжего шарообразного туловища под неестественным углом торчала толстая лапа. Короткая шея изогнулась обрезком вопросительного знака. Клюв был приоткрыт, словно птица хотела сказать что-то важное, но так разволновалась, что потеряла дар речи, и от этого ее почему-то становилось очень жалко.

– Ну все, ехать не на чем, – печально констатировала паучиха, разглядывая, как показалось Артему, остекленевший глаз «ездовой квочки»… хотя кто их знает, пауков? У них восемь глаз, и один смотрит на вас, а другой на Кавказ.

Кстати, Кавказ… это опять что-то не отсюда.

– Ну что таращишься? – прервала его размышления Матильда, – Вознюсобирай! Да не жадничай: на себе тащить придется.

– И тебя тоже? – сердито осведомился Артем.

– Да нет, я сама побегу, – язвительно ответила паучиха. – Не стану тебя утруждать. А то еще надорвешься…

– Ничего, пупок не развяжется, – буркнул Артем. – А вот ребра…

– Ребра?

«Вдовушка» мгновенно сменила тон. Похоже, заявление Артема ее не на шутку встревожило.

–  Сьютзадери, – приказала она, направляясь к нему. – Посмотрим, что у тебя там.

Артем не успел возразить, он лишь сообразил, что сьютомздесь принято называть то, что надевает на себя человек – кроме шузов,разумеется. Матильда подошла вплотную, подняла переднюю пару лапок, обхватила его чуть повыше коленей и начала быстро ими перебирать. При этом ее тельце поднималось, точно на домкрате. Вскоре к работе подключилась еще одна пара лап… Однако Артем недолго любовался согласованной работой ее конечностей. Верхняя пара лапок коснулась его голой кожи, и…

– Ты что дергаешься? – зашипела паучиха.

– Щекотно, – процедил сквозь зубы Артем.

На самом деле, было не только щекотно, но и больно, и Матильда это заметила.

– Терпи. – Она перебралась еще чуть выше. – И внимание…

Она чуть сдавила ему грудную клетку. Тут уже Артем взвыл в голос.

– Ну, – спокойно сообщила паучиха, – два ребра сломано. Ладно, разберемся. Встань-ка вон туда…

Следующие три минуты Артем провел, стоя на коленях под очередной «абстрактной структурой» и подняв руки над головой, точно звездный десантник, намеренный сдаться в плен трехметровому киборгу-негуманоиду. Матильда, уцепившись за простертую длань «инопланетянина», обматывала своего «напарника» нитью, точно катушку. Закончив, она спустилась и старательно обслюнила ему бока.

Шутка шуткой, но «лечебный корсет» оказался весьма удобным и прочным. Даже боль слегка отпустила. Артем встал, отряхнулся и вопросительно посмотрел на паучиху.

– Что смотришь? – в голосе Матильды снова появились брюзгливые нотки. – Собирайся! Пока нас кромешникине почуяли…

При воспоминании о черных амебах, атаковавших лагерь, Артема передернуло.

Он подошел к мертвой птице. Один вьюк удалось снять без труда, но второй, где находилась основная часть «рыбных палочек», была придавлена тушей хэнака.Артем навалился на нее плечом, но ничего не добился – только ребра заныли. С тем же успехом можно было попытаться сдвинуть с места скалу: веса в птичке было поболе, чем в лошади. Со стоном выпрямившись, Артем распаковал уцелевшую сумку. Содержимое выглядело удручающе: масса хлама плюс фляга емкостью в пару литров.

Он подозвал паучиху, и та подтвердила его худшие подозрения. Все таинственные приспособления, которые он обнаружил, предназначались для ухода за хэнаком.Возможно, некоторым нашлось бы другое применение, но «вдовушка» не дала ему времени на размышления.

– Иди сюда, – позвала она.

Артем обогнул тело птицы и сразу заметил, что привлекло внимание его спутницы.

Их хэнакне просто споткнулся. Он угодил лапой в дыру, подозрительно напоминающую кротовину… Только вот крот, сделавший ее, не уступал размерами Матильде. Паучиха осторожно подобралась поближе к отверстию и пыталась заглянуть внутрь.

– Ход на нижние уровни, – пояснила она и, заметив недоумение «напарника», добавила: – Похоже, это единственный выход.

– Вход, – поправил Артем.

– Что?

– Вход. Потому что мы, как я понимаю, собираемся туда войти…

Паучиха понимающе кивнула головой.

– …Если ты, конечно, уверена, что там никаких кромешниковнет.

– Не уверена. Но низом мы быстрее доберемся. К тому же в коридорах кромешникиохотятся поодиночке, а не стаями.

– Спасибо, утешила, – буркнул Артем.

– На здоровье, – невозмутимо ответила паучиха.

– Кстати, что за твари вырыли эту нору?

– Как ты сказал – нору? Ты про эту дупув земле?.. Откуда я знаю… Может, кромешники, а может, нерпиили иголы…Какая разница!

– Большая. Кто вырыл нору… то есть дупу,тот в ней и живет.

– Вот тут ты ошибаешься, – «вдовушка» стряхнула прилипший к лапке комок земли. – Там, внизу, кто только не живет… А дупапроделана только для того, чтобы наружу вылезать. Кто проделал – неважно, а лазить через нее будут все, кому в этом месте нужно вылезти – и так, пока дупане осыплется.

Спорить было бесполезно, тем более что в рассуждениях фрау Матильды прослеживалась определенная логика.

– Ладно, хватит толкотнюразводить, – продолжала паучиха. – Спускайся… И сумку, сумку оставь!

Артем, который уже сделал несколько шагов по взрыхленной почве, остановился.

– Сумку мне дай, – Матильда подобралась поближе. – Знаешь, я на тебя удивляюсь: вроде глупым тебя не назовешь, но иногда такое отчудишь…

Артем присел на край «дупы» и спустил вниз ноги. Под рыхлым земляным бортиком скрывались острая кромка рваного металла… или это все-таки пластик? Куда больше Артема занимало другое: что за тварь умудрилась пробить такую дыру. Точно тупым снарядом ударило… Нет, возможно, эти иглы(или как их там Матильда окрестила?) – мирные травоядные существа. И нерпитоже – судя по названию. Но встречаться с ними желания почему-то не возникало.

– Далеко тут падать? – осведомился он, передавая паучихе сумку.

– Обычно – метра два с половиной, – отозвалась «вдовушка». – Возможны варианты.

Замечательно. Просто красота.

Он аккуратно развернулся, выбрал место, где было поменьше заусенцев, и стал медленно сползать в дыру. Одежда на груди и животе почти мгновенно оказалась разодранной, но паутинный «корсет» выдержал. Наконец, скольжение закончилось. Артем висел на руках – вернее, на одних кончиках пальцев. Кругом царил непроглядный мрак, и только над головой ослепительно сиял лоскут засвеченного солнцем неба.

– Давай прыгай! – послышался голос невидимой Матильды.

Двум смертям не бывать, а одной не миновать… Вряд ли «вдовушка» собралась таким образом избавиться от напарника – иначе зачем ей было столько возиться с его ребрами? Либо она плохо знакома с физиологией настоящих людей,либо ему и в самом деле ничего не грозит.

И Артем разжал пальцы.

Полет оказался на удивление коротким. Толчок, понятное дело, отозвался в поврежденных ребрах, но насчет двух с половиной метров фрау Цо слегка преувеличила.

– Ну, что застыл! – крикнула сверху паучиха. – Подвинься! Или мне тебе на голову сесть?

Пошарив на всякий случай руками вокруг себя, Артем сделал несколько шагов в сторону. Сияющий щербатый круг у него над головой превратился в полумесяц, потом он ненадолго разглядел Матильду – падающие сверху солнечные лучи освещали ее.