Текст книги "Непрощенный"

Автор книги: Александр Лидин

Соавторы: Татьяна Серебряная
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Ладно, это я увлекся.

Сейчас я намеревался сделать то, чего требовал от меня «гость». Не потому, что он от меня требовал. Просто наши цели, так сказать, совпадали.

Не снимая перчаток, я вытащил мобильник. Есть вероятность, что посетитель успел засунуть мне туда «жучок». Но покидать номер даже на минуту, чтобы звонить Сергееву со стойки администратора, мне совершенно не хотелось. К тому же поднимать панику среди мирного населения…

Я набрал номер Сергеева.

– Николай Иванович?

– Здоровеньки. Как устроился?

– Устроился… – устало отозвался я. – Уже гости побывали.

Я вкратце пересказал Сергееву суть нашей беседы, не забыв упомянуть некоторые сопутствующие детали.

– Вот как… – голос стал тяжелым. – Никуда не уходи. Сейчас приедем, поговорим.

И отключился.

Через десять минут он приехал. В количестве и качестве, то есть в сопровождении мини-группы криминалистов, все исключительно в штатском. Насколько я понял, дежурная даже не обратила на них внимания. Пока ребята по полной программе обследовали мой номер, мы спустились в фойе и направились в буфет.

Тощий, длинный, словно глист, парень в белоснежном фартуке за стойкой лениво протирал стаканы и поглядывал на нас так, словно хотел сказать: «Господи, как вы мне все надоели».

– Два кофе и коньяка на все, – спокойно объявил Сергеев, припечатывая к стойке мятую бумажку. – Рубли принимаете?

«Глист» кисло улыбнулся.

– Какой кофе изволите? – осведом и лся он тоном робота из американской комедии. – Капуччино, американо, эспрессо…

– Двойной эспрессо, – перебил Сергеев. – А коньяк – попроще… Присаживайся, Артем.

«Слнчев бряг» оказался куда вкуснее, чем та бормотуха, что обычно продается в Питере. Довольно недурной бренди. Через минуту «глист» подал кофе, водрузил на стол стеклянную сахарницу, похожую на калебас – это такая бутылочка, в которой полагается подавать чай матэ, – и с чувством выполненного долга удалился.

На самом деле я ожидал худшего. Например, что к отелю под вой сирен примчатся с полдесятка машин, в вестибюль ввалится толпа омоновцев в брониках и ломанется вверх по лестницам, распугивая обслугу и постояльцев, поскольку лифт работает слишком медленно. С чего я это взял – понятия не имею. Ни одна нормальная опергруппа так не работает – особенно если уже известно, что кандидата на задержание и след простыл. Может, просто стереотип – мол, в хохляндии все делается через причинное место? Возможно, в том же Киеве так оно и есть. А Севастополь…

В общем, все прошло без шума и пыли. С администратором разговаривал лично Сергеев. И голову могу дать на отсечение: администратор вряд ли понял, что на самом деле произошло на третьем этаже.

Мы сидели молча, потягивая коньяк. Время от времени у Николая Ивановича звонил мобильник, и он обменивался с кем-то парой фраз, которые могли означать что угодно.

– Значит, вот как, – проговорил наконец Сергеев. – Одно меня интересует.

– Как этот тип попал ко мне в номер?

– Нет. Откуда Минер мог знать о твоем приезде… – У него снова запиликал мобильник. – Семеньчук? Не трать зря время, осмотрел подсобку – и свободен. Отбой… Вот что скверно, Артем: распоряжение 321 прим. Никаких переговоров с террористами. Правда…

Я кивнул.

– Нам сейчас не до бюрократии, Николай Иванович. Когда еще такой случай выпадет?

– И то верно, – Сергеев тяжело вздохнул. – Где он предложил встретиться?

– Он сказал, что сам свяжется.

– С кем? И как?

Господи… Неужели я что-то упустил? Нет, вроде бы все запомнил…

– Понятия не имею, – с несчастным видом пробормотал я. – Он ничего не сказал. Извините, за что купил, за то продаю.

– Ладно, посмотрим. Пока, думаю, тебе лучше перебраться в наш плавучий штаб. Будешь сидеть и строчить отчеты. Насчет пиф-паф на полянке, насчет этих осенних визитов. А Минер, если захочет, тебя и там найдет. Сумку распаковал?

– Какое там, – отмахнулся я.

– Вот и добре. – Он потыкал пальцами в сотовый. – Васек? Давай сюда сумочку, быстренько. Что? Молодцы. Шевелитесь.

А я-то собирался переодеться, принять душ… Что поделать. Партия сказала: «надо» – комсомол ответил: «есть».

Кофе и коньяк мы все-таки допили. К этому времени сверху спустился белобрысый сержантик с моей сумкой. Они с Сергеевым поболтали о чем-то совершенно левом, а потом мы все вместе вышли в вестибюль, и я покинул гостиницу «Украина» навсегда.

Через полчаса я стоял на корме маленького катерка, который мчался по морям, по волнам неведомо куда. Моросящий дождь, который зарядил еще днем, теперь разошелся вовсю, и недалекий берег скрылся в его мутной пелене. Море тяжело переваливалось за бортом, словно воду в мое отсутствие заменили чем-то вроде ртути.

И тут из пелены, выплыл самый настоящий «Летучий голландец», только сделанный лет пятьдесят назад. Моторист на нашем катерке заглушил двигатель, словно боясь нарушить благоговейную тишину. В этой тишине, нарушаемой лишь стальным шелестом дождя и глухим уханьем волн, мы подплыли ближе, и тогда раздался отвратительный металлический скрежет. С «Голландца» спускали трап.

Номер, выделенный мне в гостинице, даже не претендовал на гордое звание люкса. Однако по сравнению с каютой, в которой мне предстояло обитать на борту «Голландца», он был просто образцом роскоши. Никаких окон. Одна койка. Откидной столик – грешным делом я подумал, что его от бедности свинтили в каком-нибудь плацкартном вагоне. Зато угощение мне предоставили на славу: здоровенная тарелка с фруктами и бутылка все того же «Слнчева бряга».

А также пачка бумаги и несколько авторучек. Типа, чтобы я не расслаблялся.

– А пишущей машинки у вас нет? – жалобно осведомился я.

– Не положено. – Офицерик аккуратно опустил мою сумку на пол. – Николай Иванович велел выдать письменные принадлежности. Если что-то понадобится, внутренний телефон 22–35. Там дежурный… А душ – вот тут.

Душ был весьма кстати. Окатившись ледяной водой, я почувствовал себя заново родившимся. Впрочем, главной проблемы это не решало.

Минер все еще не вышел на связь. А может, уже вышел, только я об этом не знаю? В конце концов, если вопрос станет клином, у Николая Ивановича просто не останется выбора. Когда сталкиваются политические интересы государств, приходится смириться с жертвами среди гражданского населения, если их невозможно избежать.

Я мрачно посмотрел на «Слнчев бряг», но откупоривать бутылку не стал. Сейчас не помешала бы еще одна чашечка «эспрессо». А еще лучше две. Или, на худой конец, «Ред булл» без сахара.

Я устроился поудобнее, придвинул к себе пачку и начал писать.

Третье предложение было почти написано. Я поставил тире… и ручка во что-то уперлась.

То, что лежало двумя или тремя листками ниже, было заметно толще бумаги.

По спине пробежал нехороший холодок. Запас перчаток у меня в сумке подошел к концу, однако полиэтиленовые пакеты еще остались. Выцепив один из них, я приподнял бумагу и увидел прямоугольный кусок картона – аккуратно обрезанная тыльная сторона спичечного коробка. На нем было написано:

Позвони 22–66

Привет от Минера.

Или от кого-то еще?

С чего я взял, что это именно он? Может, Николай Иванович не захотел «светить» канал связи и передал мне информацию таким образом: мы все время находились в обществе третьих, четвертых и пятых лиц.

Оставался только один способ проверить эту версию. Позвонить.

Я мрачно посмотрел на телефонный аппарат на стене. Старомодный аппарат с диском для набора, пережиток ВПК. Всех-то делов – снять трубку, набрать четыре цифры. И все же меня что-то удерживало.

Вот оно! Если «карточку» оставил сообщник Минера, значит, он находится на борту. Следовательно, нам предстоит игра в отель «У погибшего альпиниста». Выяснить, кто поддерживал связь с Минером. Главное – провернуть все опять-таки без шума и пыли…

Беглый осмотр телефонного аппарата оказался чрезвычайно плодотворным. Его номер был аккуратно написан на боковой поверхности салатной краской. Если моя логика не спит с кем-то другим, то позвонив по этому номеру, можно поговорить со мной. Осторожно подойдя к двери, я приоткрыл ее и выглянул наружу. Никого. А в конце коридора висела копия телефонного аппарата, точно такого же, как в каюте.

Отлично.

Я выскользнул в коридор. В последний момент подставил пятку, чтобы дверь не хлопнула. Стараясь ступать бесшумно, прошелся до конца коридора. Потом направо. Налево. Спустился палубой ниже. За это время мне попалась пара телефонов, но ради чистоты эксперимента я сделал вид, что меня они не интересуют. Зато отметил, что у каждого на боку красовался номер.

Убедившись, что нагулялся достаточно, я подошел к ближайшему аппарату и набрал дежурного.

– Извините, – проговорил я, старательно изображая смущение. – Вишневский беспокоит.

– Дежурный слушает, – отозвался голос с внятным хохляцким акцентом.

– Понимаете… – Я прокашлялся. – Я тут вышел покурить… и такая неувязочка… заблудился. Не подскажете, как мне обратно вернуться?

– Назовите номер телефона, с которого звоните, – невозмутимо произнес дежурный.

– Двадцать два шестьдесят шесть.

В трубке наступила мертвая тишина. Неужели раскусили?

По идее, у них тут должны стоять камеры. И если меня видят…

– Вы меня слушаете?

Наконец-то! Слава богу.

– …Спуститесь на палубу и пройдите до конца коридора. Номер вашей каюты…

– Спасибо. Номер я помню.

Учитывая, что я уже спустился палубой ниже, мне пришлось подняться на целых две и исходить уже из этого. Найти аппарат труда не составило. Как и обнаружить, что над ним кто-то поработал. На старой краске возле винта, удерживающего корпус снизу, виднелись свежие царапины.

Ну что, куда теперь звоним?

Пользоваться этим аппаратом я все-таки не стал. Время было дорого, но незачем светиться лишний раз и дразнить гусей.

Звонок я сделал из своей каюты.

– Добрый вечер, Николай Иванович.

– Еще раз добрый вечер, Артем. Как устроился?

– Отлично, спасибо. Кстати, не помните, что за коньяк, которым нас в баре угощали? Честно говоря, хотелось бы повторить.

Сергеев выдержал весьма красноречивую паузу.

– Смотри… Мышки мерещатся?

– Так точно. Мышка бежала, хвостиком махнула… – я фыркнул, словно это была шутка.

– Ладно, Серый мышелов. Сиди на попе ровно, сейчас я к тебе подтянусь. Ты пока отдохни в каюте. Не высовывайся. Скоро буду.

Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. В ожидании Сергеева я настрочил доклад, перечитал его, переписал начисто… Время текло медленно, точно холодная сгущенка из банки. Корабль как будто вымер. Лишь где-то глубоко-глубоко, ниже уровня ватерлинии, утробно ворчал дизель.

Наконец в дверь постучали.

На этот раз Сергеев пришел один. Вошел, по-хозяйски огляделся и присел на мою койку.

– Коньячок, говоришь, понравился? – Он бросил орлиный взгляд на непочатую бутыль.

Я кивнул.

– Тот, что мы в баре пили. Очень был хорош, Николай Иванович.

Сергеев хмыкнул, отщипнул виноградину и кинул в рот.

– Ладно. Рассказывай, буревестник, кто тебя снова посетил.

Вместо ответа я протянул ему картонку в пакете.

Некоторое время он разглядывал ее, потом оглядел комнату.

– Телефон проверял? – буркнул он без всякого выражения.

– Проверял. Специально курить выходил.

– И?

– Покопался кто-то в аппаратце. Видно невооруженным глазом.

– Ну, глаз-то у тебя всегда вооруженный, – Сергеев по-анимэшному ухмыльнулся: глаза – две перевернутых скобки, рот – тонкая линия. – Долго ходил?

– Минут пятнадцать. Плюс пока вы дошли…

Сергеев хлопнул по колену, прервав мой монолог.

– Ясно. Ребят я к тебе пришлю, пальчики снимем. В общем, так: бери телефон и звони, – и, заметив мою нерешительность, добавил: – Это приказ.

Приказ есть приказ. Я подошел к телефону и набрал номер.

Сначала был длинный гудок, и я вздохнул с облегчением. Нет человека – нет проблем, все свободны. Еще гудок… И тут в трубке щелкнуло.

И я услышал, как кто-то дышит в трубку.

Кто бы ни находился на том конце линии, он не хотел начинать разговор первым. Он ждал. И терпения ему было не занимать.

– Алло? – осторожно окликнул я.

– Здравствуй.

Будь я проклят… Это был тот самый «гость». Его голос я узнал бы из тысячи.

– Пагаварыл с Сэргеевым?

– Да. Тебе его дать?

Звук, который я услышал, можно было принять за треск помех. Но, кажется, это мой собеседник усмехнулся.

– Давай.

Я покорно протянул трубку Николаю Ивановичу. Разговор продолжался минуту, не больше. За это время Сергеев не произнес ни слова, только повторял «угу, угу» и кивал головой.

– Что делать будем? – робко поинтересовался я, когда он повесил трубку.

– Встретимся, поговорим… Завтра, с утречка, у памятника Затопленным кораблям… Символично, ничего не скажешь. Ладно, Артем. Отдыхай пока, а мы мышку-крыску поищем, пока с корабля не сбежала. Эх, веселая ночка предстоит, курва мати…

Глава 6
АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ

Из зарослей к кораблю бежали десятки человекоподобных существ. Они были похожи на огромных резиновых людей. Глаза у них пылали огнем…

Ослепительные разрывы вновь затмили холодный свет туманности. Но при попадании резиновые люди попросту таяли. Тела их превращались в вязкую слизь, которая нехотя уползала в кустарник.

Э. Гамильтон. Звездные короли

– Значит, ты считаешь, что попал к нам из далекого прошлого?

Артем вздохнул и покосился на Матильду, удобно устроившуюся у него на коленях.

Они ехали, наверно, неделю. Точнее он сказать не мог: солнце неподвижно висело в небе, не сдвигаясь ни на йоту. Пресловутые «биологические часы», обалдев от такого безобразия, дали сбой, упорно не желая приспосабливаться к псевдосуточному ритму, который задавало движение каравана. Организм требовал еды и воды в самое неподходящее время. На привале Артем, затолкав в себя очередную порцию варева, сотворенного дежурным по кухне, ворочался с боку на бок, пока остальные копатели мирно смотрели сны… А потом клевал носом в седле и не падал на землю только благодаря Матильде, которая отвлекала его разговорами. За это время ее лапы зажили; снимать шины пришлось, разумеется, Артему. Вместе с шинами сошел и потрескавшийся хитин, под которым обнаружился новый панцирь, еще не до конца затвердевший. Впечатляющее зрелище…

Однако нет худа без добра. В полусонном состоянии из глубин сознания Артема сами собой начали всплывать весьма любопытные образы. Если это были не воспоминания, то…

– Не знаю, – Артем потер переносицу. – Иногда мне начинает казаться, что я сплю. Или брежу. И все это мне снится. А в другое время я думаю, что мои воспоминания – просто выдумка. Чтобы хоть что-то было. Знаешь, нельзя как-то… без вчерашнего дня.

– Логично, – отозвалась паучиха. – Хотя я над этим не задумывалась.

И в самом деле… Часто ли он сам задумывался над подобным вопросом? Воспоминания – это такая штука… Как дыхание. Дышишь, дышишь – и не замечаешь, пока не выйдет так, что дышать нечем.

– …Только имей в виду, что я тебе не снюсь, – добавила Матильда. – Я настоящая.

– Вот и я склоняюсь ко второй версии. Если вы меня откопали, сколько я мог лежать в отключке? День, ну два максимум. Но тут возникает неувязочка. Те вещи, которые мне вроде как вспоминаются… Здесь такого нет. У меня не настолько богатая фантазия, чтобы такое придумать. Такое чувство, будто все это происходило в прошлой жизни.

– Это как?

– Ну…

Артем замялся. С тех пор, как Алларт со товарищи обнаружили его в пустыне, он не раз ловил себя на том, что употребляет весьма странные слова и речевые обороты. Он должен, просто обязан был знать, что они означают… но не мог вспомнить. При малейшей попытке принуждения с его стороны память злобно показывала кукиш.

Ну вот опять. Как они выглядят, эти кукиши? Судя по тому, что их подают с маслом, это что-то съедобное… Ладно, не суть.

– Как бы тебе объяснить… В другом мире, что ли… так понятней?

– На другой планете?

– Вроде того. Но Алларт сказал одну очень занятную вещь. Что пистолет, с которым меня нашли – это оружие Древних.

– Так оно и есть.

– Но для меня он никакой не древний! В моих воспоминаниях такие штуки были…

– У каждого третьего?

– Ну, скажем, у каждого десятого. Их можно было купить, получив особое разрешение…

– Ну и что? Думаешь, копатели просто так в холмах роются? Они их тоже продают. А если что-то продается, то кто-то это покупает.

– Но вы же не знаете, как их делать.

– А ты знаешь?

Артем хотел было ответить утвердительно, но сообразил, чем это может быть чревато, и прикусил язык.

– Примерно представляю, – осторожно ответил он. – Но в те времена, про которые мне вспоминается, их делали только так. И чем-то из ряда вон выходящим это не считалось.

– И как, по-твоему, ты сюда попал?

– Если бы я знал! Может, вы умеете путешествовать во времени…

– Тихо! – перебила его Матильда. – Похоже, у нас проблемы. Тормозни.

Предупреждение поступило как нельзя более своевременно. Артем натянул повод, и хэнакостановился, едва не налетев на птицу, идущую впереди.

– Стоя-а-а-ать! – эхом донеслось со стороны головы каравана.

Такое случалось уже дважды. Первый раз – вскоре после высадки на Диск, второй – через пару «дней», когда Алларту с недосыпу померещился отряд смотрителей.

Но третий раз, как говорится, за все платит.

– Пойду посмотрю, – сообщил Артем, спрыгивая на землю.

Проход был так узок, словно копатели, прорубавшие путь в зарослях, поленились и предоставили «ездовым квочкам» просто раздвигать кусты. Артем с трудом пробирался у них под ногами, то и дело рискуя получить пинка когтистой лапой или тяжелым острым клювом по макушке.

Выдравшись из очередного куста, Артем ткнулся в спину одного из копателей. Остальные стояли рядом, образовав внушительного вида живую стенку. В воздухе висел густой гул голосов.

– Все равно привал делать…

– Хорош шары мыть.Проскочим…

– …края не видать…

– …если они вообще туда пойдут.

Артем осторожно выглянул из-за плеча Алларта… И почувствовал, как захолонуло сердце.

Представьте себе каменную «чашу» размером со стадион. Давным-давно кто-то заполнил ее до половины вязкой массой, похожей на расплавленный пластик, размешал ее и стал макать туда огромную расческу. Макнул – вытянул, макнул – вытянул… И варево мгновенно застывало на воздухе, образуя дырчатые языки, истончающиеся на концах, кружевные арки, пенные гребни. А потом пришел другой исполин. И то ли эта картина чем-то ему не понравилась, то ли он просто не понял замысла, но стал он использовать чашу в качестве урны, швырять туда обгорелые обломки пластмассы, пока все это однажды не полыхнуло ясным пламенем… Правда, поскольку случилось это в давние времена, кое-где на бывшем пожарище уже проросли чахлые растеньица.

– …за десять дней не обойдем, – прервал его размышления голос Тейса.

– Думаешь, стоит рискнуть? – с сомнением спросил Алларт. – А если…

– Гадать будем, когда в город прибудем, – буркнул Тейс.

– А может, не стоит? Еще на мехукакую-нибудь нарвемся, а она рабочая… Или кромешникииз дыр полезут – видишь, какие щели в оболочке? И не просто кромешники,а черные…

Тейс издал совершенно неописуемый звук, который явно выражал глубокое презрение.

– Ты совсем дудук? Баек наслушался и дублишьих, точно голокосм…Что они у тебя – от грязи почернели?

– Они черные не по цвету, а по сути своей души, – торжественно изрек Алларт.

–  Шибайбольше! Кто много боялся – без выручки остался.

– Помчался со всех ног и остался без порток, – парировал Алларт.

Тут Артем фыркнул, и оба копателя уставились на него – виновато и возмущенно. Ни дать ни взять два подростка-хулигана, которых застал за перепалкой староста.

– Нет, тут надо подумать, – нарушил молчание Тейс. – Не забудь, кто нас подставил. Смотрители, которым мы столько платили, что у них дупатрескалась. Вот и смотри: выберемся мы из вильды,и переловят нас, как траббов,голыми руками. А перешнелимся – хэнаковзагоним. Ты потом металл на своей хребтине тащить будешь?

– Может, еще и тебя потащить? Размечтался! А что до бароновых крюков…так они нас и переловят. Тут полно местечек, где можно затихариться.

– Ага, затихаришься, а кромешниктебя за жопу и ухватит.

Спорщики обменялись красноречивыми взглядами и умолкли: похоже, у обоих вышел запас аргументов. После непродолжительного молчания Артем решил, что обязан вмешаться.

– Что это за место такое?

– След войны, – фыркнул Алларт. – По крайней мере, так говорят. Я не знаю, может, шибают.

– След войны?

– Да. Другой корабль плюнул сюда звездным ядом.

И Алларт замолчал, явно считая ответ исчерпывающим.

– Поэтому тут ничего не растет? – неуверенно спросил Артем, надеясь узнать хоть какие-то подробности.

– Разуй глаза, лабус! Вон, видишь? Растет. Вон тебе дуба, вон фернок.А почему они такие хилые? Потому что земля отравлена. Звездным ядом.

– Радиацией?

– Чего? – возмутился Алларт. – Выдумает тоже… Радиация – это радиация, а звездный яд – это звездный яд. Говорят, на окраине Империи существуют ядовитые звезды. Их свет смертелен для всего живого, он разъедает и металл, и пластик. Поэтому еще ни один ученый его не изучал. Ну, может, только в древности…

Он почесал в ухе, вопросительно посмотрел на кончик пальца, измазанный чем-то зеленоватым, и добавил:

– И поэтому мы здесь не копаем. А то здорово бы было: металл крепкий, и посмотри сколько – хоть дупойклюй.

– Поэтому вы боитесь идти через эту пустошь?

– Кто боится? – встрял Тейс. – Это он боится! – он ткнул кривым пальцем в сторону Алларта. – Трясется весь, сейчас обгадится… Если тут не зависать, а ходом пройти, ничего тебе не сделается.

– А мехи? – возразил Алларт. – А кромешники?

–  Кромешники?.. – переспросил Артем, окончательно растерявшись от обилия незнакомых терминов.

– Ты лучше Матильду порасспроси, – буркнул Тейс. – Она тебе расскажет и про кромешников,и про мехов…потом, когда время будет. Алларт, нам по-любому каматьнадо, только напрямую мы шнельнеепройдем. Ты мне дольше брень скребешь.Сам подумай.

Он покосился на своего товарища, но тот молчал и смотрел на черную долину. Для Артема мимика копателей до сих пор во многом оставалась загадкой, поэтому понять, что за чувства обуревали в тот момент Алларта и обуревали ли вообще, не представлялось возможным. Не исключено, что он и в самом деле обдумывал предложение Тейса.

– Подумай, – повторил Тейс. – Мехи, кромешники…это еще неизвестно, попадутся они нам или нет.

– Скорее уж мы им, – буркнул Алларт, по-прежнему глядя на опаленные конструкции, загромоздившие долину.

– …А вот смотрители, мибунысраные… Если они раз нам артымацустроили, значит, будут дублитьи дублить,пока долбать не достанет.

– Или пока нас не достанут.

–  Бун а они из порток достанут. На диске никто дедреемтебя репатьне станет, даже если ты у барона Пако баронессу уведешь.

Алларт задумчиво посмотрел на собеседника, потом снова на отравленную долину.

– Да хоть бы и дедреем… – проговорил он. – Этот металл дедреемне возьмешь… Ладно, утолкал.

Он махнул всадникам, которые сбились в кучу у выхода из зеленого туннеля, и пошел к своему хэнаку.

Артем последовал за ним.

Однако все оказалось не так просто, как утверждал Тейс. Кажется, хэнакичувствовали присутствие пресловутого «звездного яда» – а может быть, им просто не нравилась черная «сажа». Они ступали осторожно, словно боялись испачкаться.

Проезжая мимо выроста, напоминающего обглоданный лист папоротника длиной метров пять, Артем протянул руку и коснулся его. Ничего не случилось. Сажа как сажа, мелкая, только какая-то жирная… Но кто знает, что тут на самом деле горело?

– Ну, ты прямо как бамбис!

За Матильдой, похоже, по негласному уговору закрепили место подле Артема. Когда он отправился осматривать чашу, паучиха осталась в седле и сидела там, точно черный замшелый кап на стволе дерева. Окружающий пейзаж весьма живо интересовал ее… но вот как она умудрялась еще и следить за своим «напарником»? Будто у нее глаза на затылке… Вообще-то так оно и есть.

– Увидел дрик —непременно потрогать надо! – возмущалась паучиха. – Шаловливые лапки…

– «Ручонки», – пробормотал Артем, глубоко потрясенный. – Шаловливые ручонки, нет покоя мне от вас…

Он знал этот стишок. Когда-то знал наизусть. Сейчас вспоминались только отдельные строчки, а вместе с ними – громоздкий сервант из темного дерева, который почему-то называли «хельгой» и под который постоянно что-то закатывалось, колючий бордовый ковер, манная каша и голос мамы, терпеливо объясняющей, что такое «серная спичка».

«…Там картинку разорвали… Спичку серную зажгли… А вчера ключи у папы из комода унесли…»

– Ты ручки отряхни, хорошо? – прямо над ухом заскрипела паучиха. – И не спи, на привале отоспишься… Смотри, все уже уехали!

Артем механически отряхнул ладони и помотал головой. Он и вправду застрял. Волей случая оказавшись замыкающим, он умудрился к тому же отстать от каравана. Теперь ему предстояло глотать черную пыль, поднятую хэнаками.Только этого не хватало…

Он пошарил по карманам и, к величайшему облегчению, обнаружил прямоугольную тряпицу. На этот раз память весьма оперативно сообщила, что тряпица именуется «носовым платком» – очевидно, потому, что защищает нос и рот от пыли. Чтобы платоквыполнял данную функцию, его надлежит сложить пополам по диагонали, а концы связать на затылке. Так поступали некие ковбоина Диком Западе.

Однако у этих самых ковбоев,похоже, были другие платки. Или же эти ковбои поголовно были микроцефалами.

Размеры найденного платка почему-то не соответствовали диаметру Артемовой головы. После недолгих раздумий выход был найден: Артем привязал к углам платка обрывок веревки и заправил ее за уши. Он запоздало сообразил, что найденная тряпица как раз подошла бы паучихе… Но второго платка в карманах не оказалось.

…Хотя пауки, кажется, ртом не дышат. У них есть какие-то дыхальца, а их закрыть платком проблематично.

Справившись с платком, Артем натянул поводья и стукнул «квочку» пятками: оставаться в одиночестве ему совершенно не хотелось. Не тут-то было. Вместо того чтобы прибавить шагу, птица издала короткий вопль и начала топтаться на месте.

– Ах ты, дупа бешеного… – в бессильном отчаянии прошептал Артем, глядя, как последний хэнакисчезает в черном металлическом лабиринте. И, повинуясь внезапному порыву, заорал во всю силу легких:

–  Гоу! Гоу, гоу!

Как ни странно, это сработало. «Несушка» рванула с места, да так резво, что Артем чудом удержался в седле.

«Прямо как тачка на второй передаче…»

Размышлять о том, что такое «тачка» и чем вторая передача отличается от первой, времени не оставалось: то и дело приходилось пригибаться, чтобы на всем ходу не врезаться головой в какой-нибудь металлический отросток.

Вскоре он догнал караван и заставил обалдевшую птичку сбавить ход.

К этому времени Артем уже пообвыкся и с любопытством разглядывал диковинные конструкции, возвышающиеся вокруг. Он все больше убеждался, что некогда они выглядели иначе. И, скорее всего, несколько… привычней.

– Интересно, что это было? – как бы между прочим спросил он, глядя на покосившуюся башню из металлической сетки. Башню венчал металлический блин с обломанными краями.

– Откуда я знаю… – недовольно отозвалась Матильда. – Нас тогда еще в проекте не было. Меня уж точно. Это ты у нас вроде как из прошлого, должен помнить.

Странно, но ничего такого Артем не помнил. Про стихи и шкаф под названием «хельга» он помнил, про ковбоев помнил, а про Диск…

Посему он решил счесть последнюю реплику простой подколкой и оправдываться не стал.

– В каком смысле «в проекте не было»? – поинтересовался он вместо этого.

– А вот так. – Паучиха повернула голову на сто восемьдесят градусов и уставилась на Артема глазами-бусинками. – Народа такого не было – арахнов. Мы позже появились, после войны.

– И кто с кем воевал?

Матильда поежилась. Это было очень странное телодвижение, но расшифровать его оказалось куда проще, чем выражения, появляющиеся на лицах копателей: паучиха пожимала плечами.

– Одни Древние люди с другими Древними людьми. Ну, и еще кое с кем, но их можно в расчет не принимать. Тогда, кроме людей, по Галактике никто не летал. И люди тогда выглядели, как ты…

Артем хотел спросить, что она имеет в виду. Потом вспомнил, какое впечатление на него произвело появление Алларта со товарищи. Значит, они тоже люди. Только… как это называется… мутоны… путаны… Нет, путаны – это женщины, которые работают на панели…

– И теперь таких, как ты, уже нигде не найдешь, – закончила Матильда. – Даже среди Существ Алфавита. Большая редкость. Ты меня не слушаешь?!

На самом деле Артем слушал, только вполуха. Паучиха так и не удосужилась объяснить, что такое «Алфавит», но зато объяснила, что немногочисленные разумные расы, населявшие в то время Галактику, едва успели освоить полеты в ближайший космос. Одни были уничтожены, другие покорились завоевателям, чей облик под влиянием непривычной окружающей среды начал стремительно изменяться. И каждое третье слово Матильды рождало в Артеме настоящий фейерверк обрывочных воспоминаний, которые настоятельно требовали осознания. Процесс нарастал лавинообразно, и голос паучихи тонул в этом бурном потоке. Лишь одна фраза болталась на поверхности:

«Фантастика! В двадцать первом веке…»

Господи…

– А сейчас какой век? – пробормотал Артем.

– Славно! – завопила «вдовушка». – Сначала – «расскажи, расскажи»!.. А как начнешь рассказывать, он уже о своем думает… В общем, можешь считать, я обиделась.

– Ну, Матильда…

– О чем я только что говорила?

– О том, что я тебя не слушаю.

– А до этого?

Артем замялся.

– То-то и оно, – торжествующе произнесла паучиха и отвернулась.

С минуту Артем сверлил взглядом ее щетинистый затылок, потом тяжело вздохнул. Все женщины одинаковы… Независимо от числа ног.

«Ну и черт с ней, – подумал Артем. – На сердитых воду возят».

Он обернулся, чтобы последний раз взглянуть на джунгли. Но увидел лишь узкую серо-зеленую мохнатую полоску по краю гигантской обугленной «пепельницы».

Прошло несколько часов. Поначалу Артем смотрел по сторонам, но через какое-то время ему это надоело. Бесконечное разнообразие форм начинало утомлять, а бархатистая, почти не отражающая свет черная поверхность, затрудняла восприятие перспективы. Артем попытался представить, как выглядели эти конструкции прежде, чем огонь, время и прочие неблагоприятные факторы изменили их до неузнаваемости: он давным-давно понял, что их нынешний вид, мягко говоря, не вполне соответствовал замыслу создателей. Картинка получилась занятная. Воображение рисовало то мрачные многоярусные своды, среди которых сновали инопланетяне, подозрительно похожие на Матильду, то стерильно-сверкающие помещения, залитые безупречно белым светом и сплошь заставленные хитроумными приборами.

– Лаборатория… – прошептал Артем. – Лаборатория.

Это слово имело для него огромное значение. Можно сказать, судьбоносное. Он чувствовал это всеми фибрами души. Но почему?

И почему он настолько уверен, что образы, которые рождаются у него в голове при виде обгорелых обломков в чаше – на самом деле выдумка? Его ли, чья-то еще – не важно. Факт остается фактом. А вот шкаф по имени «хельга», путаны,стих про шаловливые ручонки, слово «фантастика» и выпускной вечер – все это настоящее. Все это когда-то имело место быть…