Текст книги "Колумбы неведомых миров"

Автор книги: Александр Колпаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Мы почти забыли о ее непонятных словак. Признаться, я даже не обратил на них особого внимания. Какой-то сектор биопсихологии. Вероятно, Самойлов будет с радостью изучать работу этого сектора. А я постараюсь поближе узнать жизнь Гриады, разобраться в ее непонятном общественном строе, познакомиться с населением этой планеты.

Тревожный голос Виары прервал мои мысли:

– Вы должны уходить отсюда. Бойтесь биопсихологов…

– Куда? И зачем? – удивляется Самойлов. – Я не вижу никаких причин волноваться. Да и как уйдешь: на поверхности – адский зной, а мы к нему не приспособлены.

– Скоро начнется цикл бурь и туманов, и зноя не будет. Летите на Большой юго-западный остров Фиолетового океана.

– А что там? (Ее слова внезапно заинтересовали меня.) Другое государство?

Грианка не отвечает. Ее взгляд устремлен на фронтон Энергоцентра. Я невольно смотрю в том же направлении. На фоне густо-фиолетового неба скульптура загадочного существа выделяется с особою резкостью. Она будит в душе неясное стремление, зовет куда-то вдаль. Может быть, в бесконечные просторы Вселенной? Или к недоступным вершинам познания, о которых мечтает Самойлов? Загадка скульптуры волнует меня все больше.

– Кто здесь изображен? Это ваш предок? Или он оттуда, с Большого юго-восточного острова? – забрасываю я вопросами грианку.

Она колеблется, как будто собираясь ответить и в то же время опасаясь чего-то.

– Нет, это не предок гриан. Это…

Из-за поворота аллеи неожиданно появляется Югд с тремя спутниками. Он молча подходит к нам и знаками велит идти вперед. Виара уходит в здание, опустив голову, а я незаметно прячу в карман диск, полученный от грианки.

– В Трозу, – снова услышали мы знакомое название.

Глава вторая
ЧТО ЖЕ ТАКОЕ ГРИАДА?

Много позже, когда все треволнения остались позади, Петр Михайлович дал мне прочитать свои записи (вернее, “прослушать” их с магнитофона), которые он вел в Информарии познавателей. Я перенес их в свой дневник. Академик начинал свои воспоминания описанием рокового для нас заседания Кругов Многообразия.

Итак, предоставляю слово Петру Михайловичу.

“Я полагал, что Круги Многообразия будут обсуждать вопрос о различии и сходстве грианской и земной цивилизаций, а также о способах обмена достижениями науки, техники”и культуры. Однако предметом обсуждения оказались я и Виктор. Председательствует Элц, который является, очевидно, ременным диктатором, избираемым, вероятно, какой-то могущественной группой технической аристократии. Он кого-то ожидает, так как то и делю бросает взгляды на входную арку. И действительно, через несколько минут в зале появляются гриане в странных оранжево-синих одеяниях. Впереди идет грианин со шрамом, который нам знаком: он учил нас программированию. Вошедшие рассаживаются полукругом перед нами. Виктор настороженно осматривается по сторонам.

– Итак, земляне перед вами, – нарушает молчание Элц, обращаясь к оранжево-синим. – Что же вы предлагаете делать с ними?

Человек со шрамом встает и, указывая на меня, говорит:

– Этот землянин подходит для исследований в высшей ступени познания. Из микрофильмов мы узнали, что он ученый.

– Что дадут познавателям ваши исследования над ним?

– Мы подвергнем его биопросвечиванию, чтобы выяснить механизм работы мозга. Специально разработанная программа изучения позволит биопсихологам разрешить давно интересующий их вопрос: сможет ли существо из другого мира, с иным развитием мозга, познать законы великого многообразия (так гриане называют природу). Эти опыты помогут познавателям углубить методы отражения многообразия.

– Хорошо, – сказал Элц. – Этот землянин будет отдан в высшую ступень познания. Ну а другой? – Он показал на Виктора.

Человек со шрамом мельком осмотрел моего штурмана.

– У этого землянина высокого роста примитивное мышление, которое не представляет интереса для биопсихологов.

Оскорбленный Виктор покраснел от возмущения и отвернулся. В этот момент встал грианин в желто-красном одеянии и оказал:

– Высоким землянином интересуется сектор усовершенствования организма. Он обладает давно утраченными на Гриаде качествами: активной жизненной силой, высоким энергетическим уровнем. В нем сильно выражена чувственная ступень отражения великого многообразия. В древнейших слоях Информария сохранились записи о том, что подобными качествами обладали наши далекие предки. Восстановить их – цель нашего сектора. Холодный рационализм, зародившийся сорок пять столетий тому назад, грозит окончательно овладеть познавателями.

– Ясно. – Элц наклонил голову. На его лице появился слабый отблеск удовлетворения. – Высокий землянин будет передан в сектор усовершенствования.

Биопсихологи одобрительно загудели.

Собственно говоря, пока не вижу в этом решении ничего угрожающего для меня. Напротив! В их так называемой высшей ступени познания я надеюсь познакомиться с завоеваниями грианского разума за истекшие тысячелетия. Не понимаю возмущения Виктора: нужно радоваться такой возможности, а он недоволен. Вот и сейчас штурман порывисто встал и подошел к трибуне, где сидел Элц. Старик, кажется, испугался и подал знак двум рослым служителям приблизиться вплотную к трибуне.

– Протестую против экспериментов над представителями Земли! – гневно сказал штурман. – Требую свободы передвижения по Гриаде! Свободы общения с любыми лицами! Или вы боитесь? Не хотите, чтобы гриане узнали о жизни на Земле, о принципах коммунистического общества и стали им следовать? Молчите? Тогда верните нам “Уранию” и дайте гравитонное топливо. Мы возвратимся на родину.

Элц слушал его речь бесстрастно. А биопсихологи, окружив Виктора, наставляли на него различные аппараты и приборы, фиксировали жесты, выражение лица. Не теряя времени, они уже приступили к изучению нового явления великого многообразия.

Выведенный из себя полным равнодушием Элца, Виктор резко повернулся и бросился к выходу. Но служители взяли его под руки и потащили к боковой двери. Виктор яростно упирался. А за ним почти торжественно двигалась вереница биопсихологов, быстро переговаривавшихся. Должно быть, они обменивались впечатлениями по поводу непривычного для них поведения “полудикого существа”.

Вдруг у самого входа Виктор вырвался из рук служителей и выбежал на площадку, где стояли летательные аппараты гриан. Остолбеневших от изумления служителей подстегнул резкий возглас Югда, они бросились вдогонку за беглецом. Но было уже поздно: Виктор взлетел в воздух. Интересно, когда он научился управлять грианским аппаратом?

Но, вы! Произошло примерно то же самое, что и с нашей “Уранией” Виктор не успел отлететь и километра от Кругов Многообразия, как его аппарат резко затормозил в воздухе. Некоторое время он висел над башней, замыкающей группу зданий на краю “арены”, а затем плавно возвратился к входной арке.

Служители Кругов Многообразия втолкнули сопротивлявшегося Виктора в кабину лифта. Он махнул мне рукой и крикнул что-то. Я успел только расслышать: “…Ждите… Найду!”.

Оранжево-синие, оставшиеся со мной, по-видимому, опасались, что я тоже попытаюсь бежать, и проводили меня на площадку. Там погрузили в прозрачную кабину лифта, и он помчал нас по бесконечным туннелям и переходам. Мимо вихрем проносились этажи, залы, какие-то сооружения. В глазах рябило от непрерывного– чередования прозрачных и затемненных стен. Наконец лифт остановился в круглой выемке стены. Я осмотрелся и увидел внизу огромный зал, где около причудливых аппаратов сосредоточенно работали гриане в оранжево-синих одеяниях. Это были биопсихологи.

Вот уже третий день, как я нахожусь у биопсихологов. Они предоставили мне возможность беспрепятственно работать в гигантском Информарии, где сконцентрированы миллиарды микрофильмов и запоминающих кристаллов. Еще раз убеждаюсь, что пути развития науки в разных мирах в главнейших чертах не могут быть резко различными. Информарии – память человечества – появились на Земле еще за сто лет до нашего отлета к центру Галактики. Тогда же была изобретена так называемая целлюлярная память. В своеобразных кристаллах, представляющих собой ансамбль единичных электромагнитных клеточек – целлюл, электромагнитными колебаниями были записаны важнейшие достижения человеческого знания, культуры, искусства. В микроскопически малом объеме целлюлы записывался любой вид информации: книга, картина, театральное представление, кинофильм. Электронные считывающие устройства развертывали и воспроизводили на экранах эту запись в виде текста и цветных изображений, а динамики передавали звук.

Так и на Гриаде, в колоссальном Информарии, точно в гигантских сотах, покоились миллиарды запоминающих кристаллов, каждый из которых вмещал в себя содержание нескольких тысяч толстых томов. Здесь были собраны неисчислимые сокровища знаний, накопленных грианами за двадцать тысяч лет существования их цивилизации.

Глубокая тишина окружает меня. Но я знаю, что этой тишине непрестанно идет напряженная работа. Потоки электромагнитных сигналов беззвучно циркулируют по многочисленным каналам информации, непрерывно, слой за слоем, укладываясь в запоминающие кристаллы. И передо мной развертывается картина чужого мира, неповторимая в своей истории, во многом чуждая земным представлениям, и в то же время знакомая благодаря общности естественно-исторического и социального развития разумных существ во Вселенной.

Гриада возникла вместе с центральным светилом и остальными тремя телами их планетной системы семь миллиардов лет назад из единого сгустка дозвездного вещества. Эволюция планеты до появления на ней первых проблесков органической жизни продолжалась пять миллиардов лет. Этот долгий, мучительно-сложный путь развития живой материи от первых зародышей жизни – коацерватных капель – до прямых предков гриан тянулся полтора миллиарда лет. Появление первобытных гриан, наделенных разумом, произошло полтора миллиона лет тому назад.

Особенность развития разумной жизни на Триаде объясняется своеобразным астрономическим положением планеты и вечным тепловым излучением центра Галактики. Ось вращения Гриады почти параллельна плоскости орбиты. Это вызывает причудливую смену времен года и суток. Продолжительность года на Гриаде равна девяноста трем земным годам. Из них двадцать три года подряд день и ночь аккуратно сменяют друг друга, но день постепенно удлиняется. Потом в северном полушарии наступает сплошной день и сплошное лето, которое длится двадцать три года. Затем солнце начинает спиралями опускаться к горизонту, и снова на двадцать три года возвращается нормальная смена дня и ночи, но ночи постепенно удлиняются. После этого наступают оплошная ночь и долгая зима…

Мы попали в северное полушарие Гриады совершенно случайно. Нам просто повезло. Попади мы в южное полушарие – грианская цивилизация, пожалуй, не была бы нами открыта. Центр Галактики не согревал своим излучением южное полушарие. Там сейчас свирепствует двадцатитрехлетняя зима и непроглядная ночь. Я просмотрел десятки микрофильмов ландшафтов южного полушария. Невольный страх охватывает, когда видишь дикое нагромождение ледяных массивов и слышишь сильнейший гул ураганов. Растительность причудливых форм судорожно жмется к поверхности планеты, замирает в расселинах скал, в глубоких долинах, доверху засыпанных снегом. Минус семьдесят градусов по Цельсию – такова средняя температура зимы в южном полушарии.

Но вот на экранах плывут другие пейзажи: в южном полушарии наступило двадцатитрехгодичное лето. Словно спеша наверстать упущенное, растительность расцветает пышными красками. Повсюду видны гигантские деревья, похожие на земные баобабы. Среди них выделяются группы мохнатых грианских пальм с кривыми стволами тридцатиметровой высоты. Их кроны образуют своеобразный лес, растущий над стелющимся внизу обычным лесом. И все это переплетено вьющимися растениями, которые перебрасываются с дерева на дерево и образуют то замысловатые витые узоры на стволах, то непроницаемую массу красно-оранжевой “зелени”.

Ни одно живое существо не оставалось в южном полушарии во время четвертьвековой зимы. Только наблюдательные автоматические станции метеопрогнозов, “подземные” заводы и фабрики по переработке богатств недр, полностью автоматизированные и управляемые электронным мозгом из северного полушария Гриады, продолжают свою неустанную работу. Через каждые двадцать три года в северном полушарии возникает цикл туманов и бурь. Огромные холодные массы, надвигаясь из южного полушария, скованного зимой, вызывают резкое нарушение атмосферных процессов. Ни соединенное тепловое излучение ядра Галактики и солнца в северном полушарии, ни искусственные солнца мезовещества, подвешиваемые над Южной Гриадой, ничто не может полностью нейтрализовать холод ледяных пустынь. Над Северной Гриадой разражаются яростные ливни, бушуют многомесячные бури и смерчи, все заволакивается густым туманом. Гриане в этот период укрываются в своих городах-цирках с прозрачными крышами над поверхностью планеты, в “подземных” городах и на дне Фиолетового океана. Цикл бурь и туманов продолжается двадцать лет. После этого наступает переходное состояние, когда в Северной Гриаде становится влажно и душно. Наконец тепло светил подсушивает почву; мало-помалу возвращается палящий зной.

Климатические особенности чрезвычайно затруднили и усложнили социальную эволюцию грианского общества. На заре своего существования гриане стадами бродили по равнинам и джунглям северного полушарий, в суровой борьбе добывая пищу. Их первобытное общество поразительно напоминает первобытно-общинный строй землян. В период бурь у туманов они забивались в “подземные” норы. K концу цикла две трети первобытных гриан вымирали от болезней и недостатка пищи. Затем наступало благоприятное время года, и они снова размножались. Так в течение десятков тысячелетий продолжалась невероятно тяжелая борьба гриан с силами природы, гораздо более мощными и враждебными, чем на Земле.

В южном полушарии гриане вообще не жили даже в летний период. Туда проникали лишь в более поздние эпохи отдельные группы мореплавателей-охотников, стремясь добыть диковинных животных.

Так же, как и на Земле, на определенной стадии развития началось своеобразное классовое расслоение первобытного общества гриан. Суша Гриады состояла из трех огромных материков, из которых два находились в южном полушарии между восьмидесятым и пятнадцатым градусами южной широты. Третий континент – Северный центральный материк – лежал в северном полушарии. Вся остальная поверхность была замята Фиолетовым океаном, на необозримом пространстве которого разместились десятки архипелагов и тысячи отдельных островов.

Расположение материков оказало известное влияние на эволюцию грианского общества. На Центральном материке образовалось единое рабовладельческое государство. На костяк рабов постепенно вырастало здание цивилизации. При создании огромных крытых городов – очагов устойчивого существования в период бурь и буранов – погибли многие миллионы островных рабов. Вся история Гриады на протяжении долгих тысячелетий до возникновения машинной цивилизации – это непрекращающаяся классовая борьба, цепь грандиозных восстаний рабов. Восстания подавлялись со страшной жестокостью хранителями знаний– древнейшей господствующей кастой. В период бурь и туманов борьба утихала и полуодичавшие толпы восставших разбредались по Центральному материку, отчаявшись проникнуть в крытые города.

Дальше я обнаружил в Информарии странный “провал” в истории Гриады. В каких формах развивался на ней феодализм? Как произошел переход к капитализму? На все эти вопросы Информарии ответить не мог. С гигантских стеллажей на меня смотрели лишь пустые обоймы, в которых некогда хранились, может быть, микрофильмы. Целая эпоха в истории грианского общества непонятным образом остались неописанной. Не было ли тут злого умысла?

Последующие слои микрофильмов и “запоминающих” кристаллов рассказали мне уже о том времени, когда грианское общество находилось на нынешнем уровне развития, когда был совершен переход от электричества к энергии мезовещества, к электронной технике и полной автоматизации производства.

Просматривая современные микрофильмы из жизни Гриады, я понял, что самым многочисленным классом тружеников были грианоиды, как называли их познаватели; это были труженики подводных городов и индустриальных центров, расположенных на дне Фиолетового океана, на так называемых Сумеречных Равнинах. Но каким образом девять десятых населения планеты очутились в подводных городах, в то время как суша была почти не населена, за исключением крытых городов познавателей? Лишь благодаря встрече в Виарой я кое-что узнал последствии. Потомки хранителей знаний познаватели учли уроки классовой борьбы прошлых веков. Они обеспечили грианоидов всеми материальными благами, кроме радостей творческой жизни, кроме духовных и культурных ценностей.

Единственное, чего не могли отнять познаватели у грианоидов, это начатки технических знаний, необходимых для управления механизмами и автоматами. Знания и навыки передавались из поколения в поколение, ибо цивилизация познавателен, как я вскоре установил, переживала застой.

С громадным интересом, еще многого не понимая, наблюдал я жизнь грианоидов. Она была построена на самостоятельных, независимых от воли познавателей, разумных началах. Но грианоиды не могли подняться со дна Фиолетового океана на солнечные просторы Гриады.

Шаг за шагом я постигал (по разрозненным отрывкам микрофильмов) структуру грианского общества. Кроме двух противоположных классов – познавателей и грианоидов, существовал целый ряд социальных групп и прослоек, в пестроте и сложности которых не так-то легко было разобраться. Я лишь понял, что существуют и космические братья грианоидов – эробсы, трудившиеся на других планетах этой звездной системы. Они жили в “подземных” городах и добывали для познавателей металлы и элементы, не встречающиеся на Гриаде, либо такие, искусственное получение которых требовало крайне сложных методов и огромного расхода энергии. К сожалению, картина: их жизни не была отражена в Информарии.

Те операторы, которых мы с Виктором видели на телецентре Трозы, не являлись грианоидами. Это были потомки грианских племен, стоявших на самых низких, ступенях развития, занятые, поколение за поколением, “личным обслуживанием” познавателей. Они подвергались постоянной систематической обработке в секторе биопсихологии, где их искусно лишали всякой воли к сопротивлению, “воспитывали” в них слепую покорность. Они получали минимум технических навыков и условных рефлексов, необходимых для работы с машинами и аппаратами.

Имелась еще прослойка так называемых слушателей Кругов Многообразия. Это были наиболее преданные познавателям гриане, обладавшие значительными знаниями. Им доверялось управление энергостанциями и поддержание на планете “общественного порядка”.

Наконец, на вершине этой социальной лестницы находились познаватели – довольно многочисленный класс “людей” интеллектуального труда, внутри которого обособились Круги Многообразия – своего рода узкая технократическая группировка, вооруженная высшими знаниями. Но каким образом эта технократическая группировка сумела подчинить своей власти многомиллионные коллективы грианоидов и эробсов? Я узнал об этом лишь впоследствии.

Еще несколько дней оранжево-синие позволили мне заниматься в Информарии, окружив целым лесом каких-то регистрирующих приборов. Уголком глаза я вижу, как на экранах аппаратов бегут кривые линии и всплескиваются пики. Странно сознавать, что эти кривые – отображение мыслительных процессов, протекающих в моем мозгу.

Только сейчас мне стала понятна весьма причудливая расцветка грианских одежд. Дело в том, что в сетчатке глаза гриан содержатся фиолетово-чувствительные, оранжево-чувствительные и чувствительные к голубому цвету центры. Это напоминало наше трехцветное зрение, воспринимающее красный, зеленый и синий цвета. У гриан окружающий мир имел другие краски. Там, где мы видели бледно-голубой цвет, грианин воспринимал темно-синий. Фиолетовый океан в наших глазах был действительно сине-фиолетовым, но грианин, пролетая над ним, любовался мрачными переливами фиолетово-черных волн.

Грианин со шрамом показал мне много диковинок. Особенно поразил меня планетоскоп – гигантский аппарат, установленный в семидесятиэтажном здании восьмого сектора Кругов Многообразия. Когда сверхмощный поток излучений насквозь “просветил” шар планеты, я не мог сдержать своего восторга: внутреннее строение Гриады было как на ладони, вплоть до мельчайших деталей. Как и следовало ожидать, ядро планеты, диаметром в три тысячи километров, состояло из тяжелых элементов, находящиеся в особом пластическом состоянии под давлением в миллиарды атмосфер, при температуре в семь тысяч градусов но Цельсию. Я рассматривал глубинные слои планетной коры, залежи ископаемых, движение подземных вод и расплавленной магмы, вековые перемещения материков. Этот получасовой “сеанс” дал мне больше, чем десятилетия напряженного изучения внутреннего строения Земли, которое я в свое время предпринял в связи с разработкой новой теории тяготения. Однако вскоре мне пришлось прервать увлекательный протесе познания чужой цивилизации”.